Глава 14
Заезд
Сэндс-Поинт, лето 1958 года
В пятидесятые годы простые люди не знали, чем занимаются привилегированные классы. Самые богатые американцы – которых социальный историк Пол Фассел называл «невидимые богачи» – жили в своем мире, проводя время в частных клубах, отгороженных немаркированными воротами. Они «стригли купоны» – то есть жили на проценты от вкладов и никогда не работали. В отличие от представителей среднего класса, занятых с девяти до пяти в офисах, богачи играли в гольф, плавали на яхтах и, конечно, катались на лошадях.
Чтобы попасть на вечернее выступление чемпионата по конкуру на Национальной выставке лошадей, нужно было проехать мимо этих скрытых от посторонних глаз площадок для игр. Вдоль побережья Атлантики, через поместья Нью-Джерси, через Лонг-Айленд и вдоль побережья Коннектикута, через поля для игры в поло и территории охотничьих клубов шла дорога, позволявшая наездникам побывать в тех местах, которых не видело большинство американцев. Эти бастионы белых протестантов с наследственным богатством тщательно охранялись от простых людей. Условия для получения членства не обнародовались – если вам нужно спрашивать, что требуется для того, чтобы его получить, значит, вы клубу не подходите.
Тут соревновались как дилетанты, так и профессионалы. Дилетантами обычно были молодые мужчины и женщины с огромными деньгами и бездной свободного времени, решившие посвятить его спорту. Не каждый любитель был богат, но все имели нужные связи. Профессионалы, работающие в конюшнях богатых владельцев, демонстрировали лошадей, путешествовали с ними, перевозили их, заботились о них и отдавали выигранные ими призы и награды владельцам. Профессионалы и любители соревновались бок о бок в ожидании Национальной выставки осенью.
Гарри был не из тех людей, кто всегда стремится соответствовать ожиданиям общества. Но он просыпался в четыре утра, чтобы ухаживать за лошадьми, ему помогали дети, его поддерживала жена, и он был уверен, что они с лошадью все смогут. Возможно, за другими лошадьми стояли деньги их хозяев, но Гарри был спортсменом нового типа: его вела внутренняя страсть и вера в то, что он может всего добиться самостоятельно. Как и многим спортсменам той эпохи, Гарри приходилось бороться даже за право выйти на старт.
Как и у прочих обычных людей, у него было много повседневных обязанностей – семья, работа, дети, ответственность. Но Гарри верил, что может добиться большего, чем простого существования в попытках свести концы с концами. В эпоху, когда люди верили, что самое большее, чего они могут достичь, – это маленький домик в пригороде рядом с сотнями точно таких же домиков или работа на корпорацию, Снежок и Гарри заявляли о своем праве подняться над этой обыденностью.
Выставочный сезон 1958 года начался с Выставки лошадей Девон, ежегодно проводящейся с 1896 года в филадельфийской Мейн Лайн. Статья в «Нью-Йорк таймс», озаглавленная «Общество Филадельфии, меняющееся, но неизменное», описывает Мейн Лайн как «столь же символ, сколь и место», определяемое «строгим кодексом неписанных правил поведения». Сама выставка поражала воображение: большая деревянная табличка над входом была украшена хвастливым лозунгом «ЗДЕСЬ ВСТРЕЧАЮТСЯ ЧЕМПИОНЫ». Ванамейкер Овал, построенный в 1923 году, как заявлялось, был «самой большой ареной для выставок лошадей в мире». Зрители заполняли витиевато украшенные деревянные трибуны и прогуливались по дорожке вокруг арены. Девон был первым испытательным полигоном в начинающемся сезоне. Участники съезжались со всего восточного побережья, чтобы соревноваться, встречаться со старыми друзьями и вращаться в среде, мало изменившейся со времен короля Эдуарда.
Однако присутствовало ощущение, что в конце 1950-х годов в Филадельфии что-то меняется. «Таймс» писала, что многие из самых больших поместий были покинуты, бальные и банкетные залы заброшены. Высшие слои общества страдали от того, что они называли «проблемой с прислугой»: у многих был один дворецкий на несколько семейств, а у других повар подрабатывал шофером. Таковы были невзгоды публики, приходящей на выставку в голубых свитерах и соломенных шляпах.
Но когда 15 мая 1958 года выставка началась, Гарри де Лейера на ней не было. В Сент-Джеймсе, одетый в пиджак и галстук, с напомаженными и прилизанными волосами, он встречал учениц школы Нокс и их родителей на церемонии вручения дипломов. Этой обязанностью он не мог пренебречь ради выставки лошадей.
Снежок тоже участвовал в школьных торжествах. На большом газоне за зданием школы было установлено майское дерево, украшенное свежими цветами и разноцветными лентами. Девочки, одетые в белые шелковые платья, с цветами, вплетенными в волосы, неделями разучивали танец. Когда они парами шли по газону, держась за руки, Снежок, вычищенный до блеска, возглавлял процессию. В его гриву были вплетены ленты.
Гарри был не против своих обязанностей – он гордился своими ученицами и радовался за них на церемонии выпуска. Но идея украсить Снежка розовыми лентами ему не нравилась. Вместо того чтобы вести лошадь самому, как предлагала директриса, он позволил делать это одной из девочек. Гарри считал, что подобный парад и эти розовые ленты унизительны для Снежка, хотя лошадь, казалось, не возражала. Снежок спокойно шагал, будто бы не обращая внимания на происходящее вокруг: на танцующих девочек, голубое небо, восторженных родителей, вспышки фотокамер, развевающиеся ленты.
