Мне снова снилось, что я падаю, но в последний момент что-то не дает мне достичь земли. Держит меня. Только если в прошлый раз это казалось спасением, то в этот было похоже на пытку. Я хотела добраться до земли. Хотела, чтобы все закончилось, но меня не пускали. И это приводило в отчаяние, хоть я и не понимала почему.

Но наконец путы порвались, я обрела свободу падения, но вместо того, чтобы рухнуть на землю, взлетела вверх и снова оказалась на крыше. На той самой крыше, где закончилась жизнь Лилии. И где началась моя новая жизнь. По крайней мере, мне казалось, что когда я была здесь в прошлый раз, произошло нечто очень важное. Пусть я и не понимала, что именно.

Сегодня на небе совсем не было звезд. И луны тоже. И ветер не дул, проникая под одежду. Я оглянулась по сторонам, отчаянно пытаясь вспомнить, как и почему снова сюда попала. И куда делся Рен.

Однако мужчина, оказавшийся со мной на крыше, не был моим женихом. Парадная мантия жреца Некроса сидела на нем так же хорошо, но лицо обрамляли длинные светлые волосы. Я не сразу узнала шеда Малроя, но когда поняла, кто передо мной, испытала странное облегчение с горьковатым привкусом. Я вспомнила все, что случилось.

— Значит, я все-таки умерла?

— Увы, так было нужно, Нея. Лилия хотела ей помешать, но я ей запретил.

Он приблизился, глядя на меня с восторженной улыбкой. Протянул руку, осторожно провел по волосам, погладил по щеке.

— Ты выросла такой красивой. Впрочем, как могло быть иначе? Я всегда знал, что ты будешь такой. Жаль, у нас не было возможности встретиться при жизни.

— Мне тоже. Очень жаль, что мое рождение не спасло вас… тебя.

Он пожал плечами.

— Некоторые вещи невозможно ни изменить, ни предотвратить. Каждому из нас назначен свой час. Некрос учит нас принимать его, не ропща. Я был благодарен Богам за то, что они свели меня с твоей мамой. За то, что дали мне познать любовь хотя бы накануне смерти. Что они позволили частичке меня остаться жить. Поверь мне: умирать, зная, что после тебя останется ребенок, гораздо легче, чем просто умирать. Конечно, это было несправедливо по отношению к твоей маме, но отчасти я был даже рад, что умру и унесу с собой в могилу Силу верховного до твоего рождения.

Я нахмурилась, не совсем понимая, что он имеет в виду. Малрой пояснил:

— Я не был уверен, что жрица Виты справится с передачей Силы, а убить ее и тебя было бы по-настоящему ужасно. Я очень сильно ее любил, Нея. И тебя. Заочно, конечно. Даже не зная, кем ты будешь.

— Жаль, что любовь не способна победить смерть, — пробормотала я печально, думая о Рене.

Собственная смерть уже не пугала меня. Теперь, когда рядом был отец, я не боялась идти в чертог Богов, но мысль о том, что я оставляю позади его, отравляла хуже яда. Я помнила, как он говорил о смерти Линн. И даже о смерти Лилии. Моя смерть окончательно добьет его. Это угнетало больше всего.

— Да, не способна, — согласился Малрой. — Но есть и другая истина, куда более приятная. Смерть тоже не способна победить любовь. Мы уходим в чертог Богов, но наша любовь остается с теми, кто был дорог нам при жизни. Прежние жены твоего жениха доказали это. Смерть не убивает любовь, лишь избавляет ее от человеческих страстей. Очищает от ревности, сомнений и обид.

— Моя любовь теперь тоже станет чище?

— Твоя любовь в этом не нуждается.

Наверное, его слова должны были меня утешить, но горечь лишь усилилась.

— За что боги к нему так жестоки? — я посмотрела на Малроя с надеждой, как будто объяснение причины могло что-то для меня изменить. — Он ведь хороший. Он заботится о других больше, чем о себе. Так за что они наказывают его?

