Клэр помогала матери закатывать банки с инжиром, когда Шеннон вернулся из Ок-Риджа. Она стояла за кухонным столиком и наблюдала за ним: он вылез из взятого им напрокат «лендровера», неторопливо обошел его, постучав ногой по шинам. Лицо спокойно, взгляд непроницаем, а что таилось в его глазах, можно было только догадываться. Она представила их и ощутила себя в безопасности. Сердце у нее забилось быстрее.

— Шеннон приехал, — облегченно вздохнула Салли. Поглядывая в окно, она продолжала перекладывать инжир в банки, выстроившиеся на столе. — Я теперь так нервничаю, — виновато улыбнулась она, — у меня руки так и дрожат с тех пор, как он утром сказал нам правду.

Чтобы хоть как-то успокоить мать, Клэр крепко ее обняла, и это объятие предстало перед вошедшим на кухню Шенноном. Он замер, внутри у него что-то сжалось.

Первой его присутствие почувствовала Клэр. Она опустила руки и робко ему улыбнулась. Салли негромко охнула.

Шеннону было неловко перед пожилой женщиной. Когда он сказал им правду, их словно громом поразило. Пол молча встал и отправился в сарай возиться с каким-то двигателем. А Салли засуетилась и принялась за консервирование. Шеннон понял, что дела помогают им справиться с охватившей их тревогой за дочь. Он перевел взгляд на раскрасневшуюся Клэр. Волосы у нее были по-прежнему стянуты лентой, к влажным вискам прилипли мягкие пряди. Она была прекрасна.

— Вы были в полиции? — спросила Салли, нервно вытирая руки о передник.

— Да. Сделали копии рисунка Клэр. Найджел позвонит, когда выяснит, кто это. К делу подключили ФБР, так что, возможно, дела пойдут быстрее.

Клэр услышала тихий стон матери и, положив руку ей на плечо, успокоила взглядом: вот видишь, все хорошо.

— А-а-а, со мной все в порядке, ласточка, — отозвалась Салли, похлопав ее по руке.

Шеннон заметил, как тепло Клэр посмотрела на мать. До чего же она чуткая! Как бы ему хотелось оказаться на месте Салли. Он отвернулся, не в силах вынести завистного для него взгляда Клэр.

— Пол все еще в сарае? — резко обрезал он себя.

— Да.

— Пойду помогу ему. — И Шеннон повернулся и вышел.

Странное чувство охватило Клэр, когда она заметила, как сдержанное лицо Шеннона вдруг отразило его затаенные чувства. В его глазах была такая нескрываемая жажда... Чего? Она рассеянно продолжала помогать матери, но лицо Шеннона все еще стояло у нее перед глазами.

— Какой он странный, этот мистер Шеннон, — сказала Салли, укладывая дышащий ароматом инжир в очередную банку. — Он такой резкий, почти грубый... Но в душе он не такой. Я же чувствую. Интересно, почему он такой отчужденный? К нему не подступишься. А ведь хочется поблагодарить его за то, что он здесь.

Клэр кивнула. Шеннон действительно резкий, но... Все это напускное, чтобы держать людей на расстоянии, с досадой подумала она. Ведь всего несколько минут назад она видела настоящего Дэниэла Шеннона — мужчину, у которого есть и потребности, и желания. О-о-х, тяжело вздохнула она.

Взглянув на часы, Салли протянула Клэр кувшин с лимонадом:

— Напои мужчин, солнышко, заработались ведь...

Огромный сарай был полон привычного запаха сена. В дальнем конце, где находилась мастерская, она увидела отца, занятого починкой трактора. Двигатель, подвешенный к высокой балке, повис на цепях. Шеннон стоял под ним, переглядываясь с отцом. В его руках был шланг, который они пытались продеть сверху вниз.

Шеннон был без рубашки, и его кожа блестела от пота, покрывшего мускулистый торс и руки. Прядь влажных волос упала на лоб, и он хмурился из-под нее, сосредоточенно пытаясь поймать упрямый шланг.

Клэр нерешительно остановилась. Отец отвернулся к ящику, в котором держал инструменты. Послышался какой-то резкий звук. Она подняла глаза к балке, удерживавшей двигатель, тут же переметнув взгляд на Шеннона, склонившегося над упавшим шлангом: он не заметил этого звука.

