Все казалось таким странным. Походило то ли на слишком реальный сон, то ли на не очень похожую на правду реальность. Возможно, потому что уже приближалось утро, а я так толком и не спала этой ночью и сейчас пребывала на границе сна и бодрствования. А может быть, потому что происходящее было слишком нереально, чтобы я могла в него поверить. Я находилась в спальне мужчины, который не был моим мужем, и лежала в его постели. Вытянувшись вдоль его тела, я прижималась к нему, глядя на умирающий в камине огонь.

Я совершенно не стеснялась того, что мы оба полностью обнажены, что моя голова удобно устроилась на его плече, а его рука обнимает меня. Мои пальцы лениво скользили по его груди, играя с короткими волосками, а его ладонь поглаживала мою руку. Мне было хорошо. Тепло и спокойно. Мы казались мне сейчас единым целым, и я верила, что теперь мы будем вместе всегда. Потому что невозможно отделить часть себя, невозможно ее прогнать. Я знала, что даже если он вдруг попытается, я ему не позволю. Сейчас я чувствовала в себе силы противостоять кому и чему угодно. Даже самому шеду Торрену Фолкнору, верховному жрецу Некроса и самому влиятельному человеку в Северных землях.

— У тебя руки стали теплыми, — заметила я внезапно, когда наконец сама поняла, что не так было все это время. — Всегда были холодными, а теперь…

— Согрелись наконец, — хмыкнул Рен, между делом целуя меня в макушку.

— Наверное, это хорошо?

— Наверняка.

— Твое северное сердце оказалось не таким уж и холодным? — с улыбкой спросила я, запрокинув голову и глядя на него.

Он скосил на меня глаза, снова выразительно выгибая бровь.

— Будем считать, что мы удивили друг друга. И немножко — сами себя.

— Знаешь, что еще меня в тебе удивляет? — таинственным шепотом поинтересовалась я. — Как ты это делаешь? Это магия или просто какой-то фокус? Или у тебя там невидимая веревочка?

Я потянулась рукой к его брови и принялась щупать ее, делая вид, что ищу эту самую невидимую веревочку.

Рен рассмеялся, игриво шлепнув меня по руке, но тут же перехватил ее и поднес к губам

— Знаешь, когда ты почтительно трепетала передо мной, ты мне больше нравилась, — проворчал он.

И хотя его тон даже отдаленно не был похож на серьезный, я все-таки встревоженно переспросила:

— Правда?

— Конечно, нет, — заверил он, сжимая мои пальцы. — Нет ничего ужаснее жены, которая тебя боится. Жена должна быть другом и соратником. Уметь вразумлять, если ты поступаешь неправильно. Уметь слушать твои доводы, но не бояться привести свои. По крайней мере, у моих родителей так было. Мне казалось это правильным.

При упоминании о родителях мне стало грустно. Даже не потому, что в моем доме все было несколько иначе, а потому что перед глазами всплыли строчки маминого письма. Какой горькой и несправедливой оказалась ее любовь! Я пыталась представить, что она чувствовала. Пыталась понять, как бы сама поступила на ее месте. Но ни одно, ни другое мне не удавалось.

— Вот только лазить по заброшенным замкам в тайне от меня жена не должна, — продолжил Рен, отвлекая от этих мыслей. — Надеюсь, мы договорились.

— Конечно, — заверила я, непроизвольно содрогаясь от воспоминаний. — Я признаю, что это было… опрометчиво с моей стороны.

— Испугалась? — мягко поинтересовался Рен.

— Еще бы.

Я чуть отстранилась от него и подперла рукой голову, чтобы лучше видеть его лицо. Как ни странно, это частично вернуло мне привычное чувство стыда, поэтому я прижала к груди край одеяла, стараясь немного прикрыть себя от его ответного взгляда. Даже зная, что он уже все видел. Это было сильнее меня.

— Рен, что это за твари? Приходящие, я имею в виду. Карл говорил, что никто не знает, как они выглядят, разве что ты. Но я… убила двоих, а потом ты истребил еще больше. Наверняка же их убивали и другие? Даже если потом они наваливались толпой и уничтожали тех, кто посмел сопротивляться, должны же были оставаться тела?

