Нельзя дважды повторить одну и ту же хитрость. Луиза де Беттиньи

Первое августа 1914 года. Страшное слово «Война!» потрясло мир. Великие армии великих держав сошлись в смертельной схватке.

Самые драматические события происходили в Бельгии и Северной Франции. Надеясь спастись от наступавших немецких армий, которые уже захватили Бельгию и вторглись во Францию, десятки тысяч мирных жителей в панике устремлялись к Ла-Маншу, чтобы занять места на отходивших в Англию судах.

Чудовищные очереди выстроились на пунктах проверки. Военная полиция опрашивала каждого — и для идентификации личности, и для получения хоть какой-то информации о противнике. Большинство ничего не знало. Несколько офицеров, окружив молодую красивую француженку, задавали ей вопросы. Небольшого роста, миловидная, с красивыми каштановыми волосами и сверкающими карими глазами, она отвечала легко и подробно. Она начала по-французски, но потом перешла на английский, причем говорила на нем так же бегло, как и офицеры. А те были потрясены качеством и количеством информации, которую она сообщила, — профессиональный разведчик вряд ли мог собрать информацию более квалифицированно, чем эта простая беженка.

Офицеры с нарастающим интересом слушали ее.

— Но все это мог разузнать только человек, хорошо владеющий немецким! — воскликнул один из них.

— Я владею им, — сказала девушка.

— Кто вы?

Девушку звали Луиза де Беттиньи. Она родилась в Северной Франции, ее дом находится в Лилле, а там теперь немцы. Она надеется пробраться в Сент-Омер, где живет ее мать. Луиза гордилась знатным происхождением и образованием, но была бедна. До войны она служила гувернанткой в богатых и титулованных семьях, однажды даже отказалась работать в семье наследника австро-венгерского трона. Она была из аристократов, поэтому наниматели относились к ней как к равной, предоставляли ей возможность совершать дорогостоящие поездки по Европе, приглашали играть в бридж с коронованными гостями. Но теперь она осталась без работы.

Офицеры шепотом посовещались и попросили Луизу повременить с поездкой к матери — британская секретная служба будет благодарна, если девушка задержится на пару дней для консультаций. Луиза согласилась и вскоре узнала, чего хочет от нее секретная служба.

Ей предложили стать разведчицей, вернуться в Лилль и в немецком тылу организовать агентурную сеть, чтобы регулярно отправлять информацию в штаб-квартиру фельдмаршала Френча в Сент-Омер и в разведывательный центр в Фолькстоне.

Осознав, чего именно от нее хотят, Луиза испугалась не на шутку. Она видела, как немцы расправляются со шпионами и насколько хорошо работает их контрразведка, и потому представляла, что будет с ней, если ее поймают. И все ж она согласилась на предложение британцев.

Луизу переправили в Англию, а после инструктажа — в Голландию, избежавшую германской оккупации в Первой мировой. Она добралась до деревушки с громким названием Филиппины, на границе Голландии и оккупированной Бельгии. На захваченную немцами территорию она перебралась глухой ночью. На следующее утро Луиза оделась в строгий темный костюм, а в сумке среди прочих необходимых вещей лежали документы на имя кружевницы и продавщицы кружев Алисы Дюбуа.

На улицах то и дело встречались следы прошедших боев: поврежденные дома с разбитыми стеклами окон, кое-где воронки от артиллерийских снарядов. Признаки железного порядка, установленного оккупантами — посты и патрули, патрули и посты, — были повсюду.

Алиса стала бродить по городу и его окрестностям, предлагая кружева, а в действительности знакомясь с обстановкой и подыскивая себе помощников. В маленькой лавочке она встретила молодую энергичную продавщицу Марию Леонию Ванхут. Они сразу понравились друг другу. Алиса попросила Марию Леонию стать ее помощницей, и та охотно согласилась, взяв себе псевдоним Шарлотта. Занятие у девушки было весьма подходящим — странствующая торговка сыром.

Алиса привлекла к работе живших в городе Мускроне химика де Гейтерса с женой — их дом стал одной из конспиративных квартир. В лаборатории де Гейтерса появились новые странные предметы: фотокамеры разных видов, увеличительные стекла, химикалии для приготовления невидимых чернил, стальные гравировальные доски, ручной пресс, который можно было в одну минуту собрать и разобрать на части, материалы для ремонта радиоаппаратуры. Владение даже одним из этих предметов, узнай о них немцы, означало немалые неприятности для хозяина.

В городе Сантес ей помогал картограф Поль Бернар, обладатель каллиграфического почерка. Со временем с помощью лупы и системы стенографии Бернар стал записывать бесцветными чернилами донесения Алисы, причем три тысяч слов умещались на крошечном листочке прозрачной бумаги — такого же размера, как линза очков.

Во многих городах и местечках люди разных профессий и различного общественного положения вступили в группу Алисы Дюбуа. Она создала резидентуру из тридцати восьми человек, которой руководила сама. Более того, в большинстве случаев она же была и связной.

Алиса не только занималась сбором информации, но и заботилась о безопасности своих людей, старалась сделать все возможное, чтобы в случае провала одного другие не пострадали и могли продолжать работу. Она постоянно повторяла:

— Если завтра я или кто-нибудь из вас будет схвачен немцами и ему устроят очную ставку с другим нашим человеком, ваша память должна прекратить свою работу. Неудачник — не важно, кто им окажется, — вам незнаком и должен быть предоставлен своей судьбе. Жалость, дружба в такое время будут означать только смертный приговор для вас и для тех, чья жизнь зависит от вас.

Группа начала действовать. Первое задание было несложным. После серьезных боев союзникам важно было узнать о потерях немцев. Поезда с ранеными проходили через Лилль. Окна домов, выходящие на железную дорогу, было приказано держать закрытыми. Приходилось подчиняться — заметив открытое окно или свет в нем, мог явиться немецкий патруль, а бывало, что в комнату влетала немецкая пуля. Но в шторах проделывали маленькие дырочки, через которые были видны железнодорожные пути. Когда проходил длинный состав с ранеными, человек за таким окошком делал карандашом одному ему понятные заметки. Число раненых, размещавшихся в одном вагоне, умножалось на количество вагонов, и точная цифра становилась известной Алисе, а от нее — Бернару. Он аккуратно вписывал эту цифру в очередной рапорт.

Теперь Алисе предстояло самое трудное — проделать путь через оккупированную Бельгию, от кордона к кордону, через «зону ужаса» на границе со всеми возможными опасностями этого пути. Нередко она проходила этот маршрут каждую неделю, иногда с кем-нибудь из своих помощников. Реальные трудности возникали, когда немцы вели допросы, сопровождаемые обысками. Обнаружение донесения означало смерть. Благодаря таланту Бернара удавалось проносить донесение, состоящее из трех тысяч слов. Тот же Бернар как-то снял тонкую пленку с фотографии Алисы на ее удостоверении личности, поместил под нее написанное невидимыми чернилами донесение и вернул пленку на место.

Донесения прятали в корсетах и швах юбок, воротничках и стельках, ручках зонтиков или дамских сумочек, в фальшивых днищах хозяйственных сумок и коробках с пирожными или фруктами. Иногда у девушек не было иного способа пересечь границу, кроме как переправиться через глубокий канал. Алиса сшила для этого специальный костюм: брюки, юбку и жилетку темного цвета. Она была отличным пловцом, брала на спину Шарлотту, не умевшую плавать, и таким невероятным способом они переправлялись на другой берег. Для «игр» с германской полицией необходимо было постоянно придумывать что-то новое, дважды нельзя было применять одну и ту же хитрость: немцы учились раз за разом.