Гарри издалека наблюдал за лошадью. Сейчас она была больше похожа на чьего-то домашнего пони, чем на конкурного скакуна. Гарри остро переживал за свою честь – он тяжело работал для того, чтобы и его, и его лошадей уважали. Но, как наездник, он не мог не обратить внимания на то, как спокойно лошадь воспринимает весь этот шум и суматоху, – любой из его чистокровных уже гарцевал бы на месте, напуганный и взволнованный. Спокойный нрав Снежка, без сомнения, будет полезным качеством на выставочной арене со всеми ее громкоговорителями и зрителями на трибунах.
Гарри не мог дождаться момента, когда можно будет наконец вынуть из гривы лошади розовые ленты и хорошенько потренировать ее вечером. Оплетенным лентами Снежком восхищались семьи учениц школы Нокс, а выставка в Девоне казалась сейчас такой далекой!
Гарри де Лейер мог лишь прочесть о ее результатах в «Кроникл оф зе хорс» неделю спустя. Семилетний гнедой жеребец Первый Шанс с Адольфом Могаверо из клуба «Окс Ридж» в качестве наездника выиграл первый приз, лошадь Дейва Келли, Анданте, пришла второй, а ветеран Диамант, лошадь Элео Сирс, третьей.
Позже днем Гарри расплел ленты, оседлал Снежка и прогнал его через трассу. Лошадь хорошо справлялась. Гарри чувствовал, что у нее появилась пластичность, она увереннее справляется с поворотами, у нее улучшились равновесие и координация.
В июне должна была состояться еще одна большая выставка, первая из трех выставок в Лонг-Айленде, известных как Прибрежный Заезд. Гарри обсудил этот вопрос с Йоханной. То был дорогостоящий спорт, и расходы мог покрыть только выигранный приз. Но Гарри пытался расширить бизнес и считал, что ему может помочь подобная реклама. Он заметил, что многие местные инструкторы сами не ездят на выставки, и подумал, что для студентов его присутствие будет хорошим примером. Йоханна согласилась. Несколько выставок они могли себе позволить, если те проводились недалеко. Первая выставка высшей лиги должна была состояться в Сэндс-Поинте, к западу от Сент-Джеймса, на северном побережье Лонг-Айленда.
Это станет первой проверкой Снежка в предстоящем сезоне, когда выяснится, окупятся ли все зимние тренировки. Летом он не может соревноваться в качестве новичка в более легких классах. Такие соревнования предназначались для лошадей, которые первый раз участвовали в выставках. Ему предстоит соревноваться в конкуре. Многие лошади, показывавшие хорошие результаты на тренировке, не могли их воспроизвести в стрессовой ситуации – в незнакомых условиях выставочной арены. Конкурная лошадь должна продемонстрировать на полосе препятствий свое чувство равновесия, собранность и способность принимать решения. Точно так же, как в гимнастике от спортсмена требуется демонстрация разных навыков, лошади необходимо брать препятствия, требующие различного подхода. Сплошной барьер, когда не видно точки приземления, требует от лошади храбрости, вертикальная планка – высокая, но не длинная – заставляет лошадь поджимать ноги и выгибаться дугой, высотно-широтное препятствие требует не только прыжка в высоту, но и в длину. Трассу специально прокладывают так, чтобы создавать препятствия различной сложности. В некоторых случаях от лошади требуется сначала ускориться, а потом замедлиться или вытянуться вперед, а потом подобраться. Некоторые барьеры сделаны так, чтобы визуально сбивать с толку своим цветом или формой. Гарри терпеливо тренировал свою лошадь преодолевать различные препятствия, но не было способа предугадать, как она поведет себя в незнакомых обстоятельствах. Можно было только попробовать.
Когда школа Нокс закрылась на лето, школьные торжества и беспокойные учительницы более не отвлекали Гарри. Его ждал летний сезон 1958 года.
Летом 1958 года Америка ждала героя. Все боялись, что «холодная война» перестанет быть «холодной». Относительное процветание Соединенных Штатов после Второй мировой войны сменилось глобальной мировой рецессией. Это был первый экономический спад со времен «великой депрессии», и люди были напуганы. Первый квартал 1958 года ознаменовался десятипроцентным падением ВВП (рекордное значение до середины 2011 года), пять миллионов человек, примерно семь процентов трудящихся, остались без работы, а автомобильная индустрия терпела крах – показатель безработицы в Детройте достиг в апреле двадцати процентов. В Канкаки́, штат Иллинойс, члены торговой палаты соорудили чучело, назвали его «Старое Лихо» и показательно казнили. Из-за напряженности на международной арене и экономического спада люди больше не чувствовали себя в безопасности.
Возможно, именно поэтому, чтобы отвлечься, американцы заинтересовались спортом, и это увлечение росло с развитием телевидения. Дерби штата Кентукки было впервые показано в прямом эфире в 1952 году, и интерес был столь значителен, что через два года его фонд возрос с пятидесяти до ста тысяч долларов. В мае 1958 года Тим Тэм выиграл дерби, а затем и «Прикнесс». Казалось, он выиграет Тройную корону впервые с победы Ситейшна в 1948 году. Но на трассе Белмнот Стейкс случилась катастрофа: лошадь сломала сезамовидную кость и начала хромать – ее карьера, к ужасу фанатов, наблюдавших за гонкой по телевизору, была окончена.
