Воевода и лазутчик. Петр Толстой
Петр Андреевич Толстой, потомок древнего боярского рода, близкого к Милославским, на шестом десятке поменял все. Дюжину лет он прослужил воеводой в Великом Устюге. Служил бы и дальше, но помог случай — в захолустный городок приехал сам Петр Первый. Толстой попотчевал его великолепным обедом, побаловал умной беседой и развлек артиллерийским салютом. «Проси чего хочешь», — велел царь. Но Толстой многого не просил, ему мечталось об одном: изучить военно-морскую науку. Петр дал на то свое позволение, и в пятьдесят два года Петр Андреевич отправился в Италию. Обучался он недолго и получил хороший аттестат. Однако все же моряком не стал.
Образованный, хитроумный и элегантно одетый вельможа нужен был царю в качестве дипломата. Толстой становится послом в Оттоманской империи. Прослужил он на этом нелегком поприще четырнадцать лет. И в те времена, и в более поздние (вспомним господина Грибоедова) должности посла и резидента разведки можно было различить с великим трудом.
Да и времена были тогда непростые — Россия воевала со Швецией, и война эта была затяжной и трудной. Турция грозила напасть. А войну на два фронта страна бы не выдержала. Первая задача Толстого была «совсем простой» — сделать так, чтобы Турция не напала на Россию. Царь Петр, собственно, не скрывал, что посылает Толстого в Константинополь не только как дипломата: «Необходимо все выведывать и описывать тамошние народы; состояние; какое там правление; какие правительственные лица; какие у них с другими государствами будут поступки в воинских и политических делах; какое устроение для умножения прибыли или к войне тайные приготовления, против кого, морем или сухим путем; какие государства больше уважают; какой народ больше любят…» И дальше, чтобы уж все понятно было: «Сколько войска и где держат в готовности и сколько дается ему из казны; также каков морской флот и нет ли особого приготовления на Черном море; конницу и пехоту после царской войны не обучают ли европейским обычаям; бомбардиры и пушкари в прежнем ли состоянии или учат их вновь, кто учит…»
Задачи непростые, скажем прямо. И ни одного не то чтобы близкого человека в чужой стороне, но даже ни одного знакомого. Как же быть? Конечно искать своих.
Для Толстого таким «своим» стал Досифей, патриарх Иерусалимский. У него были свои агенты — православные, занимавшие разные должности в турецких канцеляриях. Они могли подкупать турецких чиновников, падких на взятки. Досифей и сам был резидентом Петра, а связь с царем поддерживал через курьеров-монахов.
Толстой подружился с Досифеем. Теперь совместная «работа» стала давать ощутимые плоды. Одним из первых успехов была копия грамоты, которую султан направил своему послу в Москве. Досифей со специальным курьером смог переправить копию царю, который раньше турецкого посла узнал о намерениях султана.
Но главным все же для Толстого было предотвращение новой войны с Турцией. Султану «настоятельно рекомендовали» напасть на Россию все ее тогдашние враги — Франция, Швеция, крымские татары. Султан войны не хотел, но Далтабан, великий визирь, был на стороне татар. Уговор был таким: татары «бунтуют» против султана, великий визирь с войсками отправляется «усмирять бунтовщиков». Но вместо усмирения, соединившись с татарами, которые просто ждали военной поддержки, направится на Киев или Азов.
Толстой в это время уже обзавелся агентами из окружения великого визиря. Узнав о грядущем походе, он нашел подход и к матери султана, смог известить и ее, и муфтия о готовящемся заговоре. По приказу султана визиря схватили и удавили на месте — турецкий властелин был скор на расправу, тем более пребывая в состоянии крайнего возмущения.
А теперь о том, как же, собственно, Толстой «подружился» с матерью султана. Очень просто — он презентовал ей дюжину горностаев и соболей, алмазное перо на головной убор и кушак, отделанный драгоценными камнями. «Изрядные» подарки получил и муфтий, тоже ставший агентом Толстого.
Петр Андреевич, к слову, на подарки и взятки был весьма щедр. Турецкий чиновник, следивший за русским послом (а как же иначе?), доносил, что тот «ради продления мира раздал в различных местах и различным людям около трех тысяч кошелей с полутора миллионами талеров».
Толстой регулярно пересылал в столицу подробные сведения о составе турецкой армии, ее дислокации и передвижениях, о турецком флоте, типах кораблей и их вооружении. Сообщал также, что турки буквально наводнили Россию своими шпионами, в том числе из христиан и греков.
Толстой всеми силами, в основном используя материальные стимулы, удерживал Турцию от войны с Россией. За один только 1706 год муфтий получил от него «два сорока» соболей, а визирь — сорок соболей. Но бесконечно это продолжаться не могло, и в конце 1710 года Турция объявляет России войну. Первой ее жертвой становится сам Петр Андреевич. Его арестовали и заключили в Семибашенный замок, в глубокую земляную темницу, «зело мрачную и смрадную», а принадлежащий ему дом разграбили. Собственно, так поступали со всеми послами.
