Разговор с Фортом не выходил у меня из головы до самого вечера. Я искренне надеялась прояснить с женихом ситуацию за ужином, объяснить ему, что не вызывала Лилию. Ни в шутку, ни со злым умыслом. И, может быть, даже рассказать ему о человеке в черном плаще, о явлении Линн, о зеркале… Но он на ужин не пришел. Даже под конец, из чего я сделала вывод, что он в замке, просто не хочет меня видеть. Обвиняющий взгляд старого распорядителя дома только укреплял меня в этой мысли.

Вместе с десертом мне подали объемный конверт. Обратным адресом значился мой родной дом.

— Это пришло с вечерней почтой, госпожа Веста, — сообщил Долорсдон надменно.

Он выглядел так, как будто долго думал, отдавать мне письмо сегодня или наказать за плохое поведение и придержать его до завтра. Это предположение промелькнуло у меня в голове, пока я разрывала конверт, и вылетело, стоило мне увидеть содержимое: книгу и письмо. Письмо было от Розы, поэтому я в первую очередь развернула его.

«Дорогая Нея!

Я очень рада была узнать, что тебе нравится учиться в Фолкноре и что ты привыкаешь к климату и местному укладу жизни. Жаль только, что магия смерти требует от тебя таких жертв. Я тут поспрашивала, как с активацией справляются наши жрецы. Мне посоветовали почитать эту книгу, чтобы понять. Возможно, ты сможешь найти в ней что-то полезное для себя и у тебя получится делать активацию по-своему. Ведь ты дочь жреца Виты, твоя Сила имеет другую природу.

И еще у меня для тебя новость. Хорошая она или плохая, решать тебе. Может быть, и не стоит об этом писать, но рано или поздно ты все равно узнаешь. Уж лучше от меня. К тому моменту, как ты получишь это письмо, Роан уже будет женат. Его новое обручение было объявлено на следующий день после твоего отъезда. На этот раз долго ждать он не стал. Девушка из хорошей, состоятельной семьи, но, конечно, не дочь жреца. Мне ее уже жаль. Знаешь, сейчас я как никогда рада тому, что обручение с Фолкнором разрушило твою помолвку с этим парнем. Вероятно, ты со мной не согласишься, но я считаю, что такой человек будет паршивым мужем.

Береги себя. И помни, что я всегда готова тебе помочь.

Роза».

Возможно, получи я это письмо вчера, я бы восприняла новость о свадьбе Роана спокойнее. Но после всего, что произошло сегодня, она выбила меня из колеи. Словно это стало последней каплей к несправедливому гневу жениха и подозрениям в адрес отца.

С такой скоростью Роан мог жениться только при одном условии: все это время у него был кто-то еще. Все эти годы, что он ухаживал, улыбался, говорил о своей любви ко мне, он врал. Уж не знаю, что он при этом врал той другой девушке, но определенно держал нас обеих за влюбленных дурочек. Коими мы и были, если задуматься. Теперь мне стало понятно его обвинение в наш последний разговор: так поступал он, держал другую девушку «про запас». Роан не просто предал меня, даже не попытавшись отстоять нашу помолвку. Он никогда меня не любил. Я была для него более выгодным вариантом.

От осознания этого я почувствовала себя невозможно глупой и совершенно никому не нужной. Сложила письмо и спрятала его между страницами книги. Пальцы плохо слушались, а глаза то и дело заволакивала пелена, но я упрямо смаргивала ее, не желая реветь при Долорсдоне и лакее. Десерт — восхитительный крем с карамельным вкусом — так и бросила едва тронутым. Поскольку ужинала одна, я могла просто встать и, ни с кем не прощаясь, покинуть столовую, прижимая книгу к груди.

Лишь в своей комнате я разрешила себе поплакать, но слезы из глаз так и не полились. Грудь одновременно болезненно сдавливало снаружи и распирало изнутри, мне было тяжело дышать, но заплакать не получалось. Горькие мысли снова метались в голове, заставив забыть о домашнем задании.

Сколько подлости человек способен скрывать за красивой улыбкой и сладкими речами? И могу ли я быть уверенной, что по-настоящему знаю хоть кого-нибудь из тех, кого люблю? Или все только пользуются моей доверчивостью?

Может ли быть так, что отец обещал мне свободу выбора и готов был отдать за простого гвардейца не из нежных чувств, а из-за полного безразличия к моей судьбе? И стоило появиться Фолкнору с его предложением, как меня тут же отдали ему в надежде выгадать что-то от этого брака. Выживу — хорошо, дам возможность отцу и брату получить в свое ведение целые Северные земли. Умру в процессе — тоже невелика потеря. Ведь главные надежды Дома связаны с Кордом, а не со мной.

