Стоя перед большим зеркалом в нашей с Хильдой комнате в общежитии, я резво повернулась вокруг своей оси. Наверное, уже в десятый раз, но я ничего не могла с собой поделать. Мне безумно нравилось, как длинная легкая юбка разлетается при этом в стороны. В покое шелковая ткань изумрудно-зеленого цвета тоже выглядела красиво, но в движении она летела по воздуху, поднималась красивым воланом и выглядело это, на мой взгляд, волшебно. Более плотный лиф платья крепко обхватывал верхнюю часть моего тела, подчеркивая каждый его изгиб. V-образный вырез выглядел довольно целомудренно, демонстрируя ключицы и опускаясь до ложбинки на груди, но скрывая от посторонних взглядов все самое интересное. Полное отсутствие рукавов гарантировало свободу движений. Я влюбилась в это платье, когда оно еще висело на вешалке, за красивый цвет, а едва надев в магазине, сразу поняла, что оно было сшито для меня. Помимо того, что оно идеально садилось на мою фигуру и было одновременно красивым, элегантным и удобным, оно еще прекрасно сочеталось с изумрудом на перстне, который я так и продолжала носить, и оттеняло глаза, благодаря ему казавшиеся более зелеными.

— Смотри, чтобы голова не закружилась, — усмехнулась Хильда, глядя на меня.

Ей пришлось смириться с тем, что в этот раз мини-юбка с мини-топиком не прокатят, поэтому она выбрала платье небесно-голубого цвета без бретелей. Как и у меня, оно состояло из плотно облегающего верха и расклешенного низа. Только ткань верха у нее была тоньше, а юбка хоть и позволяла делать широкий шаг, что было необходимо для некоторых танцев, но при вращении в стороны не разлеталась.

— А я как раз не против, чтобы у меня сегодня кружилась голова, — призналась я.

После разговора с Норманом, за который мне до сих пор было стыдно, у меня словно гора с плеч свалилась. Оставшиеся три недели до бала я буквально порхала, как бабочка. Новые заклинания на занятиях давались легко, тексты учебников усваивались в голове с первого прочтения, по утрам на занятия я вскакивала бодрая и полная сил, настроение неизменно оставалось на верхней отметке.

Уже не испытывая страха, я все же поинтересовалась у библиотекаря подшивками газет и даже спросила, как искать статьи по интересующей меня теме. На его вопрос, какие именно темы меня могут заинтересовать, я сослалась на интерес к светским сплетням и моде. Он презрительно фыркнул, но нужному заклятию научил. Оно оказалось почти таким же удобным, как и запрос в «гугле».

Всего одного вечера мне хватило, чтобы найти интересующую меня информацию и про погибших девушек, и про монархистов. Гибель первой Покинувшей прошла почти незаметно, о ней вспомнили только тогда, когда погибли две другие. Но судя по прочитанным мной статьям, ни в одном из случаев Легион не нашел следов злого умысла. Оказалось, что легионеры умеют определять, был ли человек убит или погиб в результате несчастного случая, даже не изучая тело. А поскольку признаков насильственной смерти они не обнаружили, то и инициировать расследование не стали.

С лидером монархической группировки все оказалось не так просто. Ротт не упомянул ни имени, ни псевдонима, и понять, кого именно он имел в виду, оказалось непросто. Ровно двенадцать лет назад ничего такого не произошло, зато девять лет назад Легион действительно накрыл крупную группировку. Ушел только лидер, остальных арестовали. Геллерт Ротт как раз очень поднялся на том деле. Из простого легионера он стал помощником старшего легионера столицы, поскольку именно благодаря каким-то там его героическим действиям смогли взять всех членов группировки. Еще через четыре года он сам стал старшим легионером столицы, когда тот погиб при исполнении. Судя по всему, желание все же найти лидера той группировки стало для него своего рода навязчивой идеей. Возможно, потому он так прицепился к Норману, хотя появление того не совсем совпадало по времени.

Как бы там ни было, а выяснив все это, я окончательно успокоилась. И с удовольствием ходила на вечерние факультативы по танцам, а перед сном, лежа в постели, представляла себе грядущий бал.

Я не сомневалась, что в этот раз все пройдет по высшему разряду. У меня было самое шикарное на свете платье, местные танцы оказались не так уж и сложны, когда знаешь движения, и я уже договорилась с несколькими кавалерами, так что не стоило бояться, что буду весь вечер стоять в сторонке. Помимо Нота, который утром в столовой напомнил мне, что я обещала ему два танца, хотя бы раз потанцевать со мной изволили Андрей (о том же он договорился с Хильдой) и Томас, с которым мы упражнялись в паре на факультативе. Несмотря на свой вопрос профессору Карр, он явно не собирался пропускать веселье. Все это было так необычно, а потому очень волнительно. Пожалуй, я впервые по-настоящему радовалась тому, что осталась в Орте.

