После ужина мне пришлось отвлечься от наших гостей, чтобы помочь маме с некоторыми хозяйственными делами. Когда мы закончили, она отправилась искать отца, а я – Некроса. Я была уверена, что он ушел в свою комнату, но там оказалось пусто. На всякий случай заглянув и в свою комнату (быть может, он решил подождать меня там?), но никого не обнаружив, я снова спустилась на первый этаж, в главную гостиную, где мы сидели поначалу. Однако там уже погасили люстры, горели лишь маленькие лампы на стенах, а горничные убирали посуду из-под чая и крепких напитков. Чтобы не отвлекать их от работы, я прошла гостиную насквозь, вышла через другую дверь, намереваясь заглянуть в пару общих комнат, но замерла на месте, услышав приглушенные голоса, тихий смех и звук… поцелуев.

– Признайся, ты увязалась за Нергардом сюда ради того, чтобы снова встретиться со мной, – игриво предлагал голос Корда.

– Ты слишком высокого мнения о себе, Охотник, – усмехалась в ответ Соланж. – Он мой опекун и господин, куда он – туда и я. Ты здесь вообще ни при чем.

– Могла бы соврать, чтобы сделать мне приятно.

– Я знаю более действенные способы сделать мужчине приятно…

За этим послышались шорохи, звуки новых поцелуев, учащенное дыхание и приглушенный стон.

– Ладно, – отозвался Корд. – Засчитано.

Соланж в ответ тихонько рассмеялась, а я не знала, куда деваться. Передо мной был темный коридор, направо – вход в одну из комнат, куда я хотела заглянуть. Я не могла понять, откуда доносятся звуки: то ли парочка притаилась прямо где-то в темноте коридора, то ли в ближней ко мне комнате. В любом случае, мне совершенно не хотелось мешать им своим появлением. Получалось, что лучшим вариантом было вернуться назад – так вернее, пусть в глазах горничных это и будет выглядеть странно.

Однако внезапно возня и поцелуи стихли, даже дыхание перестало быть слышно. Голос Корда напряженно поинтересовался:

– Что?

– По-моему, кто-то идет, – отозвалась Соланж. – Мне кажется, стоит найти местечко поукромнее.

– К тебе или ко мне? – насмешливо поинтересовался Корд.

Раздался звук то ли шлепка, то ли невыразительной пощечины.

– Обойдемся без крайностей, – недовольно заявила Соланж. – Наверняка ты знаешь в этом замке и другие места, где нас никто не увидит.

– Просто ради интереса: ты стесняешься проявлять свои чувства или прячешь их конкретно от Нергарда? Неужели на что-то еще надеешься?

– Ты хочешь сейчас поговорить об этом? – фыркнула Соланж. – Или все же продолжим то, что начали? После небольшой экскурсии по укромным уголкам?

Корд, очевидно, предпочел словам дело (что было вполне в его духе), и вскоре я услышала удаляющиеся шаги: парочка решила ретироваться другим путем к моему величайшему облегчению. Не хотелось никого ставить в неудобное положение.

Выждав еще с полминуты на одном месте, я пересекла коридор, напрочь забыв, зачем вообще в нем оказалась, и вернулась в холл, где неожиданно для самой себя столкнулась с шедом Говардом. Тот как раз скидывал с плеч пальто в руки встречавшего его лакея.

– Шед Говард? – Я не стала скрывать своего изумления. – Мы не ждали вас. Так поздно.

– Прошу прощения, но я лишь на минуту, – с улыбкой заверил меня нежданный гость. – Прошел слух, что вашего отца и Винса пытались арестовать, но вмешались… О, да, говорят, что вмешались сами Боги. Якобы посреди вашего двора появились Некрос и двое Стихийных Богов – и выгнали гвардейцев и жрецов. Это действительно так? Он действительно здесь?

Говард казался таким взбудораженным, едва не подпрыгивал на месте и все шарил взглядом по стенам, словно ждал, что Некрос материализуется в любой момент. Меня это немного насторожило: слишком уж несдержанно вел себя верховный жрец Ласки.

– Он действительно здесь, – признала я осторожно. – Но если вы хотели с ним увидеться, то сейчас не самый подходящий момент.

