Следующий учебный месяц прошел как в тумане. Я ходила на лекции, практиковала бытовые и не очень заклинания, особенно стала усердствовать на занятиях боевой магией, чем очень обрадовала профессора Нота, но при этом постоянно находилась в оцепенении. На ТРЗ старалась не смотреть на Нормана, как минимум, не встречаться с ним взглядом.

Хильда, конечно, заметила перемену в моем настроении еще в то воскресенье, когда так и не дождалась меня в столовой для совместного обеда. Первую неделю она постоянно расспрашивала меня, пытаясь выяснить, что случилось. Я отмахивалась, ссылалась то на головную боль, то на усталость, то просто на плохое настроение. Пыталась даже приплести расставание с Сережей, про которого, на самом деле, почти не вспоминала. Все, кроме правды. Не знаю почему, но мне казалось неправильным вываливать на нее бездоказательные подозрения Ротта. Хватало и того, что я сама теперь боялась и сторонилась Нормана. Было бы совсем странно, если бы мы обе начали это делать. Через неделю Хильда отстала. Сказала: «Когда захочешь поговорить, ты знаешь, где меня искать». Я была ей благодарна и прониклась к ней еще большей симпатией, но она все-таки не была Ингой.

С Ингой я могла бы это обсудить: она не знала ни Ротта, ни Нормана и моим родителям точно не побежала бы доносить. С ней можно было поговорить об этом, словно о сюжете фильма. Она бы взглянула на ситуацию со стороны и высказала свое непредвзятое мнение. Только с Ингой я с тех пор не встречалась. В выходные я проходила через портал лишь для того, чтобы подзарядить телефон прямо в фойе здания в Фурманном переулке, позвонить родителям и предупредить, что не приеду домой в эти выходные. Я ссылалась на учебу и тусовки с друзьями, но на самом деле я просто боялась.

Я дико боялась того, что Ротт окажется прав. Я вспоминала, слова Нормана, сказанные в тот же день. Он считал, что я не вернусь в Орту. Сейчас мне в них мерещилась угроза, хотя тогда я не заметила ничего подобного. Однако теперь боялась, что даже посещение дома в выходные кем-то будет воспринято как мой отказ соблюдать традиции магического мира. Очень не хотелось пополнить список жертв неизвестного маньяка, кем бы он ни оказался. Или просто пополнить собой подозрительную статистику.

Норман, конечно, тоже заметил мое странное поведение. Я иногда ловила на себе его задумчивый взгляд в столовой и библиотеке. Пару раз он пытался поговорить со мной после лекции, но каждый раз я позорно сбегала, ссылаясь на срочное дело. Мне было страшно оставаться с ним наедине.

Часть меня злилась и бесилась от такого положения вещей. Этой части Норман нравился. Она постоянно напоминала, как он помог мне. Убеждала, что ничего плохого, кроме хорошего, я никогда от него не видела, а поверила голословным обвинениям малознакомого человека, который при первом знакомстве мне не очень-то и понравился. Другая часть меня на все это возражала в духе: «Береженого бог бережет». Она напоминала первой, что люди не всегда такие, какими кажутся. И многие жестокие маньяки-убийцы в жизни выглядели как милейшие и добрейшие люди.

Несмотря ни на что, я продолжала носить перстень, который Норман мне дал. Выбора у меня все равно не было: без него я не смогла бы учиться. Да и я не представляла, как приду к нему и скажу: «Спасибо, ваш перстень мне больше не нужен, заберите!»

Примерно через месяц меня немного «отпустило». Я все еще сторонилась Нормана и не хотела поговорить с Хильдой, зато все-таки отправилась домой на выходные и встретилась с Ингой. Та посоветовала найти какие-то публикации в газетах и о гибели девушек, и о монархистах, прежде чем паниковать. Чтобы сделать собственные выводы. Я согласилась с ней, но не смогла сразу сообразить, как это осуществить. Это дома все, что угодно, можно «погуглить», а в магическом мире придется идти в библиотеку. Я решила, что сначала надо хорошенько подумать, как сформулировать свой «поисковой запрос».

Хотя дома меня не было целый месяц, родители так и не подобрали мне фокусирующий артефакт. Мама так вообще с порога завела разговор о том, что мне нужно бросить учебу в Орте и пусть меня отчисляют после сессии. Мотивировала она это моим замученным видом. Папа, как ни странно, на этот раз ее уверенно поддержал. Однако теперь уже ничто не могло убедить меня бросить Орту: я слишком этого боялась. Поэтому на все их уговоры я только поинтересовалась, когда же у меня все-таки появится собственный артефакт.

