Ночной дозор

Иногда достаточно одного взгляда, чтобы понять, что опасность близко, как у Булгакова «Основная ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значение человеческих глаз. Поймите, что язык может срыть истину, а глаза — никогда». Как я могла не заметить, что подсевший ко мне на скамейку в тот весенний день молодой человек, предвещает опасность. И даже его предложение начать обучение в Академии магических исследований не насторожило меня. А ведь, по сути, это бред какой-то: именно так расценил бы предложение Климента нормальный среднестатистический гражданин. Выходит, что я ненормальная. Или отчаявшаяся. На что только не толкает нас отчаяние. И желание начать всё с нуля — это безумие. Хотя, нет, безумие — это умение притворяться счастливым. Притворяться, что именно эту лямку ты должен тянуть всю свою жизнь, довольствоваться малым и не роптать. Разве я смогла бы так? Выходит, что сомнительное предложение Климента заключить договор, пришлось кстати. А с другой стороны, я и теперь не чувствую себя счастливой. Получается, хоть так, хоть эдак, а опасности подстерегают меня всюду.

Ну чего уже теперь говорить, что сделано, то сделано, тем более я уже сделала свой выбор.

Вчера на индивидуальных занятиях, Мастер обмолвился, что только через страдания приходит истина. Если слушать Климента, то люди, которые никогда не страдают, так и уходят из внешнего мира не с чем. Не могу согласиться с ним, по-моему, истина заключается в везение. Если тебе везёт, зачем её искать — истина сама откроется. Разве мы можем обвинять тех, кому повезло в этой жизни? Раньше я считала, что зло исходит от людей, живущих в достатке, но теперь поняла, что зло — это выражение несчастья. Получается, что несчастных людей больше, чем счастливых. Наверное, со временем, я бы тоже остервенела, ведь у меня ничего хорошего в перспективе не предвиделось: так сказал Мастер, а я ему верю.

Вот так потихоньку я становлюсь другой, меняются мои взгляды на многие вещи, и я понимаю, что в этом и заключается моя сила — это сила мысли и духа.

Но сегодня у меня другие переживания — я не влезла в свои любимые джинсы и это меня немало огорчило. Я выросла из своей одежды. Вот такие земные мысли соседствуют с глобальными размышлениями.

Климент пригласил меня совершить прогулку в горах, и я согласилась: ходьба по склонам поможет вернуть мне прежние формы.

— Лишний вес? — посмеиваясь, поинтересовался Мастер.

Всё он знает, даже зло берёт. Все лишние килограммы наружу, и даже окружающие уже заметили. Не понимаю, что происходит. Ем я мало и пища, которую я употребляю сбалансированная. В общежитии заботятся о нашем здоровье и это очевидно — мясо, овощи, фрукты, что ещё надо?

— Пусть это будет самое страшное, что может огорчить тебя, — попытался успокоить меня Климент и подал руку, чтобы помочь взобраться на уступ.

— Я сама, — оттолкнув его руку, сказала я и стала вскарабкаться на каменную нишу. Конечно, у меня ничего не получилось, и Мастер помог мне, изображая в шутку, что я реально прибавила в весе.

Ладно, пусть глумится, но я не заставлю долго ждать с ответным ударом.

— Зачем ты познакомил меня с Фабием? — спросила я, как только оказалась в безопасном положении.

— Тогда я не знал… — растерянно произнёс он.

— Что ты не знал? — стала допытываться я.

Я, как всегда мыслю в правильном направлении. Конечно, Климент хвастался, что первым нашёл меня.

— Ты не знал, что? — повторила я вопрос.

— Ты прекрасно знаешь, что я теперь чувствую к тебе, — ответил Климент и полез дальше на гору.

Нет, я так просто не отстану, и заставлю его ответить мне.

— Тебя уволили, — сказал Климент, когда мы прошли ещё несколько метров.

— Я ушла из театра «по собственному желанию».

— Ты забыла им сообщить. Они растерялись, когда ты не явилась на спектакль.

— Значит, только после того, как я не явилась на спектакль, они вспомнили о моём существовании?

Зачем спрашивается, в течение трёх лет, каждое утро, кроме выходных, я торопилась в театр к одиннадцати часам? Дура, как есть. Старалась соблюдать внутренний распорядок, а мои старания и не замечал никто. Театр, он жестокий и коварный. И ещё, ужасно несправедливый. Я рада, что лицедейство осталось в прошлом.

— Ты увиливаешь от ответа, — напомнила я.

— Хорошо, давай передохнём, а заодно выясним отношения, — предложил Климент.

О, он это так назвал? Хорошо, послушаю, что он мне скажет в своё оправдание.

Мы сели на камни и прежде чем начать беседу, не договариваясь, взглянули на небо. А там нешуточные увесистые тучи. Гроза в горах? О, нет, только не это.

— Не бойся, мы ведь можем легко ускользнуть от грозы.

Ах, да, теперь это легко будет сделать. Иногда я забываю о приобретённых в Академии способностях и продолжаю мыслить, как обычный человек, а это значит, что в голове мой ещё достаточно земного «мусора». Придётся Иерею подождать. Кстати, ему ещё долго ждать придётся — мне нравится оставаться собой.

— Когда я нашёл тебя, ты была для меня не более чем «объект», который нужно было любыми уговорами привлечь в Академию. Что я и сделал. И на счёт Фабия и его подружки ты мыслила в правильном направлении — да, я чувствовал себя победителем.

Так просто? Он и не пытается скрыть от меня эти ужасные откровения.

— Теперь всё изменилось и я никому не позволю обидеть тебя, — успокоил меня Климент.

Мастер так и не ответил, почему он стал защищать меня. Опять догадки. Буду надеяться, что я нравлюсь ему.

— Почему же Фабий не охотиться за мной? Он мог бы отвоевать у тебя «объект» и сдать меня куда следует.

— Если сунется, будет иметь дело со мной, но я не думаю, что Фабий пойдёт на это.

— Ты сильнее? — поинтересовалась я.

— Нет, я умнее, — ответил Климент.

— А Елена? Она была в пустыне, хоть и сказала мне, что понятия не имеет, как пробраться туда. Как думаешь, у неё есть мысли, которые она могла бы скрывать от Фабия?

— С Еленой сложнее. Но её интересуешь не ты, ей нужна Элис. Через тебя, она хочет подобраться к древней ведьме. Елена не такая простушка, как может показаться — она умная и отчаянная девушка.

Всем нужна Элис. А я хочу крикнуть во всё горло — заберите её, ради всего святого и пусть она больше никогда не напоминает мне о себе.

Стал накрапывать дождь, а вслед за ним появились блики сверкающих над океаном молний. А потом небо как будто разломилось на две половинки, такой страшный удар грома прозвучал, и треск эхом отозвался в горах. Пора нам «катапультироваться».

У камина тепло и уютно. Гроза спустилась в равнину и теперь за окном природаустроила мини апокалипсис — шум, треск, блики мерцающих молний и холодный, пронзительный ветер, прилетевший с океана, ломится в окна. Я в комнате № 3. Климент проводил меня в общежитие и ушёл домой. А мы втроём прижались друг к дружке и глядим на огонь.

— Самое время подумать, для чего всё это. То есть, для чего жизнь, рассветы, закаты, ливни, переживания, потери и прочая ерунда, — стала рассуждать я.

— Жизнь не ерунда, — глухо отозвалась Полина. — Посмотри, как красиво, — кивнула она на огонь. — Только ради этого стоит жить.

— Жить ради огня? Глупости всё это, — иронично заметила я. Должно быть, какое-то другое оправдание всему этому.

— А я хочу жить, — вступила в разговор Ангелина. — И плевать, что в этом нет смысла.

— А кем вы себя видите в будущем? — поинтересовалась я, и страшный удар грома пришёлся на мои последние слова. Как символично, может, его нет, будущего для нас?

— Я открою курсы под названием: «Искусство выбирать камни». Там же будет и магазинчик с амулетами и талисманами. Обещаю, что у меня не будет обмана. Постараюсь осчастливить, как можно больше народа. Цены приемлемые, но и не слишком низкие, — поделилась своими мыслями Ангелина.

— Если цены не будут «слишком низкие», ты осчастливишь и без того счастливых людей, — заметила я. — Не думаю, что нуждающийся в деньгах побежит покупать талисман на последние копейки и не купит хлеб к обеду.

— Вынуждена согласиться с Алисой, — отозвалась Полина. — Вот я обязательно стану знаменитой гадалкой и буду предсказывать самые страшные беды. Мои предсказания помогу сохранить жизни сотням, нет тысячам людей. А ты, Алиса, каким видишь своё будущее? — спросила Полина.

— Она останется с Климентом и будет счастлива с ним до скончания веков, — лениво отозвалась Ангелина. — При таком неразумном поведении, тело она своё-таки потеряет, потому у неё и не останется другого выбора, как присоединиться к простейшим.

— Девочки, а знаете ли вы, что простейшие на людской лад, это те же ангелы, — поспешила я поделиться с подругами, а заодно блеснуть своими знаниями.

— Кто учится в Академии, тот должен знать такие тонкости, — зевнув, отозвалась Ангелина. — Пора ложиться в постель. Завтра занятия и я не хочу «клевать носом» на лекции у Фаины.

Я ушла к себе и сразу легла в постель. Почему до сих пор не перебралась в комнату к девочкам? За окном такие страсти творятся, а я одна, и мне очень страшно. Обычно в такую погоду происходят убийства и прочие преступления.

Потом я стала думать, что с лестницы можно сразу войти в мои покои. Понятное дело, что никто не сунется ко мне, но ведь обслуга входит беспрепятственно. Что если мои враги подкупят кого-нибудь из них и…

Чёрт возьми, к чему эти мысли? Мало мне забот, так я принялась ещё, и запугивать себя.

Потом я вспомнила маму и сестёр своих. Я считаю, что была несправедлива к ним. Обижалась, а за что и сама теперь не знаю. Я никогда не делилась своими бедами с ними, считала, что своё бессилие и несостоятельность нужно хранить в себе, не допуская в свой внутренний мир посторонних и даже самых близких людей. Это правильно, конечно, но лучше было бы мне больше откровенничать с сёстрами — это бы нас сблизило.

Вот, я неудачница, как не крути и во всех своих бедах виновата сама же. Всё я делала в жизни не правильно. Даже контактировать с людьми мне было сложно, а начальству я вообще никогда не умела правильно подать себя. Редкий заезжий режиссёр восхищался мной и моим талантом, а что касается местных ценителей искусства — они удивлялись, как я вообще оказалась в театре.

