«Нет ничего хуже, чем ждать и догонять», – любила говаривать Анна Кроули, еще когда ходила к нам в качестве подруги моей матери. Я никогда не понимала эту ее присказку. До тех пор, пока не превратилась в женщину, которая все время ждет мужчину из пекла войны.

В глубине души я злилась на Шелтера за то, что он не нашел способ прийти и рассказать обо всем лично. Даже понимая, что под арестом и пристальным надзором Магистра особо не разбежишься, все равно немного злилась, потому что слова Морана дали понять: он и не пытался.

Почти год назад он сказал мне, что брак и дети не для таких, как он. И за последние несколько месяцев я прочувствовала эти слова до последней буковки. Конечно, мы не были женаты, но как же было тяжело вынашивать нашего ребенка одной. Нет, конечно, к моим услугам были маги, доктора, кухарка, горничная и прекрасная Арра Холт, но так хотелось проснуться утром в объятиях Оллина. Так хотелось держать его за руку, когда становилось плохо или просто страшно. И еще больше хотелось слышать его спокойный голос, обещающий, что все будет хорошо. Последние пару недель я надеялась, что он будет рядом хотя бы на заключительной стадии, что он увидит нашу дочь, как только она родится, и мы вместе придумаем ей имя.

И вот теперь пришлось смириться с тем, что его не только не будет рядом, но мне придется тревожиться за него в несколько раз сильней, чем раньше. Ведь все замирали и бледнели, когда узнавали, что армия Шелтера отправлена в Красную Пустыню с отмщением. Никто не верил, что оттуда можно вернуться.

Беды редко ходят поодиночке. Не прошло и недели с короткого, но очень горького визита Морана, как я получила письмо от Анны Кроули. В прошлый раз ответа не было, а потому я не стала писать об изменениях, произошедших в моей жизни, в частности о том, что жду ребенка. Понимала, что никого в Оринграде эта новость не обрадует. И вот теперь госпожа Кроули писала, что мой отец тяжело болен.

«Болеет уже давно, но не хотел, чтобы ты знала. Пишу втайне от него. Я понимаю, что ты едва ли сможешь его навестить, учитывая твое положение в Варнае. Но если вдруг твой хозяин смилостивится, то постарайся приехать. Вероятно, попрощаться. Как бы там ни было, а он твой отец».

Прочитав письмо, я до боли закусила губу. Анна не уточняла, чем именно болен отец, но если я смогла вылечить Глена, от которого отказались даже маги, то и ему наверняка смогу помочь. Вот только Оринград далеко, а мне рожать через месяц. Никто не отпустит меня в такую поездку. Да я и сама не стану рисковать… Если только…

– Нет! Ни в коем случае! – едва ли не хором возмутились Нейб и Арра. Впервые я наблюдала такое единодушие у этих двоих.

Кажется, их самих это удивило, потому что они растерянно переглянулись, а Арра к тому же едва заметно смутилась.

– Но это ведь быстро, – возразила я. – У нас тут четыре мага. Один может открыть мне портал туда, другой на следующий день обратно. Мне хватило несколько часов, чтобы отшептать Оллина у проклятия. Какова бы ни была болезнь отца, я справлюсь с ней за то же время. Если мне откроют портал прямо в нашу шоколадницу, то никто даже не узнает, что я была в Оринграде.

– Мира, тебе сейчас нужны все силы для себя и ребенка, – возразила Арра. – Ты же сама рассказывала мне, что после лечения Оллина была измотана до потери сознания. Да и портал едва ли безопасен для беременной женщины.

– И мы точно не знаем, унялся ли тот, кто хотел тебя похитить, – добавил Нейб. – Имение охраняется солдатами и защищено магами, но кто знает, не следят ли за ним. Вдруг они узнают, что тебя тут нет, что ты в Оринграде? Там будет сложнее тебя защитить. Знаешь, что Шелтер со мной сделает, если с тобой что-то случится? Да он меня повесит, причем не за шею…

– Господин Нейб! – осадила его Арра, и он замолчал.