Однажды поезд, в котором ехали девушки, был остановлен между станциями. Немецкие детективы начали поголовную проверку с первого вагона. Девушки находились в последнем. Выбравшись из купе, они полезли под вагонами вдоль поезда, зная, что он может тронуться в любую минуту. Добравшись до первого, уже проверенного вагона, они забрались в него и долго не могли отдышаться после пережитого страха.

В одной из гостиниц, где Алиса обычно останавливалась, проверки проводились, как правило, по ночам. Алиса выбрала эту гостиницу потому, что проверки были довольно поверхностными и проходили в одно и то же время. При первом сигнале о появлении полиции Алиса надевала черный костюм, выбиралась через окно на крышу, а оттуда спускалась во двор и пряталась. Но постель оставалась разобранной и, естественно, могла вызвать подозрение у полицейских. Выручала хозяйка гостиницы, спавшая с детьми в соседней комнате. Когда в здание входили полицейские, кто-то из детей перебирался в комнату Алисы и ложился в ее постель. Заглянув в комнату и увидев в ней только ребенка, полицейские следовали дальше. После окончания проверки хозяйка подавала сигнал, и Алиса возвращалась.

Алиса теперь была чересчур самоуверенной, она стала относиться к своим приключениям как к веселым проделкам и постепенно теряла чувство опасности. Как-то раз она набралась смелости и проникла в особо охраняемую зону вокруг штаб-квартиры принца Рупрехта Баварского, командующего германскими войсками в этом секторе. Собрав там нужную информацию, она уже почти вышла из зоны, неся донесение в сумочке. И тут ее остановил немец. Как раз в эту минуту дверь особняка отворилась и оттуда появился сам принц Рупрехт. В ее памяти мгновенно всплыл вечер в Баден-Бадене. Немецкая семья, в которой она была гувернанткой, пригласила принца Рупрехта на бридж, где он проиграл значительную сумму. Без колебаний Алиса пересекла дорогу и остановила принца.

— Ваше высочество, вы не помните меня? — улыбаясь, спросила она. — Я побила вас в партии в бридж в доме графини Орландо в Баден-Бадене несколько лет тому назад.

Он не узнал ее. Но он помнил Баден-Баден, графиню Орландо и неудачную для него игру в бридж. Мужчины в определенном возрасте становятся чувствительными к своим воспоминаниям.

Принц приветливо поздоровался с Алисой.

— Это был не единственный мой проигрыш в тот сезон. — Он улыбнулся. — Но вас я помню.

— Боюсь, ваше высочество, вы более галантны, чем правдивы. Но я не могу осуждать вас за это.

Он рассмеялся и с добродушной улыбкой отправился дальше.

Этот разговор произвел впечатление на охрану. Вот так Алиса доставила шефу, майору Камерону, детальный отчет о количестве и расположении артиллерийских батарей в важном секторе фронта.

К этому времени информация, поставляемая Алисой, стала столь важной для союзников, что они предприняли дополнительные меры для ее бесперебойного поступления. Как-то раз Алиса вернулась после встречи с шефом с целым мешком воздушных шариков. Она не делала попыток спрятать их и, когда часовой поинтересовался их предназначением, ответила:

— Игрушки для детей. Но если вы боитесь, что с помощью шариков я улечу, можете забрать их.

Как обычно, ее находчивость сработала, и часовой, сентиментальный ветеран, имевший собственных детей, отпустил ее.

Но уже на следующий день надутый шарик перелетел линию фронта и был сбит выстрелом английского солдата. Донесение попало по адресу.

Алиса чувствовала себя уже столь уверенно, что потребовала от своих шефов обеспечить свою группу радиосвязью. Те колебались, ссылаясь на то, что это опасно для нее и ее людей: немцы к этому времени легко могли запеленговать любую радиостанцию.

Но Алиса настаивала. А когда получила последнюю деталь портативной радиостанции, так ликовала, будто стала обладательницей платья от модного парижского кутюрье. Однако и контрразведка немцев не дремала.

Майор Ротселер, который руководил секретной службой, был обеспокоен постоянной утечкой информации из мест, где действовала группа Алисы. Однако попытки обнаружить канал утечки оставались бесполезными. Было приказано усилить бдительность при досмотре на всех постах, к проверкам стали привлекать офицеров из руководства. Патрули усилили, из других районов на подмогу прибыли специалисты. Алиса знала обо всем этом, но это только придавало вкуса ее игре со смертью.

Успех вдохновлял Алису. Она создала карту района, в котором действовала их группа. На нее были нанесены все склады боеприпасов, расположенные в окрестностях Лилля, которые впоследствии были взорваны. «В награду» шеф приказал включить в сферу действий группы и соседний район. Казалось, все шло хорошо. Однако беда все же подстерегла их — арестовали Шарлотту.

Алиса услышала об этом от своих людей и сразу начала реорганизовывать резидентуру, чтобы в случае ее ареста работа не пострадала. Она составила срочное донесение для шефа. Бернар написал несколько колонок цифр на рисовой бумаге, Алиса скрутила ее в тонкое кольцо и поместила под фамильным перстнем-печаткой де Беттиньи, который упорно продолжала носить. Она послала записку одной из своих девушек, Маргарите, назначив встречу. Как только они встретились, их арестовали. На реквизированном автомобиле девушек куда-то повезли, причем полицейский тщательно задвинул шторки на окнах, чтобы никто не узнал об их аресте.

Через лобовое стекло Алиса увидела на тротуаре супругов де Гейтерс, и тогда, потеряв самообладание, она воскликнула:

— Если вы не верите мне, то спросите у господина и госпожи де Гейтерс, кто я такая!

Машина остановилась возле супругов, и немцы указали им на Алису. Прежде чем кто-либо из детективов успел открыть рот, Алиса крикнула:

— Вы ведь знаете, мадам де Гейтерс, кто шьет для вас! — Она ничего не могла попытаться сказать мимикой, так как один полицейский наблюдал за ней, а другой — за супругами. — Не правда ли, мадам, я беженка из Ню-Эгли и я шью для вас последние шесть месяцев?

Это был ужасный момент и для де Гейтерсов, и для Алисы. Должны ли они были ответить: «Да, мы знаем эту девушку» или поступить так, как она учила их: «Если увидите, что кого-то схватили немцы, не признавайтесь, что знаете этого человека, и предоставьте его своей судьбе».

Мадам де Гейтерс, глядя Алису, пожала плечами:

— Нет, мадемуазель, я не знаю вас.

— И тем не менее вы оба тоже поедете с нами, — заявил один из полицейских.

Четверо задержанных были доставлены в ту же тюрьму, где содержалась Шарлотта. В доме де Гейтерсов сделали обыск. Но группа Алисы имела много глаз, об их задержании было уже известно, и к тому моменту, когда в их дом явились полицейские, все улики уничтожили. Де Гейтерсов освободили.

Алису доставили в кабинет коменданта тюрьмы на допрос. Один из задержавших ее полицейских сказал:

— Я вас оставлю одну на несколько минут. Не вздумайте бежать.

Он вышел из комнаты и повернул ключ в двери. Она осталась совершенно одна, но знала, что в любую минуту полицейский может вернуться. Алиса ничего не могла сделать, кроме одного: достала крошечный листок бумаги из-под перстня и проглотила его.

