К концу недели я окончательно втянулась в учебу. На Боевой магии, вопреки моим ожиданиям, оказалось даже весело благодаря юмору и легкой манере общения преподавателя. Никакого особого «надирания задниц» я не заметила: все занятие нас учили ставить щиты. Оказалось, что они бывают двух видов: отражающие и поглощающие. Какие лучше — я так и не поняла. Профессор Нот отвечал уклончиво.

— У каждого есть свои плюсы и минусы, — говорил он. — По-настоящему хорош тот щит, который вы можете выставить быстро и держать долго.

Все занятие он кидал в каждого из нас по очереди маленькие огненные шарики, а мы выставляли то один щит, то другой. Мне казалось, что поглощающий у меня получается лучше.

Попытки флирта после занятия я обрубила на корню, надеясь, что все заинтересованные лица об этом узнают и новый сглаз на меня насылать не станут.

Выходные я вновь потратила на самостоятельные занятия. Шары Аргора так и не нашлись, соответственно, порталы оставались заблокированными. Поэтому ничего, кроме написания рефератов, отработки заклинаний и изучения тем наперед, мне и не оставалось.

На этот раз профессор Норман помогать мне с заданиями не стал, хоть мы и снова пересеклись утром в воскресенье в библиотеке. Он даже не подошел ко мне, только приветственно кивнул, заметив меня в читальном зале. Это еще больше убедило меня в том, что в его участии в моей судьбе в первые дни учебного года нет ничего личного.

Еще через неделю я почти перестала переживать из-за неработающих порталов. Мне, конечно, хотелось увидеться с родителями и задать им несколько вопросов, но истерика во мне успела перегореть. Перспектива провести учебный год в Орте снова казалась вполне приемлемой.

Уж не знаю почему, но легионеры добрались до нас только в первых числах октября. Возможно, они не торопились, надеясь, что мы сами отыщем пропажу. Или шли пешком. Так или иначе, а история с порталами пошла на новый виток в первую неделю октября, в среду.

Профессор Норман едва успел собрать наши рефераты и объявить тему новой лекции, когда дверь в аудиторию распахнулась и на пороге показался молодой мужчина в светло-синей форме, похожей на военную. У нас нечто подобное носят, кажется, военные летчики. Цвет, материал и крой, конечно, отличались, но я почему-то сразу поняла, что передо мной военный.

— Профессор Ян Норман, старший легионер столицы Геллерт Ротт желает с вами побеседовать в рамках расследования исчезновения Шаров Аргора, — бодро отрапортовал он, вытянувшись по струнке.

Профессор Норман посмотрел на него со смесью недоумения и презрения.

— Прямо сейчас? — он неопределенно махнул рукой в нашу сторону. — У меня вообще-то лекция.

— Сейчас, — легионер невозмутимо кивнул. — Я уверен, студенты вас простят. И это не займет много времени. Возможно, вы успеете вернуться, чтобы завершить занятие.

— Звучит обнадеживающе, — пробормотал Норман, а потом повернулся к нам. — Что ж, ждите меня здесь. Если я не вернусь до конца лекции, можете быть свободны. Ларина, в этом случае зайдете ко мне вечером в кабинет, я передам через вас задание на следующее занятие.

Сказав это, он пошел к выходу и уже на пороге поинтересовался у легионера:

— Куда идти?

— В преподавательскую.

После этого дверь за ними захлопнулась, и мы остались одни в тишине просторной аудитории.

— Странно, — заметила Хильда, — что едва легионеры добрались сюда, они тут же вызвали на допрос Нормана. Почему именно его?

— Может быть, они решили опросить всех преподавателей? — предположила я, почему-то чувствуя волнение. — С чего ты взяла, что они начали именно с него?

— А когда бы они успели поговорить с кем-то еще? Еще во время обеда ничего о прибытии легионеров слышно не было. Значит, они приехали только что. И сразу вызвали его.

— Тогда действительно странно, — согласилась я.

Хильда вдруг наклонилась к моему уху и прошептала:

— Пойдем послушаем, о чем они будут с ним говорить?

— Как?

— Я покажу. Идем.

Она поднялась с места и торопливо направилась к выходу. После секундного колебания я последовала за ней. Вообще-то подобные авантюры — подслушивание официальных разговоров — были не в моем стиле. Обычно я слишком боялась, что меня поймают на чем-то таком… противоправном. Но сейчас мне было, во-первых, очень любопытно, во-вторых, очень тревожно. И Хильда выглядела такой уверенной.

