Ночь. В главном производственном здании работает реактор. Стройка залита светом прожекторов. Над дорогой стелется туман, она безлюдна. Кроме Шютца, на ней в этот ночной час никого нет.

Он думал, что сегодня ночью пойдет по этой дороге вместе со Штроблом. Всего лишь вчера думал — целую вечность назад! Холодно. «Эх, была бы Фанни рядом!»

Когда она выписалась из роддома, он взял полагавшуюся ему неделю отгула. Теперь, на рождество, возьмет очередной отпуск. Он заранее предвкушал все предстоящие радости. А когда вернется на стройку, скажет Штроблу:

— Давай, старик, выпьем за Новый год и за нашу дружбу!

Реактор работает. Вот оно стоит, это огромное здание. С виду такое же, как обычно. Но с сегодняшней ночи в нем работает реактор, идет цепная реакция. Еще две недели, и подключат турбины, пойдет ток… «Как нам, вообще говоря, это удалось? — спрашивает себя Шютц. — Иногда казалось, что… Глупости, никогда этого не казалось!»

В бараке ДЕК и кабинете Штробла темно. Шютц прошел мимо. Зато в их комнате в общежитии горел свет. Но его ждал вовсе не Штробл, а Норма.

— Я подумала, а вдруг тебе после всего захочется выпить чашечку кофе. Я вскипячу воду, зерна я уже смолола.

— Его при пуске не было, — сказал Шютц.

Улли Зоммер сидел за столом и что-то вырезал из узловатого корня. Норма налила кофе в чашки и присела к столу. Она пила маленькими глотками, словно боясь обжечься.

— Он созвонился с «основой», а потом исчез. По-моему, договорился о переходе на стройку в Бранденбург.

«Уехал, значит, — подумал Шютц. — И все. И точка. И нет его. Что я за человек такой, что не сумел удержать лучшего друга?»

— По твоему виду не скажешь, что в твоем присутствии успешно запустили реактор, — сказала Норма брату, пересевшему от стола на свою постель.

— Нет, все прошло как по маслу, — сказал Шютц.

— Знаю. Мы сидели в кабинете, пока по местному радио не сообщили о пуске. Нас было много: мастера, технологи…

— Вот бы не подумал, — проговорил Шютц.

— Много еще есть вещей, о которых ты не подумал, брат, — сказала Норма. — Как бы ты, к примеру, отнесся к тому, что я тоже перевелась бы в Бранденбург?

Он отнюдь не сразу понял, что Норма говорит вполне серьезно. Сосредоточился, собрался с мыслями. И ответил, глядя на нее с удивлением, будто увидел впервые:

— Как отнесся бы? Там теперь несладко. Стройка только зарождается. К твоему приезду в Бодден у нас это был давно пройденный этап. В Бранденбурге сейчас все перерыто, грязь непролазная, общежития переполнены, в одной приемной сидит не одна секретарша, а человек пять-шесть. А Штробл? Он, кроме работы, ничего знать не будет.

Норма все это понимала. И промолчала.

«Ее мне будет недоставать, — подумал Шютц. — Ее тоже. Будет тяжело». Посмотрев на Улли Зоммера, спросил:

— А ты? Что ты скажешь?

Улли Зоммер ответил не сразу. Смел со стола стружки, отодвинул в сторону корень, аккуратно сложил и спрятал нож.

— Что я скажу? Я не сомневаюсь, что скоро мы все там, в Бранденбурге, окажемся. Только вам со Штроблом больше меня в свою комнату не затащить даже на аркане!