Сказка закончилась, как только Рен достаточно окреп, чтобы вернуться к своим обязанностям верховного жреца в полном объеме. Теперь мы виделись в основном за завтраком, после чего он покидал замок на весь день. Иногда он не успевал вернуться даже к ужину, и тогда компанию мне составлял только Ронан. Госпожа Фолкнор в отсутствие старшего сына не горела желанием изображать из себя примерную будущую свекровь. В такие дни мой жених заходил ко мне лишь перед сном, чтобы поцеловать и пожелать доброй ночи.

А потом он не вернулся и к ночи, и с тех пор отсутствовал в Фолкноре уже целых три дня. Я грустила и волновалась, но старалась не обижаться и не злиться на него. У него хватало дел, он предупреждал меня об этом с самого начала. Но иногда я задумывалась о том, будет ли такой вся наша жизнь? Мы будем прощаться утром, а потом в лучшем случае встречаться вечером, чтобы лечь спать? Конечно, мне тоже было чем занять себя в течение дня, но все равно хотелось видеться с ним чаще. Я надеялась, что это все же временное явление.

В эти дни мы стали больше времени проводить с Ронаном. Он стал помогать мне не только со своим предметом, который я уже нагнала, но и с другими. В этом не было никакой необходимости, но я не отказывалась, потому что мне нравилось общаться с ним. Теперь, когда Форта в замке не стало, а Рен снова оказался слишком занят, чтобы уделять мне внимание, мой круг общения сузился до Ирис и Ронана. Так что я рассматривала наши встречи просто как дополнительное общение. По какой причине он уделял мне так много своего времени, я не знала.

Причина открылась мне на четвертый день отсутствия Рена. После обеда я как обычно пришла в кабинет Ронана, чтобы разобрать утренние лекции, как до этого мы делали с женихом, но сегодня у меня не получалось поддерживать беседу. Даже сосредоточиться на объяснениях я никак не могла.

— Нея?

Я среагировала лишь на свое имя и подняла на него расфокусированный взгляд. Последние дни мы занимались за чайным столиком, а не за его письменным столом. Видимо, мягкий диван, более комфортный, чем жесткий стул, меня расслаблял, и я уплывала мыслями куда-то далеко.

— Простите, я задумалась, — смущенно призналась я, опуская глаза в книгу и пытаясь вспомнить, о чем он мог сейчас говорить.

— Интересно, о чем? — со своей обычной доброжелательной улыбкой поинтересовался Ронан. — О Торрене?

Только когда я сама стала называть жениха Реном, я обратила внимание на то, что брат всегда называет его полным именем. В то время как сам Рен чаще всего называл его Роном. Иногда мне хотелось спросить, почему так, но каждый раз я или не решалась, или отвлекалась на что-то другое.

— Я волнуюсь, — призналась я, решив, что отпираться бессмысленно. — Его нет уже четвертый день. Вдруг что-то случилось?

— Мы бы об этом уже узнали, — заверил меня Ронан. — Он бы прислал с вестью одного из своих стражей или… в худшем случае явился бы сам. Так что я уверен, он просто занят.

Я кивнула, признавая его правоту, но тревожное чувство в груди никуда не делось. Я услышала, как Ронан демонстративно вздохнул, и подняла на него вопросительный взгляд.

— Удивительно, как быстро ему удалось тебя очаровать, — объяснил Ронан свой вздох. При этом он смотрел на меня… с сочувствием? — Еще недавно ты боялась его, даже планировала побег, а теперь не можешь без него и несколько дней прожить.

Я отвела взгляд, чувствуя, как начинают гореть щеки. В его голосе мне послышалось осуждение, но он торопливо заверил:

— Нет, я рад. Пойми меня правильно. Для тебя так лучше, учитывая, что выбора у тебя нет. Просто меня это уже второй раз поражает. Одно время мне казалось, что Торрен потерял и интерес к женщинам, и навыки общения с ними. А он, оказывается, все такой же сердцеед, каким был в юности. Лилия поддалась его чарам так же быстро.

Сравнение с Лилией мне не понравилось. Пусть Рен никогда не говорил мне о любви, мне все равно нравилось думать, что я для него значу больше, чем значила Лилия. Я была морально готова проигрывать Линн, но мне казалось, что он все же искренне ко мне привязан.