Спорт вступал в новую эпоху. Благодаря телевидению аудитория расширилась куда дальше пределов стадионов, а увеличение количества зрителей приносило больше денег. В то же время стали появляться новые спортсмены, которые ломали такие традиционные барьеры, как раса, социальный класс и пол. Даже в любительском спорте, таком как теннис или гольф, который считался прерогативой загородных клубов для богачей, стали появляться представители расовых меньшинств, женщины и профессиональные спортсмены. В июне 1958 года афроамериканка Алтея Гибсон выиграла Открытый чемпионат США и Уимблдонский турнир среди женщин. «Бейб» Дидриксон Захариас, иногда называемая лучшей спортсменкой столетия, помогла основать Женскую ассоциацию профессионального гольфа в 1949 году, сделав гольф первым видом спорта, где могли принимать участие женщины. Бен Хоган, сын кузнеца из Восточного Техаса, стал королем профессионального гольфа, и в 1953 году, когда его назвали лучшим профессиональным спортсменом года, в Нью-Йорке ему устроили торжественную встречу. Эти спортсмены стали национальными героями, а атлеты, такие как Дидриксон, Гибсон и Хоган, пробудили зрительский интерес к спорту, который до этого традиционно считался уделом богатых любителей.
Телевидение повлияло и на финансовую составляющую спортивных соревнований: начали появляться фан-клубы местных команд. Для Нью-Йорка 1956 год стал годом триумфа, поскольку две нью-йоркские бейсбольные команды, «Янкиз» и «Бруклин Доджерз», играли друг против друга в «Сабвей Сериес». «Бруклин Доджерз» были любимцами простого народа и, после того как Джеки Робинсона взяли в команду в 1947 году, стали первой командой, где чернокожие играли наряду с белыми. Их любимая арена «Эббет Филдс» во Флетбуше в Бруклине находилась всего в нескольких остановках подземки от домов тысяч фанатов-рабочих. Но к концу 1957 года «Доджерз» и «Нью-Йорк Джаентс» перебазировались в Калифорнию, привлеченные более выгодными контрактами, – это предательство потрясло Нью-Йорк до основания. Затем в январе лучший кетчер «Доджерз» Рой Кампанелла пострадал в автокатастрофе в Лонг-Айленде. Кампанелла, сын американца итальянского происхождения и афроамериканки, изначально не мог принимать участие в соревнованиях высшей лиги, но затем выступал в каждой игре высшей лиги в период между 1949 и 1956 годами и три раза получил награду лучшего игрока. Как и у многих игроков в ту эпоху, у него был свой бизнес – магазин спиртного в Гарлеме. Двадцать восьмого января 1958 года, после того как он закрыл свой магазин на ночь и отправился домой, его машина потеряла управление на льду и врезалась в столб. Кампанелла больше не мог ходить. Потеря «Доджерз» оставила пустоту в душах фанатов, а авария Кампанеллы сделала эту рану глубже. Нью-йоркцам нужен был новый герой.
Девятого июня 1958 года гнедая чистокровная кобыла Анданте стояла в своем стойле на выставке лошадей Сэндс-Поинт с видом королевы. Стойло лошади было украшено черно-серыми драпировками с монограммами. «Конюшни Даффи», заполненные ухоженными чистокровными лошадьми, выглядывающими из стойл, смотрелись великолепно. Рядом с каждым стойлом стоял ящик для амуниции, покрашенный вручную, а верхняя часть дверей стойл была обита резиной, чтобы лошадь не пачкала гриву. Несколько грумов в одежде цвета хаки, некоторые в шоферских фуражках, заботились о лошадях: расчесывали им хвосты, пока те не становились шелковистыми, чистили им копыта древесной смолой или насыпали корм в ведра. На каждой лошади был кожаный недоуздок и медная табличка с именем на нем. Рядом с каждым стойлом висела свернутая аккуратным кольцом белая веревка.
Сразу было понятно, какая лошадь в конюшне самая важная. Напротив стойла Анданте лежал слой искусственной травы, чтобы отполированные копыта кобылы не ступали в грязь конюшни. Любопытные зрители приходили посмотреть на двукратного национального чемпиона по конкуру. Все знали владельца «Конюшен Даффи»: Бен С. Даффи, президент второй по значению рекламной фирмы в стране «Баттен, Бартон, Дарстин и Осборн» и, согласно журналу «Тайм», «наверное, самый популярный человек на Мэдисон-авеню». Любитель сигарет «Лаки страйк», топ-менеджер фирмы, Даффи понимал важность имиджа, и поэтому в «Конюшнях Даффи» все было устроено по высшему разряду. Бен Даффи начинал в отделе обработки корреспонденции и стал одним из самых влиятельных людей в Америке. Он понимал, что символизируют лошади: деньги, власть и принадлежность к правящему классу. Ни у одной лошади на этой выставке не было шансов превозмочь Анданте. Если бы она победила еще раз, то могла бы забрать себе кубок. Лошадь должна выигрывать кубок три года подряд, чтобы получить право забрать его домой. Получилась бы отличная фотография в газетах – рекламщик, его лошадь и их трофей. Несомненно, Даффи уже представлял себе, как кубок будет выглядеть на каминной полке в его поместье в Вестчестере, штат Нью-Йорк. Наездник Анданте, Дейв Келли, приятный человек и замечательный тренер, считался одним из лучших наездников на восточном побережье. Ветеран военно-воздушных сил, участник Второй мировой войны, он нравился всем и вызывал восхищение. Вместе с Анданте он выиграл награду «Лошадь года» в 1953, 1954 и 1956 годах. Многие думали, что он выиграл бы ее и в 1955 году, но на Национальной выставке он ехал на лошади своего соперника Джо Грина – Бельмонте, после того как Джо сломал тазовую кость в «Пайпинг Рок». Если бы Бельмонт не участвовал, Анданте была бы гарантирована победа, но благодаря выступлению Келли на Национальной выставке звание выиграл Бельмонт. На больших соревнованиях Келли иногда ездил на десяти или пятнадцати лошадях, соревнуясь сам с собой. В этом году похоже было, что Келли и Анданте никто не сможет победить.