Сукины дети, я училась, я развивалась и после окончания театрального ВУЗа вы сами пригласили меня в театр.

— Спокойно, детка, иначе своими мыслями ты разбудишь добрую половину слушателей в общежитии.

— Климент, — обрадовалась я. — Ты, как и обещал, всегда близко.

— Твои смутные мысли достигли моего разума, и я не смог отказать себе в удовольствии посмотреть на тебя в гневе. Пришёл успокоить тебя и развеять дурные мысли, как непогоду за окном.

Точно, гроза-то ушла, а я не заметила, так увлечённо думала.

— «Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит» — сказала я.

— Опять читала Булгакова перед сном? — сразу догадался Климент.

Жаль, что он не понял меня. Я надеялась, что вызову его на откровение цитатой из любимого романа.

— Я ненадолго, — предупредил Климент. — В моём доме гости, и хозяин не должен оставлять их в одиночестве.

Гости? Кто?

— Я вижу, как твои зрачки расширились, а, значит, любопытство снедает тебя изнутри, — посмеиваясь, заметил мастер.

— Ну, так не томи, признавайся, пока я не лопнула от нетерпения.

— Фабий пришёл ко мне. Он один, без Елены. Кажется, у него есть информация, которая может быть нам полезной.

— Ты доверяешь ему? — удивилась я.

— Сегодня — да, — ответил Мастер.

— Тогда иди. Обещаю больше не беспокоить тебя шальными мыслями.

— Ты уж постарайся. Знаешь ведь, что я всегда начеку.

Климент ушёл. Мне приятно, что он явился, только чтобы успокоить меня. То есть, он не знает покоя, если мне плохо. Значит, он реально контролирует меня.

Я повернулась на бок, подложила под щёку сложенные ладошки и закрыла глаза. За окном тихо и непогода больше не потревожит меня, провоцируя самобичевание. Теперь я могу спокойно уснуть.

Яркий свет, направленный прямо в лицо, разбудил меня. Я вскочила, и села на постели, прикрывшись одеялом. Не представляю, кто это может быть — свет оставляет в тени лица, тех, кто ворвался бесцеремонно в мои покои.

— Приказано доставить вас к Магистрату, — сказал вошедший. — Одевайтесь.

Наверное, сопротивление здесь неуместно. Если меня вызывает Магистрат, значит, дело срочное.

Я быстро переоделась в джинсы и свитер, и остановилась в центре комнаты, я не знаю куда идти.

— Спускайтесь к лифту, — приказал всё тот же голос. Их двое, но говорит только один, другой же старательно слепит мне глаза ярким светом. Значит, они не хотят, чтобы я разглядела их лица.

Они сопроводили меня к лифту, но со мной подниматься не стали.

Может ли кто-нибудь посочувствовать моему горю? Я, одна, ночью, в лифте. Не знаю, что в тот момент было ужаснее, то, что меня посреди ночи вызвал к себе Магистрат, или то, что я осталась в лифте одна на десять долгих минут. И ведь, если что-то сломается, никто не станет вызволять меня из западни ночью — придётся ждать до утра. Сколько страха я натерпелась, не передать словами, но лифт, в конце концов, остановился, и дверь поползла в сторону.

В Замке темно и мрачно. Я ведь ни разу не была тут ночью. Не страшно, но волнительно. Должно быть здесь полно приведений — духов неприкаянных. Я представила, как мрачные тени скользят по фойе и моё тело пробила дрожь.

Но вот знакомый свет фонарика прорезал темноту, указывая мне путь. Я ступила в пучок света и стала идти туда, куда указывал свет. Так спокойнее и не так страшно. Я знаю, что вслед за мной идёт человек, и он освещает мне путь. Если и есть духи здесь, то они, должно быть, разлетелись от яркого света.

Сопроводив меня к винтовой лестнице, провожатый отстал, и я пошла дальше одна, к тому же, здесь не так сумрачно — на стенах неяркие редкие светильники кое-как освещают ступеньки.

Я поднялась в кабинет Магистрата. Не сразу заметила его, хоть он и стоял у стола. Его силуэт полупрозрачный и таинственный на фоне окна — пугающее зрелище. Лампа под тканевым абажуром освещает только часть пола и кусочек глухой стены. Страшное и безобразное лицо скрывает тень, но глаза Магистрата я разглядела. «Глаза не умеют лгать. Глаза всегда скажут вам правду».

Чёрт возьми, я в опасности.

В ту же секунду пол подо мной провалился, и я в свободном падении понеслась вниз с ускорением (9,8 м/с). Да, именно так, я и подумала, когда со мной случилась эта беда, доли секунды хватило, чтобы в голове пронеслась вот такая нелепая мысль. По всем законам физики я должна погибнуть, столкнувшись с землёй, но этого не произошло. Я приземлилась на что-то мягкое. Не понимаю, как вообще мне удалось выжить, ведь я свалилась с высоты. Но времени на осмысление случившегося факта у меня не осталось. Как только я опустилась на что-то мягкое, двое парней в тёмных трико подхватили меня под руки и утащили за собой так быстро, что я не успевала касаться ногами земли. А дальше меня поместили в клетку под замок и оставили одну.

Я же говорила, что все преступления совершаются в непогоду или под покровом ночи. И ведь что самое обидное — я добровольно приняла эти неприятности. Почему так смело пошла за людьми, которые ворвались посреди ночи в мои покои. Но теперь поздно горевать, придётся ждать, чтобы узнать, к чему меня приведёт это злоключение.

Ну вот, я в катакомбах под Замком. Сколько метров отделяют меня от «земли обетованной», мне неизвестно. Я могу предположить, что пролетела этажей десять вниз, а, может, и больше. Тут темно. Так и задумано, или мне позволят воспользоваться свечой или масляной лампой на крайний случай. Разве заключённым не положен свет? Или вода, например, — я хочу пить ужасно.

А теперь главный вопрос — зачем я здесь, и не менее важный, как отсюда выбраться. Пространственную магию глупо пытаться применять в стенах Академии — всё равно не сработает. Если бы так просто можно было выйти отсюда, не было бы смысла помещать сюда слушателей. Одна надежда, что это часть учебного процесса. Девочки говорили, что учёба не покажется мне раем, когда за меня возьмутся по-настоящему. Надеюсь, Климент в курсе, что меня поместили в катакомбы.

 

Вдвоём

— Тебе уютно?

Я не вижу, но знаю, что это Элис. Эта чёртова ведьма не успокоится, пока не изведёт меня совсем. А тут ещё этот ужасный чернильный мрак. Никогда не оказывалась в такой густой и давящей темноте. Обычно глаза со временем привыкают и уже можно различать очертания предметов — тут нет.

— Мастер слишком мягок с тобой, что неприемлемо в обращении с ведьмой. Только сила и власть могут сделать нас полезными.

Кто сказал, что я, прямо-таки, желаю быть «полезной»? Кто дал право этому бестелесному духу распоряжаться моей жизнью? Климент обещал, что никто посторонний не войдёт в мои покои, и что? Что он мне на это теперь скажет? Если, конечно, я увижу его когда-нибудь, ведь они могут меня «запечатать» до момента, когда я им потребуюсь.

— Как же ты мне надоела, если бы только знала, — огрызнулась я.

— Успокойся, милая, мы с тобой теперь неразделимы, а впереди, такие грандиозные события.

— Грандиозные события? Только не для меня, — зло выпалила я.

— Не сопротивляйся, жизнь — пустое дело.

Для духа, жизнь, возможно, и пустое дело, но я, живой человек и я хочу провожать закаты и встречать рассветы, как можно дольше. Мне выпал шанс родиться, так почему я должна уходить так рано, в угоду идиотам, собравшимся на острове. И ещё этому старикашке Иерею. Если честно, вся эта суета с «перезагрузкой» полный бред. Тут что-то другое и, по всей видимости, личностного характера. Аэлита точно замешана в этом деле, а Элис пешка, которой манипулируют сильные мира сего.

— Ты не должна думать о себе, как и я когда-то отдала себя во благо мира, не думая о своих мелких желаниях. Первые лучи солнца примут нас в свои объятия, и мы почувствуем, как все силы мира, проходят сквозь нас и преобразуются в нечто прекрасное. Обновлённый мир, в котором больше не будет войн, в котором восторжествует добродетель, а зло исчезнет, как исчезает снежинка на тёплой руке.

Она уже отождествляет нас?

— Вот уж не поверю, что мир возрадуется новому дню, — отозвалась я из темноты. — Когда в последний раз ты выходила к людям? Знаешь ли ты, что теперь творится в мире? Ты держишь в своей памяти нехоженые тропы с чудесным пением птиц, кристально чистые воды, просторные луга, широкие равнины, покрытые пышной зеленью и людей, любящих ближнего, как себя самого. Очнись, Элис, на дворе двадцать первый век, ты и представить себе не можешь, что творится во внешнем мире. А народу расплодилось, что твоей жертвы не хватит, чтобы очистить каждого.

Элис притихла. Она ушла, или всё же слушает меня?

— Мне интересно услышать твоё мнение, — наконец, отозвалась она.

— Это не моё мнение, это факт. Там, снаружи, настоящий «духовный апокалипсис», я уже не говорю о природных катаклизмах. И, я не стану жертвовать собой ради тех, кому плевать на вашу «перезагрузку». Человек давно живёт одним днём. Потерян смысл, а если нет смысла, значит, нет цели. Забили они на вашу заботу.

— Ты пытаешься вырваться из западни, — отозвалась Элис. — Я не верю, что человек способен вредить себе, и уж точно не поверю, что ему плевать, что останется после него. — Подумав с минуту, она добавила. — А если и так, то «перезагрузка» напомнит жителям внешнего мира, для чего их создали, и заставит поверить, что они никто перед силами Природы. В любом случае, мы заинтересованы в тебе.

Господи, что я должна сделать, чтобы она отстала от меня, не представляю. Она древняя ведьма и не представляет, что мир без неё изменился кардинально.

— А, знаешь, я не хочу с тобой говорить, — бросила я в темноту. — Плевать мне на тебя, Элис.

Может, лучше не злить духа? С ней не так страшно в темноте, хоть она и дух. Вот сейчас обидится на меня, уйдёт, а меня приведения доведут до сумасшествия.

— Расскажи мне, Элис, как ты оказалась в западне собственного идиотизма, — поддразнила я её, чтобы вызвать на разговор.

— Ты считаешь, что меня принудили? — удивилась она.

— Так и было, только ты не поняла.

Элис некоторое время молчала. Только бы она не ушла, одной в чернильном мраке можно с ума сойти.

«А с духом ты тут обхохочешься» — подумала я и горько улыбнулась. Да, я выпала из реальности и всё, что раньше меня пугало теперь стало незначительным и мелким.