— Эй, куда это вы? — недовольно спросила Анна.

— Вернемся через пять минут, — пообещала я, поскольку подруга уже выскочила из аудитории.

Коридоры Орты, как обычно, были пусты и тихи, поэтому мы хоть и бежали, но старались не стучать каблуками по полу. Где находится преподавательская, я знала и сразу поняла, что Хильда тянет меня именно к ней. Я на мгновение испугалась, что она решила подслушивать под дверью. Этого мои нервы точно не выдержали бы.

Однако Хильда неслышно проскользнула мимо двери преподавательской комнаты к следующей. Потратив пару секунд на незнакомое мне заклинание, она открыла ее и пропустила меня внутрь маленькой комнатки, выполнявшей функции то ли кладовой, то ли подсобного помещения.

Заперев за нами дверь другим заклинанием, она подошла к смежной с преподавательской комнатой стене, провела по ней рукой и, как будто нащупав что-то, стукнула по определенному месту пальцем. Небольшая часть стены пошла странной рябью и превратилась в прозрачное окошко.

— Не бойся, с той стороны в этом месте зеркало, они ничего не заметят, — шепотом сообщила мне Хильда.

— Откуда ты все это знаешь? — я ничего не понимала.

— Папа рассказывал. Кто эту штуку замутил, он и сам не знает. Их старшекурсники научили.

— Твой отец учился в Орте? — удивилась я. — Я думала, он закончил Академию Легиона.

— Четыре года здесь и два там, — пояснила Хильда.

— А все эти приемчики с дверью? Тоже отец показал?

— Не одна же ты у нас все выходные над учебниками сидишь. Все, тихо.

И мы обе обратились к окошку, через которое можно было хорошо рассмотреть преподавательскую. В ней сейчас находились двое: Норман и тот самый старший легионер столицы Геллерт Ротт. Последний сидел за столом, стоявшим прямо напротив входа. Он тоже был одет в синюю форму, но всяких красивых побрякушек на ней висело больше, чем у легионера, который прервал наше занятие. Геллерт Ротт был светловолосым, высоким и статным. Широкие плечи, мощный торс, слегка волнистые волосы, породистое лицо с чувственным ртом. Он наверняка очень нравился женщинам. Мне бы он тоже понравился, если бы только он не смотрел на профессора Нормана с такой неприязнью. Я уж не говорю о том, что он оставил его стоять, как провинившегося школьника, а не пригласил сесть. Было в таком поведении что-то... недостойное на мой взгляд.

— И где вы были, когда стало понятно, что Шары Аргора пропали? — спрашивал Ротт, продолжая разговор, на начало которого мы не успели.

— В своем личном кабинете, — Норман отвечал спокойно, даже немного лениво.

— Чем вы занимались?

— Бумажной работой.

— Какой именно?

— Это принципиально?

— Здесь вопросы задаю я.

— Заполнял формы на получение новых разрешений на демонстрацию темномагических заклятий на занятиях. Прежние были аннулированы после несчастного случая со студенткой.

— Вы можете предъявить эти документы?

В комнате на мгновение повисла пауза. Через наше окошко лицо Нормана мы не могли видеть, но я почти не сомневалась, что оно сейчас выражало удивление.

— Если необходимо, — в конце концов ответил он. — Вы подозреваете, что я похитил Шары Аргора? Для чего?

— Это ценный артефакт, его можно дорого продать на черном рынке, — Ротт неприятно улыбнулся.

— Только я теперь заперт в Орте, едва ли смогу добраться до черного рынка, — невозмутимо парировал Норман.

— Мы же добрались сюда, так и вы можете выбраться. Например, во время каникул, когда ваше отсутствие никому не бросится в глаза.

— Не логичнее ли мне было тогда похитить артефакт ближе к каникулам?

— Нет, если вы достаточно терпеливы и умеете выжидать. Так к каникулам история уже утихнет, Орта будет вынуждена приобрести новые Шары Аргора, а вы спокойно толкнете старые.

— У вас есть хоть одно доказательство или это исключительно ваши больные фантазии?

— Пока нет, но я их найду. Мое расследование только началось.

