В гостиной на этаже, где размещались студенты спецкурса, царила непривычная тишина, хотя больше половины наших рассредоточились по диванчикам и креслам. Просто все в основном молчали.

Я тоже сидела в большом кресле, скрестив руки и ноги и наверняка надувшись как индюк, как всегда говорила моя мама. Я хотела домой. Я так отчаянно хотела домой, что даже предстоящий праздник меня не радовал.

— Эй, ну чего ты раскисла? — Андрей уместился в кресле рядом со мной и обнял за плечи. — Это же все-таки не тюрьма строгого режима. И если ты все равно не жаждешь окончить спецкурс, ты вполне можешь просто забить на занятия и валять дурака до тех пор, пока они не найдут эти шарики и не включат порталы обратно.

Я вздохнула и отвернулась. В том-то и состояла моя проблема, что я не могла этого сделать. Я себя поедом съем еще до конца первой пары в понедельник. Я могла бросить все это только резко и сразу, покинув стены Орты и занявшись другими делами. Валять дурака неопределенное количество времени был не мой вариант.

— Андрей прав, — поддержала Хильда, накручивая на палец розовый локон. Она забралась на свое кресло с ногами и сидела, сложив их по-турецки. — Возможно, ты вообще зря греешься. Эти штуки могут найти хоть завтра. И ты все равно сможешь отправиться домой. А сегодня можно с чистой совестью повеселиться. Выглядишь ты уже вполне окрепшей для этого.

Я рассеяно погладила браслет на левом запястье. Тот уже начал менять цвет, но до полностью черного ему было еще далеко. Зато мое самочувствие улучшалось не по дням, а по часам. Подумав об этом, вспомнила, что хотела еще раз поблагодарить Нормана. И тут же решила, что он обойдется. Ведь с отправкой домой он мне не помог. В глубине души я понимала, что подобные мысли — чистой воды ребячество.

— А что ты планируешь надеть? — поинтересовался тем временем Андрей у Хильды.

Я настолько не ожидала от парня подобный вопрос, что на время забыла о своей трагедии. Хильда же невозмутимо пожала плечами.

— Знать бы, что туда принято надевать. Родители говорили, что в их времена приветственный вечер походил на мой выпускной бал в школе. То есть все наряжались в вечерние платья, делали сложные прически. Молодые люди надевали официальные костюмы. Но это было так давно. Все могло измениться.

— У меня в любом случае нет вечернего платья, — проворчала я. — Так что это без вариантов.

— Я не уверена, что у меня в принципе есть платье, — хмыкнула Хильда. — Не мой стиль.

— Платья давно не обязательны, — раздался над нашими головами незнакомый голос.

Зато его обладательницу мы уже в некотором смысле знали. Очень красивая, со смуглой кожей и длинными темно-каштановыми волосами, которые лежали аккуратными локонами, она сейчас выглядела не такой спесивой и заносчивой, как тогда в коридоре. За ее спиной стояли еще две девушки. Одна была с ней и тогда, а вот другую мы видели в первый раз. Обе как на подбор оказались ухоженными красавицами. Только одна была светлокожей блондинкой, а вторая — такой же рыжей, как и я. Интересно, они в одну компанию по цвету волос собрались? Чтобы были все варианты. Нам с Хильдой тогда срочно нужна шатенка.

— Что вам тут нужно? — очень невежливо поинтересовалась Хильда, с подозрением косясь на тарелку печенья в руках Корды.

— Мы хотели извиниться, — она неловко пожала плечами. — Вот, это вам. В смысле, вам всем. — Поставив тарелку с печеньем на столик, она широким жестом обвела гостиную. — Нам очень стыдно за наше поведение тогда в коридоре. Не стоило поддерживать Кролла и остальных.

— С чего это вдруг вы раскаялись? — Хильда смотрела на них с подозрением и недружелюбно.