— Сколько на твоём счету загубленных душ? — поинтересовалась я.

— Ты хотела сказать, ведьм? — едко заметила Элис. — С каждым веком сложнее уговаривать вас, — вздохнув, призналась она. — Анастасия, тоже сопротивлялась, но… в Академии не терпят противоречий и внушат любому истинность его предназначение.

— То есть, если я не соглашусь добровольно…

— Ты согласишься, — прервала меня Элис. — Ты хотела узнать, как им удалось уговорить меня? — сменила она тему. — Хорошо, я расскажу тебе. — Элис решилась на откровения? Но, может, это простой ход, который может повлиять на моё решение. Если так, то она напрасно тратит время, я не соглашусь добровольно отправиться на «плаху». — Я родилась обыкновенным ребёнком. Мать Мира выбрала меня и наделила волшебным даром. И после этого, я не мыслила иной жизни, чем служить во благо Высшим силам и когда меня призвали…

Тишина. Элис собирается с мыслями, наверное.

— Что было потом, — не выдержала я, когда Элис неожиданно прервала свой рассказ.

— Я там была не одна.

Понятно. Дух влюблён в кого-то и это факт.

— Рассказывай уже, мы тут одни и никто нас не услышит. Не трудно догадаться, что без мужчины тут не обошлось.

— Он был молод и невероятно красив. Я не знала, что будет ещё кто-то. Когда мы взялись за руки, что-то произошло…

— Понятное дело, молодые люди нашли друг друга, а тут, раз, и помирать надо — обидно.

— Кстати, Анастасия больше походила на меня, а ты едва дотягиваешь — чем дальше, тем меньше сходства.

Значит, я права, раз Элис разозлилась — без любви тут не обошлось.

— Ну, извини, — не без иронии отозвалась я. — Хочешь, я продолжу твой рассказ? — Элис не ответила, а мне плевать, я всё равно озвучила свои мысли. — Вы растворились в первых лучах солнца и всё такое, а теперь встречаетесь через каждые семь веков, вселяясь в тела молодых людей в точности повторивших ваши образы, чтобы снова взяться за руки и продолжить бестелесные скитания до новых времён. Бред, — воскликнула я. — Ничего бредовее никогда не слышала.

— Мыслишь в правильном направлении, — согласилась Элис. — Только это не бред. Короткое счастье не заменят суровые будни века.

— Может и так. Но ведь вы отбираете жизни у, ни в чём не повинных людей, которые хотят прожить «суровые будни», пусть и недостаточно счастливо, — возмутилась я. — Тебе не жалко их? Они любили, верили, надеялись, но тут пришли вы и мир для них рухнул.

— Мы выбираем людей одарённых, а им всё равно не жить во внешнем мире. У них выбор невелик — или на костёр, или воспарить над суетой, уступив свои тела влюблённым душам.

— Элис, очнись, двадцать первый век на дворе. Теперь ведьмы в почёте и зарабатывают столько денег, что тебе и не снилось. Скажу больше, некоторые специально притворяются ведьмами, чтобы дурачить людей ради наживы. И поверь, их не сжигают на кострах за колдовство, не топят в реках, а «позорные столбы» давно канули в Лету.

Элис не отозвалась. Неужели, она ушла и не слышала моих последних слов. Если так, то очень жаль — я надеялась призвать её к благоразумию, ну, или хотя бы развлечься. А ещё не успела спросить, если гибнем мы, то кому отходят наши тела? Как я поняла Элис и её спутник, в конечном счёте, снова отправляются в скитания на семьсот лет, а кто же завладевает телами? В следующий раз, когда Элис явится ко мне, начну сразу с этого вопроса.

Одной стало страшно в темноте. Сколько ещё меня продержат тут? И вообще, кто так поступает, разве можно помещать человека в кромешную тьму так надолго? Сейчас начнутся «панические атаки» я чувствую, вон, как сильно бьётся моё сердце, даже дышать трудно. Нервы на пределе.

— А я росла в семье, без отца, — стала говорить я, как если бы теперь была не одна. — Мама в одиночку растила трёх дочерей. Я младшая. Говорят, что младших любят больше, но только не в моей семье. Я оказалась нежеланным ребёнком, родилась перед тем, как мама решилась уйти от мужа, который издевался над ней, как только мог, гулял налево и направо, да ещё и пил. Старшая сестра, как-то разоткровенничалась и рассказала, что помнит его издевательства над мамой и то, как его любовница разбила маме голову камнем. Дочерей, он вообще не признавал. То есть не обращал внимания на детей и жил в своё удовольствие. А тут ещё и я родилась. Не понимаю, как мама решилась родить третью дочь? Зачем? Промучилась ещё пару лет и решилась уйти от разгульно мужа. Устроилась поваром в ресторан, а потом превзошла себя в поварском деле. Её отправили на курсы, а когда она вернулась, ей предложили место шеф-повара. Жить мы стали лучше. Свободнее. Старшие сёстры вскоре разъехались, кто куда. Вера окончила экономический техникум, а Ирина мечтала стать врачом, но не прошла по балам и поступила в Институт народного хозяйства. Мы остались с мамой одни. Для меня наступили тяжёлые времена. Мама мало уделяла мне внимания, как будто не замечала. Она выполняла материнские обязанности не более того. Помню, мне было лет двенадцать, кажется, и она собралась с подругой поехать к морю. Конечно, я стала проситься с ней, я тоже хотела увидеть море, но мама отказала мне в просьбе. Я плакала и умоляла взять меня с собой, обещала не мешать ей и быть послушной девочкой. В конце концов, мама согласилась. Я заранее собрала свои вещички и ждала с восторгом назначенную для поездки дату. В тот день я проснулась рано. Поднялась с постели и вышла в гостиную. Первое, что я заметила, отсутствие приготовленной для поездки сумки. А когда вошла в кухню и увидела соседку тётю Варю, потеряла дар речи — мама обманула меня и уехала тайком, без меня. Она заранее договорилась с соседкой, чтобы та пожила со мной, пока она будет отдыхать.

— К чему ты это рассказала? — отозвалась из мрака Элис.

О боже, она здесь. Никогда так не радовалась её присутствию.

— Нельзя обманывать детей, — ответила я. — Нельзя дарить надежду. Разочарование худшее из бед и оставляет рану на всю жизнь.

— Ты простила свою мать? — спросила Элис.

— Не знаю, — ответила я. — Она и не пыталась повиниться передо мной, за то, что в детстве я чувствовала себя несчастным ребёнком.

— Разочарование удел слабых и бессильных людей.

— Да, тогда я была слабая. Но не теперь.

Дверь со скрежетом отворилась, и на пороге появился человек: только силуэт, сам он остался в тени. Я обрадовалась даже тусклому свету из лифта, так сильно устали глаза в темноте. Почему я падала, если можно было сюда спуститься на лифте.

А Элис? Куда она подевалась? Неужели, я сама с собой вела беседу? Психологическая атака, не иначе. Ситуация, в которой я оказалась, способствует освобождению разума от тяжкого бремени прошлого, что без сомнений отрывает от земных привязанностей.

Охранник быстрым шагом подошёл к клетке и отодвинул засов. Я вышла на волю изашагала к лифту: лифт больше не страшит меня, это такая мелочь в сравнении с клеткой в чернильном мраке.

— Никто не должен узнать, где вы провели ночь, — предупредил охранник, и дверь передо мной со скрежетом затворилась. Я нажала кнопку «пуск» и лифт устало пополз наверх.

Через десять минут я вышла из лифта, и оказалось, что он доставил меня прямо в общежитие. Ну, теперь, если снова окажусь в заточении, я буду знать, что с «миром» связь есть и это лифт.

Я не пошла на занятия. Легла и уснула. А проснулась, когда солнце медленно спускалось к краю земли, разукрасив облака в золотисто красный цвет. Я подошла к окошку и залюбовалась закатом. Огромный диск дневного светила прощально скрывался из виду, проваливаясь в горизонт — торжественное и немножко печальное зрелище.

Проспала весь день, и теперь голова, что называется, чумная. Надеялась застатьКлимента, когда проснусь, но он не пришёл навестить меня. Это даже странно, ведь я небыла на индивидуальных занятиях. А я бы хотела узнать, что ему известно о катакомбах.

И что теперь прикажете делать? За окошком сумерки, а я бодрая и полна сил. Может, мне самой пойти к Клименту? А что, он ведь приходит ко мне в любое время суток. Расскажу ему о ночном происшествии и спрошу, чего мне ещё ждать. Ведь это только начало, я полагаю, небольшое испытание или исследование устойчивости моей психики в критических обстоятельствах. И о том, что Элис там была со мной, тоже расскажу.

Поверить не могу, что я откровенничала с Элис. Я рассказала ей о своих обидах и переживаниях, а зачем и сама не знаю. Неужели, она подбирается ко мне, исследуя мои слабые места? Нет, больше я ей не позволю бесцеремонно копаться в моей душе. Нельзя выдавать сокровенные тайны врагу, а я вот, оплошала. Элис может воспользоваться знаниями и обратит их против меня, а мне и ответить будет нечем — я ничего о ней не знаю.

 

Бегство от одиночества

К Мастеру я не пошла: девушка должна вести себя скромнее и не проявлять бесцеремонностей. Просто спустилась к подругам, и мы провели чудесный вечер.

Утром, вместе с другими слушателями я стояла в ожидании лифта. Авдий держался в сторонке и это меня не устроило. Я чем-то обидела его? Нет, я заставлю его поздороваться со мной.

Когда мы входили в лифт, я намеренно пробралась ближе к Авдию.

— Здравствуй, — весело поздоровалась я.

— Ой, прости, я ушёл в свои мысли и не заметил тебя, — стал оправдываться парень. Он такой растерянный и слегка потрёпанный. Неужели, развлекался с какой-нибудь девицей из числа слушательниц? Разве это не запрещено правилами, установленными в общежитии?

— Трудная ночь? — подмигнув ему, спросила я.

— Да, наверное, — неопределённо ответил парень. Кажется, ему сегодня не до шуток.

— А у тебя, как дела? — поинтересовался он.

Я вижу, что ему до лампочки, как у меня дела. Похоже, что парень влюбился и теперь опасается, чтобы его девушка не увидела его со мной. В принципе, я могу и не разговаривать с ним, но ведь мы друзья, и неплохо проводили время. Всегда жалко терять друзей.

— Что с Авдием? — поинтересовалась я у Ангелины. Она, вроде бы всегда в курсе всех событий. Может, ей что-то известно.

— Третий день ходит, как побитый, — ответила мне Полина.

