Мы вышли им навстречу все вместе. Рен, конечно, шел первым, а я — рядом с ним, держась за его руку. Отставая на полшага, шли его мать и брат: госпожа Фолкнор со стороны своего старшего сына, а Ронан — с моей, но между ним и мной поместилась еще и Роза. Ученики и учителя школы следовали за нами. Всего нас получилось человек тридцать.

Южных жрецов оказалось не меньше. Похоже, они по-настоящему опасались Фолкноров, раз пришли в таком количестве.

Солнце еще не встало, но небо уже светлело. Темнота над миром развеялась, но пока вокруг правили серые сумерки. Ночью шел небольшой снег, черная земля была укрыта им почти полностью. Он тихо хрустел под ногами и добавлял света. И холода. Та рука, которая не лежала в ладони Рена, моментально начала неметь. Я порадовалась тому, что взяла не только его мантию, но и свое пальто. Вот только перчаток у меня не было.

Рену холод, как всегда, был нипочем. Он даже мантию не застегнул, и ее полы опять разлетались при каждом шаге: их подхватывали порывы ветра.

Ступив на земли Фолкнора, южные жрецы тоже облачились в мантии. В первом ряду шагали пятеро в мантиях верховных. И мой отец. Брата я рассмотрела за его плечом. Это внезапно напомнило мне один из моих снов, в котором они так же шли мне навстречу по заснеженной земле, облаченные в белые мантии.

Заметив меня, отец — я продолжала его так называть несмотря ни на что — переменился в лице. Верховный, шедший рядом с ним, тоже меня узнал и вопросительно посмотрел на него. Они ведь считали, что меня здесь нет, что я уехала. Мне даже показалось, что мое присутствие вызвало у них замешательство, и на секунду в груди затрепетала надежда. Возможно, то, что я здесь, заставит их передумать?

Однако южные жрецы лишь ненадолго сбились с шага, после чего продолжили идти на нас. Остановились только подойдя достаточно близко, чтобы можно было разговаривать.

Мы тоже остановились. Я непроизвольно сжала руку Рена сильнее. Он на мгновение повернул ко мне голову и ободряюще улыбнулся.

И тут же снова повернулся к незваным гостям. Когда он заговорил, в его тоне не было и следа подаренной мне нежной улыбки:

— Я приветствую вас, шеды, и ваших младших братьев в Северных землях. Вот только мне непонятен столь ранний, столь неожиданный и столь многолюдный визит. Объяснитесь.

— Приветствую и я вас, шед Фолкнор, — заговорил один из верховных. Я его не знала. — Мы пришли сюда за справедливостью. Нам было сказано, — он оглянулся на моего отца и того верховного, что шел рядом с ним, — что вы попросили руки дочери одного из наших младших братьев, заманили ее в свой замок, обесчестили, после чего якобы отослали отсюда, и по пути она сгинула.

— Ну, как видите, с госпожой Веста все в порядке, — Рен указал на меня свободной рукой. — Хочу заметить, что ее отец сам предложил мне ее в жены, а госпожа Веста сама изъявила желание сюда приехать. Мы готовимся к свадьбе, ради чего я решил прервать свой траур. Так что вы зря проделали весь этот путь.

Верховные вновь переглянулись и посмотрели на моего отца, а тот зло сощурился. Сейчас на его лице было точно такое же выражение, как в тот день, когда я застала его за чтением писем из маминой шкатулки.

— А факт бесчестия отрицать не стал, — заметил он, выразительно глядя на верховных. — Принуждения к близости до брака будет достаточно?

Сложно описать словами то чувство стыда, которое меня захлестнуло. Было гадостно слушать, как они обсуждают мое «бесчестие», видеть, с каким сочувствием, смешанным с презрением, смотрят. Позволить мужчине «принудить» себя к близости вне брака считалось в наших краях чуть менее стыдным, чем отдаться ему добровольно, но все равно стыдно. Если такое и случалось, то это старались замолчать. Если замолчать не удавалось, то женщину, попавшую в такую ситуацию, как правило презирали чуть ли не больше, чем мужчину, который ситуацию создал. Но, конечно, за ее спиной. Официально ей сочувствовали.

— А это так? — тот верховный, что начал говорить, перевел вопросительный взгляд на меня.

Я инстинктивно прижалась к Рену, обхватила руку, которой он меня держал, второй рукой, словно боялась, что его сейчас у меня заберут. Или меня у него.

— Отвечай, дитя, не бойся, — голос верховного звучал обманчиво мягко.

Я только молча помотала головой. Даже под страхом смерти я сейчас не призналась бы в том, что была близка с Реном, по своей воле или против нее.

— Вы же видите, она просто боится своего позора, — тут же покачал головой отец. — Да и кому какая разница, что она сейчас скажет, если свидетельствовать ее слова будем только мы.

