Димке снился сон. Будто бы он с Васькой из соседнего подъезда и Мишкой Соколовым отправился на рыбалку. Закинув удочки, ребята сидели на берегу тихого пруда, на который бегали каждый день во время летних каникул, и болтали о всякой ерунде. У Мишки отменно клевало, и он натаскал уже с полведерка рыбешек, а Димка заядлый рыбак, не смог еще вытащить даже дохленького пескарика. От этого он начал злиться, и прямо во сне размышлять, о том с каких это пор Соколов затесался в их компанию, стал ходить с ними на рыбалку, да еще и так ловко выуживать карасей. От негодования и обиды мальчик во сне кривил губы и сжимал кулаки, а тихоня Мишка вдруг не с того ни с сего, голосом Виктора Александровича, начал ругать его за двойки, плохое поведение и за то, что он постоянно к нему, Соколову, придирается. И самое обидное, что тот другой Димка стоял, понурив голову, со всем соглашался и слезно обещал, что больше так не будет. Потом и вовсе начался какой-то абсурд. Из воды вынырнула зубастая голова зеленого ящера, и начала громко заливисто гавкать.

Димка открыл глаза и уставился в земляной потолок. Сквозь узкую щель между камнями пробивался дневной свет, и мальчик уже собирался растолкать Мишку мирно посапывающего рядом, чтобы собираться в дорогу, как вдруг лай повторился. И тявкала не одна, а целая свора собак! Димка от неожиданности резко вскочил, и больно ударившись головой, опять уселся, потирая ушибленное место. Вокруг стояла тишина, и когда он уже решил, что ему это все приснилось, булыжник служивший дверью вдруг откатился в сторону и в их логово, ворча и скаля мелкие зубки, ворвались две карликовые собаки. Несмотря на явно превосходящие размеры добычи, отчаянные зверьки, похожие скорее крыс, вцепились в Димкину ногу, и если бы не самодельные сапоги, наверняка хорошенько ее разодрали.

От этой возни проснулся Мишка, и ничего не соображая спросонья, лишь бестолково наблюдал, как Димка отбивается от назойливых псов. Наконец тот отодрал их словно прищепки от ноги, и вышвырнул, обратно. Снаружи послышались громкий визг, и быстрый топот множества ног. Собаки же ощетинившись и рыча, метались у входа в нору, в которой сидели мальчишки. Наконец, опомнившись, Мишка подал голос:

— Димка, кто это?

— Собаки какие-то, ты, не видишь что ли? — раздраженно ответил приятель.

— Да нет, вон там, — и Мишка указал на странное существо, стоявшее на задних лапах рядом с кустарником. Ребята смогли его хорошенько рассмотреть. Это был карлик, едва доходивший мальчишкам до пояса, весь заросший рыжей шерстью, хотя на морде (или лице), она была гораздо длиннее и скорее напоминала бороду. Из головы со скошенным лбом во все стороны торчали спутанные огненные волосы, а на шее болталось что-то вроде ожерелья из мелких камушков и ракушек. В руке, а точнее в лапе, карлик держал кривую жердь с зазубренным костяным наконечником. Точно таким же Димка пронзил шею птицеподобному ящеру. Никакой одежды, или даже ее подобия из шкур, на существе, напоминавшем обезьяну, не было и в помине.

— Что это еще за гномы? — с тревогой спросил Мишка.

— Должно быть, дикари. Наверное, они охотились, и приняли нас за каких-нибудь зверей, — предположил Димка, — сиди тихо, может, уйдут.

Тем временем на поляне появились еще пятеро гномов. Двое из них держали горящие сучья и когда тот, что был с ожерельем, что-то промычал, они сунули свои факелы в землянку, где скрывались ребята. Димка сразу понял, что их решили выкурить, и быстренько забросав горящие головешки землей, начал выбираться на поверхность. От дыма у мальчика уже начали слезиться глаза, и невыносимо запершило в горле.

Когда из темноты показалась кашляющая Димкина голова, карлики в нерешительности замерли. Они ожидали увидеть кровожадного хищника, которого гнали от самого каньона, свирепого и готового в любую секунду броситься на них и разорвать в клочья. Однако увидели незнакомое существо, с белой кожей без когтей и клыков, которое таращилось на них во все глаза. Ощетинившись копьями, дикари стали осторожно подбираться к мальчику. На поляне их собралось не меньше двух десятков, и Димка, глядя на первобытных охотников, настроенных совсем не дружелюбно, застыл в растерянности. В этот самый момент Мишка, которому уже не хватало воздуха, сильно толкнул его сзади; Димка, резко выскочил вперед и тут же, не успев увернуться, получил сокрушительный удар по голове.

