Первые бои на территории Франции

С остатками своих войск Наполеон ушел за Рейн. Союзники обложили его со всех сторон. Они угрожали ему из Испании, Италии, Голландии и Дании. Но судьба Франции на заключительном этапе войны должна была решиться на направлении наступления Богемской (Главной), Силезской и Северной армий.

Во главе Богемской армии, при которой находилась главная квартира союзных монархов, по-прежнему стоял князь Шварценберг. У него под ружьем было 230 508 человек, в том числе 53 408 русских.

Силезской армией командовал фельдмаршал Блюхер. Он имел 92 514 человек, в том числе 53 583 русских.

В Северной армии шведского принца Бернадота числилось 90 237 человек, из которых 35 237 были русскими.

Иррегулярные войска, приписанные к русским корпусам союзных армий, насчитывали 47 полков; 26 из них сражались в Богемской армии, 5 — в Силезской и 16 — в Северной.

Командующим всеми русскими войсками считался генерал Барклай де Толли, но фактически под его началом состоял лишь резерв Богемской армии.

Какие силы противопоставил союзным армиям Наполеон, в точности неизвестно. А. И. Михайловский-Данилевский полагал, что они не превышали 120 тысяч человек. В это число он не включал войска, расположенные в Северной Италии, на границе с Испанией, а также гарнизоны крепостей, опоясывавших Францию с востока.

Итак, 120 тысяч французов против более 400 тысяч союзников. Казалось, первые заведомо были обречены. Но ведь во главе их стоял Наполеон.

Накануне вторжения во Францию Александр I обратился к русским войскам с приказом:

«Воины! Мужество и храбрость ваши привели вас от Оки на Рейн. Они ведут вас далее: мы переходим за оный, вступаем в пределы той земли, с которою ведем кровопролитную, жестокую войну. Мы уже спасли, прославили Отечество свое, возвратили Европе свободу ее и независимость. Остается увенчать великий подвиг сей желанным миром…

Воины! Я несомненно уверен, что вы кротким поведением своим в земле неприятельской столько же победите ее великодушием, сколько оружием… Довершите многотрудные подвиги свои сохранением приобретенной уже вами славы мужественного и добронравного народа…»

Главная армия союзников должна была форсировать Рейн в районе Базеля и таким образом обойти Вогезские и Арденнские горы, несколько рек и тройной ряд крепостей, прикрывавших Францию с востока.

В то же время войска Блюхера, вступив во Францию между Мангеймом и Кобленцом, должны были прикрывать движение Главной армии, отвлекая внимание неприятеля решительным наступлением на Шампань.

Что касается Северной армии, то к середине декабря 1813 года к вторжению во Францию были готовы всего три корпуса, в том числе часть русского под командованием генерала Винценгероде. Остальные войска принца Бернадота находились в Дании, Голландии, Голштинии и осаждали Гамбург, защищаемый маршалом Даву.

20 декабря (в Европе, жившей по новому стилю, это был первый день нового 1814 года) войска союзников в разных местах начали переправу через Рейн.

Утром русский царь и прусский король прибыли в Богемскую армию, сосредоточенную между Базелем и Страсбургом. «При переходе моста через Рейн, — отметил в своем дневнике капитан Александр Петрович Маслов, — каждый полк кричал «ура!». В пять часов вечера войска вступили в пределы Франции».

Оборону границы от Базеля до Страсбурга Наполеон возложил на маршала Виктора. Французы отступали, оказывая вялое сопротивление отрядами арьергарда. Первое серьезное столкновение между противниками произошло у города Эпиналя на правом берегу Мозеля.

25 декабря 1813 года корпус графа Матвея Ивановича Платова (в сущности отряд) в составе одиннадцати полков и роты донской конной артиллерии под командованием Петра Федоровича Тацина выступил из Даннемарка и двинулся на Эпиналь, куда накануне ушел его авангард во главе с князем Александром Федоровичем Щербатовым. 27 декабря генерал-майор Щербатов вошел в Эпиналь и на другой день выступил по дороге к Нанси, но у Шарма путь ему преградили четыре колонны неприятельской пехоты и пять эскадронов кавалерии. Для трех неукомплектованных казачьих полков — слишком много, чтобы бросать их в атаку. Князь отступил, оставив занятый город.

В полдень 28 декабря Платов соединился со своим авангардом и решил атаковать французов, занимавших Эпиналь. Но оказалось, что все склоны гор на подходе к городу с востока заняты неприятелем, а дорога во многих местах перекрыта засеками и завалена камнями. Это исключало использование кавалерии и артиллерии. Поэтому атаман отказался от мысли побить противника силами только своего корпуса и стал ожидать прибытия колонны вюртембергской пехоты под командованием принца Павла, следовавшего за ним от Рейна.

На следующий день Матвей Иванович встретился с принцем Павлом Вюртембергским. Договорились атаковать французов соединенными силами, но прежде решили провести разведку — «достоверно открыть неприятеля в Эпинале и вблизи оного на биваках находящегося… в каком он числе пехоты, кавалерии и сколько у него пушек». Союзников интересовало также, ожидается ли прибытие в город подкреплений.

30 декабря 1813 года войска принца Вюртембергского и казаки Платова пошли в наступление: первые — по большой дороге на Эпиналь, выбивая французов «из дефилейных мест», расчищая засеки и завалы; вторые — в обход города по лесным проселкам для нанесения ударов с левого и правого флангов. Бригаду же Петра Матвеевича Грекова в составе двух полков атаман послал вперед, чтобы отрезать неприятелю путь отступления на Шарм.

Обойдя Эпиналь, казаки обрушились на французов с флангов, сбили их с позиций и, несмотря на жесточайший артиллерийский огонь, повторяли атаки до тех пор, пока вюртембергцы не заняли город. Неприятель обратился в бегство. В погоню за ним пустились донские полки генерал-майоров П. С. Кайсарова, О. В. Иловайского и А. Ф. Щербатова. Бригада же П. М. Грекова, заранее ушедшая вперед, ударила с фронта. Вот как описал развитие событий М. И. Платов в рапорте на имя М. Б. Барклая де Толли:

«Стремительными ударами казачьих полков в голову колонны, с обоих флангов и с тыла, равно и действием из орудий донской конной артиллерии, неприятель был жестоко поражаем и ретировался с большими потерями… за реку Мозель до самого Шарма».