Алису поместили в камеру, на двери которой по-немецки было написано: «Опасный арестант». Час спустя в камеру привели Шарлотту.

— Ты знаешь эту женщину? — спросили Алису.

— Нет.

И это «нет!», «нет!», «нет!» звучало рефреном до дня суда.

Военный трибунал, который судил обеих женщин, признал их виновными в шпионаже и приговорил Луизу де Беттиньи и Леонию Ванхут к смертной казни. Выслушав приговор, Алиса обратилась к суду:

— Господа! — Она говорила по-немецки, так что Шарлотта не понимала ее. — Я прошу вас не расстреливать мою подругу. Она еще молода. Я умоляю вас сжалиться над нею. Что касается меня, то я готова умереть.

С такой же просьбой в отношении подруги обратилась к суду Леония. Девушек вернули в камеры. Даже немецкие надзиратели были растроганы и жалели их.

— Бедняжки! Вас все-таки приговорили к смерти. Просите все, чего хотите. Разве кто-то сможет отказать вам?

Накануне дня казни девушки попросили генерал-губернатора Биссинга о милости — позволить им провести ночь вместе.

Надзиратель вернулся с сияющим лицом:

— Он отказал! Слава богу! Это значит, что вас не расстреляют завтра. Иначе он бы выполнил вашу просьбу.

От генерал-губернатора Биссинга поступило сообщение: «Немцы умеют воздавать должное героизму. Приговор Леонии Ванхут изменен на пятнадцать лет каторжных работ. Луизе де Беттиньи назначено пожизненное заключение». Их отправили в тюрьму в Германию. Несмотря на арест Луизы, группа, благодаря принятым ею мерам, не пострадала, и все ее члены остались живы.

Но в германской тюрьме бедную Луизу свалил тиф, и когда английские войска вошли в Кёльн, они обнаружили на местном кладбище могилу с простым деревянным крестом, на котором значилось: «Луиза де Беттиньи. Умерла 27.9.1918».

Во Франции похороны Луизы прошли с воинскими почестями. На подушечках несли ее четыре ордена — два английских и два французских.

В реляции о представлении ее к награждению французским Военным Крестом говорилось:

«…За то, что добровольно посвятила себя службе своей стране; за то, что не дрогнув, с несгибаемой волей выполняла трудную и опасную работу; за то, что преодолела, благодаря своим выдающимся способностям, сложнейшие препятствия, постоянно рискуя… за героизм, который трудно превзойти».

Шарлотта, тоже награжденная за заслуги, вернулась в лавочку в родном городке Рубе.

 

Еще раз о Мата Хари… Маргарита Гертруда Зелле

О ней написаны сотни, если не тысячи произведений — монографий, романов, очерков, статей, наверное, на всех языках мира, поставлены десятки фильмов. Если на улице попросить любого человека, чтобы он назвал имя женщины-разведчицы, то сразу же можно будет услышать: «Мата Хари!»

Немало немецких шпионок расстреляли во Франции во время Первой мировой войны, десятки английских разведчиц погибли в немецких концлагерях во время Второй мировой, сотни отважных советских партизанок пали жертвами фашистских палачей. Имена почти всех их канули в Лету. А вот Мата Хари знают все. Почему? Попытаемся это понять.

Промозглым холодным утром 15 октября 1917 года в Венсенский лес на окраине полигона, расположенного неподалеку от французской столицы, въехало пять автомашин. Шестая — катафалк с гробом — прибыла раньше.

Двенадцать солдат-зуавов комендантского взвода, выделенных для казни, замерзнув, переминались с ноги на ногу, торопя момент, когда наконец привезут немецкого шпиона, которого нужно будет расстрелять. А потом, с чувством выполненного долга, можно будет отправляться на завтрак.

Но даже они, не раз участвовавшие в подобного рода акциях, стали перешептываться, когда из второй машины вышла женщина. Стройная, одетая в красивое черное пальто и модную треугольную шляпу, она спокойно, как будто все было заранее отрепетировано, направилась точно туда, где должна была стоять во время расстрела.

Из машин вывалились еще несколько человек и стали немного в стороне, только священник и старик адвокат подошли к обреченной. Священник принялся бормотать молитвы, а тем временем к женщине приблизился сержант с повязкой в руке. Она улыбнулась и отрицательно помотала головой:

— Мне так мало осталось. Могу ли я хоть в эту минуту видеть мир? — спокойно спросила она и подняла глаза к небу.

Красивая женщина осталась одна наедине с вечностью и взводом солдат. Она продолжала улыбаться и когда прозвучала команда «Пли!», а вслед за ней раздался нестройный залп. По-прежнему улыбаясь, она упала на колени, а затем вперед, лицом к стрелявшим в нее солдатам.

Доктор осмотрел убитую и, укоризненно покачав головой, заметил лейтенанту:

— Месье, ваши солдаты стреляют плохо: одна пуля попала в плечо, другая в руку, но, к счастью, одна все же угодила прямо в сердце.

Тело погрузили на катафалк и отправили в анатомический театр медицинского факультета Сорбоннского университета. Так «в театре» и закончилась жизнь знаменитой шпионки ХХ века Мата Хари.

Описание последних минут — это, пожалуй, единственное более или менее правдивое свидетельство о ее жизни. Правда, и тут встречаются разные версии. Марк Алданов, историк, утверждал, что в тело попало одиннадцать пуль, а один солдатик упал в обморок и поэтому не стрелял. Другой писал, что выстрел милосердия, в ухо, сделал врач. По словам третьего этот выстрел произвел сержант. Участник расстрела Годо насчитал «более трех ран».

Что же касается «дошпионского» этапа жизни Мата Хари, то в целом описания совпадают. А жизнь великой шпионки выглядела так.

Маргарет Гертруда Зелле родилась 7 августа 1876 года в голландском городке Лаувардене в семье шляпного мастера. Вскоре он разорился и куда-то исчез, мать умерла. Сироту взял на воспитание дядюшка. Девочка подрастала, и убогая провинциальная жизнь все больше претила ей. Она мечтала о приключениях, о дальних странах. Как-то раз, читая брачную газету, она натолкнулась на предложение руки и сердца некоего капитана колониальных войск Рудольфа Маклеода. Вскоре она уже стала его женой и наслаждалась экзотикой сначала Суматры, а затем Явы.

Муж оказался жестоким человеком. Доведенный им до отчаяния денщик попытался отравить детей супругов. Сын Норман погиб, дочь Гертруду с трудом удалось спасти. Не избежала жестокостей мужа и сама Маргарет. Их отношения были очень непростыми. Письма Маклеода к его сестре пестрели оскорблениями в адрес жены: он называл ее «вонючей нахалкой», «скотиной», «кровопийцей», женщиной с «растленной душой законченной негодяйки» и открыто признавался, что желает ей смерти. Но и Маргарет «отдавала должное» мужу: в письме от 3 августа 1901 года она писала, что Рудольф больше не в состоянии владеть собой во время частых приступов ярости и что недавно он угрожал расправиться с ней, потрясая перед носом заряженным револьвером, и плевал в лицо. В 1903 году Рудольф, прихватив дочку, пошел прогуляться. С этого дня они навсегда исчезли из жизни Маргарет. Она тяжело переживала похищение малышки, а когда потеряла надежду вернуть ее, уехала в Европу. Дочку муж отсудил, и она жила с ним.