Клэр увидела, что цепь начала медленно ослабевать. В любую секунду она размотается, и тяжелый двигатель трактора рухнет на...

— Берегись, Шеннон! — вырвался из нее пронзительный крик.

Сделав резкий рывок в сторону, он опрокинулся на спину, покатившись по устланному соломой полу. Раздался металлический звук рухнувшего на подставку двигателя.

Поставив кувшин, Клэр бросилась к нему.

— Шеннон! — в отчаянии закричала она. — Шеннон? Ты цел? — Став на колени, она потянулась к нему.

— Боже! — Пол Коннэли наклонился над Шенноном: — Сынок? Как ты?

Задыхаясь, Клэр коснулась крепкого плеча Шеннона.

— Вы... вы целы? — простонала она, быстро оглядывая его тело, проверяя, нет ли на нем крови.

— Я в порядке, — хрипло проговорил Шеннон, садясь. Взглянув на нее, он застыл от неожиданности: в огромных глазах Клэр отражалось недоумение, дрожащими пальцами она ощупывала свою шею, лицо было бледным. Шеннон удивленно моргнул. Клэр заговорила! Он готов был от радости вскочить, но ее прохладная рука вновь легла на его плечо.

— Вы уверены, что не ушиблись? — взволнованно переспросила Клэр. — Вы могли погибнуть! — Она потрясенно смотрела в его улыбающееся лицо, еще не осознав смысл происшедшего.

Пол ахнул:

— Лапочка, ты заговорила!

Клэр вскрикнула и села на пятки, прижав ладони к губам. Она увидела, как отец расплылся в растерянной улыбке. Это правда! Она заговорила! О Боже, простонала Клэр и прижала пальцы к горлу, все еще не веря:

— Па, ко мне вернулась речь...

Шеннон не мог оторвать глаз от Клэр, излучающую, словно солнечные лучи, такую искреннюю радость. Ее чувства передались и ему. Он вскочил на ноги. А какой у нее прелестный голос — грудной и глуховатый. Утопая в ее сияющих глазах, он подумал: вот и еще одна неожиданность — ее голос завораживал его.

Клэр переводила взгляд с отца на Шеннона и снова на отца. По щекам ее струились слезы, и она все повторяла:

— Я говорю! Я снова могу говорить!

— Ах, дрожащим шепотом отозвался Пол, — как чудесно, ласточка!

Он подошел к дочери, помог ей встать на ноги и, обхватив руками, крепко сжал, долго-долго не отпуская.

Тронутый этой сценой, Шеннон отвернулся и пошел за рубашкой. Он был взволнован и встревожен тем, насколько сильно на него подействовало происшедшее. Он старался не смотреть на Клэр. Все дело в ней. Каким-то магическим образом она проникала в самую глубину его души, хотел он этого или нет.

— Ну, ласточка, пойдем, скажем маме, — ласково проговорил Пол, обнимая дочь за плечи. Он с благодарностью посмотрел на Шеннона. — И вы с нами. Вы должны разделить нашу радость.

Шеннон пожал плечами.

— Нет... Вы идите без меня...

Клэр высвободилась из объятий отца и медленно подошла к Шеннону. Как он опасно красив! Ее чувства болезненно обострились, и она ощутила, как ей необходимо присутствие этого мужчины. Его четко очерченные губы были плотно сжаты.

— Вам не больно? — тихо прошептала она и отступила, краснея.

Пораженный ее вниманием в такие волнительные для нее минуты, Шеннон не находил слов благодарности.

— Все в порядке, — сдавленным голосом выговорил он. — Идите, поделитесь новостью с матерью...

Под его обжигающим взглядом губы Клэр полуоткрылись. Прикоснуться бы к его чувственному рту, который сейчас так плотно закрыт. Каждая клеточка ее тела откликнулась на его жаждущий взгляд. Он заставил Клэр осознать, что она — женщина. Этот взгляд не оскорблял, он только выражал страсть — к ней одной.

— Ну, доченька, — засуетившийся Пол потрепал ее по плечу, — давай поделимся доброй новостью с ма. Она ведро слез выплачет от радости.