Потери французов действительно оказались большими. По утверждению Платова, «вся неприятельская кавалерия, составленная из Молодой гвардии, была истреблена совершенно», путь отступления неприятеля завален убитыми, оружием, солдатскими ранцами, брошенными повозками; в плен взято не менее 500 рядовых, генерал Руссо и более 30 офицеров. Казаки потеряли значительно меньше — всего 25 человек убитыми и ранеными.

В преследовании французов по дороге к Шарму больше других отличились казаки из бригады П. М. Грекова, за что атаман изъявил генерал-майору благодарность. Усилив его еще одним полком, он приказал гнать их дальше за город, «не жалея даже на сей случай ни людей, ни лошадей своих», но не подходить слишком близко к Нанси, в котором стоял неприятель в больших силах.

Утром 31 декабря казаки П. М. Грекова вытеснили французов из Шарма, но русский Новый год встретили уже в Нанси. 2 января 1814 года они прошли через Мерикур, оставленный неприятелем, напуганным поражением своих под Эпиналем, через два дня заняли Невшато, из которого по повелению фельдмаршала К. Ф. Шварценберга последовали на город Жуэнвиль, расположенный на правом берегу Марны.

Свои впечатления от первых дней пребывания во Франции Платов выразил в рапорте Барклаю де Толли:

«Во всех местах жители от войск наших покойны и сопротивления никакого не оказывают, охотно на биваки, где мы ночлег имеем, привозят провиант и для лошадей фураж и на обогревание казаков дрова — словом сказать, обходятся по-приятельски; все жалуются на свое правительство, бранят Наполеона и желают мира».

6 января партия донских казаков числом в 500 человек под командованием полковника Матвея Матвеевича Платова выступила из Невшато. На следующий день в город пришла колонна принца Павла Вюртембергского, после чего атаман с остальными полками своего корпуса двинулся вслед за сыном на Жуэнвиль и далее на Барсюр-Об, чтобы действовать по дороге на Париж.

Пройдя проселочными дорогами через Барсюр-Об и Арсис, корпус Платова подступил к форштадту Санса и после продолжительного боя заставил французов искать спасения за каменными стенами крепости. 19 января противник предпринял попытку сделать вылазку, но, встреченный огнем донской артиллерии, вынужден был вернуться назад. Кавалерия, высланная на помощь осажденным, также получила отпор. Зато прорвалась к своим пехота числом до 2 тысяч человек. А еще жители «по доброхотству» своему сообщили, что ночью ожидается большое подкрепление со стороны Орлеана. Атаман понял, что ему не справиться с такой силой. Переправившись через Ионн у Вильнев-ле-Руа, он «расположился при самом городе в ожидании неприятеля, посланного из Фонтенбло атаковать казаков».

21 января французская пехота и кавалерия атаковали корпус Платова на берегу Ионна, но огнем донской артиллерии и стремительным ударом в дротики были отброшены к Сансу. При этом казаки взяли в плен четырех офицеров, в том числе подполковника, и 80 рядовых.

В тот же день партия казаков из корпуса Платова отбила у неприятеля 448 пленных испанцев, в основном офицеров, и истребила более 200 конвоиров.

Оставим пока казаков Платова и вернемся на берега Рейна, чтобы проследить за действиями других армий союзников.

***

В ночь под Новый год по европейскому календарю (с 19 на 20 декабря по старому стилю) Г. Л. Блюхер писал одному из своих корреспондентов:

«С рассветом перехожу я через Рейн, но прежде хочу с моими сослуживцами смыть в этой гордой реке рабство, чтобы свободными германцами вступить в пределы великой нации, теперь присмиревшей. Мы возвратимся победителями, а не побежденными; Отечество встретит нас с благодарностью…»

Ф. В. Остен-Сакен с русским корпусом переправился через Рейн под Мангеймом, А. Ф. Ланжерон и Г. Д. Йорк — при Каубе, Э. Ф. Сен-При — у Кобленца. Неприятель едва успел сделать несколько выстрелов. Союзные войска Силезской армии встретили утро уже на территории Франции.

Совершив переправу, Блюхер разделил армию на две части: одну из них — корпуса Сен-При и Капцевича — под командованием Ланжерона он оставил пока для блокады Майнца и Касселя, а другую — войска Остен-Сакена и Олсуфьева — повел сам, тесня французов с маршалом Мармоном во главе к Мецу.

В авангарде корпуса Ф. В. Остен-Сакена шли пять донских полков под началом генерал-майора А. А. Карпова.

Отбросив неприятеля за реку Сару, Г. Л. Блюхер отправил за отступающим маршалом О. Ф. Мармоном корпус генерала Г. Д. Йорка, приказав ему наблюдать за Мецом и Люксембургом, а сам с русскими войсками Ф. В. Остен-Сакена и 3. Д. Олсуфьева пошел к Нанси, в котором М. И. Платов почти две недели назад встретил Новый год и, уходя по дороге на Мерикур, оставил казачью бригаду князя А. Ф. Щербатова. Это отнюдь не смутило прусского полководца. Войдя в город, он написал императору Александру I:

«Почитаю себя счастливым, повергая к стопам Вашего Величества ключи от Нанси, первого из занятых союзными войсками добрых городов старой Франции, имевшего право посылать мэра на коронацию французских монархов».

«Очень рад, — отвечал государь полководцу, — что именно Вам предоставлена была слава занять первый добрый город старой Франции. Быстротою Ваших движений приобрели Вы новые права на признательность союзных монархов. Вам известно всегдашнее великое участие мое в Ваших успехах, и мне приятно повторить Вам ныне изъявление моих чувствований».

Вот так: пришел, без боя вступил в город, взял ключи у мэра, переслал их русскому царю и в его глазах приобрел славу освободителя Нанси. О казаках — ни слова.

Установив связь с Богемской армией Шварценберга, Блюхер с корпусами Остен-Сакена и Олсуфьева двинулся на Бриенн, куда и прибыл 14 января. В авангарде у него шли донские казаки князя Щербатова, оставленные Платовым в Нанси.

