Кроу устало опустился в кресло у камина. Последние пару часов он провел в утомительной роли посредника между миром живых в лице миссис Грей и миром призрачных существ в лице ее дочери Стефани. После ему пришлось отвести живую Грей обратно в комнату, где ее временно поселила ректор Милдред. И вот наконец он снова остался один. Благословенная тишина, всегда царившая в его комнатах, сейчас была как никогда кстати.

Кроу не знал точно, почему чувствует себя таким разбитым. Не такой уж тяжелый и длинный был день. В его жизни бывало множество дней гораздо хуже, когда он так смертельно не уставал.

— Должно быть, старею, — пробормотал он едва слышно.

Потому что признаваться себе в том, что его измотали сами события, он не хотел. Все это время, с того момента, как он понял, что Стефани — призрак, он старался не думать об этом. Это было не так уж и сложно, пока та мельтешила перед его глазами и выглядела вполне живой. Только редкие оговорки и короткие мгновения, когда становилась заметна ее прозрачность, напоминали о случившемся. А потом случился длиннющий диалог с ее матерью. С ее убитой горем матерью. И осознание случившейся трагедии накатило на Кроу с неожиданной силой.

Ее больше нет. Невыносимой выскочки, заучки, старосты и просто жуткой зануды Стефани Грей больше нет. То, что он видел сегодня, лишь эхо, остаточный след, который вот-вот растворится в воздухе. И не останется ничего, кроме воспоминаний.

А ведь у него эти воспоминания есть… Ее испуганный голос, тяжелое дыхание и дрожащее тело, почти прижатое к нему в темноте и тесноте ниши. Ее теплая ладонь, лежащая в его руке. Решительный блеск в глазах. Настойчивый шепот: «Я вас здесь не брошу». Как она радовалась ему, как обнимала… Их странные разговоры на грани приличия после возвращения из того мира, вечерние посиделки после дополнительных занятий.

Зачем все это приключилось в Ночь Умертвий? Зачем ему эти воспоминания? К чему была вся та их борьба за выживание три месяца назад? Он рисковал собственной жизнью, чтобы найти ее и вывести из лабиринта. Она, в свою очередь, готова была погибнуть там вместе с ним. И что теперь? Какое-то невнятное происшествие, правду о котором он никогда не узнает, — и вот ее уже нет. Почему? Почему она? Почему сейчас? Ее ждало прекрасное будущее. Карьера в Ордене, научные открытия и свершения. Она могла со временем превзойти даже его в мастерстве изготовления и создания зелий.

Где-то в тишине, далеко, звучал страшный ответ на нависающие над ним вопросы, о котором не хотелось думать: из-за него. С ней все было бы в порядке, если бы она не пошла к нему во второй раз в тот вечер. Если бы он не ворчал по поводу грядущего Нового года во время их занятия, она бы вручила свой подарок сразу и пошла к себе. Сейчас бы дома готовилась к тихому семейному вечеру с мамой, а он сидел бы тут в умиротворяющий тишине своих всегда пустых комнат и спокойно читал книгу, ожидая конца каникул и ее возвращения. И пусть в последнем семестре ей уже не понадобилась бы стажировка с ним, все было бы хорошо. У нее все было бы хорошо.

А теперь вот… не будет. И ее не будет, уже никогда. Не просто в его жизни, а совсем. Он не уберег ее. Зачем он выжил в Ночь Умертвий? Ради трех коротких месяцев странной неравноправной дружбы?

— А что мы будем делать теперь? — ее голос раздался над его ухом так неожиданно, что Кроу непроизвольно вздрогнул.

— Опять вы, — недовольно проворчал он. — Без понятия! Лично я собирался поспать, а вы… Я не знаю.

Он огрызался и не смотрел на нее, потому что больше всего сейчас боялся, что не справится с собственными эмоциями и либо скажет что-то лишнее, либо сделает что-то лишнее. Расплачется, например. Нет, это маловероятно. Хотя…

Стефани тем временем села на неудобный диван и удивленно посмотрела на преподавателя.

— Как это «не знаю»? — не поняла она. — Что значит «собирался поспать»? Мы же еще… Еще не нашли меня.

— И у меня больше нет никаких мыслей по поводу того, где вас искать, — снова огрызнулся Кроу, все еще демонстративно глядя в камин, а не на нее. — Я не знаю, что еще мы можем сделать. У меня закончились идеи.

Стефани молча опустила голову, стараясь скрыть разочарование. Она не ожидала, что профессор сдастся так быстро. Так просто.