— Вот ты жучара, — ошарашенно выдохнула Роза.

— Зачем ты это делаешь? — вырвалось у меня.

Я смотрела на своего отца и не верила в происходящее. Как я могла так заблуждаться на его счет? Или его отношение ко мне так изменила правда, которую он узнал? Это было за гранью моего понимания.

Отец сжал челюсти, глядя на меня все с той же злостью, словно это лично я предала его, а не моя мать родила ребенка от другого мужчины и скрыла это, нанеся ему двойное оскорбление. Я перевела взгляд на Корда, но тот избегал смотреть мне в глаза. А ведь он все равно оставался моим братом, пусть и наполовину.

Если до этого момента во мне еще жила надежда на то, что связь с семьей, в которой я выросла, пока не разорвана до конца, то теперь она скоропостижно скончалась. Я поняла, что не смогу сказать или сделать что-то, что их остановит.

— Вы хотя бы уверены в том, что близость была? — тихо уточнил тот верховный, что стоял рядом с отцом. — Если она еще невинна, это и по мертвому телу будет понятно.

Мне показалось, что я проглотила целую пригоршню снега: настолько холодно стало внутри. Они действительно подписали нам всем смертный приговор и пришли исполнить его. И раз уж я оказалась здесь, меня щадить никто не собирался.

Теперь отец скользнул по мне изучающим взглядом.

— А ты сам не видишь? Волосы острижены, диадемы нет. Она держит его за руку, прижимается к нему… Он ее развратил, определенно.

— Мне даже слушать вас тошно, — зло процедил Рен. — Ублюдочные лицемеры.

— Торрен! — строго одернула его мать.

— Прости, мама, — тут же извинился он. — И ты, Нея.

Он перевел взгляд на Розу, которая стояла достаточно близко, чтобы услышать резкие слова, но она опередила его:

— Передо мной можете не извиняться, шед. Я подписываюсь под каждым вашим словом и могу добавить еще десяток своих. Но не при нежных ушах моей подопечной.

Рен кивнул и снова повернулся к южным жрецам.

— Давайте оставим эти лживые расшаркивания. Вы здесь не ради справедливости. Вам плевать на Нею. Вы здесь, чтобы убить нас и распространить свое влияние на Северные земли. Вот только уверены ли вы, что сможете прожевать кусок, который собираетесь откусить? Уверены ли вы, что король не узнает и не накажет вас? Сомневаюсь, что он простит вам убийство своей родни.

Я видела, что на лицах некоторых младших жрецов проявилось сомнение, они нерешительно переглянулись, как бы спрашивая друг у друга, действительно ли они смогут избежать гнева Его Величества.

— Что ж, — все тот же верховный приторно сладко улыбнулся, — так даже лучше. Полагаю, вы понимаете, что раз уж мы пришли сюда, то обо всем подумали. И обратной дороги у нас нет. Теперь, когда вы видели наши лица и знаете наши намерения. Вы можете сдаться, и тогда ваша смерть будет быстрой.

Рен промолчал, сверля верховного гневным взглядом исподлобья. Я не сразу поняла, что он просто занят призывом стражей. Лишь когда они начали появляться перед нами, заслоняя собой как щитом, я поняла, что от слов мы переходим к делу. Сердце зашлось к груди, но вместе с тем я почувствовала и уже знакомое покалывание во всем теле. Сила готовилась прийти мне на помощь, вот только я не успела научиться ею пользоваться.

— Ваши мертвые стражи не причинят нам вреда, шед Фолкнор, — усмехнулся верховный.

В его ладонях вспыхнуло пламя, похожее на то, каким Рен сражался с приходящими, только оно было красновато-оранжевого цвета как настоящий огонь. Остальные верховные сделали то же самое. Младшие жрецы принялись формировать похожие шары двумя руками, но у них получалось медленнее.

Стражи бросились вперед, стремясь накрыть собой и уничтожить противников, но сгустки Силы, посылаемые верховными, уничтожали их еще на подлете. Очень скоро стражей не осталось, и младшие жрецы атаковали нас.

Госпожа Фолкнор и Ронан вскинули руки, вдвоем формируя общий заслон, который закрыл нас от огненных шаров. Этот залп их щит вполне мог выдержать, но я сомневалась, что они продержатся долго.

Роза достала из кобуры пистолет, а Рен выпустил мою руку, потому что ему нужна была его вторая, чтобы иметь возможность сражаться в полную силу.

— Отойди за меня, — напряженно попросил он.

Во мне все протестовало против такого, но Роза бесцеремонно дернула меня назад, сама пряча за спину жениха и становясь рядом с ним, чтобы не дать мне вылезти вперед. Что происходило у нас за спиной, я не знала, но понимала, что там каждый тоже готовится к атаке в меру своих возможностей.

