Шпион, который спас мир. Олег Пеньковский

Весной 1961 года британская разведка СИС завербовала полковника Олега Владимировича Пеньковского — самого крупного и результативного советского агента времен холодной войны. Пеньковский был офицером ГРУ и работал в Государственном комитете по науке и технике СССР.

Информация, добытая и переданная Пеньковским (около 5500 кадров, отснятых микрофотокамерой «Минокс» за полтора года), представляла собой колоссальную ценность: последние данные о советских межконтинентальных баллистических ракетах (их оказалось на несколько тысяч меньше, чем думали в США), о степенях боевой готовности, очередности проверок и пуска советских стратегических ракет, статистические данные о точности попадания ракет и выявленных в ходе огневых испытаний дефектах.

Руководство НАТО после получения добытых Пеньковским сведений о том, что в СССР возросла роль ракетостроения и программ космических вооружений, значительно пересмотрело стратегию. В самые напряженные моменты над обработкой материалов, полученных от Пеньковского, работавшего одновременно на СИС и ЦРУ, трудились двадцать американских и десять английских аналитиков…

Кто же такой Олег Пеньковский? И почему он работал сразу на три крупнейшие разведки мира — СССР, США и Великобритании? И была ли это измена?

Олег Владимирович Пеньковский родился 23 апреля 1919 года во Владикавказе в интеллигентной и обеспеченной семье. Революция, Гражданская война не обошли стороной семью Пеньковского — отец служил в белой армии и погиб при невыясненных обстоятельствах.

Вот краткая биография Пеньковского.

В 1937 году заканчивает среднюю школу в городе Орджоникидзе и поступает во Второе Киевское артиллерийское училище, которое заканчивает в 1939 году.

1939–1940 годы: в качестве политрука артиллерийской батареи принимает участие в Польском походе и советско-финской войне.

1940–1942 годы: на комсомольской работе в Московском артиллерийском училище и политуправлении Московского военного округа.

1942–1943 годы: офицер по особым поручениям Военного совета Московского военного округа.

1943–1944 годы: начальник учебного отряда, а позднее командир артиллерийского дивизиона 27-го артиллерийского полка 1-го Украинского фронта.

1944–1945 годы: адъютант командующего артиллерией 1-го Украинского фронта Варенцова, а позднее — командир 51-го гвардейского артиллерийского полка 1-го Украинского фронта.

1948 год: заканчивает Военную академию имени Фрунзе, после чего занимает ряд должностей в Московском военном округе и Штабе главнокомандующего сухопутных войск Министерства обороны СССР.

1949–1953 годы: обучение в Военно-дипломатической Академии Министерства Обороны СССР и переход на службу в ГРУ (Главное разведывательное управление Генерального штаба Советской армии).

1953–1962 годы: работа на разных должностях в управлениях ГРУ и, наконец, работа «под прикрытием» в качестве заместителя начальника Управления внешних сношений Госкомитета по координации научно-исследовательских работ при Совете Министров СССР.

Впечатляющий и вызывающий уважение послужной список человека, прошедшего не одну войну…

Пеньковский был награжден орденом Александра Невского (его давали не только за выдающиеся командирские качества, но и за личную храбрость в бою), двумя орденами Красного знамени, орденом Отечественной войны первой степени и орденом Красной Звезды…

Этот человек принадлежал к верхушке советской элиты, был достаточно свободен в своих действиях, часто выезжал за рубеж. Значительная часть информации о том, что же произошло дальше, до сих пор остается под грифом «секретно», поэтому будем довольствоваться той официальной информацией, которая была открыто распространена в СССР, США и Великобритании.

По официальной версии полковник Пеньковский (конечно, это советская версия) был человеком морально неустойчивым, очень любил женщин и деньги, поэтому и решил передавать секретные сведения американцам и англичанам. А еще он был мстительным карьеристом, который был готов на все ради продвижения по карьерной лестнице.

Странно, как настолько опустившийся человек в тридцать лет смог получить звание полковника и вообще работать в разведке?.. И кстати, почему этого не рассмотрели в нем «бдительные и чуткие товарищи»?

За время службы Пеньковский в советском режиме разочаровался. Он видел, что Никита Хрущев, движимый маниакальным желанием распространить коммунизм по всему миру (которое, кстати, было присуще почти всем советским деятелям из первой когорты), ведет страну к гибели. Пеньковский пытался предотвратить ядерную войну между супердержавами и по собственной инициативе стал собирать разведданные для Соединенных Штатов и Великобритании.

На контакт со спецслужбами он вышел в 1958 году. Правда, тогда ЦРУ категорически отказалось с ним сотрудничать — американцы решили, что это очередная советская провокация. Более того, ЦРУ приказало всем резидентурам не идти ни на какие контакты «с этим полковником». Как позже выяснилось, профессионалов из американской разведки насторожила уж слишком идеальная биография Пеньковского…

Но 12 апреля 1961 года в Москве все же состоялась первая встреча полковника Пеньковского с представителем британской разведки. Эффективный сбор разведданных был необходим для мирного урегулирования Карибского кризиса еще до того, как на Кубу поставят советские ракеты. Летом 1961 года в Лондоне, на очередной встрече с американскими и английскими разведчиками (Пеньковский в британской столице был в командировке), он примерил сшитые для него военные мундиры со знаками различия полковника английских и американских вооруженных сил и сфотографировался в них.

При этом его заверили, что по окончании операции он получит любую желаемую должность и английское или американское гражданство — по его выбору.

Двадцатого сентября 1961 года в составе советской делегации Пеньковский прибыл в Париж. В аэропорту «Ле Бурже» он передал связнику пакет с 15-ю экспонированными фотопленками с шпионскими материалами.

Пеньковский в октябре 1961 года, выполняя очередное задание, сделал подробное описание удостоверения личности офицера Советской Армии и жетона с личным номером, составил описание программы подготовки слушателей одной из военных академий, создал схему организации этой академии и список знакомых ему офицеров с краткими характеристиками на них. Вечером 21 октября 1961 года все эти материалы вместе с имевшимися у него артиллерийским уставом, «Наставлением по стрельбе зенитной артиллерии» и двумя военными журналами за 1960 год он передал связнику на конспиративной встрече в районе гостиницы «Балчуг».

Четырнадцатого октября 1962 года американский самолет-разведчик «U-2», который совершил облет кубинской территории, сделал первые снимки строящихся стартовых позиций для советских баллистических ракет. Аналитики ЦРУ смогли определить характер сооружений благодаря секретным документам, в которых содержались подробные сведения об этапах строительства стартовых позиций. Эти документы Пеньковский тайно переснял в Главном ракетно-артиллерийском управлении, куда ему удалось проникнуть благодаря дружбе с Главным маршалом артиллерии Варенцовым.

Второе главное управление КГБ, то есть контрразведка, на Пеньковского вышло совершенно случайно — в 1962 году велась слежка за британским посольством. В начале 1962 года была взята под наблюдение Дженит Чизолм, жена московского оператора Пеньковского из английской разведки СИС, в тот момент, когда она выходила из посольства, чтобы получить очередную партию микропленок от Пеньковского. Контакт «в одно касание» между Чизолм и неизвестным русским наблюдатель из Седьмого управления заметил в районе Арбата. Двое его коллег проследили за госпожой Чизолм до самого посольства, но не остановили ее и не потребовали, чтобы она отдала полученный пакет (у них был приказ себя не обнаруживать).

