Когда Аморе проснулась, кровать рядом с ней оказалась пустой. В комнате царил полумрак, лишь в камине мерцал огонь. Свечи прогорели, но в щели ставен еще не пробивался дневной свет. С горьким чувством обиды Аморе откинула полог кровати и увидела у огня стройный силуэт. Обняв колени и положив на них голову, Бреандан неподвижно сидел на ковре. Танцующее пламя золотыми арабесками играло на его обнаженной коже. Аморе с восхищением смотрела на него. Хотя огонь оставлял его лицо в тени, она чувствовала — его что-то гнетет. В беспокойстве она встала с кровати и уселась рядом с ним на пол. В своей немой задумчивости он казался ей очень далеким. Желая утешить его, она положила ему голову на плечо и погладила руку. Бреандан стряхнул свое оцепенение и недовольно посмотрел на нее.

— Не надо, — тихо попросил он. — Это все как сон. Во всю свою жизнь я не был так счастлив, как сегодня. Но я не питаю иллюзий. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. И я не хочу привыкать.

Не отпуская его, Аморе подняла голову:

— Но это правда. Ты здесь, рядом со мной. Не думай о завтрашнем дне. Радуйся сегодняшнему.

В ее черных глазах было столько любви, что в нем зашевелилась слабая надежда, показавшаяся ему одновременно целительной и смешной.

Его тело снова начинало реагировать на близость Аморе. Она почувствовала, как дрожит Бреандан, и принялась гладить его. Его пальцы резко сомкнулись на ее запястье. Глаза горели негодованием.

— Чертовка! — прошипел он.

Но желание снова проснулось в нем. Целуя ее, Бреандан боролся со своим гневом, который, он чувствовал, поднимался в нем, гневом на ее власть над ним, гневом на собственную глупость, что он связался с любовницей короля. Он хотел оторваться от нее и не мог. Горячие руки ласкали ее тело, затем ирландец грубо навалился на Аморе. Поскольку она не сопротивлялась, его гнев прошел и ему стало стыдно. Он попытался обуздать свою страсть. Почувствовав ее нежные руки, закрыл глаза. Его движения стали спокойнее и мягче. Он посмотрел на нее, ища признаки негодования, раздражения, отвращения. Вместо этого увидел влажные глаза и приоткрытый рот. Бреандану никогда не было важно, получает ли удовольствие женщина, и сейчас он впервые понял, как прекрасно получать его вместе.

Через какое-то время он лег рядом с ней на пол. Его пальцы играли с ее рассыпавшимися волосами, мягко гладили лоб.

— Прости, — сказал он, — с твоей стороны было глупо связываться с наемником, ирландским варваром, не умеющим владеть собой.

— Не извиняйся, — ответила Аморе. — Неужели ты все еще не понимаешь, что нравишься мне?

Бреандан промолчал. Он очень хотел ей поверить и пытался отогнать сомнения. Он встал, поднял ее на руки и отнес в кровать. Обнявшись под простыней, они скоро заснули.

Когда Аморе открыла глаза, сквозь створки ставен пробивался мутный рассвет. Бреандан крепко спал рядом, лежа на животе, склонив голову ей на плечо и обняв ее правой рукой, как будто даже во сне пытался удержать. Простыни были смяты и покрывали его только по бедра. Взгляд Аморе упал на его спину, где отчетливо виднелись шрамы от розог. Внезапная боль вдруг стиснула ей грудь. Ночью она не думала об этом, но теперь, когда снова увидела следы экзекуции, сострадание и возмущение вернулись к ней. Как бы защищая, она прижала его к себе. Бреандан проснулся и, вспомнив, где он, улыбнулся.

Они долго целовались, потом Аморе встала с кровати и принесла с комода чашу с фруктами.

— Ты, должно быть, голоден, — сказала она.

Бреандан начал собирать свою разбросанную по полу одежду.

— Мне нужно идти. Патер Блэкшо и мастер Риджуэй будут беспокоиться, что меня так долго нет.