Шеннон стоял неподвижно, чуть было не поддавшись желанию протянуть руку и прикоснуться к растрепавшимся волосам Клэр, погладить ее разгоревшиеся щеки. Он проводил взглядом отца и дочь, вместе выходивших из сарая. Их счастье разбудило его воспоминание о своем, давно потерянном. Глубоко вздохнув, Шеннон начал отцеплять концы цепи от двигателя. Его разум боролся с восставшим сердцем и неподвластным телом. Теперь Клэр может говорить и расскажет им, как все было. Его чувства были в полном смятении. Отгоняя свои рвущиеся из-под контроля мысли о ней, Шеннон медленно направился к дому. Нужно поговорить с Клэр о нападении, решил он.

Салли разливала лимонад в праздничные лиловые бокалы. Клэр почувствовала приближение Шеннона задолго до его появления. Что за странные токи возникли между ними? — озадаченно подумала она, услышав его шаги на крыльце. Слишком радостная от того, что вернулся голос, она отогнала беспокойные мысли и встретила его сияющей от радости улыбкой.

— Садись, сынок, — прогудел Пол. — Ты заработал стакан особого лимонада. Слышишь, ма!

Шеннон замялся. Он надеялся пройти к себе в комнату, принять холодный душ и хоть немного прийти в себя. Но повернувшиеся к нему лица заставили его передумать. Коротко кивнув, он уселся напротив Клэр. Ее глаза сверкали, как попавшие в луч солнца бриллианты.

Салли налила ему лимонаду. Ее лицо светилось от счастья.

— Шеннон, слава Богу, что с вами все в порядке, — сказала она. — А вот чудо, которое произошло с Клэр... Для меня ее голос — все равно что ангельский глас с неба.

Шеннон жадно отпил ледяного лимонаду, словно заглушая жар вспыхивающего в его душе пламени при одном взгляде на Клэр.

— Ваша дочь спасла меня, иначе не миновать бы нескольких сломанных костей, — сконфуженно произнес он и благодарно кивнул Клэр.

Пол насмешливо фыркнул:

— Нескольких? Сынок, да у тебя спина была бы переломана, если бы наша дочка вовремя не заговорила!

Шеннон кивнул, уставившись в свой бокал. Он перебирал в уме случившееся. Ему было легко спасать жизнь другим, но никто, за исключением его напарников в Колумбии, не спасал его. И Пол прав: если бы не Клэр, у него в лучшем случае был бы перелом позвоночника. В худшем — погиб бы. Шеннон не знал, чем ответить женщине, которая спасла его никчемную жизнь. Он был тем, кто сражался рядом, приходя на помощь в трудную минуту. Подняв голову, он посмотрел на Клэр. Происшедшее все изменило — так быстро и неотвратимо. Теперь задание Найджела прибыть сюда и защищать женщину уже не висело над ним дамокловым мечом.

Водя пальцами по запотевшему бокалу, Шеннон размышлял о паутине событий, в которой он запутался. С одной стороны, Клэр заслуживает того, чтобы он защищал ее, не жалея себя. С другой, — он считал себя опасным для нее. Что же делать? Он больше не может относиться к ней как к безликому объекту охраны. Да ему но не особо удавалось и прежде...

— Очень хорошо, что к вам вернулся голос, — неловко проговорил Шеннон.

С легким смешком Клэр отозвалась:

— Не знаю, будете ли вы и дальше так думать, Дэн. Па говорит, что я болтушка.

Его голова резко вскинулась вверх, глаза пронзили ее, и Клэр почувствовала, что краснеет. Она вдруг поняла, что обратилась к нему по имени. Ясно вспомнив, что по имени его звали только мать и сестра, она стала извиняться:

— Простите, я забыла — вы привыкли, чтобы к вам обращались по фамилии.

Шеннон пожал плечами, делая вид, что не заметил ее неловкости.

— Вы спасли мне жизнь. Думаю, это дает вам право звать меня как угодно.

Глуховатый, чуть дрожащий голос Клэр заставил его сердце больно сжаться. Его имя вызвало к жизни целый сонм давно забытых чувств. В ее устах оно прозвучало будто прекрасная благодарственная молитва. Чистый взгляд этой женщины, ее обращение по имени поколебали его представления о себе: не так уж он плох. Разум требовал не быть столь податливым, но чуть ли не впервые в жизни Шеннон не стал к нему прислушиваться.

Со счастливой улыбкой Салли обняла дочь за плечи:

— Вы, молодежь, останетесь ужинать, да? Нам надо это отпраздновать!