Маргарет, оказавшись в Париже, поначалу устраивается наездницей в цирк, но вскоре ей повезло: директор цирка понял, что она способна на большее. Он посоветовал ей выступать на эстраде и использовать не только несколько загадочную, «восточную» внешность и прекрасную пластику, но и некоторые познания в области ритуальных танцев Явы и Суматры. Он же помог Маргарет организовать выступления в великосветских салонах.

Там она была замечена другим покровителем — «мыльным королем» и одновременно искусствоведом и владельцем Музея восточных искусств Жюлем Гиме. Он-то и «выпустил ее в свет», помог деньгами и дельными советами. Он же придумал ей экзотическое имя Мата Хари. Что это имя точно значит, никому не известно. Разные авторы переводят эти слова то как «утренний» или «пробуждающийся» взгляд, то как «око утра», то как «глаз утренней зари»…

Вскоре у обладательницы экзотического имени появилось невероятное число поклонников. Среди них были и члены царствующих фамилий, и министры, и генералы, и великие композиторы Массне и Пуччини… Но были и другие — не с такими громкими именами, но с куда более толстыми кошельками.

Невиданное зрелище — восточные танцы, к тому же со стриптизом, — потрясло предвоенную Европу. Париж, Вена, Берлин, Амстердам, Рим, Монте-Карло лежали у ног Мата Хари. Деньги текли рекой, и она покупала виллы, ценные бумаги… Потом, правда, запуталась в долгах, пыталась поступить в гастролирующую по Европе труппу Дягилева, но безуспешно.

Видимо, сочетание таких разных качеств — таинственность, красота, связи в самых высоких кругах, нужда в деньгах — и привлекли к ней внимание разведок.

Но неизвестно, была ли она шпионкой на самом деле, и если была, то чьей и когда. Точно так же неведомо, снабжала она своих хозяев действительно ценной информацией или только числилась по «шпионскому ведомству» и получала деньги?

Если бы ее спросили: «На кого вы работаете?», она бы, пожалуй, честно ответила: «На себя», и была бы недалека от истины. Версии существуют разные. Попытаемся понять, кем же была Мата Хари. Хотя бы попытаемся.

Версия первая. Мата Хари стала немецкой шпионкой еще задолго до Первой мировой, сразу после развода с капитаном Маклеодом — когда ей понадобились собственные средства, хотя бы скромные. В пользу этой версии говорит то, что у немцев она числилась «агентом Н-21», а буквой «Н» обозначались лишь довоенные агенты.

Версия вторая. В июле 1914 года, за несколько недель до начала военных действий, Мата Хари выехала из Парижа в Германию, где ее и застала война. В день объявления войны она завтракала в ресторане с главой берлинской полиции (об этом есть письменные свидетельства). Впоследствии именно эти свидетельства позволили утверждать, что тогда она и была завербована. Сама же Мата Хари объясняла это так: «В Германии полиция имеет право цензуры театральных костюмов. Меня находили слишком обнаженной. Префект зашел посмотреть на меня. Тогда же мы и познакомились».

Можно добавить, что глава полиции, человек в городе уважаемый, вряд ли стал бы показываться в обществе известной многим женщины, если бы она была его агентом. К тому же полиция всегда была далека от шпионажа, тем более военного.

Версия третья. Мата Хари завербовал уже во время войны германский военный атташе в Мадриде Ганс фон Калле — она была какое-то время его любовницей. Эта версия хоть немного похожа на правду — позже именно из Мадрида шли роковые для Мата Хари шифровки. Более того, существует вариант, в котором участие в вербовке принимал будущий адмирал Канарис, в то время скромный капитан подводной лодки, а впоследствии — руководитель военной разведки гитлеровской Германии. Правда, по другой версии Мата Хари в Мадриде завербовал барон фон Мирбах.

Версия четвертая (ее Мата Хари сама представила во время следствия прокурору Бушардону в присутствии начальника французской контрразведки капитана Ляду). Девятнадцатого января 1915 года в ее дом в Амстердаме явился консул Германии в нейтральной Голландии Карл Крамер. Такого гостя хозяйка, конечно, не могла не принять. Крамер согласился выпить чаю, поинтересовался ее успехами, впечатлениями о визите в Париж. Разговор был приятным. Консул был в курсе денежных затруднений Мата Харри, и она приняла предложенные ей десять тысяч франков в качестве компенсации за ее имущество, конфискованное в Германии. Уже прощаясь, Крамер попросил ее во время очередной поездки в Париж проинформировать его о своих впечатлениях, в частности об экономическом положении страны, о настроениях в высших сферах, о прогермански настроенных высокопоставленных лицах и так далее, для чего вручил ей пузырьки со средствами тайнописи и объяснил, как ими пользоваться. После ухода гостя Мата Хари, недолго думая, выбросила пузырьки в окно. Не зная об этом, довольный Крамер в тот же день направил в Берлин шифровку, в которой с гордостью сообщил, что им завербована «сама Мата Хари» и ей присвоен номер Н-21. Эту телеграмму перехватила и расшифровала французская разведка, которая к тому времени знала от английской разведслужбы и о контактах Мата Хари с германским консулом в Мадриде. Во всяком случае так утверждал впоследствии капитан Марсель Ляду.

Есть и другие версии. В конце концов, важно не то, кто ее завербовал, а то, какую пользу она принесла Германии и какой ущерб нанесла Франции.

Пока позволим себе некое романтическое отступление. Мата Хари, познавшая множество мужчин, опустошавшая их кошельки, вдруг… влюбилась! Предметом ее страсти стал русский аристократ, офицер русского экспедиционного корпуса во Франции, капитан Первого русского особого императорского полка Вадим Маслов. Позже она напишет, что он стал для нее любовником, ради которого она «была готова пройти сквозь огонь». «Это был единственный человек, которого я когда-либо любила», — говорила она на суде. Он тогда прибыл с фронта и находился в отпуске. Его полк стоял близ Шампани. Ночь они провели вместе, а 3 августа снова встретились в Париже, где Вадим находился на излечении после отравления горчичным газом, в результате чего у него была обожжена гортань и ухудшилось зрение (левый глаз стал видеть хуже).

Ему было сорок пять, ей сорок, и они мечтали создать семью. Но мечта эта так и не осуществилась. Ни знатная семья Вадима, ни местное русское «общество» не допустили бы этого брака. Хотя… Если она разбогатеет и откажется от артистической карьеры… Возможно, став светской дамой, она окажется и невестой такого блестящего жениха.

Но где взять деньги? Полученных ею от немцев было явно недостаточно. И Мата Хари принимает роковое решение: «Если германская разведка ни за что выложила мне такую большую сумму, почему бы не попробовать подоить и французскую?»

И она направляется на прием к начальнику контрразведки капитану Ляду, благо повод для такого визита имелся: ей понадобился пропуск в прифронтовой город Виттель. Туда ее давно приглашал мэр этого города, и к тому же она собиралась встретиться с Вадимом.

Первый разговор с Ляду носил светский характер. Правда, Мата Хари пожаловалась на то, что замечает за собой слежку, которая действительно имела место, а Ляду, с чисто французской галантностью, переложил вину на кавалеров, преследующих прекрасную даму. Пропуск он выдал, но, так как вблизи Виттеля располагался важный военный аэродром, установил за артисткой плотное наблюдение. Ей даже был подставлен «ухажер» из числа местных летчиков. Но она вела себя безукоризненно и после курса лечения вновь явилась к Ляду, чтобы поблагодарить его.