Два других сотрудника наружного наблюдения последовали за «неизвестным русским (который и был Пеньковским), однако через двадцать минут потеряли его из виду… С этого момента во Втором главном управлении КГБ уже знали, что у СИС есть агент в Москве, однако имя этого человека известно не было.

Провалу Пеньковского немало способствовала его чрезмерная самоуверенность. Ошибочных шагов им было совершено несколько. И вот первый из них: по установленным правилам офицеры ГРУ и КГБ посещение западных посольств должны были заблаговременно согласовывать со Вторым главным управлением, однако как-то раз, отправляясь на прием в английское посольство, Пеньковский этой простой формальностью пренебрег.

Во Втором главном управлении возмутились. Начальник ГРУ генерал Серов от своего имени написал начальнику Второго управления примирительное письмо с просьбой замять это недоразумение. Тот сделал вид, что удовлетворен извинениями Серова, но приказал установить за Пеньковским наблюдение и на службе, и вне ее.

В цветочном ящике на окне соседей Пеньковского установили камеру с дистанционным управлением. Чекисты с ее помощью смогли снять, как он тщательно настраивает радиоприемник на определенную волну, слушает передачу и делает какие-то пометки.

Очередное нарушение правил конспирации Пеньковский допустил в июле 1962 года. В Москву приехал английский бизнесмен Гревилл Винн (британская разведка использовала его как курьера). Пеньковский встретился с ним в номере Винна в гостинице «Украина». Чтобы их разговор никто не мог подслушать, Пеньковский включил в номере радио и открыл краны в ванной. Но техническим экспертам Второго управления удалось расшифровать обрывки разговора, и это стало первым свидетельством того, что Пеньковский шпионит.

Но необходимо было произвести тщательный обыск у Пеньковского дома для подтверждения все укрепляющегося подозрения. Для этого Второе главное управление КГБ разработало план, позволивший выманить Пеньковского из дома на несколько дней. Токсикологи КГБ обработали стул Пеньковского специальным составом, после чего Пеньковский ненадолго, но очень серьезно заболел. Проинструктированные врачи из ГРУ заявили, что ему придется на несколько дней лечь в госпиталь…

При обыске квартиры Пеньковского сотрудниками КГБ были обнаружены обычные шпионские принадлежности. Однако сразу его арестовывать не стали — существовала вероятность, что, оставшись на свободе, он выведет кагэбистов на шпионскую группу.

Карибский кризис достиг своей критической точки. С помощью мини-камеры, спрятанной в потолке квартиры Пеньковского, сотрудники КГБ увидели, как он рассматривал поддельный паспорт. Опасаясь, что Пеньковский может в скором времени покинуть территорию СССР, генерал Грибанов отдал приказ о немедленном его аресте.

Олег Владимирович Пеньковский был арестован 22 октября 1962 года, в день, когда президент Кеннеди объявил, что США приводят свои вооруженные силы в полную боевую готовность и начинают блокаду Кубы.

О провале Пеньковского в ЦРУ и СИС стало известно только 2 ноября. В этот день в Москве на одном из фонарных столбов появился условный знак, который означал, что Пеньковский оставил в «почтовом ящике» материал для передачи. Сотрудник ЦРУ, который прибыл к тайнику, был арестован, но заявил о своем дипломатическом иммунитете.

Пеньковского жестоко пытали во время продолжительных допросов, пытаясь получить от него необходимую информацию.

Гревилл Винн был арестован 2 ноября 1962 года в Будапеште, «пропущен» через судебный процесс и приговорен к восьми годам лишения свободы. Двадцать второго апреля 1964 года его обменяли на советского разведчика Конона Молодого, который был арестован в Англии в январе 1961 года под именем Гордона Лонсдейла.

На открытом судебном процессе Военной коллегии Верховного суда СССР 11 мая 1963 года Олег Владимирович Пеньковский был признан виновным в шпионаже, лишен воинского звания, всех государственных наград и приговорен к смертной казни через расстрел. И уже 16 мая 1963 года приговор был приведен в исполнение в Москве, в тюрьме на Лубянке.

Существует мнение, что Пеньковский был не расстрелян, а заживо сожжен в печи крематория. Вся эта процедура была заснята на кинопленку, и ее показывали будущим разведчикам для устрашения. Об этом в книге «Аквариум», правда, не указывая, что это был Пеньковский, написал Виктор Суворов (он же бывший советский разведчик Виктор Резун).

А теперь пора упомянуть о неофициальной версии. Она утверждает, что Олег Владимирович Пеньковский был подставным агентом КГБ. Разведчик Анатолий Максимов, в свое время сам игравший роль «московского агента» канадской контрразведки, приводит хоть и косвенные, но достаточно убедительные доказательства этого. При подготовке к роли двойного агента Максимова спрашивали, готов ли он сыграть и роль предателя со всеми вытекающими последствиями. Он был готов…

Так вот, Пеньковский:

— совершенно пренебрегал мерами безопасности, что нехарактерно для его тогдашнего положения (если он не был подставным агентом); контакт с американцами он пытался установить даже в районе Кремля, хотя знал, конечно, как тщательно там ведется наружное наблюдение;

— передал спецслужбам 5 тысяч кадров фотопленки; этого было вполне достаточно, но он приносил еще и подлинники документов, что в СССР было практически невозможно;

— как высокопоставленный сотрудник Госкомитета по науке и технике мог передавать материалы во время зарубежных командировок или через связника, однако делал это через тайники на территории СССР;

— дочь Пеньковского (уже после разоблачения отца) работала в информационной службе Первого главного управления КГБ, так называемой внешней разведки; говорили, что устроиться ей туда помогли влиятельные сотрудники спецслужб, возможно, что это было условие самого Олега Пеньковского, согласившегося стать подставой;

— во время Карибского кризиса информация Пеньковского о советском военном потенциале на Кубе нужна была, чтобы легализовать развертывание там советских ракет; шел большой торг — американцы должны были оставить в покое Кубу, — а для большого торга нужен был большой блеф…

— полковник Пеньковский был арестован в середине октября 1962 года, когда Карибский кризис достиг пика; много позже тогдашний руководитель КГБ Владимир Семичастный говорил, что этот арест мог произойти и раньше, но ему приказали на время оставить Пеньковского в покое (возможно, это было сделано для того, чтобы не спугнуть работавших с ним американцев).

Ко всему прочему, Пеньковский должен был «набрать» побольше компрометирующего материала для мощной политической антиамериканской кампании. Как результат — полтора десятка сотрудников американского посольства были выдворены из СССР.

Собственно, можно продолжать и дальше. Но мы закончим историю цитатой из английской «Санди телеграф» от 19 мая 1963 года (приговор, вынесенный Пеньковскому, якобы уже был приведен в исполнение): «Официальные западные лица в Москве считают, что смертный приговор Олегу Пеньковскому — чистейшая липа. Как выразился один дипломат, казнь Пеньковского “состояла в том, что его паспорт уничтожили, а взамен ему выдали другой”».