В авангарде Северной армии наследного шведского принца Ж. Б. Бернадота шел русский корпус Ф. Ф. Винценгероде, а впереди него отдельный казачий отряд под командованием генерал-майора А. И. Чернышева в составе 16 полков. Он начал переправу лишь 1 января 1814 года. Столь продолжительная задержка была вызвана ледоходом на Рейне.

А. И. Чернышев долго убеждал Ф. Ф. Винценгероде в том, что необходимо немедленно переправиться через Рейн и выйти на одну линию с войсками других армий. Наконец добился своего. Под прикрытием корпусной артиллерии он дважды перевез через реку по 700 казаков и егерей, занял прибрежное селение Нейсе и двинулся в тот же день на Ахен, куда вскоре подошли и остальные полки отряда.

Генерал Ф. Ф. Винценгероде еще несколько дней простоял в Дюссельдорфе, после чего переправился через Рейн и потянулся за Чернышевым, казаки которого успели уже занять Люттих на берегу Мааса.

Командующий французскими войсками в Нидерландах Мезон, узнав о наступлении Чернышева, отправил против него отряд численностью в 4 тысячи человек во главе с генералом Кастексом и приказал ему вытеснить русских из Люттиха и удержать переправу через Маас.

Полковник К. X. Бенкендорф, командовавший бригадой в составе донских полков Т. Д. Грекова, И. И. Жирова и В. А. Сысоева, встретил французов у самых стен Люттиха. Завязался упорный бой. Спешенные казаки в течение трех часов сдерживали натиск численно более сильного противника, пока на помощь им не пришел А. И. Чернышев с остальной частью своего отряда. Атакованный с фронта и флангов неприятель отступил к Сен-Трону. После этого переправа через реку Маас, открывавшая путь для дальнейшего следования на Париж, осталась за русскими.

Из Люттиха А. И. Чернышев двинулся по большой дороге к Намюру и 17 января занял этот город. Скоро туда же подтянулся корпус Ф. Ф. Винценгероде, насчитывавший до 8 тысяч пехоты и 5 тысяч кавалерии, включая казаков. Остальные его войска под командованием графов М. С. Воронцова и П. А. Строганова находились с Северной армией Ж. Б. Бернадота в Голштинии.

***

Таким образом, войска союзников продвигались вперед, охватывая дугой Париж с северо-востока, востока и юго-востока. Французские маршалы, выполняя повеление Наполеона, отходили, направляясь на Шалон, изредка вступая в арьергардные бои с авангардами своих преследователей. Основные силы сторон на этом этапе войны в боях пока не участвовали.

13 января Наполеон покинул охваченный тревогой Париж, куда ему не суждено уже было вернуться. На следующий день он прибыл в Шалон и, не задерживаясь, устремился во главе 40-тысячной армии к Сен-Дизье, где находился небольшой конный отряд генерал-майора Ланского, оставленный фельдмаршалом Блюхером перед выступлением из Нанси на Бриенн.

Отбросив Ланского от Сен-Дизье, Наполеон двинулся на Бриенн, предполагая атаковать Блюхера с тыла. Фельдмаршал спешно подтянул к городу войска Остен-Сакена и Олсуфьева, а навстречу французам послал отряды Палена и Щербатова, под прикрытием которых предполагал отойти к Барсюр-Обу на соединение с Главной армией Шварценберга.

16 января противники столкнулись в нескольких верстах от Бриенна. Атаманский и Черноморский казачьи полки из бригады Щербатова, отступая, навели неприятеля на войска Олсуфьева. В то же время Пален, собрав до 6 тысяч конницы, обрушился на правом фланге на корпус маршала Виктора. Бой прекратился лишь к трем часам ночи. Обе стороны понесли большие потери — до 3 тысяч человек каждая.

Ночью Блюхер стал отходить к Трану, где соединился с Богемской армией Шварценберга и где 20 января произошел очередной бой на высотах у Ла-Ротьера. У Наполеона было не более 50 тысяч человек, у союзников — не менее 90 тысяч.

Погода стояла скверная: дул сильный северный ветер, и, по свидетельству уже известного нам капитана Александра Петровича Маслова, «беспрестанный снег и дождь сделали дороги непроходимыми». И все-таки бой загремел по всей линии фронта. «Армия неприятельская под командой самого императора Наполеона была совершенно поражена и, потеряв 73 орудия и до 2 тысяч пленных, ретировалась к Труа».

Общие потери французов составили 6 тысяч человек. Союзники положили на высотах у Ла-Ротьера 4600 своих воинов, из них до 3 тысяч русских.

Наполеон отступил за реку Об и потянулся к Труа на Сене. 21 января в Бриеннском замке состоялся совет союзного командования, на котором было решено двинуть войска на Париж по двум направлениям: Богемскую армию — долиной Сены, Силезскую — долиной Марны. Связь между ними приказали поддерживать корпусу Витгенштейна и отряду Сеславина.

 

Череда побед и поражений

22 января союзные монархи собрались в Лангре. Между ними обострились противоречия по вопросу о том, как закончить кампанию: заключить ли мир или продолжить войну. В конце концов все склонились перед волей Александра I, настаивавшего на наступлении на Париж. Однако в феврале союзников постигла череда неудач.

После совета в Бриеннском замке Г. Л. Блюхер выступил к Шалону. Наполеон опередил его и через неделю внезапно появился перед слабым корпусом 3. Д. Олсуфьева. Окруженные неприятелем русские прорвали кольцо и ушли, «сохранив все знамена, а вместе с ними и честь», как вспоминал генерал-майор П. Я. Корнилов.

Да, честь сохранили, но потеряли половину личного состава корпуса вместе с генералом Олсуфьевым, взятым в плен.

Победа пробудила в Наполеоне прежнюю веру в свою звезду. Вечером он призвал пленного генерала Полторацкого и заявил ему:

— Сегодня я разбил вас, завтра уничтожу Сакена, в четверг разобью авангард Витгенштейна, в пятницу нанесу такой удар Блюхеру, от которого он не опомнится, а потом… надеюсь на Висле предписать мир императору Александру.

— Это довольно мудрено, — заметил генерал Полторацкий.