Может быть, и в том, что брат нежно меня любит и заботится, я ошибалась? Может быть, все эти годы я вообще лишь придумывала себе, что любима, просто потому что мне очень этого хотелось?

Со временем я поняла, что бестолково мечусь по комнате, задевая то край стола, то стул, то кровать. Заставила себя остановиться и глубоко вдохнуть. Первое получилось, второе — нет. Мне не хватало воздуха. Я открыла окно, но это не помогло. В комнате только стало холоднее, а мне и так было холодно. Я мерзла снаружи и чувствовала холодную пустоту внутри. И не знала, к кому пойти, чтобы согреться.

Еще немного пометавшись из угла в угол, я схватила пальто и выбежала в коридор, не сменив домашние туфли на сапожки — это почему-то совсем вылетело у меня из головы. Я решила, что мне нужно прогуляться, подышать свежим воздухом. Может быть, Ронан или Форт заметят меня и придут составить компанию. Идти самой к кому-то из них мне не позволяло воспитание, а Ирис была чудесной, но холодной. Она могла помочь с учебой, но я чувствовала, что разговор по душам с ней не сложится. Тот факт, что на улице давно стемнело и из окна меня никто не увидит, меня почему-то совершенно не смутил.

Уже у самой лестницы путь мне преградила Лилия. Она впервые появилась прямо передо мной, так что я едва не столкнулась с ней. Если, конечно, можно столкнуться с бестелесным призраком. Просто ее лицо вдруг оказалось в сантиметре от моего, когда я повернула за угол. Я испуганно отпрянула назад, едва не упав.

Лилия склонила голову набок и вновь поманила за собой. Я решила, что в этот раз не стану пренебрегать ее зовом. Пока только призраки бывших жен шеда демонстрировали искреннее желание помочь мне. Стоило быть благодарной и попытаться помочь им, а не прогонять, как я сделала в последний раз.

Вскоре я поняла, что дух ведет меня на крышу, и испуганно замерла. Мне совершенно не хотелось оказаться там, где Лилия погибла. Да и крыша сама по себе казалась мне опасным местом, но призрак уверенно двигался вперед, мне пришлось преодолеть страх и пойти следом.

К счастью, та часть крыши, на которую Лилия меня привела, была плоской, со всех сторон обнесенной высоким бортиком. Это выглядело вполне безопасно.

Стоило мне шагнуть за дверь, ведущую на чердак, на меня набросился порыв ледяного ветра, напомнив, что я забыла застегнуть пальто, захватить шарф и сменить обувь. Два последних пункта я уже исправить не могла, поэтому оставалось только запахнуть полы пальто.

Управившись с пуговицами, я оглянулась по сторонам, пытаясь найти взглядом Лилию и понять, что она хотела мне показать. Однако призрака нигде не было. У дальнего бортика спиной ко мне стоял только мужчина с длинными темными волосами, которые ветер бессовестно трепал. На нем не было ни пальто, ни мантии жреца, только повседневный сюртук, но я все равно поняла, что это Торрен, а не Ронан Фолкнор.

Первым моим порывом было уйти, пока он меня не заметил, но я подавила его. Я ведь хотела с ним поговорить. Может быть, именно к нему Лилия меня и привела? Значит, она и сама хочет, чтобы я ему все рассказала и объяснила. Непонятно только, почему она не является сразу ему?

Я сделала несколько шагов вперед, на ходу поднимая воротник и втягивая голову в плечи, чтобы как-то закрыться от пронизывающего ветра. Здесь он был сильнее и холоднее, чем внизу. Неужели Фолкнору не холодно стоять тут без верхней одежды? Что он вообще здесь делает? Любуется видом? Его поза казалась напряженной и… какой-то скорбной. Уже в самый последний момент я сообразила, что он мог прийти сюда из-за явления Лилии днем. Тогда мое вмешательство будет более чем неуместно.

Однако думать об этом было уже поздно. Фолкнор заметил мое приближение и резко обернулся, как раз когда я снова нерешительно замерла на месте.

— Что вы здесь делаете? — грозно поинтересовался он.

Настолько грозно, что я едва удержалась от желания ответить: «Ничего» и сбежать. Мне все-таки удалось преодолеть страх и подойти ближе, к самому бортику, который доходил мне почти до талии. Даже ночью было понятно, что отсюда открывается красивый вид. Я не смотрела на Фолкнора, но чувствовала, что он следит за мной взглядом.

— Мне нужен свежий воздух, — уклончиво объяснила я, осторожно посмотрев вниз. Голова тут же закружилась, и я торопливо подняла взгляд, устремив его в темную даль.

