– И все-таки у меня не сходится, – заявил Найт через какое-то время.

Мы сидели в его личном кабинете, который он использовал больше как библиотеку. Однако стандартный набор мебели – большой письменный стол и рабочее кресло – здесь имелись. Фарлаг уступил кресло мне, а для себя принес стул из гостиной. Довольно большой и до нашего прихода абсолютно пустой стол сейчас был завален книгами, древними свитками, папками с записями и важными копиями, которые Фарлаг собирал целый год.

Я встрепенулась и с интересом уставилась на него.

– Что именно?

– Если кто-то охотится за рецептом, части которого хранились у Блэка и Деллы, то почему их убили, не завладев этими частями? Это не логично. Как не логично убивать тебя, не добравшись до рецепта. Я уж не говорю о том, что если Аманда и Делла спасались от таинственного заказчика, почему Блэк никогда не чувствовал угрозу с его стороны и не бежал? Почему Делла взяла ребенка? Взрослой женщине гораздо логичнее взять его, чем вчерашней девчонке, едва достигшей совершеннолетия. И какова роль Лессандр во всем этом?

– Рогатый демон, – тихо выругалась я, откидываясь на спинку кресла и заодно пытаясь сменить позу. Ноги, которые я подобрала под себя, давно затекли и теперь их неприятно покалывало. – А не могли ли Аманда и Делла бежать по какой-то причине от профессора Блэка? Ведь получается, что они всю жизнь скрывались именно от него…

– Я не представляю, зачем им от него бежать.

Фарлаг встал и прошелся по кабинету, разминая поясницу и шею. Он выглядел уставшим, что заставило меня испытать приступ угрызений совести: он и так часто нехорошо себя чувствовал, а еще чаще – чувствовал себя совсем плохо, а теперь и я не давала ему спать. Я украдкой посмотрела на часы: шел третий час ночи. И когда время успело улететь?

– Блэк был добряком. У меня в голове не укладывается даже то, что он мог держать кого-то у себя в подвале на цепи. И он всегда говорил о дочери с любовью, а о жене – с обожанием. Мне кажется, он и рассудок начал терять только потому, что сильно тосковал по ним. Такое… Такое не бывает притворством, понимаешь?

Он выжидающе посмотрел на меня, останавливаясь посреди кабинета и как всегда пряча руки в карманы брюк. Только сейчас на нем были мягкие домашние брюки и тонкий свитер вместо рубашки. В этой одежде да к тому же босиком он выглядел так непривычно, что я постоянно сбивалась с мысли, когда смотрела на него. Мое воображение никогда не смогло бы представить ректора Лекса Найта Фарлага таким… домашним. В глубине души я была уверена, что он спит в костюме и рубашке не только во время приступов, а всегда.

– Тара?

Собственное имя выдернуло меня из фантазии, в которой мы с Фарлагом завтракали в маленьком семейном коттедже, и он выглядел так же по-домашнему уютно. Откуда взялась такая фантазия, я не представляла, но мне в ней было хорошо.

– Да, я понимаю, – заверила я его, потирая лоб. А потом вдруг кое-что вспомнила. – Ты ведь говорил, что когда ты здесь учился, Блэк был другим. Не знаешь, когда ему стало хуже?

Фарлаг покачал головой.

– Точно не знаю. Я отучился и покинул Лекс. Практиковался, экспериментировал, готовился стать Мастером. Я вернулся в Лекс только через шесть лет в качестве преподавателя, и Блэк уже был другим. В эти шесть лет мы лишь иногда обменивались письмами, а по ним трудно было что-то понять. Это имеет значение?

– Просто он искал их, – напомнила я. – И Аманду, и Деллу. Значит, подозревал, что они живы. Но через восемь лет после пожара прекратил. То есть через два года после того, как ты закончил учиться. Просто интересно, что же тогда произошло? Он потерял надежду?