— Надеюсь, у вас есть и другие версии, — холодно заметил Норман. — Потому что у меня имеются дела в столице, и я надеюсь на скорое восстановление работы порталов.

— О, а я думал, вы так боитесь принудительного снятия иллюзии, что не бываете в столице, — усмехнулся старший легионер, сверля Нормана взглядом.

Мы с Хильдой переглянулись. Что еще за принудительное снятие иллюзии? Какой еще иллюзии?

— Вы из-за этого вызвали меня на допрос? — голос Нормана все еще звучал спокойно и отстранено. — Хочу напомнить, что ношение иллюзии не противозаконно.

— Не считая случаев, когда есть основание подозревать того, кто ее носит, в противоправных действиях.

— А у вас есть такие основания? Можете мне их предъявить?

Красивое лицо Ротта на мгновение исказилось злобой, но он моментально взял себя в руки.

— Пока нет, но я уверен, они появятся. Предоставьте мне немедленно документы, с которыми вы работали в момент обнаружения пропажи. И пока можете быть свободны.

Последняя фраза прозвучала так высокомерно, что лично мне захотелось плюнуть легионеру в лицо. Норман только кивнул, повернулся и шагнул за дверь.

— Так, срочно возвращаемся, — велела Хильда, выключая экран. — Не хватает только, чтобы он обнаружил, что мы сбежали.

***

Пока Норман ходил в кабинет за документами для Ротта, мы с Хильдой успели незаметно вернуться в аудиторию. Анна одарила нас недовольным взглядом, но ничего не сказала. Норману она нас тоже не выдала.

Он вернулся еще пару минут спустя и как ни в чем не бывало продолжил лекцию. Только было заметно, что мысли его далеки: он говорил монотонно, часто сбивался, мог замолчать посреди предложения, о чем-то задумавшись, и потом не мог вспомнить, о чем говорил. Меня подмывало задержаться после лекции, немного поговорить с ним. Может быть, ободрить. Однако едва время вышло, как Норман попрощался с нами и первым торопливо покинул аудиторию.

Мы вернулись к себе в общежитие, где Андрей уже занял для нас уютное местечко в гостиной. Он заварил ароматный чай и взял из шкафчика умопомрачительно вкусное имбирное печенье. Тонкое и хрустящее, оно неизменно приводило Хильду в состояние экстаза. Мне же после четвертой пары хотелось сладкого кофе и бутерброда с копченой колбасой. К сожалению, ни того, ни другого в Орте почему-то не было. Я по-прежнему не видела нигде других горячих напитков, кроме чая и какао, а колбасы не видела вообще. Никакой.

— Чего такие смурные? — поинтересовался Андрей, когда мы плюхнулись в кресла вокруг столика, невнятно пробормотав приветствие. — Не нравится темная магия?

— Да нет, с магией все нормально, — протянула я, а Хильда добавила:

— Мы ей все равно не занимаемся.

— Просто до нас наконец добрались легионеры, — продолжила я. — И тут же вызвали Нормана на допрос.

— Ого, — удивился Андрей. — Да, я слышал, что они добрались, но не знал, что уже начали допросы. А почему именно с него?

— Вот и я думаю...

— Слушай, но вообще, если подумать, с кого-то же они должны были начать? — внезапно отыграла назад Хильда, хотя именно она и заставила меня начать волноваться по этому поводу.

— Было бы логичнее начать с того, у кого нет четвертой пары, — заметил Андрей. — Даже если они хотят поговорить со всем преподавательским составом.

—Мне показалось, что он разговаривал с ним очень предвзято, — напомнила я Хильде.

— Постой, — Андрей так удивился, что забыл про чашку, которую нес к губам. — А ты-то откуда это знаешь?

— Мы подслушали их разговор, — пояснила Хильда. — Долгая история.

— Так мы вроде и не торопимся.

Стараясь говорить очень тихо, чтобы никто не мог подслушать, мы с Хильдой подробно рассказали ему и про чулан рядом с преподавательской, и про одностороннее зеркало. Потом в лицах расписали разговор старшего легионера с нашим преподавателем. Андрея мгновенно заинтересовало то же самое, что и меня:

— О какой иллюзии говорил этот Ротт?