— Богам виднее, как правильно.

Я не нашла в себе сил, чтобы возразить. Ведь всего несколько часов назад я и сама говорила Рену нечто подобное. Может быть, моя смерть тоже часть их замысла? Замысла, который ведет его к еще большей награде? Еще большей любви?

— Ты прав. Конечно. Я только надеюсь, что в их понимание правильного входит его счастье.

— Ты невероятная, Нея, — восхищенно выдохнул Малрой. — Ты превзошла все мои надежды и ожидания. Я очень тобой горжусь. Я пришел сюда сказать тебе это: я очень люблю тебя и очень тобой горжусь. Мы оба тебя любим и гордимся. И я, и мама.

От его слов по всему телу разлилось тепло, заставившее меня повторить его улыбку словно зеркало, несмотря на разъедающую изнутри боль. Но вместе с тем я оказалась сбита с толку.

— Разве ты пришел сюда не для того, чтобы проводить меня в чертог Богов? Я ведь смогу увидеть там маму?

— Сможешь, — кивнул он. — Однажды. Но не сейчас. Сейчас еще не время.

Я удивленно вздернула брови, не понимая, что он имеет в виду, но безумная надежда уже вновь вспыхнула в груди, вымещая и боль, и горечь.

— А для чего сейчас время?

Его руки легли мне на плечи и легонько сжали. Он коснулся губами моего лба и тихо прошептал:

— Время передать тебе свое наследие. Время сделать тебя настоящей верховной жрицей Некроса.

С этими словами он крепко обнял меня, так сильно прижав к себе, что я снова задохнулась. Жар зародился где-то на уровне груди и разошелся по всему телу. Я горела, и одновременно с этим меня пронзало ледяными иглами. Было больно, очень больно. Настолько, что я дернулась, пытаясь вырваться из объятий отца, но он держал крепко.

Мне казалось, что я закричала, но своего крика я не услышала. Ослепительный свет накрыл меня так же, как незадолго до этого накрывало пеленой тьмы. Он принес с собой частичное облегчение. По крайней мере, пронзающая боль утихла, осталось только жжение, и то постепенно снова собралось в груди.

Сначала я почувствовала его руки. Они обнимали меня так же крепко, как и руки отца на крыше, но не причиняли боли. Потом я услышала его тихий шепот:

— Ну же, Нея, ты же сильная. Ты даже меня сильнее. Возвращайся. Я знаю, ты можешь. Пожалуйста. Боги…

Судорожный вдох и дрожащий выдох. Его рука погладила меня по волосам, губы коснулись виска.

— Некрос, я прошу тебя, — снова прошептал Рен, — верни ее. Услышь меня хотя бы один раз…

Я наконец поняла, что жжение в груди — это горящие легкие. И в следующее мгновение шумно вдохнула, жадно втягивая воздух. И, конечно, тут же закашлялась.

— Нея?

Рука коснулась моего лица, откинула с него волосы, пальцы пробежали по щеке. Я с трудом открыла глаза, моргнула, чтобы убрать мутную пелену, и посмотрела на жениха, на лице которого причудливо перемешались выражения ужаса и радости.

Я улыбнулась ему. По крайней мере, совершенно точно попыталась это сделать, а уж что там получилось, не знаю.

— А говорил, что веру потерял, — голоса не было, а шепот получился каким-то свистящим.

Рен нервно рассмеялся, снова прижался губами к моему лбу, потом быстро коснулся ими уголка глаза, опустился по щеке, наконец накрывая губы в стремительном, но коротком поцелуе.

— Как же ты меня напугала, — выдохнул он.

— Я и сама испугалась…

Контроль над телом ко мне частично вернулся. Недостаточно для того, чтобы встать, но поднять руки и обнять Рена за шею я смогла. Он поцеловал меня еще раз, обнимая в ответ, но тоже не торопился вставать. Ни у кого из нас просто не было на это сил. И желания тоже.