 

Вильям Фишер? Рудольф Абель

Так случилось, что профессиональный революционер, немец Генрих Фишер жил в Саратове. Он женился на русской девушке Любе, но за революционную деятельность был выслан из России. В Германию он ехать не мог — там на него было заведено дело, поэтому молодая семья обосновалась в Англии. Одиннадцатого июля 1903 года в городе Ньюкасле-на-Тайне у них родился сын, которого в честь великого драматурга назвали Вильямом.

Генрих Фишер продолжал революционную деятельность. Вильям в шестнадцать лет поступил в университет, но в 1920 году семья Фишеров вернулась в Россию и приняла советское гражданство. Семнадцатилетний Вильям полюбил Россию и стал ее страстным патриотом. На Гражданскую войну он попасть не успел, но служить в Красную армию пошел с удовольствием. Там он получил специальность радиотелеграфиста, и это еще не раз пригодится ему в жизни.

Затем Вильям поступил во ВХУТЕМАС, а в 1924 году стал студентом Института востоковедения.

В апреле 1927 года Вильям женился на выпускнице Московской консерватории, талантливой арфистке Елене Лебедовой.

На парня, одинаково хорошо говорившего по-русски и по-английски, а также знавшего немецкий и французский языки, к тому же владевшего радиоделом и имевшего незапятнанную биографию, конечно, обратило внимание ОГПУ. В 1927 году он был зачислен в ИНО (Иностранный отдел) ОГПУ, который тогда возглавлял корпусной комиссар Артур Артузов.

Сначала Вильям Фишер работал в центральном аппарате. В некоторых источниках упоминается, что в это время он выезжал нелегально в командировку в Польшу. Однако польская полиция отказалась продлить ему вид на жительство, и он вернулся в СССР.

А затем британские дипломаты получили прошение Вильяма Фишера, в котором сообщалось, что тот поссорился с отцом-коммунистом, разочаровался в советских идеалах и просит возобновить его паспорт гражданина Великобритании, чтобы он мог покинуть СССР. Британцы с радостью прошение удовлетворили — такой поступок человека, рожденного в Англии, выглядел вполне логично.

Выехав из Советского Союза, Вильям Фишер пять лет провел в Норвегии, а затем еще два года в Великобритании (местные спецслужбы так и не узнали, что «разочаровавшийся в коммунизме» эмигрант на самом деле кадровый сотрудник ИНО ОГПУ).

Блестяще начатая шпионская карьера прервалась в 1938 году — Фишера отозвали в СССР. Его уволили из Главного управления госбезопасности НКВД в период массовых «чисток» в организации. Тогда бывший лейтенант госбезопасности устроился на завод. Позже он рассказывал близким, что это было самое спокойное время в его жизни. В 1938 году за увольнением часто следовал арест, но Фишера эта участь миновала. Эта миновала…

1941 год. С началом Великой Отечественной войны Вильяма Фишера возвращают на службу: теперь знание немецкого языка и опыт разведчика стали большой ценностью. Куратором Фишера назначен легендарный мастер диверсий Павел Судоплатов.

Не стоит особо удивляться тому, что и сегодня нет полной информации о том, чем занимался Фишер в годы войны. Известно только, что среди прочего он готовил радистов для партизанских отрядов и разведывательных групп, засылаемых в глубокий тыл противника.

Фишер стал одной из ключевых фигур операции «Березино», о которой мы уже вкратце рассказали. Вплоть до мая 1945 года немцы продолжали снабжать «своих партизан», сбрасывая им на парашютах оружие и боеприпасы, а взамен получали «разведывательные сведения» — на самом-то деле идеально сконструированную дезинформацию.

Некоторые биографы убеждены, что он успел поработать и в самой нацистской Германии под видом высокопоставленного гитлеровского офицера, возможно, был кем-то вроде того самого Отто фон Штирлица. Но родные разведчика это опровергают — вроде бы в годы войны Фишер в столь длительные командировки не уезжал. Однако в 1960-х годах, работая преподавателем разведшколы, он приводил случаи из практики тех, кто был внедрен в структуры Третьего Рейха. Это может быть косвенным доказательством того, что Фишер все-таки выполнял какую-то миссию в логове Гитлера.

Доподлинно известно, что во время войны Фишер работал вместе с Рудольфом Абелем, сотрудником разведуправления, — тот специализировался на подготовке бойцов-диверсантов и в 1942–1943 годах отвечал за оборонную деятельность на Главном Кавказском хребте. Абель и Фишер подружились. Коллеги, встречая их в коридорах, называли неразлучную пару «два Абеля». Но Рудольф Абель в 1946 году вышел в отставку, а вот Вильяма Фишера ждало новое задание.

В 1948 году Фишер перебрался в США и поселился в Нью-Йорке под именем Эмиля Роберта Гольдфуса, художника. Фотостудия в Бруклине на самом деле стала центром мощнейшей советской агентурной сети, целью которой в том числе был и «атомный проект». Но тут снова следует заметить, что сколько-нибудь полной информации о том, чем занимался резидент Марк в США, нет и сегодня. Существует версия, что, помимо прочего, он курировал и сеть «спящих» диверсионных групп. В случае начала войны с Соединенными Штатами те должны были нанести серию ударов по военным и промышленным объектам США.

Фишер-Марк действовал настолько блестяще, что через несколько месяцев был награжден орденом Красного Знамени. В 1952 году в помощь Марку прислали нового радиста — Рейно Хейханена, имевшего псевдоним Вик. Но это было просчетом Центра: Вик любил выпить, тратил деньги направо и налево и со временем стал серьезной проблемой для резидента. Решено было отозвать Вика в СССР. Хейханен, понимая, что новых командировок ему не видать, решил связаться с американцами и сдать всех известных ему советских шпионов. В их число, разумеется, попал и Марк.

В июне 1957 года Эмиля Роберта Гольдфуса арестовали в нью-йоркской гостинице «Латам». Хладнокровие ему не изменило — практически на глазах агентов ФБР он смог уничтожить шифр и последние радиограммы. Однако в его номере все-таки были обнаружены предметы, имеющие прямое отношение к разведдеятельности. Американцы предложили Марку сделку: он начинает работать на них, а они, в свою очередь, обеспечивают ему такое прикрытие, чтобы советское руководство ни о чем не догадалось. Резидент спокойно ответил, что он не разведчик и потому сотрудничать с ФБР не собирается.

Информации, переданной американцам Хейханеном, было достаточно, чтобы доказать, что Марк — советский разведчик. Но перебежчик не знал его настоящего имени, да и не был посвящен в детали работы резидента. Фишера допрашивали самые опытные оперативники, лучшие психологи. Американцы понимали, что перед ними настоящий «сундук с сокровищами», вот только не было никакой возможности подобрать к нему ключ.

В конце концов арестованный согласился назвать свое настоящее имя — Рудольф Иванович Абель. (Фишер знал, что Рудольф Абель умер за два года до его ареста: Москва разрешила ему приехать на похороны товарища.) Очень скоро это имя облетит весь мир.