Впрочем, я могла выдавать желаемое за действительное. Что если все это: наше новое обручение, проведенная вместе неделя, его нежность — было лишь очередной манипуляцией? Просто более тонкой.

Рука Ронана неожиданно коснулась моей, он сжал мою ладонь, заставив напряженно замереть.

— Прости, если расстроил, — мягко попросил он. — Но я еще помню, в какой истерике была Лилия, когда поняла, что Торрен ее не любит. Я бы не хотел, чтобы ты однажды испытала подобное, осознав его истинное отношение к себе.

— Я и не думала, что он меня любит, — возразила я.

Но стоило мне это произнести, как я поняла, что это ложь. Да, я старательно убеждала себя, что между нами возникла просто взаимная симпатия, странная близость на почве того, что я спасла ему жизнь, а он подарил мне чувство защищенности. Но именно сейчас, когда мы не виделись уже несколько дней, я поняла, что умудрилась действительно влюбиться в своего жениха. И в глубине души все это время я надеялась, что он влюбился… и вот-вот влюбится в меня.

Я осторожно высвободила руку, избегая смотреть Ронану в глаза. Встала с дивана и отошла к окну, одновременно стремясь увеличить расстояние между нами и не дать ему видеть мое лицо. Первое не получилось: Ронан встал вслед за мной и снова приблизился ко мне, остановившись у меня за спиной.

— Для тебя же будет лучше, если это действительно так, — тихо сказал он. Его дыхание щекотало кожу на моей шее. — Потому что Торрен никогда никого не любил и едва ли полюбит. Даже Линн была скорее его прихотью. Разве жизнью любимой женщины рискуют так бездумно? А Лилия и ты для него — лишь способ выжить. Впрочем, то, что он старается хотя бы притвориться влюбленным, делает ему честь. Наверное.

От этих слов у меня мурашки пробежали по коже, а в горле встал ком. Глаза неприятно защипало, и мне пришлось на несколько секунд плотно сжать веки, чтобы удержать неизвестно откуда взявшиеся слезы.

— Зачем вы мне это говорите? — почти шепотом спросила я, не доверяя собственному голосу.

— Чтобы ты не забывалась, взлетая на крыльях своей влюбленности в него, — объяснил он тоже едва слышно, и его руки неожиданно легли мне на плечи. — Потом слишком больно падать.

Я затаила дыхание. Ладони Ронана скользнули сначала вниз по моим рукам, потом снова поднялись вверх. И это пробудило воспоминания о сне, который я видела несколько раз.

Крыша, ветер, мужчина с темными волосами и синими глазами, его крепкие объятия. Я всегда думала, что мне снится Рен, что этот сон — причудливая фантазия о том, как могла пройти наша встреча на крыше. Но теперь я вспомнила, что в этом сне было кое-что еще: ощущение падения, горькое осознание конца.

Потом слишком больно падать…

Мне вдруг стало очень холодно. Ронан стоял уже почти вплотную, крепко сжимая мои плечи, а я не могла пошевелиться, чтобы отодвинуться от него.

Я еще помню, в какой истерике была Лилия, когда поняла, что Торрен ее не любит…

А откуда он это знает? Тоже был случайным свидетелем их ссоры или?..

— Лилию вы тоже предупреждали? — мой голос все же задрожал, когда я спросила его об этом.

— Кто-то должен был, — спокойно признался он. — Торрен обманывал ее. Врал о том, почему женился на ней. Врал о своих чувствах к ней. И точно так же забыл о ней, как о тебе, когда посчитал, что задача выполнена. А ведь она рисковала своей жизнью, собираясь родить ему ребенка. Как ты думаешь, она имела право об этом знать?

— Это вы ей все рассказали, — поняла я. — И потом, после их ссоры, вы были с ней на крыше. В ту самую ночь.

Его руки замерли, дыхание участилось, он слегка отстранился, но при этом продолжал крепко меня держать.

— Откуда ты знаешь?

— Она мне показала.