— Ну, ладно, — пробормотала она. — Тогда… может быть…

— Что вы там мямлите? — раздраженно переспросил Кроу.

— Сегодня ведь мой последний день, если верить той информации, что нам удалось собрать. Завтра к этому времени я уже развеюсь… А вы единственный, кто меня видит и слышит… Рядом с кем я еще существую. Мы могли бы с вами…

— Нет, не могли бы, — отрезал Кроу. — Я и так провел с вами весь день. Я устал. Вы забываете, что я пока еще жив. И как любому живому человеку, мне нужен отдых. Мне нужно поспать.

Стефани не верила своим ушам. Отдых? Сон? О чем он говорит, черт побери? У нее осталось несколько жалких часов, которые она может провести с ним. И после этого она уже больше никогда не побеспокоит его. Никого не побеспокоит, если уж на то пошло. Ему что, трудно побыть с ней эти несколько часов? Трудно поддержать ее? Он потом сможет спать сколько угодно.

— Я… простите… Я думала, — она замолчала, испугавшись, что голос может подвести. Не хватало только сейчас снова расплакаться перед ним. — Я не думала, что вы так устали, — все-таки скороговоркой произнесла она. — У меня не так много времени осталось…

Кроу с силой сомкнул веки, потому что в какой-то момент ему показалось, что слезы на глаза все-таки попытались навернуться. Она что, издевается? Зачем она все время напоминает ему?.. Неужели не видит, неужели не понимает?

— Я не привык так долго находиться в чьем-либо обществе, мисс Грей, — холодно отчеканил он. — Мне нужно хотя бы немного побыть одному. В тишине. Мне нужно… подумать. Обо всем.

— Ах, подумать, — Стефани разозлилась и вскочила на ноги. — Ну что ж, не буду вам мешать. Отдыхайте, спите, думайте. Жаль, что я уже не успею узнать, до чего вы додумаетесь!

Теперь настала очередь Кроу раздраженно вскочить на ноги.

— Что вы пристали ко мне?! — чуть ли не заорал он. — Я не виноват в том, что с вами произошло! Я не звал вас к себе! Меня не было в том коридоре, и я не мог вам помочь. Теперь я ничего не могу для вас сделать, так чего вы от меня хотите?!

Стефани так не ожидала его вспышки, что непроизвольно попятилась назад, не заметив, как прошла сквозь диван, на котором только что сидела.

— Хочу? — переспросила она. — От вас? Я ничего от вас не хочу, профессор. И ни в чем вас не виню. Просто мне страшно оставаться одной, я не хочу в какой-то момент просто исчезнуть так, что никто и не узнает. Неужели вам так трудно побыть со мной еще несколько часов? Просто чтобы я не была одна?

— Да, мне трудно, — вырвалось у Кроу. Он смотрел на нее с непонятной ей злостью и тяжело дышал, голос его вдруг охрип и оттого звучал пугающе. — Никому из вас даже в голову не приходит, что мне тоже может быть тяжело. Милдред, ваша мать, даже вы — вы все считаете, что для меня это не проблема, а просто внезапная внеклассная задачка. Подумаешь, студентка погибла прямо в школе от неизвестного феномена накануне Нового года! Было бы из-за чего расстраиваться!

Он замолчал и перевел дыхание. Внутренний голос требовал немедленно заткнуться и не развивать тему, но Кроу не желал его слушать. В конце концов, какая разница? Она уже все равно никому не расскажет. Поэтому он продолжил, но уже тише и спокойнее:

— Никто из вас не понимает — не хочет понять! — что я сейчас теряю ничуть не меньше, чем ваша мать. И мне трудно, да. Мне больно видеть, как вы становитесь прозрачнее с каждым часом. И безумно горько осознавать, что вас уже нет.

Стефани снова смотрела на него широко раскрытыми глазами и удивленно хлопала ресницами. Трудно сказать, что ее поразило больше: то, что Кроу настолько сожалеет о ее смерти, или то, что он ей все это сказал. Когда он замолчал и снова опустился в кресло, отвернувшись от нее, Стефани несвязно забормотала:

— Я на знала… Простите… Вы… Я просто не думала… Такие чувства… ко мне, то есть… из-за меня. Я… Простите меня…

Она повернулась к двери и мгновенно растворилась в воздухе. Кроу, смотревший в другую сторону, не сразу это заметил.

— Конечно, откуда у такого, как я, могут быть чувства? — проворчал он.

Не дождавшись ответа, обернулся, ища глазами Стефани, и только сейчас понял, что остался один. В тишине. Как и хотел. Только почему-то легче от этого не стало. Нисколечко.