Назвавшись именем умершего коллеги, Фишер дал понять Москве, что он арестован и водит американцев за нос.

Судебный процесс «Народ США против Рудольфа Абеля» стал настоящей сенсацией. Американских репортеров потрясло, насколько спокойно и уверенно вел себя советский разведчик, которому грозил смертный приговор. В тюрьме он рисовал и занимался решением математических задач.

Суд приговорил «Рудольфа Абеля» к 32 годам лишения свободы. Смертный приговор не вынесли благодаря адвокату Джеймсу Доновану. Тот, обращаясь к судье, заметил: не исключено, что в скором времени подсудимый понадобится Соединенным Штатам для обмена на агента, задержанного в СССР. Адвокат не ошибся — 1 мая 1960 года в СССР был схвачен Фрэнсис Пауэрс, пилот сбитого самолета-разведчика U-2.

Непростые переговоры завершились два года спустя, и 10 февраля 1962 года Вильяма Фишера обменяли на Фрэнсиса Пауэрса. Частью сделки стало также освобождение американского студента-экономиста Фредерика Прайора, обвиненного в шпионаже.

После возвращения в СССР положение «полковника Абеля» было исключительным — он был единственным разведчиком-нелегалом, который имел право выступать перед широкой аудиторией. Он работал в центральном аппарате внешней разведки и готовил новое поколение советских разведчиков.

Вильям Фишер умер в ноябре 1971 года. Уникальный человек — британец, преданный идеалам коммунизма, в торжество которого свято верил.

 

Полет над СССР. Фрэнсис Гэри Пауэрс

Первое мая 1960 года. В Москве первомайская демонстрация. На трибуне мавзолея — Никита Сергеевич Хрущев. У него непривычно хмурое лицо. Стоящие справа от него маршалы и генералы о чем-то озабоченно шепчутся. Вдруг кто-то подходит к Хрущеву и что-то говорит ему на ухо. И тут все меняется. Никита Сергеевич расплывается в улыбке, начинает радостно махать рукой людям, идущим в колоннах. Расслабились и генералы…

А дело было в том, что Хрущеву сообщили: «Самолет сбит!» Речь шла об американском самолете-разведчике, который пересек южную границу СССР и летел в сторону Норвегии на высоте более двадцати километров. В районе Свердловска его сбили.

Самолет-разведчик был изготовлен по распоряжению шефа ЦРУ Аллена Даллеса. Это был своего рода гибрид одноместного истребителя и планера. Корпус был покрыт специальной эмалью, затруднявшей обнаружение самолета радарами. Он был зарегистрирован как гражданский научно-исследовательский самолет, принадлежащий НАСА. Созданный в 1955 году, U-2 систематически совершал разведывательные полеты над советской территорией, но, поскольку летал на высоте двадцать и более километров, был недосягаем для зенитных установок. Девятого апреля 1960 года один из U-2 безнаказанно пролетел над советской территорией от Норвегии до Ирана, отснял Капустин Яр, еще один ракетный полигон, Байконур. Но сбить его не смогли.

Новый полет, назначенный на 1 мая 1960 года, был поручен опытному летчику, сотруднику ЦРУ Фрэнсису Гэри Пауэрсу. Он родился в штате Кентукки, в семье сапожника, еще в юности увлекался авиацией. Был смелым, находчивым и весьма надежным пилотом.

Первого мая ему предстояло, поднявшись в воздух с аэродрома в Пешаваре (Пакистан), произвести съемку военных и промышленных объектов, расположенных на территории СССР, сделать запись сигналов советских радиолокационных станций и, пролетев над районом Свердловска, взять курс на Норвегию. Его снабдили, как это было принято, пакетом «для подкупа», в котором находились семь с половиной тысяч рублей, лиры, франки, марки, две пары золотых часов и два женских кольца. Он получил и еще один, особый предмет — в маленькой коробочке находилась иголка с ядом «на всякий случай».

В 5 часов 56 минут самолет достиг советской границы, дальше полет нужно было осуществлять в полном радиомолчании. Беззвучно работала фотоаппаратура, действовали автоматы с магнитными лентами. Самолет пролетел над Аральским морем, сделал круг над сверхсекретным объектом Челябинск-40, а в 8 часов 55 минут по московскому времени в районе Свердловска был сбит. Когда самолет стал падать и до земли оставалось около пяти километров, Пауэрсу удалось выброситься из машины. Оставшийся без пилота U-2 спланировал, правда, при посадке изрядно пострадал.

Местные колхозники сначала приняли Пауэрса за космонавта и привезли его в воинскую часть. В Москву ушел доклад, и осчастливленный Никита Сергеевич заулыбался на трибуне мавзолея.

В Вашингтоне не знали о том, что произошло на самом деле, и полагали: самолет уничтожен, летчик погиб. Подождали пять дней. Пятого мая представитель Госдепартамента заявил, что самолет типа U-2, принадлежащий НАСА и проводивший метеорологические исследования вблизи турецко-советской границы, сбился с курса и, управляемый автопилотом, залетел в воздушное пространство СССР. Вероятная причина — потеря сознания пилотом в результате кислородного голодания.

И вдруг, как гром среди ясного неба, грянуло сообщение из Москвы: «Советское правительство заявило, что пилот сбитого самолета находится в Москве, дает показания. В распоряжении советских властей имеются вещественные доказательства шпионского характера полета».

«Нью-Йорк таймс» задумчиво заметила: «Еще никогда в истории дипломатии американское правительство не попадало в более нелепое положение».

Уже через неделю произошла встреча американского президента и советского премьер-министра.

Тогда Госдеп сделал новое заявление: да, самолет-разведчик летал — президент Эйзенхауэр при вступлении на пост дал указание использовать все средства, включая проникновение самолетов в воздушное пространство СССР, для получения информации. Однако теперь эти полеты раз и навсегда прекращаются. Никита Сергеевич на встречу с Эйзенхауэром согласился при одном условии: тот должен принести извинения. Эйзенхауэр их не принес, и встреча в верхах была сорвана.

Семнадцатого августа 1960 года состоялся суд над Пауэрсом. В зале среди зрителей находились его родители, жена и теща в сопровождении двух врачей и трех адвокатов. МИД выдал визы и нескольким официальным сотрудникам ЦРУ — пусть смотрят и слушают. Пауэрс признал себя виновным. Правда, он отказался называть себя шпионом — ведь был просто военным летчиком, нанятым для выполнения задания.

Пауэрс показал на карте маршрут, рассказал, в каких пунктах должен был включать наблюдательное оборудование самолета. Затем он зачитал указания, сделанные в бортовом журнале: в том случае, если с самолетом что-то произойдет и он не сможет достигнуть аэродрома в норвежском Будё, где его ожидали люди из отряда «10–10», он должен немедленно покинуть территорию СССР. Полковник Шелтон сообщил ему, что для посадки подходит любой аэродром, находящийся за пределами Советского Союза.

Пауэрсу угрожала смертная казнь, но казнить его не собирались. Он мог еще пригодиться! Ему вынесли довольно мягкий по тем временам приговор — десять лет лишения свободы.