Толстому каждый день грозили пытками, но он не выдал никого из своих агентов. Более того, он нашел возможность установить контакт с внешним миром, добившись разрешения свиданий с послом молдавского господаря Кантемира. В турецкой тюрьме Толстой провел почти полтора года и вышел на волю еще до заключения мира — конечно, с помощью взяток (своих денег и соболей у него уже не было, но мир не без добрых людей). Отпускать Толстого турки не собирались и поэтому окружили его плотным кольцом соглядатаев. Однако Толстой все же смог связаться со своей агентурой. Он снова снабжал Петра сведениями о положении дел во дворе султана, в правительстве и дипломатическом корпусе. Мир с Турцией был подписан в апреле 1712 года. Одним из пунктов мирного договора стало возвращение задержанных дипломатов в Россию.
П. А. Толстой выполнил еще одно деликатное поручение Петра Великого: он сумел вернуть в Россию беглого царевича Алексея.
Но жизнь достойного разведчика закончилась печально. В 1727 году он позволил себе неосторожное высказывание о Петре Втором, сыне царевича Алексея. И бывшего дипломата, которому тогда исполнилось уже 82 года, вместе с сыном отправили в Соловецкий монастырь. Вскоре они оба там умерли.
Первый в американской разведке. Натан Хейл
Натан Хейл, смелый и искренний американец, но неопытный разведчик, патриот, был повешен в сентябре 1776 года англичанами. Он стал прототипом героя романа «Шпион», принадлежащего перу Фенимора Купера. Памятник Натану Хейлу украшает столицу США.
Пусть Хейл и потерпел неудачу, однако его считают «отцом» американской военной разведки. Да, он не совершил ничего экстраординарного, но смерть от рук ненавистных англичан подняла молодых американских патриотов на борьбу с врагом.
Это были времена войны за независимость, 1775–1783 годы. Соединенные Штаты своей профессионально организованной разведывательной службы не имели, информация зачастую поступала от случайных людей, сторонников тех, кто боролся за освобождение от власти Британии.
Но главнокомандующий армии колонистов, генерал Вашингтон, пусть и не располагая разведслужбой, имел колоссальное преимущество: его поддерживало огромное количество людей, тех, для которых борьба за свободу и независимость стала смыслом жизни. Из таких людей и создавалась секретная служба Джорджа Вашингтона. Одним из них стал Натан Хейл, выполняя поручения генерала Джорджа Вашингтона в тылу английских войск.
Хейлу повезло получить кое-какую информацию об их дислокации и вооружении, но почти сразу же он был схвачен англичанами. Хейл, как полагают исследователи, не выдержал пыток и выдал все секреты, которые знал. Но его все равно казнили. Он стал первым казненным разведчиком США.
В расположении американских войск об этом сообщил капитан Джон Монтрессор из королевского корпуса саперов, английский офицер и адъютант генерала Уильяма Хау. С белым флагом он перешел линию фронта в Харм-Плейнсе, что в штате Нью-Йорк.
Некоторое время гибель Натана Хейла держалась в тайне. Однако через пять месяцев в прессе стали появляться сообщения о трагической смерти Хейла на службе отечеству. По существу, с этого и началось формирование американской военной разведки.
Долгое время было принято считать, что генерал Вашингтон, узнав о гибели молодого разведчика, отказался от идеи секретной службы. И только через сто лет нашлись документы, опровергающие это утверждение. Из них следовало, что будущий президент сделал выводы из трагедии. Он понял, что в профессиональную разведывательную службу следует привлекать молодых людей не только патриотически настроенных, но и обладающих определенными качествами и навыками.
Первым начальником секретной службы был назначен Бенджамин Толмедж, ему помогали его брат Инок и Роберт Таунзенд, однокурсники Хейла по Йельскому университету. Они в тылу у англичан организовали настоящую агентурную сеть, Джордж Вашингтон назвал ее цепью. «Звенья цепи» для маскировки использовали имя Самюэль Калпер и были хорошо законспирированы, несмотря на то что у американской разведки никакого опыта в этих делах еще не было. Вудхолл, один из разведчиков, подписывался «Самюэль Калпер-старший», а Таунзенд — «Самюэль Калпер-младший». Полковник Толмедж, руководитель цепи, значился как «мистер Джон Болтон».
«Калперы» в основном действовали в Нью-Йорке — на Манхэттене и в его окрестностях. Здесь тогда был расположен английский штаб, к тому же значительная часть британского флота базировалась именно в нью-йоркском порту. Таунзенд был хозяином крупного универсального магазина. Там он и встречался с агентурой, а покупатели — английские офицеры — нередко выбалтывали секреты, которые он бережно собирал. Кроме разведки Калперы смогли провести и первую контрразведывательную операцию. Был захвачен и казнен майор Андре, английский разведчик — вероятно, это была месть за Хейла.
Каким бы открытым ни было американское общество, но имена членов группы Калпер стали известны лишь более столетия спустя. Собственно, о разведке тех времен известно крайне мало. К примеру, есть сведения, что, став президентом, Джордж Вашингтон навестил бывших агентов в Лонг-Айленде и поблагодарил их за ценные сведения, которые они доставляли во время войны. И еще одна деталь. В главной бухгалтерской книге, которую тщательно вел сам Вашингтон, есть запись о том, что за шесть лет — с 1775 по 1781 год — генерал на свою разведывательную организацию израсходовал всего 17 617 долларов. Платежи заносились в книгу как выдачи «безымянным лицам».