Она помогла ему одеться, затем накинула халат из темно-синего атласа. Бреандан молча смотрел на нее. Его лицо потемнело.

— В чем дело? — встревожилась Аморе.

— Мне стыдно за мою неосторожность. Всю ночь я думал только о себе и ни разу не подумал о последствиях. Ты можешь забеременеть…

— Этого не случится, Бреандан. Не волнуйся. Я уже беременна.

Он в изумлении посмотрел на нее:

— От кого?

— От короля, разумеется.

Лицо Бреандана мгновенно изменилось. Он напрягся, посерел, а затем вспыхнул горячим гневом, кровью залившим лицо.

— О, я забыл, кто вы, миледи! — презрительно усмехнулся он. — Любовница короля. Одна из тех потаскух, что рожают этому ненасытному сатиру одного выродка за другим.

На несколько часов ему удалось забыться и обмануть самого себя. Он шут и всегда им останется. Дрожа от негодования, Бреандан распахнул дверь и бросился вон, не обернувшись. Он исчез так быстро, что Аморе не успела догнать его. Военный опыт помог Бреандану уверенно миновать запутанные коридоры дворца и выйти к причалу. Никто не обратил на него внимания, так как в коридорах уже сновали бесчисленные слуги, спеша по поручениям своих хозяев.

Лодка плыла вниз по течению, и Бреандан быстро добрался до Блэкфрайарса, Перед дверью мастера Риджуэя он помедлил. Конечно, его отсутствие не осталось незамеченным. Что ему ответить на вопрос, где он был? Правду он говорить не хотел и не мог, но ни патер Блэкшо, ни мастер Риджуэй не заслуживали лжи.

Ален готовил кабинет к приему первых пациентов. Увидев Бреандана, он с облегчением шагнул ему навстречу:

— Ну наконец-то! Где вы были? Я уже волновался. Что-нибудь случилось?

— Нет, я доставил леди Сент-Клер в Уайтхолл, — отрезал Бреандан.

— Но почему так долго?

Ирландец отвернулся и закусил губу. Алена осенило. Он вспомнил, что леди Сент-Клер с самого начала проявляла интерес к молодому человеку. И, без сомнения, воспользовалась подвернувшимся случаем. С большим трудом Ален удержался от вопросов, вертевшихся у него на языке.

— Ну ладно. И не надо ничего объяснять, — понимающе сказал он. — Патер Блэкшо вчера вернулся поздно и еще не вставал. Он не заметит вашего отсутствия. А я не буду ябедничать.

Бреандан благодарно посмотрел на него и прошел на кухню. Ему было все труднее не любить мастера Риджуэя. Он всегда был приветлив и готов помочь — в отличие от Джона, только и ждавшего, когда же нежелательный сожитель взорвется от его насмешек. Не сделал он исключения и сегодня утром, в чем с сожалением убедился Бреандан, увидев его на кухне.

— Смотрите-ка! — опять принялся за свое Джон. — Бездомный щенок вернулся к кормушке. Где ты болтался всю ночь? Наверно, в таверне, пока тебя пьяным не выставили на улицу.

Ален, войдя на кухню вслед за Бреанданом, резко одернул подмастерье:

— Джон! Нечего тебе здесь делать. Иди работать.

Алену не нравилось, что подмастерье так презрительно обращается с ирландцем, хотя тот действительно был осужденным преступником. С Бреанданом Мак-Матуной скверно обошлись, и он заслужил по меньшей мере шанс проявить себя. Ален искренне желал, чтобы ему удалось начать новую жизнь.

Когда Джон вышел из кухни, Ален непринужденно сказал:

— Когда я был учеником, у нас тоже был подмастерье, который все время старался размазать меня по стенке. Но скоро он почему-то перестал спать. Один раз, когда он спал, я опустил его руку в теплую воду, другой раз засунул ему червяка в ботинок, а как-то пришил его ночную рубашку к пологу. Так что пришлось ему оставить меня в покое.

Бреандан удивленно повернулся и посмотрел вслед Алену, с лукавой улыбкой вышедшему из кухни.