— Нас пристыдили, — не стала увиливать Корда. — Наш куратор. Сказал, вам и так сейчас несладко. Из-за порталов и того, что вы наверняка все чувствуете себя в западне. Так что мы хотели дать вам знать: мы не собираемся больше так себя вести. А это… примирительное подношение. У нас так принято.

— А кто ваш куратор? — поинтересовалась я. Корда выглядела вполне искренней. Да и тогда в коридоре бычили в основном парни, девушки лишь молчаливо их поддерживали. Так что лично я их уже простила. За шоколадное-то печенье.

— Профессор Норман, конечно, — она пожала плечами, как будто это само собой разумелось. — Он курирует нас с первого года.

— Что ж, можете передать ему, что мы ваши извинения приняли, — я потянулась за печеньем. Еще бы где-то раздобыть чашку кофе. Почему-то в столовой Орты его не предлагали. Только чай и какао.

Хильда недовольно нахмурилась, наблюдая за моими действиями, а потом тихо процедила:

— Говори за себя.

— А что ты там про платья говорила? — поинтересовался Андрей. 

— Только то, что на эти вечера давно никто не ходит в вечерних платьях, — охотно поделилась Корда. — Времена уже не те. Я думаю, наша манера одеваться на вечеринки не так уж сильно отличается от той, что принята в вашем мире. Можно прийти практически в чем угодно. Конечно, не в спортивном костюме, — она закатила глаза. — Мы наряжаемся, но во что-то такое, в чем будет удобно танцевать и веселиться.

— Отлично, такое у меня найдется, я думаю, — кивнула я, вопросительно посматривая на Хильду. Та по- прежнему излучала враждебность и недоверие.

— Круто. Тогда увидимся на празднике. Пока!

Все трое помахали нам ручкой. Настолько синхронно, что это выглядело неестественно. А потом удалились. Мы снова остались в тесном кругу студентов спецкурса. Многие, кто сидел рядом и слышал наш разговор, с интересом поглядывали на печенье. Андрей тоже потянулся за одним.

— Я бы на вашем месте его не ела, — хмуро заметила Хильда.

— Почему? — удивилась я.

— Словосочетание «троянский конь» тебе ни о чем не говорит?

— Да брось, — отмахнулся Андрей, в один укус заглатывая половину довольно большой печеньки. — Они вкусные. И едва ли отравлены. У нас тут практически карантин, а потому убийцу слишком быстро поймают. Никто не решится.

— Ага, зато слабительное подмешать могли.

— Откуда столько недоверия? — я недоуменно смотрела на подругу. — По-моему они выглядели вполне искренне.

— Как знаете, — Хильда оскорбленно дернула плечом.

А Андрей тем временем передал тарелку соседнему столику, предлагая всем угощаться. После чего вопросительно посмотрел на меня.

— А мне кажется, там было что-то бодрящее. Наша Несмеяна повеселела и мысленно уже прикидывает, что наденет на вечеринку.

Я закатила глаза почти так же виртуозно, как и Корда Чест. Но настроение после небольшой дозы шоколада в печенье действительно стало лучше. Я теперь была готова повеселиться вечером, а потом уже решать, что делать дальше. Хильда права: пропавшие артефакты могут найти очень оперативно, а у меня будет шикарная отмазка, почему я учебу бросила, а на приветственный вечер сходила.

— Пожалуй, немного веселья мне действительно не повредит.

— Ну хоть что-то хорошее эти гарпии сделали, — фыркнула Хильда, пытаясь сдержать улыбку. — Но попомните мое слово: они сто процентов что-то задумали.

***

Процесс приведения себя любимой в порядок всегда оказывал на меня почти магическое действие. Каким бы отвратительным ни было настроение, какие бы ужасы и «трагедии» ни происходили в жизни, стоило начать примерять вещи и накладывать макияж, как мир вокруг меня менялся, наполняясь красками. С ним менялась и я. А в хорошей компании эффект усиливался многократно.