Вернувшись в США, Барбара, его жена, и родители умоляли президента, чтобы тот сделал все возможное для освобождения летчика. Советская сторона желала примерно того же, и 10 февраля 1962 года Пауэрса обменяли на осужденного в США советского разведчика Вильяма Фишера.

Но злоключения Пауэрса на этом не закончились. Ему не могли простить того, что он не покончил жизнь самоубийством и сознался в шпионаже. Его вызвали в сенатский комитет американского конгресса, но он сумел там оправдаться: «Самоубийства от меня никто не требовал, но многих секретов русским я так и не выдал». Комитет решил: «Пауэрс свои обязательства перед Соединенными Штатами выполнил».

В 1970 году Пауэрс опубликовал книгу «Операция “Сверхполет”»; не раз он выступал по телевидению. ЦРУ признало его своим сотрудником и выплатило жалованье за время, проведенное им в тюрьме. Теперь Пауэрс открыто признавался в том, что был разведчиком.

Позже Пауэрс стал гражданским летчиком. Он перешел на вертолет, работал в транспортной службе, регулировал движение в районе Лос-Анджелеса. Первого августа 1977 года Пауэрс и телеоператор, находившийся с ним в кабине, погибли. Экспертиза установила, что в баке вертолета иссякло горючее. Как мог опытный пилот допустить такую оплошность, непонятно…

 

На трибуне на Красной площади. Джордж Блэйк

Имя Джорджа Блэйка, нашего современника, достаточно хорошо известно, тем не менее его история не перестает вызывать интерес.

Настоящее его имя Джордж Бехар. Он родился в Голландии 11 ноября 1922 года. В юности Джордж был очень набожен, даже собирался стать пастором протестантской церкви. Когда началась немецкая оккупация, влился в ряды участников движения Сопротивления. В 1940 году был арестован и заключен в концлагерь Шерл, откуда ему удалось бежать. В 1942 году, спасаясь от нового ареста, через Францию и Испанию он бежал в Англию. Там поступил на службу во флот, а оттуда попал в разведку. Тогда-то он и стал Блэйком.

Из личного дела: «Прекрасное знание немецкого, английского, французского и голландского языков. Прошел проверку в бою, показал себя с хорошей стороны, отважен и решителен, перспективен для работы в разведке».

Джордж всегда признавал ведущую роль Советского Союза в победе над фашизмом, восхищался героизмом его народа, справедливостью общественного строя. В 1950 году он оказался на войне в Корее. Вот что он вспоминал об этом: «Я видел, как американские бомбардировщики буквально стирали с лица земли корейские деревни, города… И я спрашивал себя: что нам нужно в этой войне? На чьей стороне я должен сражаться?»

На чьей стороне сражаться, он решил, находясь в Северной Корее. Именно тогда он стал агентом советской разведки.

В 1955 году, вернувшись из Кореи, Джордж Блэйк продолжил службу в английской разведке СИС. Руководил агентурной сетью Великобритании в ГДР и Чехословакии. Конечно, Москва знала обо всех замыслах западных разведок на территории этих стран. Задача Блейка при этом была такой: построить работу так, чтобы на него не пала и тень подозрения.

С помощью Джорджа Блэйка была раскрыта одна из самых тайных операций ЦРУ и СИС после Второй мировой войны — «Операция “Голд”».

О чем же шла речь? По территории Восточного Берлина, довольно близко к границе с Западным сектором, проходила секретная подземная линия советской правительственной и военной связи в ГДР. Американцы построили туннель под границей, который примыкал к этой линии, и установили аппаратуру, позволявшую подслушивать и записывать все разговоры, ведущиеся по ней.

Все бы шло хорошо, если бы не одно «но». Благодаря Блейку советская разведка знала все детали «Операции “Голд”» и старалась втянуть «партнеров» в игру как можно глубже. Конечно, разговоры, ведущиеся по этой линии, подвергались строгому контролю: нельзя было допустить утечку на Запад действительно ценной информации, но советские спецслужбы действовали так, чтобы «партнеры» ничего не заподозрили.

Но вот пришло время заканчивать игру. Сделать это нужно было так, чтобы Блэйк остался вне подозрений. Поэтому как-то апрельским днем 1956 года американские военные разведчики и операторы, подключенные к советским линиям связи, вдруг услышали громкие голоса, доносящиеся с противоположной стороны туннеля — со стороны ГДР. Операторы так перепугались, что бросились бежать, оставив аппаратуру, и даже не успели ее испортить. Туннель был вскрыт советскими и немецкими «связистами» под предлогом «обнаружения неполадок в каналах связи», в результате чего якобы и было выявлено подключение аппаратуры. Дезинформация была запущена так умело, что даже специальная комиссия, созданная ЦРУ и СИС, пришла к заключению, что это досадная случайность. Блэйка никто ни в чем не заподозрил.

Для контактов с Блэйком придумали оригинальный способ связи: он легально встречался с советским гражданином «Борисом», который якобы работал на СИС. В действительности же он был агентом советской разведки и связником, получавшим от Блэйка нужную информацию. Одновременно через «Бориса» англичанам передавали дезинформацию, которая была так умело подготовлена, что выглядела достоверной. Блэйк в своей книге «Иного выбора нет» вспоминал: «Мои сведения были с энтузиазмом восприняты в Лондоне… Время от времени Лондон давал мне специальные задания, касающиеся некоторых вопросов современной обстановки, и почти всегда “Борис” возвращался с необходимой информацией».

Но случился провал — не по вине «Бориса» или Блэйка, а в результате предательства посредника, немца Микки. Джордж был арестован и предан суду. В приговоре констатировалось: «Этот человек разрушил почти все, что было создано британскими разведывательными службами с момента окончания Второй мировой войны».

Джордж Блэйк был приговорен к сорока двум годам лишения свободы. Сам Блэйк о приговоре вспоминал так: «Услышав о сорока двух годах тюрьмы, я улыбнулся. Этот срок казался таким невероятным, за эти годы столько всего могло произойти, что я считал его просто нереальным. Если бы меня приговорили к четырнадцати-пятнадцати годам, это произвело бы на меня большее впечатление, чем сорок два года. И, конечно, такой длительный срок — самый лучший стимул, чтобы… сбежать. Многие с состраданием отнеслись ко мне. Поэтому мне и удалось бежать».

В 1966 году Джордж Блэйк бежал из тюрьмы. Этот побег был осуществлен в духе лучших традиций авантюрных романов Александра Дюма. Тюрьма «Уормвуд Скрабз» славилась тем, что из нее невозможно сбежать (может быть, потому что никто не пробовал?). По этой причине туда и помещали разоблаченных советских разведчиков. Содержались там и менее опасные заключенные. Вот с их помощью Блейк и оказался на свободе.

По всей Англии после бегства Блэйка была объявлена тревога. Порты, вокзалы, аэропорты были перекрыты. Полиция прочесывала подозрительные районы и обыскивала дома. Но Блэйк скрывался совсем недалеко, у друзей. Им предстояло вывезти его за пределы Англии. Это было совсем непросто: фотографии Джорджа висели на всех видных местах, их раздали всем полицейским, таможенникам и пограничникам.