Авантюрист, воин, шпион… Шарль-Женевьев-Луи-Огюст-Андре-Тимоте д’Эон де Бомон
Удивительная, загадочная, полуфантастическая личность шевалье д’Эон де Бомон. Кем он был — мужчиной или женщиной? Об этом спорят до сих пор. Но прославился шевалье д’Эон именно как воин, шпион, юрист, авантюрист, фехтовальщик, дипломат и шантажист. Отличный набор, верно?
Этот загадочный господин родился в аристократической семье и с детства подавал большие надежды. Говорят, что четырехлетнего малыша мать зачем-то нарядила девочкой. До семи лет он так и проходил в платье. Похоже, это отразилось на его мышлении. Или просто он понял, что юбка дает некоторые преимущества. Кто знает…
Юный шевалье воспитывался как настоящий дворянин. Он добился заметных успехов в юриспруденции и фехтовании. Совсем молодым получил степень доктора гражданского и церковного права и был принят в адвокатуру.
В какой-то момент шевалье ощутил, что родной Тоннер стал для него тесен, и отправился в Париж. Чтобы заработать «на хлеб насущный», он пишет трактат о финансах Франции при Людовике XIV. Как и следовало ожидать, монарх обращает на него внимание. Кроме вполне понятного интереса, королем двигала и надежда поправить скверное положение дел с помощью свежих умов. Молодого д’Эона представили королю. Шевалье произвел на него благоприятное впечатление. Юноше прочили успешную карьеру при дворе. Но в Европе происходили события, которые коренным образом изменили судьбу шевалье д’Эона.
Возмутителем спокойствия на континенте был прусский король Фридрих II Великий, который взошел на престол в 1740 году. В описываемое время он вторгся в Австрию и захватил самую богатую из австрийских провинций — Силезию. В этой войне на стороне Пруссии выступили Франция и Бавария, а на стороне Австрии — Англия и Голландия.
Все противоборствующие стороны, конечно, искали союзников. В первую очередь их интересовала могучая Российская империя. Но сами русские пока не решили, чью сторону им принять. Существовали союзные договоры между странами, но алчность правителей значила больше, чем любые обязательства, пусть даже и подкрепленные результативными усилиями дипломатов.
Людовик искал возможности связаться с императрицей Елизаветой, чтобы склонить ее на свою сторону. Но любые письма тут же перехватывал вице-канцлер Бестужев, который давно уже числился на содержании у противников Франции. И тут Людовику XV приходит в голову мысль отправить в Санкт-Петербург шевалье д’Эона.
Король уже знал об игривых проделках юного шевалье, который нередко выдавал себя за юную даму, мистифицируя окружающих. Король решает отправить к царице даму, раз уж мужчинам не удалось справиться с заданием. Людовик приглашает шевалье и просит «представить» прекрасную даму. Увиденным король остался доволен.
— Шевалье, — задумчиво произнес Людовик, — я хочу дать вам поручение настолько важное, что от его выполнения, возможно, зависит судьба всей Франции.
— Я готова служить вашему величеству и Франции так, как вы прикажете, — бархатным, грудным голосом ответила девушка.
Король удивленно взглянул на собеседника, а потом продолжил:
— Извольте выслушать меня. Вы искушены в фехтовальном искусстве, но с русским канцлером Бестужевым вам придется скрестить не шпаги…
И вот в 1755 году в Петербург прибыла очаровательная мадемуазель Лия де Бомон со своим «дядюшкой», неким господином Дугласом. Приезжие остановились в доме французского банкира (агента, конечно). Господин Дуглас нервничал — действовать мешали люди канцлера. Они вели неусыпное наблюдение за каждым французом, прибывавшим в столицу. А вот на милую Лию никто из них не обращал внимания. Вскоре ей удалось беспрепятственно встретиться с вице-канцлером Воронцовым, влиятельным царедворцем и сторонником Франции.
Воронцов посчитал, что милая француженка сможет оказать на царицу нужное ему влияние, и сразу же представил Лию ко двору.
Время одинаково безжалостно и для царей, и для их слуг. Императрица, старея, старалась окружать себя молодежью, любила лесть, наслаждалась пикантными рассказами о легкомысленных нравах французского двора. Когда же перед ней появилась милая и веселая мадемуазель, Елизавета решила, что теперь сможет удовлетворить свое любопытство в полной мере. Вот так Лия де Бомон стала фрейлиной, а затем и чтицей императрицы.
Трудно сказать, о чем именно беседовали долгими зимними ночами владычица великой державы и ее скромная чтица. Но наверняка одной из предлагаемых для чтения книг была «Дух законов» Монтескье с письмом короля — ее Лия тайно привезла с собой.
Некоторое время спустя британцы с сожалением констатировали, что ни Бестужева, ни Елизавету перетянуть на свою сторону они так и не смогли.
Шевалье д’Эон благополучно вернулся во Францию из далекой России. После этого он так же блестяще справлялся с другими не менее щепетильными поручениями Людовика XV. Благодарный король пожаловал д’Эону годовой доход в три тысячи ливров.