— Если я правильно понимаю, — протянула Хильда, — мы видим не настоящее лицо профессора Нормана. Он ходит под иллюзией. По-моему, папа мне как-то рассказывал про такое. Маги иногда пользуются подобным. Обычно чтобы скрыть какое-то врожденное уродство или ужасные последствия травмы, которые нельзя убрать магией. Иногда к иллюзиям прибегают люди, начинающие жизнь с чистого листа, чтобы их не узнавали. Например, после громкого публичного скандала. Преступники, конечно, тоже так делают.

— Еще бы, раз так можно, — хмыкнул Андрей.

— Ну, обычно на это надо получать разрешение, — заметила Хильда. — От докторов или легионеров. Судя по тому, как старший легионер жаждет снять с Нормана иллюзию, ему разрешения выдали доктора. Значит, это травма или врожденное уродство.

— Или взятка, — предположил Андрей, хрустя печеньем. — Докторов, наверное, легче подкупить, чем легионеров.

— Возможно, — кивнула Хильда. — Дело в том, что принудить снять иллюзию можно только в том случае, если человек попадает под подозрения в совершении преступления.

— Значит, Ротт может просто использовать ситуацию для того, чтобы заставить Нормана снять иллюзию, — я тоже задумчиво потянулась за печеньем, хотя обещала себе не есть сладкое во второй половине дня. — И что теперь делать?

Хильда и Андрей удивленно посмотрели на меня.

— А почему мы должны в связи с этим что-то делать? — Андрей нахмурился. — Это ведь проблемы Нормана, так?

Хильда согласно кивнула, а я смутилась. Действительно, с чего вдруг наезды легионера на Нормана я восприняла как личное оскорбление? С чего вдруг меня потянуло восстанавливать справедливость? Я ведь даже не знаю, почему Норман носит на себе эту иллюзию. А вдруг он на самом деле преступник, подкупивший докторов? Вдруг он маньяк-убийца, скрывающийся тут от легионеров? Я ведь ни черта не понимаю в магическом мире. Да, он был добр ко мне, но мы же с ним вроде выяснили, что он действовал не столько в моих, сколько в своих интересах. Я ему ничем не обязана, он сам так сказал. Однако в глубине души я оставалась ему очень благодарна и считала, что он все же проявил заботу и доброту. Наверное, мне просто было приятнее так думать. Именно поэтому я чувствовала себя обязанной и мне хотелось сделать для него что-то хорошее в ответ.

Правда, объяснять все это друзьям мне почему-то не захотелось.

— Преследование легионером — да, его проблема, — я безразлично пожала плечами. — Но если они будут больше озабочены тем, как поймать его, они едва ли найдут Шары Аргора. А мне все-таки хотелось бы попасть домой.

— Да? — Хильда с подозрением посмотрела на меня. — Что-то последнюю неделю эта проблема тебя уже мало волновала. Уверена, что тебя интересуют именно Шары Аргора и работа порталов?

Наверное, со временем она станет отличным легионером. По крайней мере, фальшь распознает на раз.

— Ладно, преследование Нормана мне тоже не нравится, — тут же «раскололась» я. — Вообще не люблю полицейское преследование, а Норман мне к тому же симпатичен как человек.

— И тем не менее, — строго и торжественно произнесла Хильда, — не стоит лезть поперек расследования легионеров. Во-первых, мы не владеем ситуацией. Во-вторых, это чревато дурными последствиями при любом раскладе.

— То есть даже если Нормана преследуют несправедливо, нам не стоит в это лезть, чтобы не испортить самим себе будущее? — поинтересовалась я, пытаясь своей интонацией дать им понять, что считаю это низким.

Хотя, конечно, в любой другой ситуации я решила бы так же. Наживать себе неприятности на пустом месте мне никогда не хотелось. Именно поэтому я никогда не лезла никого защищать, а сама всегда старалась выделяться чем-то положительным, а не скандальным или опасным.

И все же, когда я думала о Нормане, мне такая позиция казалась неправильной. Почему? Наверное, где-то очень глубоко в душе я уже тогда знала ответ на этот вопрос, но пока еще не готова была вытащить его наружу.

— Мы не знаем, справедливо это или нет, — все так же строго отрезала Хильда.

— Я согласен, — кивнул Андрей. — Так что лучше тебе держаться от этой ситуации подальше, Тань. Правда. Он взрослый дядя, разберется. Попытаешься влезть, можешь и ему тоже хуже сделать.

Я вздохнула. Против этого я ничего не могла возразить. Значит, мне оставалось только молча переживать.