Действительно, Наполеон преувеличил значение своей победы. Он считал, что нанес поражение русскому корпусу, по крайней мере, равному по численности его войскам, а оказалось — почти в пять раз меньшему: 3690 человек против 18 тысяч.

Наполеон не сумел реализовать свой смелый план, но армию Блюхера потрепал основательно: за пять дней боев она потеряла до 16 тысяч бойцов, около 40 орудий и большой обоз.

Приказав Мортье и Мармону преследовать Блюхера, Наполеон отправился в долину Сены, чтобы поддержать маршалов Удино и Виктора, отступавших под напором Богемской армии союзников.

Блюхер все-таки «опомнился» после поражения. Собрав свои войска, преследуемые корпусами Мортье и Мармона, он продолжал отступать к Шалону на сближение с Главной армией Шварценберга.

***

После боя 20 января при Ла-Ротье Главная армия за десять дней продвинулась вперед всего на 100 верст. Получив тайное предписание австрийского правительства не переходить на правый берег Сены, Шварценберг придумывал всевозможные отговорки, чтобы держать свои войска подальше от французской столицы. Казаки Карпова своевременно предупредили его об опасности, нависшей над Блюхером, однако командующий и пальцем не пошевелил и с места не сдвинулся.

Александр I потребовал активизировать военные действия. 31 января войска Главной армии в разных местах подошли к переправам через Сену. Корпуса маршалов Удино и Виктора отступили за речку Иер. Шварценберг, однако, не стал преследовать их.

Среди этих вялых передвижений противников, происходивших всего в двух переходах от Парижа, вызывают восхищение смелые действия малочисленных казачьих отрядов М. И. Платова и легендарного партизана А. Н. Сеславина.

До 26 января Платов оставался у Вильнев-ле-Руа, наблюдая за дорогами из Парижа к Сансу, к которому подходила французская кавалерия, формировавшаяся в Версале. «Не могу оставить пункт, где теперь нахожусь, пока не придут наши войска… — писал атаман Барклаю де Толли. — Я не в состоянии отправлять больших отрядов на левый берег реки Ионн, дабы быть в силах отразить неприятеля с какой-либо стороны».

Платов, имея под своим началом не более 2 тысяч казаков, находился далеко от основных сил Главной армии. Кругом враги, а надежды на помощь — никакой. Правда, где-то на этом направлении действовали австрийские партизаны, но «по здешним обстоятельствам» они были «не в состоянии оказать ожидаемых услуг».

26 января Платов, передав Сане под наблюдение прибывающих войск принца Вюртембергского, снялся с позиции у Вильнев-ле-Руа и двинулся через Эгрвиль к Намюру. По пути он получил высочайшее повеление освободить из французского плена папу римского, проживавшего под присмотром в городе Фонтенбло. Эту задачу Матвей Иванович возложил на генерал-майора Ивана Яковлевича Шперберга, под команду которого передал «семьсот отборнейших казаков с лучшими офицерами».

27 января Шперберг выступил по предписанному маршруту и к вечеру узнал, что его святейшества в Фонтенбло уже нет: две недели назад под покровом ночи он был увезен куда-то, кажется, по Орлеанской дороге. Тщательно разработанный план спасения понтифика неожиданно сорвался.

Платов, следуя из Вильнев-ле-Руа, 1 февраля переправился через реку Луэн и пошел к Mалезербу. На подступах к городу полк генерал-майора В. О. Иловайского, выдвинутый в авангард корпуса, атаковал отряд французской кавалерии, смешал его и преследовал до селения Мартенвиль, где отступающие соединились со своей пехотой и конницей. Значительное численное превосходство неприятеля заставило казаков вернуться назад.

Вообще-то Платов намерен был продолжить движение по дороге на Фонтенбло, но в этом случае в тылу у него остался бы Намюр, из которого неприятель делал вылазки и угрожал путям сообщения атамана. Поэтому Матвей Иванович решил взять «пункт сей, важный по своей натуральной позиции».

Намюр представлял собой небольшую крепость, окруженную каменной стеной, рекой Луэн и каналом, через который были переброшены мосты, защищаемые палисадами, рогатками и четырьмя пушками. Гарнизон крепости состоял из 900 солдат пехоты и части гвардейской кавалерии.

3 февраля Платов подошел к Намюру, обложил его и в течение дня обстреливал из орудий донской артиллерии, подкрепляя таким образом отвергнутое предложение о капитуляции.

Важную роль в событиях этого дня сыграл известный руководитель польского восстания 1794 года генерал Тадеуш Костюшко. Плененный и ограбленный тогда казаками, он был доставлен в Петербург и заключен под арест. Павел I, придя к власти, освободил его и отпустил на жительство во Францию, где тот поселился на берегу Луэна.

Костюшко увидел казаков в подзорную трубу, когда они подходили к Намюру. Позвав слугу-швейцарца, он вручил ему письмо и отправил к русским. Вот содержание письма:

«Я поляк, зовут меня Костюшко; некогда я имел честь предводительствовать войсками моего Отечества. После я удалился от света в деревню Бервиль, принадлежащую другу моему господину Цельтнеру, бывшему в Париже швейцарским посланником. Мы живем вместе почти пятнадцать лет, никем не знаемые. Сделайте милость, поместите в небольшое наше имение несколько человек русских для охранения от беглых или отставших от армии солдат. Если вы не можете исполнить моей просьбы, то благоволите препроводить письмо мое к господину главнокомандующему».

Как следует из рапорта Кайсарова Барклаю де Толли, слуга-швейцарец вручил письмо Платову и между прочим рассказал, «сколь доволен Костюшко настоящими обстоятельствами». По словам швейцарца, большая часть парижан «вооружена мыслями» против Наполеона и все маршалы тоже им недовольны, в чем «чистосердечно» признался его хозяину сам Макдональд.

Естественно, Платов удовлетворил просьбу Костюшко, отправив несколько казаков под началом капитана Берхмана охранять знаменитого поляка в имении его друга. В благодарность за это генерал пригласил всех старших офицеров корпуса к обеду, от чего русские вынуждены были отказаться.

К вечеру стало известно, что защитники Намюра ожидают прибытия подкреплений. С наступлением темноты Платов решил штурмовать город со стороны Фонтенблоских ворот силами бригады Кайсарова, в авангарде которой стояли «отборнейшие казаки» генерал-майора Шперберга. В то же время другим полкам корпуса поручалось отвлекать неприятеля «ложным нападением» на его тыл и фланги. Наиболее уязвимые места крепости указал русским Костюшко.