Когда от шоколадного печенья меня не начало тошнить или скручивать пополам, Хильда тоже оживилась. Похоже, она ничего не имела против того, чтобы ошибиться, если это означало, что все будут живы и здоровы. Эта девушка с каждым днем нравилась мне все больше и больше. Конечно, Ингу она заменить не могла, с той мы слишком долго дружили. Но я была действительно рада, что именно с ней мы столкнулись у дверей учебной части.

Хильда помогла мне уложить волосы, превратив буйные кудряшки в роскошные волны. Часть волос она подняла и сплела в тугую косу, чтобы они не лезли мне в лицо, а остальные оставила лежать свободно. Я помогла ей собрать два игривых высоких хвоста по бокам. Несколько разноцветных прядей мы вытащили, чтобы создать впечатление «художественного беспорядка».

Я предпочитала ходить на вечеринки в облегающих джинсах, а вот моя новая подруга выбрала очень короткую юбку. Обычно такие казались мне вульгарными, но Хильда была счастливой обладательницей самых идеальных ног на свете. Такие не грех продемонстрировать. Топ очень нежного розового цвета с рукавами «три четверти» тоже был довольно коротким и заканчивался чуть выше пупка, открывая плоский подтянутый живот без грамма лишнего жира. Мне оставалось только завидовать и мысленно обещать себе в будущем уделять больше внимания физкультуре. Я не страдала лишним весом, но такой идеальной подтянутой спортивной фигурой похвастать не могла.

— У легионеров очень высокие требования к физической подготовке, — пояснила Хильда в ответ на мой комплимент. — А у меня телосложение от природы хрупкое. Приходится много тренироваться, чтобы на костях росли хоть какие-то мышцы. Жир в таких условиях просто не выживает.

Это многое объясняло. Я в силовые структуры никогда не метила и пресс качать ленилась, поэтому живот предпочитала не открывать. Зато руки — сколько угодно. Да и глубоким декольте никогда не пренебрегала. Поэтому мой топ был длинным, без рукавов и со смелым вырезом.

Макияжем мы обе предпочли не злоупотреблять. Наш возраст позволял ограничиться блеском для губ и тушью для ресниц, но в честь праздника мы добавили на глаза тени.

В итоге на все сборы у нас ушло около часа, и Андрей успел заскучать в общей гостиной. Хорошо парням: волосы расчесал, рубашку свежую надел — и готов.

— Вы обе потрясающе выглядите, — слегка покраснев, похвалил он, но я заметила, что смотрел он больше на Хильду, чем на меня.

Меня это не обижало. В конце концов, они были ровесниками, а я никогда не интересовалась мальчиками младше меня.

Мы взяли Андрея под руки с обеих сторон и вместе с еще одной небольшой компанией сокурсников отправились к бальному залу, где должен был проходить вечер. Судя по непринужденному смеху и легким разговорам, подготовка к вечеринке всем подняла настроение. Об отключившихся порталах никто и не вспоминал.

Наше хорошее настроение продлилось ровно до того момента, как мы прошли через большие, украшенные золотом двери в просторный бальный зал. Сразу стало понятно, что Хильда все же не ошиблась: «примирительный» жест Корды Чест оказался уловкой.

Нет, строго говоря, они действительно не были одеты в вечерние платья. Такие, кажется, называют скорее коктейльными. Однако сложные прически и вечерний макияж присутствовали. Да и в целом мы выглядели как компания девчонок и парней с окраины, случайно заруливших вместо дискотеки на светский раут. Нас тут же одарили насмешливыми взглядами, а некоторые принялись перешептываться. Достаточно громко, чтобы я услышала обрывок фразы про «этих варваров из-за Занавеси».

Несколько наших однокурсников уже смущенно жались у стеночки, почти забившись в самый темный угол зала. Мы инстинктивно поторопились присоединиться к ним. Чем больше компания, тем не так страшно позориться. Правда, у меня щеки уже все равно загорелись, я физически ощущала, как становлюсь пунцовой. Мне всегда казалось это ужасным: оказаться на мероприятии или одетой недостаточно хорошо, или слишком хорошо. В таких случаях всегда чувствуешь себя неловко, потому что большинство пялится на тебя так, словно у тебя выросла вторая голова.