После обмена любезностями Мата Хари прямо сказала, что ей нужно много денег и за них она готова даже проникнуть в немецкую ставку. Так Мата Хари поступила на службу во французскую разведку, не сообщив, конечно, о том, что уже числится в штате германской.

Новоиспеченный агент получила задание отправиться в Испанию, а оттуда — в Бельгию.

При расставании капитан Ляду многозначительно намекнул, что нельзя работать на два фронта, надо выбрать один, иначе это может плохо закончиться. Мата Хари в ответ рассказала витиеватую восточную басню, из которой следовало, что она будет верой и правдой служить французской разведке. Возможно, она была вполне искренна при этом: во-первых, она симпатизировала Франции, а во-вторых, при благополучном исходе дела она могла рассчитывать на финансовую независимость и брак с Вадимом.

Отпуская Мата Хари в Испанию, Ляду действовал почти наверняка: французская разведка знала шифр, с помощью которого военный атташе в Мадриде общался с верховным командованием в Берлине.

И действительно, некоторое время спустя взволнованный офицер принес Ляду расшифрованную телеграмму:

«В Мадрид прибыл агент Н-21. Ему удалось поступить на службу во французскую разведку… Он просит инструкций и денег. Сообщает следующие данные о расположении полков… Указывает также, что французский государственный деятель N находится в близких отношениях с иностранной принцессой…»

В ответной телеграмме германского штаба предписывалось:

«Предложите агенту Н-21 вернуться во Францию и продолжать работу. Получить чек Крамера на 5 тысяч франков на Котуар д’Эсконт».

Как впоследствии выяснилось, не все сведения о французских полках были точны, не вызвало интереса и сообщение о любовных похождениях государственного деятеля. А вот для судьбы Мата Хари эти телеграммы оказались решающими — французская контрразведка получила подтверждение того, что именно она является немецким агентом Н-21.

Но в то же время Мата Хари оказала ценную услугу французской разведке. От своего любовника, германского резидента Ганса фон Калле, она узнала, что немцам известно о намеченной англичанами высадке десанта в марокканском порту с помощью подводной лодки, и германское командование готовит разгром десанта. Она немедленно направилась к французскому резиденту в Мадриде полковнику Данвиню и сообщила ему об этом. Полковник направил шифровку в Париж. Немцы перехватили радиограмму и расшифровали ее. Поняв, откуда «дует ветер», руководство разведки сделало строгий выговор Гансу фон Калле, а тот, в свою очередь, крепко отругал свою возлюбленную. Та, сразу сообразив, в чем дело, сделала правильный вывод и, вновь побежав к Данвиню, поставила его в известность о печальном факте: немцы знают французские шифры и читают французские радиограммы. Одним этим Мата Хари заслужила тот миллион, который обещал Ляду. Но «благодарность», как мы знаем, оказалась совсем иной.

Вскоре после рождественских праздников 1916 года Мата Харри снова в Париже. Этой поездки хотели все — немцам она сулила поступление интересной информации, французы жаждали поймать птичку, которая сама летела в подготовленную западню, а Мата Хари просто надеялась получить заслуженный миллион и встретиться с любимым.

Но 13-го января 1917 года встреча с Масловым едва не убила ее: Вадим заявил, что семья категорически против его женитьбы на ней и что им надо расстаться.

Месяц спустя за ней пришли. Тринадцатого февраля французская полиция арестовала ее по обвинению в шпионаже в пользу Германии. Следствие длилось несколько месяцев.

А теперь вкратце об ущербе, нанесенном Мата Хари Франции. Первой вердикт «виновна» к этому времени уже вынесла французская пресса. Да, были обвинения в провале наступления, в результате чего погибли люди. Но главным-то стало получение денег от немцев. Довод Мата Хари, что часть этих денег она получала за выполнение отнюдь не шпионских услуг, а другую часть немецкие агенты просто списали на нее, чтобы не показывать свои личные расходы, суд во внимание не принял. Она была единогласно приговорена к смертной казни.

В истории провала Мата Хари есть еще одна подробность.

У французского графа де Шийн была невеста Ганна Виттиг, немка, но уже «думающая по-французски». В 1917 году она якобы подслушала в Лозанне разговор немцев, в котором упоминался агент Н-21. Она рассказала об этом жениху, а тот передал эту информацию французской контрразведке. Там уже подозревали, что Н-21 — это Мата Хари. По заданию контрразведки Ганна знакомится с Мата Хари и становится ее подругой, которой Мата Хари признается в том, что она — агент Н-21. Информация Ганны Виттиг послужила одним из решающих доводов для ареста Мата Хари.

После окончания Первой мировой войны Ганна Виттиг вышла замуж за графа де Шийн и стала известной актрисой кино, взяв имя Клод Франс. В 1928 году, мучимая угрызениями совести и считая себя виновницей смерти Мата Хари, Ганна Виттиг покончила с жизнью, пустив себе пулю в висок.

Смерти Маргарет Зелле ждала в одиночной камере тюрьмы Сен-Лазар. Но до последнего часа она играла роль Мата Хари — исполняла ритуальные танцы перед пришедшими утешить ее и обратить в свою веру монашенками, доктору обещала открыть три секрета: один поможет ему обрести любовь, другой — золото, третий — вечную жизнь, а предложение старика адвоката заявить о том, что она якобы беременна от него, встретила громким хохотом.

Ранним утром 15 октября ее разбудили. В последние минуты она написала три письма: некоему сановнику, дочери, Вадиму. Письма были взяты на хранение во французское министерство юстиции. У ворот тюрьмы стояли пять автомобилей… Остальное мы уже рассказали.

Смерть Мата Хари была героической и красивой. Но, умерев, она осталась жить — в легендах и «шпионских» рассказах.

Годы спустя французы все еще продолжали спорить о том, умерла ли на самом деле Мата Хари. Рассказывали о друзьях и знакомых, которые якобы бывали в одном удаленном от людных мест австрийском замке, где их встречала очаровательная хозяйка, в которой они безошибочно узнавали знаменитую танцовщицу. В 1929 году была спасена упавшая за борт британского парохода «Игл» женщина, называвшая себя Глория Мак-Алистер, которая на самом деле, как говорили, оказалась скрывавшейся Мата Хари. Парижский корреспондент «Дейли Мейл» утверждал, что казнь Мата Хари в 1917 году была предотвращена вмешательством «высокопоставленных лиц».

Рядом с мифами о чудесном спасении Мата Хари жили слухи о ее прижизненных подвигах. Кроме того, даже в печатных изданиях появлялись статьи о том, что Мата Хари выполняла задания английской и даже русской разведок.

Французский журналист Анри де Альзалль писал, что Мата Хари не только провернула для Германии несколько удачных дел, но еще и заручилась поддержкой ирландского республиканца Джеймса Коннолли на случай вторжения Германии на территорию Британии. Газета «Нью-Йорк Таймс» утверждала, что именно Мата Хари собрала и передала немцам сведения «об одном из величайших изобретений современной военной техники — танках». Газета «Литерари Дайджест» 13 октября 1917 года свою статью озаглавила «Мата Хари — вампирша настоящей танковой драмы». Годом позже журнал «Вэрайети» писал, что «среди выдвинутых против нее обвинений было то, что она зарисовывала танки и вместе с другими сведениями передавала рисунки в Берлин».