— Должны, — кивнул Рен, поворачиваясь на бок и тоже подпирая голову рукой. — Но их никогда не остается. Несколько раз я пытался взять одного живьем, чтобы допросить… или изучить, если разговор не склеится. Но мне ни разу этого не удалось. Они существуют только в своем тумане. Появляются тогда, когда он сгущается, исчезают, стоит ему развеяться. Живые и мертвые исчезают без следа. Откуда они приходят, куда потом деваются, почему терроризируют только наши земли? Никому неизвестно и не дано понять. Не знаю, сможет ли кто-то когда-то разгадать эту тайну. Все, что я могу, — это ставить защиту от них и истреблять при случае. Правда, я редко натыкаюсь на них. При том, что они регулярно пасутся вокруг защитного контура, который оберегает Фолкнор, меня они словно избегают.

— Могу их понять, — хмыкнула я, вспоминая его впечатляющее появление в сопровождении стражей.

Рен внезапно потянулся к моему лицу и погладил по щеке, улыбаясь так спокойно и так естественно, словно он никогда раньше не сдерживался в подобные моменты.

— Но иногда мне удается оказаться в нужном месте в нужное время.

— Кстати, а как ты там оказался?

— Вас искал.

— И как ты нас нашел? Как ты вообще узнал, что нас нужно искать?

— Очень просто, — усмехнулся он. — После того, как ты уехала, я тоже ушел по делам…

— Как всегда, — со вздохом перебила я.

— Да, как всегда, — не стал отпираться Рен. — Я всегда где-то нужен. Вчера мне требовалось себя занять, чтобы не сойти с ума и не броситься вслед за тобой. Я перемещался по городам, чертил защитные печати, проводил обряды, пока не вымотался достаточно, чтобы уснуть, как только вернусь домой. Вернулся. А тут твоя компаньонка…

— Роза? — зачем-то уточнила я, радостно улыбаясь. Можно подумать, у меня когда-нибудь была другая компаньонка… — Она здесь?

— Да. Когда поезд приехал без тебя, она тут же поехала в Колдор. Расспросила на вокзале, убедилась, что тебя никто не видел. Потом она добралась до Фолкнора, начала спрашивать тут. Выяснилось, что Карл тоже не вернулся. В общем, к тому моменту, как вернулся я, за тебя волновалась даже моя мать. Пришлось искать тебя через зеркало. Оно не сразу смогло тебя показать. Видимо, на замке Малроя до сих пор стоит защита от стороннего наблюдения. Но как только вы оказались на улице, я вас увидел. Только не сразу разобрал в темноте, что за место, поэтому едва не опоздал.

Его рука нащупала мою и на мгновение крепко сжала.

— Зачем ты туда поехала, Нея? Что за странная фантазия?

— Я вспомнила кое-что, — призналась я.

— Что именно?

И я принялась рассказывать: про письма, про шкатулку, про то, как злился мой отец, когда читал эти письма.

— У моей мамы был короткий роман с шедом Малроем, понимаешь? Прямо перед ее свадьбой. Его на тот момент уже нельзя было спасти, я родилась через четыре месяца после его смерти, но я его дочь. Дочь верховного жреца Некроса. Думаю, именно это и пытались показать мне твои жены в тот вечер. Письма. Потому что они знали, что я могу спасти тебя. Что я могу родить твоего ребенка. И они просили меня об этом. Я не знаю, где теперь те письма, Форт мог их уничтожить. Но я нашла еще одно в Малрое. Письмо, в котором мама говорила моему отцу обо мне, он взял с собой в могилу, оно лежало в левом кармане его мантии. У сердца. Для этого я туда и поехала, чтобы найти нечто подобное, как-то убедиться. И доказать тебе, чтобы ты не боялся на мне жениться. Потому что я оказалась не готова просто согласиться с твоим решением расстаться. Я приняла свое. Да, оно было поспешным, непродуманным, но оно было первым таким.

