От такого количества уделенного мне внимания голова шла кругом. За меня поднимались бокалы, мне желали разных благ, меня по очереди приглашали на танец разные кавалеры, а потом я при всех разворачивала подарки. К счастью, среди них не оказалось ничего слишком дорогого, что поставило бы меня в неловкое положение. Я и так была в ужасе от мысли, что мне придется потом что-то дарить каждому из гостей вечеринки. Но все, что происходило этим вечером, происходило умеренно и заставляло меня только радоваться и лишь немного смущаться. Как будто все эти люди действительно хотели сделать мне приятное, а потому поздравляли меня со всей возможной деликатностью. Я подозревала, что в этом заслуга Алека.

Однако через пару часов я устала и от внимания, и от праздника. Наверное, отец был прав, называя меня букой. Даже во всем великолепии этого вечера я умудрялась найти повод потосковать. И таким поводом стало отсутствие ректора. Конечно, мы поссорились и не общались, а пересказанная мне публикация о его разводе делала наше общение в неформальной обстановке крайне нежелательным, но это не мешало мне хотеть его видеть.

Едва внимание ко мне ослабло, я скользнула в ту самую нишу, в которой на первой вечеринке Алека столкнулась с Фарлагом. В этот раз полог тишины пришлось накладывать самой, поскольку сегодня ниша была пуста.

Я подошла к окну, которое тянулось во всю стену, и прижалась горячим лбом к холодному стеклу. Прикрыла глаза, вспоминая тот первый вечер. Свое смущение и напряжение, когда я заметила ректора. Наш разговор. Сравнила все это с тем, что чувствовала сейчас. А сейчас мне отчаянно хотелось, чтобы он оказался здесь. Чтобы мы поговорили еще раз и извинились друг перед другом. Я за то, что осудила его за одно только намерение, не разобравшись в мотивах. Он за то, что накричал на меня. Именно сейчас я поняла слова, сказанные мне Таней накануне перевода в Лекс. О том, что они с Норманом не всегда способны понять друг друга, но всегда хотят понять. Мне очень хотелось, чтобы мы с Фарлагом смогли понять друг друга и вернуться к тем отношениям, что были до визита Нормана.

— Мы тебя уже утомили? — раздался за спиной голос Алека.

Я непроизвольно вздрогнула и обернулась. Он подошел ко мне ближе, неловко улыбаясь, и встал рядом, глядя не на меня, а в окно. На улице почти сгустились сумерки, зажглись световые шары в саду. Снова начинался дождь: первые крупные капли уже упали на стекло и скатывались по нему вниз, как слезы. Такой дождливой весны я давно не видела. И там, где я выросла, и в Орте к апрелю чаще всего устанавливалась теплая и солнечная погода, дожди случались редко.

— Нет, что ты, — поспешно заверила я. — В этот раз вечеринка мне по-настоящему нравится. Просто мне потребовалась минутка тишины.

— Понимаю, — Алек кивнул и оглянулся на стоящее в углу кресло. В царившей в нише полутьме его было почти не видно. — Кажется, это любимое место ректора. Он всегда проводит здесь все время, когда вынужден присутствовать на моих официальных вечерах. По мне, так лучше бы он не приходил совсем, но он приверженец традиций.

— Но сегодня он не пришел, — не удержалась я от комментария, переводя взгляд на тонущее в сумерках соседнее крыло замка за окном.

— Это не официальная вечеринка Прайма, — пояснил Алек. — Это твоя вечеринка. А ты хотела, чтобы он пришел?

Я скорее почувствовала, чем увидела, как он повернул голову и посмотрел на меня. И поняла, что его вопрос гораздо глубже, чем казалось на первый взгляд. Алек спрашивал совсем не о моем желании видеть ректора этим вечером. И я не стала увиливать.

— Да, мне его очень не хватает.

Алек понимающе хмыкнул. Я подсознательно ждала какого-нибудь едкого комментария. Был бы на его месте Фарлаг, я бы его точно услышала. Но Алек только помолчал недолго, а потом вздохнул.

— Так в чем проблема, Тара? Ты ведь знаешь, где он живет. Мы тебя уже поздравили, все тебе подарили. Ты не обязана оставаться тут до тех пор, пока гости не разойдутся. Это твой праздник. Ты имеешь право быть с тем, с кем хотела бы быть.

