— Тара! Тара, очнитесь. Тара!

Голос, который звал меня, казался знакомым, но туман в голове был таким плотным, что мысли в нем путались. Только почувствовав, как щеки коснулась теплая рука, я наконец смогла ощутить свое тело, а вместе с ним и все остальное. Холодный пол, что-то твердое почти под самой лопаткой, пульсирующую боль в затылке, окоченевшие конечности. Я открыла глаза и увидела над собой лицо ректора Фарлага.

— Уже второй раз за сегодня, — пробормотала я, не до конца придя в себя.

— Что? — он нахмурился. Должно быть, решил, что я брежу.

— Второй раз сегодня просыпаюсь и первым делом вижу вас, — пояснила я. Голос мой звучал хрипло, горло саднило. От крика?

Фарлаг широко улыбнулся. Ему очень шла эта искренняя, открытая улыбка.

— Я бы предложил сделать это традицией, но сомневаюсь, что в нашей ситуации это возможно. Вы встать можете?

Я прислушалась к себе, обвела взглядом обгоревший коридор, а потом вспомнила…

— Где оно? — истерично закричала я, стремительно садясь.

Настолько стремительно, что спину прошило острой болью, голова закружилась, и меня слегка затошнило.

— Тихо-тихо, не делайте резких движений! — строго потребовал ректор, сжимая мое плечо. — Где что? О чем вы говорите?

— Тут было… Такое… страшное. Оно кинулось на меня и… не знаю, — я честно попыталась объяснить, но от вернувшегося ужаса никак не могла сформулировать.

Я все озиралась по сторонам, ожидая, что в любую секунду чудовище нападет снова. А потом вдруг поняла, что в коридоре совсем темно, единственным источником света служит большой и достаточно яркий шар, созданный Фарлагом. Прошло очень много времени с тех пор, как я столкнулась в этом коридоре с монстром.

— Еще раз и давайте без эмоций, — велел Фарлаг.

Я глубоко вдохнула, прикрыла глаза, а потом снова посмотрела на него и попыталась объяснить уже более внятно:

— Здесь было существо, похожее на мертвую женщину. Как будто ее из могилы подняли, местами уже череп оголился. Она напала на меня. Я выставила щит, но она прошла сквозь него.

К моему удивлению — и немалому возмущению! — сосредоточенное выражение лица ректора сменилось насмешливым.

— Пугало. Поздравляю, Тара, кого-то из студентов Лекса вы вдохновили на почти забытую забаву.

— Забаву? — переспросила я, только сейчас понимая, что его рука все еще лежит на моем плече. Я дернула им, чтобы освободиться. Фарлаг не стал меня удерживать. — О чем вы говорите? Что здесь забавного?

— Это традиционная местная шутка, что-то вроде испытания, — пояснил он и тут же уточнил: — То есть, она долгое время была традицией, но ее уже лет сорок как запретили. Это иллюзия. Раньше у студентов было принято так пугать новичков, желавших вступить в какое-нибудь братство. Братства и сестринства упразднили раньше, а традиция продержалась еще почти целый век, прежде чем один из моих предшественников решил, что это слишком жестокая шутка. — Он окинул меня взглядом, внезапно ставшим серьезным, а потом добавил: — Пожалуй, сейчас я с ним согласен. У меня есть предположение, кто решил над вами подшутить, но сейчас узнаю точнее.

Он достал из-за ворота свитера — а сейчас я впервые видела его в свитере и темном длинном плаще — свой фокусирующий артефакт и сжал его в кулаке, как школьник. Прикрыв глаза, он поднял другую руку и коснулся раскрытой ладонью чего-то невидимого. В воздухе тут же проступили полупрозрачные черты напугавшего меня монстра. Я непроизвольно вздрогнула.

— Так я и думал, — резюмировал Фарлаг, открывая глаза и возвращая амулет на место. — Дорн. Как мальчика-то задело.

Заметив, что я все еще смотрю на то место, где под одеждой прятался фокусирующий артефакт, он пояснил:

— Приступ поражает не только тело, но и магический поток. Он становится ужасно нестабильным на какое-то время.

Я понимающе кивнула и смущенно отвела взгляд, решив сразу сменить тему:

— Это… пугало на меня натравил Дорн? Зачем?

— Он приходил сегодня на вас жаловаться, — весело поведал Фарлаг. — Сказал, вы его ни с того ни с сего угостили ударным импульсом. Требовал вас исключить.

Я вспомнила, как мне казалось, что за мной кто-то идет, как исказилось лицо Дорна, когда мы второй раз встретились в коридоре. Но ничего из этого не объяснило мне, зачем Дорну это понадобилось. Пока ректор не добавил:

— Он был очень разочарован, когда я отказал. Даже немножечко взбешен, по-моему.

