Мрак со мраком сравнялся, печалью ничтожа Не угадано что, опоздавшее с блеском; А ручей отступился от старого ложа, Стал собою самим и потек перелеском. Там, где, звездному в небе не веря посеву, Бесконечность скрепляется вздохами мяты, Припечалился грудью ручьистой ко древу И повис, на кресте добровольном расклятый. Для чего же крестовное это бессонье? И кого ты собой откупаешь от худа? – Тех, чьи прожиты воды и прожиты донья, Тех, кому уже некуда вытечь – оттуда.