— Это не минутное дело, — смущенно ответил папа. — Требуется время, чтобы подобрать подходящий материал и его форму…

У меня сложилось впечатление, что они еще даже не начинали этим заниматься. Почему? Все-таки надеялись уговорить меня бросить учебу? Зачем тогда вообще отправляли на спецкурс? Хотели обмануть систему? Почему тогда сразу не объяснили все и не предложили мне эту гениальную комбинацию: пойти учиться, тут же быть отчисленной и сэкономить на штрафе? Что-то было нечисто в их молчании, но на все мои расспросы папа отвечал очень уклончиво, тут же менял тему и переключал мое внимание. Когда же я напрямую спросила о монархистах, он на мгновение потерял дар речи.

— Именно из-за них мы и покинули магический мир, — выдохнул он после паузы. — И с моей стороны было неосторожной глупостью все-таки отправить тебя обратно. Надо было просто заплатить…

— Так почему ты так не сделал? Потому что узнал про смерти других Покинувших, которые так поступили?

Он изобразил удивление:

— Какие смерти?

Я поняла, что ничего не добьюсь. Какими бы мотивами ни руководствовались мои родители, посвящать меня в них они не собирались. Мне оставалось только вернуться в Орту и продолжить учиться, используя артефакт Нормана.

К счастью, в понедельник на повестке дня возникла довольно приятная тема, которая отвлекла меня от моих печальных дум.

В начале лекции по Истории в аудитории неожиданно появилась профессор Карр. Обычно это означало, что у нее есть для нас какая-то информация. В этот раз новости оказались хорошими.

— Хотела сообщить вам, что через три с половиной недели — то есть первого декабря — магический мир отмечает праздник. День Развоплощенных. Сам день считается у нас выходным, а накануне в Орте проводится тематический бал. В этот раз я решила сама вам обо всем рассказать, чтобы не получилось недопонимания, как в прошлый, — она скупо улыбнулась.

«Недопониманием» она, очевидно, называла сознательное введение в заблуждение с целью посмеяться над нами.

— О том, кто такие Развоплощенные, вам с удовольствием расскажет профессор Грокс, — она повернулась к пухлому очкарику и тот сразу интенсивно закивал, подтверждая ее правоту. — Я же затрону только организационные моменты. Поскольку это будет бал, от вас ожидаются бальные наряды. Они могут быть тематическими, а могут не быть — это на ваше усмотрение. Чтобы вы смогли обзавестись бальными нарядами, соответствующими нашей моде, вас в ближайшие выходные всех вместе переправят в торговый центр в столице нашего мира. Счета за покупки будут отправлены на оплату вашим родителям. Рекомендую всем заранее поинтересоваться курсом республиканской кроны к вашим родным деньгам, чтобы вы могли ориентироваться в ценах. И уточнить у родителей, какую сумму вы сможете потратить. Для всех желающих с завтрашнего дня будет организован вечерний факультатив, где вы сможете освоить несколько наших традиционных бальных танцев. На этом у меня все. Вопросы есть?

— Посещение бала обязательно? — поинтересовался Томас, с которым мы занимались ТРЗ.

Преподаватели удивленно переглянулись и пожали плечами.

— Конечно, нет, — заверила профессор Карр. — Но обычно там бывает весело, и студентам нравится.

«Конечно, — мысленно усмехнулась я, — особенно если учесть, что они наконец сделали работу над ошибками и решили позаботиться о комфорте учеников спецкурса на общих мероприятиях».

Меня эта новость ободрила. Ожидание любого праздника всегда поднимало мне настроение. Будет на чем сфокусироваться, чтобы перестать мысленно «пережевывать» разговор с легионером. Может быть, я даже смогу снова адекватно вести себя с Норманом. И перестану огорчать своим видом Хильду.

— Надеюсь, немного земной музыки они все-таки снова включат в программу, — как раз шепнула мне на ухо подруга. — Танцевальный факультатив для магов этого мира не потребуется.