– Да? – огорчился Говард. – Жаль, я думал, может быть, вы представите меня ему. Было бы интересно посмотреть на живого Бога.

– Вы же понимаете, что он не бог? – на всякий случай уточнила я.

– Да, конечно. Просто… он все равно легенда.

Последнее объяснение прозвучало вполне убедительно, но меня все равно что-то подспудно тревожило. Поэтому, когда в холле появился Горинг и тихо сообщил мне, что лорд Нергард просил подать ему виски в чайную комнату, я в ответ велела подать для меня и шеда Говарда чай в библиотеку. Вероятно, я стала чересчур подозрительной на фоне всех событий, но сейчас мне казалось странным, что восточный жрец так рвется встретиться с Некросом. Хотя его и близко не было, когда я вернулась домой.

– Мне очень жаль, шед Говард, – как можно естественнее улыбнулась я, вернувшись к гостю, – но Некрос сейчас занят… с моим отцом, у них важный разговор, – добавила я первое, что пришло в голову. – Нам подадут чай в библиотеке, если вы изволите.

Он не стал отказываться, вероятно, надеясь, что Некрос все же освободится. Однако в библиотеке нас ждал сюрприз в виде Корда и Соланж, которые с таким вниманием рассматривали книжные полки, что я начала сомневаться, действительно ли их слышала каких-то пять минут назад в коридоре. У меня создалось впечатление, что они после этого отправились куда угодно, но не в библиотеку. Сейчас эти двое так отпрыгнули от книжных полок, словно мы застали их за чем-то куда более неприличным, нежели выбор чтения.

Мне пришлось представить их всех друг другу. Глаза шеда Говарда сразу вспыхнули, едва всплыло, что Соланж прибыла в Фолкнор вместе с Некросом и другими стражами.

– Скажите, а какой он? А вы знаете других Богов? Вы встречались с Лаской, например? Простите мне мое волнение, просто я ведь ее жрец… Я знаю, что с вами только двое Стихийных Богов, но, может быть, вы и с другими знакомы?

В этот момент шед Говард очень напоминал мою сестренку Полину, которая с таким же восторгом и нетерпением заваливала вопросами Некроса за ужином.

Соланж недобро прищурилась, окинув Говарда подозрительным взглядом. Похоже, ей, как и мне, его интерес показался не совсем здоровым.

– Да, вы знаете, я встречалась с Лаской, – холодно ответила она. – Убила ее у стен Нергардского замка, в который она заявилась, желая убить моего опекуна. Того, кого вы зовете Некросом.

Я непроизвольно поморщилась, вспоминая женщину, которую мы с Кордом помогли оглушить. Пятый страж эмоций, отбившийся от остальных, она рвалась в замок первой и пала первой. Богиня Говарда и Винса. Как-то нехорошо получилось. Даже понимая, что она никакая не богиня и сама нарвалась, я все равно испытала неловкость.

Шед Говард тоже сразу сник. Кажется, все это время он мечтал увидеться не столько с Некросом, сколько с Лаской. Мне следовало сразу догадаться.

– О, вот как… – пробормотал он, опуская взгляд. – Жаль.

– Да не переживайте вы так, – непривычно мягко произнес Корд. – Моя богиня тоже погибла, у меня на глазах, а я даже не понял, что произошло. Но ведь это не совсем так. Стражи – или боги, как мы привыкли их называть, – это воплощенная энергия. Она перерождается снова и снова, потому что энергия не может исчезнуть в никуда, как и появиться из ниоткуда. Где-то они по-прежнему есть и однажды вернутся для перерождения.

Я удивленно покосилась на дядю: вот уж не думала, что такие мысли сидят у него в голове. Соланж, судя по выражению лица, тоже была удивлена.

Говард лишь печально кивнул и вздохнул.

– Что ж, мне, пожалуй, пора, – заметил он. – Простите, шади Фолкнор, но вынужден отказаться от чая. А вы будьте осторожны. Совет и король бунт вашей семьи так не оставят. Рано или поздно за вами придут снова. И придут куда большим количеством. Странно, что до сих пор не пришли.

И озвучив это мрачное пророчество, он повернулся и стремительно вышел из библиотеки. Я растерянно посмотрела на Корда. Тот недовольно закатил глаза и шагнул вслед за Говардом.