Фантазируя о предстоящем вечере, я частенько ловила себя на том, что представляю, как меня на танец приглашает профессор Норман. Эти мысли я старательно гнала от себя, чтобы потом не ждать весь вечер момента, который вероятнее всего так и не наступит. Профессор Норман не походил на человека, который будет приглашать на танец студентку, иначе он бы так резко не осуждал Нота. А однажды я уже испортила себе подобными фантазиями выпускной вечер.

Тогда я все мечтала, как парень из параллельного класса пригласит меня и внезапно во время танца признается в любви. Я сохла по нему весь одиннадцатый класс, и мне почему-то казалось, что именно во время выпускного вечера все должно случиться. В результате приглашали меня многие, один застенчивый одноклассник даже действительно пытался признаться в любви. И вместо того, чтобы наслаждаться всем этим, я горевала и все смотрела в сторону неприступного красавца, который меня так и не пригласил. Потом ревела на плече Инги, когда мы всем выпуском поехали встречать «первый рассвет новой жизни». С тех пор я старалась о подобном не мечтать, чтобы не портить себе впечатление.

— Давай только сначала ты все-таки поможешь мне с прической, — все тем же насмешливым тоном напомнила Хильда. — Мне бы не хотелось именно сегодня лишиться волос.

Укладывать волосы с помощью заклинания нас научили на бытовой магии. Честно предупредили, что для начала прическу стоит выбирать попроще, чтобы хорошо представлять, как она делается. Иначе правильно направить магический поток не получится. Самоуверенная Хильда на первой учебной попытке чуть не выдрала мне целый клок, когда попыталась изобразить нечто очень замысловатое из журнала. Поэтому на этот вечер я предпочла ограничиться созданием с ее помощью аккуратно вьющихся локонов, которые попросила закрепить по бокам заколками, чтобы они не лезли в лицо. Такое можно было сделать и без магии, но с помощью заклинания на мою прическу мы потратили полторы минуты, а не полтора часа.

К сожалению, чтобы укладывать подобным образом волосы самой себе, требовались месяцы тренировок, поэтому укладку мы делали друг другу. И если я выбрала самый простой вариант, поскольку мои волосы нравились мне и такими, то Хильда предпочла изобразить нечто посложнее. Ее выбор требовал от меня скрутить основную часть волос в аккуратный валик, а часть выпустить наружу и мелко завить. Тоже не бином Ньютона, конечно, но определенной сосредоточенности от меня прическа требовала, а на «репетиции» накануне я действительно слишком сильно дернула ей волосы и скрутила их в такой валик, что у подруги слезы выступили на глазах. Однако сегодня все получилось гораздо лучше. Всего полчаса сборов — и мы обе походили на сказочных принцесс.

— Посмотрим, превратились ли наши сокурсники в принцев, — хихикнула Хильда, когда мы обе предстали перед зеркалом и я поделилась с ней этой мыслью. — А твой браслет, — она кивнула на мое запястье в отражении, — так и не закончил впитывать в себя проклятие?

Я тоже посмотрела на тонкую узкую полоску уже полностью почерневшего металла. Судя по его виду, браслету уже пришло время раскрыться. Вероятно, он сделает это в ближайшее время, а пока он не до конца впитал в себя проклятие. Хотя его последствия я уже давно не ощущала. Доктор оказался прав: Норман действительно постарался, делая браслет.

— По крайней мере, он выглядит сейчас как вполне себе стильный аксессуар. Идем?

Хильда кивнула. Андрей по традиции ждал нас в общей гостиной. И по традиции засыпал нас обеих комплиментами, но смотрел он при этом только на Хильду, по мне едва скользнул взглядом. Я понимающе хмыкнула и решила сегодня сильно не настаивать на обещанном мне танце.

Все вместе мы отправились в учебный корпус. Внутренний двор пересекали почти бегом, поскольку надевать верхнюю одежду было неохота, а первого декабря даже в местном мягком климате после заката температура опускалась до скромных плюс пяти.

Сегодня бальный зал был украшен иначе, видимо, декор меняли в зависимости от темы бала, но все выглядело таким же торжественным и сказочным. Только на этот раз мы чувствовали себя частью этого праздника, хоть и не могли до конца проникнуться его сутью.

