К счастью, в коридоре оказалось пусто, и я без всякого стыда и неловкости схватилась руками за противоположную стену и прижалась к холодному серому камню лбом, пытаясь восстановить дыхание и погасить пожар в груди.

Как говорится, бойся своих желаний: они могут исполниться. Я хотела узнать, кто мой отец, кем была моя мать и как все произошло, я это узнала. И теперь уже не могла забыть, хотя очень хотелось. Как мне с этим жить, я тоже не знала.

Боль давила изнутри. Она сидела внутри колючим комом, который нельзя было ни проглотить, ни выпустить. Я готова была разорвать себе грудь руками, чтобы вытащить ее. Снова непривычно жгло глаза, но они оставались сухи. Как всегда. Теперь я хотя бы знала почему.

За моей спиной открылась и закрылась дверь, кто-то приблизился ко мне, но я не стала оборачиваться. Даже когда почувствовала осторожное прикосновение к плечу, все равно не пошевелилась.

- Тара, - тихо позвал Фарлаг.

Я с трудом втянула в себя воздух: он вошел с громким, сиплым свистом. В тот же момент его руки сильнее сжали мои плечи. Я понимала, что он хочет меня утешить, поддержать, но едва ли он мог что-то сделать. Никто не мог. Уже ничего нельзя было исправить, как невозможно было забыть. Страшная правда о судьбе моей матери - моей настоящей матери - будет преследовать меня до конца жизни. От этого не скрыться, об этом не перестать думать.

Как не перестать думать о том, кто мой отец и как он им стал. Лилия - как бы ни звали русалку на самом деле, для меня она навсегда останется Лилией - пришла к нему за помощью. Была ли она в него влюблена? Был ли он в нее влюблен? Или она после всего пережитого в доме Блэков просто захотела ласки, а он просто приласкал, изменив беременной жене, - и вот она я. Какая бессмысленная глупость.

И кто виноват в том, что Лилии так никто и не помог? Саймон Блэк? Сет Прайм? Лессандр? Делла? Последняя хотя бы попыталась.

Как это, должно быть, ужасно: попасть в чужой мир, оказаться полностью беззащитной перед чужой злой волей, так долго оставаться одной, никому не нужной, а потом погибнуть. От этих мыслей мне становилось тошно, но я не могла перестать прокручивать их у себя в голове. Я представляла себя на месте Лилии, и сердце мое наполнялось тоской, каждый новый его удар отдавался острой болью.

- Тара, пожалуйста, посмотри на меня, - с нотками отчаяния в голосе попросил Фарлаг.

Я все-таки заставила себя обернуться и теперь привалилась к стене спиной. Ноги держали меня с трудом, глаза болели все сильнее. Боль эта перерастала в мигрень. Не знаю, как я выглядела в тот момент, но Фарлаг посмотрел на меня с тревогой.

- Когда ты понял это? - спросила я зачем-то. На самом деле это не имело никакого значения.

- Что Лилия Тор была русалкой? Еще во время разговора с Норманом. Был уверен, что ты тоже поймешь, но ты никак не прореагировала.

- Почему ты мне ничего не сказал?

- Во-первых, я был не уверен, - ответил он оправдывающимся тоном. - Это выглядело логично, но вероятность другого объяснения того, что ты не плачешь, оставалась.

Я медленно кивнула, соглашаясь с этим доводом, хотя его легко было оспорить. Пусть он не знал наверняка, что могло помешать ему поделиться догадкой?

- А во-вторых?

- Боялся твоей реакции, - признался он. - После того, как ты ответила на мой вопрос, стал бояться еще больше. Несколько дней даже думал, что безопаснее мне будет исчезнуть из твоей жизни, но... не смог этого сделать.

- Но ты ведь понимал, что Лессандр, скорее всего, подтвердит это? Ты ведь понимал, что я все равно узнаю?