Я смотрела на него и все ждала выражение радости на его лице. Хотя бы облегчения, но Рен только хмурился и поджимал губы. Когда я замолчала, между нами на какое-то время повисла тишина, пока он не огорошил меня:

— Это ничего не доказывает, Нея. Они могли ошибаться насчет того, чья ты дочь. И даже если твоя мать была права… Он умер до твоего рождения, а значит, не передал тебе Силу…

Я подняла на него взгляд, глядя настороженно и недоверчиво.

— К чему ты это сейчас? — почти испуганно спросила я. — Ты ведь не?.. Ты сказал, что я могу уже считать тебя своим мужем. Теперь ты просто обязан на мне жениться!

Он успокаивающе погладил меня по плечу и обнял, придвинувшись ближе. Губы коснулись моего виска, скользнули по щеке и наконец мягко коснулись губ.

— Не беспокойся, Нея. Мы поженимся, обязательно поженимся. Я не могу отпустить тебя, не хочу расставаться с тобой. Но ребенок… — он запнулся, на мгновение отвел взгляд, но потом все же уверенно договорил: — Я не хочу подвергать твою жизнь опасности… А опасность все еще есть. Существуют зелья, которые не дадут тебе забеременеть от меня. Я могу сварить даже такое, которое справится с возможными последствиями этой ночи.

Я смотрела на него, чувствуя просто непреодолимое желание стукнуть так, чтобы выбить эти крамольные мысли из головы. К сожалению, я прекрасно понимала, что моих скромных сил не хватит на такой удар, и от этого осознания глаза снова начинало пощипывать.

— Давай так, — предложила я, предварительно проглотив поднимающийся в горле ком. — Я сделаю вид, что не услышала этого, если ты обещаешь больше никогда подобного не произносить.

— Нея…

— Замолчи! — потребовала я, накрывая его рот ладонью. Мой голос прозвучал так грозно, что я сама себя испугалась, а у него взлетели вверх сразу обе брови. — Ты себя со стороны вообще слышишь? Что ты предлагаешь мне? Выйти за тебя замуж и, зная, что могу спасти тебя, спокойно наблюдать, как Сила убьет тебя? Ты это серьезно? Ты в своем уме?

Он снова взял мою руку в свою, повернул, коснулся губами тыльной стороны ладони, и ответил в том же тоне:

— А что ты предлагаешь мне? Сделать тебе ребенка и надеяться, что на этот раз все пройдет хорошо и вы не погибнете? А если не пройдет? Ты дочь верховного жреца Некроса, но ты не его верховная жрица. Сила не была передана. Она потеряна. Как Сила всех остальных родов наших земель. Пойми, Нея, я не хочу рисковать тобой. Я уже все решил.

Злость во мне поднялась с новой силой. Все-таки хорошо, что у меня слабые руки, иначе я бы его уже убила! Он хочет сказать, что я зря ехала в Малрой, рискуя нашими с Карлом жизнями? Что я получу взамен три горьких года совместной жизни? Нет, я была категорически с этим не согласна.

По моему телу прокатилась волна мурашек, но не таких, как обычно. Они кололись, поднимали дыбом волоски и словно бежали все в одно место: к той руке, которую Рен держал. Там, где его кожа касалась моей, внезапно проскочил разряд, заставивший его зашипеть от боли и отдернуть руку.

Я едва заметила это, слишком увлеченная формирующимся в голове возражением:

— Вот как? Что ж, у меня для тебя плохая новость, Торрен Фолкнор. Тебе придется передумать, потому что я решила иначе. Вот как все будет, Рен. Мы поженимся, и я рожу тебе детей. Не одного, а много. Ты научишь меня пользоваться Силой, и со временем я смогу помогать в твоем служении, тебе не придется все делать одному. У Северных земель будет два верховных жреца, а то есть в два раза больше защиты. Еще мы обучим учеников в твоей школе, разовьем их Силу, и они тоже будут помогать. Станут новыми младшими жрецами.

— Неужели? И кто будет заниматься школой? — он недовольно нахмурился. — Ты, сама еще только постигающая магию и рожающая мне много детей? Или я за счет своих обязанностей верховного жреца?

— Ронан, — не растерялась я. — И твоя мать. И я, когда сама научусь.

— Ронан меня предал, — гневно отрезал Рен.