– Может быть, – согласился Фарлаг. – Это объяснило бы, почему сначала он был в порядке, а потом сильно сдал…

Он вдруг нахмурился и замолчал. О чем-то усиленно размышляя, подошел к окну и уставился на ночную черноту за ним.

Я пару раз окликнула его, но Фарлаг не отреагировал, поэтому я встала с кресла и подошла к нему, тронула за плечо. Он вздрогнул, как будто очнулся, и повернулся ко мне.

– Возможно, я снова проецирую свою ситуацию на факты, но мне подумалось: а что, если он не сходил с ума? Что если это было проклятие? Люди часто не осознают, что прокляты. Иногда в жизни просто что-то идет не так. Например, человек постепенно теряет рассудок. Проклятие подтачивает его изнутри, каждый день отбирая по чуть-чуть. И порой только близкие люди могут заподозрить неладное, если изменения начались резко. Но у Блэка не было близких. И этого никто не заметил.

– Но он же всегда был в Лексе, окружен кучей людей, – возразила я, присаживаясь на подоконник и плотнее запахивая халат. – Как же эффект вируса?

– Эффект вируса возникает только тогда, когда проклятие накладывается напрямую. Я ведь тоже особо не прячусь, но еще ни один человек, контактировавший со мной, не подцепил мое проклятие. Иначе бы я давно заперся в одном из своих домов и сидел там.

– То есть Блэк мог быть проклят, как и ты? Через снадобье?

– Не обязательно, – он качнул головой. – Это мог быть обычный проклятый артефакт.

– Да, в нашей истории фигурируют оба этих способа, – проворчала я. – Но кто мог его проклясть? И зачем? Почему через восемь лет?

Фарлаг снова какое-то время молчал и как будто что-то высматривал за окном, хотя я понимала, что он даже самого окна не видит.

– Потому что он нашел ту, которую искал, – в конце концов произнес он. Это прозвучало скорее как вопрос, нежели как утверждение. – Свою жену. Только она не хотела, чтобы он ее нашел. И она избавилась от его преследования легко, непринужденно и жестоко. Возможно, с помощью Лессандр, но она могла быть и достаточно хороша, чтобы создать снадобье, несущее в себе проклятие.

– Но почему?

Его версия не укладывалась у меня в голове. Я привыкла думать об Аманде Блэк как о еще одной жертве этой истории, а не как о злодейке.

– Почему она так сделала или почему я думаю, что это была она? – с кривой усмешкой уточнил Фарлаг.

– И то, и другое, конечно!

– Ее мотивов я пока не могу предположить. То есть… Она явно скрывалась, но почему и от кого – вот этого я не представляю. Но подозреваю, что все дело в ней. Не было никакого таинственного заказчика, как не было больной или проклятой племянницы. Аманда Блэк создавала какое-то снадобье для себя. И думаю я так именно потому, что Делла забрала тебя. Делла, а не Аманда. Делла бежала не вместе с матерью, а от матери и забрала тебя с собой.

Он снова посмотрел на меня, и у меня от его взгляда холодок побежал по коже, а в груди появилось тревожное чувство.

– Но почему она меня забрала? – губы отчего-то немели, когда я задала этот вопрос.

– Может быть, из-за того, что Аманда сделала с твоей настоящей матерью, – пробормотал он, пряча глаза.

Он вернулся к столу и снова сел в кресло, принялся перебирать книги, до которых у нас пока не дошли руки.

– В смысле, с Лилией Тор? – уточнила я.

– Угу, – невнятно отозвался Фарлаг, наконец останавливаясь на одной из книг. И принялся ее сосредоточенно листать.

Я тоже вернулась на свое место, прожигая его вопросительным взглядом. Он явно догадывался о большем, нежели говорил мне. И я не понимала почему.

– Ты думаешь, Лилия могла погибнуть не во время пожара, а из-за эксперимента? И пожар устроили, чтобы это скрыть?

Он бросил на меня быстрый взгляд, но тут же снова уткнулся в книгу, продолжая что-то в ней искать.