То, что я считала сном, было воспоминанием, которое Лилия мне каким-то образом передала. Вероятно, тем же самым, каким она показала мне взрыв в лаборатории Рена.

Ронан резко крутанул меня, поворачивая к себе, его пальцы вновь крепко сжали мои плечи, я даже дернуться не успела.

— Это не то, что ты думаешь, Нея, — заверил он, глядя мне в глаза. Почему-то сейчас выражение его лица пугало меня, хотя оно оставалось доброжелательным. Однако что-то изменилось в его взгляде. Он стал слегка… безумным. — Я пришел туда, чтобы утешить ее. Она нуждалась во мне. Она уже давно нуждалась во мне. Потому что с Торреном ей было холодно и одиноко. Он красиво ухаживал за ней, но стоило им пожениться, как она перестала для него существовать. Он приходил к ней лишь ночью, чтобы трахнуть, потому что зачатие — это единственное, что ему было от нее нужно. А она по-прежнему любила его и ничего не понимала. Бедная девочка. Она пришла с вопросами ко мне, она тянулась ко мне, к моему теплу. И я был готов ей его дать.

С каждым словом его голос и взгляд становились агрессивнее. Руки сжимали мои плечи так сильно, что причиняли боль. Я пыталась отстраниться, но он продолжал нависать надо мной, и я практически не могла пошевелиться.

— Отпустите меня, — прошептала я, когда он замолчал.

— Ты еще поймешь это, — продолжил Ронан, словно не услышав. — Когда он точно так же перестанет обращать внимание на тебя. Тебе тоже захочется чего-то большего, чем регулярный секс, после которого ты будешь чувствовать себя не любимой, а всего лишь использованной. И тогда ты придешь ко мне. Как пришла она.

Одна его рука выпустила мое плечо, но лишь для того, чтобы скользнуть вокруг талии и прижать к нему сильнее. Второй рукой он обнял меня за плечи, его губы потянулись к моим, и я смогла лишь отвернуться, потому что вырваться из его цепких объятий не представлялось для меня возможным. Я уперлась руками в его грудь и снова жалобно попросила:

— Ронан, отпустите, пожалуйста.

— Я вам не сильно помешал?

От громкого, недовольного голоса Рена мы оба вздрогнули. Ронан моментально выпустил меня и повернулся к входной двери. Его брат стоял на пороге, скрестив руки на груди и сверля нас обоих холодным взглядом синих глаз.

Ронан торопливо отошел от меня, рассеянно оправляя одежду. Я лишь глотала ртом воздух, не зная, обрадоваться мне тому, что Рен появился и избавил от неожиданных домогательств брата, или испугаться того, в каком виде он нас застал. Я считала, что мне не в чем себя винить и все выглядело достаточно однозначно, но в то же время я помнила, как однажды уже была уверена в подобном. В прошлый раз дело кончилось тем, что меня обвинили в лживости, свойственной всем жрецам.

По лицу Рена я ничего не могла понять. Он выглядел суровым и недовольным, но смотрел в основном на Ронана, по мне лишь скользнул хмурым взглядом.

— Торрен, ты вернулся, — констатировал Ронан очевидный факт, мягко улыбаясь, как будто ничего не произошло.

— И весьма вовремя, как я посмотрю, — с едкой усмешкой заметил Рен, делая медленный шаг вперед. — Теперь я знаю, что рассказы Далии про тебя и Лилию не были досужими домыслами и оговором ревнивой девчонки. Ты действительно пытался ее соблазнить.

Ронан на мгновение опустил взгляд, по его губам скользнула мрачная улыбка. Когда он снова посмотрел на брата, в его глазах опять было это странное, слегка сумасшедшее выражение. Он тоже сделал шаг, но не к Рену, а немного в сторону и одновременно оказался чуть ближе к выходу.

— В этом не виноваты ни она, ни я. Только ты. Ты слишком пренебрежительно относишься к женщинам, брат.

Рядом с Реном выросла безмолвная и бесформенная тень. Мне показалось, что это заставило Ронана занервничать. Я и сама инстинктивно отступила назад, пока меня не остановил подоконник. Я боялась привлечь к себе внимание, потому что сейчас Торрен Фолкнор был таким, каким я встретила его в первый раз: опасным, угрожающим и неизбежным, как сама смерть.