Конечно, мне еще следовало рассказать ему про Ирис и про разговор с отцом на крыше, но сейчас ничего этого не хотелось. Хотелось просто лежать в его объятиях, понимая, что уж теперь-то все действительно позади.

* * *

Совместный завтрак у нас так и не случился. Убедившись, что со мной все в порядке, Рен уложил меня в постель. Причем в постель в моей комнате, а не в своей, поскольку мою не требовалось убирать, а до его комнат горничные добраться не успели. После этого он прислал ко мне Розу, мать и даже брата, который, конечно, оставался в гостиной, в спальню не входил. Судя по всему, Рен больше не собирался рисковать и оставлять меня без присмотра. Больше ко мне весь день никого не пускали, даже слуг.

Поначалу в обществе его матери я чувствовала себя немного неловко. Я все еще по привычке боялась ее. Но потом сообразила, что она больше для меня не опасна. Ведь я оказалась из северных жрецов, а моя связь с южным Домом была демонстративно разорвана. Вероятно, теперь госпожа Фолкнор могла превратиться в самую преданную мою защитницу.

Впрочем, после завтрака все это перестало меня волновать, потому что я уснула. И провела так почти весь день, просыпаясь лишь ненадолго. Такой слабости я в своей жизни еще не испытывала, но после бессонной ночи, призыва мертвых жрецов и яда это было вполне объяснимо.

Каждый раз, когда я открывала глаза, рядом со мной кто-то находился. Это были попеременно то Роза, то госпожа Фолкнор. И лишь когда я проснулась уже после заката, в погруженной в тишину и темноту комнате рядом со мной оказался Рен.

Он сидел на краю постели, уже облаченный в пижаму и теплый ночной халат, смотрел на меня и улыбался.

— Какая же ты соня, — заметил он, когда я зашевелилась, растирая лицо, чтобы прогнать остатки сна.

— Ты здесь давно? Почему не разбудил меня?

— Всего минут пять, не больше, — заверил он. — Мне нравилось смотреть, как ты спишь. По-моему, я никогда не видел тебя такой умиротворенной.

Я села на постели, чтобы приблизиться к нему. Попыталась пригладить растрепавшиеся во время сна волосы, одновременно вглядываясь в его лицо с тревогой. Казалось, за этот день он постарел еще сильнее.

— Ты ужасно выглядишь, — прошептала я, коснувшись ладонью его щеки.

Он лишь криво улыбнулся.

— День выдался тяжелый. И очень длинный. Я думал, он никогда не закончится.

— Но я уверена, ты со всем разобрался.

Рен кивнул, но лицо его при этом помрачнело. Утром я успела рассказать ему про Ирис, а это значило, что сегодня он занимался и ею. Учитывая, что она была одной из первых учениц его школы, это наверняка далось ему нелегко. Я понимала, что лучше не спрашивать о ней, но эта девушка все-таки была и моей подругой. По крайней мере, я ее таковой считала и искренне к ней привязалась. Поэтому не смогла удержаться:

— Что с Ирис?

Его лицо вновь превратилось в непроницаемую маску, глаза стали холодными. Смерть как она есть. Впрочем, едва ли стоило ожидать чего-то другого. Да и за убийство и попытку убийства соответственно жены и невесты шеда Ирис грозила смертная казнь, так что вариантов было немного.

— Я дал ей выбор, — после непродолжительного молчания все-таки признался он. — Полиция Колдора была уже в пути. Я оставил ее дожидаться их приезда в гостиной с отравленным ею же чаем. Она понимала свои перспективы. И выбрала выпить чай.

Я кивнула, чувствуя, как поперек горла встает ком. Мне не хотелось плакать при нем из-за этого, но глаза все равно наполнились слезами. Конечно, он все сделал правильно. По крайней мере, это избавило Ирис от многих неприятных вещей, позволило уйти на своих условиях, но все равно было горько. Она была одной из немногих, кто поддержал меня здесь. И этого я не собиралась забывать.