Шеннону необходимо было спасительное одиночество. Он покачал головой:

— У меня дела, миссис Коннэли. — Стараясь не смотреть в разочарованное лицо пожилой женщины, он встал из-за стола. Клэр смотрела на него так, словно знает, что именно он делает и почему. — Большое спасибо, — пробурчал он, быстро выходя. Его обязанность — защищать эту семью, а не становиться ее членом. Шеннон рад был уйти, гак как чувствовал неуверенность — надолго ли его хватит. Сейчас ему требовался холодный душ, чтобы вернуть себя к реальности, к которой он приучен уже так давно. И надо каким-то образом овладеть собой перед тем, как остаться с Клэр под одной крышей. Надо...

Заходящее солнце мягко освещало кухню маленького дома Клэр. Шеннон устроился за столом и смотрел, как она варит кофе. Он уверял, что не голоден, но Салли дала ему с собой тарелку еды, когда он пришел проводить Клэр домой. Ужин был простым, но сытным. Сегодня он был так напряжен, как никогда в жизни. Казалось, все его чувства восстали и вышли из-под контроля.

— Похоже, мамин пирог с вишнями вам понравился, Дэн, — поддразнила его Клэр, бросая взгляд через плечо. Шеннон сидел, балансируя на задних ножках стула, уперевшись подбородком в грудь. Лицо у него было хмурым и задумчивым.

— Вкусный, — рассеянно ответил он.

Засмеявшись, Клэр достала нарядные цветастые чашки и блюдца:

— Вы ели, как человек, которому редко приходится пробовать домашнюю пищу.

Шеннон, казалось, очнулся и взглянул на нее. Как всегда ее проницательность поразила его:

— Это так, — неохотно признался он.

Клэр колебалась. Ей так много надо сказать ему! Она провела пальцами по спинке стула, на котором восседал Шеннон.

— Дэн, мне надо с вами поговорить. По-настоящему поговорить. — У нее жарко запылали щеки, и, смутившись, она приложила к ним ладони. — Как бы мне хотелось не краснеть каждую минуту!

Шеннон уловил ее неловкость.

— В Ирландии назвали бы нас примулой: женщиной с лунной кожей и розовыми примулами на щеках, — мягко сказал он.

Его слова заставили Клэр изумленно воскликнуть:

— А вы поэт!

Он смущенно пробормотал.

— Считал себя холодным прозаиком.

Она заметила его легкое волнение, почувствовала, что ее смелость тревожит его.

— Почему душа мужчины так боится своей поэтичности?

Шеннон нахмурился. Он вглядывался в Клэр, пытаясь сформулировать ответ. Она повернулась и отошла к плите. Все ее движения были грациозны, и каждый раз, когда она прикасалась к чему-то, ему казалось, что она прикасается к нему. Качнувшись на стуле, он попытался отогнать это наваждение — ведет себя так, словно давно не имел женщины. Но ведь это так и есть...

Откашлявшись, Шеннон сказал:

— Я бы предпочел говорить о вас, а не о себе.

Клэр разлила кофе по чашкам и села за стол.

Она старалась выглядеть беззаботно любопытствующей собеседницей, чтобы не позволить ему замкнуться в себе:

— Вам не хотелось бы прояснить кое-что в наших отношениях?

Шеннон, не донеся чашку до рта, настороженно отозвался:

— Ну что же...

Клэр поняла, что разговор будет непростым и сбросила маску беззаботности:

— Я даже боюсь с вами разговаривать. В меня стреляли, и теперь мне страшен даже словесный выпад. Я не знаю...

— Часть вашего сознания, раненая часть, испытывает страх, — мягко перебил ее Шеннон. — Ведь это мужчина чуть не убил вас. Вполне естественно бояться всех мужчин.

— Мне кажется, вы так хорошо понимаете то, что я чувствую. — Она пристально всмотрелась в него. — Почему?

Шеннон пожал плечами:

— Опыт, наверное.

— Чей? Ваш собственный? — Клэр напомнила себе, что он — наемник, объездивший мир, и все повидавший солдат, не раз рисковавший жизнью.

— Нет... не совсем... Моя сестра, Дженни... Она была очень красива и начинала завоевывать известность как театральная актриса. Дженни была влюблена в одного американца скандинавского происхождения, они собирались пожениться. — Он откашлялся, заставив себя договорить: — Она летела в Италию на гастроли. В римском аэропорту террористы взорвали бомбу...