— И вы решили погулять по крыше? — хмыкнул он. — Плохие новости из дома?

— С чего вы взяли? — я удивленно посмотрела на него, чуть повернув голову. Откуда он может знать?

— Сегодня за ужином вам передали конверт, пришедший из вашего дома. Вы прочитали письмо, и оно вас расстроило настолько, что вы бросили чудесный десерт и ушли. А полчаса спустя вы пришли гулять на крышу, куда за все время ни разу не поднимались. Вывод напрашивается сам собой.

Меня удивило, что он так хорошо осведомлен о том, как прошел мой ужин. Лучше бы сам на него пришел, чем расспрашивать потом распорядителя!

— Мне сообщили, что Роан женился, — после непродолжительного молчания призналась я.

— Кто? — на этот раз его недоумение прозвучало не очень правдоподобно.

— Роан, мой прежний жених, — раздраженно напомнила я. Его демонстративное пренебрежение меня разозлило. — Я уже говорила вам про него.

— Ах этот, — фыркнул Фолкнор. — Значит, я ошибся, и новости все-таки хорошие.

Теперь негодование заставило меня повернуться к нему всем корпусом. Гнев и боль, раздиравшие меня изнутри с момента прочтения письма, подавили страх и требовали выплеснуть себя. Хотя бы и на него.

— Чем же эта новость так хороша, по-вашему?

Он тоже повернулся ко мне, мрачный и невозмутимый. Чуть наклонился, приблизив лицо к моему, из-за чего мое сердце дернулось, не зная, остановиться ему или забиться сильнее.

— Тем, что вы наверняка испытывали чувство неловкости и стыда, думая, что подвели его. Даже понимая, что он предал вас, не вступившись и не попытавшись помешать нашей с вами помолвке. Но теперь вы знаете, каков он на самом деле. Знаете, что он вас никогда не любил, лишь пытался использовать. Готов поспорить, отец собирался купить вам дом в качестве свадебного подарка. Небольшой, не такой, к какому вы привыкли, конечно. Но офицеру королевской гвардии пришлось бы копить на него полжизни. Теперь материальные запросы вашего бывшего жениха легли на плечи отца другой несчастной, и ваша совесть может быть спокойна. Это прекрасная новость, как по мне.

— А как по мне, очень больно узнать, что тот, кого ты искренне любила, никогда не любил тебя в ответ! — возразила я сорвавшимся под конец фразы голосом. Горло перехватило, и мне показалось, что вот сейчас я наконец смогу заплакать, а потом — вдохнуть полной грудью.

— О, пожалуйста, — Фолкнор скривился и отвернулся. — Избавьте меня от вашей детской драмы. Себе можете врать, что вы его любили, сколько угодно, а мне бессмысленно. Вы его точно так же никогда не любили, как и он вас. Может быть, любили какой-то образ или очень хотели любить.

— Да как вы смеете? — слезы моментально пропали, теперь снова рвался наружу гнев. Он выплескивался из меня, несмотря на предостережения внутреннего голоса. Но все-таки становилось легче дышать. — Как вы можете судить об этом? Вы меня совсем не знаете! Если у вас нет сердца, это еще не значит, что ни у кого нет!

Он снова резко повернулся, шагнул вперед, угрожающе навис надо мной, но в этот раз я не отступила назад и не опустила голову. Не потому, что мне не было страшно. Я все еще боялась его, но сейчас задетая гордость не позволяла этого демонстрировать.

Фолкнор, кажется, не ожидал, что я останусь стоять на месте и наши тела практически соприкоснутся. На несколько секунд это сбило его с толку. Я почти не видела в темноте его лица, но судорожное, неровное дыхание чувствовала кожей.

И все-таки, чем же от него так приятно пахнет?

— У меня как раз есть сердце, — наконец тихо, но эмоционально заговорил шед, тоже не отступая. — А еще глаза, память и мозги. Я наблюдал за вами с момента вашего приезда. Скажите честно: сколько раз за все время вы думали о своем Роане, о разорванной помолвке, о вашем разбитом сердце? Хотя бы каждый день? Или через один? Сомневаюсь. А когда злая судьба разлучает тебя с любимым человеком, ты думаешь о нем постоянно, просто потому что больше ни о чем думать не можешь. Ты даже дышать не можешь. Я знаю, о чем говорю, Нея, я похоронил двух жен. Но в вас ничего подобного не замечал, хотя ваш Роан для вас все равно что умер. Вы не любили его, а ему было глубоко плевать на вас, раз он так быстро нашел вам замену. Так что скажите спасибо, что обручение со мной уберегло вас от опрометчивого брака, в котором вы бы все равно были глубоко несчастны.