Удачными действиями донской артиллерии, подвезенной на пистолетный выстрел, Фонтенблоские ворота были разбиты. Спешенные казаки с пиками в руках устремились в образовавшийся проем, вырвали у неприятеля четыре орудия и заставили его отступить в центр города. Обреченные на истребление французы пытались выдвинуть условия капитуляции, но Платов отверг их.

Неприятель потерял до 200 человек убитыми. В плен сдались командующий гарнизоном полковник Грушо, комендант города майор Боньи, 17 офицеров и 600 рядовых. Казаки потеряли в этот день до 30 человек убитыми и ранеными, в том числе двух офицеров.

Матвей Иванович поздравил государя с победой при Намюре, одержанной «частью войск» его императорского величества, и выразил уверенность, что российские знамена «возблистают новою славою на стенах гордой столицы побежденных врагов света». И прислал в главную квартиру ключи от города.

Три дня рыскали донцы по окрестным дорогам, собирая сведения о противнике, и, между прочим, узнали, что слухам «о грабительстве казаков», распространяемым наполеоновской пропагандой, французы «начинают не верить и ожидают прихода их к Парижу».

В это же время на левый фланг Главной армии был переброшен и казачий отряд А. Н. Сеславина. Действуя на дороге между Орлеаном и Парижем, он собирал сведения о движении неприятельских войск от испанской границы, срывал поставки продовольствия и мобилизацию рекрутов. Легендарный партизан имел несколько удачных столкновений с противником, а в двух из них одержал победы над численно более сильными соединениями французов.

Перелом в сознании французов действительно наметился. Об этом писали многие участники похода, в том числе и Сеславин в рапорте Барклаю де Толли от 4 февраля из занятого казаками города Монтаржиса: «Жители, обрадованные прибытием русских, благословляют имя Александра, называя его избавителем своим».

А что можно сказать о регулярных войсках Главной армии?

Наполеон бросил в погоню за Блюхером корпуса Мортье и Мармона, а сам устремился навстречу с Главной армией союзников. Посадив на подводы пехоту, император за сутки преодолел почти такое же расстояние, какое Шварценберг сумел пройти за десять дней. Вечером 4 февраля он был уже за рекой Иер, где сосредоточил до 60 тысяч человек против разбросанных по фронту колонн противника, к тому же не имевшего желания наступать на Париж. Воодушевленный недавним успехом полководец мог разбить их по частям, но решил покончить со всеми сразу.

В последующие два дня Удино разбил авангард корпуса Витгенштейна у Нанжиса, Виктор нанес поражение войскам принца Вюртембергского у Монтро, а Макдональд потеснил баварцев Вреде от Бре. Таким образом, результаты первых столкновений Главной армии союзников с основными силами Наполеона оказались неутешительными. Впрочем, и трагедии пока не произошло.

Наполеон, преследуя фельдмаршала К. Ф. Шварценберга, отступавшего к Труа, выделил часть своих войск под командованием генерала М. Э. Жерара и отправил их в Санс, чтобы отрезать корпус М. И. Платова от Главной армии и наконец избавиться от назойливых казаков. Атаман, находившийся на полпути из Питивье к Фонтенбло, в ночь на 8 февраля узнал об этом и сразу форсированным маршем пустился на Вильнев-ле-Руа. Едва он миновал город и переправил по мосту через Ионн бригады П. С. Кайсарова и П. М. Грекова, как показался авангард французов в составе тысячи всадников кавалерии и 3 тысяч солдат пехоты. Надо было срочно принимать решение.

Атаман поставил перед Вильнев-ле-Руа бригаду П. С. Кайсарова с двумя пушками, а полки П. М. Грекова поместил на правом фланге, чтобы дать возможность перейти через Ионн остальным войскам корпуса. Когда переправа закончилась, казаки ринулись в атаку на французскую кавалерию, опрокинули ее и преследовали «с большим поражением до самой пехоты и пушек, взяв в плен одного офицера и семьдесят рядовых».

Платов собрал свой отряд на правом берегу Ионна, но, «видя превосходство неприятельских сил, почел за нужное уйти в Жуаньи», откуда с урядником Колесниковым отправил донесение Барклаю де Толли, в котором заверил командующего, что будет здесь драться с преследующим его противником, несмотря на недостаток людей.

Получив приказ Барклая де Толли следовать на правый фланг Главной армии, Платов оставил Жуаньи и спешно пошел через Барсюр-Об, Арсис и Сезан, чтобы установить связь с войсками Блюхера, отступавшими после поражения к Шалону.

Мы оставили корпус Винценгероде в Намюре, где он простоял до конца января. Наполеон считал, что Северная армия Бернадота сможет перейти в наступление не раньше, чем будет взят Антверпен. Наполеон ошибся. Нет, наследный шведский принц не повел свои войска по прямой дороге на Париж, но отряд Чернышева снова заявил о себе, овладев Авеном, Лаоном и Суассоном.

***

Надо сказать, что успехи казачьих отрядов, действовавших в тылу врага, имели все-таки частный характер. Исход же кампании мог определиться лишь в сражениях с участием главных сил воюющих сторон. Армии же союзников, подступившие было к Парижу, после недавних поражений оставляли одну позицию за другой. То была полоса неудач, вызванная разногласиями в лагере освободителей Европы.

К 10 февраля Богемская и Силезская армии сблизились: первая сосредоточилась в районе Труа, вторая — у Мери. Их разделяло всего несколько верст. Союзники располагали силами в 150 тысяч человек, французы имели почти в три раза меньше. Однако Шварценберг не решился атаковать неприятеля. Он продолжал отступать по двум направлениям: на Барсюр-Об и Барсюр-Сен.

Вслед за Главной армией Шварценберга Наполеон отправил 40 тысяч человек под командованием маршала Удино, сам же с 20 тысячами пошел за Блюхером.

Отступление Шварценберга вызвало энергичный протест Блюхера. Он обратился к Александру I с просьбой разрешить ему действовать самостоятельно.