От его слов у меня в груди разлилось незнакомое, щемящее, но очень теплое чувство. Благодарность и облегчение, смешанные с грустью. Теперь Алек знал, что я сделала свой выбор, и сделал свой. И я была рада, что он предпочел остаться моим другом, а не занять позицию обиженного отверженного влюбленного.

— Я не уверена, что он хочет меня видеть, — призналась я тихо. — Мы не очень хорошо расстались в последний раз, и с тех пор он избегает меня.

— А я вот уверен, что хочет, — огорошил меня Алек. — Потому что, вынужден признаться, весь этот праздник для тебя организовал он. Моими руками, но он вызвал меня вчера к себе, спросил, не хотим ли мы устроить вечеринку в честь твоего дня рождения. А я даже не знал, что у тебя день рождения, хотя ты и упоминала, что он скоро. Ну а дальше он уже все сказал, как делать и как организовать. И как оправдаться за позднее поздравление. Сказал, ты будешь очень рада. Мне даже показалось, что… Впрочем, неважно, что мне показалось. Теперь я вижу, что это не так.

Я молча смотрела в окно, чувствуя, как неровно бьется сердце и как тяжело становится дышать. Я вспомнила вечер, когда рассказывала Фарлагу о том, чего мне не хватает в жизни. Праздник в окружении шумной компании друзей входил в перечень. И он мне его подарил, оставшись при этом в тени.

И мое обучение тоже наверняка оплатил он. Кроме него, никто не мог даже знать о том, что оно оплачено не до конца. Этим он дарил мне мою вторую мечту: с дипломом Лекса я могла претендовать на любую престижную и хорошо оплачиваемую позицию.

— Кстати, ты слышала, что он развелся?

Я кивнула. Во мне бушевало столько эмоций, что я совсем не могла говорить.

— Саре, оказывается, сестра еще два дня назад писала и по секрету это рассказала. Только та мочала, пока это в прессе не появилось. Судя по всему, он еще в начале апреля на развод подал. И это был рекордно быстрый развод. Конечно, совершенно для него невыгодный. Так что бывшая госпожа Фарлаг теперь очень богатая женщина, зато он совершенно свободный мужчина.

Я прикрыла глаза и потерла ладонью лоб, пытаясь привести в порядок мысли. Фарлаг первый раз поцеловал меня четвертого апреля, мне хорошо запомнился тот день… Еще бы он мне не запомнился! Значит, примерно тогда же он начал разводиться. Зачем, если он все равно не собирался жениться на мне? Только потому, что для меня его брак имел значение?

— Только не забывай, что он проклят, Тара, — осторожно добавил Алек. — И едва ли проживет долго. Если ты влюбишься в него по-настоящему, это разобьет тебе сердце. Но если ты уже влюблена, то не трать ваше время зря. Потом будешь жалеть, но уже ничего не сможешь сделать. Неважно, что он там сказал. Суди о его отношении к тебе по поступкам.

Я открыла глаза и наконец снова повернулась к Алеку, улыбнулась. Может быть, королевская кровь все-таки действительно была какой-то другой или Алеку Прайму просто очень повезло с родителями, которые воспитали его таким. А может быть, он вырос таким сам. Наверное, если бы я не влюбилась в Фарлага, я бы определенно со временем влюбилась в него.

Я поцеловала его в щеку.

— Спасибо.

Это единственное, что я смогла выдавить из себя. Он улыбнулся мне своей красивой, открытой улыбкой и кивнул.

— Удачи. Я скажу девчонкам, что тебе было пора идти.

К счастью, по дороге к выходу из Синего зала меня никто не перехватил, и всего несколько секунд спустя я уже оказалась в пустом, как всегда плохо освещенном коридоре. Я так спешила поскорее добраться до комнат ректора, что не сразу заметила другие шаги, преследовавшие меня почти от дверей бального зала. Обратила внимание на них только тогда, когда половина коридора осталась позади. Я замерла, прислушиваясь, но мой преследователь тоже остановился. Резко обернувшись, я увидела мужскую фигуру, прятавшуюся в тени у стены.

— Кто там? — я старалась, чтобы мой голос прозвучал грозно, но он предательски дрогнул, выдавая мой страх. — Что вам нужно?

Тень шевельнулась, мужчина приблизился к границе света, падавшего от ближайшего к нему шара.

— Дорн? — удивилась я, когда наконец узнала того, кто меня преследовал. — Чего ты хочешь?

