Перед Воскресеньем, радостным уделом Богу опостыла тесная могила. Он к земле прикован неподъемным телом. Смерть пылится в очи, Бога одиноча.           Богу снится, Богу снится           Вифлеемская зарница —                     И кормушка с сеном. Озеро приснилось, берега и мели, Где следы от весел лодочник разбросил, Снятся перелески, что ему шумели, Хоть и черный день им – сделаться виденьем!           А пригорок, а олива —           Это в памяти как диво,                     Это невозвратно! Снятся наши лица, как чужие лица, Много левых, правых наших рук кровавых — Жизнь, что, умерев, сама себе дивится, Суть свою затронет, лишь когда хоронят.           Надо молвить про такое           То, что колокол с тоскою                     Колоколу молвит. Будем же хранильцы Боговой дремоты! Нашим кривосудьем Бога не разбудим! Кто под Божьей сенью разобьет наметы? А она все шире – в мире и надмире.           Надо нам в кружок стесниться,           Надо Господу присниться,                     Коль еще не поздно.