Юноша закричал сдавленно, но крик застрял в горле, пронзив всё тело болью. Ян вскочил и сел на кровати, судорожно кашляя и глотая воздух. Лунный свет под шторой уже сменился тусклым желтоватым утренним свечением. Тишина уже не давила со всех сторон, а ненавязчиво летала в воздухе вместе с пылью, успокаивая собою. Путник отдышался, вытер покрытое каплями пота опухшее осунувшееся лицо и упал на кровать, уставившись в потолок с открытым ртом.

Но он лежал недолго. Тени под окном становились всё меньше, убегая под штору. Солнце медленно всходило, начиная раздражать своим светом даже через неё. Ян нехотя поднялся, отдёрнул занавески и поморщился от яркого света. Но когда он открыл глаза шире, его лицо исказилось в ужасе. Юноша отпрянул от окна со вскриком, но споткнулся о торчащую в полу доску и свалился на кровать, вцепившись в простыню руками и будто окаменев, не в силах оторвать взор от окна. Стены домов по всей улице были усеяны кровавыми следами ладоней. Алые свежие потёки на камне лились вниз, оставляя на обочинах лужи крови. Отпечатки плотно покрывали все дома по длинной улице, уходившей далеко в город. Вокруг не было ни одного человека. Только полная тишина ещё не проснувшегося города. Ян перевернулся, свалившись с кровати, распахнул дверь и побежал по коридору. Мельком он увидел Таситурна, сидевшего в кресле с закрытыми глазами и склонённой на плечо головой. Великан обернулся, услышав шаги, и сопроводил юношу взглядом. Ян распахнул дверь и вылетел из дома на середину улицы, растерянно озираясь. Только сейчас он разглядел, что среди отпечатков на некоторых домах были и надписи. Скачущие и острые, как клыки чудовищ буквы двоились в глазах. Путник с трудом стоял на ногах, в голове гудело, перед глазами возникали пятна и блики от резкого света. Он изо всех сил старался разглядеть текст, щуря дрожащие веки. "Будьте прокляты, рыцари розы!" — кричали надписи, — "Будь проклята, леди Виктория!". Люди уже открывали занавески домов, испуганно задёргивая их обратно и выбегая на улицу, водя выпученными глазами вокруг. По всему городу стали раздаваться вскрики и ругательства, над Лирдоном поднимался жуткий гомон. Таситурн вылетел из дома, мельком осмотрелся и толкнул Яна в плечо. Путники ринулись ко дворцу.

На площади с каждой минутой становилось всё больше людей. Они бежали на неё со всех концов города, крича и бранясь, создавая ужасную давку. Толпа увеличивалась, заполняя собой площадь, и её гомон сливался в единую взбешённую массу. Ян и Таситурн прибежали с улицы вместе с потоком людей и ворвались в это действо, принявшись расталкивать людей и прорываться вперёд. Странники с трудом протиснулись к лестнице, которую заполняла стража. Люди в форме толкали народ назад, стоя плечом к плечу на ступенях. Солдаты и рыцари в латах носились по лестнице, выкрикивая что-то в суете и сталкиваясь друг с другом. Время от времени ряд стражников расступался, впуская какого-нибудь чиновника, и толпа тут же начинала яростно хватать воинов за руки, вырывая из строя. Путники протиснулись к ним, и Ян попытался перекричать нарастающий гул:

— Пропустите! Мы к леди Виктории!

Но его даже не услышали, лишь грубо отпихивая от лестницы. Осмелев, толпа начала хватать Таситурна за ноги и рубаху, пытаясь вытолкать за свои пределы. Странников понесло назад от лестницы.

— Куда прёте!?

— Пропусти, урод! — кричали люди хорду, корча ненавистные жуткие гримасы.

— Дворец открыт для каждого! Пропустите, твари! — кидались они на стражников.

Вдруг из арки наверху показалась фигура Немо, растолкав клубившихся на пороге рыцарей. Он сверкнул очами, и Ян увидел его алый шарф, замахав руками и закричав из последних сил. Седой одним прыжком заскочил на каменные перила, съехал по ним вниз и ловко наступил на лысую голову какого-то огромного мужика. Тот рявкнул что-то, вздёрнув толстую руку вверх, но Немо быстро побежал вперёд, наступая на головы и плечи людей. Приблизившись к путникам, он стал на плечо Таситурну невесомыми аккуратными туфлями, возвысившись над всеми.