Девятого июня 1958 года Гарри проснулся в четыре часа утра. Де Лейеры все делали вместе, и подготовка к выставке не стала исключением. Другие тренеры занимались этим вместе с профессиональными грумами, но Гарри и Йоханна относились к происходящему как к семейной поездке. Шеф и Гэрриет тоже встали рано, чтобы помочь с лошадьми, кормили их, чистили, бинтовали им ноги и загружали в грузовик. Являясь частью поколения, убежденного, что у мальчиков и девочек должны быть разные обязанности, Гарри считал, что девочкам не следует заниматься тяжелой работой, например убирать навоз из стойл, но Гэрриет, выросшая сорванцом, пыталась помочь всеми возможными способами. Она уже управлялась с лошадьми так же лихо, как девочки вдвое старше ее. Когда вся работа в конюшне была закончена, Йоханна отвела детей обратно в дом, вымыла и переодела в воскресную одежду – всех, кроме малыша Уильяма, который должен был остаться с соседями.
Йоханна с детьми ехали в «универсале», а Гарри вел грузовик с лошадьми. Сэндс-Поинт находился в Порт-Вашингтоне, примерно в тридцати пяти милях от их дома вдоль северного побережья. Когда они прибыли на выставку, там уже были толпы людей. В выставке участвовала тысяча лошадей, конюшни были полны грумов, наездников и тренеров, ходящих от стойл к тренировочной арене.
У де Лейеров не было денег на драпировки, вручную покрашенные ящики для амуниции и вышитые покрывала, которые другие конюшни использовали, чтобы отличать своих лошадей. Принято было вешать награды лошади рядом с ее стойлом на проволоке, натянутой между двумя гвоздями. В начале выставки на проволоках у де Лейеров ничего не висело. Недоуздки, которые свешивались с дверей конюшни, были смазаны, но на них не было табличек с именами, как у других лошадей.
Выставка лошадей предоставляет все то же великолепие, что и скачки, но без шанса на финансовое вознаграждение. Даже в призовых классах деньги едва покрывали взнос за участие. Декор стойла отражал финансовые возможности владельца, а эти возможности, в свою очередь, чаще всего предопределяли результат.
Гарри привез с собой четырех лошадей: своего гнедого жеребца по кличке Упрямый Ветер, охотничью лошадь по кличке Цицерон, буйного коня своей ученицы по кличке Ночной Арест – на соревнования новичков – и Снежка. Из всех четверых Снежок выглядел наиболее неуместно. Пока остальные лошади нервно переминались с ноги на ногу в новом окружении, Снежок спокойно жевал сено. Дети де Лейеров толпились вокруг, взволнованные тем, что их любимец будет участвовать в настоящей выставке. С детской убежденностью они верили, что он победит. В 1958 году Сэндс-Поинт был выставкой нового типа. Основанная в 1930 году, она изначально проводилась на территории частных поместий, а имена экспонентов – Вандербильт, Гуггенхайм и Маршалл Филд – включали лишь самых привилегированных. Но Порт-Вашингтон в округе Нассау всего в двадцати пяти милях от Манхэттена быстро развивался, и на земле, на которой когда-то проводились конные соревнования, после войны стали множиться дома. Во время войны выставку прекратили проводить, и лишь в 1954 году Берни Манн, трубач, владелец ночного клуба и лошади Ривьеры Вандер, решил провести ее снова, чтобы собрать деньги на новый бейсбольный стадион для города. На двенадцати акрах, сданных в аренду городу, местный клуб «Лайонс» построил новый стадион, который служил и выставочной ареной. Группы молодежи, бойскауты, местная пожарная команда и местные бизнесмены помогали с ней. Новая выставка Сэндс-Поинт была лишена консервативной атмосферы других выставок Лонг-Айленда: здесь семьи с детьми ожидали развлечения на уик-энд.
Выставка открывалась соревнованиями в хантер-классе, где лошадей оценивали за изящество и где судейство было субъективно. Соревнование основывалось на старых английских традициях верховой езды, и на нем вознаграждались уравновешенность, красота и надежность. Для Гарри выставка началась неплохо. Он выиграл синюю ленту в хантер-классе на Цицероне, затем еще одну на соревнованиях новичков на Упрямом Ветре. Конюшня де Лейеров с двумя синими лентами и двумя серебряными кубками на приборной панели «универсала» теперь выглядела более многообещающей. Соревнования по конкуру, в которых будет участвовать Снежок, должны были начаться позже.
В этих соревнованиях важны только навыки преодоления препятствий – высоких препятствий. Хотя впоследствии правила изменились, в те дни лошадей штрафовали за «касание», так что, если, перепрыгивая через планку высотой пять или пять с половиной футов, лошадь задевала передним или задним копытом шест, это считалось штрафным очком. После первого раунда планки поднимали выше, и те лошади, что прошли раунд чисто, участвовали в дополнительном раунде. Очень быстро препятствия достигали высоты больше человеческого роста, увеличивая риск серьезных увечий. Иногда падал наездник, иногда лошадь, в самом худшем случае падали оба. Это было соревнование для рисковых, умелых и любящих адреналин.