- Конечно, понимал. Но я и не ставил перед собой задачу защитить тебя от правды. Я думаю, ты в состоянии вынести любую правду. Я знаю, что ты справишься с этим.

Я закрыла глаза и прижалась к холодной поверхности стены затылком. В отличие от Фарлага, я не испытывала такой уверенности. Хотя если подумать... Куда я денусь? Да, сейчас мне казалось, что огромный колюще-режущий комок, собирающийся внутри, вот-вот разорвет меня изнутри, но умом я понимала, что это пройдет. Я останусь жива и со временем даже снова смогу спокойно спать, просто на сердце станет одним рубцом больше. Но он прав: я справлюсь с этим. Я всегда справлялась.

- Ты злишься на меня?

Его голос прозвучал так, словно Фарлаг находился где-то далеко, но заставил меня вернуться в реальность. Я открыла глаза, снова посмотрела в его встревоженное лицо и покачала головой.

- Нет, просто я... растерянна. Огорчена. И не все понимаю. Если я русалка наполовину, разве я не должна плакать чаще, чем они? Как же человеческие гены? Почему для меня это так же недостижимо, как и для моей матери?

- Кто знает? - он едва заметно пожал плечами. - Мы и про русалок-то уже почти ничего не знаем. До разговора с Норманом я даже не подозревал, что они редко плачут. Считал, что этот ингредиент редок из-за того, что сами русалки - редкость. Кто может наверняка сказать, какими должны быть дети человеческого мужчины и русалки? Особенно, если речь идет о таком мужчине, как Сет Прайм. Сомневаюсь, что он сам много плакал в этой жизни.

- Древние боги, Алек... - испуганно прошептала я, опять на секунду зажмуриваясь. - Он меня возненавидит.

- Алек Прайм благороден до зубовного скрежета и примерно настолько же умен, - Фарлаг изобразил комичную гримасу, которая вызвала у меня слабую улыбку. - Если он кого и возненавидит, так это своего отца. Я уверен, ему хватит мозгов сообразить, что за поступки своих родителей ты не в ответе. Особенно за те, что они совершили до твоего рождения.

- Буду надеяться, что ты прав.

Он снова коснулся моего плеча, а потом решительно привлек к себе и обнял. Я попыталась вывернуться, но недостаточно активно.

- Если Мор увидит, он все поймет, - объяснила я свои жалкие трепыхания.

- Пусть видит. Плевать мне на это сейчас, - заявил Фарлаг, обнимая меня крепче. - Ты совершеннолетняя, а я увольняюсь. Максимум, что мне грозит, - это еще один скандал в светской прессе. Неприятно, но не смертельно.

Он коснулся губами мое макушки, погладил по голове, словно ребенка, и горестно вздохнул.

- Тара, я так хотел бы сделать для тебя больше, - его голос прозвучал очень тихо, но в нем отчетливо слышалось сожаление. - Как-то избавить от этой боли, но я не могу. Боюсь, даже если я тебе спою, тебе станет только хуже.

Это была довольно неуклюжая попытка пошутить, но она сработала: у меня вырвался нервный смешок. Правда, прозвучал он как-то странно. Тем не менее, мне действительно стало немного лучше. Просто от осознания того, что он рядом и готов на все, чтобы мне помочь. Пусть разгадка тайны моего рождения обернулась кошмаром, по крайней мере, я больше не была одна. Только ради этого стоило перевестись в Лекс.

Это помогло немного собраться с мыслями и наконец увидеть светлую сторону последних новостей.

- Зато теперь я могу тебе помочь, - я чуть отстранилась, чтобы видеть его лицо. - Если мои слезы могут подойти для снадобья истинной молодости, то и для твоего подойдут. Надо просто заставить меня заплакать.

- Просто? - он нервно усмехнулся. - Тара, ты не плакала, когда была ребенком, даже если тебе было больно. Ты не плакала, когда умерла та, кого ты считала родной матерью. Ты даже сейчас не плачешь, хотя я вижу, как тебе плохо. Ни боль, ни горе не вызывают твоих слез. Ты не заплакала ни когда я признался тебе в любви, ни когда предложил стать моей женой. Видимо, моменты счастья тоже не способны заставить тебя расплакаться.