Войдя в зал, мы втроем слегка притормозили, оглядывая тех, кто уже находился тут, и ища знакомые лица. Многие студентки основного курса действительно выглядели почти одинаково, очевидно, копируя одни и те же портреты. Ни я, ни Хильда, ни другие девушки со спецкурса не могли этого понять. Одинаковые платья на выпускном балу, например, стали бы для каждой из нас трагедией. Однако, как говорится, в каждой избушке — свои игрушки.

Все студентки основного курса перестали для меня существовать, как только я заметила профессора Нормана. Он стоял в пол-оборота к дверям, держал в руке бокал местного красного вина и разговаривал с профессором Карр. Та сегодня тоже надела бальное платье, а вот сам Норман предпочел остаться в преподавательской форме. Когда мой взгляд остановился на нем, он как раз повернул голову в мою сторону. И тоже меня заметил. Не знаю, что в этот момент он говорил своей собеседнице, но даже мне было видно, что с мысли он сбился и дар речи на мгновение потерял. Я улыбнулась и кивнула ему. Он не отреагировал, продолжая смотреть на меня немного растерянно. Профессор Карр, не дождавшись продолжения разговора, тоже обернулась и проследила за его взглядом. Я кивнула и ей, а она внезапно понимающе усмехнулась, повернулась к своему коллеге и демонстративно похлопала его по щеке, словно приводя в чувство. Меня это рассмешило, а Нормана смутило. Однако он все-таки нашел в себе мужество изобразить приветственный поклон.

Стоит ли говорить, что это еще больше подняло мне настроение? Как минимум, мой внешний вид оценили.

Нот сразу оказался рядом и предложил мне бокал вина, который я благодарно приняла. Несколько пар уже танцевали, и он заявил, что ближайший танец я обязана подарить ему. Я не возражала.

Танцевать на настоящем балу оказалось немного труднее, чем на факультативе. Там я не так боялась ошибиться, а тут все меньше смотрела на партнера и все больше — себе под ноги, чтобы не оступиться и не перепутать движения. Мне не хотелось опозориться. Особенно если учесть, что я сразу заметила внимание Корды и компании. Девушка прожигала меня таким взглядом, что я всерьез забеспокоилась за сохранность платья: только дыр на нем мне не хватало.

Едва Нот вернул меня на место, как полагалось по этикету, ко мне подошел Томас, и следующий танец доставил мне даже больше удовольствия: с однокурсником мы танцевали три недели, да и мое волнение слегка улеглось. Андрей с приглашением тоже тянуть не стал. Я убедилась, что Хильда уже приглашена кем-то с основного курса, и со спокойной совестью отправилась кружиться с ним под довольно быструю мелодию.

Танцы сменяли один другой, но благодаря тому что большинство имели не такой уж большой набор движений и движения эти были не так уж разнообразны, мне удавалось не сбиваться. Разве что немного, но не критично. После третьего танца подряд я все-таки почувствовала усталость и жажду, поэтому попросила Андрея отвести меня к столику с напитками.

Я успела сделать лишь пару глотков вина, когда почувствовала, что кто-то снова приблизился ко мне. В моей голове уже закрутились шестеренки, подыскивая вежливую и необидную форму отказа, когда знакомый голос заставил меня вздрогнуть и едва не выронить бокал.

— Раз уж вы все равно танцуете с преподавателями, может быть, окажете честь и мне?

***

Я машинально сделала еще один глоток вина, прежде чем поставить бокал на стол и обернуться к Норману. Он протянул мне руку, и я с готовностью приняла ее. Не так уж сильно я устала за первые три танца. Даже если бы за это время я успела сломать ногу, я бы все равно пошла танцевать с ним. Это открытие меня немного напугало. На мой вкус, я начинала слишком сильно симпатизировать мужчине вдвое меня старше. К тому же преподавателю. К тому же что-то скрывающему.

Однако последний глоток вина быстро ударил в голову и развеял этот страх.

Норман повел меня к танцующим. Судя по тому, как строились пары, планировался мой самый нелюбимый танец. Еще на факультативе он казался мне дурацким, поскольку напоминал скучные экранизации романов Джейн Остин. Сложные шаги и фигуры, нелогичные перестроения. Помню, на факультативе я твердо решила каждый раз пропускать его. Что за невезение? К тому же с партнером во время этого танца находишься самое малое на расстоянии вытянутой руки.

— Госпожа Ларина, не смотрите себе под ноги, смотрите на меня, — велел Норман через несколько секунд после начала мелодии. — Это выглядит очень некрасиво со стороны. Как будто вы не доверяете партнеру.

Я подняла на него взгляд, демонстрируя раскаяние.