***

Мысленно я возвращалась к этим вопросам весь вечер. В конце концов разумной и осторожной части меня удалось убедить вторую в том, что вмешиваться в текущей ситуации как минимум глупо, а как максимум — вредно. С этой мыслью я и легла спать.

Однако мое подсознанием, видимо, было не удовлетворено таким решением. Кажется, с первых секунд сна я погрузилась в хорошо знакомый кошмар. Он лишь сменил место действия: теперь от кровожадных монстров я убегала по коридорам Орты.

Поначалу я просто бродила по ним, как по лабиринту, не понимая, как мне попасть туда, куда нужно. Как это часто бывает в снах, особенно в снах неприятных, я точно не помнила, куда мне собственно нужно. Возможно, именно поэтому и не могла найти дорогу. Идти мне было тяжело, как будто на ногах и руках висели пудовые гири. Босые ступни ног ощущали холод грубого камня, глаза видели с трудом, потому что тяжелые веки постоянно опускались.

Потом я начала узнавать места, по которым иду. Я оказалась в коридоре, который вел к аудитории ТРЗ и кабинету профессора Нормана. В этот момент мне пришло в голову, что именно сюда я и хотела попасть: поговорить со своим преподавателем. То ли мне хотелось просто выказать ему поддержку, то ли спросить, чем могу помочь. И еще больше меня интересовало, почему он носит иллюзию и как на самом деле выглядит. Неужели это действительно из-за уродства? Уж не знаю, почему меня волновал этот вопрос.

Однако в своем сне дойти до кабинета я не успела. Мне кажется, я не увидела монстра, скорее почувствовала его присутствие. Сверху прямо передо мной на пол капнула отвратительная слюна. Я подняла голову и увидела его. Раньше я никогда толком не могла разглядеть монстров в моих снах. Только в общих чертах: грубая светлая шкура, темные провалы вместо глаз и рта на лице, острые зубы и когти. И только когда нам показали на Истории существ нижнего мира, я вспомнила, что и у моих монстров были короткие задние лапы, длинные и сильные передние. На месте рта не было темного провала, просто он в моих снах был перепачкан потемневшей кровью жертв. А вот глаз не было совсем — эволюция посчитала их лишними.

Чудовище свисало с потолка головой вниз, цепляясь за камень крепкими как сталь когтями, слюна капала из его раскрытой пасти. Оно пронзительно закричало и бросилось на меня, но я успела побежать раньше.

Теперь я двигалась быстрее, подгоняемая криками других тварей, которые присоединялись к погоне, но видела снова так же плохо. Я не различала дороги перед собой и скоро снова заблудилась, а потом и вовсе уперлась в тупик. Судорожно шаря по стене руками в поисках какой-нибудь неприметной двери, я слышала тяжелое дыхание за спиной, скрежет когтей по камням, утробное рычание. Твари были уже здесь, я знала это, но не оборачивалась, чтобы не смотреть. Я знала, что вот-вот они нападут и сожрут меня живьем. Должно быть, они медлили только потому, что в собственном сне, как говорят, невозможно умереть. Только в тот момент я не знала, что сплю, а потому беззвучно плакала, понимая, что мне настал конец.

Вдруг мои руки нащупали дверную ручку. Я повернула ее и потянула на себя, а потом спряталась за дверью от своих преследователей. Новый пронзительный вскрик прозвучал как ругательство.

Я почувствовала себя в безопасности. Дверь не запиралась, но я как будто знала, что монстр ни за что не сможет ее открыть.

Я обернулась, желая рассмотреть, где оказалась. Мое зрение прояснилось, а мгновенно вспыхнувшие десятки свечей осветили просторную комнату. Здесь стояла большая кровать с балдахином, сейчас полностью скрытая полупрозрачным тюлем. Вдоль стены тянулись стеллажи с книгами, парой портретов и всякими мелочами. В углу притаился письменный стол, а по центру расположился низкий кофейный столик с парой кресел. Это было похоже на чью-то спальню, совмещенную с кабинетом и гостиной.

Меня раздирало любопытство: мне хотелось знать, к кому я вторглась без спроса. Возможно, изображения на портретах дали бы мне подсказку, но на письменном столе что-то источало золотистое свечение, поэтому я направилась к нему, а не к стеллажам.