После того как закончились соревнования в хантер-классе, Гарри приготовился участвовать в конкуре со Снежком. Он взял свою голубую попону, купленную в армейском магазине, сложил ее вчетверо и осторожно расстелил на спине серого, а затем сверху закрепил седло. В те времена было модно использовать мягкие седла, сделанные из шерсти – абсорбирующего материала, которые красиво выглядели и защищали спину лошади. Но такое седло стоило двадцать пять долларов, и де Лейеры не могли себе его позволить. Армейские попоны не отличались изяществом, но зато были дешевыми и функциональными. Гарри выяснил, что одеяло можно складывать и класть чистой стороной на лошадь четыре раза, прежде чем его придется стирать.
Расчесанный и вычищенный до блеска для своего первого выступления, Снежок выглядел похожим на городского франта, а не на рабочую лошадь. Его аккуратно постригли, а упряжь разобрали, тщательно удалили грязь и собрали заново. Гарри вставил в рот лошади мягкий трензель. Он осторожно засунул уши лошади под ремешок, затем затянул ремень на шее.
Лошадь была готова. Йоханна сидела на «отбеливателях», а дети столпились возле забора у ворот. Они хотели быть поближе, чтобы видеть, как лошади проезжают мимо и жуют удила.
Гарри не мог не заметить, что зрители прячут улыбки, завидев его. Он догадывался, что они думают: местная деревенщина затесалась на выставку высшей лиги по ошибке, у него нет ни единого шанса. В тот день на тренировочной арене все могли разглядеть и толстую голубую попону, и взлохмаченную голову лошади, и простую домотканую одежду молодого всадника, не соответствующую нью-йоркской моде. Удивление, граничащее с презрением, висело в воздухе.
Но Гарри с королевским спокойствием сидел верхом на своем сером, внимательно оглядывая арену. Посадку человека в седле нельзя сымитировать. Историки предполагают, что мифы о кентавре – наполовину человеке, наполовину лошади – основывались на существовании древних племен всадников, которые так хорошо держались верхом на своих скакунах, что люди, не знавшие верховой езды, принимали их за единое существо. Старая английская пословица гласит: «Покажи мне свою лошадь, и я скажу, кто ты». Обычный зритель, глядя на Гарри и Снежка, увидел бы лишь лошадь и всадника, оказавшихся не в том месте. Но внимательный наблюдатель заметил бы больше. Настоящему наезднику хватило бы одного взгляда, чтобы понять: эту необычную пару нельзя недооценивать.
Судья со своим планшетом приготовился, планки подняли на новую высоту. Все ждали начала соревнований. Некоторых зрителей привлекала на эти состязания возможность посмотреть на падение лошади или всадника – так же, как фанаты NASCAR{ NASCAR (Национальная ассоциация гонок серийных автомобилей) – частное предприятие, занимающееся организацией автомобильных гонок и сопутствующей деятельностью.} замирают на краешках сидений, не то чтобы надеясь, что случится нечто плохое, но зная, что оно может произойти. Лошади, которые проходят сложные трассы с препятствиями более пяти футов высотой, вызывают трепет даже у тех, кто давно знаком с этим видом спорта. Публика в Сэндс-Поинте в тот день состояла из людей, большинство из которых никогда не видели, как лошадь высоко прыгает. Целые семьи смотрели на это, затаив дыхание.
Все взгляды были устремлены на Дейва Келли, когда открылись ворота арены. Анданте, раздражительная кобыла, неслась вокруг трассы галопом, отведя уши назад, что было признаком стресса. Но Дейв обходился со своей гнедой тактично и осторожно, и, хотя кобыла иногда упрямилась в воротах, а один раз понеслась к забору, свое дело она знала. Лошадь и наездник были ветеранами и проходили трассы с уверенностью многократных победителей. Гарри наблюдал в стороне, хорошо зная, что Анданте выигрывала национальные чемпионаты задолго до того, как Снежок споткнулся о свой первый шест. Лошадь и всадник помчались к первому препятствию, абсолютно уверенные в победе. И их выступление было почти идеальным – почти. Анданте зацепила одну планку задней ногой. Любая лошадь, прошедшая чисто, победила бы, но пока этого не сделал никто.
После нескольких раундов объявили выход Снежка. Гарри услышал жидкие аплодисменты. Большинство других лошадей уже были привязаны за поводья. Кони переминались с ноги на ногу, жуя удила, пока их щеки и грудь не покрывали хлопья пены. У многих лошадей была сложная сбруя – начиная от мартингалов, которые привязывали голову лошади к ремню на шее, до поводьев, которые проходили через голову лошади за ушами, через кольца удил и обратно в руку наездника. В отличие от Снежка, у них были железные трензеля, известные под зловещими названиями, такими как «ножницы» или «двойная проволока». У наездников были шпоры на каблуках и хлысты, короткие и жесткие, в руках – все, чтобы удержать своих лошадей прямо, не дать им возможности свернуть и объехать препятствие. Приближаясь к нему, всадник часто несколько раз резко дергал поводья и бил лошадь хлыстом. Один за другим, они заставляли лошадей проезжать трассу. Если судить по тому, как выступали другие, конкур требовал грубой силы – принуждения, а не сотрудничества. Снежок, появившийся на арене, совсем не походил на остальных лошадей. Будто ребенок, входящий на детскую площадку, он осмотрелся вокруг, обозревая толпу, и взглянул на детей де Лейеров, выстроившихся у забора. Потом дети утверждали, что он подмигнул им.
Гарри пустил Снежка в галоп и направился к первому препятствию. В отличие от всех остальных наездников, которые туго натягивали поводья, заставляя лошадей поднимать голову, Гарри позволял Снежку скакать, вытянув шею.