Томас Коусен, английский разведчик, опубликовавший в 1927 году полную биографию Мата Хари, считал, что ей удалось «дезорганизовать работу Второго бюро — нервного центра французской армии, — временами практически сводя ее на нет».

Короче говоря, если верить всему написанному о Мата Хари, она была настоящим «злым гением» Первой мировой войны.

В 1934 году французский исследователь Поль Аллар встретился и побеседовал с каждым человеком, имевшим хоть какое-то отношение к делу Мата Хари. Он обнаружил, что ни один из обвинителей Мата Хари не был убежден в ее виновности. Даже полковник Лекруа, хранитель военных архивов, досконально изучивший все материалы дела Мата Хари, заявил, что в них «не было весомых, значимых, абсолютных и неопровержимых доказательств». Прокурор Пьер Бушардон, несмотря на резкую личную неприязнь к Мата Хари, был вынужден признать, что ни у кого из 53-х допрошенных им офицеров — любовников Мата Хари, в том числе и капитана Маслова, — она никогда не предпринимала попыток раздобыть информацию политического или военного характера. В заключение своего исследования Аллар написал: «Я до сих пор не знаю, что сделала Мата Хари!»

 

Обворожительная тайна японской разведки. Ёсико Кавасима

В мире существует множество сказок о бедняках, крестьянах, ворах и разбойниках, которые на самом деле были пропавшими принцами и принцессами. К реальности такие сказки обычно никакого отношения не имеют. Но не на Востоке — ибо он дело тонкое. И там сказки вполне могут создавать с реальностью самые необычные узоры. Героиней одной из таких реальных сказок оказалась Ёсико Кавасима.

Она росла в небольшом японском городе Мацумото в самом начале XX века. Воспитывал ее только отец, который зарабатывал торговлей и часто уезжал по делам. Вполне понятно, что предоставленная самой себе девочка росла не по возрасту самостоятельной и сумасбродной. Соседи и не подозревали, что эта милая девчушка не кто иная, как одна из дочерей представителя маньчжурской императорской династии Айсин Гёро.

Не был прост и ее приемный отец Нанива Кавасима. Всю жизнь он проработал на японскую разведку. Во время выполнения одного из заданий он оказался в центре Синьхайской революции, тогда он и встретил свою приемную дочь. Желая спасти девочку от расправы, шпион переодел ее в мальчика и провез в Японию, а потом удочерил и дал ей свое имя. Днем она ходила во вполне обычную школу, а вечером отправлялась в совсем иное заведение — здесь под руководством полковника Доихары Ёсико познавала азы разведки и путь самурая. Именно тогда и зародилась ее страсть к мужской одежде, особенно военной форме, которую она надевала при каждом удобном случае. Но о царственных корнях отец не давал забывать Ёсико.

С детства он прививал малышке качества, необходимые идеальной разведчице. Неизвестно, что стало причиной ссоры, но в семнадцать лет Ёсико сбежала от отца и отправилась на родину, в Маньчжурию. Сразу после приезда туда, а было это в 1924 году, Ёсико начала активно налаживать связи с родственниками, другими благородными семействами и знакомиться с местными политиками и военными.

К началу очередной революции двадцатичетырехлетняя шпионка уже успела обаять нескольких высокопоставленных генералов и была близко знакома с президентом Маньчжурии Сюем. Кстати, это знакомство и спасло ему жизнь. Когда революционные войска были готовы ворваться в президентский дворец, Ёсико спрятала президента в тележку с грязным бельем и вывезла ее, переодевшись уборщицей.

Современники Ёсико не раз писали, что именно перевоплощение было ее сильной стороной. Она могла сыграть любую роль, а ее появление в мужской военной форме производило настоящий фурор.

При создании Маньчжоу-го, марионеточного японского государства на осколках Маньчжурии, девушка стала любовницей супруги императора Пу И. Завоевав доверие императрицы, Ёсико получила абсолютную власть над страной. В это же время она была любовницей военного советника императора. Но интригами она не ограничивалась. Для борьбы с контрреволюционными силами она сколотила из дезертиров и уголовников банду в пять тысяч сабель, с которой и сама нередко совершала набеги на партизанские отряды. Тогда ее и прозвали Кицунэ — «лисой-оборотнем». Помимо всего этого она успевала записывать пластинки с песнями, которые пользовались у знати огромной популярностью. А соблазнив главу маньчжурской авиации, Ёсико получила звание военного летчика. Ей было в этот момент всего двадцать пять…

Началась Вторая мировая. Лиса-оборотень продолжала работать на японскую разведку, но популярность ее стала куда меньше. Ёсико видела, что творят японские войска в Маньчжурии и Китае. Она не собиралась предавать Японию, но в ее публичных заявлениях то и дело мелькала критика колониальной политики империи. И японская разведка поспешила отречься от опасной бунтовщицы.

Она понимала, что от китайцев снисхождения ей ждать не придется. Практически сразу после капитуляции Японии китайская контрразведка сообщила о поимке легендарной шпионки. После громкого судебного процесса длиной в два года Ёсико приговорили к смертной казни. Столь оперативные действия контрразведки были незамедлительно раскритикованы в прессе. Никто не верил, что шпионку, которая два десятилетия крутила как хотела самыми влиятельными мужчинами, смогли так легко поймать. Позже появилось множество свидетельств, что лису-оборотня видели то в Японии, то в Китае. По одной из самых популярных версий, легендарная сердцеедка Ёсико Кавасима прожила после своей «смерти» еще более тридцати лет под видом мужчины, скрываясь в одном из городов Северного Китая.

 

Фрау Доктор. Элизабет Шрагмюллер

Доктор Элизабет Шрагмюллер, пресловутая фрау Доктор, была одной из великих шпионок. Некоторые даже утверждали, что благодаря ей одной кайзер мог бы одержать победу в Первой мировой войне. Однако она сама вряд ли «ходила в разведку» — фрау Доктор была выдающимся организатором.

Немки-шпионки, за редким исключением, не обладали шармом и обаянием их французских коллег. Это были добросовестные и методичные труженицы. Отсутствие воображения заменяли им строгая дисциплина и прилежание. Фрау Доктор более чем кто-либо воспитывала в них эти качества, став основательницей первой разведшколы в истории, школы, подготовившей шпионов и ставшей примером для разведок всего мира.

Разведшкола начала действовать во время Первой мировой войны в оккупированном Антверпене. Этот город стал центром германского шпионажа, и фрау Доктор были предоставлены солидные фонды и неограниченные возможности для успешной работы. Основной целью разведки была Англия.

Фрау Доктор не только обучала и тренировала разведчиков. Она еще и руководила сетью агентов, развернув ее от Булони до Парижа и от Парижа до швейцарской границы. Позже, во время войны, сеть раскинулась уже от Скандинавии до Испании.

Германский Генеральный штаб временами доверял информации, полученной от агентов сети фрау Доктор больше, чем документам и докладам, поступавшим из Управления военной разведки.

Элизабет Шрагмюллер была привлекательной женщиной, первоклассным лингвистом и обладала удивительными организаторскими способностями и энергией. Она могла бы добиться успеха в любой сфере деятельности. Элизабет скрывала свой возраст, но когда она возглавила школу, ей уже было около сорока пяти. Ее прошлое туманно, однако известно, что она была дочерью отставного прусского офицера. До войны много путешествовала по Франции, Голландии, Великобритании, выдавала себя за бельгийскую аристократку.

