Климовы переезжали на Смоленскую улицу в новую квартиру. Екатерина Николаевна, Димкина мать, вечером постирала белье, а утром оно было серым от пыли. Складывая белье в таз, она ругала «царицынский дождь», как называли здесь пыльные бури, а заодно и поругивала мужа, который ушел за машиной и как в воду канул. Вещи давно собраны и уложены, делать было нечего, и Екатерина Николаевна, не зная, к чему приложить руки, покрикивала на всех, кто попадался ей на глаза.
Первым понял настроение хозяйки Рекс. Он выскользнул за дверь и забился под крыльцо, где даже в самую жару земля была влажной и прохладной. Вслед за Рексом улизнул и Димка.
- Отца поищи! - крикнула ему мать.
- Ладно! - отозвался он, выходя на улицу.
За калиткой огляделся. Кругом знакомая картина: небольшие домики и мазанки, прилепившиеся на косогоре, пыльные деревья, а дальше - Волга и блеклое небо над ней.
В переулке ни души, все попрятались от палящего солнца. Даже многочисленное собачье племя притаилось в будках.
Димка двинулся было вниз по переулку, но тут сзади его просигналила машина: приехал отец с грузчиками.
Мальчишка взялся было помогать таскать вещи, но только путался под ногами, и его прогнали. Тогда он попросил у матери разрешения проститься с товарищами.
- «Товарищи, товарищи»! - по привычке заворчала Екатерина Николаевна.- Ладно, все равно толку-то от тебя! Иди, но смотри недолго!
Рекс хотел увязаться за Димкой, но мать прикрикнула на него, и он снова укрылся под крыльцом.
…Димка прибежал к дому, когда машина, натужно рыча, уже выезжала со двора. Она была загружена доверху. Блестело зеркало шкафа, качался фикус, отражаясь в этом зеркале. Растерянная, заплаканная мать сидела в кабине.
- Давай! - крикнул отец из кузова, протягивая Димке руки.
Он сильный, Димкин отец Максим Максимович, сильный и веселый. Ловко втащив сына наверх, обнял его за плечи, стиснул:
- Прощай, избенка наша!
В домике, маленьком и тесном, повизгивал Рекс: за ним придут потом, сейчас пока не до него. Грустно сидела у крылечка соседка тетя Поля, махала рукой.
И Димка, глядя с высоты на родное гнездо, вдруг пожалел его. Тесно было здесь, но зато и весело. Особенно по вечерам, когда на зеленом дворике собирались все жильцы. Они играли в лото, или читали вслух смешные рассказы Зощенко, или говорили о новостях. Никто не гонял мальчишек, и они, равные среди равных, слушали умные речи. «Ничего этого больше не будет!» - вдруг с горечью подумал Димка, и сердце его сжалось.
Машина остановилась возле старинного двухэтажного дома из красного кирпича. Дом окружала толстая каменная стена.
Екатерина Николаевна, хлопнув дверцей, неловко вылезла из кабины и растерянно посмотрела на мужа. Губы ее вздрагивали.
- Прибыли! - бодро сказал Максим Максимович, спрыгивая на землю.
Они вошли во двор, и Димке понравилось здесь: двор был тихий, зеленый, в глубине его - маленький флигель. Вдали, за забором, за кустами, еще какие-то здания.
- Пошли! - отец распахнул высокую дверь парадного крыльца.
Димка смело пошел за ним. Широкая лестница, каменные ступени, дубовые перила. Внизу - две двери, одна против другой, наверху - еще две такие же двери.
- Раньше тут купец обитал,- тихо говорил отец, поднимаясь по роскошной лестнице.- Прохоров! Богатый был человек. А теперь трудовой люд живет вроде нас. А вот наша квартира… Прошу, граждане хорошие!
Он пошарил в кармане, вынул ключ и попытался отпереть замок.
- Открыто, входите! - крикнули из комнаты.
Они вошли.