Я смотрела на них, чувствуя свое бессилие. Отчаяние накатывало волнами, жгло глаза слезами.

– Этой мой отец, понимаете? Это все, что осталось от моей семьи. Да, он не был особо добр ко мне, когда я росла. Но он умирает. А я могу ему помочь. Арра, неужели ты думаешь, что я смогу спокойно спать, зная об этом, думая об этом? Господин Нейб, вы же сами прекрасно понимаете, что за несколько часов никто не сможет узнать, что я в Оринграде, и напасть. Ну… пусть один маг пойдет со мной. Он будет свежим, полностью в силе и сможет открыть портал обратно при первом же намеке на угрозу. Пожалуйста…

Последнее слово прозвучало как-то совсем жалко, потому что я неожиданно расплакалась. Сейчас мне все труднее было держать себя в руках, я порой начинала плакать вообще без повода.

Арра и Нейб снова переглянулись. Теперь управляющий выглядел смущенным: похоже, ему было очень некомфортно в обществе плачущей женщины. Арра выглядела просто несчастной.

– Да чтоб вас всех, – проворчал Нейб и торопливо удалился, раздраженно стуча тростью по полу.

Вернулся четверть часа спустя, когда Арре уже удалось меня успокоить. За ним шли два мага.

– Значит так, правило первое: любой намек на постороннее присутствие в твоем родном доме – и ты возвращаешься сюда, ясно? Правило второе: любое недомогание – и ты сразу говоришь об этом магистру Рану. Он пойдет с тобой и сам займется здоровьем твоего отца, но твои здоровье и безопасность у него в приоритете. И вы в любом случае возвращаетесь не позже завтрашнего утра. Все ясно?

Я радостно закивала и заверила, что все выполню в точности и лишнего рисковать не стану. Нейб не выглядел убежденным, но магам все же кивнул. Один из них подробно расспросил меня о том, где находится наша шоколадница, а потом взял за руку и велел представлять себе это место.

– Можете закрыть глаза, так обычно проще сконцентрироваться, – предложил он.

С закрытыми глазами действительно оказалось проще. Я представила себе небольшой зал нашего кафе, несколько аккуратных столиков и стульев, занавески на окнах – я почему-то никак не могла вспомнить, какого они цвета – и прозрачные стекла витрин, за которыми стоят рядами конфеты… Как будто была там вчера.

– Идите, – велел маг, чуть сжав мою руку, вырывая из фантазий.

Я открыла глаза и увидела, что портал уже создан, через его круглое «окно» виднеется темный зал кафе. Магистр Ран шагнул вперед первым и оказался в Оринграде. Он обернулся, дожидаясь меня, готовый подхватить, если я начну падать из-за головокружения и дезориентации.

После секундного колебания я шагнула следом, в мгновение ока возвращаясь в отчий дом.

* * *

Здесь все изменилось. Куда-то пропали столы и стулья, а на окнах больше не висело никаких занавесок, они были заколочены досками снаружи. Покрытые слоем пыли витрины пустовали. Похоже, после того, как я закрыла шоколадницу в тот роковой для меня день, она больше так и не открыла посетителям свои двери.

Поперек горла встал ком, но я заставила себя проглотить его.

– Вы уверены, что ваш отец все еще здесь? – с сомнением в голосе уточнил Ран, оглядываясь по сторонам. – По-моему, тут давно никто не живет.

– Я… не знаю, – пробормотала я. – Ему больше негде быть, разве что…

Я осеклась, пытаясь вспомнить, что именно было написано в письме Анны. Не забрала ли она отца к себе? Да нет, вряд ли, не настолько они близки.

Словно в ответ на наши сомнения на лестнице раздались осторожные шаги. Ран моментально встал передо мной, вскидывая руки, готовясь то ли атаковать, то ли открыть обратный портал. Однако увидев спускающегося по лестнице человека, я положила руку ему на плечо и тихо шепнула:

– Спокойно, это свои.

