В колпаке-невидимке был Шмыгонь-кромешник, Когда к Явроню вкрался – да прямо в черешник. Возле пасеки – Явронь, при лучшем наряде. «Это кто там бестелый шурует во саде? Слышу топот отважный, а вора – не вижу. Воплотись и открой мне – кого ненавижу!..» «Кто неведомый враг, ты по голосу вызнай: Моему преступленью ты стал укоризной! Ибо – в улье мои ты запрятал провины, А в другом – держишь душу убитой дивчины. И без них во дворце я не счастлив ни часу, Ты отдай их, отдай – злодеянья украсу!..» «Это ты – чужекрад, огудала-хмурила! Не тебя, а меня эта девка любила… И едва углядела меня средь черешен — Ты уже подоспел, на расправу поспешен! Ты убил ее в яре – стократы убивый — И на ней свое имя ты выгрыз – крапивой! Оторвал ты девице и губу, и руку! Я девицу нашел. – Значит, мука – за муку!» И крестом осенил себя свято-пресвято — И зашарил мечом, чтоб найти супостата. Издевается враг: «Позабавимся в прятки! Может, хочешь присядки, а может – покатки?.. Ну а я – не люблю я бесчестную травлю, Потому свой клинок – твоему я подставлю!..» И мечи размахнули в воинственном взмете. Там один был из плоти, другой – не из плоти. И сцепились вплотную – сплелись без разнима. Но из двух – лишь один ратоборствовал зримо. Морок смерти к обоим на цыпочках прядал, Но лишь только один было видно – как падал. И когда уже солнышко робко утрело, Наконец провиднелось то темное дело. Провиднелись два трупа – и рядом два улья — И колпак-невидимка, подглядчик разгулья!..