Не к тебе ль устремляется дух мой крылатый, По ту сторону света, и вихря, и вьюги? Обмирает в тоске меж оснеженных статуй, По-над краем ныряющей в темень яруги. Оттого, что к безбытью недомкнуты двери, Оттого, что и памятью я неухватчив, Так мы верим друг в друга, друг в друга не веря, Словно пробыли в мире, ни йоты не значив. Нам бы встретиться снова в тот вечер мозглявый, Нам бы снова влюбиться – и жаждать того же: Той повторной любовью, не ждущей избавы, Той последней тоской, обрывающей вожжи. Отказаться бы сердца кровавым отказом От того, что мы в тайности сердца хранили, И молить наши смерти о том, чтобы разом Обе смерти исполнились в общей могиле. Искромсалась метели шумливая грива, Обдираясь об леса зубристые недра. У подраненной жизни все меньше порыва, Только страха пред жизнью отпущено щедро! Не к тебе ль устремляется дух мой крылатый, По ту сторону света, и вихря, и вьюги? Обмирает в тоске меж оснеженных статуй, По-над краем ныряющей в темень яруги.