– Мира? – удивленно уточнила Анна, выйдя в зал и увидев нас. – Я не ждала тебя так быстро! О, великий Тмар…

Последние слова она выдохнула едва слышно и зажала себе рот рукой, широко раскрытыми глазами глядя на мой живот, который, конечно, уже не скрывали никакие свободные платья. Я только пожала плечами и улыбнулась.

– Я очень рада вас видеть, – сказала искренне. – Надеюсь, у вас все хорошо.

– Потихонечку… – отозвалась она, глядя на меня с неприкрытым сочувствием.

Думаю, она всякое успела передумать, а у меня не было ни времени, ни желания объяснять, как все сложилось на самом деле, поэтому я просто спросила:

– Где он?

– Наверху, в своей комнате.

– Насколько все плохо?

Анна вздохнула и развела руками.

– Он все это время пил по-черному, Мира. Я даже толком не знаю, что с ним.

– Сейчас мы это выясним, – пообещал Ран.

Мы вместе поднялись по темной лестнице. Во всей нашей квартирке горела всего одна лампа – в комнате отца, да и та очень тускло, но сейчас это было кстати: не так заметно плачевное состояние комнаты, грязь, разруха и запустение. Отец лежал на своей кровати, на спине, и сначала я подумала, что он спит, но потом услышала тяжелое дыхание, приглушенный стон, тихий сухой кашель и едва слышное ругательство.

Ран шагнул к кровати, брезгливо поморщившись. Садиться не стал, чуть наклонился и выставил вперед руку. Какое-то время водил ею над отцом, а потом снова выпрямился и покачал головой.

– Да уж, с ним просто все сразу. Организм почти разрушен: сердце, печень, легкие, желудок… да все в отвратительном состоянии. Но хотя бы никаких инфекций. Не то чтобы совсем ничего нельзя сделать, но до утра мне тут не управиться. Да и столько работы, что я потом ни за что портал не открою…

Я хотела сказать, что тогда попробую сама, но тут отец зашевелился и попытался сесть.

– Кто… Кто здесь? – то ли испуганно, то ли недовольно спросил он. – Анна, паскуда, ты все же притащила какого-то жулика?

Я видела, как стиснулись зубы у госпожи Кроули, и почувствовала себя виноватой. Она не бросила отца, хотя никогда его не любила, не бросила ради меня и памяти мамы, но сколько же ей пришлось от него наслушаться? Похоже, он стал еще сварливее, чем был.

– Папа, это я, – сообщила громко, давая магистру Рану знак отойти, а сама шагнула к кровати вместо него. – Я пришла помочь тебе.

– Мира?

На мгновение мне показалось, что в его голосе промелькнула радость. Он слепо прищурился, вглядываясь в меня, почти улыбнулся… но тут взгляд его скользнул ниже. Как и Анна, он заметил мой огромный живот, который просто нельзя было не заметить, и лицо его брезгливо скривилось.

– Ах ты грязная шлюха, – прошипел он. – Приползла домой с нагулянным ублюдком?

– Папа, перестань, – попыталась остановить его я. – Я здесь не для того, чтобы остаться, поэтому мой ребенок тебя не касается. Я здесь, чтобы помочь тебе…

– Да пошла ты… Пропади пропадом, варнайская подстилка!

Он схватил со стула, стоявшего рядом с кроватью, чашку с водой – видимо, Анна приносила ему попить и поставила поближе – и швырнул в меня. Я отшатнулась назад, но это меня не спасло бы, если бы не магистр Ран: он вовремя вскинул руку – и чашка улетела совсем в другую сторону.

– Папа, перестань. Ты болен и тебе нужна помощь, – предприняла я последнюю попытку вразумить его, хотя голос уже звенел от снова просящихся наружу слез.

