В можжевеловых тенях дремала враскидку, А из лесу Смеркун – да учуял сновидку. Золотые жуки излупились из грезы И в косматую грудь залегли, как занозы. И глядел на пустоты – он знал наизусть их — На кусты – на нее – на безбытье в закустьях. И жаднелись в мозгу ядовитые смуты, И подполз – в белизну ее хищно всмехнутый. Смрадным духом уткнулся в ее опояску: «Или смерть – или ласка!..» – И выбрала – ласку! И в далеком во саде, в его семигущах — Были взмахи ладоней, к небытью плывущих. И жалели друг друга – в морщинном заломе; И дождило в саду – и дождило во дреме. И сплетались в молитве, суставы корявя, И хотели из морока вырваться к яви. Но порой тяготились их собственным весом, Если слишком уж бурно ласкалось – под лесом.