— Ты совсем забыл про нее, — добавил Ронан уже не так уверенно.

Он сделал еще несколько шагов, как будто обходя брата по дуге и стараясь пробраться к выходу из кабинета.

— Неправда, — холодно отрезал Рен. — Я выполнял свои обязанности, она это понимала. Она прекрасно знала, что значит быть мной. И принимала это. До определенного момента. Это ты начал нашептывать ей, что я к ней охладел?

— Она и сама это видела, — огрызнулся Ронан, но тут же резко втянул носом воздух, отпрянув назад: рядом с Реном вытянулась еще одна тень. — Только не знала, что ты не мог к ней охладеть, поскольку никогда не любил.

— Но ты просветил ее на этот счет, — хмыкнул Рен, призывая и третью тень.

У Ронана сдали нервы. Он уже не скрываясь метнулся к двери, но одна из теней, подчиняясь воле Рена, оказалась проворнее: она скользнула к двери быстрее и захлопнула ее. После этого все три окружили Ронана.

— Убери их, — сквозь плотно сжатые зубы процедил он, замирая на месте и испуганно оглядываясь по сторонам, стараясь не задеть случайно ни одну из теней.

Рен проигнорировал его замечание. Он прошел и встал так, что оказался спиной ко мне и лицом к брату. Теперь я не могла так легко читать его эмоции, но поза его оставалась напряженной и угрожающей.

— Ты убил ее? — обманчиво спокойно спросил он.

— Убери их, Рен!

— Ты убил Лилию?

— Нет!

Он крикнул это с таким отчаянием и такой горечью, что лично я ему сразу поверила. Впрочем, я и Форту поверила. Судя по тому, что три тени продолжали окружать Ронана и даже как будто немного приблизились к нему, Рена его заявление не убедило. Он тоже сделал шаг к брату, словно пытался давить той тяжелой аурой, которая вновь чувствовалась вокруг него.

— Я хотел спасти ее! — почти прорычал Ронан.

Я видела, что от страха у него мелко дрожат руки.

— Спасти? — удивленно переспросил Рен.

— От тебя! От той участи, на которую ты обрекаешь женщин. От того, что в свое время случилось с Линн.

Рен замер на месте, тени немного отступили от Ронана. Они все еще были готовы в любой момент кинуться на него, но теперь давали ему немного пространства и возможность успокоиться.

— Интересно, это каким же образом? — тон Рена снова стал холодным, ничего не выражающим.

— Очень простым, — усмехнулся Ронан. — Дать ей возможность забеременеть от меня. Она бы родила ребенка, но не твоего, а моего. И тогда бы точно не умерла.

— Ты что, думал, я этого не пойму, когда она родит? Ты думаешь, можно не заметить, что сила не поделена с ребенком? — теперь в его голосе прорвалась злость. — Тогда ты вообще не понимаешь, что такое быть верховным!

— Да пусть бы ты и понял! Но время было бы упущено. Потом я убедил бы ее сбежать со мной, а ты не смог бы ни расторгнуть с ней брак, ни заключить новый. А ведь Некросу нужен освященный брак, не так ли? Ребенок должен родиться от женщины, с которой ты связан, а ты не смог бы связать себя с другой. И сдох бы. В таких же невыносимых муках, в каких умерла Линн. И это было бы справедливо.

В его последних фразах было столько затаенного предвкушения, что меня почти замутило. Снова я была вынуждена столкнуться лицом к лицу с неприглядной истиной: милые, улыбчивые люди не всегда оказываются такими, какими кажутся. Я даже предположить не могла в Ронане столько ненависти к старшему брату. Он всегда говорил о нем так хорошо! Он же сам оправдывал его в моих глазах… Просто чтобы никто не догадался о его истинных чувствах к нему?

— Так это все из-за Линн?

Ронан посмотрел на него исподлобья. От такого взгляда меня пробрал холод. Наверное, если бы не три тени, стоявшие настороже, Ронан сейчас вцепился бы брату в горло зубами. Когда он заговорил, голос его звучал тихо, но в нем чувствовалась ярость, от которой он едва не задыхался:

— Она должна была стать моей, Торрен. Должна была выйти замуж за меня и родить моих детей. Они бегали бы сейчас по этому дому, и она была бы жива.