Друзья Джорджа обсуждали разные варианты, даже такой: с помощью специального препарата изменить цвет кожи, сделав его «негром». Но в конце концов выбрали куда более простой способ. Супруги Рэндл соорудили потайное отделение в автофургоне, под детской кроваткой. В этом тайнике Джорджу предстояло совершить долгое путешествие вместе с супругами и их двумя детьми, двух и четырех лет от роду.

Семнадцатого декабря 1966 года они выехали из Лондона, добрались до Дувра, оттуда на пароме до бельгийского порта Остенде, а далее без остановки до Берлина. На континенте Джордж всю дорогу сидел в фургоне вместе с супругами и детишками. В «контейнере» он скрывался только тогда, когда ехали по Англии, переплывали Ла-Манш и пересекали границы.

Наконец путешественники добрались до Восточного Берлина, где их встретили восточногерманские пограничники и советские офицеры. Они, конечно, были удивлены, когда из ящика неожиданно появилось «незадекларированное лицо». Вскоре все разъяснилось — к счастью, в Восточном Берлине работал в это время сотрудник советской разведки, знавший Блэйка лично. Так закончилось долгое и опасное путешествие.

И вот 7 ноября 1967 года Джордж Блэйк и Конон Молодый (он же Гордон Лонсдейл, человек из «Мертвого сезона»), некогда встретившиеся во дворе тюрьмы, из которой «невозможно бежать», появились рядом на трибунах Красной площади.

 

«В кейптаунском порту…» Дитер Герхардт

Судья кейптаунского суда Джордж Мьюнник впервые за всю свою многолетнюю практику столкнулся с таким делом. Когда он произнес: «Сейчас суд рассмотрит вещественные доказательства», — то вместо того, чтобы взять их в руки, разглядывать самому, показывать сторонам и присяжным, он был вынужден добавить: «Пожалуйста, господа!»

И тогда сидевшие за отдельным столиком крепкие молодые люди из спецслужбы взяли лежащие возле них шифроблокноты и микропленки и стали издали демонстрировать их судье и остальным присутствующим в зале судебных заседаний. Мьюнника несколько обижало это недоверие, тем более что краем глаза он заметил, как слегка усмехнулся при этом подсудимый, статный сорокасемилетний мужчина двухметрового роста, сидевший за решеткой рядом с миниатюрной, хрупкой, миловидной женщиной.

Это беспрецедентное и секретное дело, содержавшее важнейшие государственные тайны, рассматривалось при закрытых дверях в присутствии лишь особо доверенных лиц.

В самом здании суда и вокруг него разместились отряды полиции, усиленные армейскими подразделениями, готовые в любую минуту схватить «руку Москвы», если та протянется сюда, чтобы вызволить своих провалившихся агентов.

Но ничего неординарного не произошло. Суд, начавшийся в августе 1983 года, закончился 31 декабря, после четырех с половиной месяцев разбирательства. Из ста двадцати четырех допрошенных по делу свидетелей ни один не привел доказательств шпионской деятельности обвиняемых. Но их и без того было достаточно: помимо упомянутых уже шифроблокнотов, микропленок, кассет, крупногабаритным шпионским оборудованием была заставлена выделенная для этого комната в зале суда. К тому же и сами обвиняемые — муж и жена — не отрицали предъявленного им обвинения в шпионаже в пользу СССР.

В своем последнем слове подсудимый просил только об одном: о снисхождении для его жены, которая была лишь слепой исполнительницей его воли и выполняла обязанности секретаря и курьера. Государственная измена по законам ЮАР каралась наказанием вплоть до смертной казни, и вот 31 декабря 1983 года судья огласил приговор…

Все началось в 1962 году, когда Герхардт, отправившись в командировку, пришел в советское посольство в Лондоне и потребовал встречи с военным атташе. С этого времени он и стал числиться в списках ГРУ как агент Феликс. Просто безбедное существование не удовлетворяло этого тщеславного человека, а желание «показать этим бурам», на что он способен, и ненависть к системе апартеида подтолкнули его к сотрудничеству с советской разведкой.

Ясным рождественским днем 1968 года в швейцарском городке Клостере он познакомился с Рут Йор, двадцатисемилетней дочерью рабочего фармацевтической компании. Она была модисткой-шляпницей и секретаршей видного швейцарского адвоката. Молодые люди на отдыхе знакомятся быстро. Дитер Герхардт, морской офицер из Южно-Африканской республики и к тому времени уже агент-нелегал советской военной разведки ГРУ, полюбился ей с первого взгляда и на всю жизнь.

В сентябре 1969 года в Кейптауне они обвенчались (она стала его второй женой). Так как Дитер был офицером, его жена по законам ЮАР не могла оставаться иностранкой, поэтому Рут приняла южноафриканское гражданство.

Веселая, доброжелательная, прекрасная хозяйка, Рут вскоре стала своей в среде офицерских жен. Они даже избрали ее председателем своего клуба. Владеющая немецким, французским, английским и итальянским языками, Рут изучила также африкаанс и организовала для жен офицеров курсы иностранных языков.

Дом Герхардтов всегда был полон гостей. Те чувствовали себя здесь свободно, подвыпившие моряки говорили обо всем. Но хотя тайны сами лились в уши Рут, Дитер не сразу воспользовался этим, он привлек ее к работе только почти через два года. Пока же ему хватало того, что он знал в силу своего служебного положения. А знал он немало, поскольку имел звание коммодора и занимал должность старшего офицера крупнейшей в южном полушарии военно-морской базы в Саймонстауне. В его подчинении было почти три тысячи человек, он отвечал за все материально-техническое обеспечение, строительство и боеспособность ВМФ ЮАР. В 1983 году ему должны были присвоить звание контр-адмирала.

Убедившись в честности и преданности жены, Дитер, заранее ее подготовив к этому разговору, дал ей понять, что работает на советскую разведку. Он с волнением ожидал ее реакции и обрадовался, когда наконец услышал:

— Я буду делать все то, что делаешь ты.

Питер Бота, президент ЮАР, хотя и был расистом и ненавидел Советский Союз, в быту оставался человеком приятным и обходительным. Он был знаком еще с отцом Герхардта и покровительствовал сыну. Поэтому (а еще ценя его высокую квалификацию) он постоянно привлекал Дитера как эксперта при обсуждении особо важных военных проблем в узком кругу.

Совещания иногда заканчивались неформальным ужином, который устраивала жена президента. Однажды на него пригласили Рут. Жены президента и коммодора очень понравились друг другу, и с того времени семьи стали дружить, несмотря на разницу в общественном положении. Близким другом Герхардтов был и командующий военно-морским флотом ЮАР Бирманн. Конечно, приятели болтали не только о спорте и скачках. В одной группе гостей всегда был Дитер, в другой — Рут. Она внимательно слушала то, о чем говорили, а иногда и направляла разговоры в нужное русло.

Впрочем, источниками получения Герхардтами ценных разведывательных данных были не только военно-морские новости или высказывания высокопоставленных лиц.