— Я слышала, что он собирается распрощаться с Академией, — вмешалась Анастасия, с которой мы познакомились в мой первый день в Академии. — Кстати, почему ты не общаешься со мной? Ты живёшь с девочками, в комнате№ 3? А я в четвёртой с Кларис и Меган. Можно, я к вам приду вечером? Мои соседки в девять уже видит седьмой сон, а я скучаю в одиночестве.

— Ты хоть иногда делай паузы, чтобы собеседник мог вставить хотя бы словечко, — одёрнула её Ангелина. — И, кстати, седьмой сон снится уже под утро, перед тем, как проснуться.

— Конечно, приходи, — пригласила Анастасию Полина. Мне нравится Полина, она чувствует грань и не позволяет обижать людей в её присутствие. Стопроцентная «светлая» ведьма.

— Девочки, я сегодня к вам переберусь, вы, как смотрите на это? — спросила я.

— Давно пора, — обрадовалась Ангелина. А Полина обняла меня за плечи.

— После лекции сразу отправлюсь в общежитие и попрошу обслугу поставить для тебя кровать и ещё шкаф для белья, — пообещала Полина.

Хочу уйти из «воздушного замка», там опасно находиться и вчерашняя ночь тому подтверждение.

Теперь к лекциям я отношусь со всей серьёзностью — я должна быть умной, чтобы противостоять Элис и тем, кто стоит за её спиной. Сегодня лекцию Сила Разума читала Фаина. И вот, что я узнала.

В магических кругах принято считать, что центром энергетической силы является Мать Мира, а её качества Сила, Любовь и Мудрость. Итак, Мать Мира проявляется через качества Силы, Любви и Мудрости, составляющие основу потока жизни. Именно благодаря этим качествам и существует мир. Вообще-то всё сходится — три качества, три мира, как не крути. Сила — внутренний мир, Любовь — внешний мир, Мудрость — мир Высших сил. В символике это выглядит как замкнутый круг и три ярко красных круга в нём. То есть солнце и три мира, которым оно дарует жизнь.

— Глубокое погружение? — рассмеялась Ангелина. — Видела бы ты своё лицо, — как будто в уме тригонометрическую функцию вычисляла.

Понятно. Я, что называется «зависла» в своих мыслях, а мои подруги потешались надо мной. Я бы тоже теперь с ними посмеялась, но мне пока что не до смеха.

— Послушай, — обратилась я к Полине. — У тебя феноменальная память и ты должна помнить. — Полина напряглась, чтобы помочь мне. — Расшифровка качеств Матери Мира, напомни мне.

Полина возвела свой взгляд к потолку и словно, читая по бумаге, стал цитировать лекцию по «Освобождению разума».

— Все три качества переплетаются друг в друге и не могут существовать отдельно. Недостаток в одном ведёт к краху всей системы.

— Спасибо, — остановила я её. — Этого достаточно.

Что и требовалось доказать. Внешний мир «разболтался» и «перезагрузки» не избежать. Вопрос, как мне увильнуть от участия в событиях грандиозного масштаба.

На индивидуальные занятия я пришла подавленная, а если честно, то я пришла раздавленная, как яблоко на асфальте под обувью дядьки весом в два центнера. К моему удивлению, Мастер даже не попытался выяснить, что со мной и это насторожило меня. Он заодно с моими «мучителями»?

— Значит, духи Элис и её возлюбленного, который, как я поняла, является представителем из рода простейших, до определённого времени не могут видеть друг друга?

Вот такой вывод я сделала, воспользовавшись полученными знаниями.

— Зачем тебе знать? — отмахнулся Климент.

— Просто хочу знать и всё. — Хочу, чтобы он мне ответил.

— Если я скажу, что ты мыслишь в правильном направлении, что это изменит?

— Многие вещи прояснятся, — ответила я.

— Что-то произошло за последние сутки? — стал допытываться Климент.

— Я всегда боялась темноты, и даже засыпала, оставляя светильник включенным. Представляешь, я не боялась оставлять электричество без присмотра, только бы не лежать во мраке.

— И к чему ты это сказала? — удивлённо хлопая ресницами, спросил он.

Кажется, Мастер не в курсе о моих злоключениях.

— В «воздушном замке» перегорели все лампочки, и я сегодня перехожу в комнату к девочкам, — выкрутилась я, обратив всё в шутку.

— Дело твоё, — недовольно пробурчал Климент. — Но «воздушный замок» останется за тобой, — предупредил он. — Можешь приходить туда, когда соскучишься по одиночеству.

Мастер обиделся на меня? Хорошо, я тоже умею общаться «методом отстранения». Посмотрим, кто первый сдастся.

Полина сдержала своё слово и когда я пришла к девочкам с сумкой через плечо и стопкой книг, мне показали мой уголок. Кровать просторная, но не слишком широкая, застлана таким же покрывалом, как и на других кроватях — с зеленоватым отливом. Шкаф узкий и двухстворчатый, но для меня в самый раз.

— Давай, располагайся, а после обеда пойдём на прогулку, — предупредила Ангелина.

О, это очень хорошо, даже отлично, я устала и мне нужна разрядка.

Мне нравится эта комната — чисто и уютно. И камин есть, такой же, как и в «воздушном замке». Девочки ещё и цветы разводят — на подоконниках горшки глиняные. На полках, аккуратно сложены камни и они все под номерами.

— Оденься сразу удобно, — предупредила Ангелина. — Мы не будем подниматься в комнату, после обеда сразу двинем в горы.

В горах отличная погода. Мшистая трава под ногами уже набирает силу.

Я обрадовалась, когда к нам присоединился Авдий с соседом по комнате Клаусом, и ещё Анастасия, а с ней Кларис. Большой компанией мы отправились на прогулку в горы.

— Прости меня, я был не в настроении там, в лифте — извинился Авдий, когда помогал мне запрыгнуть на уступ.

— Проехали, — весело отозвалась я. У меня сейчас отличное настроение и говорить на серьёзные темы, нет никакого желания.

— Сегодня ты удивишься, — предупредил он. — Там, наверху, произошли некоторые изменения, — заговорчески прошептал мне на ухо Авдий.

Кажется, я поняла, в чём дело — там больше нет океана, только гигантская впадина и водопад, сбрасывающий свои воды в самое чрево земли. Климент говорил, что такое явление случается иногда. Но это иллюзия — океан на месте и если прыгнуть со скал, то окунёшься в его солёные воды.

Я не стала огорчать парня — пусть считает, что я в неведении, не люблю разочаровывать людей.

Полина и Ангелина отстали. Они нашли интересные камни и теперь с интересом рассматривают находку. Анастасия воркует с Клаусом, а я иду в связке с Авдием.

— Говорят, ты решил оставить обучение в Академии? — поинтересовалась я.

— Есть такая мысль, — мрачно отозвался Авдий. — Пора уже за ум браться. Отцу пятьдесят пять лет, мне надо учиться, чтобы унаследовать его должность.

— Должности переходят по наследству? — удивилась я. — Разве он не собственник банка?

— Шутишь? Он управляющий и только.

Вот не думала, что должности достаются в наследство. Я отстала от жизни лет на пятьдесят или мир перевернулся.

— А моя мама работала поваром. Зарплата была не ахти какая, но стабильная.

— Знаешь, что говорят о тех, кто живёт на зарплату? — Я взглянула на парня. — Зарплата наказание для тех, кто вовремя не научился воровать.

— Глупая шутка, — глухо отозвалась я. — Значит, ты решил продолжить дело отца?

Авдий очень изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Надменность и подавленность — странное сочетание, но так и есть.

— Что повлияло на твоё решение?

— А я и не планировал отказываться от «мирской суеты», — ответил Авдий.

— Мир изменился и «суета» тоже.

— Нет, это ты стала другой, а мир, он всегда был таким — он жёсткий, злой и несправедливый.

Что стало с парнем? Неужели, достаток и стабильность для него стали выше разума?

Наконец, мы поднялись на гору. Солнце такое жаркое, а на небе ни облачка. Я сняла свитер и повязала его вокруг бёдер.

— Пойдём, покажу что-то, — поманил меня Авдий рукой и двинулся к краю скалы. Я подошла к нему. То, что открылось моему взору, просто ошеломляющее зрелище! Даже дух захватывает. Разве такое бывает? Нет океана, его реально нет. Огромная впадина зияет распахнутой пастью, пугающе предупреждая, что с нею шутки плохи. А водопад… чёрт возьми, это, наверное, гигант первой величины! Как такое возможно — вертикальный поток воды высотой во многие километры, наверное. Упругий, пенисто белый столп — он низвергается со скалы в пропасть, создавая невероятный шум. Надо видеть, чтобы представить себе всё своеобразие представившегося чуда.

— Ой, девочки, океан исчез, — завизжала Полина. — Смотрите, какая прелесть.

— Видела уже, — отмахнулась Ангелина и ушла в пещеру. Её интересуют только камни, а до остальных чудес ей нет дела.

Анастасия и Клаус остановились в сторонке, и любезничают между собой.

А мы с Авдием стоим на краю скалы не в силах оторвать глаз от представившейся нам красоты. Сегодня я даже не вспомнила о Клименте — мне и без него хорошо. А как вспомню, какой он сегодня был надменный, так вообще отпадает желание общаться с ним вне занятий.

— Вы никогда не думали, что вот теперь, в эту самую минуту, кто-то, кого вы пока не знаете, занимается своими делами. Он идёт по городу, или лезет в гору, а, может, даже летит в самолёте. И он пока не знает, что вам суждено встретиться. И вы будете любить друг друга, вместе станете строить планы на будущее. Но пока он не знает, и вы не знаете.

— Думаешь, у нас есть будущее? — хриплым голосом спросил Авдий.

— Конечно, — воскликнула я, и мой голос эхом отозвался в горах, едва прорываясь сквозь шум водопада. — Мы ещё поживём — рассветы, и закаты нашего века однозначно не пропустим.

— Я пойду к девочкам, — сказала Полина и побежала к пещере.

А я не заметила её и думала, что она ушла в пещеру. Оказывается Полина стояла рядом с нами. Надеюсь, она правильно поняла мой восторг. Просто я хочу жить. И пусть моя жизнь непутёвая и судьба корявая — я хочу жить, любить и творить.

Даже не знаю, как вышло, но вот Авдий склонился к моему лицу и прикоснулся губами к моим губам. Я даже сообразить не успела, чтобы как-то отреагировать.

— Неожиданно и неприятно, — услышала я голос Мастера и, кажется, от страха стала терять сознание.

Я обернулась, но Мастер уже исчез. Чёрт возьми, всё и так сложно, а теперь этот поцелуй.