— У тебя было столько же шансов завоевать ее, сколько и у меня, — возразил Рен. Его голос оставался бесцветным. — Она сама сделала выбор. Все было честно. Она предпочла рискнуть со мной, чем жить с тобой…

— Она не должна была этого решать! — заорал Ронан так, что я снова вздрогнула.

Мне показалось, что тени расценили это как нападение и едва не набросились на него, но Рен вовремя вскинул руку, удерживая их на месте. Из груди Ронана вырвалось рыдание, но он постарался подавить свои эмоции.

— Это ты — мужчина! Ты должен был принять это решение и отойти в сторону. У нее не было магии! Ни капли. И шансов тоже не было — ни одного! Она не понимала этого, но ты должен был понимать! И ты не имел права этого допустить. Если бы ты действительно любил ее, ты бы никогда не стал ею так рисковать! Но ты ее не любил, потому что любишь только себя! Сколько еще девчонок ты хочешь загубить, прежде чем поймешь: ты единственный, кто действительно должен умереть! И унести с собой в могилу эту отраву, эту проклятую силу. Не пропадут Северные земли без тебя, распрекрасного! Некрос защитит нас, если на то будет его воля. Ты просто хочешь жить. Боишься умирать и оправдываешь свою трусость великим предназначением. А теперь еще и веру в Богов решил поколебать? Чтобы уж точно быть самым важным и самым главным, без кого никто не справится? Ты мне отвратителен!

Рен медленно опустил руку, и вместе с этим движением тени растворились в воздухе.

— Это ты подменил ингредиенты, — он не спрашивал брата, а утверждал. — Ты хотел моей смерти? Ты же мой брат…

Я не видела его лица, но в его голосе в тот момент мне почудилась растерянность, смешанная с разочарованием. Нечто подобное испытывала и я, когда поняла, что отец отдал меня новому жениху не ради спасения Дома, а из-за собственных амбиций.

— Ты сам ходячая Смерть, — обессиленно выдохнул Ронан. То ли его злость улетучилась, то ли для нее не осталось сил. — Ты губишь все вокруг себя. Я не мог позволить тебе погубить еще и нашу семью. Без верховного жреца Северные земли как-нибудь обойдутся. А что они будут делать совсем без жрецов?

— Я не собирался этого делать, — голос Рена тоже прозвучал устало. — Это была приманка для выявления шпиона.

Он шевельнул рукой, распахивая дверь кабинета, и кивнул на нее.

— Убирайся. Я не хочу тебя больше видеть. Ты должен покинуть Фолкнор до заката.

— Ты не можешь меня выгнать, — Ронан ошарашено покачал головой. — Я часть твоего Дома.

— Я дважды повторять не буду, — чуть ли не прорычал Рен. — Или ты уйдешь сам, или я пришлю за тобой стражей — и мы закончим с этим навсегда.

Ронан бросил на меня быстрый взгляд, потом снова посмотрел на брата и неуверенно кивнул. Он медленно, как во сне, повернулся и пошел к двери, но на пороге снова остановился и полуобернулся к нам.

— Я ее не убивал, Торрен. Она была прекрасным человеком, я бы никогда не причинил ей вреда. Лилия прогнала меня. Дала пощечину и прогнала. Не знаю почему, но они все действительно тебя любят. Когда я уходил, она была жива. Клянусь тебе памятью Линн: Лилия была жива, когда я уходил. Или она сделала это сама, или ее убил кто-то другой. Надеюсь, это все-таки был не ты сам.

Сказав это, он вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.

Нас окутала тишина. Я по-прежнему боялась слишком громко вдохнуть, а Рен так и стоял ко мне спиной, такой же напряженный, как и во время разговора с братом. Мне хотелось его окликнуть, но я боялась того, что он скажет в ответ. Возможно, он и сам этого боялся, а потому медлил. Мы оба замерли в этом мгновении, не зная точно, куда пойдем дальше.