Поручения следовали одно за другим, для их выполнения требовалось становиться то мужчиной, то дамой. Когда Франция вступила в войну, шевалье д’Эон отправился в действующую армию и стал адъютантом герцога де Брольи, руководителя секретной службы короля. Шевалье выполнял разведывательные задания герцога, но в одном из сражений совершил настоящий подвиг, доставив под сильным огнем вражеской артиллерии в критический момент сражения обоз со снарядами.
Когда война закончилась, д’Эона направили в Лондон, где ему вновь покорились вершины дипломатического искусства. Он смог добыть точные копии инструкций английского дипломата Бедфорда, который был уполномочен вести переговоры с французским министром Шуазелем. Для этого шевалье пригласил Бедфорда в посольство, напоил его, а пока дипломат почивал, в соседней комнате быстро снял копии. Бедфорд переговоры провалил — все его ходы были заранее известны противнику. Он подал в отставку, а позднее отказался от предложенной ему должности председателя совета министров.
Д’Эон принимал участие и в операциях известного инженера и тактика (и, конечно, военного разведчика) маркиза де ла Розьера. Он изучал побережье Ла-Манша с целью обнаружения лучших мест для высадки французской армии.
Шевалье в Англии действовал столь успешно (с точки зрения французов, конечно), что получил ранг полномочного министра. Но его не миновали и приключения, которым место в романе, а не на страницах дипломатических хроник.
Любовь к роскоши и легким деньгам вынуждала шевалье залезать в долги, несмотря на то что он получал от королевского двора немалые суммы. Чтобы уберечься от интриг или, напротив, выйти из них победителем, шевалье занялся шантажом. Он использовал личные письма Людовика XV — любое из них было свидетельством подготовки очередного заговора против Англии, содержало коварные планы высадки французского десанта и было доказательством шпионской деятельности де ла Розьера и д’Эона. В это время Францией правил уже Людовик XVI, но письма, попади они в руки парламентской оппозиции, могли даже спровоцировать войну между Англией и Францией. Скандал принимал нешуточный характер. Англичане пытались даже похитить д’Эона, и он вынужден был нанять телохранителей.
Французские дипломаты пытались погубить шевалье. Нанятые журналисты обливали его грязью. Тогда шевалье опубликовал некоторые письма короля — в них содержались весьма нескромные подробности. Однако начал он с самых невинных из них, намекнув, что у него есть и более опасные документы. В обмен на все письма д’Эон потребовал двенадцать тысяч ливров в год субсидии и назначения на секретную службу за границей.
Лию де Бомон описывали как «женщину маленького роста и худощавую, с молочно-розовым цветом кожи лица и его кротким, приятным выражением». Мелодичный голос как нельзя лучше подходил к этому образу. Высока вероятность того, что д’Эон разыгрывал из себя не заносчивую, кокетливую и таинственную, а скромную и сдержанную, даже застенчивую девушку. Лия не должна была особенно притягивать взгляды мужчин, но все-таки известно, что она не была обойдена их вниманием. Придворные художники не раз писали портреты Лии — они сохранились и полностью подтверждают описания современников.
Так кем же был д’Эон? Мужчиной, игравшим роль женщины, или девушкой, выдававшей себя за мужчину? Вторая версия кажется более романтичной.
И хотя английские врачи вроде бы утверждали, что шевалье д’Эон был мужчиной, но верить этому заключению не очень хочется.
Поболтать с Наполеоном… Александр Чернышев
В 1801 году по случаю коронации Александра I московское дворянство устраивало бал. Танцевали экосез — в этом танце дамы становятся в одну линию, мужчины — напротив них. Рядом с императором оказался вахмистр, шестнадцатилетний сын генерал-поручика, сенатора и правителя костромского наместничества. Сначала они перекинулись парой фраз, а потом проговорили целый час. Юноша так понравился молодому царю, что был определен камер-пажом в Пажеский корпус, позднее был переведен корнетом в Кавалергардский полк.
Через два года Чернышева, того самого вахмистра, производят в поручики, и он отправляется в свой первый боевой поход. Первую награду — крест Святого Владимира 4-й степени с бантом — поручик получил за Аустерлицкое сражение, а за Фридландское — Георгиевский крест 4-й степени и золотую шпагу.
В феврале 1808 года Александр I отправляет Александра Чернышева к Наполеону с личным посланием. Французский император письмо распечатал, прочел, а потом задал посланцу царя несколько вопросов. Ответы оказались такими дерзкими и умными, что присутствовавший при беседе князь Куракин, русский посол, только за голову хватался. Аудиенция длилась час с небольшим.
Вернувшись в Россию, Чернышев доложил царю о беседе с Наполеоном. Тот посмеялся, но обратил внимание на меткие и интересные наблюдения Чернышева. На следующий год, в марте 1809 года, царь отправляет поручика как личного представителя в ставку Наполеона (в это время французы воюют против Австрии и Пруссии). Весь 1810 год Чернышев постоянно находится при дворе Наполеона.