В углу пустой гостиной на табуретке стоял коренастый человек в светлом парусиновом костюме и ярко-желтых ботинках. У него острый бегающий взгляд, усики, черная «бабочка» под накрахмаленным воротником рубашки.
- Вы кто? - строго спросил Димкин отец.- И что вы здесь делаете?
Человек спрыгнул с табуретки. Димка заметил, что у него очень длинные, какие-то загребущие руки. Быстро оглядев широкоплечего Максима Максимовича, незнакомец улыбнулся:
- Пардон, с кем имею честь?
- Я хозяйка квартиры! - сердито сказала Екатерина Николаевна.- А это мой муж!
- Значит, хозяева? - мужчина нахально посмотрел на Димкину мать.- А я - из домоуправления! Квартиру осматриваю, все ли в порядке! - Он вытащил какой-то листок, помахал им и опять спрятал в карман.- Так что жилье в чистоте принимаете, чтобы и дальше так было, ясно? Мы будем контролировать!
Последние слова он сказал уже в дверях и скрылся, забыв про «до свидания».
- Брр, неприятный тип! - поежилась Екатерина Николаевна.- Даже настроение упало.
- Не стоит из-за пустяков расстраиваться! - сказал отец.- Давайте вещи таскать!
Когда вещи кое-как распихали по комнатам, хозяева неторопливо еще раз обошли свою квартиру. Димка впервые видел такие хоромы и восторженно таращил глаза на лепные карнизы, на головки амуров в углах гостиной. С потолка, из переплетенных цепей, на него смотрел Прометей. Широкое скуластое лицо его было искажено брезгливой гримасой и смахивало на разбойничью физиономию какого-то атамана.
- Силен? - спросил отец.
- Ага! - кивнул Димка.- А чего он морщится?
- А ему противно эту штуку в зубах держать! - усмехнулся Максим Максимович.
В зубах титан действительно держал позеленевший крюк, на котором раньше висела лампа-«молния». Теперь его обвивал электропровод с пустым патроном.
- Безвкусица,- качал головой отец.- И Прометей, и амурчики эти…
- Ладно, критики! - устало сказала мать.- Давайте устраиваться!
Из гостиной они перешли в комнату, отведенную Димке. Комната была небольшая, но уютная, с двумя окнами во двор.
- Хорошо! - сказал довольный мальчишка.- Спать буду у окошка!
- Ну да! - испугалась Екатерина Николаевна.- Второй этаж!
- Ну и что же? - заступился за него отец.- Взрослый парень!
- Взрослый! - Мать насмешливо посмотрела на сына - лохматого, загорелого, курносого: ничего взрослого не было в лице его и угловатой нескладной фигуре подростка.
Обиженный Димка засопел.
Потом разгорелся спор из-за третьей, совсем крохотной комнатки, похожей на монашескую келью. Максим Максимович намеревался приспособить ее под кабинет, а Екатерина Николаевна облюбовала келью для своих хозяйственных нужд.
- Не велик барин,- весело говорила она, блестя ровными зубами.- Всего-навсего инженер! А туда же - кабинет ему подавай! Я - главный врач больницы, и то помалкиваю! Так что тихо, мужчины, не пыхтеть и слушаться меня! Тащите этот сундук в Димину комнату!
Максим Максимович мигнул Димке, и тот уселся на сундук. Рядом плюхнулся отец.
- Бунт? - весело спросила мать и прищурилась.- Ладно, бунтуйте, а ужин я готовить не буду!
Она вышла на кухню.
- Ну и не готовь! - крикнул Димка в дверь.- И обойдемся! А ты отдай папе комнату, поставь мою кровать у окна!
Екатерина Николаевна загремела посудой.
Отец с сыном переглянулись и прыснули.
- А хороший был бы кабинетик,- тихо сказал Димка, подталкивая отца локтем.
- Хороший,- хмыкнул Максим Максимович, косясь на дверь, из-за которой доносился гром посуды.