Тощий и гибкий, Гарри балансировал в стременах, и, когда лошадь прыгала, он, казалось, предугадывал ее движения, а не подстраивался под них. Серый не спешил. Большинство лошадей зря расходуют энергию, гарцуя и раскачиваясь из стороны в сторону, но Снежок бежал прямо и ровно, сосредоточившись на выступлении. Гарри отпустил поводья, позволяя лошади вытянуть голову, как на тренировке. Гарри верил, что лошадь сама разберется, так же, как когда она сама перепрыгивала заборы. Приблизившись к первому препятствию с вытянутой шеей, опущенной головой, направленными вперед ушами, Снежок не колебался ни секунды. Вперед и вверх. При прыжке через каждую планку отпущенные поводья свисали к шее животного. Взгляды всех зрителей были прикованы к большой серой лошади, когда она, находясь на вершине прыжка, вытягивала морду. Всадник и конь будто сливались в одно целое.
«Курятник», оксер{ Оксер – высотно-широтное препятствие, состоящее из двух параллельных элементов с третьим, расположенным между ними.}, параллельные брусья. Через последнее препятствие лошадь перепрыгнула с запасом. Чистый раунд!
Счастливый Гарри наклонился, бросил поводья и потрепал лошадь по загривку. Но все же он сдержался и не стал спрыгивать с лошади и обнимать ее, как сделал на своей первой выставке в Амстердаме. Публика замерла, а потом разразилась аплодисментами – и на этот раз они были искренними, а не поощрительными. Когда соревнования в этом классе закончились, комментатор вызвал всех победителей в обратном порядке, начиная с восьмого места – за него была положена коричневая лента.
Дейв Келли улыбнулся и помахал толпе, выехав получать свою красную розетку за второе место. Чтобы уберечь лошадь от холода, грум накрыл Анданте мягкой шерстяной попоной цветов «Конюшен Даффи» с вышитым сбоку именем лошади. Но когда объявили первое место, бока Снежка ничто не украшало. Гарри выехал на ринг, ослабив поводья, и, когда они появились, толпа разразилась восторженными криками. На спине лошади сидело трое светловолосых детей, рассаженных по росту: впереди Шеф, в середине Гэрриет, а Марти болтался сзади.
Гарри взял ленту, улыбнулся и помахал толпе, довольные дети махали вместе с ним. Он поймал взгляд Йоханны, стоявшей в задних рядах и улыбавшейся.
Это были первые соревнования по конкуру на выставке, которая должна была длиться три дня. И теперь толпа болела за рабочую лошадь.
Мари Лафренц, представитель отдела по связям с общественностью выставки Сэндс-Поинт, сидела в задних рядах, пристроив на коленях пишущую машинку. Осиротевшая в детстве, Мари выросла в Парк-Слоуп, в Бруклине, с бабушкой и дедушкой. С детства она бесстрашно занималась верховой ездой и была первой женщиной, которая выиграла соревнования по стипль-чезу в Бруклине в 1939 году. Она начала писать статьи в Университете Нью-Йорка, и сейчас, будучи репортером «Нью-Йорк геральд трибьюн», освещала три десятка ежегодных выставок, используя свои навыки, чтобы привлечь внимание общественности к конному спорту. Ее работа состояла в том, чтобы написать очерк в надежде, что его напечатают местные газеты.
Мари верила, что у конного спорта большое будущее. Рысистые бега, любимое развлечение на сельских ярмарках, уже начали набирать популярность в пригородах. На ипподроме Рузвельта в Гарден-сити иногда собиралось до пятидесяти тысяч человек – и в отличие от скачек, которые привлекали представителей низших классов и азартных игроков, бега считались приличным семейным отдыхом. Жители лонг-айлендских пригородов толпами тянулись на ипподромы, чтобы смотреть их. Даже в одном из эпизодов «Я люблю Люси»{ «Я люблю Люси» – популярный американский телесериал.} Люси и Дези пришли на ипподром Рузвельта, где главная героиня поставила на лошадь по имени Вертушка. Похоже было, что чем скорее лошади исчезали из повседневной жизни, тем больше возрастал к ним интерес. В 1950-е годы, когда семьи покидали фермы и переезжали в пригороды, общество охватила ностальгия по лошадям – телевизионные вестерны, книги и фильмы о лошадях выходили все чаще.
Став теперь редкостью, рабочие лошади напоминали о более простых временах. В 1956 году, когда восьмилетняя гнедая кобыла, запряженная в тележку старьевщика, вырвалась и перепрыгнула через несколько барьеров на улице, ее нарекли победителем «бродвейского стипль-чеза» и наградили сахаром, яблоками, морковкой и фотографией в «Нью-Йорк таймс» на полстраницы.
Лошадь все так же оставалась сильным фундаментальным архетипом.
Журналисты, освещающие спортивные события, в поисках хорошей истории были рады обращаться к историям о лошадях. Джои Голдштейн, первопроходец в деле популяризации спорта, это уже понял. Помогая рекламировать ипподром Рузвельта, он запустил кампанию по сбору артишоков для французского рысака, который, видимо, сидел на диете из одних лишь экзотических фруктов. Эта история активно освещалась в газетах и привела к появлению толп зрителей с полными сумками артишоков. Сидя на «отбеливателях» в Сэндс-Поинте, Мари Лафренц высматривала именно такую историю.