— О Боже... — прошептала Клэр. — Она... жива?

Шеннон отчетливо вспомнил весь ужас тех дней и прикрыл глаза, с трудом проговорив:

— Да, жива. Но бомба... Она сильно изуродована. Красота потеряна, карьера закончилась. Я оплатил уже невесть сколько операций по восстановлению ее лица. — Шеннон безнадежно пожал плечами. — Дженни разорвала свою помолвку с Патриком, хоть тот предан ей до сих пор. Она не верит, что мужчина может любить такую.

— Какой ужас, — вырвалось у Клэр. Она провела рукой по его крепко сжатому кулаку. — Вам тоже пришлось тяжело.

Тронутый ее сочувствием, Шеннон старался сохранить самообладание, но это давалось так нелегко. Пальцы у нее были прохладные и мягкие, глаза полны теплоты и участия. Во рту у него пересохло, сердце забилось. Разрываясь между горькими воспоминаниями и нахлынувшими от взгляда Клэр мыслями о ней, Шеннон хрипло проговорил:

— С тех пор Дженни превратилась в тень. Она всего боится, вечно оглядывается, видит жуткие кошмары, никому не доверяет. — Он с горечью добавил: — Она насторожена даже со мной.

Ему больно было говорить о сестре, но он чувствовал: у Клэр достаточно душевных сил, чтобы услышать трагическую историю.

Клэр сжала руку Шеннона, остро переживая за него.

— Когда такое случается, страдают все. — Заставив себя разжать ладонь, Клэр взглянула на него: — Представляю, что пришлось пережить моим родителям с тех пор, как я попала в больницу. А выйдя из нее... Вы же знаете, как я поначалу не доверяла вам.

Он бросил на нее непонимающий взгляд:

— Вам надо и дальше остерегаться меня.

— Нет, — горячо отозвалась Клэр. Голос ее дрожал от волнения. — Я больше так не думаю, Дэн. Вы прикидываетесь человеком жестким, и я не сомневаюсь, что можете быть таким, но я читаю ваши мысли и чувства по вашим глазам. Я понимаю, что пережила Дженни, и вижу, как это отразилось на вас. — Она чуть улыбнулась. — Может, я родом и из захолустья, но ум у меня аналитический. Мысли у меня в порядке, глаза на месте, и сердце мое еще никогда не ошибалось.

Шеннон оторопел. Он никогда ни с кем не говорил о сестре и своих переживаниях, даже с Найджелом. И вот теперь он изливает душу перед Клэр. Он промолчал, боясь сказать слишком много и о себе, и о том, какие чувства испытывает к ней.

— Мне очень жаль вашу сестру. Она живет в Америке?

— Нет. Она живет в Ирландии, у моря, в домике, где раньше жил один рыбак с женой. Они умерли и оставили ей все свое хозяйство. Они были для Дженни как дед и бабушка, присматривали за ней, когда я уезжал на задания. Дженни не хочет никого видеть.

— Большинство не понимает, что испытывают те, кто пережил нападение, — вслух размышляла Клэр. Она поднялась, чтобы подогреть остывший кофе. — Я знаю, что после комы стала трусливая и мнительная. Если кто-то подходит ко мне сзади, я вскрикиваю. Если неожиданно вижу собственную тень, то вся покрываюсь потом. Глупо, правда?

Шеннон покачал головой:

— Ничуть. Я называю это рефлексом выживания.

Клэр ответила ему со слабой улыбкой:

— Даже сейчас мне страшно вспомнить о случившемся. У меня ладони вспотели, и сердце колотится.

— Адреналин, — тихо процедил Шеннон и. посерьезнев, обратился к Клэр: — Найджел только коротко передал мне, что с вами произошло. Решитесь рассказать мне все-таки, как это было? Вы сможете мне помочь.

Клэр принесла кофе. Насыпав сахар в дымящийся ароматный напиток, Шеннон поднял на нее глаза.

Она поежилась:

— Все было так глупо, Дэн. Меня одолело желание навестить Найджела и Шейлу. Я никогда никуда не ездила — только в Нашвилл, где получила диплом учителя. Друзья подшучивали надо мной, что я совсем не знаю жизни. Когда я кончила учиться, купила себе домик в Ок-Ридже, неподалеку от местной школы, где преподаю. Шейла давно звала меня к ним в гости, и я решила, что если слетаю в Нью-Йорк на самолете, то передо мной откроются новые горизонты.