– Я думаю, твою настоящую мать погубила Аманда Блэк, – уклончиво ответил он. – А Делла была с этим не согласна, но ничего не смогла сделать. Кроме как сбежать с тобой.

Я медленно кивнула, пока еще обдумывая это предположение. Такая версия отвечала на вопрос, однажды заданный Сарой: почему Делла взяла с собой только портрет отца? Если она бежала от матери, то это было логично. Кажется, что-то начинало проясняться, и от этого я воспрянула духом.

Правда, ненадолго.

– Все равно непонятно, почему Лессандр пыталась меня убить. Кто убил маму и профессора Блэка? И зачем? Почему сейчас? Кто проклял тебя? Ведь не может все это делать Аманда Блэк! Ей тогда было не меньше сорока, а сейчас должно быть за шестьдесят. И зачем ей убивать собственную дочь после стольких лет? Или Деллу и профессора Блэка убила Лессандр? Тоже непонятно, зачем ей это вдруг понадобилось.

– Возможно, все это происходит из-за содержимого твоей шкатулки.

Фарлаг наконец раскрыл книгу на нужной ему странице и снова поднял на меня взгляд.

– Пожалуй, теперь я верю, что там слезы русалки.

Я удивилась и подалась вперед, пытаясь через стол заглянуть в книгу. Фарлаг сжалился надо мной, сам повернул ее так, чтобы я смогла прочитать текст, и протянул мне.

– Я думаю, что все это из-за этого снадобья. И кому-то очень нужно приготовить еще одну порцию.

– Снадобье истинной молодости? – удивилась я, бегая глазами по строчкам.

В книге упоминалось, что рецепт этого снадобья давно утерян, но по легенде только оно было способно сохранять настоящую молодость тела, а не только моложавый внешний вид. Оно было не способно обратить старение, то есть не возвращало молодость, но могло остановить процесс на том этапе, на котором начинался прием снадобья.

Если Аманде Блэк удалось восстановить рецепт и сварить это снадобье, то она могла остановить свое старение в сорок лет. А если она варила его не из слез русалки, а из крови, то у нее мог образоваться запас, которого хватило бы на несколько лет. Но она понимала, что рано или поздно он кончился бы. Возможно, попыталась призвать еще одну русалку, но ей это уже не удалось. Тогда ей и потребовался талант молодого Мастера, уже заменившего один утерянный ингредиент.

– Твоя бывшая жена должна знать, где Аманда Блэк, – поняла я.

– Причем здесь моя бывшая жена? – он нахмурился, но в этот раз хотя бы не разозлился, как раньше.

– А ты до сих пор веришь в темного тестя? – я не смогла сдержать язвительный тон. – Аманда подослала к тебе Алисию, чтобы потом подсунуть проклятое вино. И твоими руками создать замену русалочьим слезам. Вероятно, сама она с этой задачей просто не смогла справиться.

Я тут же пожалела о сказанном: Фарлаг так помрачнел, что мне стало больно за него. Одно дело знать, что в какой-то момент любовь прошла, возможно, отчасти по твоей вине. И совсем другое вдруг осознать, что тебя с самого начала использовали и никакой любви не было и в помине. Видимо, до этого момента он не задумывался о роли Алисии в истории с проклятием.

– Найт, прости. Мне очень жаль…

Он тряхнул головой и резким движением захлопнул книгу.

– Пойдем спать? – нарочито бодро предложил он, избегая встречаться со мной взглядом. – Я с ног валюсь. И хотя завтра выходной, мне, судя по всему, придется отправиться в Легион. А потом с Мором к бывшей жене, что само по себе неприятно. Поэтому давай спать.

– Конечно, – не стала спорить я, понимая, что ему нужен сейчас не столько отдых, сколько время наедине с собой, чтобы смириться с новым пониманием своего первого брака.

Мне тоже было о чем подумать. Прежде всего о той недосказанности, которая мне почудилась сегодня в нашем разговоре.

Однако ни о чем подумать я не успела, поскольку уснула, едва оказавшись в постели.