— Расступитесь, попрошу расступиться. До-ро-гу! — повторял он, наклоняясь и заглядывая в недовольные злобные лица.

К удивлению путников, толпа стала расступаться перед ними, нехотя давая пройти к лестнице. Когда они подошли к стене из стражников, Немо спрыгнул с плеча Таситурна, взял за плечи двух воинов и легко раздвинул их в стороны. Те испуганно покосились на него, попятившись назад и навалившись на рядом стоящих. Путники заскочили на лестницу и устремились наверх.

В арке они натолкнулись на ещё одну толпу, состоявшую из рыцарей в лёгких одеждах и плащах, внимание которых было направлено в тронный зал. Ян сходу налетел на одного из них, толкнув в плечо.

— Пропустите нас! Пропустите вперёд!

Но рыцарь лишь фыркнул, махнул рукой и отвернулся. Вдруг ещё один с знакомым побитым лицом развернулся на них, выпучив глаза.

— О, это ж эти, как их!?.. Пропустите их!

— Ещё чего? Самому бы не прохлопать.

Таситурн что-то проворчал, схватил Яна и поднял вверх. Тот затормошил ногами, но вскоре спокойно уселся у хорда на плече, прищурившись и устремив вперёд. Посреди тронного зала на принесённой откуда-то трибуне стояла Виктория. Она дёргала головой, рывками убирая от лица волосы, крича что-то и яростно размахивая руками в воздухе. К ней из толпы подбегали слуги и чиновники, поднося что-то, подзывая её и шепча на ухо. Виктория кивала и пихала их обратно в толпу то рукой, то уж совсем ногой в гневе. Рыцари толпились в зале в смятении, сомкнув кольцо вокруг неё. Наконец, Виктория ударила кулаком по трибуне и закричала, быстро моргая красными глазами:

— Всё! Всё, пошли к чёрту! Замолчите все! — бросила она в сторону гудевшей как шмели кучки чиновников позади неё.

Те уставились на женщину, замерев, как один. Виктория окинула взглядом рыцарей, быстро дыша. Всё её болезненно бледное лицо покрывали красные пятна, а на виске бешено билась толстая жилка.

— Нужно срочно убрать всё это до полудня! Сэр Леон, Эмиль… Короче, все, кто отвечает за стражу, забирайте всю пятую казарму и прочёсывайте город! Оставляйте за собой патрули человек десять, чтоб стояли хотя-бы до завтра!

Позади Виктории сидел какой-то щуплый мужчина с сивой бородкой и с доской в руках, на которой он разложил пергамент и быстро водил по нему пером, то и дело поправляя замявшийся край. Тут он перебил её, вскочил и сунул на трибуну бумагу.

— Распишитесь! За пятую казарму…

— Пошёл ты нах*р, козёл! — схватила она его за бороду и пихнула на пол. — Так! Третий блок, который по образованиям! Вы…

Она скинула перчатку, бросила её на пол и опёрлась на трибуну, растирая глаза и скрежетая зубами.

— Эта война!.. — вскрикнула вдруг она не своим голосом, перебив сама себя, — теперь это не просто на бумаге война, это настоящая война! И теперь каждая минута на счету! Я больше не собираюсь раздавать расписки, считая каждую долбаную железку на складе! Они сделали это, да? Напали на нас? Так мы нападём в ответ!

— Леди Виктория! — тявкнул тоненьким голоском лежавший на полу мужчина, выпучив жёлтые белки. Что-то в нём и вправду неуловимо напоминало козла. Но рыцарь даже не посмотрела на него.

— Если мы нарушим порядок, то всему придёт конец! Нет порядка, нет ничего… Ничего нет без порядка! — дрожа взвизгивал он.

— Теперь я порядок, я! — закричала надрывно Виктория, стуча кулаком по трибуне. — К чёрту всё!

— Что?! — взревел басом седой чиновник с непокрытой плешивой головой.