– Я провожу вас, шед.

– Тоже пойду, пожалуй, – сообщила Соланж, бросив на меня быстрый взгляд, едва за Кордом закрылась дверь.

Мне и в голову не пришло ее останавливать: оставаться с ней наедине мне хотелось не больше, чем ей со мной. Не успела она скрыться за дверью, как в библиотеке появился лакей: принес поднос с чаем. Я кивнула на стол, давая понять, что чай все равно вполне может пригодиться, и села в кресло рядом со столом, шумно выдыхая.

Что-то во всей сцене казалось мне странным, царапало сознание, но никак не желало облекаться в законченную мысль. Я налила себе чашку чая, прокручивая в голове все разговоры, взгляды, жесты… И едва не поперхнулась, когда вдруг поняла.

В наш мир мог попасть не только Раж, но и Гатред. Гатред и Ласка, ненависть и любовь, две крайности одной сущности… Они такие же «близнецы», какими были Некрос и Вита, какими являются Варрет и Ферер. Гатреда не было с остальными у стен Нергардского замка. Мог ли он не знать, что Ласка погибла? Они же чувствуют смерть друг друга?

Но я тут же вспомнила слова Некроса о том, что в тот день почти одновременно погибло несколько стражей, одни ощущения могли замаскировать другие. Значит, Гатред все же мог не знать о ее смерти.

Почему вообще его не было тогда с остальными? Где он был? Почему оставил своего «близнеца» без поддержки? Все остальные действовали парами.

Может ли быть так, что Гатред давно вернулся в наш мир? Например, не когда я возвращалась домой, а когда я, наоборот, впервые попала в мир Некроса? Мог ли он занять тело молодого верховного жреца Ласки? Или когда там шед Говард, потомок младших жрецов, внезапно стал верховным? Не тогда ли?

Я вскочила с места, собираясь бежать не то к отцу, чтобы уточнить этот момент, не то к Некросу, чтобы обсудить свою догадку, но мне не удалось ни то, ни другое, потому что я внезапно уткнулась в грудь возникшего из ниоткуда Винса и оказалась в его объятиях.

* * *

– Я не слышала, как ты вошел, – заметила я, почему-то не торопясь отстраниться. Словно вообще забыла о том, что следовало бы.

– Верховные жрецы Некроса часто ходят неслышно, – улыбнулся Винс. – Мы как смерть: должны уметь подкрадываться незаметно.

У меня вырвался нервный смешок, и я наконец сделала шаг назад, восстанавливая между нами приличную дистанцию.

– Так себя шутка, – хмыкнула я, не зная, куда девать глаза.

После появления Некроса в компании Винса я стала чувствовать себя вдвое неуютнее.

– А вот искрометного чувства юмора от жрецов Некроса никто не ждет, – не растерялся Винс. И добавил уже серьезнее: – Я весь вечер искал возможность побыть с тобой наедине.

Я все-таки заставила себя заглянуть ему в глаза. Винс смущенно улыбался и смотрел на меня с такой грустью и нежностью, что сначала мне стало очень жаль его, а потом моментально воскресли подозрения, зародившиеся еще в кабинете отца, когда Некрос рассказывал о том, что кто-то из стражей мог проникнуть в наш мир. Все размышления о Говарде моментально были забыты.

– Зачем, Винс? – тихо поинтересовалась я в ответ, внимательно следя за его реакцией. – Почему ты до сих пор хочешь остаться со мной наедине? Я ведь изменила тебе, предпочла другого. Ты должен злиться. Ненавидеть нас обоих, презирать меня за предательство. Разве не так мужчины реагируют, когда их бросают?

Он опустил взгляд, склонил голову, словно пряча от меня помрачневшее лицо. Помолчал немного и признался:

– Я злился. В первый момент. Когда ты вернулась, я буквально воспарил, как будто у меня выросли крылья за спиной. Ты не представляешь, сколько я всего передумал и перечувствовал, пока мы не знали, что с тобой. Я снова и снова прокручивал в голове тот вечер и ночь, думал, смог бы я изменить что-то, останься я в тот раз в Фолкноре. Мы с твоими родителями почти не говорили о твоем исчезновении, но каждый постоянно задавался вопросом жива ли ты. Неопределенность одновременно дарила надежду и убивала. Каждую минуту, что я не был занят делами жреца, я молился обоим своим Богам, обещал им все, что угодно, лишь бы они вернули тебя. И вот ты вернулась…

Он замолчал, вздохнул и посмотрел на меня исподлобья, болезненно хмурясь. В его взгляде была такая тоска, что я не выдержала и отвернулась. Можно ли подделать такое? Сыграть?