Шеннон чуть улыбнулся:

— Первый раз летели?

— Да, первый. Это и правда было здорово! — Со смущенным смешком она добавила: — Ну, где вы еще найдете в наше время человека, который ни разу не летал? Я так чудесно провела время с Шейлой и ее детишками! Возвращаясь, я прилетела в Нашвилл и поехала на автобусную станцию, чтобы сделать пересадку и добраться до Ок-Риджа. — Улыбка ее померкла. — Там-то все и случилось.

— Вы были в самом помещении?

— Нет. Там под крышей стояло в ряд много автобусов, и наш — дальше всех. Я вышла из него последней. Ночь была темная, началась гроза. Дождь захлестывал под крышу, и я побыстрее пошла к станции. Тут откуда-то возник незнакомый человек и начал что-то очень быстро говорить. И в то же время он протянул руку и снял у меня с плеча сумку. Он улыбнулся и сказал, что хочет мне помочь.

— Он нервничал? — спросил Шеннон, заметив, что воспоминания заставили Клэр побледнеть.

— Тогда я этого не заметила, но теперь кажется, что да... Как вы догадались?

— Потому что он наверняка счел вас за человека, которого легко провести, чтобы воспользоваться вашими вещами. Наверное, хотел подкинуть наркотики или деньги, а потом забрать. Но продолжайте. Что было дальше?

Клэр изумило, как Шеннон легко во всем разобрался. Она с досадой вздохнула: быть такой наивной и чуть не поплатиться жизнью!

Собравшись с мыслями, она продолжала:

— Человек сказал, что отнесет мою сумку на станцию. Я не знала, что делать. Он показался таким славным: все время улыбался. Я уже начала промокать под дождем и боялась испортить свой новый наряд — так что отдала ему сумку. — Она покраснела и опустила глаза. — Знаете, что хуже всего? — прошептала она. — Мне польстило его внимание. Я решила, что просто понравилась ему...

Клэр надолго замолчала, растирая лоб. Когда она заговорила снова, голос ее чуть задрожал:

— Не успел он повесить сумку себе на плечо, как из темноты вынырнул тот, другой — и выстрелил в него. Я закричала, но было уже поздно: человек упал, а убийца побежал и, вдруг остановившись, двинулся на меня. Я кинулась прочь. Вокруг никого не было. Клэр вздрогнула и обхватила себя руками. — Он кинулся за мной. Я повернула в какой-то переулок. Помню, как я подумала, что сейчас умру. Я слышала за собой тяжелые шаги, и мне казалось, что это выстрелы...

Закрыв глаза, она вспоминала детали той страшной ночи.

— Я бежала изо всех сил и поскользнулась на мокром асфальте — сломался каблук, подвернулась нога... Было так темно, так темно... — Клэр приподняла веки и натолкнулась на негодующий взгляд Шеннона. — Я пыталась звать на помощь, — виновато отозвалась она. — Но никто не пришел. А потом что-то ударило в голову — словно обожгло...

Взглянул на Шеннона еще раз, почувствовала, что его ярость вызвало не ее простодушие, а отвращение к насилию. Голос у нее сорвался:

— Я очнулась через два месяца. Когда я пришла в себя, рядом сидела мама. Она плакала...

— Наверное, наркомафия выясняла отношения, — прорычал Шеннон. Он посмотрел на свои пальцы. Как бы ему хотелось зажать ими горло этому подонку — а он до него доберется — и отплатить за то, что он сделал с Клэр! — Вы оказались там, где не надо, и тогда, когда не надо, — сказал он, вспомнив слова Найджела. — Тот, кто с вами заговорил, возможно, оставил в камере хранения наркотики. Он попытался использовать вас как прикрытие, надеясь, что будет не замечен в окружении других. — Шеннон печально посмотрел на нее. — Жаль, что меня не было рядом.

— По крайней мере я жива. — Она смущенно пожала плечами. — Вот вам и попытка увидеть жизнь. Я была так глупа!

— Нет, — возразил Шеннон, — не глупы. Просто не так осмотрительны, как могли бы.

Клэр медленно растирала руками предплечья.