— Я смотрю, ты круто поднялась, Роук, — едким тоном заметил тот, делая еще один шаг ко мне.

Я попятилась назад, не позволяя ему приблизиться. На расстоянии меньше вытянутой руки трудно поставить щит в случае необходимости. А мне почему-то казалось, что такая необходимость может возникнуть. От Дорна веяло угрозой.

— Боишься меня? Правильно делаешь. Ректор ведь не всегда будет у тебя под рукой, чтобы защитить.

— Почему ты не можешь просто оставить меня в покое? Я тебя не трогаю, и ты меня не трогай. И тогда все будут счастливы.

— О, это вряд ли, — он покачал головой и снова шагнул ко мне. — Ты мне еще должна ответить за унижение, через которое мне пришлось пройти по твоей милости.

— Ты сам на него напросился, — напомнила я, продолжая отступать назад и выставляя вперед руку. Магический поток начал фокусироваться. — Сделаешь еще шаг и пожалеешь об этом, — предупредила я. — Ты уже знаешь, что мне за это ничего не будет.

— О, да, и с любовником твоим я еще тоже посчитаюсь, будь он хоть трижды ректор и четырежды Фарлаг. Кстати, — Дорн больше не приближался, а просто наклонился ко мне, — а ты уверена, что здесь все еще есть кому тебя прикрывать?

Мне хотелось верить, что он блефует, но в его гадкой ухмылке было столько предвкушения, что не получалось. Возможно, слова Дорна просто попали на плодородную почву моих страхов, но сердце неожиданно екнуло в груди. Ощущение, что вот-вот произойдет что-то очень плохое — если уже не произошло — затопило меня удушливой волной. Мозг отказывался принять тот факт, что Дорн реально может чем-то угрожать Фарлагу, но ноги уже понесли меня прочь. За спиной я слышала неестественный смех Дорна и его подначивания:

— Беги-беги, фермерша. Может быть, еще успеешь.

Я так и бежала до самого кабинета ректора, едва не умерев от остановки сердца под конец неприлично длинной лестницы. Дверь оказалась заперта, и я запоздало сообразила, что вечер пятницы — не то время, когда ректора стоит искать в кабинете. К счастью, я уже достаточно хорошо знала, где находится дверь, ведущая прямиком в большую гостиную.

На мой истеричный стук в дверь никто не ответил, зато сама дверь послушно открылась, стоило только повернуть ручку. Похоже, Фарлаг так и не убрал разрешение для меня на свободное передвижение по его комнатам.

Гостиная была пуста. В камине, как обычно, весело горел огонь, все светящиеся шары были зажжены, но самого Фарлага здесь не было. Мое внимание привлекла только открытая бутылка вина, стоящая на столике рядом с диваном. Было видно, что она уже наполовину пуста.

У меня похолодели руки, словно я снова стояла на пороге гостиной профессора Блэка. Тогда я сначала увидела его, а потом заметила бутылку. Сейчас же вид бутылки уже вызывал у меня приступ тошноты, а ноги приросли к полу.

— Только не это, — выдохнула я, непроизвольно мотая головой. — Все, что угодно, но только не это.

Оторвав взгляд от бутылки, я перевела его на лист бумаги, валяющийся рядом со столом, словно порыв ветра скинул его на пол. Плохо соображая, я подошла ближе и подняла его.

Это было письмо.

«Дорогой Найт! Я был очень огорчен, получив твое послание, но, конечно, мы найдем тебе замену на посту ректора Лекса. Я только умоляю тебя: не делай глупостей! Открой мне портал в Лекс, я навещу тебя, и мы поговорим. Или приходи сам, я всегда готов выделить для тебя время. К тому же я ничего не понял ни про завещание, ни про девушку. Если хочешь, приходи сразу с ней, заодно нас познакомишь. Не знаю, кто она, но если она важна для тебя, она мне уже нравится. Пожалуйста, не надо поспешных решений! Особенно непоправимых. Я знаю, что тебе тяжело, но хотя бы найди в себе силы попрощаться со своей семьей лично. Люблю тебя. Папа».

Я сжала пальцы, сминая бумагу, чувствуя жжение в груди и в то же время — резкую боль в глазах, совершенно мне незнакомую.

В этот момент в спальне послышался какой-то шум. Он словно сбросил с меня оцепенение, и я рванула с места, впервые вслух зовя Фарлага по имени.