Вскоре после того, как Элизабет Шрагмюллер заняла пост в разведцентре в Антверпене, она убедилась, что многие разведчики подготовлены из рук вон плохо. Некоторых из них к этому времени уже схватили и расстреляли в лондонском Тауэре. Шпионы, с которыми фрау Доктор встречалась на первых порах, были в основном наемниками — они старались как можно больше заработать и при этом как можно меньше рисковать.

Доктор Шрагмюллер — уже не Элизабет, — приступив к реорганизации разведывательного центра, действовала с рассчитанной жестокостью. Она поняла, что для наведения дисциплины в этой разношерстной компании лучше будет, если разведчики и агенты станут бояться ее больше, чем противника. И это ей удалось. Агентов, которые вызывали у нее подозрение, она отправляла выполнять какое-нибудь нетрудное задание и… подставляла контрразведке врага.

Это производило очень сильное впечатление на учеников доктора Шрагмюллер, от них не скрывали, как и почему погиб их товарищ. Так фрау Доктор «пропалывала от сорняков» почву в школе — теперь агентов стало меньше, но можно было не сомневаться в их лояльности. Иногда она направляла хорошего агента снова в то место, где погиб неудачливый предшественник. Англичане или французы, уже изловившие одного немецкого агента, ослабляли внимание, и второй разведчик успешно выполнял задание — контрразведка ему не мешала.

Доктор Шрагмюллер не забывала повторять, что ученики должны доказать свою лояльность, если рассчитывают получить более важное или лучше оплачиваемое задание. Фрау Доктор вообще была женщиной неординарной. Именно она первая узнала о том, что союзники намереваются применить новое секретное оружие — танки. Союзники приложили немало усилий, чтобы сохранить в секрете это оружие, и когда оно появилось на полях сражений, то оказалось неожиданностью для немцев и изменило ход Первой мировой войны. Однако все могло быть иначе.

Информацию о танках доктор Шрагмюллер получила от Лиззи Вертхейм. Три рапорта подала фрау Доктор начальнику германского Генерального штаба генералу фон Фалькенхайну, информируя его об английских танках. В последнем рапорте она подробно описала их устройство и вооружение. Но технические советники генерала объявили эти сведения фантастическими и не заслуживающими внимания. Вскоре в битве при Камбрэ англичане использовали три сотни «фантастических» танков. Они разгромили Вторую германскую армейскую группу. Многие специалисты впоследствии утверждали, что это стало поворотным пунктом Первой мировой войны.

Фрау Доктор была реабилитирована, но как она отреагировала на случившееся? Решительная фрау послала подробный агентурный отчет о битве при Камбрэ тому эксперту, который так чудовищно ошибся. К отчету она приложила револьвер. Он понял недвусмысленный намек и застрелился. Скорее всего, это легенда, но красивая. Надо сказать, что вообще о фрау Доктор ходило немало легенд.

Лиззи Вертхейм, доставившая первые сведения о танках, была поймана английской контрразведкой, приговорена к десяти годам тюрьмы и умерла в Эйльсбершу через два года после объявления перемирия. Ее напарник, Георг Брееков, который работал в Англии под именем Реджинальда Роланда, был расстрелян в лондонском Тауэре. Оба были лучшими учениками Антверпенской школы.

Доктор Шрагмюллер изобрела несколько хитроумных кодов для передачи информации из Англии в ее штаб-квартиру. Двое агентов, Маринус Джансен и Ганс Рооз, работали в Англии под видом представителей табачной фирмы «Диркс и Компания». «Дело», которым они занимались в задней комнате небольшого офиса в Лондоне, было организовано доктором Шрагмюллер еще до войны.

У британских почтовых цензоров вызывали подозрения множество писем, получаемых этим офисом, и огромные заказы на сигары. Потребность в них была немыслимой. Еще более немыслимым было количество заказов из военно-морских портов — Портсмута, Чатэма, Девенпорта и Дувра. Эти заказы поступали к Джансену и Роозу, имевшим голландские паспорта, затем пересылались в главный офис «Диркс и Компания», находившийся в Роттердаме. Британские агенты в Голландии без особого труда установили, что роттердамская фирма была в действительности отделением организации доктора Шрагмюллер. Код, придуманный ею, был достаточно прост. Джансен и Рооз, к примеру, направляли телеграммой заказ на сигары: «10 000 Гавана», «4 000 Ротшильд», «3 000 Коронас». Телеграмма поступала из Портсмута. Это означало, что в его гавани находятся десять миноносцев, четыре крейсера и три линкора. Джансен и Рооз были арестованы, приговорены к смерти и расстреляны.

Еще один код был связан с использованием филателии. Доктор Шрагмюллер направила двух лучших агентов, Йозефа Маркса и Сюзетту, подлинное имя которой так и не было рассекречено, в Лондон с фальшивыми голландскими паспортами, большой суммой и альбомом марок. Код, который предложила им доктор Шрагмюллер, позже скопировали многие спецслужбы мира.

Иностранные марки обозначали военно-морские соединения, вооружение, порты, укрепления, боеприпасы и даже людей. Перуанская марка 1897 года с рисунком моста в Паукартамбо означала военно-морской порт в Ферт-оф-Форте. Марка, выпущенная на Гаити в 1904 году, на которой были изображены вооруженные люди, означала военное снаряжение. Марки Британской империи и французских колоний означали те или иные условные знаки кода. Шпионы просто вставляли в нейтральный текст нужные цифры или указывали их, называя количество марок, которые они хотели бы купить или продать. Все это, на взгляд непрофессионала, представляло собой набор специальных терминов и жаргонных выражений, знакомых только заядлым филателистам. Так Йозеф и Сюзетта передавали информацию об оборонных силах Великобритании. Но в конце концов Маркс был арестован британской контрразведкой. Он сказал следователю, что английская тюрьма теперь для него — единственное безопасное место, где он может укрыться от «этой женщины из Антверпена». Маркса осудили, а Сюзетту, хитроумную француженку, ученицу фрау Доктор, так и не удалось схватить.

Уже говорилось, что немецкие шпионки были храбрыми и самоотверженными, но им не хватало умения импровизировать и вдохновения. Поэтому немцы часто использовали иностранок.

Шведская Ева, одна из выпускниц шпионской школы фрау Доктор, была отличным примером. Отец Евы де Бурнонвиль был шведом (его семья пришла из Франции с наполеоновским маршалом Бернадоттом), мать — датчанкой. Сама Ева работала гувернанткой в богатой немецкой семье в Прибалтике. Тогда она и познакомилась с титулованной англичанкой. Позже Ева решила стать театральным антрепренером, но ей пришлось сменить несколько мест — антреприза была не совсем удачной. Она вернулась в Стокгольм, где в 1915 году ее завербовала германская секретная служба и направила в школу фрау Доктор.

Когда Ева рассказала о своем знакомстве с высокопоставленной английской леди, ей предложили написать леди письмо и попросить разрешения приехать в Англию для совершенствования своего английского языка. Как гражданке нейтральной Швеции для нее это было несложно, и несколько недель спустя она прибыла в Лондон.

Ева сняла комнату в комфортабельном отеле в Блумсбери. Оттуда она написала письмо леди, в котором намекнула, что хочет помочь воюющей Англии. Так случилось, что ее назначили цензором на пункт контроля переписки. Там она стала «цензором» собственных писем в Стокгольм и Копенгаген по адресам, которые дала ей германская разведка.