— Что на тебя нашло? — зашипела я на друга. — Ты с ума сошёл?

Анастасия с Клаусом вежливо отвернулись и демонстрируют полное равнодушие к случившемуся инциденту. Но ведь я знаю, что Настя расскажет «по секрету всему свету» о том, что случилось на скале.

Неприятное происшествие с вытекающими последствиями.

— Кажется, ты не сопротивлялась, — улыбнувшись, заметил Авдий.

— Ты знал, что Мастер идёт к нам, — догадалась я. Авдий предвидит будущее и теперь ярко продемонстрировал свои способности. — Ты хоть понимаешь, что натворил?

— Я тоже был в клетке, — неожиданно признался он шёпотом.

«Тоже»? Он знает, что со мной приключилась такая беда? Но, как? Почему?

Значит, не я одна пострадала. Возможно, это входит в обучение и каждый слушатель проходит испытыние на прочность силы духа.

Авдий взял меня за руку и увёл подальше от нежелательных невольных слушателей.

— Некоторые вещи, которые происходят в Академии, мне непонятны. Я давно собирался покинуть остров, и пробовал, но всякий раз возвращался, как будто кто-то управляет моими мыслями и желаниями. Думаю, тебе это знакомо. Мне кажется, что твой Мастер обманывает тебя. Он втёрся в доверие, и ты даже влюбилась в него, но он преследует свои цели, верь мне.

— Ты ошибаешься, — замотала я головой. Откуда ему знать, что на уме у моего Мастера?

— Когда был в клетке, со мной беседовал кто-то. Я не уверен, но мне показалось, что это был Климент.

Чёрт возьми, мне нужен мой Мастер — он всё объяснит.

— Мне надо вернуться в общежитие.

Я чувствую, что Мастер теперь в «воздушном замке» и он ждёт меня.

Прогулка в суету…

Прогулка в суету…

— Прогулка удалась? — будничным голосом поинтересовался Климент.

— Это вышло случайно, — принялась оправдываться я. — Авдий такой глупый. Я просто озвучила свои романтические мысли, а он надумал себе невесть что. Кстати, мы там были не одни.

— Ты весело проводишь время после занятий.

— У меня не было друзей, а тут…

— Больше не злишься на меня за то, что я пригласил тебя в Академию?

— Нет, больше не злюсь.

Климент молчит. Он сидит на диване растерянный или потерянный. Почему я чувствую себя виноватой? Между мной и Климентом нет других отношений, кроме деловых. Разве я обещала хранить ему верность? Я вообще ему ничего не обещала.

— Тебе нравится удивлять меня.

— Как и тебе меня, — язвительно отозвалась я.

— Что я сделал не так? — совсем по-человечески спросил Мастер.

— Например, мне не понравилось быть запертой в клетке на всю ночь в кромешной тьме.

Я так сильно разозлилась, что не выдержала и призналась Клименту, хоть мне и было велено никому не рассказывать о событиях той ночи.

— Кому ещё ты говорила об этом?

— Авдий признался, что его тоже помещали в клетку.

Долгое время Климент сидел молча. Он смотрел на огонь и о чём-то думал. А я наблюдала за ним и чувствовала себя совершенно счастливой. Сегодня Климент выдал себя — он ревнует меня и это очевидно. Мне нравится быть с ним рядом. Мне нравится, и молчать с ним. Он близко и далеко, и это страшно заводит. Недоступный, как горная вершина, но я покорю её, вскарабкаюсь, хоть это и трудно будет сделать.

— Я буду откровенным с тобой, — наконец, произнёс Климент. — Нам нужно очень постараться, чтобы помочь тебе.

Больше всего на свете я боялась услышать, что Мастер не видит выхода из ситуации, которая сложилась вокруг меня, но надежда есть, хоть и слабая. В любом случае, Климент не оставит меня, я знаю.

Конечно, я сразу подумала о маме и о сёстрах. Хорошо бы теперь оказаться рядом с ними. Укрыться, затаиться и забыть обо всём. Я не могу даже позвонить им из-за отсутствия какой-либо связи с внешним миром. Я привыкла обходиться без простых, но таких привычных вещей, как телевизор, мобильник, ноутбук и музыку я уже давно не слушала. Теперь бы с удовольствием посмотрела какую-нибудь ерунду по телику, съела бы отвратительную замороженную пиццу, предварительно разогрев её в микроволновке, а потом, легла бы в постель с надеждой, что завтрашний день принесёт удачу. Я согласна ждать, только бы выбраться из ловушки, в которую вовлёк меня Климент.

Я не сержусь на него. Мои чувства к нему слишком глубоки, чтобы я теперь сожалела о том, что встретила его на скамейке в сквере.

— Теперь там день, — сказал Мастер.

— Что?

— Хочешь навестить маму? — предложил он.

— Разве это возможно? — удивилась я.

— Почему нет? — в свою очередь удивился Климент. — Может, пообщавшись с твоей семьёй, я прошу тебе случайный поцелуй на скале.

А разве он всё ещё сердится на меня? Но ведь этот поцелуй ничего не значит для меня, и Климент это понимает.

— А что, давай слетаем, — согласилась я. — Скажу, что выпали свободные дни.

— Дни? — улыбнулся Климент. — Завтра с утра у тебя занятия в Академии.

— Ладно, пусть так. Надеюсь, своим появлением в небесных просторах нашего городка мы не вызовем сенсацию.

— Думаешь, с земли видно, как мы парим под облаками? — рассмеялся в голос Климент. А, что, разве нет? — Нас никто не видит, поверь мне.

А ведь я верила, что с земли за нами мог кто-нибудь наблюдать. Честное слово, верила. Неудобно было спросить у Мастера, вот я и летала, стесняясь.

— Мы перемещаемся в невидимых для глаза человека слоях атмосферы.

— Энергетическая дорожка? — предположила я.

— Давай, собирайся, «энергетическая дорожка», — поддразнил меня Климент. Он погасил огонь в камине и присел на диван, закинув ногу на ногу. Это он показывает мне, что готов ждать сколько угодно. Намёк, что я медленно собираюсь?

Я спустилась в комнату № 3, а именно там теперь лежат все мои вещи и собралась в считанные минуты (просто переоделась, дополнительные вещи мне там не к чему), чтобы доказать Клименту, что я не «капуша», как он считает. И тут задумалась, я лечу к маме и без подарка приезжать неловко — мы не виделись почти год. Понятия не имею, что могло бы её обрадовать.

Взгляд остановился на полках с камешками. Что если я одолжу, у девочек что-нибудь интересненькое. Жаль, что они ещё не вернулись, а то бы я могла попросить, чтобы они подобрали камешки в тему.

Подойдя ближе, я увидела на нижней полке готовые амулеты. Вот этот лунный камень мог бы понравиться маме. Камень-оберег в самый раз для одинокой женщины. А вот этот агат подойдёт к глазам моей старшей сестры Веры. У неё такие тёмные зрачки и такой колдовской взгляд, что даже мать родная не в силах выносит его.

Ну и Ирине что-нибудь надо подобрать. Она женщина солидная, экономист. Её ничем невозможно удивить — она скептическим взглядом смотрит на мир. Порадую её амулетом с изумрудом — он подходит к её характеру однозначно.

Всё, с подарками я определилась, можно лететь к маме.

— Это твой родной город? — с ухмылкой спросил Климент.

— А, что не так? — обиделась я. — Небольшой городок на юге России.

— Понятно, почему ты сбежала отсюда.

— Я не сбегала, я уехала учиться. Конечно, я не могла вернуться сюда после окончания института, потому что тут нет театра.

Климент ведёт себя бесцеремонно. Да, я родилась в небольшом городке и что? Разве это что-то меняет?

— Наш край славится ведьмами и знахарками, — похвасталась я. — Даже вы не обошлись без ведьмы, которая родилась в богом забытом городке.

— Не обижайся, — принялся успокаивать меня Климент. — Просто не могу представить тебя ребёнком. Прости, но это так.

— Извинения приняты, — сказала я. — И, кстати, мы пришли. Вот мой дом. На втором этаже трёхкомнатная квартира. Ксения с семьёй и мама живут здесь, а Вера со своей семьёй живёт в пригороде.

— Есть пригород? — посмеиваясь, спросил Климент.

Что не так? Ему доставляет радость насмехаться над моим родным городком?

— Представь себе, есть. Пойдём, я представлю тебя моей маме.

Мама широко раскрыла глаза, когда увидела меня на пороге квартиры, да ещё и не одну. Потом села на краешек тумбы для обуви и расплакалась, а я принялась её успокаивать.

— Лиза звонила, сказала, что ты редко появляешься дома, и я уже хотела забить тревогу. — Тётя Лиза в своём репертуаре, уже нажаловалась маме. — И не звонишь мне, что я могла подумать?

— Мама, всё хорошо, — сказала я. Не понимаю, к чему устраивать истерику, как будто не видит, что я не одна. Вот так всегда, нет бы, проявить уважение к моим друзьям, так она вечно всё портит. — Мама, познакомься, это Климент, мой… коллега, — представила я Мастера, чтобы остановить её бесцеремонное игнорирование моего друга.

Мама взглянула на Климента и сразу успокоилась. Вытерла слёзы и поднялась на ноги.

— Проходите, — сказала она. — Что это я вас у порога держу. Значит, Клим, говоришь? У нас в столовой работал Клим, рубщиком мяса был.

— Мама, моего друга зовут Климент, — попыталась я образумить её.

— Разница невелика, — сказала мама. Я взглянула на Климента и пожала плечами, а он улыбнулся добродушно и подмигнул мне.

В доме грандиозный ремонт, новая мебель, новая кухня: чёрт возьми, они тут обустраиваются, живут своей жизнью, и знать не знают, в какую историю я ввязалась. Но с другой стороны, я бы не променяла «мои приключения» на жизнь обывателя. Я и в театральный институт поступила, чтобы спрятаться в «иллюзорном мире», потому что не представляла своей жизни в мире реальном.

Выходит, что мне повезло, когда я встретила Климента. Я взглянула на него и благодарственно улыбнулась. Должна заметить, что Мастер совершенно не вписывается в этот мир и это очевидно — он держится отстранённо и несколько надменно.

— Ирина на работе, Владик в школе, а Артём уехал в командировку. Он теперь всё время в разъездах. Я говорила Ирине, что эти поездки до добра не доведут, а она только рукой машет, прямо беда.

Все эти разговоры… я оторвалась от земной суеты и мне сложно воспринимать примитивные мелочи, из которых, собственно и складывается жизнь. Не представляю, как бы теперь вернулась к обычной жизни.