— Можно подумать, с вами я буду счастлива, — не удержалась я. — Мы точно так же не любим друг друга и никогда не полюбим! Разница лишь в том, что вы и не пытаетесь притвориться влюбленным, а я не заблуждаюсь по поводу своих чувств к вам! Так за что мне говорить спасибо? За то, что ваш дом даже больше того, к которому я привыкла?

На его лице снова промелькнуло удивление, как будто он не ожидал от меня такого ответа. Впрочем, я и сама его не ожидала. Почему-то иногда во время разговора с ним я становилась… другой. Я до сих пор немного боялась Фолкнора, но при этом позволяла себе отвечать ему дерзко. Как будто он пробуждал во мне что-то, чего никогда не было раньше. Я никогда не позволяла себе такого тона с отцом.

Однако теперь, когда между нами снова повисло молчание, я наконец испугалась по-настоящему. Вспомнила, как Форт сказал, что в день гибели Лилия поссорилась с мужем, бросила ему в лицо оскорбление. Может, он и не пошел за ней сразу, но потом мог найти ее здесь, их ссора могла продолжиться и…

Нет, нет, нет, тогда Лилия не привела бы меня к нему сейчас!

Фолкнор медленно выдохнул, сверля меня тяжелым взглядом. Он злился, но в кои-то веки старался держать себя в руках. Он снова отвернулся, оперся руками о бортик. Его плечи заметно поникли, он склонил голову, словно силы покинули его, и стоять прямо вдруг стало невыносимо.

— Возможно, это даже поможет нашему браку, — заметил он. — Никакого обмана и самообмана, никаких надежд, никаких взаимных ожиданий, которые мы можем не оправдать. Все предельно ясно и честно.

Не знаю почему, но моя злость мгновенно улетучилась. Что-то в его позе или тоне отозвалось странным чувством в груди. Появилось желание подойти к нему ближе, коснуться плеча в ободряющем жесте. Это желание напугало меня, и я обхватила себя руками, чтобы точно не сделать ничего подобного.

Я наконец вспомнила о том, где мы находимся и почему мы здесь.

— Она ведь сюда пришла в ту ночь? — осторожно поинтересовалась я, меняя тему. — Лилия.

Он молчал довольно долго, но потом все-таки ответил. Голос его при этом прозвучал немного хрипло:

— Да. Она любила это место. Часто приходила сюда.

— А вы? То есть… Вы любили ее?

Не знаю, зачем я это спросила. Было бы странно ожидать, что Фолкнор станет говорить со мной о своих чувствах. Причем чувствах к другой женщине. Но он неожиданно признался:

— Я уважал ее. И ценил. За ум, красоту, силу духа, внутреннее достоинство. Она не имела благородного происхождения, но благородства ей было не занимать. И она любила меня. Очень искренне и очень нежно. А это само по себе большая редкость. Я старался убедить ее, что люблю так же искренне, но это плохо кончилось.

Он снова шумно вздохнул, выпрямился, поднял лицо к темному небу, на мгновение прикрывая глаза. После чего повернулся ко мне.

— Я должен извиниться перед вами, Нея. Я… был груб с вами сегодня. Опять. Мне стоит чаще вспоминать о том, что вы еще очень молоды. И с большим пониманием относиться к вашим выходкам…

— Я не вызывала Лилию! — торопливо перебила я, вспомнив наконец о чем хотела с ним поговорить. — Шед Фолкнор, поверьте мне, я никогда не стала бы делать этого. Я никогда не призывала дух вашей жены. Он сам является мне. Является уже давно, с самого нашего обручения.

Он недоверчиво сощурился и нахмурился, глядя на меня с интересом, смешанным с подозрением. Я в отчаянии закусила губу, не зная, как доказать ему это.

— Я знаю, что это звучит странно, но первый раз она явилась мне еще до того, как я узнала, кто она. И потом она показывалась мне несколько раз уже здесь. Она и сейчас привела меня к вам. Думаю, она хочет, чтобы мы поговорили.

Бровь поднялась вверх: мне в очередной раз удалось удивить его. Фолкнор снова окинул меня пронзительным взглядом, словно решая, стоит ли мне доверять, и медленно кивнул.

— Что ж, давайте поговорим. Только лучше нам пройти в мои личные комнаты. Там теплее.

— Я не замерзла, — испуганно заверила я, хотя это не было правдой. Без шарфа и теплой обуви пальто не спасало.

Губы жениха дернулись в подобии усмешки, и он мягко уточнил:

— Я замерз.