Карлики загалдели, победно вскинув свои несуразно длинные конечности кверху, а Мишка, наконец, выбравшись из подземелья и, увидев оглушенного товарища, разгневанно закричал на рыжего предводителя:

— Ты что наделала, глупая обезьяна!

Само собой, тот ничего не мог понять, но видя разъяренное Мишкино лицо, тоже оскалился и завизжал, обнажив белые зубы с двумя крепкими клыками. Соплеменники последовали его примеру, и злобно рыча стали его окружать. Мишка схватил с земли увесистую дубину и кружась с ней на одном месте дико вопил от ужаса и беспомощности: «Не подходи, убью!». Но на аборигенов это похоже не действовало, они сжимали круг, подходя все ближе, и когда Димка, очнувшись, зашевелился и Мишка лишь на мгновение отвлекся, один из гномов метнул в него тяжелый камень, и мальчик без сознания повалился на землю. Дикари же с радостными криками бросились на них.

* * *

Ребята сидели на земле, в тени высокого дерева, крепко привязанные веревками к стволу. Руки затекли и уже начали неметь, а грудь сдавило, так что было тяжело дышать. Захватив мальчишек в плен, дикари волоком тащили их до своей первобытной деревни, отчего одежда их, и без того дырявая и вовсе превратилась в рваные пыльные лохмотья, а на спине появились длинные кровавые полосы.

Хотя, собственно и деревни-то никакой не было — приоткрыв один глаз, Димка разглядел, любопытных аборигенов, осторожно выглядывающих из своих укрытий на деревьях, да утоптанную поляну, в центре которой, в чаше сложенной из широкой гальки горел костер. Огонь — очевидно добытый дикарями во время грозы, бережно охранялся одним из племени — часовой маячил неподалеку и время от времени подкладывал в него сухой валежник.

Обитатели деревни гроздьями висели на ветках, не решаясь подойти ближе, и с интересом наблюдали за незнакомцами. В деревне, по всей видимости, остались, только юнцы да старики, потому как рыжего вождя, и других воинов среди них не было. Но любопытство, в конце концов, взяло верх, и самый смелый, осторожно спустившись вниз, стал подбираться к ребятам. Остановившись в пяти шагах от мальчишек, он поднял палку и потянулся к Мишке. Другие гномы тут же последовали его примеру, и спустя мгновение уже половина деревни была на земле. Неизвестно что произошло бы дальше, но Мишка, вдруг неожиданно и громко чихнул, вызвав настоящую панику среди дикарей. С воплями они вновь бросились к деревьям и не появлялись до тех пор, пока из леса не показался тот самый отряд, который пленил ребят.

Карлики возвращались с охоты. На этот раз они волокли две зеленые туши, и, судя по радостным крикам сородичей, охота оказалась весьма удачной. Помимо добычи отряд конвоировал двух обезьяноподобных существ. На шею им были накинуты удавки, привязанные к длинным жердям, и если они пытались вырваться, веревка туже затягивалась и не давала дышать. Пленные дикари заметно отличались от своих захватчиков — были гораздо крупнее, менее волосатые и скорее походили на человека, чем на обезьяну. Все внимание сейчас было приковано к ним, и о ребятах казалось, позабыли. Пленников подвели к толстому столбу, вкопанному недалеко от кострища, и надрезав острой костью сухожилия над ступней, наверное для того чтобы не сбежали, крепко привязали.

Мишке это все показалось знакомым, и вдруг он догадался, для чего служит этот столб — для жертвоприношений — для чего же еще! Рядом стояли врытые в землю колья, на которых были надеты черепа, которые он поначалу принял за кувшины. Убедившись, что пленники не смогут самостоятельно освободиться и сбежать, рыжий вождь прокричал что-то не членораздельное, после чего, несколько карликов занялись разделкой добытых ящеров, а остальные направились к ребятам.

— Мишка не дергайся, а то разозлим их еще сильнее, — испуганно предупредил Димка.

— Да понял, я — отозвался мальчик, вспоминая последние события.

Дикари стали приближаться к мальчишкам и рыжий карлик, отняв у кого-то из сородичей копье, подошел к Мишке.

— Димка прощай — прошептал мальчик и зажмурил глаза, ожидая удара в грудь.