— Ты не ведаешь, что творишь! Ты рушишь власть, которую строили веками! Ты рушишь государственный аппарат! — надрываясь закричал дребезжащим тенором толстый старик в кафтане.

— Заткнитесь!

— Всё правильно! Виктория права!

— Правильно! — загудели вдруг рыцари.

Они сужали кольцо вокруг трибуны, поднимая вверх руки и размахивая кулаками.

— Ведьма! — вдруг завопил один из чиновников, в миг покраснев, как кумач.

На него тут же налетели какие-то люди и замяли. Завязалась потасовка, которая вскоре сместилась за колонны. Рыцари вывели нарушителей из зала, скрутив их в секунду.

— К чёрту вас, старикашки! Дайте это дело нам!

— Дайте войну выиграть, остолопы! — выкрикивал кто-то в зале.

— Да, да! Войну! — воскликнула Виктория, подхватив их. — Они не понимают, во что это выльется! Они не понимают, что на кону уже не один их драгоценный порядок, а весь город! — подхватила она, тыча пальцем в кучку чиновников позади. — Ну и пусть упиваются своими бумажками вместе с дохлым королём! Теперь это наша война!

— Да! — подхватила толпа, давясь подобно своре собак.

Казалось, своды дворца сотрясались от этого крика рыцарей. Ян толкнул Таситурна, и хорд опустил его на землю. Юноша опустил взволнованный взгляд, положив ладонь на лоб.

— Если так и дальше пойдёт, Лирдону конец, — проговорил он обречённо.

— Пусть и конец, — ответил ему Немо, стоявший рядом. — Главное, сделайте всё, что зависит от вас. Примите своё собственное решение. Плыть по течению, против или поперёк него — думать вам.

— К чему вы это говорите? — посмотрел на него Ян, прищурившись и приоткрыв рот.

— Всё, что говорится человеком в своём уме, имеет какой-то смысл.

— Остаётся надеяться, что вы в своём уме, — иронично ответил ему юноша.

— Иногда я сам в этом сомневаюсь, — едва заметно улыбнулся Немо.

Тут шум толпы начал сходить нет, и из тронного зала стал слышаться лишь голос Виктории, раздававшей указания сорванным голосом с нескрываемым задором, будто ей развязали руки.

— Будете слушать? — поинтересовался Немо.

— Нет, наверное. Вы не скажите, когда лучше прийти, чтобы поговорить с Викторией в более спокойной обстановке?

— В спокойной вряд ли. В любом случае, приходите к вечеру, когда люди разойдутся. А пока, я проведу вас через толпу.

— Спасибо.

Странники вернулись по пустынным улицам в дом. Таситурн сразу отправился на кухню, а Ян приземлился в кресло, по своему обыкновению уставившись в камин. Слова Немо не вылетали у него из головы.

— По течению, против или поперёк? — шептал он про себя, скованно обхватив голову руками.

Ему вспоминалось лицо Виктории, красное, изуродованное гневом. Вспоминались крики рыцарей, испуганные старики, жавшиеся в угол от этой дикой толпы. Рыцари как звери скалились, рычали и сверкали клыками, загоняя их в угол. "Дохлый король"! Отвращение к этому неуважению, к этим грязным и грубым бесчеловечным словам поднималось в душе Яна. Он, как Лирдонец, даже и помыслить не мог, что во главе города стоит такой жестокий человек. И самое страшное, что рыцари уважают её, смотрят как на пример, как на нового правителя. Все они ослеплены, они как снежный ком, катящийся по склону. Он не может остановиться, только набирая силу и катясь всё быстрее. И эта скорость только поддаёт масла в огонь, ком уже не хочет останавливаться, он хочет лететь дальше! А дальше только голые скалы и конец пути. Но как объяснить ему это? Как остановить снежный ком? Просто так сделать это нельзя. На это способна только внешняя, однако намного более мощная сила, во много раз превышающая силу самого кома. И этой силой должен был стать Ян. Один человек против толпы, против целой массы обладающих властью людей. Каждый из них больше Яна даже в частности, во всех смыслах. Это ведь абсолютное сумасшествие? Но как бы сказал Немо? Он говорил, что можно плыть против течения, можно вдоль, а можно и поперёк. Что не суть важен результат, сколько сам факт того, что ты принял свою позицию. Что ты хотя бы попытался преодолеть течение, не важно, получилось у тебя это или нет! Да, именно это он и имел ввиду!