— Пойдёмте обедать, — пригласила нас мама к столу. И тут же спросила. — Ты надолго к нам?

Ох, мама, кто так поступает — я не одна и лучше бы ей проявить уважение к моим друзьям.

— Мы только до вечера, — ответила я, сделав акцент на местоимении «мы». Климент вопросительно взглянул на меня.

«Да, мой милый Мастер, я готова вернуться на остров прямо сейчас, если бы это было возможно».

Не понимаю, зачем я здесь?

— Клим, а вы тоже артист? — поинтересовалась мама за обедом.

— Кстати, мою маму зовут Валентина Ивановна, — запоздало представила я Клименту свою маму, а заодно предоставила возможность Клименту не отвечать на вопрос.

— Я наставник вашей дочери, — ответил Климент.

— Наставник? — удивилась мама. — А на вид такой молоденький.

— Климент очень талантливый, — вмешалась я. — У него есть чему поучиться.

— Так вы вместе живёте? — не отстаёт с расспросами мама.

— Ой, — спохватилась я. — Я же вам подарочки привезла. — Торопливо я вытащила из сумки амулеты. — Это тебе. Лунный камень поможет тебя уберечься от недоброго глаза. А это для Веры — агат символизирует здоровье и гармонию.

— Как кстати, — заохала мама. — Вера всё болеет и болеет.

Вера всегда была крепкой и сильной женщиной, но в последнее время, как-то сдала. То ли сглаз на ней, толи порча, не понятно. К сожалению, я не могу ей помочь, я ведьма, но не врачевательница.

— А этот амулет передай Ирине — это изумруд и он просто красивый.

— Ты не дождёшься сестру? — всполошилась мама.

— Я приехала к тебе, мама — ответила я, вложив в слова всю обиду, которая истязала меня все эти годы. Когда-нибудь мама поймёт, что я тоже её дочь и заслуживаю капельку её любви.

Мама всё-таки улучила момент, чтобы поговорить со мной о моём, как она считает, избраннике.

— Он, как будто не от мира сего — горячо стала шептать она. — А глаза…

— Что глаза? — рассерженно поинтересовалась я.

— Как будто не он, а кто-то другой смотрит изнутри.

Ну, это понятно. Климент одолжил физическую оболочку у «землянина» и его взгляд, это взгляд моего Мастера.

— Успокойся мама, — ответила я. — Климент очень добрый и талантливый человек. Он немного рассеян, как все творческие люди, — сказала я в его оправдание.

— Примешь душ? — спросила я, когда мы с Климентом вернулись в «воздушный замок». Мастер сказал, что не оставит меня сегодня одну, он почувствовал, как мне плохо.

— Чуть позже, — ответил Климент. — Не понимаю, зачем ты истязаешь себя? Если у вас с матерью не сложились отношения, оставь её в покое, пусть живёт своей жизнью.

— Между матерью и дочерью не могут не сложиться отношения, пойми. Это же плоть от плоти, это таинство.

— Хорошо, — кивнул он. — Иди ко мне.

В объятиях Климента я ощутила нереальный покой. Этот ангел, прильнувший ко мне всем телом, стал мне невероятно дорог, и я поняла, что большего желать не хочу, только бы Мастер был рядом со мной, всегда. Если бы мы могли найти тихий уголок, маленький домик у реки. Мы бы выходили в беседку и слушали бы тишину. Мы бы говорили с ним бесконечно о разных вещах, любовались звёздами, утопающими в реке, грелись в лучах солнца и просто любили бы друг друга.

А потом случился поцелуй. Чёрт, неожиданный и такой жаркий. Точно электрический разряд пробежал по моему телу, как только губы Климента коснулись моих губ. Его движения нежные и странно замедленные, волнующие и успокаивающие одновременно. Я никогда не испытывала такое наслаждение от обычного поцелуя.

Но вот всё закончилось, и как будто мир рухнул. Как скоро. Я не успела насладиться его вкусом — нежным и свежим.

— Сегодня выдался трудный день, иди, поспи, а я буду рядом, — отстранившись, сказал Климент.

— Хорошо, — согласилась я.

Конечно, я ждала большего, к чему скрывать. Всё так внезапно закончилось и я не знаю, как привести себя в чувства, всё кружится и уплывает из-под ног.

— Было приятно, — улыбнувшись, сказал Климент.

Я ничего ему на это не ответила и только хитро улыбнулась, посмотрим, как долго он будет сопротивляться своим чувствам.

Утром проводила Климента и спустилась в комнату к девочкам. Они меня потеряли и переживали страшно. Я им рассказала, что Мастер устроил мне встречу с мамой и, что я «ограбила» их на три амулета, потому что не нашла, что ещё можно придумать в подарок. Ангелина улыбнулась и сказала, что амулеты не должны бездействовать — они ждут своих хозяев. Выходит, я сделала доброе дело — выпустила магию камней на волю.

После занятий, Мастер сказал, что ближе к вечеру зайдёт ко мне и, что я должна буду подняться в «воздушный замок». А мне только это и надо — я люблю проводить время с Климентом.

После занятий, минуя комнату № 3 я поднялась в свои покои, но к моему удивлению там меня ждала Елена. Понятия не имею, как она прошла сюда, ведь третий этаж «запечатан» от посторонних глаз.

Накануне…

Накануне…

— Я скучала без тебя, — сказала Елена и поднялась с дивана, на котором вальяжно развалилась в ожидании меня. С распростёртыми руками для объятий она двинулась ко мне. — Вы так и не навестили нас с Фабием, хоть Климент и обещал.

Климент обещал? Значит, они виделись? Может в тот вечер, когда Климент приходил успокоить меня — он сказал, что не может остаться, потому что в его доме гости.

— Трудно найти свободную минуту, — нехотя ответила я. Только Елены мне не хватает ко всем моим проблемам.

— Ты, как будто не рада мне? — удивилась ведьмочка моему прохладному приёму.

— Елена, ты же знаешь, что всегда рада тебе, — устало, отозвалась я.

— Наверное, ты удивилась, обнаружив меня тут? Но, какую дверь не откроет ведьма? — хихикая, заметила она. — Я знаю, как здесь строго, поэтому всё принесла с собой — выпивка, — сказала она и достала из сумки бутылку вина, — и закуска. — Елена положила на стол пиццу в терм упаковке. — А стаканы вот здесь. — Она подошла к дивану и, приподняв его, достала их.

Я и не знала, что в диване хранится посуда.

— Ты жила в «воздушном замке»? — догадалась я.

— О, здесь много потаённых мест, — рассмеялась Елена. — Давай, садись за стол, выпьем вина и поговорим, что называется, по душам.

Точно, она жила здесь и тут сохранились все её «заначки». Значит, после окончания Академии слушателям позволено время от времени посещать остров.

— Не знаю, законно ли это в рамках общежития, — забеспокоилась я.

— Проверено, — успокоила меня Елена. — Иначе, откуда здесь стаканы?

— Ты приводила сюда гостей?

— Конечно, а ты, нет? — Я пожала плечами. — Если ты позволишь войти кому-то, то он войдёт.

Разве? Значит, я могу пригласить сюда моих подруг?

— Так ты выпьешь со мной?

Елена так просто не отстанет и это факт.

— Ну, если только пару глотков.

Я села за стол, а Елена открыла упаковку с пиццей и поставила её в центр стола. Потом откупорила бутылку вина и наполнила стаканы до половины. Если честно, столько всего случилось и это напряжение в течение последних дней, пожалуй, я выпью немного.

— Ты не доверяешь мне и это понятно, — сказала Елена, когда мы выпили. — Конечно, трудно поверить, что ведьма, сожительствующая с простейшим, может оказаться полезной. А ведь ты ошибаешься, — сказала она, покачивая головой. — Я могу помочь тебе и если пожелаю, стану востократ полезней тебе, чем даже Климент.

— А ты «желаешь»? — спросила я. — И вообще, что тебе известно о моих проблемах и помощи, в которой я нуждаюсь?

— В клетке страшно, в стеклянной коробке задыхаешься от нехватки кислорода, а в горах ночью холодно.

— Что? — в ужасе воскликнула я. — В стеклянной коробке? — О, нет, только не это, я точно задохнусь. Елена прошла через весь этот ужас?

— Зачем они это делают? — спросила я, потому что уверена, что Елене известен ответ.

— Нас освобождают от «земных кошмаров», как они выражаются. Ничто так не закаливает волю, как освобождение от внешних привязанностей. Магистрату известна природа людской мысли.

— Ты думаешь, что Магистрат устраивает эти «пытки»?

— Начнём с того, что Магистрат устроил эту чёртову Академию, он настоящий энергетический монстр.

— Да, так и есть, — согласилась я, вспомнив мрачное и отвратительное лицо Магистрата.

— Ты ещё мытарей не видела, — заливаясь смехом, сказала Елена.

— Встречалась и с ними. Я уже была в пещере, — призналась я. — Случайно забрела, то есть телепортировалась неудачно.

— Тебе удалось уйти? — удивилась Елена.

— Как видишь, — хмыкнув, ответила я. Глупый вопрос — я ведь сижу перед ней, жива и здорова.

— Климент помог тебе, — догадалась Елена. — Он любит тебя, но вы никогда не будете вместе, — бесцеремонно заметила она.

Ну, это мы ещё поглядим, кто сможет, а кто не сможет — я ради Климента даже умереть готова.

— К чему ты ведёшь разговор? — спросила я. — Что конкретно хочешь предложить?

— Я хочу помочь тебе.

— Разве это возможно? Я влипла, и это неоспоримый факт.

— Всё возможно, если есть желание и способности, которыми нас наградили Высшие силы.

— А Фабий? Он с тобой? — поинтересовалась я.

— Нет, — отмахнулась ведьмочка. — Фабий сам по себе.

Вот это новость. Почему тогда Елена жаловалась, что мы с Климентом не пришли к ним, хоть Фабий и приглашал нас? Что-то не сходится — либо Елена дурачит меня, либо они поссорились.

— Давай лучше подумаем, как тебе помочь. «Она» уже приходила к тебе? — спросила Елена.

— Элис?

— Нет, я о той, что охотится за твоим телом.

— Аэлита не объявлялась, но приходила Элис.

— А она кто такая? — поинтересовалась Елена.

Странно, что она не знает о существовании древней ведьмы.

— Элис первая ведьма, — принялась объяснять я. — Даром её наградила сама Мать Мира. Элис пожертвовала собой ради спасения миров, а теперь через каждые семь веков она вселяется в ведьмочек в точности повторивших её образ и повторяет свой подвиг. Ещё мне стало известно, что не только она жертвует собой, с ней ещё кто-то, я думаю, что он из рода простейших, кажется, Элис влюблена в него страстно. Я только не пойму, какая роль в этом деле отведена Аэлите?