Рен коснулся моего плеча, и я тут же накрыла его руку своей, давая понять, что я на его стороне, просто не могу справиться с собой.

— Она все это не со зла, я уверена, — с трудом контролируя голос, выдавила я. — Она была хорошей. Я верю, что она не хотела убивать Лилию. И действительно не хотела убивать меня, просто боялась, что я ее выдам. Что мы с Лилией обе ее выдадим.

— Возможно, — сдержанно ответил Рен. — Но это ничего не меняет. Она убила мою жену. И едва не убила тебя. Одна смерть еще могла быть случайностью, но то, что она решила отравить тебя, лишило ее права на снисхождение.

Я плотно сжала веки, кивая и проглатывая ком. С этим я была согласна. Даже не попытайся она убить меня… Лилия все равно имела право на справедливость.

— Знаешь, что самое печальное? Мы не могли ее выдать. Лилия не знала, кто ее столкнул. Не видела.

Я не могла объяснить, откуда это знаю, но знала наверняка. Возможно, Лилия снова нашептала мне, пока я спала.

— Поэтому она и не указывала на нее все это время.

Только когда Рен коснулся моего лица, вытирая скатившуюся по щеке слезинку, я поняла, что все-таки не совладала с эмоциями. Оставалось надеяться, что он поймет их правильно. Я перехватила его руку и поднесла ее к губам, после чего заставила себя улыбнуться.

Однако Рен на мою улыбку не ответил, и я поняла, что плохие новости еще не закончились. Тяжело сглотнув, я попросила:

— Говори уже до конца. Пусть все плохое останется в этом дне, а завтра начнется наша новая жизнь.

— Туман сошел, — все тем же сдержанным тоном сообщил он. — Мы нашли девять тел, выпитых приходящими. Среди них твой отец. Твой приемный отец. Сочувствую.

Я сжала его руку крепче, понимая, что не была готова к этому. Мне стоило приготовиться, но до сего момента я в тайне — даже от самой себя — надеялась, что они оба выберутся из тумана. По телу прокатилась дрожь и внутри снова стало холодно.

— А Корд? — только и смогла спросить я, глядя на наши сцепленные руки.

— Жертв его возраста мы не нашли. Вероятно, он смог выбраться, как и многие другие.

Волна облегчения захлестнула меня почти с той же силой, что перед этим горечь от новости о гибели приемного отца. Хотя я понимала, что для Корда участие в нападении на Фолкнор будет иметь серьезные последствия. Но вероятно, суд учтет, что он еще почти ребенок…

— Я сообщил Его Величеству о том, что устроили здесь южные, — продолжил Рен, — но я не сказал, что твой брат был с ними. Указал только на отца.

Я подняла на него изумленный и даже в некоторой степени недоверчивый взгляд. Я уже успела понять, что Рен суров, когда дело доходит до наказаний, никому ничего не спускает. Мне и в голову не пришло просить его промолчать, потому что я понимала: он имеет право преследовать тех, кто собирался убить всю его семью. Даже если этот кто-то был частью моей семьи. Того, что он сам станет выгораживать Корда, я и вовсе не ожидала.

— Он ведь твой брат, — пояснил Рен с едва заметной улыбкой. — Они иногда совершают ошибки. Это не значит, что они не заслуживают второго шанса.

Я порывисто обняла его. С такой силой, что едва не задушила. Я не знала, как выразить ему свою благодарность, поэтому ограничилась одним словом, в которое постаралась вложить все свои эмоции:

— Спасибо!

Рен промолчал, только крепко обнял в ответ. И так мы, наверное, сидели пару минут, ничего друг другу не говоря, но думая о многом, пока он не сказал:

— Думаю, тебе пора спать. Да и мне тоже. Я зашел лишь увидеть тебя перед сном. Завтра же начнем готовиться к свадьбе. Пока не случилось что-нибудь еще.

