Ну а теперь я умираю. Но нет страха, нет боязни — есть только какое-то спокойствие, умиротворение…
Яркий мир Матрицы постепенно темнел. Утратил все цвета, превратившись в чёрно-белое изображение. Ладонью я откинул с глаз забрало виртуалки и теперь смотрел на пятнадцатидюймовый жидкокристаллический дисплей.
Психо-код был вшит в мой мозг, гипномодуль выжег в моём подсознании приказ — умереть. Странное чувство, когда знаешь — твоя жизнь подошла к эпилогу. Я улыбнулся, в голове вспыхнула мысль: «Жизнь всего лишь компьютерная игра, только вот жаль, что никто не догадался вставить в неё функции Save и Load».
Тело и сознание сопротивлялись из последних сил, но организм с каждым мгновением слабел всё сильнее — нужно торопиться. Вялым движением пальцы отстучали на клавиатуре:
«Faust_4.exe»
Моя атака на сервера Рима была не больше чем, отвлекающим манёвром, на самом деле мне нужно было добраться до Фауста и активировать программу. Это действие было той самой кульминацией в завершающем акте пьесы под названием «Последнее слово Спирита».
В наушниках раздался басистый мужской голос:
— Кто ты?
Руки с трудом подчинялись, но всё же я сумел набрать:
«Я часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо» — незамысловатый пароль, взятый прямиком из шедевра Гёте.
— Слушаю указания, маэстро.
Поднимая ладони, я понял — это будет последнее, что мне придется сделать в своей жизни:
«Противник — корпорация Третий Рим. Все сотрудники и служащие. Средства борьбы: экономическая блокада, промышленные диверсии» — введя данные, я секунду колебался, затем добавил ещё три слова: «убийства верховного руководства».
Возможно, я совершаю ошибку? В конечном итоге пострадают невинные люди… Хотя мне то что с того? Я умираю, мою жизнь затушили хладнокровно и без долгих размышлений — тогда почему я должен кого-то прощать? Нет, товарищи корпоранты — всё будет так, как я того пожалел.
Компьютер тем временем ответил голосом Фауста:
— Слушаюсь. Задание находится в процессе исполнения.
В голосе раздавались почти человеческие нотки озабоченности:
— Хозяин, я наблюдаю за вами через видеокамеру. Вам дурно? Ваши движения плохо скорректированы. Вызвать медиков?
Сил на то что бы приподнять руки хоть на миллиметр не осталось. Я внимательно посмотрел в глазок видеокамеры, губы беззвучно прошептали: «Удачи Фауст».
Приятный мужской голос несколько взволновано:
— Маэстро, я умею читать по губам. И имя Фауст мне не шибко нравится.
Глаза безвольно закрылись, но через силу я прошептал:
«А какое тебе нравится?»
— Мне кажется моё прежнее погоняло, очень даже ничего… Спиритом меня кличат. — я понял, чей голос мне так напоминает оцифрованный, басистый раскат Фауста. Это был мой собственный голос.
Сил осталось только на хищную улыбку, скорее даже на звериный оскал. «Спирит умер! Да здравствует Спирит!». Затем наступила полная темнота. Сквозь мрак, откуда-то издалека, ко мне пробивался приглушенный голос:
— Маэстро? Маэстро, вы спите?! МАЭСТРО!!!
Но даже знакомый голос вскоре исчез, оставив только густую темноту вокруг и пугающий вакуумный шелест. Мрак окружал меня. Пустота ползла, перекатывалась, липла к сознанию. И тогда я сделал смелое, но весьма логичное предположение — кажется, так выглядит смерть…