Чернышев был одним из первых семи русских «военных агентов», которых военный министр Барклай-де-Толли отправил в столицы европейских государств как служащих Особенной канцелярии — специального органа военной разведки. Перед Чернышевым (как и перед другими), стояли и стратегические, и оперативно-тактические (как сказали бы сейчас) задачи: добывать стратегически важные тайные сведения, собирать данные о войсках противника на границах России. Кроме того, были задачи и контрразведывательные — выявлять и нейтрализовывать агентуру Наполеона.
Помимо этого необходимы были сведения о духе войск и населения, о способностях, достоинствах и недостатках генералов, а также «о внутренних источниках держав или средствах к продолжению войны и о разных выводах, предоставляемых к оборонительным и наступательным действиям».
Уже в начале августа 1810 года поступили донесения от Чернышева. Самое удивительное, что первым источником сведений стал сам Наполеон. Чернышев вел с ним в неформальной обстановке довольно продолжительные беседы, и император, не придавая этому должного значения, говорил о весьма секретных вещах. Сердечные отношения русского полковника с Наполеоном тайной для окружающих не были, это придавало Чернышеву веса и позволяло ему расширять круг полезных знакомств. Но славу и любовь всего Парижа Чернышев приобрел после нешуточного пожара зимой 1810 года, случившегося в доме австрийского посланника.
Тогда от неудачно закрепленной свечи вспыхнул занавес — именно в этот момент приглашенные на бал гости беспечно танцевали. Мебель загорелась мгновенно, пламя охватило стены, перекинулось на платья дам. Началась паника — в бушующем огне мог погибнуть цвет парижского общества. И тут один из офицеров — это был Чернышев — вскочил на подоконник, его громкий повелительный голос привел в чувство обезумевших гостей, люди перестали давить друг друга. Очень быстро Чернышев организовал группу спасателей-смельчаков, они бросались в огонь и вытаскивали беспомощных людей. Сам герой вынес из огня двух женщин — Каролину Мюрат и Полину Боргезе, сестер императора Наполеона. Наутро о героических действиях Чернышева знала вся столица. Парижское общество горело желанием познакомиться с умным, отважным и привлекательным «любимцем двух императоров».
Довольно быстро Чернышев смог создать сеть информаторов в военных и правительственных кругах Франции. Отношения с «друзьями», конечно, были вовсе не «платонические», многих он подкупил немалыми суммами.
Одним таким агентом Чернышева был некий Мишель, сотрудник военного министерства Франции. Он работал в группе офицеров, которые два раза в месяц составляли сводку о численности и дислокации французских войск — ее называли «Краткая ведомость». Эта ведомость предназначалась лично Наполеону и потому существовала в одном экземпляре. Но для Чернышева Мишель снимал копию этого документа, впрочем, за достойное вознаграждение. Уже через неделю этот документ через специального курьера попадал в руки императору Александру I. «Зачем не имею я побольше министров, подобных этому молодому человеку?» — записал царь на полях одного из сообщений Чернышева.
Через несколько дней после парижского пожара, 10 января 1811 года, Чернышев весело отмечает свое 25-летие. В гости среди прочих приглашена и Полина Боргезе, славившаяся легким нравом и чудесной фигурой…
Через Полину Фурес, бывшую любовницу Наполеона и хозяйку великосветского салона, всегда полного умных и интересных гостей, Чернышев свел множество полезных знакомств. Одним из них, к примеру, был «хозяин картографии» — секретарь топографической канцелярии Наполеона. Он передавал Чернышеву копии карт городов Европы и их окрестностей. Конечно, карты были интересны тем, что на них указывались строящиеся укрепления, арсеналы, дороги…
Чернышев теперь был лично знаком и с генералитетом Франции. Но такую активную деятельность, конечно, французская контрразведка не заметить не могла. За Чернышевым устанавливается плотное наблюдение. Полина Фурес предупреждает возлюбленного об опасности и советует уехать как можно скорее. Чернышев сжигает в камине компрометирующие его документы и отбывает в Петербург.
Сразу после отъезда в доме Чернышева провели тщательный обыск. Под ковром нашли случайно не уничтоженную записку Мишеля, и его мучения во время допросов прекратила гильотина. А министр полиции Савари опубликовал в парижских газетах материалы о шпионской деятельности полковника Чернышева.
Главный вывод, сделанный Чернышевым после бесед с Наполеоном и его приближенными, уместился всего в одной фразе: «Война неотвратима и не замедлит разразиться». Более того, в том же донесении Чернышев смог указать и дату начала наступления Наполеона.
Царь награждает Чернышева и отправляет его в Швецию — теперь необходимо выяснить, что же намерена предпринять Швеция в случае войны между Францией и Россией. Чернышев среди прочих готовит текст тайного соглашения между Россией и Швецией. Этот секретный документ был подписан 5 апреля 1812 года и обеспечил России «благожелательный нейтралитет» Швеции.
Чернышев организовывал партизанское движение в тылах наполеоновской армии и сам активно партизанил. С небольшим отрядом, уже в конце войны, он первым форсировал Эльбу, а затем захватил город Кассель, который обороняли Жером Бонапарт и генерал Аликс. Вернулся Чернышев в Париж победителем. Первый свой визит он нанес мадам Полине Фурес.