Я случайно встретилась взглядом с Кордой, которая дефилировала в компании своих подружек в бордовом кружевном платье, поблескивая небольшими бриллиантами в ушах. Она откровенно злорадствовала, уже не пытаясь выглядеть милой и «раскаявшейся».

Я уже подумывала о том, чтобы позорно сбежать отсюда, когда ректор Ред появился в зале и вышел в его центр. Все студенты и преподаватели встали по кругу, только наш спецкурс продолжал жаться в угол.

Ректор, как обычно, толкнул пламенную речь, используя довольно своеобразную для человека его возраста лексику. Он приветствовал в стенах Орты первокурсников и нас, учеников спецкурса, сделав акцент на том, что этот вечер в первую очередь для нас. А потом сделал знак и заиграла музыка, которая оказалась гораздо спокойнее, чем музыка в земных ночных клубах. Она тоже больше подходила светским раутам, какими я их себе представляла. Одно хорошо: свет после этого притушили, и наш неподобающий внешний вид стал не так заметен.

— Я, наверное, пойду в комнату, — сказала я Хильде. — Что-то мне не нравится этот праздник.

— Почему это? — тут же возмутилась подруга.

— Да я и танцевать так не умею.

Мы обе посмотрели на пары, которые кружились под музыку в танцах с замысловатой, на мой взгляд, хореографией. Хоть когда-то в глубоком детстве я и занималась бальными танцами, сейчас умела танцевать только два: вальс, который пришлось вспомнить для выступления на выпускном, и «стоим рядом и топчемся под медляк».

— Никуда ты не пойдешь, — Хильда взяла меня за руку и потащила к столу с закусками и напитками. — Мы пришли сюда повеселиться, поэтому постараемся повеселиться. Не будут же они всю дорогу крутить эту унылость. Найдем под что потанцевать.

Ее боевой настрой зарядил всех, кто стоял рядом. Сокурсники потянулись к столам вместе с нами, многие уже начали пританцовывать под незнакомые и слишком медленные мелодии. Я в который раз мысленно восхитилась Хильдой: такая маленькая, хрупкая, еще совсем юная, а уже такая целеустремленная и боевая. Почему я не такая? Я тоже считала себя целеустремленной, но в отличие от новой подруги, я никогда не ставила себе сложных целей. У меня был жизненный план, но в нем никогда не значилось вершин, покорять которые пришлось бы потом и кровью. А от всех трудностей я стремилась уклониться, чтобы не потерпеть поражение. Наверное, прав был профессор Норман, когда предсказывал, что в своем мире с таким подходом я тоже никогда ничего не добьюсь.

Стоило подумать о преподавателе, как он неожиданно оказался рядом со мной, а вот Андрей с Хильдой куда-то пропали. Я даже не заметила, как это произошло, отвлекшись на бокал белого вина. От которого моментально закружилась голова.

— Я рад видеть, что вам становится все лучше, госпожа Ларина.

От неожиданности я едва не поперхнулась вином. Каждый раз, когда он называл меня «госпожой Лариной», я внутренне дергалась. Да и не ожидала я, что он решит со мной заговорить: я ведь даже у него не училась!

— Да, спасибо вам за это, — все-таки выдавила я, с трудом проглотив вино. — Доктор сказал, вы сделали очень хороший браслет. Кажется, он был удивлен.

— Я порой умею удивлять, — с серьезным видом кивнул Норман, тоже выбирая себе бокал вина. Только он предпочел красное. — Вы не сердитесь на меня за то, что я отказался помогать вам с порталом?

— А для вас это важно? — брякнула я, хотя собиралась выдать только вежливое: «Нет, нисколько».

Я с подозрением посмотрела на свой бокал. Не могу сказать, что я очень устойчива к алкоголю, но от пары глотков вина у меня обычно не начинает кружиться голова и не развязывается язык.

Норман тем временем пожал плечами.

— Вы из Покинувших и пока едва ли способны понять, почему я посчитал вашу причину недостаточно веской для открытия темного портала. Я не люблю недомолвок.