— Отказали? Вы меня не исключите?

Фарлаг покачал головой.

— После всего, что вы для меня сделали, я не исключу вас, даже если вы кого-нибудь убьете. Только, пожалуйста, в таком случае сразу зовите меня, я помогу вам грамотно избавиться от тела.

Я решила, что слишком сильно ударилась головой, потому что ректор не мог мне такого сказать. Не с таким серьезным выражением лица. Но потом я заметила смешинки в его глазах и поняла, что он с трудом сдерживает улыбку. И облегченно рассмеялась.

— Надо же, — каким-то странным тоном заметил Фарлаг, — вы умеете смеяться.

Конечно, я тут же замолчала, а он разочарованно вздохнул.

— Может быть, вы все-таки встанете? — предложил Фарлаг. — Холодно же на земле.

Я кивнула и попыталась встать. Ноги меня без труда удержали, а вот голова снова закружилась. Затылок ощутимо саднило, кажется, я умудрилась набить себе серьезную шишку. Фарлаг попытался снова коснуться моего плеча, чтобы поддержать, но я поспешно отстранилась. Сама не знаю почему.

— Я в порядке, — торопливо заверила я.

— Рад это слышать, но настоятельно рекомендую вам посетить лазарет. И вот вопрос, который мучает меня с каждой секундой все сильнее: как вас вообще сюда занесло? — Фарлаг обвел выгоревший коридор выразительным взглядом.

— Гуляла и забрела, — по привычке соврала я, совсем забыв, что вообще-то хотела воспользоваться его помощью. — А что вы здесь делаете?

— Вас ищу. Вот, — он достал из кармана плаща сумочку, которую я забыла в его спальне, — нашел у себя. Полагаю, это ваше.

— Да, спасибо, — я сжала в руках мягкую ткань, ощущая сквозь нее мамин портрет.

— Если вы налюбовались этим печальным местом, я провожу вас обратно в замок.

— Я и сама могу дойти, — опять не к месту заверила я, чем вызвала очередную усмешку.

— Я не сомневаюсь. Но я хочу убедиться, что вы туда пошли, а не отправились искать новые приключения.

Мне нечего было возразить на это.

Когда мы вышли на улицу, оказалось, что уходящее за горизонт солнце еще подсвечивает небо, заметно стемнело только в долине. Мы двинулись в сторону замка, но оба, не сговариваясь, шли довольно медленно. И если свой черепаший шаг я могла объяснить иногда возникающим головокружением, то почему не торопился Фарлаг, я не имела ни малейшего понятия. Светящийся шар парил над нами, освещая наш путь.

Я по привычке обхватила себя за плечи, Фарлаг это заметил.

— Замерзла?

— Нет, все в порядке, — тут же отмахнулась я, мысленно отметив, что время от времени он переходит со мной на «ты». Я не знала, является ли это его обычной манерой общения или только я заслужила такое своим происхождением.

После его замечания я поняла, что на самом деле ужасно замерзла. Настолько сильно, что уже почти не ощущала этого. Я постаралась незаметно набросить на себя согревающее заклятие, но судя по тому, как он тихо хмыкнул и покосился на меня, он все-таки заметил.

— Я хочу извиниться перед вами, — неожиданно сказал Фарлаг.

Настолько неожиданно, что я даже запнулась и остановилась на пару секунд, удивленно глядя на него.

— За что?

— За некрасивую сцену этим утром. Моя жена время от времени любит делать вид, будто ей не все равно.

Я не знала, что сказать на это. В моей голове появилось сразу столько вопросов и каждый хотелось ему задать, но я сомневалась в их уместности.

— Мне кажется, женщине всегда не все равно, с кем завтракает ее муж. И почему, — осторожно заметила я.

— Вам это только кажется, — язвительно возразил он. — Она живет в моем столичном доме на мои деньги с другим мужчиной. Мне кажется, за это я заслужил право завтракать с кем захочу без объяснения причин.

Его признание заставило меня запнуться и остановиться во второй раз. Даже не знаю, что меня шокировало больше: то, что он мне это сказал, или то, как он это сказал. Спокойно, как-то буднично. Как будто это было нормальной практикой между супругами.

— Почему вы это позволяете?

Он пожал плечами, его шаг не сбился ни на секунду.

— У нее хватает ума и такта не афишировать это, поэтому я имею возможность делать вид, что ничего не знаю.

— Но… почему?

— А что по-вашему я должен сделать? — он снова посмотрел на меня с лукавой улыбкой, но мне показалось, что на этот раз за ней скрывается тоска. — Развестись? А какой в этом смысл? Для человека вроде меня это означает только лишнюю шумиху и внимание светской прессы, а я не хочу ни того, ни другого. И потом… Наши отношения разладились уже давно и по моей вине.