Карьеру Чернышева можно назвать просто неслыханно успешной: в 1812 году он стал генерал-адъютантом, а в 1826 году генералом от кавалерии. В 1832 году он назначен военным министром и на этом поприще прослужил двадцать лет. За заслуги перед отечеством Чернышев получает титул графа в 1826 году и светлейшего князя — в 1843 году.
До последних дней работы в Военном министерстве Чернышев живо интересуется вопросами военной разведки. Одним из последних стало его письмо от 8 мая 1852 года, адресованное в МИД. Чернышев в нем детализировал задания российским посольствам по добыванию и уточнению информации именно военного характера. В 1848 году Чернышев занимает должность председателя Государственного совета, оставаясь военным министром. Должность была едва ли не самой высокой в России, но оставалась скорее представительской и ощутимой власти уже не давала.
Историографы — и современники Чернышева, и наши современники — предъявили Чернышеву-министру немало обвинений. Именно его называли одним из главных виновников поражения русской армии в Крымской войне 1853–1856 годов. Это, вероятно, весьма далеко от истины — ведь не один же Чернышев принимал решения и ходил в атаку…
Александр Иванович Чернышев умер 20 июня 1857 года в Италии, в городке Кастелламаре-де-Стабиа, где находился на лечении, а похоронен в селе Петровское Московского уезда.
Наполеон военной разведки. Карл Шульмейстер
Карла Шульмейстера можно назвать одной из самых примечательных фигур в истории мировой разведки. Исследователи даже величают его «Наполеон военной разведки».
Шульмейстер родился в 1770 году в семье лютеранского пастора в приграничном с Германией Эльзасе, поэтому и французский, и немецкий языки были для него родными. Кроме того, он отлично знал венгерский — его матушка считала себя наследницей старинного и знатного венгерского рода. Много позже и Шульмейстер подтвердит свое дворянское происхождение (с помощью, правда, фальшивых документов).
Карл мечтал блистать в обществе, отчаянно сражаться, быть первым во всем. Он брал уроки танцев у лучших танцмейстеров Европы — и умение танцевать принесло ему впоследствии успех в свете. Но это будет позже. А пока тихая провинциальная жизнь шла своим чередом. Когда пришло время, Шульмейстер женился, на приданое супруги и деньги родителей завел бакалейную и скобяную торговлю. Причем торговля была такой успешной, что вскоре он уже мог помогать родителям.
Но все же главный доход Карл получал от контрабанды — как уроженец приграничной области, где все уважающие себя люди получают доход от этого непростого ремесла.
Это и объясняет его пренебрежение к законам. Первые деньги в семнадцать лет Карл заработал именно контрабандой. И позже, уже став богатым и высокопоставленным вельможей, не брезговал этим занятием. Более того, он не стыдился признаваться в этом и пояснял, что контрабанда требует от человека мужества и присутствия духа и что он, нарушая законы о границах, получает не только материальное, но и моральное удовлетворение.
На волне революции 1789 года в Париж хлынули не только борцы за свободу, но и разного рода авантюристы. Среди них оказался и Шульмейстер. Вероятно, занимаясь чем-то не вполне законным, он одновременно стал и полицейским осведомителем. Но об этих его «подвигах» нам ничего не известно. В 1799 году он каким-то образом знакомится с полковником Савари, будущим герцогом Ровиго — тем самым министром полиции, генералом, дипломатом и руководителем разведки. Эта странная дружба принесет свои немалые плоды.
В 1804 году Савари, уже генерал и приближенный Наполеона, вспоминает об умениях своего «приятеля» и поручает ему операцию, которую часто называют одним из самых сомнительных «подвигов» секретной службы Наполеона.
Герцог Энгиенский был одним из последних Капетингов (Бурбоны — ветвь этой же династии, но по женской линии). После революции герцог эмигрирует в Баден — одно из крошечных германских княжеств. Англичане и роялисты плетут многочисленные заговоры против Наполеона, а герцог Энгиенский живет скромно, находясь на содержании у англичан, и в антинаполеоновской деятельности не замешан.
Но Бонапарт решает дать урок роялистам, полагая, что похищение и казнь одного из претендентов на корону (таковым Наполеон считал герцога Энгиенского) их устрашит.
Герцог Энгиенский спокойно живет в Эттингейме, крошечном городке, и занят исключительно любовными похождениями. На этом и сыграл Шульмейстер. Он увозит возлюбленную герцога в приграничный Бельфор. Вскоре герцог получает подделанное Шульмейстером письмо «от возлюбленной», в котором она якобы умоляет спасти ее. Благородный герцог немедленно бросается на выручку даме своего сердца, чего, собственно, Шульмейстер и добивался. Как только герцог Энгиенский пересекает французскую границу, его хватают люди Шульмейстера и везут в Париж. Здесь его мгновенно осуждают и ночью расстреливают в Венсенском лесу. Омерзительная деталь: палачи дали ему в руки фонарь, чтобы удобнее было целиться. Возлюбленную герцога Шульмейстер отпускает — она так и не узнала, какую сыграла роль.
Шульмейстер получил в награду огромную сумму. Причем провернул это дело так стремительно, что позже Наполеон смог утверждать, будто о казни герцога ничего не знал.