- Давай займем, пока мама там,- предложил Димка.
- Ага! А потом попадет за самоуправство! - покачал головой Максим Максимович, но глаза его, синие, ясные, как у Димки, смеялись.
- Не бойся,- успокоил сын.- Не попадет. Поставим ее перед фактом. И потом, нас же большинство! А?
- Ладно,- сказал отец.- Только тихо!
Потихоньку, полегоньку втащили они в кабинет отца
письменный стол и кушетку. Максим Максимович оглядел комнату:
- И для книжного шкафа место осталось. А на стол мы поставим лампу с зеленым абажуром - будет замечательно!
Димка подошел к окну, которое выходило во двор. Куст сирени легонько постукивал в стекло, как бы просился в гости. Димка распахнул окно. Во дворе была тишина, только верхушки кленов раскачивались, напоминая о пыльной буре. Стены дома, забор возле флигеля, кусты и деревья надежно защищали двор от ветров. Около флигеля росли кусты сирени, а между ними была разбита клумба. Вдоль веранды, увитой диким виноградом, выстроились яблони. Пахло мятой и цветами.
- Хорошо! - оглянулся мальчишка.
Отец подошел, обнял его за плечи, дохнул в ухо:
- Хорошо, Димка!
В комнату заглянула Екатерина Николаевна.
- Управились, голубчики? Распорядились? - спросила она.
Голос ее прозвучал строго, а глаза смеялись. Димка понял, что мать совсем не сердится.
Павел Нулин, известный в уголовном мире под кличкой Пашка Нуль, имел веские причины побывать в квартире, которую заняли Климовы. Он разнюхал, что когда-то этот крепкий, как крепость, каменный дом принадлежал купцу Прохорову. После революции купец сбежал из Царицына, припрятав здесь кое-что из своих богатств. Насчет богатств Пашке сообщила Юлька-воровка, баба вздорная, болтливая, которой бы в другое время Пашка не больно поверил, но тут он нюхом почуял: Юлька не врет. Судьба тайника не на шутку взволновала жулика, который в последние годы «работал» по мелочам и давно мечтал о таком вот кладе, с неба свалившемся.
- Мне половину! - заявила ему Юлька, когда в своей полутемной, грязной комнатке жарким шепотом поведала Пашке о кладе купца Прохорова.
- Идет! - серьезно отвечал тогда Пашка и про себя добавил значительно: «А там поглядим, какую тебе долю отвалить…»
Пока одни жильцы выехали, а другие не въехали, Пашка основательно обшарил квартиру: ведь именно здесь, по утверждению Юльки, и был укрыт клад.
Пашка уже изругал последними словами «контру чертову», так крепко запрятавшую сокровища, и собрался было махнуть на все рукой, как внимание его привлекли головки амуров по углам комнаты. Хищный огонек зажегся в Пашкиных острых глазах, когда он начал методически осматривать да ощупывать каждую головку. Сердце его учащенно забилось: Пашка почувствовал, что он близок к разгадке тайника, но тут, совсем уж некстати, во дворе послышался шум мотора, и в квартиру нагрянули проклятые жильцы. Пришлось срочно прикидываться работником домоуправления и удирать.
Всю ночь Пашка не спал, распаляясь при мысли о золоте и брильянтах, которые были где-то рядом, под самым носом, и уплыли из-под рук. Конечно, амуры не только для украшения - это уж точно! Только бы найти точку, на которую нужно нажать или что-то там повернуть, чтобы распахнулся тайник,- Пашка уже слыхал о таком. Он ясно представлял, как со скрежетом распахнется потайная дверца и покажется уголок обитого железом сундучка.