Теперь я сама придвинулась к нему ближе, пробежала рукой по его волосам, мгновенно гася вспышку гнева.

— Ронан допустил ошибку, — мягко поправила я.

— Эта ошибка едва не стоила мне жизни, — упрямо напомнил он. — Да и ты могла пострадать.

Я покачала головой, чувствуя в груди болезненный спазм, но понимая, что должна озвучить очевидное, пусть это и обидит его.

— Рен, ты ведь тоже совершал ошибки. И одна из них стоила жизни той, кого ты любил.

Его лицо помрачнело, взгляд потух, и он обессиленно откинулся на подушки, глядя в потолок.

— Не могу поверить, что ты сравниваешь эти ситуации, — тихо пробормотал он.

Я погладила его по щеке и быстро поцеловала в губы, безмолвно прося прощения за то, что своими словами причинила боль.

— Я не сравниваю, — мягко возразила я. — Я лишь говорю, что все люди совершают ошибки, иногда чудовищные. Ты, я, он. Порой мы хотим как лучше, но подвергаем опасности тех, кто нам дорог. Это не значит, что мы не заслуживаем прощения.

— Я свои ошибки совершал из-за любви, — упрямо возразил Рен. — А он из ненависти. Нея, он хочет моей смерти!

— Нет, он злится. Ему больно. Потому что он тоже потерял ту, которую любил. Потерял дважды: сначала проиграв ее тебе, а потом похоронив. И замолчав оба раза свою горечь. Вам нужно поговорить. Не знаю, может быть, покричать друг на друга, высказать все. Возможно, даже подраться. Но потом помириться. Вы братья, Рен. Вы не должны враждовать. Вы должны помогать друг другу. Нас слишком мало, понимаешь? Мы не можем себе позволить распыляться.

Он снова нахмурился, но в этот раз не недовольно, а скорее демонстрируя непонимание, перевел взгляд на меня.

— Нас?

— Нас, — кивнула я. — Северных жрецов. Фолкноров. Нас мало. И мы должны держаться вместе.

Рен внезапно обхватил меня руками и проворно перевернул на спину, оказываясь сверху. Его ладонь скользнула по моей щеке, волосам, потом переместилась на плечо. Недовольство и мрачное выражение исчезли с лица, остались лишь легкое недоумением и осторожная надежда.

— Жаль, мама этого не слышит. Она определенно пришла бы в восторг и сразу полюбила бы тебя за эти слова.

Я улыбнулась и пожала плечами, насколько это позволяло сделать мое положение.

— Я могу потом повторить при ней. Рен, у нас все получится, — настойчиво добавила я, обнимая его за шею, чтобы удержать на месте. — Если на свете есть женщина, способная родить твоего ребенка, то это я. И со школой все получится. А еще можно приглашать к нам учиться людей вроде Форта.

— Ты имеешь в виду двуличных шпионов? — скривился он, но я видела, что он шутит.

— Я имею в виду незаконнорожденных детей жрецов других земель. Думаю, Форт не врал мне, когда говорил, что не мог найти свое место там, где родился. Обычные люди избегали его из-за того, что он по сути жрец, но жрецы не пускали в свое общество, потому что он бастард. Таких людей наверняка много. Обладающих Силой, но не имеющих привычек, которые тебя настораживают в жрецах других земель. Пусть приезжают к нам. Пусть обращают свою Силу на служение Некросу, принимают его учение. Пусть защищают Северные земли вместе с нами. Ты научишь их это делать, а они смогут почувствовать себя полноценными жрецами. Пусть и младшими.

— Совет этого никогда не позволит, — возразил Рен, но уже не споря, а скорее дискутируя. — Он никогда не признает их жрецами. К ним не будут относиться с тем же почтением.

— Да кого интересует, что признает или не признает Совет! — воскликнула я, чересчур увлекшись своей фантазией. — Ты годами защищаешь людей в этих землях. Лично носишься из города в город, из деревни в деревню. Уничтожаешь приходящих, останавливаешь стихийные бедствия и эпидемии, спасаешь урожай… Как ты думаешь, кого люди послушают в первую очередь? Какой-то далекий и непонятный Совет или тебя? Что ты назовешь истиной, то они и примут как истину.