Но дикарь и не собирался его убивать, он сорвал с Мишки очки и нацепил их на свою волосатую морду, отчего вид у него стал настолько смешной, что Димка даже сейчас не смог сдержаться и негромко рассмеялся.

Племя одобрительно загудело и уже со всех сторон к ребятам потянулись волосатые руки в надежде чем-нибудь поживиться. Из Димкиного кармана сверкнув на солнце, вывалился складной нож, и дикари тут же бросились его поднимать. Каждый норовил схватить его первым, и от этого прямо под боком у мальчишек, получилась небольшая свалка, из кряхтящих, сопящих и толкающихся волосатых тел. Наконец как-то немыслимо изогнувшись, один из гоблинов подцепил ножик длинным когтем и, стиснув в ладони, выбрался из-под сородичей. Отбежав на порядочное расстояние, он стал с интересом вертеть его в своих лапах. Однако рыжий вожак, тут же окликнул его, и ему пришлось подчиниться и принести трофей.

Предводителя обступили со всех сторон, вновь позабыв про ребят.

Он тоже долго вертел складник, пробовал на зуб, и наконец, потянув прямо за лезвие, сильно порезался. Отбросив в сторону неизвестную и опасную штуковину, дикарь с воплями стал носиться по поляне и облизывать раненный палец. Аборигены в страхе бросились прочь от мальчишек. Наконец успокоившийся вождь что-то им промычал и те больше не подходили к своим пленникам, а лишь издалека бросали на них злобные и трусливые взгляды.

* * *

Солнце нестерпимо жгло, и лесные гномы, попрятавшись в свои укрытия на деревьях, лишь изредка спускались на поляну, по своим первобытным делам. Мальчишки, обливаясь потом, изнывали от невыносимой жары — они уже почти час сидели на солнцепеке.

— Как же хочется пить, — с трудом проговорил Мишка, — может, попросить у них?

— Интересно как? Эй, обезьянка подай воды? — съязвил Димка. Он, конечно, тоже страдал от жажды, но старался не показывать этого товарищу, чтобы тот совсем не упал духом.

— Димка, я, правда, больше не могу, мне вода уже мерещится начала, — облизывая потрескавшиеся губы, произнес мальчик.

— Ничего, ничего скоро вечер, жара спадет и станет легче. А ночью может, пойдет дождь, вот и напьемся, — подбадривал Димка.

— Не пойдет. Надо бежать!

— Понятное дело, стемнеет, и сбежим, — с легкостью согласился мальчик.

— Ага, сбежим. Это ты специально так говоришь, чтобы меня не расстраивать. Димка они нас съедят?

— Соколов не говори глупостей.

— Это не глупости, видишь, черепа на кольях торчат — они каннибалы. И этих, привязанных, тоже съедят.

Димка не ответил, он в очередной раз стал обдумать, как им освободиться. Но все что ребятам удалось за день, так это немного ослабить веревки, которые уже не так натирали руки и сдавливали грудь. Как назло и ножа, которым можно было их перерезать, теперь не было — он валялся шагах в двадцати от них, и дотянуться до него не было никакой возможности.

Близился вечер и небесное светило, понемногу угасая, наконец, перестало мучить, наших путешественников. Мальчишки, словно ожили под порывами свежего ветерка, и теперь с интересом наблюдали за дикарями. Те деловито сновали по поляне, таскали хворост, выкладывая его кругом. От круга вела длинная дорожка, также выложенная сухими ветками. Примерно через четверть часа на поляне появились еще четыре таких же замысловатых фигуры. Ребята смотрели на эти непонятные приготовлениями и пытались, догадаться, для чего они нужны. В это время, пленники, привязанные к столбу на той стороне, будто опомнившись, начали яростно рваться и истошно кричать.

И вдруг Димка, понял, что все это значит.

— Мишка, нам конец! — упавшим голосом прошептал он.

— Я, я, кажется, знаю, что будет дальше — испугано пролепетал Мишка.

В джунглях почти стемнело и когда небе стали видны первые звезды, на круглой площадке собралось все население первобытной деревни. Их вожак, на этот раз был облачен в зеленую шкуру, с торчащими во все стороны шипами, завязанную на груди словно плащ. На носу у него красовались Мишкины очки, а на голове, словно шлем была надета засушенная кожура гигантского апельсина — такой же ребята еще вчера ели на ужин. В одной руке у аборигена было длинное копье с раскрашенным в красный цвет наконечником, а в другой небольшая дубинка. Подняв свои орудия кверху, он что-то прокричал и рухнул на колени. Все его соплеменники сделали то же самое и, расположившись между причудливыми кругами из веток, и взметнув руки к небу, начали раскачиваться и монотонно гудеть, вторя своему предводителю. Мальчишки задрали головы и в ночном небе увидели то самое божество, которому поклонялись эти примитивные существа. Это была все та же комета, которую наши путешественники заприметили еще несколько дней назад, но она стала уже гораздо больше и горела ярким оранжевым светом.