— Из-за проклятия? — уточнила я, не сумев сдержать любопытство, хотя здравый смысл подсказывал мне, что не стоит лезть к нему с этими расспросами.

— Можно и так сказать. Она не простила мне того, что я сдался. Пока я искал способы его снять, она меня горячо поддерживала. Даже пыталась помогать, хотя в этой сфере магии не сильна. И три года назад, когда я занял пост ректора, она жила здесь со мной. А потом я сказал, что больше не хочу искать выход. Еще пару месяцев она пыталась меня переубедить, а когда не вышло, сказала, что не хочет на все это смотреть.

— На приступы?

— На то, как я умираю.

Его слова упали между нами чем-то тяжелым, гнетущим. Я поняла, что даже заклятие больше не согревает меня. И снова больше шокировал не столько сам факт признания, сколько спокойный, будничный тон, которым оно было произнесено.

— Тогда мы считали, что все к этому идет, — пояснил Фарлаг с улыбкой. — Теперь я понимаю, что проклятие меня не убьет. Только будет мучить.

Несмотря на то, что шли мы медленно, я чувствовала, что с каждой секундой сердце бьется все быстрее и быстрее, дыхание становится неровным, тяжелым. Его внезапная откровенность шокировала и сбивала с толку. И вместе с тем создавала между нами незримую, пока почти неосязаемую связь.

— Почему вы мне все это рассказали? — все-таки спросила я.

Он внезапно остановился и повернулся ко мне. Мне пришлось сделать то же самое. Мы уже вышли из лесной части парка и оказались на краю зацветающего сада.

— Потому что хочу откровенность за откровенность. Что на самом деле вы делали в сгоревшем доме профессора Блэка? И почему вчера на балу вы были в платье, которое он купил для своей погибшей дочери?

Какая-то часть меня все еще желала отделаться от расспросов маленькой ложью и упрямым «непониманием», но я заставила эту часть замолчать. Я ведь и сама хотела просить его о помощи, так почему же я так боюсь быть с ним откровенна?

— Вы знаете, как звали дочь профессора Блэка?

— Кажется, Делла. Она как-то связана с вами?

— Возможно, это моя мать.

На его лице отразилось непонимание, смешанное с недоверием. Он снова смотрел на меня, слегка прищурившись.

— Вы хотите сказать, что она родила вас до того, как погибла?

— Я хочу сказать, что она не погибла. То есть… теперь уже да, но не тогда.

Я открыла сумочку, которую он мне вернул, достала портрет и протянула ему.

— Вот, это моя мать. Незадолго до пожара, как я понимаю. Вы знаете, как выглядела Делла Блэк?

Фарлаг покачал головой.

— Нет, я поступил в Лекс уже после пожара, а у ее отца сохранилось всего несколько портретов, где она еще ребенок. Так вы здесь, чтобы…

— Узнать правду о своей семье. До смерти мамы я, как оказалось, ничего о ней не знала. А потом человек, которого я считала своим отцом, сказал, что мама привезла меня из Лекса. Я решила, что она здесь училась, поэтому перевелась сюда.

— И залезли в мой кабинет, чтобы найти ее личное дело?

Я кивнула, настороженно глядя на него. Не знаю, чего я ждала. Может быть, что он разозлится или разочаруется, узнав правду. Или потеряет интерес. Но ничего из этого не произошло. Тогда я решилась признаться и в том, чего не сказала даже Алеку:

— И еще я хочу узнать, кто мой отец, почему моя мама никогда о нем не говорила и не связано ли все это как-то с ее внезапной гибелью.

Фарлаг какое-то время молча разглядывал мое лицо, и меня било мелкой дрожью то ли от его взгляда, то ли от холода, то ли от страха.

— Он был у вас всегда? — внезапно спросил Фарлаг, возвращая мне портрет.

— Нет. Я нашла его в коробке, которую мне принес господин Кобал.

— Что еще было в той коробке?

— Много разных мелочей, — я пожала плечами. — А что?

Он улыбнулся и чуть наклонился ко мне, заговорщицки понизив голос:

— Покажете? Заходите после ужина со всем, что у вас есть. Я бы пригласил вас на ужин, но не думаю, что компания Алисии будет уместна для этого разговора. Или приятна вам.

Я почувствовала странный скачок эмоций: в первый момент, когда он предложил прийти, испытала небывалый подъем, но упоминание Алисии — жены, по всей видимости, — тут же испортило мне настроение.

— Не уверена, что будет уместен мой визит к вам. Или приятен вашей жене.

— Меня не волнует, что вы думаете, — хмыкнул он. — Я ваш ректор. И я вас вызываю в свой кабинет. В девять. Не опаздывайте.

Я очень сомневалась, что он имеет право отдавать такие распоряжения, но почему-то мне не захотелось спорить.