— Я не доверяю своей памяти. Этот танец мне так и не удалось выучить, поэтому я боюсь отдавить вам ногу, все перепутать и упасть. Думаю, это будет выглядеть еще менее красиво.

В этот момент от меня требовалось покинуть своего кавалера и образовать круг с другими дамами в нашем квадрате. Норман весьма умело направил меня, так что я даже не перепутала, в какую сторону стоило начать движение. В нужный момент он так же легко перехватил меня и вернул себе.

— Госпожа Ларина, именно партнер должен заботиться о том, чтобы вы всегда шли в нужную сторону и не упали, перепутав шаги. В этом заключается его ведущая роль. Разве вам не объяснили этого на факультативе?

— Полагаю, не хотели пугать наших мальчиков.

— И что, Нот тоже не объяснил вам этого во время вашего танца? Сейчас направо, — быстро подсказал он, крепче сжав мою руку, чтобы не дать повернуться налево. Мне удалось быстро сориентироваться. — О чем же вы с ним разговаривали?

Почему-то этот вопрос показался мне забавным. Наверное, выпитое вино, атмосфера праздника и четвертый танец подряд все-таки вскружили мне голову. Я решила немного подразнить преподавателя:

— О, мы говорили о более интересных вещах, нежели бальный этикет. Профессор Нот вообще очень интересный собеседник. Не замечали?

Норман не успел ответить: мы на несколько секунд образовали маленькие хороводы, объединившись с соседней парой, а потом на несколько движений поменялись партнерами. И только когда я снова вернулась в руки Нормана, он продолжил с того же места:

— Поверю вам на слово, госпожа Ларина, потому что сам не замечал.

— Каждый раз, когда вы так называете меня, я внутренне вздрагиваю, — призналась я. Мне очень давно хотелось это сказать, но до сих пор поправлять его казалось мне неудобным.

— Почему?

— Потому что я не привыкла к такому обращению, — пожав плечами, пояснила я. — Оно у нас не очень в ходу. Обычно меня называют просто Ларина, или Татьяна, или Таня. На худой конец, Татьяна Владимировна. Но не госпожа Ларина...

— Какое же обращение к себе вы считаете наиболее комфортным? — поинтересовался он, но танец вновь разлучил нас на несколько движений. За это я невзлюбила его еще больше.

— Просто Ларина? — предложила я, когда мы снова сошлись.

— Не пойдет. Так я называю вас, когда зол. Если я буду называть вас так всегда, вы не сможете почувствовать разницу.

— О, поверьте, я ее почувствую, — я против воли рассмеялась, но тут же оборвала себя, возвращаясь к наигранно светскому тону, которого мы придерживались до сих пор. — Тогда Таня. Вас устроит?

— Таня, — повторил он, словно пробуя имя на вкус, хотя вообще-то уже называл меня так, пусть всего один раз и очень давно. — Договорились. Я могу понять ваши чувства. Правда, я, наоборот, вздрагиваю, когда меня называют по имени.

— Ян? — переспросила я. — Вам оно не нравится?

— А оно может нравиться? — он удивился.

— Мне оно нравится, — честно сказала я, хотя от подобного поворота разговора у меня сильнее забилось сердце. — Оно лаконичное и сильное. По-моему, вам оно очень подходит.

Он удивленно приподнял бровь, как будто никак не ожидал такой оценки.

— К сожалению, не могу предложить вам называть меня просто Яном, — сдержанно ответил он, останавливаясь. — Правила Орты строги на этот счет и требуют, чтобы вы обращались ко мне «профессор Норман».

— Почему вы остановились?

Он усмехнулся и слегка поклонился мне.

— Потому что танец закончился, — констатировал он очевидный факт.

А я и не заметила, как музыка стихла. Он снова протянул мне руку, собираясь отвести на место. Руку я подала, но удержала его.

— Но ведь сейчас начнется следующий? — услышала я собственный голос. Откуда только взялась эта отчаянная смелость? — Разве мы не можем продолжить? Или это тоже будет выглядеть некрасиво?

Он окинул меня внимательным взглядом и вдруг тихо сообщил:

— Таня, я должен вас предупредить. Я преподаю в Орте одиннадцатый год и ни разу не приглашал на балах студенток. Если мы будем танцевать два раза подряд, вам, вероятнее всего, придется выслушать нравоучения от ректора и куратора о том, что стоит держаться от меня подальше.

— Я это как-нибудь переживу. Или вам тоже придется выслушать лекцию?

— Уж я-то точно это переживу, — усмехнулся он и внезапно шагнул ближе, обнимая одной рукой за талию.