— А ты преуспела в знаниях, — похвалила меня Елена. — С тобой приятно иметь дело. Я выясню всё про Аэлиту, будь спокойна, — пообещала она. — Ещё вина?

— Совсем немножко, — согласилась я. Кажется, что-то стало проясняться и мне даже на душе стало легче.

Елена налила нам ещё вина, и мы выпили.

— Значит, обе ведьмы в деле, — улыбнувшись, сказала Елена. — Мы должны помочь тебе и это должен быть отличный план действий.

— План действий? То есть, мы будем сражаться?

— Надеюсь, до этого не дойдёт. А Климент, что он говорит? — поинтересовалась Елена.

— Смотря, что ты имеешь в виду, — ответил он сам.

Как долго он здесь стоит? Я совсем забыла, что он обещал прийти к вечеру. Мы заболтались и пропустили, когда он вошёл.

— Такие вопросы не решают за бутылкой вина, — пожурил нас Климент и подошёл к столу. Он взял бутылку и взгляну на этикетку. — Вино хорошее, французское, но всё равно лучше разговаривать о делах на трезвую голову. Значит, ты считаешь, что во всех бедах виноват Магистрат? — спросил он у Елены.

— С лёгкой руки Иерея, конечно, — глухо отозвалась Елена. — Это его телу требуется донор.

— И не только ему — Аэлита бродит в ожидании возрождения, — признался Климент.

Вот всё и прояснилось. А для точности, я запуталась окончательно.

— А Элис? Чего она добивается? — спросила ведьмочка.

— Элис марионетка в руках Иерея, она исполнительница и только. Её задача добиться от «объекта» смирения.

— Объясните мне, — взмолилась я. — Я уже ничего не понимаю.

— Аэлита и Иерей продолжаю жить в своём Замке в обновлённых телах следующие семь веков, — объяснил Климент. — Заморочить голову народу ничего не стоит — скажи, что миры в опасности и подданные, словно стадо овец, позабыв о собственных проблемах, пойдут на амбразуру.

— Можно мне ещё вина? — попросила я. Елена улыбнулась и удовлетворила мою просьбу. Я, наверное, теперь побледнела, так мне не по себе сделалось. Со мной всё это случилось, потому что Элис выслуживается перед Иереем. Но ведь я не «стадо овец», я здравомыслящий человек и так просто не сдамся. Элис подбирается ко мне и ей удалось там во мраке вскрыть мои наболевшие раны. Сейчас я поняла, почему так спешно уехала от мамы — Элис удалось оторвать меня от семьи. Но больше я ей не позволю манипулировать мной.

— Кого наметил для себя Иерей? — спросила я.

— Догадайся, — покосившись на меня, ответил Климент. — Вы с ним неплохо проводите время, — добавил он.

— Ревность? — воскликнула Елена. — Где есть ревность, там есть любовь.

Климент насупился и строго взглянул на ведьмочку.

— Трудно решится, правда? Всё равно придётся сделать выбор, — не обращая внимания на колкий взгляд моего Мастера, сказала она.

Нависла пауза и длилась относительно долго. Молчание нарушил Климент.

— Алиса, ты должна вернуться в «воздушный замок», — тоном, не терпящим возражений, произнёс Климент.

— Хорошо, — согласилась я. — А смысл?

— Елена останется с тобой, — объяснил Климент. — Вместе вам будет безопасней, да и мне будет легче контролировать тебя.

— Необходимо подготовиться, как следует, — предупредила Елена. — Нам нужен план действий со стопроцентной уверенностью в благоприятном исходе, и ошибок быть не должно.

Я немного воспряла духом, хоть и трудно осознать всё, что случилось со мной за последние два месяца. Подумать только, уже два месяца я живу другой, нереальной жизнью.

— Я оставлю вас ненадолго, — сказала Елена. — Решу кое-какие дела и вернусь.

— Когда тебя ждать? — спросила я. Не хочу, чтобы Елена уходила надолго, я поверила ей и мне с ней не будет страшно.

— Дня через два я приду, и мы с тобой всё обсудим.

Она подмигнула мне, взяла сумку и побежала по винтовой лестнице вниз.

— Стало легче? — поинтересовался Климент.

— Не намного, — устало отозвалась я. Не хочу спускать в комнату № 3, останусь тут на ночь.

— Ложись в постель, ты выглядишь неважно, — сказал Климент. — Я останусь с тобой.

Я широко улыбнулась, решив, что Мастер передумал на счёт нас, но в один миг рассеял мои надежды. — Я лягу на диване, и никто не пройдёт мимо меня незамеченным.

Ладно, хоть так, всё не одна буду.

На следующий день после лекции, я вернулась в общежитие и поднялась в свои покои. Не знаю, как скажу девочкам, что решила вернуться в «воздушный замок». Почему я такая бесхарактерная, всем позволяю уговорить себя.

Ах, да, если бы имела характер, теперь сидела бы в своей квартирке, пусть изредка, но выходила на сцену, а главное, я была бы свободна от обязательств, которые приняла, согласившись на обучение в Академии. Но, что сделано, то сделано и теперь главное, остаться в живых.

От ужина я отказалась. Если честно, аппетит после вчерашнего визита Елены у меня испортился.

Ложиться спать ещё рано, но от усталости валюсь с ног. Я легла на диван и прикрыла глаза. Мыслей накопилось тьма тьмущая, а обдумать всё, как следует, некогда. Устаю на индивидуальных занятиях страшно. Сейчас я осваиваю пироманию. Огонь с каждым днём всё больше подчиняется мне. Сегодня я работала с пространством, то есть, демонстрировала возгорание на расстоянии. Мастер похвалил меня, когда я достигла отметки в двести метров, но это не предел, надо ещё работать.

Немыслимо, но я реально ведьма и у меня получаются всякие трюки — я совершенствуюсь. Человек живёт и даже не подозревает, какой увлекательным может быть мир, если позволишь распахнуть его для себя.

— Теперь многие люди взаимодействуют с представителями от Высших Сил, на моментальном уровне, получают важную информацию, более того, выступают в роли их помощников на Земле. Так что, тут удивляться нечему.

Чёрт возьми, это внутренний монолог, или у меня гость?

Я открыла глаза и увидела молодого человека — он бесцеремонно уселся на краешек дивана. Я вскочила и осталась стоять чуть поодаль. Знакомое лицо, где-то я видела его. Точно, я знала его прежде, но не могу вспомнить, кто он.

В последнее время «воздушный замок» стал проходным домом — свободно входят все, кому не лень. Стоит ли удивляться очередному гостю?

— Мы знакомы? — первое, что я спросила. Конечно, я испугалась.

— Возможно, — ответил он и одобрительно кивнул головой.

Что значит, его одобрительный жест.

— Хотите сказать, что люди свободно общаются с представителями тонкого мира и это само собой разумеющийся факт?

— Иронизируете, а зря, — одарил меня божественной улыбкой гость.

Ах, да, я ведь теперь разговариваю как раз-таки с представителем тонкого мира и мой вопрос прозвучал более чем странно.

— Вы простейший? — поинтересовалась я.

— Почему вы так решили? — удивился он.

— Мытарей я видела и они безликие желеобразные чудовища, а вы симпатичный, — объяснила я.

— Правда? — удивился он. — Вы находите меня симпатичным?

Я не стала отвечать на бесцеремонный вопрос гостя и просто пожала плечами.

— Высшая Цивилизация уже давно взаимодействует с человечеством, об этом говорят многие исторические факты. Но человек настоятельно открещивается от присутствия Высшего разума, полагая, что он сам себе господин.

— Не стану отрицать, — глухо отозвалась я.

— Вы исправно получаете дополнительные знания, но, что изменилось? — спросил мой гость.

Он смотрит на меня в ожидании ответа, а я не представляю, что ему сказать. Смущенная, я села на другой конец дивана. В сумерках, его кожа выглядит несколько странно, как будто светится, какое-то дивное сияние исходит от его лица, шеи, рук. Исключительно гладкая кожа, нет ни одной морщинки, только мимические между бровей и у крыльев носа. Его нельзя назвать красивым, но что-то есть в нём притягательное. И это ощущение, что я знаю его, или знала, а, может, мельком где-нибудь мы встретились с ним.

— Конечно, вы теперь скажете, что всё изменилось, — ответил за меня гость, так и не дождавшись ответа.

А что, так и есть. Разве мы всё ещё ходим в шкурах? Или жарим мясо на огне в общинах?

— Будьте объективны и загляните в суть, — настоятельно предложил он.

Не представляю, зачем он здесь. Поговорить не с кем?

— Вы до сих пор не научились противостоять энергетическому воздействию на вашу волю, — после недолгой паузы продолжил он. — Вас используют, а вы слепо исполняете чью-то волю, а потом жалуетесь на происки судьбы.

— Хотите сказать, что я сама виновата в своих бедах?

Мой гость улыбнулся и кивнул в ответ — то есть, я мыслю в верном направлении.

— Но, как противостоять? — поинтересовалась я.

— Чтобы хоть что-то изменилось, нужно выстроить программу на Рациональном разуме, осознанно и жить по правилам, включённым в эту программу. Но, это невозможно, потому что люди выстраивают жизнь на Абсолютном разуме и нередко изменяют правилам себе в угоду, что естественным образом привело к хаосу.

Ну, не такой уж и хаос на Земле. Так, неразбериха, да и только.

— Вы глобализируете ситуацию, — возразила я. — Не так всё и плохо…

Чёрт возьми, в мире реально властвует хаос — войны, разруха, голод, болезни, межнациональные конфликты и это своего рода «апокалипсис», как не крути.

Наверное, этот простейший послан ко мне Высшими Силами, и теперь он пытается убедить меня, что моё участие в «перезагрузке» необходимо и, что у меня нет иного выбора.

— Если от меня что-то зависит, я готова рискнуть.

Куда он исчез? Только что был тут, и вот я на секунду прикрыла глаза, обдумывая его слова, а его уже нет. Телепортировался и это факт.

Неужели, я сказала, что готова рискнуть? Да, что на меня нашло, чёрт возьми, на меня воздействуют все, кому не лень — это какое-то безумие.

— Ты не вышла к ужину.

В гостиную вошёл Климент, и он принёс мне еду. Ну и кто его просил это делать? Мастер поставил еду на стол и включил свет. Сейчас заставит меня всё это, а мне совсем не до еды, после странного визитёра.

— Что это ты в потёмках сидишь? — хитро улыбнувшись, спросил он.