– Ты вернулась – и все мои мечты и надежды на будущее мгновенно ожили. Ведь я еще не знал, что все переменилось. Я даже не обратил внимания на твою пробудившуюся Силу верховной. А потом ты сказала, что все кончено. Что ты полюбила другого и теперь не можешь выйти за меня замуж. Разозлился ли я? Не сразу, потому что долго не мог поверить собственным ушам. Поначалу я онемел, вообще перестал чувствовать что-либо. Злость пришла позднее, а вместе с ней и отчаяние. Это было по-настоящему жестоко: вновь обрести тебя и тут же потерять.

– Винс… – попыталась вклиниться я в поток его признаний. Я уже пожалела, что вообще спросила.

– Нет, дай я закончу, раз уж начал, – попросил он, вскидывая руку и жестом останавливая меня. – Я злился и ненавидел того, кто отнял тебя у меня, я пытался разозлиться и на тебя, но… не мог, понимаешь? Потому что я все равно люблю тебя. Лора, я ведь не такой, как вы. Хоть и ношу мантию Некроса, по рождению я жрец Ласки. И Сила, которая живет во мне, это не Сила Смерти, а Сила Любви. Я иначе воспринимаю мир и все в нем происходящее, нежели вы. Ненависть и злость в целом даются мне труднее, особенно когда есть другие чувства.

Он снова замолчал, облизал пересохшие от волнения губы, с трудом сглотнул и продолжил:

– Чуть успокоившись, я подумал, что не готов так просто уступить тебя. Хорошо, кто-то другой оказался рядом, когда ты попала в сложную ситуацию, ты влюбилась в него, но ведь и меня ты тоже любила. Я видел это в твоих смущенных взглядах, слышал в твоем виноватом тоне, когда мы встречались. Если бы все твои чувства умерли, ты бы не переживала за мои. Но ты переживала, и я понял, что рано сжигать этот мост. Что я еще могу вернуть тебя. Ведь он остался где-то там, а я здесь… Так было, по крайней мере.

Винс неожиданно шагнул ко мне и снова обнял, притягивая к себе. Выражение глаз изменилось: в них вспыхнул огонь. Дыхание Винса участилось словно от сильного волнения, и он торопливо продолжил:

– Теперь он здесь, и я понимаю, что у меня почти не осталось шансов, но, Лора, разве ты не видишь? Он же тебе совершенно не подходит! Он другой, совсем другой. Неужели ты не чувствуешь эту губительную энергию, которую он с трудом удерживает внутри? Она иссушит тебя, погубит рано или поздно. А он будет жить, как жил века до тебя. Бессмертный и бесконечный, как сама смерть. С ним не будет ни тепла, ни домашнего уюта. Даже твой отец всю жизнь страдает от бремени Силы, доставшейся ему по наследству, а Сила Некроса в разы тяжелее, темнее и губительнее.

Он говорил с таким убеждением, с такой страстью, и внутри меня что-то дрогнуло. Едва ощутимое сомнение закралось в голову и холодком спустилось в сердце. Я вспомнила увядающие вокруг лорда Нергарда цветы, высушенную траву. Вспомнила собственные ощущения в пещере, когда пыталась приблизиться к только что вспомнившему себя Некросу. Мне тогда казалось, что я умру. Губительная Сила Смерти вырывалась из источника редко, лишь когда он терял контроль над собой, но сколько таких вспышек я переживу? Часто ли они будут происходить? Опасны ли они для моих сестер – еще совсем девочек? Особенно для маленькой Полины…

Вопросы множились в голове сами собой, вслед за ними множились страхи и опасения, обвивая сердце ледяными нитями. Я судорожно вздохнула, вновь не пытаясь освободиться от объятий бывшего жениха. И он, ободренный моей реакцией, обнял меня крепче, привлекая к себе еще ближе. Я уже чувствовала его дыхание на своем лице.