— Дэн... Вчера, когда я проснулась?..

— Да?

— Пожалуйста, поверьте мне. За моим окном кто-то стоял. Я видела его тень...

Шеннон с укоризной покачал головой:

— Не было никаких признаков, Клэр, — под окнами ни следа, трава не примята.

Клэр никак не могла понять, откуда такая уверенность.

— Я могла бы поклясться, что он там был.

Шеннону хотелось протянуть руку и успокоить ее, но откровение чувств недопустимо сближало их. Не сказать же, что тревога о ней не покидает его так же, как малиновку, спасавшую своего птенца.

— Оставьте мне все ваши беспокойства, — сказал он. — Надо только, чтобы вы продолжали выздоравливать.

Клэр ощутила силу, таящуюся в нем. Глаза его горели гневом, но теперь она знала, что он направлен не против нее, а против неизвестного убийцы.

— Я и не думала, что этот негодяй может вернуться. Это тоже глупо с моей стороны.

— Наивно.

— Считайте как хотите, только эта беспечность могла стоить мне жизни. — Она пристально на него посмотрела. — А моих родителей он тоже убил бы?

— Не знаю, — ответил Шеннон, пытаясь ее успокоить. — В каком-то смысле вы спасаете своих родителей, не живя с ними в одном доме.

— Но если у убийцы есть мой адрес, он может решить, что я у себя в Ок-Ридже, да?

— Прежде всего он будет искать вас именно там, — согласился Шеннон, удивившись ее проницательности.

— И что же он сделает?

— Вероятно, попытается осторожно расспросить ваших соседей и узнать, где вы находитесь.

— Все знают, где я, — огорченно сказала Клэр. — А если убийца не будет знать, что я здесь, он может ворваться в дом родителей, чтобы меня найти?

Шеннон решил не скрывать нависшей над ней опасности. Стараясь не выдать свое беспокойство, он начал:

— Обычно наемный убийца не жалеет усилий на то, чтобы определить местоположение своей жертвы. Это значит, что рано или поздно он здесь появится. Чутье мне подсказывает, что он засядет где-нибудь с биноклем и попытается разобраться, как тут идет жизнь. Когда он будет точно знать, где и когда вас можно застать одну, он начнет действовать.

У нее по спине пробежала дрожь. Глаза Шеннона хищно сверкнули.

— Я и нахожусь здесь, чтобы всех вас охранять. Будьте уверены, я не допущу новой беды и постараюсь как можно быстрее покончить с этим делом.

Клэр со вздохом призналась:

— Я догадалась, кто вы. Как только отец познакомил нас, я почувствовала, что я в безопасности.

— Ну, — отрезал Шеннон, вставая, — все равно надо быть настороже, пока не станет ясно, что вы в безопасности.

— Дэн, мне страшно возвращаться в город, к себе домой. — С трудом справившись с робостью, она прошептала: — Теперь, зная, почему вы здесь, я приму ваше предложение оставаться со мной в доме. Если хотите...

Шеннон медленно поднял голову и встретился с ней взглядом. Что-то дрогнуло в нем при виде ее наполненных надеждой глаз, ее полуоткрытых губ. Он издал протяжный вздох.

Клэр приняла его молчание за отказ. Его глаза горели каким-то странным огнем.

— Ну, как решите... то есть я хотела сказать, вы не обязаны. Не подумайте, будто мне...

— Я останусь, — негромко ответил он.

Клэр встала и нервно потерла ладонями о брюки.

— Вы не оставите меня? — мучительно выдавила она.

Вид у него был почти раздраженный. Это из-за меня? Не потеряла ли я самоуважение? Клэр почувствовала, что все у нее внутри дрожит. До той роковой ночи на автобусной станции с ней ничего подобного не бывало.

— Нет, — бросил Шеннон, направляясь к двери. — Я возьму свои вещи и вернусь.

Клэр проводила его взглядом с таким чувством, словно она в чем-то виновата. Ну почему она постоянно укоряет себя? Ее психотерапевт недаром сказал ей, что это — реакция жертвы.

— Хватит, — сурово приказала себе Клэр. — Если он сердится, спроси его почему. Не считай, что из-за твоих слов.

Отправляясь приготовить ему комнату, она твердо решила, что, когда Шеннон вернется, попытается узнать, почему он был с ней так резок.