— Ко мне приходил молодой человек, думаю, что он простейший, — призналась я. — Он говорил красиво, но непонятно.

— О, в этом мире кого только не встретишь, — отозвался Климент. — Простейшие не приходят к людям, наверное, какой-нибудь философ забрёл в твои покои, чтобы поделиться знаниями. Садись и поешь, — сказал он.

— Ты давишь на меня, — глухо отозвалась я.

— Поверь, это доставляет мне удовольствие.

— Что вы говорите. — Настроение поднялось, и аппетит разыгрался, вот как Мастер воздействует на меня. Пожалуй, белковый омлет я осилю. — И откуда он пришёл? — вернулась я к разговору о визитёре.

— Из информационного поля — четвёртый свободный мир населённый прославленными при жизни душами. Ты не поверишь, сколько полезной информации там собрано.

— Я что-то слышала об этом поле, но не вникала в суть.

— Жители околоземного энергетического поля иногда балуют человечество своими знаниями — редкое явление, но полезное. К примеру, Жест Разума и Интеграл Сферичности, так сказать «благотворительная помощь» извне, помогла человечеству совершить резкий скачок в развитии.

— О-о-о, нет, не говори мне «умных» слов, я вдоволь наслушалась их от визитёра, — взмолилась я. Климент улыбнулся и покачал головой.

— Чем вы вообще занимаетесь, там, во внешнем мире? Самообразование одна из составляющих в развитии единицы индивидуума. Вы куда вообще движетесь?

— До встречи с тобой я не вникала в суть бытия, — призналась я. Жила в иллюзорном крохотном мире под названием «театр», меняла образы, примеряла характеры, соглашалась или мученически сопротивлялась, принимая правила игры, предложенные автором, а иногда режиссёром. Чёрт возьми, я ведь была счастлива, — обхватив голову руками, театрально произнесла я. — Потом я встретила тебя.

— И мир рухнул, — посмеиваясь, продолжил мою мысль Климент.

— Тебе смешно? — возмутилась я. А Мастер хохочет, как ненормальный. — Очень рада, что повеселила тебя.

Конечно, я обиделась. Выходит, ему и дела нет до моих переживаний. Кто я, откуда — главное, чтобы исполнила своё предназначение. Вот вам и ангел, я рассчитываю на его поддержку, а он ведёт себя, прямо скажем, не должным образом.

— Не сердись, — попросил Климент. — Я не хотел тебя обидеть.

— Однако обидел, — не уступаю я. — Ко мне приходил, чёрт знает кто, а тебе дела нет до его визита.

— Это только начало, они часто станут приходить к тебе, особенно, когда вернёшься в открытый мир.

— А я вернусь?

— Конечно.

Климент уверенно заявил, что я вернусь домой, значит, он знает, что так и будет. Мой Мастер слов на ветер не бросает, а если не уверен, то лучше промолчит. А я теперь и не знаю, хочу ли вернуться в реальность? Пока не задумывалась, но ведь в скором времени, если для меня всё пройдёт удачно, я должна буду выйти к людям — в обычный мир людей, «без красок». В глупую суету, от которой нет никакой пользы. Я пытаюсь оценить «долю участия» человека в масштабе Мироздания и не могу определить. Чтобы украсить разумом среду обитания внешнего мира? Возможно, так и было задумано на нулевом этапе развития — люди бродили по планете в поисках пищи, не нарушая гармонию созданного чуда, но теперь, когда человек так сказать «разжился и расплодился», какая от него польза? И ведь, Мать Мира, всеми силами старается защитить нас и сохранить, а я не могу понять, для чего? Планета практически разрушена, а внешний мир перевернулся и теперь напоминает игру, где удачливые игроки поделили между собой пространство, присвоили творения матушки Природы и теперь глумятся над проигравшей командой. Они переставляют фигурки на своё усмотрение, дёргают за ниточки и наслаждаются собственным величием. Но игра закончится, а игрушки сложат в одну коробку. Банальный финал и никакого удовлетворения для обеих команд.

Нет, я хочу возвращаться туда, лучше пожертвовать собой и принести хоть какую-то пользу, чем прожить безликую жизнь, изображая счастье и удовлетворение.

— Когда всё закончится, можно мне остаться с тобой? Я не хочу возвращаться во внешний мир.

Климент не ответил. Он вообще сегодня какой-то хмурый, слегка ироничный и без настроения. Не хочу приставать к нему с расспросами, но такое желание есть.

— Мы обсудим этот вопрос, — пообещал он. — Позже.

Понятно, что сейчас Мастер не готов ответить. Ещё неизвестно, чем закончится наше противостояние со «стихией» Разума.

— Я, наверное, сегодня пойду к девочкам, — предупредила я. — Не хочу оставаться одна.

— Сегодня ты пойдёшь ко мне, и это не обсуждается, — ответил Мастер.

О, это лучший вариант, который я могла бы пожелать сегодня. Мне нравится оставаться с Мастером наедине, это самое безопасное место для меня — рядом с ним.

Мы шли пешком, наслаждаясь вечерней прохладой. Конечно, можно было воспользоваться пространственным перемещением, но я попросила Мастера, что называется, «выгулять» меня.

Величественный и прекрасный остров, окружённый со всех сторон горными массивами. Он словно опоясан каменным кольцом, чтобы невозможно было заметить любопытному глазу, что на острове кроме камней есть, и чудесные равнины, и водопады, и леса на склонах гор. Причудливые горы, перемешивающиеся с утопающими в зелени долинами хранят покой и безмолвие. И среди этой нерукотворной красоты отблесков потерянного рая, как нигде чувствуется величие духа и хочется жить, и хочется верить, что всё-таки в присутствии человека в этом мире есть смысл.

Справедливости ради, хочу отметить, что таких красот, как на этом островке я не видела. Возможно, где-то в открытом мире можно увидеть уголки нетронутой природы, но разве это доступно среднестатистическому гражданину? Чтобы увидеть мир, нужны деньги, а если их едва хватает на жалкое существование, то и думать об этом нечего. Ну, хоть здесь увижу, каким красивым может быть окружающий мир.

— Только ради этого стоит жить, — восторженно заметила я.

— Тебе нравится на острове? — будничным голосом спросил Мастер.

— Конечно, — с готовностью ответила я.

— А мне нравится пустыня, — признался Климент. — Солнце, песок, лёгкий ветерок и тепло. Иногда мне холодно и не хватает искусственных обогревателей, чтобы я мог чувствовать себя комфортно.

Вот как? Значит, он привык к зною, а здесь на острове средняя температура (+22), как раз по мне. Я и не задумывалась, что Мастер может испытывать дискомфорт из-за такого пустяка. А ведь он вышел из пустыни и я забываю, что Климент всего лишь позаимствовал видимую физическую оболочку у неизвестного мне мага, а на самом деле он простейший, мы в открытом мире называем ангелами.

Климент сел к камину, и я присоединилась к нему, но не стала садиться в кресло, уютней на ковре. Мастер улыбнулся и пересел ко мне. Несколько минут сидели молча. Как обычно я стала играть с языками пламени, и они радостью «согласились» подчиняться моей воле. Получился невероятный танец огня — немного бесноватый, а местами переходящий в дикую пляску.

— Забавляешься, — заметил Климент. — С людьми ещё не пробовала «поиграть»?

— Как? — удивилась я. — Разве это возможно?

— Не о том ли ты мечтала, когда подписывала соглашение с Академией?

— Нет, вовсе нет, — стала отпираться я. — Люди не заслуживают несправедливого отношения к ним.

— Некоторые заслуживают и это факт, — не согласился со мной Мастер. — Я с радостью буду наблюдать шоу, когда придёт время. Посмотрим, насколько ты справедлива к людям.

Значит, так? То есть, у меня не остаётся выбора, и в любом случае мы расстанемся. Но ведь он ещё не отказал мне, просто отложил разговор.

— Но ведь мы попробуем? — осторожно спросила я.

— Конечно, детка, я так просто не отпущу тебя, — подбодрил меня Мастер. — Думаю, тебе придётся сделать не простой выбор.

— Главное, чтобы он был правильный, выбор. Ты не интересуешься, о чём мы говорили с моим гостем и это странно — задумавшись, вспомнила я простейшего, который посетил меня сегодня. Хоть Климент и сказал, что это был дух, но я ему не поверила — я видела духов и знаю, как они выглядят, а этот никогда не был человеком и это факт.

— И говорить об этом нечего, пустая болтовня, — лениво отозвался Мастер.

— Я ему сказала, что если это так важно, я готова помочь.

— А потом пожалела, — сказал Климент. — Постарайся не раскидывать обещания налево и направо.

Ну, если Мастер считает, что это была пустая болтовня, значит, так оно и есть.

— Простейшие не имеют отношения к жертвоприношению, — добавил он, и я успокоилась окончательно.

В эту ночь я спала неспокойно. Климент уложил меня в свою постель, а сам ушёл в гостиную на диван. Он вообще ведёт себя так, как будто между нами не было сказочного поцелуя, а мне так обидно, что хоть плач, но ведь слезами ничего не добьёшься, вот и переживаю молча, борясь с непристойными мыслями.

Так вот, ночь выдалась неспокойная. Кошмары были настолько реальными, что когда я проснулась, моё сердце билось так сильно, что в груди ощущалась боль. Я вскочила с постели и чуть не свалилась в обморок, хорошо, что Климент подоспел и подхватил меня на руки.

— Нельзя вставать резко с постели, — выругался он. А потом смягчил тон. — Дурной сон? — спросил он.

— Кошмары замучили, — призналась я.

— И что же тебя так сильно напугало?

— Ничего не помню, но было нереально страшно.

Я не солгала — реально ничего не помню. Размытые картинки, туман, ужасные лица и Авдий… да, он точно был там, в моём кошмаре. Думаю, что это нервы. В подсознании я понимаю, что мне грозит опасность, вот оно и бьёт тревогу, выражая своё беспокойство в страшных снах.

— Вернёшься в общежитие или вместе отправимся в Академию? — спросил Мастер.

— Вернусь в общежитие. Не хочу, чтобы все узнали, что я у тебя провожу ночи.

— Зря, — усмехнувшись, заметил Климент. — Многие слушательницы позавидовали бы тебе.

— Неужели? — не без намёка на его бездействие спросила я.

— Только не на острове, — серьёзно предупредил Мастер.

— Да, ладно — растянувшись в улыбке, сказала я. — Значит, я могу пригласить тебя к себе в гости?

— В выходные я твой, — пообещал Климент. — А теперь, если решила идти в Академию со всеми, поторопись, а то опоздаешь.