В комнате было душно, и Пашка вышел на улицу проветриться. Рассветало. Воробьи встретили его оголтелым чириканьем. Утро приходило светлое, радостное, ничто не напоминало о вчерашней пыльной буре. Пашка, занятый своими мыслями, ничего не замечал. Он долго бесцельно бродил по улицам и не заметил, как очутился перед приземистым крепким домом, перед толстым его забором. Присел у калитки и, нахлобучив кепку, принял вид скучающего, праздного человека. Медленно текли минуты…
Хлопнула калитка, на улицу вышел Максим Максимович. Зашагал, чуть покачивая плечами. Пашка подождал. Кто-то еще шел к калитке, беззаботно напевая. Калитка опять хлопнула. Пашка посмотрел одним глазом из-под кепки. Вышла Екатерина Николаевна, ладная, невысокая, в светлой шелковой кофточке, в серой юбке. Напевая, прошла мимо Пашки. И тот, совершенно равнодушный к женской красоте, подумал неожиданно: «Красивая, зараза!» И злость одолела его. Он злился на этих людей, красивых и беззаботных, которые спугнули его в самую неподходящую минуту. Он злился на Юльку за то, что поздно пронюхала и сообщила про клад, он последними словами ругал весь белый свет, который мешал Пашке жить так, как ему хочется.
Оглядев улицу, Пашка проскользнул в калитку, быстро вошел в дверь парадного и поднялся по лестнице. Вот она, его заветная дверца, за которой спрятано брильянтовое счастье! Пашка потянул ее - захлопнуто. Замчишко так себе, но все равно нужны инструменты, а их у Пашки с собой не было. «Ладно, погодим!» - подумал он и, спустившись, толкнулся к Юльке. Та уже унеслась куда-то, и это еще больше распалило Пашку. «В такую рань усви-стала, дура чертова!» - скрежетнул он зубами, зная, что при запое Юлька может не приходить домой несколько дней.
Все же Пашка решил малость подождать. Он отошел в тень на противоположную сторону улицы, чтобы не мозолить глаза у дома, сел на скамеечку и со скучающим видом стал следить за калиткой.
Юлька совершала утренний обход базара. Она шла лениво, изредка останавливалась и копалась в овощах и фруктах, разложенных на прилавках. Покупатели подозрительно поглядывали на нее, грязную и лохматую, спешили отойти. Торговки молча пододвигали к краю прилавка огурец или помидор, свеклу либо картошку. Юлька спихивала ладонью дань в свою объемистую сумку и двигалась дальше. Торговки, зная ее, не хотели с ней связываться: горластая нахальная Юлька могла затеять скандал и отпугнуть покупателей.
Похаживая между рядами, Юлька с удовольствием поддразнивала толстых торговок, делая вид, что хочет стащить что-то, и усмехалась, глядя, как испуганно закрывали бабы свои товары.
Сумка ее быстро наполнилась, и Юлька, вздохнув, отправилась восвояси.
У своего дома она увидела Пашку. Это ее встревожило: в такую рань Пашка никогда не являлся, предпочитая часы вечерние, темные. Значит, пришел он по спешному делу, а уж Юлька знала, какие могут быть у него спешные дела! Попыталась улизнуть в переулок, но Пашка уже приветливо помахал ей и, широко улыбаясь, двинулся навстречу. Такая улыбка тоже не предвещала ничего доброго, Юлька сжалась.
- Ничего куш отхватила! - добродушно сказал Пашка, кивая на набитую сумку.
- Иди ты! - огрызнулась Юлька, стараясь бочком прошмыгнуть в калитку.
- У меня к тебе разговор, Юлия Даниловна! - вежливо сказал Пашка, и от такой вежливости ее передернуло. Но Пашка, отвернув полу пиджака, показал бутылку вина, и Юлька подобрела, стала глядеть повеселей светлыми своими глазками.
- Заходи, только осторожно, после меня! - тихо сказала она, деловито пробегая в калитку.
- Учи ученого! - пробормотал Пашка.
Он оглянулся по сторонам - улица была пуста - и вошел следом за Юлькой.
С того дня как Пашка был тут в последний раз, мало что изменилось в грязной Юлькиной комнате: тот же старый сундук, набитый тряпьем, топчан, на нем сальные подушки и серое одеяло. Посреди комнаты стол с неприбранной посудой.