13 февраля в селении Барсюр-Об состоялся военный совет с участием трех монархов. Австрийские генералы высказались за дальнейшее отступление к Рейну. Александр I решительно воспротивился, пригрозив отделиться с русскими войсками от Главной армии и вместе с Блюхером пойти на Париж. Он не без основания подозревал, что Франц I намерен оставить на французском престоле своего зятя Наполеона.

И в этот раз все склонились перед волей Александра. По свидетельству очевидца, рядом с ним монархи Австрии и Пруссии казались простыми адъютантами. Решили, что Богемская и Силезская армии будут действовать самостоятельно, насколько это возможно, наступая на Париж по долинам рек Сены и Марны. Корпусу Платова, снова переброшенному на правый фланг, поручалось поддерживать связь между войсками Шварценберга и Блюхера.

 

Падение Парижа

15 февраля Шварценберг перешел в наступление. Произошел бой у селения Барсюр-Об, в котором русские войска под командованием графа Витгенштейна прижали к реке корпус маршала Удино. Казачьи полки Даниила Алексеевича Власова и Василия Дмитриевича Иловайского истребили два эскадрона французской конницы. Неприятель потерял в этот день до 3 тысяч человек. Союзники не стали его преследовать.

Блюхеру не терпелось взять реванш за недавние поражения. Не сосредоточив свои войска, он с их частью двинулся по дороге на Париж. Наполеон и в этот раз действовал энергичнее, поставив Блюхера под удар объединенных сил маршалов Мортье, Мармона и Груши с запада, а сам, имея под ружьем более 30 тысяч человек, отрезал ему путь отступления на восток. Осталось одно — пробиваться на север, где к Блюхеру должны были присоединиться русский и прусский корпуса Винценгероде и Бюлова из состава Северной армии Бернадота.

20 февраля все корпуса Силезской армии соединились за рекой Эн. Теперь Блюхер имел до ПО тысяч штыков и сабель — почти в два раза больше, чем было у Наполеона. Казалось, он мог не опасаться за свой тыл и действовать самостоятельно.

В тот же день граф Платов подошел к Сезану, где был обстрелян солдатами небольшого гарнизона и вооруженными жителями. Несколько гранат, брошенных в город, убедили его защитников в бессмысленности сопротивления.

Из Сезана атаман отправил сильные партии казаков по разным направлениям, «дабы прервать сообщение между главною квартирою Наполеона и войсками маршала Макдональда» и установить связь с Силезской армией Блюхера.

Преследуя Блюхера, Наполеон открыл путь для войск Шварценберга на Париж. В то же время он уже не мог прекратить наступление против Силезской армии, поскольку ее решительный командующий представлял теперь самую большую опасность для французской столицы.

Блюхер отошел от Суассона и расположился в сильной позиции у Краона, где стал ожидать Наполеона, предполагая атаковать его с фронта и тыла.

Бой продолжался два дня — 22 и 23 февраля. Блюхер действовал не лучшим образом. Выдвинув вперед 18-тысячный корпус Воронцова, он отправил остальные войска в обход для нанесения удара по неприятелю с тыла, но они опоздали. Проявив массовый героизм и отвагу, русские снялись с позиции и по приказу командующего двинулись к Лаону. Их отступление прикрывали казаки Карпова и регулярная кавалерия Васильчикова.

Под Краоном и во время отступления русские потеряли 5 тысяч человек, французы — 8 тысяч. При этом сложили головы генералы Н. А. Ушаков и С. Н. Ланской. М. С. Воронцов был ранен, но из боя не вышел, продолжая командовать то одним, то другим каре.

Вечером 24 февраля французы подошли к Лаону. В ходе двухдневного боя Наполеон потерпел поражение. Прикрывшись от Блюхера корпусами Мортье и Мармона, он стал стягивать войска к Арсису, где надеялся собрать до 60 тысяч человек и обрушиться на правое крыло Богемской армии Шварценберга.

***

Тем временем М. И. Платов, передав корпус под начало генерал-майора П. С. Кайсарова, отправился 26 февраля в Арсис, где находилась главная квартира Богемской армии.

Колонны французских войск, продвигаясь из Лаона через Суассон, Реймс и Шал он к Арсису, отрезали Силезскую армию Блюхера от Богемской Шварценберга. В условиях нарастающей враждебности населения к союзникам установить связь между ними было трудно. Вот что писал об этом Кайсаров уже в первый день командования отдельным корпусом Платова:

«Жители вооружаются и наводят неприятеля на наши пикеты, занимают леса и скрытые места. Одна из моих партий, посланная для отыскания Блюхера, была атакована в трех местах мужиками и потеряла пять человек убитыми и ранеными, но продолжала марш свой…»

Кайсаров, приняв командование, послал две партии донцов для установления связи с Блюхером: одну в обход Реймса, другую между Ла-Фертэ и Шато-Тьерри. Сам же остался в районе Сезана, чтобы действовать на пути сообщения маршала Макдональда с Наполеоном, идущим с главными силами к Арсису.

28 февраля казаки О. В. Иловайского и Г. А. Костина заняли Вильнокс, выбив из городка неприятельский отряд с большим для него уроном. Но на следующий день они оставили его под напором сильной французской колонны из корпуса маршала Макдональда.

Утром 2 марта на корпус П. С. Кайсарова, в котором «за разными раскомандировками осталось не более тысячи казаков», напал отряд французской кавалерии числом до двух тысяч сабель и сбил его с позиции перед Сезаном. Однако вскоре неприятель был атакован с юга донскими полками О. В. Иловайского и Г. А. Костина, вытесненными из Вильнокса, а с фланга — атаманцами Т. Д. Грекова. Стремительность удара превратила отступление противника в беспорядочное бегство.

В последующие дни стычки казаков с французами продолжались с нарастающей интенсивностью и упорством — сказывалось приближение главных сил Наполеона.

На рассвете 6 марта передовой отряд Кайсарова атаковал французский пост, занимавший Вертю, и прогнал его, но со стороны Эперне подошли новые эскадроны неприятеля и принудили казаков отступить к Фершампенуазу. К 10 часам утра перед этим городком собрались столь большие силы кавалерии противника, что донцы, не успевшие подготовиться к обороне, были опрокинуты и преследованы несколько верст.