Наши перспективы выглядели удручающе. Южных было слишком много. Пятеро верховных против одного нашего, младшие жрецы против магов-недоучек. Мы были обречены, я это понимала. Полагаю, остальные тоже.

По телу вновь прокатились покалывание и холод, кисти рук ужасно мерзли, и я засунула их в карманы пальто. Наткнулась на письмо мамы, которое шед Малрой забрал с собой в могилу. Вспомнила тень, защищавшую нас с Карлом от приходящих. Вспомнились мне и слова Рена: «Стражи хороши против приходящих, против обычных людей и даже против младших жрецов. Но они тени погибших военных, а не жрецов. И против верховных они практически бесполезны…»

А если на нашей стороне будет тень верховного жреца? Я понимала, что это едва ли сравняет наши силы, но я не могла не попробовать. Хоть какой-то вклад в сражение я должна была внести?

Мы ответили градом голубоватых сгустков искрящейся электрическими разрядами энергии, но их так же поглотил выставленный щит. Роза сделала два пробных выстрела, но я не увидела, увенчались ли они успехом.

Я закрыла глаза и сжала в ладони письмо, мысленно призывая дух отца из чертога Богов и умоляя его помочь нам. Я надеялась, что он услышит, как услышал меня на занятии и потом в своем замке, но довольно долго ничего не происходило.

Наконец я почувствовала чье-то ледяное присутствие рядом. Не знаю, как иначе это можно назвать. Я открыла глаза и скосила глаза в сторону: рядом со мной возвышалась бесформенная тень.

— Возьми меня за руку, — услышала я едва различимый за шумом магической схватки шепот. — Помоги мне, чтобы я смог помочь вам.

Я опустила глаза вниз. Часть тьмы тянулась ко мне, как будто действительно протягивая руку. Я осторожно коснулась этой тьмы ладонью и почувствовала, как ее сжали ледяные пальцы. Тело вновь закололо, словно тысячи маленьких ледяных иголочек вонзились в меня, и постепенно это ощущение сконцентрировалось в центре ладони. Я чувствовала поток Силы, проходящий через нее, чем-то это было похоже на лечение. Только целительная Сила, покидая меня, казалась теплой.

В переливающейся тьме снова проступило лицо шеда Малроя. Он выглядел даже моложе моего жениха, словно после смерти его внешность стала такой, какой должна была бы быть в тридцать три года. Он смотрел на меня, мягко улыбаясь. Я не сразу поняла, что мгновения спустя проступила и его фигура, облаченная в парадную мантию. Очень скоро он стал похож на обычного человека, как Лилия.

Он перевел взгляд на южных жрецов, забрасывающих нас своими огненными шарами, и плавно скользнул вперед, напоминая, что он всего лишь дух, а не человек. При этом ему удалось не коснуться никого из тех, кто стоял передо мной. Я лишь услышала удивленный возглас Рена.

Очередная атака южных жрецов пришлась на выставленный им одним щит, поскольку его мать и брат еще не восстановились после предыдущей. Скорее всего, от следующей уже не удалось бы закрыться, но появление призрачного шеда Малроя сбило южных жрецов с толку. Или так мне показалось, потому что я не сразу поняла, что происходит на самом деле.

Лишь когда они все заскользили мимо меня, выстраиваясь новым щитом перед нами, я поняла, что Малрой пришел не один. Их было много. Несколько десятков точно. Похожих на живых людей, но скользящих по воздуху, не оставляя следов на снегу, облаченных в парадные мантии жрецов Некроса. Часть из них были светловолосыми, как Малрой, другие — брюнеты, как Рен. Когда один из таких проплывал мимо нас, госпожа Фолкнор приглушенно охнула, а Ронан удивленно прошептал:

— Отец?..

Рен лишь молча смотрел на происходящее, замерев как каменное изваяние. А я вновь чувствовала покалывание по всем теле и как Сила идет из меня, словно кто-то или что-то вытягивает ее.

Верховные жрецы выстроились перед нами, подняли руки, зажигая на ладонях голубоватый огонь, и синхронно шагнули вперед, к остолбеневшим южным жрецам.

Задние ряды наших противников первыми обратились в бегство. Младшие жрецы просто кинулись бегом прочь, через пустое, укрытое снегом поле, по которому они пришли. Верховные попытались предпринять еще одну атаку, но когда поняли, что не могут причинить вреда мертвым жрецам, просто исчезли в клубах черного дыма. И тогда прочь бросились бежать все младшие жрецы. Наши явившиеся из чертога Богов защитники так и не пустили в ход голубоватое пламя и не ускорили шаг, но продолжали гнать их прочь через поле.

Туда, где уже начал сгущаться туман.