Я улыбнулась, но тут же приложила палец к губам, поскольку профессор Карр уже ушла, а профессор Грокс ждал, когда волнение среди студентов успокоится, чтобы начать лекцию. Когда гул голосов в аудитории стих, он заговорил:

— Что ж, раз появился такой повод, расскажу вам для начала немного о Развоплощенных. Развоплощение — это процесс, при котором маг покидает свое физическое тело до того, как оно погибнет. Мы не верим в загробную жизнь, только в Общий энергетический поток, частью которого себя считаем. Когда маг рождается, ему достается толика этого потока. Когда он умирает, его энергия возвращается в него. Однако личность и ее воспоминания при этом растворяются в общем потоке и пропадают. Новая жизнь снова наполняется из Общего потока, но личность формируется уже другая.

Он на мгновение замолчал, обводя аудиторию взглядом, чтобы убедиться, что мы поняли. Я сомневалась, что поняла все правильно, но я всегда с трудом воспринимала концепции, пытающиеся объяснить, что с нами происходит после смерти. Те, кого я видела, тоже выглядели озадаченными. Одна девушка — испанка Мария — подняла руку и задала вопрос:

— То есть для магов все же закрыта дорога в рай? — ее вопрос прозвучал немного испуганно.

Грокс пожал плечами.

— Вполне возможно, что туда попадет ваша бессмертная душа, если она действительно существует, — постарался успокоить он. — А в Общий энергетический поток отправится только магическая сила.

Казалось, Марию это и правда успокоило. Видимо, не все Покинувшие продолжали придерживаться традиционных для магов взглядов, из-за которых они в свое время и отправились за Занавесь. Поскольку других вопросов не последовало, Грокс продолжил:

— Однако если магу удается покинуть физическую оболочку до ее гибели, то он переходит в трудно объяснимое состояние, которое мы называем лимбом. Я знаю, что в вашей культуре есть подобное понятие, но для нас это не некое место. О лимбе мы говорим, когда энергия мага, называемая магическим потоком, его личность и ее воспоминания не возвращаются в Общий энергетический поток, а продолжают существовать изолированно. Рано или поздно они могут найти новое воплощение. То есть по сути это...

— Путь к вечной жизни, — перебила Анна, откинув со лба черную челку.

— В некотором смысле, — Грокс улыбнулся. — Правда, есть одно «но». В нашей истории уже два десятка магов по разным причинам признаны развоплотившимися. Но пока нет ни одного, кому удалось бы обрести новое воплощение. Бывали, конечно, те, кто утверждал, что они — новое воплощение тех магов. Но никому еще не удалось это доказать. Так что путь этот сомнительный. Но мы верим, что Развоплощенные, находясь в состоянии лимба, способны приглядывать за нами и в определенных ситуациях помогать нам. Их жизнь не заканчивается с гибелью телесной оболочки.

— А кто эти развоплотившиеся маги? — спросила Хильда.

Профессор Грокс взмахнул рукой и в воздухе перед нами возникли два ряда портретов с подписями.

— Первым стал Дорт Рагг. Тот, кто нашел путь за Занавесь. Последней — Рона Риддик.

— Что, это доступно только светлым магам? — скривилась Анна.

— Да нет, — не удержалась я, заметив через пару портретов от Рагга знакомое имя, — вот же Натаниэль Бард, который первым додумался черпать силу из измерения демонов. Он точно был темным.

— Да, все верно, — кивнул Грокс. — Из них четырнадцать светлых, шестеро темных, но темных среди нас всегда было меньше. Не все решаются заигрывать с демонами.

— А в чем может выражаться «тематический» наряд на балу? — полюбопытствовала Жюли.

— В повторении образа одного из Развоплощенных. У каждого из них в разных городах есть так называемые Дома, а в тех Домах — официальный портрет. Как правило, повторяют образ с этого портрета: прическу, одежду, украшения. Среди Развоплощенных всего восемь женщин, одна из них темная, кстати, — он подмигнул Анне. — Самая красивая из них — Рона Риддик, — его голос вновь стал мечтательным и почти нежным, — поэтому чаще всего девушки выбирают ее образ.

И в этот момент я вдруг поняла очень важную вещь. Пусть маги и считали, что у них нет религии, но некое ее подобие они все равно себе изобрели. Они почитали свою Рону Риддик не просто как королеву, новатора и героиню. Для них она была почти богиней. Или как минимум Святой. В тот же момент я твердо решила, что ни за что не пойду на бал в ее образе.