Наконец рыжий дикарь вскочил на ноги и стал, то резко подпрыгивать на месте, то замирать в нелепых позах, то падать на землю, то крутиться волчком. Остальные поступали точно также. Пританцовывая, он добрался до столба, к которому были привязаны пленники, и жестами велел отвязать одного из них. Тут же вперед выступили несколько вооруженных воинов и, накинув ему на шею удавку, отвязали от столба. Дотащив почти не сопротивляющегося дикаря до охапок хвороста, они сбили его с ног и, растянув за лапы, крепко примотали к вбитым внутри круга кольям.

Ритуал продолжался, и спустя некоторое время на земле распяли вторую жертву. Рыжий шаман зажег свой факел и также дергаясь и кривляясь, наклонился, чтобы запалить хворост, но видимо раздумал и, решив, что двух жертв, будет недостаточно, велел привести ребят.

— Все Мишка готовься, сейчас драпать будем, а то они нас поджарят как поросят в дар этой комете.

— Хорошо Димка, я постараюсь.

Но к несчастью ребят туземцы оказались не такими уж и глупыми. Прежде чем отвязать мальчишек они их оглушили, ударив копьем по голове. Димка очнулся, когда его ногу уже привязывали к колышку, он пытался было брыкаться, но тщетно, цепкие волосаты пальцы сдавили его словно клещами, и казалось, помочь ему могло только чудо, и тут началось такое…

С грозным рыком дикарей атаковали страшные хищники. Их было много — не меньше десятка отвратительных зеленых монстров ворвались на поляну в самый разгар смертельного ритуала. Дикари в ужасе бросились врассыпную — подхватывая своих мохнатых детенышей, они пытались добраться до спасительных деревьев, но безжалостные убийцы были быстрее: они хватали, подкидывали несчастных гоблинов высоко в воздух, заглатывали целиком, рвали на куски и просто топтали своими гигантскими лапами.

Димка не растерялся, оттолкнув свободной ногой аборигена еще секунду назад пытавшегося его скрутить, он освободил вторую ногу и что было сил, рванулся к рыжему вожаку. Тот замер в своем нелепом одеянии с зажженным факелом в руке и даже не пытался спастись. Вырвав горящую лучину из лапы, мальчишка устремился назад и зажег хворост. Вспыхнувшее пламя остановило трехметрового ящера, который пытался преследовать Димку и, опалив морду, хищник развернулся и неторопливо приблизился к рыжему вожаку. Тот вдруг упал на землю, стал тянуть к нему руки, и жалобно скулить, словно вымаливая пощаду. Но конечно это не помогло и спустя мгновение повелитель лесных жителей погиб от острых как бритва зубов хищника.

Димка бросился на выручку товарищу, которого успели распять в центре жертвенного круга еще до начала кровавой бойни. Освободив приятеля, Димка подхватил горящую ветку и вдвоем ребята со всех ног помчались в джунгли подальше от этого жуткого места. Они бежали, не останавливаясь, но за спиной все время слышался ужасный рев динозавров и крики смертельно раненых туземцев. От страха ребятам казалось что, за ними гонится хищник и вот-вот настигнет их.

— Димка, я больше не могу — задыхаясь от быстрого бега, крикнул Мишка.

— Еще немного осталось, — не оборачиваясь, ответил Димка, — впереди ручей, у него отдохнем.

Ребята выскочили к узкому ручейку и, распугав мелкую живность, барахтающуюся рядом с берегом, с жадностью принялись глотать ледяную воду. Мишке, после сегодняшнего дня, казалось, что на свете нет ничего прекраснее этой родниковой воды, и он решил ни за что отсюда не уйдет пока не напьется вдоволь. Наконец утолив жажду, ребята пришли в себя и стали думать, что делать дальше.

— Димка, я больше не переживу, всех этих дикарей и ящериц — Мишка не выдержал и разревелся навзрыд, — ну сколько же можно? Когда мы отсюда выберемся — у-у-у, я домой хочу!

Димка не пытался его успокоить, у него и у самого выступили слезы. Он украдкой смахнул их рукой и уронил голову на колени.