Через год Савари представил Наполеону верного агента Шульмейстера, рекомендуя его такими словами: «Вот, ваше величество, человек, состоящий сплошь из одних мозгов, без сердца». Наполеон благосклонно усмехнулся. Однако более никаких наград Шульмейстер не получил… хотя в самых сладких мечтах уже видел себя кавалером ордена Почетного легиона!
Наполеон весьма своеобразно относился к разведчикам и шпионам, утверждая: «Шпион — это естественный предатель». И никогда не приравнивал их заслуги и заслуги офицеров и генералов.
В 1805 году начинается кампания Наполеона против Австрии и Пруссии. Армия Бонапарта действовала блестяще. Во многом император был обязан этим успехам скромному шпиону Шульмейстеру. Историки о плане кампании 1805 года писали так: «…гений императора преодолел все: время, пространство и всевозможные препятствия, предусмотрел все, что должно было случиться в будущем. При своей способности прозревать будущее с той же безошибочностью, какой отличалась его память, он уже в Булони предвидел главные события предполагаемой войны, их даты и конечные последствия, словно ему приходилось писать воспоминания через месяц после этих событий».
Конечно, военный гений Наполеона неоспорим. Однако зачастую историки забывают, что его прозорливость возникла не на пустом месте. Она базировалась на информации, которую в первую очередь предоставляла его разведка.
Было известно, что надежды австрийцев на успех в войне опираются на опыт и авторитет генерала Мака, австрийского военачальника. Не слишком одаренный полководец, уже получивший в 1800 году поражение от французов, он был одержим идеей мести. К тому же человек он был простоватый и легко поддавался обману, мыслил узко и прямолинейно, был убежденным монархистом и не мог понять, чем пленил французов безродный «корсиканский узурпатор».
Задолго до начала кампании 1805 года в свите Мака появился юноша из знатного венгерского рода — Наполеон изгнал его из Франции, заподозрив в шпионаже в пользу Англии. Нам уже понятно, что этим «венгерским аристократом» был Шульмейстер.
Знакомство их произошло на одном из званых вечеров. «Венгерский аристократ» «случайно» встретился там с генералом Маком. Тот был очарован «венгром», ведь их взгляды полностью совпадали. Как и генерал, аристократ ненавидел Наполеона, считал его узурпатором и везучим, но бездарным воякой.
Шульмейстер «делится» с Маком всем, что ему известно о Франции. Мак был поражен сведениями военного и политического характера, которыми располагал Шульмейстер (можно лишь гадать, сколько истины было в этих «сведениях». Однако заметим, что дезинформацию придумали задолго до Шульмейстера). Генерал Мак рекомендовал своего нового «друга» в венских офицерских клубах, выхлопотал ему офицерский чин и сделал членом своего штаба. Забавно, но Мак даже назначил его… начальником австрийской военной разведки!
«Секретарем» и доверенным лицом Шульмейстера был некто Рипманн. Карл Шульмейстер стал мозгом разведывательной операции австрийцев, а Рипманн — ее нервной системой. Конспиративная связь с наполеоновским штабом работала и днем и ночью. Рипманн передавал туда добываемые Шульмейстером сведения, и на это ему требовалось буквально несколько часов. До сих пор остается загадкой, как ему это удавалось.
Так что еще до начала войны Наполеон, благодаря информации, добываемой Шульмейтером, был осведомлен о планах будущих противников. С началом войны генерал, а вместе с ним и Шульмейстер с «секретарем» Рипманном, отбывают в действующую армию. Шпионская сеть работает отлично — французский разведчик извещает Наполеона о любом замысле австрийцев.
Начальник австрийской разведки Шульмейстер «добывает» и снабжает Мака и его штаб ценной информацией (изощренной дезинформацией) о действиях и замыслах Наполеона. Более того — случай, в истории уникальный, — специально для Мака в одном экземпляре издается по распоряжению Наполеона газета, в каждом номере которой публикуются статьи, которые в той или иной форме подтверждают информацию Шульмейстера о положении дел во Франции и в ее армии. Шульмейстер якобы с большим трудом добывал эту газету и вручал ее доверчивому Маку. И тот охотно верил тому, чему хотел верить!
Во Франции якобы могло в любой момент вспыхнуть восстание, Наполеон, чтобы удержаться у власти, должен будет оттянуть свои войска к рейнской границе. Поверив этому, Мак во главе тридцатитысячной армии выходит из стратегически важного Ульма, чтобы преследовать армию маршала Нея. Наполеон, после того как Шульмейтер известил его об этом, совершает несколько сложных маневров — и генерал Мак попадает в ловушку. Его армия возвращается в Ульм. Генералу остается только рассчитывать на помощь русских войск. Но узнав, что они еще слишком далеко, Мак падает духом и 20 октября 1805 года сдается в плен вместе с тридцатью тремя тысячами солдат и офицеров, шестьюдесятью пушками и сорока знаменами.
Шульмейстер, конечно, попадает в плен вместе с генералом Маком. Но ему удается совершить «чудесный побег», «тайно» перейти линию фронта и вернуться в расположение австрийских войск. Однако в начале ноября 1805 года по Вене поползли слухи, разоблачавшие Шульмейстера. Был отдан приказ о его аресте. Вместе с ним берут под стражу и его верного «секретаря» Рипманна.