Мое сердце выполнило немыслимый кульбит, а по телу пробежала дрожь. К счастью, уже зазвучала музыка и я опознала в ней местный вариант вальса. Положив одну руку Норману на плечо, другую я вложила в его ладонь. Замерев на секунду, мы заскользили по залу в знакомом мне еще с детства ритме: раз-два-три, раз-два-три, раз- два-три... Я старалась унять дрожь и волнение. Так близко друг к другу мы были только один раз: когда он обнял меня во время моей недавней истерики. Сейчас все ощущалось иначе, но едва уловимый аромат мяты и цитруса я снова почувствовала. Отчаянно захотелось, чтобы вместо вальса включили обычный медленный танец моего мира, под который можно просто обняться и топтаться на одном месте. Тогда бы я могла положить голову ему на плечо, закрыть глаза и...

— Вы великолепно танцуете, профессор Норман, — сказала я, просто чтобы не молчать и отвлечься от этих мыслей. — Рада, что вы сделали для меня исключение из своего правила не танцевать со студентками.

— У меня нет такого правила, — невозмутимо возразил он, поглядывая на меня со смешинками в глазах. Подозреваю, он заметил мое смятение в начале танца. Вполне вероятно, он читал на моем лице и все последовавшие за этим мысли. — Просто раньше у меня не возникало такого желания.

— Тем более приятно.

Хорошо, что мы поговорили в тот раз и Норман меня успокоил. Даже думать не хотелось, как бы я чувствовала себя сейчас, если бы слова Ротта все еще висели надо мной. Всплывший в памяти разговор внезапно натолкнул меня на неожиданную догадку.

— Скажите, профессор, — как бы между прочим поинтересовалась я, — вы же хорошо знаете моих родителей? Он нахмурился, лицо его выражало полное недоумение и непонимание.

— Не имел чести их встречать. С чего вы это взяли?

Я пожала плечами и обезоруживающе улыбнулась.

— Простите. Импровизированная провокация. Мне вдруг пришло в голову, что, если вы какой-то их старый друг с прежних времен, это объяснило бы ваш интерес ко мне.

По его губам скользнула незнакомая усмешка. Обычно он улыбался иначе. Я поразилась тому, что знаю о нем подобные мелочи.

— Мой интерес к вам, — ответил он после недолгой паузы, — объясняется гораздо проще и банальней.

— И как именно?

— Не думаю, что об этом уместно говорить здесь и сейчас.

Я прищурилась, изображая подозрительность и продолжая улыбаться ему.

— Какая загадочность! Может быть, вы в меня влюбились?

Не знаю, с чего я ляпнула это. Местное вино оказывало на меня более губительное воздействие, нежели обычное, раз я вела такие провокационные разговоры с преподавателем. Или я просто хотела его смутить? Как бы там ни было, мне это не удалось. Норман склонил голову набок и задумчиво протянул:

— Может быть, и влюбился.

Я все-таки наступила ему на ботинок, сбившись с ритма, запуталась в собственных ногах и наверняка грохнулась бы. Если бы Норман не приподнял меня над землей, прижимая к себе, и не дал бы время прийти в себя и заново поймать ритм. Со стороны едва ли кто-то что-то заметил.

— Спокойно, Таня, — рассмеялся он. — Может быть, и не влюбился. Не надо сразу падать в обморок.

— Простите, — пробормотала я, понимая, что уже покраснела как рак. Будет мне наука в будущем: то, что срабатывает с юными мальчиками, совсем иначе влияет на взрослых мужчин. Хотела смутить его, а смутила себя. — Я говорю какие-то глупости.

Он перестал смеяться, даже улыбка пропала с лица. Взгляд тоже изменился, стал похож на тот, которым он одарил меня, когда я вошла. Он пронизывал насквозь и заставлял холодок бежать по позвоночнику. В нем чувствовалось желание то ли что-то сказать, то ли сделать, но Норман так ничего и не ответил. Вскоре музыка снова стихла. Мы замерли, но еще целых две секунды он не выпускал меня из своих объятий, глядя мне в глаза. На одно короткое мгновение мне показалось, что он сейчас возьмет и назло общественной морали поцелует меня прямо тут, посреди зала, на глазах у всех, не спрашивая моего разрешения. Или мне просто отчаянно захотелось, чтобы он так сделал? Однако иллюзия мгновенно растаяла, когда он все-таки отстранился и на этот раз все же отвел меня обратно к столу с напитками.

— Хорошего вам вечера, Таня, — тихо пожелал он и неожиданно поцеловал мне руку. Слегка сжав ее на прощание, он выпустил мою ладонь из своей и ушел, оставив меня в смятении и полной растерянности.