— Я не сержусь, — со вздохом заверила я его. — Просто очень хотела бы сейчас оказаться как можно дальше отсюда.

— Вам не нравится праздник? — он весьма натурально удивился.

— Я ему не соответствую, — мои губы скривились в горькой усмешке, — ни внешне, ни внутренне. Студенты основного курса нам не рады, это слепому видно. И, знаете, это очень мешает веселью. Когда выглядишь не так и не знаешь, как себя вести.

Я снова недовольно посмотрела на свой бокал. Что с вином в этом мире? Почему меня опять потянуло в компании Нормана на откровенность?

— Госпожа Ларина, учитесь держать удар, — посоветовал он. Его голос умудрялся одновременно звучать строго и доброжелательно. Мне внезапно пришла в голову мысль, что он у Нормана очень приятный. — Если такая ерунда выбивает вас из колеи, вам придется в жизни очень нелегко. Вы постоянно будете сталкиваться с людьми, которые будут считать, что вы недостаточно хороши. Не позволяйте другим определять себя. Не давайте другим решать, правильно ли вы одеты и правильно ли вы поступаете. Если вам кажется, что вы не понимаете правила игры, меняйте игру, пусть другие играют по вашим правилам. Это ваш праздник. И если это имеет значение, — неожиданно улыбнувшись и окинув меня взглядом с головы до пят, закончил он, — по-моему, вы чудесно выглядите.

— Серьезно? — я недоверчиво посмотрела на него. Это что, был комплимент?

— С моей стороны было бы глупо и не смешно так шутить. Посмотрите на своих друзей, — он кивнул в сторону танцплощадки, где несколько студентов спецкурса, в том числе Хильда и Андрей, пытались танцевать, придумывая собственные движения. Они топтались с краю, но все же уже не жались по углам. — Кто мешает вам последовать их примеру?

Я залпом прикончила бокал вина и почти физически ощутила, как в голове что-то кликнуло. В одно мгновение у меня созрел гениальный план. Профессор Норман, кажется, еще что-то говорил, но я с громким стуком поставила бокал на стол, чувствуя прилив храбрости и решительности, и велела:

— Никуда не уходите.

И чуть ли ни бегом кинулась к дверям бальной залы, чувствуя, как он провожает меня удивленным взглядом.

***

Я очень торопилась, боясь в последний момент передумать, поэтому внутренний двор, сейчас абсолютно пустой и очень тихий, пересекала бегом, невзирая на высокие каблуки.

В здании общежития тоже царили тишина, пустота и темнота, что на короткое мгновение заставило меня задохнуться от внезапно накатившего страха. Пришлось напомнить себе, что когда вокруг никого нет, то и бояться некого. На нашем этаже в общей гостиной четыре человека сидели за столиком и играли... в карты. Похоже, кому-то все-таки не хватило смелости остаться в бальном зале.

— Эй, чего вы тут сидите? — возмутилась я, тяжело дыша после короткой пробежки. — А ну собирайтесь. Там сейчас станет гораздо веселее. Обещаю.

Они молча переглянулись, а я поторопилась к своей комнате. Я не помнила, куда положила маленький плеер, под завязку забитый любимой музыкой, поэтому пришлось перерыть весь стол, частично выкинув его содержимое на кровать. К счастью, аккумулятора у него хватало надолго, а на неделе я его почти не слушала.

Слова Нормана о том, что можно изменить правила игры, навели меня на мысль поменять музыку. В конце концов, если это праздник в том числе и для спецкурса, то на нем должно быть место и для нашей культуры.

Сокурсники, заинтригованные обещанием, бросили карты и последовали за мной. Однако, только вернувшись в бальный зал, я поняла, что вообще не понимаю, откуда тут берется музыка. Ни оркестра, ни музыкальной установки и диджейского пульта тут не было. И куда можно подключить мой плеер, я не представляла. Однако сокурсники смотрели на меня с интересом и надеждой, поэтому я не имела права просто опустить руки и сдаться.

