Сад, лоснистый от соков, грустит своей тенью, Ибо травы тягчатся лазорьем разъятым — А еще мотылек, ополченный арватом, Сгинул в битве с безмерьем, что пахнет сиренью. Помнишь юности чары, что мира смелее, То бездонье весны в небосиней оправе? И как нашего тела алкали аллеи? Мне все видится ясно, как будто бы въяве! Разве не было там наших лодок раската? И распахнутой нами в замирье калитки? Это все пережито – и мы пережитки… Но забыть не могу все, что было когда-то! Продолжаюсь я тот – не вместившийся в плаче — И напрасно шагавший в безбытные светы! И все тем же огнем мои ласки горячи… И ища этот призрак, прильнула ко мне ты. Но и призрачен тот не совсем без остатка — Он родится опять на кострищах и в дыме! Если ты поцелуешь забвенно и сладко, Тот во мраке проснется – шепча твое имя!