Он осторожно высвободился из моих объятий, и только в этот момент я с удивлением поняла, что он собирается уходить.

— Ты не останешься со мной?

Слова вырвались быстрее, чем я смогла их осмыслить. Я ведь действительно думала, что он будет спать со мной. Куда только делась моя девичья скромность?

Впрочем, я тут же напомнила себе, что больше не девица. Рен же как обычно выразительно выгнул бровь.

— Что я слышу, госпожа Веста? Вы всерьез предположили, что я лягу в вашу постель до брака?

Я почти задохнулась от возмущения и стукнула его кулаком по плечу. Он даже сделал вид, что ему больно, хотя я понимала, что для него это как прикосновение.

— Хватит издеваться! Вот сейчас обижусь и действительно не стану больше спать с тобой до самой свадьбы!

Он покачал головой и рассмеялся. Да так заразительно, что я тоже захихикала.

— Я тебе поражаюсь, Нея. Мы еще даже не женаты, а ты уже угрожаешь мне отлучением от постели. Ты так стремительно взрослеешь, что мне уже страшно. Но если серьезно… Тебе сегодня лучше воздержаться, а я не спал уже почти сорок часов и с ног валюсь…

— Так ложись здесь, — тихо попросила я, с удивлением осознавая, что больше не испытываю ни стыда, ни неловкости. — Обними меня и просто спи рядом. Как в самый первый раз, когда я осталась с тобой. Мне кажется, та наша ночь значила для меня даже больше, чем прошлая.

Рен улыбнулся, поцеловал мимолетно, едва ощутимо, после чего встал, стягивая с себя халат. Он бросил его на кресло у окна, обошел кровать и забрался в нее с другой стороны. Мы встретились посередине. Он обнял меня, как я и просила, а я устроила голову у него на плече.

Прежде чем мы уснули, я успела рассказать ему о своей встрече с отцом и о том, как он передал мне Силу. Рен слушал напряженно, но сомнений не выказывал, а под конец мне даже показалось, что он испытал некоторое облегчение. Я надеялась, что в этот момент он окончательно перестал тревожиться за меня.

На следующий день мы начнем готовиться к свадьбе и восстанавливать работу школы. Меня снова ждет много учебы и тревог, потому что мы не сможем найти Корда. В Южных землях события сегодняшнего утра как всегда извратят, поэтому на мои приглашения на свадьбу не ответит ни одна подруга. Это очень меня огорчит, но не помешает нам пожениться через две недели. У меня будет восхитительное черное платье с пышной юбкой и убийственным корсетом, а Рен будет великолепен в парадной мантии жреца, расшитой серебристыми нитями. Роза тоже наденет ради такого случая платье, возможно, впервые с того дня, как отрезала волосы. И это окончательно сведет с ума Ронана. Венчать нас будет госпожа Фолкнор по праву младшей жрицы, а к алтарю меня поведет Карл. Просто потому что больше будет некому, а ему я очень за многое благодарна. Он будет очень тронут. Я буду по-прежнему остро чувствовать свое одиночество каждый раз, когда Рен будет отправляться по делам. И в такие дни я буду учиться вдвое усерднее, чтобы приблизить тот момент, когда смогу выполнять часть его работы, в надежде что это позволит нам проводить больше времени вместе.

В общем, «новая счастливая жизнь» не наступит с рассветом. Всегда будут тревоги, печали и трудности, но по крайней мере, теперь мы уже всегда будем преодолевать их вместе. Всей нашей семьей с преданными нам друзьями.

А пока я лежала в темноте спальни, поглядывая на пляшущие на стенах тени, отбрасываемые огнем в камине. Слушала размеренное дыхание Рена и ровное, уверенное биение сердца в его груди. Он обнимал меня во сне, и я чувствовала себя любимой, нужной и защищенной.

Я чувствовала себя дома.