Дело в том, что Дитер был допущен в святая святых не только ЮАР, но и всего южного фланга НАТО (официально ЮАР бойкотировалась международным сообществом, но военные из НАТО охотно поддерживали контакты со своими коллегами из ЮАР). Таким святая святых была суперсекретная база Сильвермайн — электронное чудо, «нафаршированное» самым современным оборудованием слежения за кораблями и самолетами в Южной Атлантике и Индийском океане. Дитер знал не только об оборудовании и методиках работы базы, ему были доступны и добываемые там сведения. Например, обо всем, что касалось деятельности и передвижениий советских надводных и подводных судов в Южном полушарии.

Но любая, даже самая ценная информация ничего не стоит, если она не будет своевременно передана по назначению. И здесь в дело вступала Рут.

Дитер и Рут носили конспиративные клички Феликс и Лина. Всю добываемую информацию связникам ГРУ передавала Лина. Связники, конечно, менялись, но все носили кличку Боб. Это были не только профессионалы высокого класса, но и обаятельные люди, внушившие Рут уважение и к себе, и к разведке, которую представляли. Лина отправлялась на встречи по нескольку раз в год. Проще всего было это сделать под предлогом поездки к родственникам в далекую Швейцарию. Встречалась она со связными и в Швейцарии, и на экзотическом Мадагаскаре, и во многих других странах.

Оборудование, которое впоследствии было выставлено в зале суда, агенты получали сложными путями. Задания и инструкции им давали не только при встрече Лины со связниками, но и с помощью обычного коротковолнового радиоприемника. Но внешне тихое существование, на самом деле наполненное напряженной работой, не могло продолжаться долго.

Накануне нового, 1983 года Дитер отправился в США, в городок Сиракузы близ Нью-Йорка, на краткосрочные курсы по управлению бизнесом. Как-то приятель Дитера по курсам Джимми предложил ему съездить на уикенд в Нью-Йорк. Там в гостиничном номере Дитер был арестован.

Одиннадцать дней продолжались интенсивные допросы с применением психологического воздействия, детектора лжи. Сначала Дитер считал, что он арестован без достаточных на то оснований, только в силу совершенных им незначительных ошибок. Но ему дали понять, что ЦРУ хорошо известно содержание его московского досье. Правда, Дитер не узнал, что его выдал сотрудник ГРУ, перебежчик Поляков. Но уже одно то, что утечка произошла из настолько уважаемой им организации, полностью деморализовало его.

К тому же подействовали угрозы и посулы. Дитер не выдержал, стал давать показания о своей деятельности, даже выдал связника — Николаева, — с которым должен был встретиться в Цюрихе, на обратном пути из США. Николаева, конечно, арестовали.

В доме матери Рут провели обыск. Здесь нашли и изъяли микропленки и фальшивые паспорта, оставленные дочерью на хранение. Рут тоже арестовали. До суда, начавшегося в августе, Рут увидела мужа только один раз, когда из тюрьмы их отвезли домой, чтобы они присутствовали при обыске. Искали радиопередатчик, но безрезультатно: Феликс и Лина им не пользовались.

Двадцать шестого января 1983 года Питер Бота, президент ЮАР, на конференции в Кейптауне с горечью объявил об аресте за шпионаж коммодора ВМФ ЮАР Дитера Герхардта. Следствие вели долго. В одном из документов говорилось: «Ущерб, нанесенный Герхардтами, сказался на НАТО, британских морских вооружениях, включая ракетные, французских ракетных системах “Экзосет”, не говоря уже о структуре военно-морской базы в Саймонстауне».

Конечно, пресса возмущалась, что в ЮАР для Дитера Герхардта не было секретов и что всего за месяц до ареста он участвовал в конфиденциальной встрече с министром обороны ФРГ Манфредом Вернером. Йоханнесбургская «Санди стар» писала: «Информация, которую Дитер Герхардт передавал советским хозяевам, стала одним из самых чувствительных ударов по Западу со времени начала холодной войны. Был выдан ряд самых важных военных и стратегических секретов ЮАР, Англии и НАТО. Для русских Герхардт был самым ценным шпионом после Кима Филби».

Суд приговорил Дитера Герхардта к пожизненному тюремному заключению, а Рут Герхардт к десяти годам тюрьмы. Приговор был вынесен 31 декабря 1983 года. Рут была освобождена досрочно, в 1990-м году, и вернулась к себе на родину, в Швейцарию.

В 1992 году в газете «Известия» появилась статья «Феликс и Лина». И вот тогда президент России Б. Н. Ельцин обратился к президенту ЮАР с просьбой о помиловании Д. Герхардта. Просьбу удовлетворили, и 27 августа 1992 года Дитер Герхардт вышел на свободу.

 

«Я бы повторил свой путь». Олдрич Эймс

Апрельским днем 1985 года в калитку в ограде здания советского посольства в Вашингтоне позвонил неизвестный. Он вручил дежурному пакет. В пакете оказался еще один запечатанный пакет, который был адресован советскому резиденту. В письме неизвестный сообщал свое имя и прилагал сведения о двух офицерах КГБ, завербованных американцами. На отдельном листочке значилось: «$50 000». Это была сумма, за которую принесший пакет человек был готов и в дальнейшем передавать секретные сведения.

Так началось сотрудничество Олдрича Эймса с советской разведкой. Об этом он рассказал в американском суде, который 28 апреля 1994 года приговорил его к пожизненному заключению. Сразу уточним, что все изложенное ниже основано только на зарубежных публикациях — российские спецслужбы привычно отмалчиваются.

Олдрич Хейзен Эймс родился в 1941 году в США, в штате Висконсин. Отец, Карлтон Эймс, в 1951 году стал сотрудником ЦРУ, и семейство переехало в Бирму — уважаемая разведывательная организация заинтересовалась этой небольшой страной. После школы Олдрич (дома его звали Риком) поступил в Чикагский университет, но был исключен за пропуски — вместо занятий он проводил время с околотеатральной богемой, мечтая стать актером. Около года Рик ничем не занимался, а потом по настоянию отца написал заявление о приеме на работу в ЦРУ. Так как высшего образования у него не было, на первых порах он трудился на сугубо канцелярской должности и лишь спустя пять лет, после того как он окончил вечернее отделение университета, его направили на курсы подготовки оперативного состава. На этих курсах он встретил девушку Нэнси, тоже сотрудницу ЦРУ. Они решили пожениться, но после свадьбы ей пришлось уйти из ЦРУ — этого требовали правила. А когда Олдрича в 1980 году направили в Мексику, она отказалась следовать за ним. С тех пор супруги жили раздельно.

В Мехико Рик познакомился с очаровательной Росарио — атташе по вопросам культуры в посольстве Колумбии. Образованная, милая и хорошо воспитанная Росарио покорила сердце сорокалетнего ЦРУшника. Она тоже была платным агентом ЦРУ.

Они полюбили друг друга, решили жить вместе, но для Эймса это стало серьезной проблемой: предстоял бракоразводный процесс. Его финансовое положение было плачевным, он влез в долги. Все чаще его терзала мысль, что он располагает богатейшим источником, черпая из которого, сможет обогатиться. Эймс гнал эту мысль, но она возвращалась снова и снова.