— Теперь я понял! — прошептал Ян, многозначительно подняв палец вверх и не отрывая озабоченных глаз от камина. — Немо хотел, чтобы я сделал выбор. Тогда я сделаю его!

Из кухни раздалось тихое мычание. Ян вскочил с кресла как ужаленный, побежав туда.

— Иду! Уже иду! Я понял, Таситурн! Я всё понял!..

После полудня Ян и Таситурн долго сидели или ходили по дому, не зная, чем заняться. Юноша уже не мог терпеть, и, в итоге, путники отправились во дворец, не дождавшись вечера. Горожан на улице не оказалось. Но и без них они были даже более оживлёнными, чем обычно. То и дело туда-сюда ездили повозки, возя солдат куда-то небольшими отрядами. По обочинам ходили стражники в полном обмундировании, вооружённые мечами и алебардами, высоко задрав светящиеся лица. Иногда они весело переговаривались, упоминая сегодняшнее собрание. Видимо, Виктории удалось здорово их растормошить. Со стен домов люди в запачканных кровью и песком лохмотьях вытирали отпечатки, усиленно работая надетыми на палки тряпками и гремя вёдрами.

Путники пришли на площадь, увидев там нечто необычное. Возле дворца был разбит небольшой лагерь. Там стояли огромные серые палатки, состоявшие из нескольких комнат, а их окружали палатки поменьше. Люди разгружали телеги, вытаскивая из-под тряпок длинные ящики с какими-то пометками. Кто-то собирал в кучу сено для лошадей, раскиданное ветром, а кто-то этих самых лошадей привязывал в бревну, специально для этого горизонтально положенному на треноги. К этому месту двое уже тащили большую поилку. Неподалёку звенели мечи, лязгали доспехи и слышались крики и возгласы. Путники беспрепятственно вошли в этот лагерь, пройдя на самую его середину. Там на них налетел человек в стёганой куртке и синем плаще. Он уставился на них весёлыми удивлёнными глазами.

— Вы ещё кто такие?

— Мы к Виктории. Срочно.

— Ну пошли, — махнул рукой тот с усмешкой.

Он подвёл их к большой палатке, состоявшей из трёх круглых комнат. Стоило к ней подойти, как тряпки на входе поднялись, и из неё вышла Виктория с недовольным видом.

— Так, членов совета, министров, чиновников и всю эту дрянь не впускать, понял?

— Да вы уже сто раз повторили! — добродушно усмехнулся тот.

— Ага, — кивнула головой Виктория, переведя взгляд на странников. — Так, вы зачем пришли?

— Даже не знаю. Вдруг, мы ещё нужны? — заговорил юноша.

— Знаешь, Ян. Идите ка вы домой и не приходите больше.

Путник спокойно закрыл глаза, разведя руками и сдержанно улыбнувшись.

— Всё, это я и ожидал услышать. Только вот есть одна загвоздка.

— Какая же? — наигранно улыбнулась Виктория, наклонив голову. Ей на плечо упала завязанная в хвост копна волос.

— Нам нужно в Арилидилл. Я рассчитывал, что вы нас пропустите, после того, что мы сделали.

— Вот закончим с маллумалами и пропустим! — едко сказал она, махнув рукой.

— Подождите! — растерянно заулыбался Ян.

— До скорых встреч!

Виктория грубо схватила его за плечи, развернула и отвела от палатки. Ян упирался и возмущался, всё сильнее повышая голос и стараясь держать себя в руках. Там к ним подошли два солдата, весьма настойчиво выведя за пределы лагеря.

— Мерзкая женщина! Мерзкая! Я другого слова не нахожу! Она мне сразу не понравилась! — ворчал Ян, шагая по улице и засунув руки в карманы. — Как же так можно! И что нам теперь делать? Зачем мы во всё это ввязывались тогда?

Таситурн положил ему руку на плечо и слегка подтолкнул.

— Зачем ввязались?.. — бессмысленно повторял Ян по пути, всё ещё бормоча что-то и с грустью смотря себе под ноги.