За селением Эви Кайсаров остановил казаков, привел их в порядок, перестроил полки и не только несколько раз удачно атаковал противника, но и взял пленных, от которых узнал, что имел дело со всею кавалерией генерала Себастиани, за коим следовал и сам Наполеон с гвардией. Понимая, сколь необходимо задержать неприятеля, дабы не навести его на баварцев, рассеянных по квартирам, командир донского корпуса занял новую позицию за болотистым ручьем, протекавшим мимо Сомеу, зажег эту деревню, выгодно поставил свои орудия на возвышении и сдерживал врага еще более двух часов, после чего отступил за Гербис, где встретил французов пушечною пальбою. Между тем наступила ночь. Бой прекратился.

На следующий день французы переправились через правый рукав реки Об в селении Планси и огнем из 12 орудий заставили отступить артиллерию корпуса Кайсарова, защищавшую переправу через левый рукав, после чего двинулась вброд неприятельская кавалерия, численность которой нарастала лавинообразно. Видя это, генерал-майор приказал отступать к Арсису.

Французская кавалерия пустилась преследовать казаков, но те сумели оторваться и закрепиться в сильной позиции за деревней Пуан. Это дало им возможность продержаться до вечера, несмотря на действие неприятельской артиллерии.

Наполеон остановился на ночлег в Планси, близ которого расположились его пешая гвардия и корпус Нея. Сюда же подходили войска Макдональда.

8 марта должно было решиться многое, может быть, всё. К этому сражению Наполеон шел десять дней — после поражения под Лаоном.

Из состава Богемской армии в окрестностях Арсиса сосредоточилось до 30 тысяч штыков и сабель. На позиции к югу от города расположились баварские войска под командованием Вреде с русской гвардией в резерве. Левый фланг занимали казаки Кайсарова. А в день сражения со стороны Труа должны были подойти еще четыре корпуса.

В час пополудни был дан сигнал к атаке. Союзные войска снялись с места и двинулись вперед. Первым вступил в сражение Кайсаров с казаками. Встретив у деревни Сент-Этьен пять эскадронов французской кавалерии, шедших в авангарде двух дивизий Себастиани, он опрокинул их и преследовал до последней высоты перед Арсисом, где соединился с корпусом графа Фримона, который уже дрался с превосходящими силами противника.

Обстреляв неприятеля из орудий донской артиллерии, генерал-майор Кайсаров стремительно атаковал его казачьими полками. Французы, потеряв три пушки и до 100 человек пленными, вынуждены были отступить «до самых городских стен» и уступить союзникам господствующую над Арсисом высоту.

В это же время Наполеон с гвардией продвигался к Арсису по правому берегу реки Об. Навстречу ему фельдмаршал Вреде послал генерала Фолькмана, приказав тому занять деревню Торси и овладеть мостом, чтобы разделить французские войска на две части. Баварцы заняли селение, но удержаться в нем не смогли.

Как видно, основные события до сих пор разворачивались на левом крыле позиции союзников. Поэтому на исходе дня туда была переброшена баварская и русская артиллерия из резерва. Началась такая перестрелка, что от дыма, как сообщалось в рапорте Кайсарова, «совершенно помрачел воздух и скрыл… наималейшие движения неприятеля».

Уже смеркалось, когда к Наполеону из Парижа цришло значительное подкрепление — две тысячи кавалерии и четыре с половиной тысячи пехоты. Генерал Себастиани, ободренный этим, решил воспользоваться наступающей темнотой и напасть на русские батареи с тыла. Он бросил в обход 20 своих эскадронов. Кайсаров, заметив это, атаковал неприятеля полками донского корпуса. Силы были слишком неравными. Спасли казаков таврические гренадеры. Построясь в каре, они встретили неприятеля плотным ружейным огнем и приостановили его. На помощь сражающимся соратникам подоспели кирасиры. Рапортуя об этом эпизоде боя, Кайсаров писал Барклаю де Толли: «Я не могу назвать это дело общим, ибо неожиданное появление такой многочисленной кавалерии в совершенной темноте заставило каждого сражаться личною храбростью. Неприятель, видя намерение свое тщетным, остановил атаку и ограничился канонадою. К десяти часам все кончилось, и нам осталось только воздать хвалу Провидению, которое остановило исполнение сего ужасного плана».

По показаниям пленных, Наполеон думал возобновить сражение утром и надеялся на успех.

Ночью на позицию у Арсиса подошли четыре корпуса союзников. Теперь Шварценберг имел до 100 тысяч штыков и сабель — в два раза больше, чем было у французов. Обозрев войска противника, Наполеон понял, что наступивший день может оказаться для него последним. Он приказал отступать. В Арсисе остался только корпус маршала Удино, которому Наполеон приказал оборонять город, чтобы его армия могла отступить без потерь. Ее отход прикрывала кавалерия Себастиани. Граф Пален стремительно атаковал арьергард противника и взял много пленных. Вскоре к Арсису подошли главные силы Богемской армии. Удино покинул город.

За два дня боев Наполеон потерял тысячу человек пленными и 3500 убитыми и ранеными.

Таким образом, крупного сражения не случилось, а в том, что произошло, самую активную роль сыграли донские казаки, поддержанные другими русскими и баварскими полками.

Наполеон озадачил своих противников, взяв курс на Витри — Сен-Дизье — Жуэнвиль. В эти дни в главную квартиру Богемской армии пришло донесение: «Неприятель отступает не к Парижу, а к Москве». Непонятно было, почему он очищает путь на свою столицу и отходит на восток. Скоро, однако, все прояснилось. В руки союзников попало письмо императора к своей супруге Марии Луизе, перехваченное казаками. Вот оно:

«Мой друг, несколько дней не сходил я с лошади. 20 числа (8 марта по русскому календарю. — В. Л.) я взял Арсис на Обе, где в тот же вечер враги меня атаковали; я их разбил; они потеряли четыре тысячи человек убитыми. На следующий день враги потянулись к Бриенну и Барсюр-Обу, а я, имея намерение удалить их от Парижа, пошел к Марне и хочу приблизиться к крепостям. Сегодня вечером буду в Сен-Дизье. Прости, мой друг, поцелуй сына».