Но Ева для шпионки оказалась слишком увлекающейся натурой. Она буквально засыпала вопросами своих новых друзей. Как раз в это время германские дирижабли совершали воздушные налеты на Лондон, и Ева открыто спрашивала о результатах этих налетов, интересовалась, где расположены зенитные батареи, сколько там орудий, какого калибра, как ведется управление огнем и т. д.

Понятно, что такой специфический интерес мгновенно вызвал подозрение у офицеров контрразведки. Карьера Евы как служащей военной цензуры и военной шпионки длилась всего несколько месяцев. Двенадцатого января 1916 года она предстала перед судом.

Но вернемся к фрау Доктор. Она действительно была одной из выдающихся разведчиц.

Английский разведчик Эрнст Кукридж встретил ее много лет спустя, после войны и ее отставки. Он как-то сказал, что в заслугу правительствам союзников можно поставить то, что после разгрома Германии Элизабет Шрагмюллер не была арестована. Тем самым шефы английской и французской спецслужб выразили свое восхищение этой неординарной женщиной, которая так часто переигрывала их. Большие деньги, которые она получала от германского Генерального штаба, превратились в пыль в результате послевоенной инфляции. Она была брошена на произвол судьбы, обречена на практически нищенское существование, в результате заболела туберкулезом и тихо, на очень скромную пенсию жила в Швейцарии.

Когда в 1934 году Кукридж работал в Женеве в штаб-квартире Лиги Наций, он услышал, что доктор Шрагмюллер находится при смерти в цюрихской богадельне, и написал ей письмо с просьбой о встрече. Она согласилась. Эта больная шестидесятилетняя женщина была в здравом уме и при твердой памяти. Элизабет Шрагмюллер рассказала Кукриджу, не скрывая гордости, о некоторых своих подвигах. Он спросил ее о Мата Хари, так как в то время поток невероятных историй и мифов об этой женщине захлестнул книжные прилавки Европы.

— Если когда-нибудь и существовала дурочка, сама вырывшая себе могилу, то это была бедняга Герши, — сказала доктор Шрагмюллер с грустной улыбкой. — Герши — так мы звали Гертруду Зелле, то есть Мата Хари — была крайне неэффективным агентом. Я пыталась учить ее, но дело в том, что она не была достаточно интеллигентной. По ее мнению, шпионить означало хорошо проводить время с высокопоставленными мужчинами. Мы никогда не получали от нее ничего ценного. Она действительно сама виновата в том, что была расстреляна французами. Она была глупышкой, которая болтала слишком много…

Фрау Доктор с гордостью призналась ему, что во время войны не хуже мужчины делала чисто мужскую работу. Эта женщина была увлечена шпионажем так же, как другие увлекаются альпинизмом или шахматами. Такие люди, как она, опаснее всего.

Фашистское управление пропаганды, руководимое Геббельсом, любило использовать имя фрау Доктор, а точнее миф о ней, для поднятия духа германской нации. О ее действительных или мнимых похождениях было снято несколько фильмов.

 

Как минимум одной тайной сегодня станет меньше. Анна Чапман

Анна Чапман — женщина-загадка современности. О ней ходят легенды не только в России. Биография Анны Чапман стала широко обсуждаться после громкого скандала с провальной спецоперацией российской разведки в США. После этого провала в 2010 году Анну Чапман депортировали из Штатов.

Родилась Анна Васильевна Чапман (урожденная Кущенко) 23 февраля 1982 года в Волгограде в семье дипломата и преподавателя математики. Воспитанием будущей телеведущей в основном занималась бабушка: родители были вынуждены часто уезжать за границу, куда направляли отца-дипломата.

В школьные годы в жизни девочки случилось множество перемен, впрочем, как и позднее. Чтобы получить среднее образование, Анне пришлось сменить несколько школ в родном городе, а выпускной класс она и вовсе окончила в Москве. Потом Чапман поступила в Российский университет дружбы народов на экономический факультет, который окончила в 2003 году.

Сразу же после получения диплома она переехала в Великобританию, так как всего год назад вышла замуж за британца Алекса Чапмана. В Британии она пять лет работала по специальности. Но «возрастающая тяга к материальному благополучию» заставила ее вернуться на родину и создать несколько проектов, начальным капиталом для которых стали деньги, вырученные от продажи драгоценностей.

Но основанный Анной «поисковик недвижимости» оказался нерентабельным и не принес ожидаемых результатов.

В феврале 2010 года она переехала в США «для продвижения своего американского проекта по поиску сдаваемого в аренду жилья», но и этот проект не стал успешным. Чапман создает «TIME Venchures» — компанию, которая должна была заниматься поиском перспективных российских компаний, чтобы открывать на их базе американские филиалы. По данным американского следствия, этот проект был только прикрытием деятельности Чапман в США — ее неоднократно замечали в обществе российских представителей в ООН, с которыми она якобы обменивалась секретной информацией и шифрованными файлами.

В июне 2010 года Анна Чапман стала главной фигуранткой самого громкого шпионского скандала, после которого ее как сотрудницу российских спецслужб арестовали агенты ФБР. Ее обвинили в работе на Службу внешней разведки России, в частности в попытках получать секретную информацию о политике США в отношении Ирана, об американском ядерном вооружении, а также в раскрытии личных данных конгрессменов и руководителей ЦРУ. В зарубежных СМИ неоднократно упоминалось, что причиной провала шпионки Анны Чапман стало то, что она слишком близко подобралась к Бараку Обаме.

Арестовали Анну Чапман в Манхэттене. Ее и еще десять человек, в числе которых были Вики Пелаес, Дональд Хитфилд, Майк Зотолли, Михаил Семенко и Патриция Миллз, обвинили в работе на иностранные спецслужбы и поддержке контактов с российскими спецагентами. Правда, согласно американскому законодательству, юридически Анна так и не значится шпионкой, поскольку рассекретить гостайны США не смогла.

В июле 2010 года Россия договорилась с США об обмене заключенными, обвиненными в государственной измене и шпионаже, что позволило официально экстрадировать на родину Анну Чапман и еще нескольких россиян. Правда, в России она долго оставаться не собиралась — хотела жить в Великобритании, но переехать туда российская шпионка так и не смогла — после обвинения в шпионаже она лишилась британского гражданства.

В ФБР утверждали, что арестовали Чапман в результате успешной спецоперации — к ней был подослан американский сотрудник разведслужб, который под видом российского разведчика попросил Анну передать фальшивый паспорт другому «коллеге» в определенном месте, где и была организована засада. В конце 2010 года стало известно, кто сдал Чапман ЦРУ. Разоблачителем деятельности Анны оказался сбежавший в США российский разведчик Александр Потеев — в 2011 году в Москве его заочно приговорили к 25 годам лишения свободы.

Напоследок хочется поделиться сплетней. Как же — рассказывать о даме и не посплетничать…

В свое время в британской газете «Daily Mail» появлялась информация, будто Анна вышла замуж за Чапмана только для того, чтобы получить британский паспорт. Скорее всего, основанием для такого утверждения стало то, что уже в 2005 году они с мужем расстались, а в 2006-м развелись. Сам Чапман сетовал на то, что после свадьбы Анна очень быстро превратилась из беззаботной девушки в «неприятную и крайне заносчивую» особу, которая стремилась попасть во влиятельные сферы. В то же время он называл ее «чрезвычайно умной».

Как бы то ни было, Чапман ведет на российском телеканале скандальную передачу о тайнах мира. И, скорее всего, к подлинным тайнам доступа уже никогда не получит.