Наконец Рен обернулся, скользнул по мне еще одним хмурым взглядом и тут же отвел его в сторону. Он медленно стянул с себя мантию. Ее нижний край был испачкан в грязи, на рукавах виднелась пыль, значит, он пришел сюда, едва вернувшись в замок. Рен прошел к дивану и бросил мантию на его спинку, так же неторопливо развязал галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки, как будто пытаясь облегчить себе дыхание.

Я молча наблюдала за тем, как он расстегнул сюртук и опустился на диван, потер лицо ладонями, сцепил руки в замок и уперся в них подбородком. Ничего не видящим взглядом он смотрел на ковер, лежавший на полу, а потом и вовсе закрыл глаза.

Еще несколько секунд я, не шевелясь, стояла у окна, после чего все же осторожно подошла к дивану, села рядом и коснулась плеча Рена. Он открыл глаза и повернул голову ко мне, но взгляд поймал лишь на мгновение.

— Не на такое возвращение домой я рассчитывал, — не скрывая горечи в тоне, тихо сказал он.

— Мне очень жаль.

Я не знала, что еще сказать. Мое сердце все еще быстро стучало в груди, затрудняя дыхание.

— Да, мне тоже, — признал он и, немного помолчав, добавил: — Тебе лучше уйти. А еще лучше — уехать.

Наверное, если бы он сейчас меня ударил, было бы не так больно. Хотя… Откуда мне знать? Меня никто за всю жизнь ни разу не бил.

— Меня ты тоже не хочешь видеть? Я ведь не виновата, Рен! Я не давала ему повода так себя вести. Я просила отпустить меня и…

Он остановил меня, внезапно коснувшись руки, сжав ладонь и едва заметно улыбнувшись.

— Я знаю, Нея, я все слышал. Дело не в этом. Дело в том, что он прав. Как бы больно и противно ни было это признавать. Рон прав. В том, что Линн погибла, только моя вина. Я не имел права рисковать ее жизнью. Как не имею права рисковать твоей. Поэтому тебе лучше уехать из Фолкнора. Уехать подальше от меня.

— Куда?! — я не могла сдержать эмоций, как не могла остановить наворачивающиеся на глаза слезы. — Мы уже выяснили, что мне некуда идти. Или ты хочешь, чтобы я вернулась домой? Как же моя учеба? Мы уже обо всем договорились, Рен.

Я пыталась поймать его взгляд, но он упрямо отводил его.

— Нет, ты не вернешься домой. Но и здесь уже никакой учебы не будет. Школой в основном занимался Рон. У меня нет на это времени, а теперь еще нет и двух преподавателей.

— Твоя мать могла бы это продолжить.

— Если завтра не выяснится, что это она столкнула Лилию с крыши, — фыркнул он, поднимаясь с места и отходя к окну, чтобы уж точно не смотреть на меня. — Оказывается, я совсем не знаю даже свою семью. Я обещал защитить тебя, но не могу. Я не понимаю, от кого исходит опасность. И меня почти все время нет. Я постоянно нужен в десяти разных местах и ничего не успеваю. На тебя совсем не остается времени. Это… нечестно.

— Это не повод меня выгонять, — возразила я, сверля взглядом его спину и мысленно умоляя обернуться. — Вот это будет нечестно.

— Нет, не повод, но вполне понятная причина. Уговор был таким: ты остаешься со мной и принимаешь на себя риски, а я обеспечиваю тебе защиту, забочусь о тебе и помогаю с образованием. Я не могу выполнить свою часть сделки, значит, она должна быть расторгнута.

— Да в сумрак эту сделку! — я вскочила с дивана и подошла к нему, пытаясь все-таки заглянуть в лицо. — Я просто хочу остаться с тобой!

Он наконец повернулся ко мне и посмотрел в глаза, и я поняла, почему он избегал это делать. Со стороны он выглядел просто уставшим, но спокойным, а глаза выдавали истинные чувства. Выдавали тот ураган, который сейчас бушевал внутри него. Здесь были и гнев, и боль, и страх, и сожаление, и снова гнев.