Я пошарила взглядом по толпе и нашла группу преподавателей, стоявших в сторонке кружочком и о чем-то беседовавших. Среди них были ректор, профессора Норман, Карр, Нот и Дангл, а потому я решительно направилась в их сторону. Определенно в этот вечер вино подействовало на меня сильнее обычного. Возможно, из-за того, что мой организм все еще был ослаблен проклятием.

— Прошу прощения, вы не могли бы мне помочь? — я беспардонно прервала их беседу, кажется, перебив ректора на полуслове.

— В чем дело, госпожа Ларина? — строго и неприветливо поинтересовалась профессор Карр, в то время как профессор Норман окинул меня заинтригованным взглядом, стараясь сдержать улыбку. А профессор Нот и не старался ее сдерживать.

— У вас тут отличный вечер, — издалека начала я, волнуясь, но при этом легко подбирая слова. Они сами прыгали на язык. — Музыка, шары разноцветные, напитки, закуски — вот это все просто супер. Большое спасибо за такой праздник.

— Рад, что вам нравится, — насмешливо ответил ректор Ред, скрещивая руки на груди и выжидающе глядя на меня. — Но в чем именно мы можем вам помочь?

— Помогите мне сделать этот вечер еще немного лучше, — я постаралась изобразить лучезарную улыбку. — У вас отличная музыка и танцы эти... — я бросила взгляд на пары, которые продолжали кружиться на танцплощадке. — Очень... художественные. Но мне кажется, что было бы справедливо, если бы музыка и танцы, принятые у вас, чередовались с тем, к чему привыкли мы в своем мире.

— Госпожа Ларина... — строго и недовольно начала профессор Карр, но профессор Нот ее перебил:

— Я считаю, это очень разумное предложение. К сожалению, мы никогда так не делали, поэтому у нас просто нет вашей музыки.

— У меня есть, — я продемонстрировала им кулак с зажатым в нем плеером. — Только я не знаю, как у вас тут все работает. Наверняка же есть возможность вытащить нашу музыку отсюда и как-то включить?

Они оторопело смотрели на меня, я на них — с надеждой. Краем глаза я заметила, что уже почти все студенты спецкурса наблюдают за нашим разговором. Пару секунд спустя профессор Норман сделал шаг вперед и протянул мне руку.

— Давайте сюда вашу... коробочку.

— О, это будет интересно, — ректор Ред обрадованно потер ладони, а потом взмахнул руками — и музыка на полуслове прервалась.

Студенты основного курса обескураженно застыли на месте, непонимающе оглядываясь. В повисшей тишине ректор громко объявил:

— Господа студенты! Нас с вами сейчас ждет необычная и непредвиденная, но весьма любопытная часть вечера. Нас справедливо упрекнули в том, что, приветствуя сегодня в том числе и спецкурс, мы не позаботились об их веселье и комфорте. К счастью, среди студентов этого года есть достаточно инициативные личности, — при этом он сделал жест в мою сторону, после чего все взгляды обратились на меня, — готовые исправить эту нашу оплошность. Профессор Норман?

Тот как раз закончил водить рукой над моим плеером, сжал ладонь в кулак, а потом сделал движение, как будто бросил что-то в потолок.

С потолка мгновенно раздалась музыка с моего плеера. Случайно выпавшая композиция заставила меня рассмеяться: «Gangnam Style» мог стать серьезным испытанием для тех, кто привык к музыке этого мира. Студенты основного курса тут же начали кривиться, переглядываться с выражением ужаса и недоумения на лице, некоторые даже затыкали уши, постепенно освобождая танцплощадку. Вскоре она совсем опустела.