Он так странно смотрел на меня, что я смутилась. Мои речи наверняка казались ему наивными, если не глупыми. Конечно, он знал миллион причин, почему все не может быть так, как я говорю. Вероятно, он сразу не назвал все это чушью только из-за нежных чувств ко мне. Наверное, в глубине души он смеется над моими предложениями, хотя в реальности позволяет себе только улыбаться. Ладно, пусть так! Пусть все это глупости и чушь! Для меня главным было убедить его строить нормальную семью, без всех этих никому не нужных жертв с его стороны.

— Ты невероятная, ты это знаешь? — неожиданно спросил Рен совершенно серьезно.

— Что? — не поняла я. Такой реакции я не ожидала.

— Невероятная умница, — уточнил он. — Странно, что все это не придумал я сам. Наверное, иногда слишком много знать — вредно. Мне просто не приходило в голову посмотреть на все это… так.

Я недоверчиво улыбнулась, пока не до конца понимая, говорит ли он серьезно или подшучивает надо мной. Но в глазах его светилось искреннее восхищение.

— Кажется, я начинаю снова верить в Богов, — признался он тихо после того, как быстро поцеловал меня. — Потому что только они могли привести тебя ко мне.

— Забавно, правда? — я погладила его по щеке, убрала за ухо падающие на лицо волосы. — Когда в нашей жизни случается что-то плохое, мы говорим, что Боги нас оставили или даже что их вовсе нет. Я ведь тоже думала, что Богиня оставила меня, когда нас обручили против моей воли. А когда случается что-то хорошее, наша вера возвращается. Но без того плохого, что случилось в нашей жизни, разве произошло бы это хорошее? Может быть, Боги просто лучше знают?

Он вздохнул и пожал плечами. Его улыбка на мгновение погасла, но потом появилась снова.

— Я не знаю, Нея. Конечно, веря в это, легче принимать плохое в жизни. Думая, что за этим последует хорошее, что так надо. Я знаю одно: мне очень повезло с тобой. Неважно, кого я должен благодарить за это. Я искренне благодарен. У меня только один вопрос: сколько времени тебе потребуется, чтобы сшить свадебное платье?

Я растерялась от такой резкой смены темы.

— Не знаю… Зависит от швеи. И сложности. А что?

— Хочу жениться на тебе. Как можно быстрее. Пока еще что-нибудь не случилось.

— Надеюсь, ты имеешь в виду, нормально жениться, — я с подозрением прищурила глаза. — Потому что никакие твои зелья я пить не буду.

Он покачал головой.

— Никаких зелий. Знаешь, все это время ты казалась мне такой маленькой и хрупкой, я боялся навредить тебе. Но сейчас я чувствую в тебе огромную Силу. Не знаю, почему я не видел ее раньше.

— Потому что ее не было, — призналась я. — Я не была такой. Я была слабой и безвольной. Ты сделал меня сильной.

— Какой я молодец, — рассмеялся Рен.

И снова поцеловал, крепко обнимая. Его руки уже вновь заскользили по моему телу, заставляя сердце забиться вдвое быстрее, но внезапный стук в дверь заставил нас обоих вздрогнуть. Рен даже не успел ответить, а я только начала снова натягивать на себя съехавшее одеяло, когда дверь спальни распахнулась и на пороге появился Долорсдон. Впервые я видела распорядителя дома таким напуганным и растерянным, в теплом халате, надетом поверх полосатой пижамы.

— Шед Фолкнор!.. О, простите, не знал, что вы не один…

Он деликатно отвернулся, но я все равно почувствовала, что краснею от стыда. «Мне этого никогда не забудут!» — забилась в голове тревожная мысль. О том, что на севере к близости до брака относятся спокойнее, я как-то забыла.

— В чем дело? — грозно спросил Рен, моментально превращаясь в сурового верховного жреца.

— Там ваш брат, шед, — дрожащим от волнения голосом ответил распорядитель. — Требует вас. Он говорит, что все мы в смертельной опасности.

Кажется, пожениться до того, как что-нибудь случится, мы не успели.