Газетам в то время приходилось нелегко. Телевидение распространялось все шире, вытесняя с рынка ежедневные газеты, вынужденные сражаться за аудиторию. В одном лишь Нью-Йорке были дюжины ежедневных газет, выходящих утром и вечером, и как минимум одна небольшая газета печаталась в районе, но с 1956 по 1958 годы для них настало тяжелое время. Огромное количество газет закрывалось или объединялось, порождая странные конгломераты с названиями вроде «Нью-Йорк ворд телеграмм энд сан». Даже у устоявшихся лидеров бизнеса, таких как «Нью-Йорк геральд трибьюн», были проблемы: из-за интриг в семье Рид, владельцев газеты, Уитли Рид был смещен с поста своим младшим братом Огденом. Пытаясь расширить читательскую аудиторию своей газеты путем переманивания читателей «Нью-Йорк пост», представителей рабочего класса, Огден Рид попытался представить «Триб» как газету с отличными журналистами и злободневными репортажами. Конкуренция на рынке была жестокой. Газеты, которые не могли удерживать внимание аудитории, исчезали.
В поисках нового материала журналисты часто обращались к очеркам – небольшим статьям, которые писали публицисты, таким как история о лошади, любящей артишоки. Очерки могли заинтересовать читателя. Мари, знакомая с газетным бизнесом Нью-Йорка, считала, что если она напишет что-нибудь интересное о выставке Сэндс-Поинт, то это опубликуют в газетах – что привлечет зрителей, увеличит доход клуба «Лайонс» и популярность любимого вида спорта.
Мари верила, что реклама поможет конному спорту набрать популярность среди большой аудитории – учитывая его необычных спортсменов. В отличие от других людей, занимающихся выставками, Мари знала правила игры. Она писала свои очерки с особой тщательностью, иногда имитируя стиль известных спортивных репортеров, чтобы журналисты не тратили время на их редактуру.
Также Мари знала, что некоторые слова имеют магические свойства – и использовала эти слова так часто, как могла. Выражения «олимпийский спортсмен», «бывшая скаковая лошадь» и «чистокровный» всегда привлекали внимание прессы. И почти всегда она выдумывала слоган или какую-нибудь броскую фразу. Мари по собственному опыту знала, как тяжело приходится на этой работе репортерам-женщинам.
Ежедневные газеты развивали бурную деятельность, чтобы каждый день выпускать хороший интересный номер. Так описывал обстановку в «Геральд трибьюн» Уильям Зинсер: «Телефоны звонили непрерывно. Большую часть каждого стола занимала древняя печатная машинка, оставляя место только для сетчатой корзины для копий, пепельницы, чашки кофе и накалывателя, на который отправлялась любая бумажка, которую журналист не хотел выбрасывать. На этом накалывателе умирали старые очерки». Дабы привлечь зрителей и не дать своим очеркам умереть на накалывателе, Мари нужно было постараться – и в Сэндс-Поинте ее внимание привлекла большая серая лошадь с симпатичным молодым голландцем-наездником.
В субботу Мари разыскала Гарри в перерыве между соревнованиями. Где он нашел такую забавную лошадь с ее невероятными способностями?
Гарри с радостью поведал историю о том, как всего два года назад он ездил в Нью-Холланд, как нашел эту лошадь в грузовике живодера.
Гарри часто покупал дешевых необученных лошадей, от которых отказались владельцы, и не видел в этом ничего особенного. Но Мари, которая смотрела на ситуацию глазами зрителя, видела.
До призового класса у Снежка оставалось еще четыре выступления. Кроме Гарри и его детей, никто на трибунах, наверное, и не думал, что у него что-нибудь выйдет.
Тем не менее к полудню воскресенья у серой лошади и ее молодого наездника уже появился свой фан-клуб. Снежок был последователен. Лошади зарабатывали очки за победу в каждом классе соревнований. Ту лошадь, которая после трех дней состязаний наберет больше всего очков, в последний день выставки, воскресенье, объявят чемпионом. Сейчас, перед последним классом в субботу, Снежок и Анданте шли по очкам голова в голову. Анданте была впереди, но Снежок выступал достаточно хорошо и составлял серьезную конкуренцию. Если он победит в этом классе, перед последним раундом у них будет ничья.
В субботу перед началом последнего класса соревнований на выставке собралась большая толпа. Шеф, Гэрриет и Марти волновались, а Йоханна пыталась успокоить их. Дейв Келли выступал первым. Анданте выглядела ветераном соревнований, когда он профессионально провел ее через все препятствия. Кобыла проходила подобные трассы миллион раз, и это бросалось в глаза. В конце у лошади и ее наездника оказалось всего одно штрафное очко. Снежку нужно было пройти трассу чисто, чтобы победить. Серый хорошо прыгал весь уик-энд, но сегодня он выступал уже четвертый раз, а препятствия были высоки. У Анданте с ее огромным опытом имелось серьезное преимущество. Неопытная лошадь, такая как Снежок, могла не справиться со столь сложной трассой, после того как уже потратила много сил.
Когда Гарри, невозмутимый, будто человек, выехавший покататься по окрестностям, появился на арене, толпа затаила дыхание. Ни звука не было слышно, пока Снежок объезжал арену кругом, кроме шороха копыт по песку и шума его дыхания. Когда он проходил каждое препятствие, над ареной царила тишина, прерываемая лишь стуком копыт при приземлении. Перед последним барьером у лошади не было ни одного штрафного очка. На глазах завороженных зрителей серый галопом помчался к сплошному препятствию, взмыл в воздух и пронесся над ним.
Когда его копыта коснулись земли, толпа взорвалась аплодисментами. Но Гарри их не слышал. Он слышал лишь то, что лошадь приземлилась неправильно. Слишком сильно подавшись вперед, Снежок задел задней подковой переднюю ногу, содрав шерсть и кожу. Опустив взгляд, он увидел кровь. В то же самое время Йоханна вскочила с места и побежала к забору.