12 марта Богемская и Силезская армии соединились в Витри. Здесь союзники решили большую часть своих сил направить на Париж, а кавалерийский корпус Винценгероде пустить за Наполеоном. Чтобы ввести неприятеля в заблуждение, командующему было приказано подбирать по пути следования помещения для главной квартиры государя Александра I, якобы следующего за передовыми войсками.

Партизанским отрядам Кайсарова, Чернышева, Сеславина и Теттенборна, основу которых составляли казачьи полки, было предписано развернуться широким фронтом в тылу французской армии, чтобы прервать связь Наполеона с Парижем.

13 марта Богемская и Силезская армии двинулись из района Витри на Париж. В бою под Шампенуазом маршалы Мармон и Мортье, оставленные Наполеоном для защиты столицы, потеряли 11 тысяч человек, в том числе 10 тысяч пленными, 80 пушек, 200 зарядных ящиков и весь обоз. На следующий день преследование Мармона и Мортье продолжалось.

Наполеон же всеми своими силами обрушился на отряды А. X. Бенкендорфа и Ф. К. Теттенборна, у Сен-Дизье без особого труда прорвался через 7-тысячный корпус Ф. Ф. Винценгероде и убедился в страшной истине, что за конницей союзников других войск нет. Он повернул на запад и пустился к Парижу, надеясь прибыть в столицу раньше, чем решится ее судьба.

Не успел.

Для защиты Парижа французы собрали до 45 тысяч человек под командованием Жозефа Бонапарта. Против них союзники выставили не менее 100 тысяч воинов, воодушевленных победами в России и Европе. Штурм был назначен на 18 марта. Бой за столицу начался с утра.

Во второй половине дня к Александру I прибыл офицер от маршала Мармона с предложением вступить в переговоры о сдаче Парижа. Государь согласился остановить сражение, но при условии немедленной капитуляции. «Иначе, — предупредил он, — к вечеру не узнаете места, где была ваша столица».

Французы капитулировали, и Александр остановил бой. Противники понесли большие потери: союзники лишились 9 тысяч своих героев, из них около тысячи русских; французы — 4 тысяч защитников столицы.

19 марта союзные войска вступали в Париж. Торжественное шествие открывала легкая конно-гвардейская дивизия во главе с казачьим полком, за ней шли русские и прусские кирасиры, гусары и драгуны. Александр I въезжал во французскую столицу верхом на чистокровной серой лошади по кличке Эклипс, когда-то подаренной ему Наполеоном. По левую руку от него ехал король Фридрих Вильгельм III, по правую — Шварценберг, представлявший императора Австрии. За ними, соблюдая дистанцию, следовала блестящая свита из тысячи генералов разных наций, среди них старшие по званию Блюхер, Барклай де Толли, Платов. И снова войска.

Во время остановок кортежа Александр I беспрестанно повторял: «Я пришел не как враг. Я несу вам мир и торговлю».

Свидетель и участник торжества Александр Петрович Маслов вечером этого дня писал в дневнике:

«…Парижане воображали найти в нас людей необразованных, изнуренных походами, говорящих языком для них непонятным, в странных одеждах, и не могли поверить глазам своим, видя красоту русских мундиров, блеск оружия, веселую наружность воинов, ласковое обращение офицеров и слыша остроумные ответы их на французском языке. Вы не русские, говорили они нам, вы верно эмигранты».

21 марта Сенат объявил Наполеона низложенным. По воле государя Александра I он получил в вечное владение остров Эльбу.

Заканчивался Великий пост. 2 апреля Матвей Иванович послал императрице Марии Федоровне поздравление с праздником Святой Пасхи и описал ликование победителей и побежденных по случаю наступившего мира:

«…Всемилостивейшая Государыня! Торжества сего я не в состоянии описать; но верноподданнейше доношу только, что в прошедших веках не бывало такового и едва ли будет в будущих. С обеих сторон было неизобразимое радостное восхищение, сопровождавшееся восклицанием многочисленного народа жителей Парижа: «Да здравствует Великий Александр, устрояющий благоденствие и мир целой Европы!»

Принося Вашему Императорскому Величеству верноподданническое поздравление мое с благополучным окончанием важной войны, я молю Господа Бога, да продлит он драгоценнейшие дни жизни Вашей, Всемилостивейшая Государыня, и всего Августейшего Дома на многие будущие лета.

С таковым верноподданническим благоговейным чувствованием к высочайшей особе Вашего Императорского Величества вечно пребуду, Всемилостивейшая Государыня!

Вашего императорского Величества верноподцаннейший граф Платов».

Отъезд Наполеона был назначен на 8 апреля. Поверженный монарх обратился к солдатам Старой гвардии. Голос его дрожал:

— Прощайте, дети мои! Всех вас хотел бы я прижать к своему сердцу…

— Да здравствует император! — кричали герои, вытирая текущие по щекам слезы.

Подойдя к знамени Старой гвардии, Наполеон несколько раз порывисто поцеловал его и, не оглядываясь, сел в экипаж. Солдаты рыдали…

22 апреля Людовик XVIII въехал в Париж. Франция получила своего «легитимного» монарха. Но он отнюдь не возбуждал народного восторга, которым наслаждался во французской столице Александр I.

Постепенно жизнь русских в Париже наладилась. Казаки, раскинувшие свой лагерь среди Елисейских Полей, вызывали неподдельное любопытство у побежденных. Французы целыми семьями ходили посмотреть на этих «азиатских дикарей», толпились вокруг бивачных костров, разглядывали их шалаши, сооруженные из связок соломы, малорослых дончаков. Победители сушили белье на натянутых между деревьями веревках, не обращая внимания на гуляющих, гребнями вычесывали вшей, играли в карты, спали, подложив под голову седла. От стоянки бородатых воинов исходил запах пота, шерсти и лошадиного навоза…

23 мая Александр I покинул Париж и отправился в Лондон, в котором его ожидала любимая сестра Екатерина Павловна, предсказывавшая брату, что в Англии его ждет еще больший триумф, чем во Франции. В составе высочайшей свиты был атаман Матвей Иванович Платов.

После отъезда царя русские полки один за другим покинули столицу Франции. Казаки Платова двинулись на Дон, где им готовилась триумфальная встреча.