Зато в нашем мире эту композицию знали все, учитывая, с каким размахом она прогремела на весь мир всего несколько лет назад. Характерный танец знали многие. Хотя бы в теории. Первыми в центр танцплощадки, уловив ритм, поскакали, разумеется, Хильда с Андреем, а уже потом потянулись остальные. Может быть, земные конвульсивные дрыганья, скачки на полусогнутых ногах и призывные движения бедрами и выглядели не так красиво со стороны, где-то даже вызывающе, но зато все студенты спецкурса наконец почувствовали себя в своей тарелке. Я улыбнулась и уже собиралась присоединиться к друзьям, когда почувствовала прикосновение к плечу.

— Научишь меня этому танцу? — поинтересовался профессор Нот, глядя не столько на меня, сколько на отрывающуюся толпу перед нами. — Я не могу уловить закономерность.

— Никто не может, — я махнула рукой, хотя как минимум Хильда двигалась очень уверенно и, наверняка, абсолютно правильно, — так что просто делайте, как получается.

Я все еще пребывала в состоянии «море по колено», поэтому схватила его за руку и потащила к танцующим, на ходу демонстрируя, как это работает.

— Только с этим жутким высоким воротником вам едва ли будет удобно, — крикнула я ему на ухо, когда профессор попытался повторить за мной несколько движений.

— Ничего, я привык, — ответил он, но мелкие пуговицы расстегивать все же начал. Еще бы, этот жуткий сюртук наверняка ужасно сковывал движения.

У профессора Нота неплохо получалось. Двигался он, конечно, немного скованно, пытаясь повторять за мной, а я сама от смеха все время путала движения, но в целом это выглядело вполне достойно. Хоть и смешно до колик.

«Gangnam Style» сменился другой композицией, менее популярной, но такой же танцевальной. Всем уже было наплевать: народ завелся и уступать танцпол не собирался. Через пару композиций, глядя на Нота, к нам начали присоединяться некоторые студенты основного курса. Я же никак не могла перестать смеяться.

Вскоре я почувствовала, что выбиваюсь из сил и умираю от жажды. В этот момент темп резко сменился и зазвучала очень романтичная песня, которую я обожала всем сердцем и обычно слушала несколько раз подряд. Спецкурс тут же сориентировался и разбился на пары, другие студенты последовали их примеру. А профессор Нот слегка поклонился и протянул мне руку.

— Не откажешься потанцевать со мной? С точки зрения правил тут все чисто, я могу танцевать со студентками.

Я не смогла отказаться: это же моя любимая песня!

Он обнял меня одной рукой за талию, другой сжал мою ладонь и повел в причудливой смеси обычного медленного танца и того, что было принято в этом мире. И внезапно действие моей «суперсилы» закончилось: я смутилась от того факта, что танцую с преподавателем, и от того, как он на меня смотрит.

— Красивая музыка у вас, — тихо заметил он. — Не вся, конечно. Та, что была до этого, тихий ужас. Точнее, громкий ужас.

Я улыбнулась, старательно отводя взгляд в сторону. И поэтому увидела, что профессор Норман наблюдает за нами. Однако стоило ему заметить, что я на него смотрю, как он тут же отвернулся.

— Скажите, а почему у всех преподавателей белая форма, а у профессора Нормана черная? Это потому, что он преподает темную магию?

— Хм, первый раз со мной такое: танцую с красивой девушкой, а она спрашивает меня про другого мужчину, — усмехнулся Нот. — Да, старая традиция. Раньше, до запрета свободного использования темной магии, многие преподаватели носили черные костюмы. Это было сделано для того, чтобы студенты понимали, чего ожидать. Даже тогда многие отказывались от изучения темной стороны, боясь не совладать с ней. Сейчас профессор Норман наш единственный специалист в этой области. Для учебного процесса этого больше, чем достаточно. У него и так не очень большая нагрузка. Группа спецкурса так вообще уже четвертый год не набирается.

— Наверное, это обидно, — вслух подумала я.

— Мне он не кажется обиженным, — хмыкнул Нот.

Я промолчала. Вскоре музыка снова сменилась, и я, сославшись на усталость, направилась к столам, чтобы найти профессора Нормана и поблагодарить его за помощь. А заодно попить. Однако преподавателя уже нигде не было видно. Мой плеер одиноко лежал на столе.