- Всегда есть более сильная боль и более глубокое горе, - возразила я. - Как и счастье. Я испытала в своей жизни далеко не все. Лилия заплакала, когда родила меня. Значит, и я смогу.

Он моего энтузиазма не разделил. Напротив, заметно помрачнел и покачал головой.

- Ты же знаешь, ты не можешь родить от меня ребенка. Проклятие, которое лежит на мне, слишком сильное и слишком жестокое. Оно не убивает меня, но кто знает, как оно проявится в ребенке? Не убьет ли оно новорожденного раньше, чем мы поймем, как его снять? Сможем ли мы вообще это сделать? Это слишком большой риск. Ты мне потом сама не простишь последствий. А если ты и простишь, то я себе не прощу. И не смей меня оскорблять предложением бить тебя или пытать, - быстро добавил он, когда я открыла рот, чтобы возразить. - Даже если бы моя жизнь напрямую зависела от этого, я бы не стал этого делать. В нашем случае все к тому же не так однозначно. И не забывай, что еще есть шкатулка. Если там действительно слезы твоей матери, то они помогут мне.

- Но мы не знаем, на чью смерть она... - я осеклась, заметив его укоризненный взгляд. И поняла, что мы действительно уже с большой долей вероятности можем предположить, кто должен умереть, чтобы шкатулка открылась.

Делла сбежала, забрав у матери запас полученных от Лилии слез. И она сделала все, чтобы мать не получила их даже в случае ее смерти. Шкатулка не откроется, пока не умрет Аманда Блэк.

- Мне придется сейчас отправиться с Мором к Алисии. Лессандр подтвердила, что та как-то связана с Амандой: именно Алисия предупредила ее о том, что ей нужно бежать из Лекса. На Мора, кажется, произвело впечатление то, как мы разговорили Лессандр. Он считает, что я помогу ему и с Алисией, раз уж мы были женаты. А через нее мы доберемся до Аманды.

- Но если легионеры арестуют Аманду, ее посадят в тюрьму, - напомнила я. - Даже если без снадобья она начнет быстро стареть, сколько она еще проживет? Год? Два? Пять лет? Десять? Ты не продержишься столько.

По выражению, которое промелькнуло в его взгляде, я поняла, что он не думал об этом. Однако растерянность довольно быстро сменилась решимостью. Он быстро поцеловал меня в лоб и странно улыбнулся:

- Пусть сначала ее найдут. А потом будем думать дальше. Проблемы надо решать по мере их поступления.

Мне показалось, что для себя он уже определился, как решит эту проблему, просто не захотел сказать об этом мне. Чтобы не делить со мной ответственность за принятое решение? Я хотела спросить его об этом, но рядом раздалось деликатное покашливание.

- Господин Фарлаг, нам лучше поторопиться. Едва ли ваша жена подозревает неладное, но кто знает, что задумала Аманда Блэк? Госпожа Роук может остаться здесь. Для безопасности.

Фарлаг медленно выпустил меня из объятий, как бы подчеркивая, что не чувствует вины за свое поведение. Впрочем, Мор смотрел на нас так, словно ничего и не видел.

- Останешься здесь? - спросил Фарлаг. - Или вернешься в Лекс?

Мне даже думать не пришлось.

- Вернусь в Лекс, - уверенно заявила я.

В Легионе я совершенно не чувствовала себя в безопасности. Как-то ведь Аманда смогла повлиять на легионера двадцать лет назад. Кто знает, кто еще у нее под каблуком?

- Тогда иди сразу к себе. И оставайся все время с кем-нибудь. Или дождись меня в моих апартаментах.

На этих словах бровь Мора едва заметно дернулась, но и сейчас он ничего не сказал.