Если бы австрийская армия смогла удержать Вену, Шульмейстера, вероятно, казнили бы. Но французские войска наступают стремительно, и император Франц II покидает столицу. В Вене царит паника, и горожане открывают французам ворота, даже не пытаясь сопротивляться. Шульмейстер и Рипманн выходят из тюрьмы.
Война продолжалась. Впереди был триумф Бонапарта под Аустерлицем. Однако Шульмейстер в Австрии шпионить уже не мог.
В награду от Наполеона Шульмейстер получил небольшое состояние (и хвастался, что столько же получил за свои услуги от австрийцев). Заметим, что своих генералов Бонапарт награждает значительно щедрее.
Генерал Лассаль, приятель Шульмейстера, пытается уговорить Наполеона пожаловать разведчику орден Почетного легиона, но тот категорически ему отказывает: золото, по мнению императора, — единственная подходящая награда для шпиона.
Шульмейстер, ввиду такой неприязни Наполеона к шпионам, пытается проявить себя и на военном поприще. Всего с тринадцатью гусарами он атакует и захватывает германский город Висмар. В Ландсхутской битве отряд, которым командует Шульмейстер, штурмует мост через Изар и мешает неприятелю поджечь его.
По заданию Савари, уже министра полиции, Шульмейстер отправляется в Страсбург — там начались волнения среди гражданского населения, которые вскоре переросли в мятеж. На глазах у беснующейся небезоружной толпы Шульмейстер единственным выстрелом укладывает вожака восстания, тем самым усмиряя мятежников.
По представлению Савари Шульмейстера назначают руководителем французской секретной службы. Среди прочего он предотвратил покушение на Наполеона, которое пытался совершить немецкий студент.
Карлу Шульмейстеру пришлось выполнить еще одно сомнительное поручение Наполеона. Он должен был следить за королевой Луизой Амалией Прусской и собирать на нее «компромат». Русский царь восхищался этой красивой и смелой женщиной, а Наполеону хотелось очернить королеву в глазах царя. Но тут Шульмейстер потерпел фиаско — супруга прусского короля осталась вне подозрений.
Каде де Гассикур, аптекарь Наполеона, вспоминает о Шульмейстере так: «Нынче утром я встретился с французским комиссаром полиции в Вене, человеком редкого бесстрашия, непоколебимого присутствия духа и поразительной проницательности. Мне любопытно было посмотреть на этого человека, о котором я слышал тысячи чудесных рассказов. Он один воздействует на жителей Вены столь же сильно, как иной армейский корпус. Его наружность соответствует его репутации. У него сверкающие глаза, пронзительный взор, суровая и решительная физиономия, жесты порывистые, голос сильный и звучный. Он среднего роста, но весьма плотного телосложения; у него полнокровный, холерический темперамент. Он в совершенстве знает австрийские дела и мастерски набрасывает портреты виднейших деятелей Австрии. На лбу у него глубокие шрамы, доказывающие, что он не привык спасаться бегством в минуту опасности. К тому же он и благороден: воспитывает двух усыновленных им сирот. Я беседовал с ним о “Затворницах” Ифланда и благодарил его за то, что он дал нам возможность насладиться этой пьесой».
Вскоре после Вены Шульмейстер возвращается к разведывательной деятельности.
Он получал достойное вознаграждение от Наполеона, хотя, конечно, и не такое, как генералы и маршалы. Шульмейстер стал богачом, купил роскошный замок Мейно в Эльзасе, а в 1807 году — большое поместье близ Парижа. Оба они стоили довольно дорого. Как уже говорилось выше, даже будучи богатым человеком, Шульмейстер продолжал заниматься контрабандой.
Успешное продвижение по карьерной лестнице закончилось в 1810 году. Когда Карлу Шульмейстеру было всего сорок лет, Бонапарт заключил брак с Марией Луизой, дочерью австрийского императора. Новая императрица привнесла сильное австрийское влияние. Шульмейстера, припомнив ему антиавстрийские деяния, вынудили уйти в отставку.
Он поселился в своем замке в Мейно, жил в свое удовольствие и по-прежнему промышлял контрабандой. Веселый и гостеприимный хозяин, он занимался и благотворительностью, помогал бедным, чем снискал любовь и уважение земляков.
Во время Ста дней Шульмейстер примкнул к Наполеону. После отречения императора его арестовали. Он заплатил огромный выкуп, и это совершенно разорило его.
Карл Шульмейтер дожил до 1853 года. В конце своей жизни он окончательно поселился в Стратсбурге и вел жизнь мелкого рантье, позднее получил патент на содержание табачного магазина. Иногда он рассказывал завсегдатаям о своих похождениях, но те, слушая старика, недоверчиво смотрели на него и посмеивались. Когда же в 1850 году принц Луи Наполеон, первый президент Франции (позже он взошел на престол под именем Наполеона III), объезжал страну, он разыскал легендарного разведчика и на глазах у соседей крепко пожал ему руку. И это сразу же положило конец сомнениям и насмешкам.