На столе прямо в центре лежали три шара золотистого цвета, размером со средний апельсин. От них исходило слабое свечение и едва ощутимое тепло. Прежде чем я поняла, что это и есть те самые пропавшие Шары Аргора, я внезапно... проснулась.

От резкой смены обстановки у меня закружилась голова. Пришлось хвататься за холодную влажную каменную стену, чтобы поймать равновесие. И только пару секунд спустя до меня дошло...

Стену? Равновесие? И босые ступни ощущали холод грубого камня. Я распахнула глаза и испуганно огляделась. Вместо привычной комнаты общежития меня окружали стены незнакомого коридора, которого я никогда не видела. Здесь царила темнота, едва-едва развеваемая тусклым светом, проникавшим через витражи, тянущиеся под высоким потолком. Ни звука вокруг, только оглушающий стук моего собственного сердца и прерывистое дыхание.

«Черт побери, где я?» — билась в голове паническая мысль, пока ноги цепенели то ли от страха, то ли от холода.

Я обхватила себя за плечи, снова боязливо оглядываясь. Мне показалось, я услышала где-то скрежет крепких как сталь когтей по камню, но, когда прислушалась, звук не повторился.

Сердце продолжало стучать так, словно желало вырваться из груди. Я непроизвольно крепко зажмурилась, мечтая «проснуться еще раз». Такое со мной иногда бывало, когда после одного кошмара я просыпалась вроде как в реальности, но в ней кошмар продолжался. И потом я просыпалась снова.

Но не в этот раз. Холод вокруг был слишком реален. Пришлось открыть глаза и начать соображать, пока я не околела.

По всей видимости, во мне внезапно проснулся лунатик, и я пришла сюда во сне. Значит, уйти отсюда тоже смогу. Оставалось только порадоваться, что я сплю в пижамных штанах и футболке, а не в стрингах и майке, как Хильда. Бродить в таком виде по Орте мне определенно не хотелось бы.

Я снова оглянулась, пытаясь вспомнить, с какой стороны коридора могла прийти, но это мне не удалось. Слишком сильно я запаниковала сначала и успела несколько раз обернуться вокруг своей оси. В конце концов, я пошла наугад, решив, что любое движение лучше пассивного стояния на месте.

Не прошло и минуты, как я уперлась в тупик. Это было хорошим знаком: значит, идти определенно стоило в другую сторону. Однако вместо того, чтобы повернуться и пойти обратно, я коснулась шершавой поверхности стены.

Я определенно узнавала это место, хотя мои глаза почти ничего не видели. Это был тупик из моего сна.

Словно под гипнозом, я пошарила по стене и нащупала не менее знакомую дверную ручку. Повернула, потянула на себя — передо мной открылась дверь. Как и в моем сне, десятки свечей вспыхнули, стоило мне переступить порог.

Комната выглядела точно так же, только гораздо менее жилой. Та же кровать с балдахином, но тюль почти истлел. Стеллажи и книги покрылись толстым слоем пыли, как и кофейный столик в центре комнаты. А вот письменный стол выглядел так, словно им недавно пользовались.

Я вновь предпочла приблизиться к столу, а не посмотреть на портреты. Словно повторяла собственный сон. Происходящее казалось мне настолько невероятным — даже нереальным — что я забыла про холод.

Конечно, на столе не лежали Шары Аргора. Только старый потрепанный дневник в кожаном переплете. То, что это дневник, я поняла, перелистнув несколько страниц: каждая новая запись начиналась указанием даты. Судя по этим датам дневник вели несколько веков назад.

Все это не укладывалось у меня в голове. Настолько, что я испуганно закрыла дневник, не прочитав ни строчки. Вместо этого я снова оглянулась по сторонам.

Как вообще такое может быть? Как можно во сне прийти в незнакомое место и заранее знать, как оно будет выглядеть? И почему в моем сне на столе лежали Шары Аргора?

Я снова посмотрела на письменный стол. По краям у него имелось два ряда ящичков. Я принялась открывать и закрывать их. И уже в третьем нашла их.

Шары Аргора лежали, завернутые в плотную ткань, но их свечение и тепло проникали даже сквозь нее. Несколько секунд я просто растерянно смотрела на них. А потом вытащила из ящика, прижала к груди и бросилась бежать.

Прочь из этой дьявольской комнаты. Прочь из незнакомого коридора. Мне срочно требовалось найти ректора Реда!