Вслед за этим во мне ожили другие воспоминания: наши разговоры с лордом Нергардом у камина, его искренние признания в том, что он никогда не любил, но ему хотелось бы, наши поездки и его умение наслаждаться красотой окружающего мира, подмечать самые разные ее оттенки. Мне вспомнилось, как он кружил меня в танце (всего дважды), как он целовал меня в тюремном подземелье – и как это изменило мир вокруг меня. От поцелуев Винса такого никогда не случалось, хотя мне и нравилось с ним целоваться.

Да, Винс был добрым, теплым, знакомым и родным, с ним было так спокойно и надежно, и я могла бы предсказать наперед всю нашу совместную жизнь. Он был хорошим парнем, и теперь я даже верила, что никакой страж в него не вселялся, а его реакции и поведение продиктованы природой его Силы и воспитанием моего отца.

Некрос был другим. Во всех смыслах. Он пришел из чужого мира, обладал чуждой нам природой и даже его собственное будущее сейчас было туманным из-за проклятия и противостояния стражей. Он мог погибнуть сам, а мог неосторожно погубить меня. Он был воплощенной Смертью, но он так же тянулся к жизни, любви и красоте, как и каждый из нас. Его прикосновения, объятия и поцелуи тоже дарили мне уверенность и покой, но, кроме этого, они меняли меня саму и мир вокруг меня. Они наполняли все смыслом. Некрос превращал мою жизнь из череды механических вдохов, выдохов и ударов сердца, из совокупности доставшихся мне по наследству обязанностей и обязательств во что-то очень важное, имеющее значение само по себе. Это ощущение, как и наши отношения, длилось так недолго в другом мире, всего каких-то два дня, но эти два дня значили больше, чем предыдущие двадцать лет моей жизни.

Да, он был другим, чужим, опасным… Но нас свели вместе совершенно невероятные случайности, приведя из разных миров в один, улучив момент в его потенциально бесконечной вечности и моей короткой смертной жизни, которая для существ его порядка лишь мгновение ока. Это ведь что-то значит? Разве можно отказаться от такого ради безопасности и комфорта привычных и понятных отношений?

– Отпусти меня, пожалуйста, – попросила я, когда Винс уже почти наклонился, чтобы поцеловать меня.

Он замер на секунду, глядя мне в глаза, читая в них ответ на свою страстную тираду. Прочитал – и его взгляд потух, руки разжались. Тяжело вздохнув, Винс снова сделал шаг назад.

А я непроизвольно вздрогнула, заметив краем глаза движение за окном. Словно огромная тень скользнула. Я повернула голову, но, конечно, не увидела ничего на темном фоне, лишь почувствовала уже знакомое присутствие Черного Демона. Ощущение моментально растворилось, исчезло вместе с ним самим.

«Опять подглядывал за мной в окно…» – успела подумать я.

– Я подозревал, что твой ответ будет таким, – грустно признал Винс. – Но я должен был попробовать, ты же понимаешь? Не злись на меня, Лора.

– Я не злюсь, – заверила я, снова поворачиваясь к нему. Мне даже удалось выдавить из себя улыбку. – И ты на меня зла не держи.

– На тебя – никогда, – заверил Винс, и в этом обещании мне почудилась весьма неприятная оговорка.

Значит, вся его злость достанется Некросу. Учитывая ситуацию, когда нам всем следовало держаться вместе, это грозило новыми проблемами. Но разве могла я его винить?

Винс скомканно попрощался и вышел из библиотеки, а я вдруг ощутила такие всепоглощающие усталость и бессилие, что была готова лечь спать прямо в библиотеке. Это было абсолютно неприемлемо, поэтому я поплелась к себе в комнату, уже не желая видеть сегодня кого-нибудь еще, будь то Некрос или родной отец. Мне хотелось просто забраться под одеяло и провалиться в черную бездну сна, но что-то подсказывало мне: тревожные мысли не дадут сделать это так уж быстро.

Однако все оказалось еще хуже. Едва закрыв за собой дверь личной гостиной, сейчас освещаемой лишь пламенем камина, я поняла, что в комнате кто-то есть. Кто-то поджидал меня, притаившись в темноте.