— А я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо! Я найду того, кто возьмет тебя в ученицы. Все оплачу. Ты уедешь на запад или восток, как собиралась. Обучишься магии, как и хотела. Встретишь нормального мужчину, с которым не придется рисковать. И который сможет дать тебе столько внимания, сколько ты заслуживаешь, нормальный дом и нормальную семью, о которых ты мечтала.

— Но я не хочу другого мужчину, — призналась я. Мне не понравилось, что мой голос прозвучал так плаксиво, но сейчас мне было не до сохранения лица. — Я хочу тебя. Хочу быть с тобой. Мне никогда не будет хорошо вдали от тебя. Мне не будет хорошо, если ты умрешь. Мне не будет хорошо, если ты свяжешь свою жизнь с другой. Я люблю тебя, Рен! Неужели ты этого не понимаешь?

Ну вот, я это сказала. Может быть, и не стоило. Слишком унизительно признаваться в любви, зная, что не услышишь ответного признания, но ужас при мысли, что он заставит меня уехать, был слишком велик.

Его лицо на мгновение исказилось, как будто что-то причинило ему резкую боль, но он быстро вернул себе контроль и даже смог изобразить некое подобие улыбки. Взял в ладони мое лицо, поцеловал в лоб, потом рядом с уголком глаза, спустился к щеке и наконец добрался до губ.

Я с готовностью ответила на его поцелуй, чувствуя эмоциональный подъем. Неужели мои слова все же подействовали на него, убедили?

Но Рен вскоре прервал поцелуй, прижал меня к груди, провел рукой по волосам, которые я теперь не закалывала — слишком коротко их пришлось подстричь, чтобы выровнять.

— Тебе будет больно какое-то время, но это пройдет. Будешь задыхаться поначалу, но потом смиришься. Однажды ты полюбишь снова, — заверил он тихо.

— Разве можно полюбить дважды? — попыталась возразить я.

Его рука замерла на моем затылке, я скорее почувствовала глубокий вдох, чем услышала его.

— Когда-то я тоже думал, что нельзя. Потом оказалось, что можно. Ты еще очень молода, Нея. И пока ты жива, у тебя все впереди. А я действительно гублю все, к чему прикасаюсь. Поэтому тебе нужно уехать подальше от меня. Пока я еще могу тебя отпустить.

Сердце забилось еще быстрее, я немного отстранилась, чтобы снова посмотреть ему в глаза. Его слова вселили в меня надежду на то, что мои чувства к нему не так уж безответны. Вот только выражение его глаз надежды не оставляло: по ним было видно, что он для себя все решил. Он даже улыбался с облегчением человека, освободившегося от какой-то тяжелой ноши.

Рен провел рукой по моей щеке, уже не пытаясь отвернуться. Наоборот, смотрел на меня так, словно хотел запомнить мое лицо в мельчайших деталях.

— У тебя все будет хорошо, Нея, поверь мне. Я позабочусь о тебе. Пока есть время.

— А кто позаботится о тебе? — на смену отчаянию во мне поднялось возмущение. — Мы ведь должны были позаботиться друг о друге, помнишь? Такой был план. Что изменилось? Я все еще дочь жреца, моя мать, по твоей теории, все еще была верховной, а то есть, я тоже верховная.

— Только верховные жрицы Некроса гарантированно могут пережить это, — спокойно объяснил он, выпуская меня из объятий. — Для остальных это разное соотношение шансов. И для тебя тоже.

— Но я готова рискнуть…

— Я больше не готов, — отрезал Рен. — Погубить жизнь любимой женщины было достаточно страшно один раз. Я не хочу рисковать и делать это во второй.

Не давая мне ответить, он повернулся и стремительно вышел из кабинета, забыв на спинке дивана мантию.

Такого двойственного чувства у меня еще никогда не было. Мне казалось, что сердце сейчас разорвет от радости, смешанной с горечью. Он признал, что любит меня. Фактически сравнил с Линн. Но оказавшись взаимной, любовь теперь нас разлучала. Было в этом что-то извращенное, неправильное, несправедливое.

Но и что-то закономерное тоже. Я была готова рискнуть жизнью, чтобы спасти его. Он отказывался от спасения, чтобы обезопасить мою. Что-то подсказывало мне, что поменяйся мы местами, каждый принял бы такое же решение, какое принимал сейчас другой.