– Да я лучше сдохну, чем приму помощь от тебя! Ты проклята, Мира! Ты мой позор! Убирайся прочь, шваль…

Ран вновь вскинул руку, на этот раз направляя ее на отца. И тот вдруг замолчал, обмяк и рухнул обратно на подушку.

– Ничего такого, просто успокаивающее заклятие. Поспит до утра, – объяснил он в ответ на мой испуганный взгляд. – Идемте, госпожа Торн. Мне кажется, вам не стоит тратить время и силы на этого человека. Он свое слово сказал и свой выбор сделал. Будем его уважать. Хочет сдохнуть, пусть сдохнет.

Я хотела возразить, хотя меня всю трясло от горечи и обиды, но неожиданно Анна встала на сторону мага:

– Он прав, Мира. Ты прости, что я тебя дернула. Не надо было тебя беспокоить. Если бы я знала, что ты… Я думала, он хоть сейчас одумается, прощенья у тебя попросит, а он… Как был никчемным и бестолковым, так и остался. Ты уж сама для себя его прости, чтобы камня на сердце не лежало, да иди своей дорогой, не оглядывайся назад.

Что-то внутри – наверное, остатки воспитания в религиозных традициях Оринграда – все еще пыталось убедить меня помочь отцу вопреки всему, но дочка снова больно пихнулась, как будто выступая в поддержку Рана и Анны. И я позволила магу вывести меня из комнаты и помочь спуститься обратно на первый этаж.

– Анна, спасибо вам, что не бросаете его, несмотря ни на что. Когда-нибудь я обязательно отблагодарю вас за это.

Она только безразлично махнула рукой и снова покосилась на мой живот.

– Ты себя береги, главное, – велела она. – Досталось тебе, конечно… Вот кому на том свете в глаза не смогу посмотреть, так это матери твоей. За то, что не уберегла тебя. Надо было тогда забрать тебя к себе, а не тут оставлять…

Я улыбнулась, глядя на нее, и покачала головой.

– Анна, у меня нет времени все объяснять подробно, но поверьте: все хорошо. Ребенок желанный и от любимого мужчины. Я не жена ему, да, но он заботится обо мне, как может. Гораздо больше, чем заботился бы любой оринградский муж.

Она недоверчиво заглянула мне в глаза, но там прочла что-то, от чего ее лицо посветлело. Анна крепко обняла меня и пробормотала:

– Ну и слава Тмару. Пусть он даст добра тебе и ребенку. И твоему мужчине, кем бы он ни был. Но если ты его любишь, значит, человек хороший.

Я не стала отвечать на это. Лучше ей не знать пока, кто мой мужчина и отец моего ребенка. Не поймет.

Анна снова по традиции очертила у меня на лбу защитный круг и поцеловала. Ран открыл портал, и мгновения спустя мы снова оказались в гостиной, из которой перенеслись всего несколько минут назад. Нейб и Арра даже не успели никуда уйти. А может быть, никто из них и не торопился.

– Что-то вы быстро, – настороженно заметил управляющий, вопросительно глядя на мага.

Краем глаза я успела заметить, как тот покачал головой, помогая мне сесть в кресло у сонного камина.

– Он что, умер? – испуганно уточнила Арра, с тревогой глядя на меня.

Теперь головой покачала я.

– Нет, он еще жив. Но предпочитает умереть, чем получить помощь от падшей дочери.

– Падшей? – переспросил Нейб удивленно.

– Особенности оринградского мировоззрения, – отмахнулась я безразлично.

Странно, но я уже действительно ничего не чувствовала: куда-то делись и горечь, и обида, и чувство вины. Наверное, мне нужно было увидеть его снова, чтобы отчетливо понять: с человеком, который называл себя моим отцом, меня никогда по-настоящему ничего не связывало, кроме чувства дочернего долга. Может быть, он и не отец мне вовсе? Кто ж теперь скажет… Только мама знала наверняка.

– Значит, туда ему и дорога, – холодно хмыкнул Нейб.

И по лицу Арры я прочитала, что она снова с ним полностью согласна.