Но кроме финансовых проблем его беспокоило и другое — нереализованность своих возможностей, то, что на службе его постоянно недооценивают. Он был блестящим аналитиком, а его пытались использовать как посредственного оперативника-вербовщика. Сильным ударом по самолюбию стал случай, когда он заглянул в досье своего любимого и уважаемого, тогда уже покойного отца. В нем значилось: «Карлтон Эймс не представляет никакой ценности для разведки и абсолютно бесперспективен». Ему было очень обидно за отца, и простить это своей конторе Эймс не мог.

И он сделал свой выбор. Может возникнуть вполне резонный вопрос: как он мог свободно, не боясь слежки, зайти в советское посольство, а после неоднократно встречаться с советскими разведчиками? Все дело в том, что и первый визит, и последующие встречи были совершенно легальными — он занимал должность руководителя контрразведывательного подразделения советского отдела ЦРУ!

Некоторое время Эймс работал «под крышей» посольства США в Анкаре, а потом — в центральном аппарате ЦРУ в Вашингтоне. Как сотрудник советского отдела он неплохо изучил русский язык, имел прекрасную репутацию. Несколько лет Эймс жил в Нью-Йорке, где работал с советскими дипломатами, например с заместителем генсека ООН, который сам предложил американской разведке свои услуги.

В 1985 году, когда Эймс уже был советским агентом, он снова оказался в Вашингтоне. Занимаемая должность давала ему возможность знать обо всех операциях, направленных против СССР и советской разведки, проводимых в разных странах мира. Кроме того, он сам принимал участие в проверке агентов, заподозренных в связях с иностранными разведками.

С июня 1986 по июль 1989 года Эймс работал в Риме — там, по его собственному признанию, он передавал советской разведке секретные документы целыми сумками.

После возвращения в Лэнгли Эймса направили в контрразведывательный отдел ЦРУ — в то самое подразделение, которое должно было пресекать попытки агентов внедряться в управление. Он получил должность в советском отделении аналитической группы, писал научные работы об операциях КГБ, и советская разведка имела теперь возможность не только читать доклады ЦРУ, но и напрямую влиять на содержание и выводы докладов, касающихся КГБ. Эймс имел доступ к строго секретным базам данных, содержавшим, помимо всего прочего, информацию по двойным агентам; мог просматривать секретные файлы.

Все детали оперативной работы Эймса как советского агента вряд ли когда-нибудь будут известны. Американские источники, к примеру, утверждают, что Эймс помог сорвать ряд крупных операций американских спецслужб, направленных против СССР, а потом и России, в период с 1985 по 1992 год.

Какие же наиболее ощутимые потери понесли американские спецслужбы в результате деятельности Эймса?

Это, например, «сдача» более десяти ценных агентов ЦРУ. Среди них были:

Сергей Моторин, сотрудник КГБ, третий секретарь консульского отдела советского посольства в Вашингтоне. Завербован под угрозой раскрытия его связей с проститутками и торговых махинаций; он передавал американцам сведения о сотрудниках и агентах КГБ в посольстве. В конце 1984 года Моторин вернулся в Москву, через полгода Эймс выдал его, и агент был обезврежен.

Адольф Толкачев, сотрудник чрезвычайно засекреченного НИИ, передал американцам, в частности, сведения о системе «свой — чужой». Завербован в Москве — он не был удовлетворен ни своими доходами, ни служебным положением. Расстрелян 24 сентября 1986 года.

Валерий Мартынов, сотрудник КГБ, третий секретарь советского посольства в Вашингтоне. Завербован совместно ФБР и ЦРУ. Отозван в Москву, судим и расстрелян 28 мая 1987 года.

Владимир Поташев, специалист по проблемам разоружения. Снабжал ЦРУ информацией, работая в Институте США и Канады. Арестован 1 июля 1986 года, осужден к тринадцати годам лишения свободы. В 1992 году Поташева амнистировали, и он уехал в США.

Борис Южин, офицер КГБ, работавший «под крышей» ТАСС в Сан-Франциско. Был завербован в 1978 году. В 1986 году арестован в Москве и приговорен к пятнадцати годам лишения свободы. В 1992 году амнистирован и ныне живет в США.

Дмитрий Поляков, один из самых ценных агентов ЦРУ за всю историю Генштаба. В контакт с американцами вступил в 1961 году по собственной инициативе. В течение ряда лет снабжал ЦРУ данными о советских стратегических ракетах. За время работы на американцев выдал девятнадцать советских разведчиков-нелегалов, более ста пятидесяти агентов из числа иностранных граждан, раскрыл принадлежность к ГРУ около полутора тысяч действующих офицеров разведки. Передал фотокопии документов, свидетельствовавших о расхождении позиций Китая и СССР (это помогло Никсону в 1972 году наладить отношения с Китаем). В 1971 году Поляков получил звание генерал-майора. В конце 1986 года его арестовали. При аресте было изъято шпионское оборудование. В начале 1988 года он был приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 15 марта 1988 года, официально о его расстреле объявили в 1990 году. Директор ЦРУ Джеймс Вулси утверждал, что из всех советских агентов, завербованных во времена «холодной войны», Поляков был «настоящим бриллиантом».

По американской версии Олдрич Эймс попался на том, что его расходы значительно превосходили официальные доходы. Что ж, многие «горят» на деньгах.

Разработка Эймса началась в 1990 году, длилась почти четыре года и завершилась его арестом 21 февраля 1994 года. Суд, как говорилось выше, вынес приговор 28 апреля того же года. Документально было доказано, что он получил от советской разведки не менее полутора миллионов долларов — значительные суммы хранились на его счетах в банках.

Росарио, жена Эймса, была приговорена к шестидесяти трем месяцам тюрьмы «за недоносительство».

После вынесения приговора один из сотрудников ФБР задал Эймсу вопрос не для протокола: «Что бы вы сделали, если бы представилась возможность вернуться в прошлое и вновь встать перед выбором — ЦРУ или КГБ?» Эймс якобы ответил: «Я бы повторил свой путь».

* * *

Уважаемый читатель может с удивлением спросить, почему книга рассказывает о совершенно неизвестных людях и не повторяет всем известные истории, не вспоминает того же Конона Молодого, к примеру. Ответ понятен: зачем в очередной раз пересказывать версию, которая может быть бесконечно далека от истины и при этом повторяться из одной книги в другую? Вторым может быть вопрос, а почему, собственно, здесь рассказано только о тех, кто в разное время шпионил на Советский Союз? Даже если мы не упомянем еще раз Пеньковского, вполне достаточно сказать, что подобная информация смело может быть названа закрытой не только на территории бывшего Союза, но и вообще во всем мире.

Процитируем одного из ветеранов советской разведки: «Самый успешный разведчик тот, чье имя никогда не становится известным».

Еще раз повторимся: по сути это книга о лузерах, о тех, кто проиграл. Те же, кто выиграл, неизвестны. И, скорее всего, останутся неизвестными еще очень долго. Если не всегда. А теперь продолжим.