- У вас уютно, Юлия Даниловна,- опять напугал ее Пашка своей изысканной, не сулящей ничего доброго вежливостью.- Знаете, такой живописный беспорядок - раздолье мышам и тараканам…
- Пошел ты! - лениво ответила Юлька, распечатывая бутылку.- Ну, зачем явился?
- Да вот… помощь твоя требуется,- начал Пашка, выпивая свой стакан и разглядывая его зачем-то на свет; стекло было грязным, залапанным, и он поморщился.- Нужно мне с твоими новыми жильцами познакомиться…
Юлька тоже выпила жадно и несколько минут посидела так, закрыв глаза. Пашка не мешал ей. Когда она снова открыла глаза, они были у нее повеселей, и голос звучал помягче. «Доходит до нормы»,- определил Пашка и, не теряя времени, налил ей еще. Юлька выпила и стала совсем доброй, приветливой - с такой можно уже говорить о серьезном деле.
- Стало быть, познакомиться? - протянула Юлька, с большим сожалением посмотрев на пустую посуду.- С жильцами, да? Ах ты, ах хитрый! Не с жильцами, а с их квартирой! Разве еще не назнакомился?
- Да не успел.
- Ладно! Ты будешь знакомиться, а мое дело глядеть, чтобы не помешали. Так я поняла?
- Юлька, ты умница! Через полчасика я вернусь - и вперед!
- Вперед,- послушно кивнула Юлька.- Только уж прихвати еще маленькую!
- Ладно! - пообещал Пашка.
Он принес «маленькую», на радостях угостил Юльку, и ту совсем развезло - наверх поднималась едва ли не с песнями,- Пашка шипел на нее и делал страшные глаза.
Они поднялись на второй этаж. Пашка сунул отмычку в прорезь замка - дверь, тихо щелкнув, открылась, они вошли в прихожую.
- Стоп, а пацан? - вспомнил Пашка, и Юлька, шустро оглядывая вешалку и копаясь в пальто и плащах, рассеянно ответила:
- Убег он, на речку!
Она сдернула пару рубашек, висевших на веревке:
- Как бы не пересохли!
- Ты! - Пашка вырвал у нее рубашки, проклиная себя, что напоил «чертову ведьму».- Ты зачем тут? Давай на площадку и следи там! А то я тебя!..
- Ну да! - совсем осмелела Юлька.
И едва Пашка шагнул к двери гостиной, как непоседливая помощница сунулась в какой-то шкаф, из которого, гремя, выкатились кастрюли да ведра.
- Холера! - зашипел Пашка и ткнул Юльку в бок. Та потеряла равновесие и, падая, ухватилась за шкаф. Шкаф покачнулся, с полок посыпались горшки, банки.
- Ух ты, жертва коллективизации! - ощерился Пашка, пиная трезвеющую Юльку.
Дверь отворилась, и на пороге появился сонный, недоумевающий босой мальчишка с всклокоченными волосами.
…Димка крепко спал на новом месте, у раскрытого окна, под шум ветвей во дворе. Он проснулся от какого-то шума, грохота. Открыл глаза, огляделся. Яркое солнце заглядывало в комнату. В его лучах, медленно кружась, плавали пылинки. Солнечные зайчики смирно лежали на полу.
«Моя комната, собственная»,- подумал Димка, потягиваясь и нежась.
В это время что-то опять загремело в прихожей. «Отец Рекса привел!» - обрадовался Димка, вскакивая. Гром в прихожей сильнее, раскатистее - будто Рекс колотил посуду. Димка распахнул дверь и замер. На полу валялись банки и кастрюли. Рядом со шкафом стояли незнакомые мужчина и женщина и ошалело смотрели на мальчишку.
- Ты один? - спросил мужчина, тяжело дыша.
Димка попятился к своей двери. Мужчина стремительно шагнул к нему.