Гарри соскочил с лошади и быстро повел ее в конюшню, Йоханна и дети пошли за ним. В стойле Гарри наклонился и осмотрел рану. Это было глубокое рассечение вдоль бабки, слишком широкое для того, чтобы наложить шов. Кожа на бабке закрывает лишь кость и сухожилия, там нет жира, который мог бы смягчить удар. Любая рана могла оказаться серьезной, а Гарри по собственному опыту знал, что настолько глубокое рассечение на ноге приведет к отеку. Бабка лошади, часть ее тела, которая соединяет путовый сустав – лодыжку – с копытом, принимает на себя основной вес лошади при приземлении, и если она опухнет, то напряжение сустава не позволит лошади прыгать.
Йоханна видела разочарование Гарри, но ничего не сказала. Гарри и Снежок могли выиграть чемпионский титул на завтрашнем финальном соревновании, но теперь, похоже, с этой мечтой придется распрощаться.
Гарри умел справляться с ранениями лошадей. Он осторожно ощупал рану, а серый спокойно склонил голову и фыркнул, будто хотел показать: он знает, что Гарри пытается помочь.
«Что ты будешь делать? – спросила Йоханна. – Ты не сможешь завтра выступать».
Но Гарри еще не отчаивался. Он знал, что если приложить к ране лед, то, возможно, удастся избежать отека. Хотя шансы были невелики.
Шеф остался с отцом, а Йоханна отвезла маленьких детей домой. Гарри и Шеф сели в грузовик, чтобы поискать заправку с машиной для изготовления льда. Гарри купил несколько мешочков льда и старую автокамеру.
Вернувшись в конюшню, Гарри наполнил шину льдом. Он примотал ее к раненой ноге и уселся рядом со стойлом, принявшись ждать вместе с сыном. К обеду Йоханна вернулась, чтобы забрать домой Шефа. Мальчик не хотел уезжать, но Гарри настоял. После этого Гарри остался один на один с лошадью в темном стойле, наполненном сеном. Иногда он говорил лошади одно-два слова на голландском, но большую часть времени он молчал, и царила тишина, лишь лошадь иногда переминалась с ноги на ногу, шурша сеном.
Каждый раз, когда лед начинал таять, Гарри менял шину. Снежок спокойно наблюдал за ним и стоял, не двигаясь, пока Гарри занимался раной. Остальные наездники спали в мотелях или веселились на вечеринках, а Гарри оставался в конюшне и смотрел. Когда у него закончился лед, он съездил на заправку, чтобы купить еще.
Ночью Гарри спал лишь урывками, следя за Снежком. У него ныли мышцы. Когда ранним утром прибыли грумы, он проснулся – все тело болело, от того что он спал в углу, прижавшись к деревянным стенам стойла. Гарри посмотрел на небо – начинался рассвет. Настало время посмотреть, что случилось с раной. Гарри провел ладонью по ноге лошади, ощупывая ее между сухожилием и берцовой костью, путовый сустав и бабку, где все еще чувствовалась свежая рана. Осторожно касаясь бабки, Гарри осмотрел ногу лошади. Под пальцами он ощущал лишь мышцы – ни следа отека.
После того, как Снежка накормили и расчесали, Гарри вывел его из конюшни на тренировочную арену. Затаив дыхание, Гарри отстегнул веревку и отпустил лошадь. Снежок поскакал рысью, довольный тем, что вышел из стойла, несколько раз тряхнул головой. Гарри внимательно наблюдал за Снежком в поисках характерных признаков хромоты, но не видел их. Наконец Гарри позволил себе выдохнуть с облегчением.
Однако все еще нельзя было сказать, сможет ли Снежок принимать участие в соревнованиях. Когда лошадь прыгает, при приземлении все тысячи фунтов ее веса приходятся на передние ноги. Чем выше забор, тем больше нагрузка на них. Раненая лошадь будет двигаться неровно, а значит, может потерять равновесие, что повлечет за собой более серьезные ранения или падение.
Когда Снежок бегал, он выглядел неплохо, но ничего нельзя было сказать, пока на него не сядешь верхом, так что Гарри оседлал лошадь. Гарри ночью почти не спал и чувствовал себя в седле одеревенелым, будто старик. Это была не первая ночь, которую он провел на конюшне, ухаживая за лошадью, – он помнил, как купил кобылу, у которой были колики, и всю ночь поил ее через воронку черным кофе и виски. Наутро кобыла выздоровела. Гарри был на все готов ради своих лошадей. А взамен хотел лишь, чтобы они прыгали. Все утро Гарри выгуливал Снежка на веревке, затем смазывал рану мазью, затем снова выгуливал, стараясь, чтобы он как следует размял ноги.
Когда настало время соревнований, он осторожно забинтовал Снежку передние ноги, а затем надел кобуры на задние, чтобы защитить пятки лошади. Во время разминки он проверил лошадь на признаки слабости, поворачивая ее то в одну, то в другую сторону. Убедившись наконец, что она прочно стоит на ногах, он направил Снежка к тренировочной планке. Мерин подобрался и прыгнул – а приземлившись, продолжил размеренный галоп. Лишь тогда Гарри удостоверился, что лошадь готова к соревнованиям.
Вскоре настало время для финального соревнования. К этому времени публика уже вовсю следила за состязанием между действующим чемпионом и претендентом. Даже не зная о том, насколько близка была катастрофа, зрители волновались за серого. В ложе для прессы Мари Лафренц сидела в окружении множества других репортеров – никто не хотел пропустить интересную историю.
У выхода на арену нервничала Анданте, прижав к голове уши и помахивая хвостом. Но, несмотря на беспокойство кобылы, Дейв Келли выглядел совершенно безмятежным. Держа в одной руке поводья, а в другой хлыст, он расслабленно сидел в седле с улыбкой победителя. Снежок, стоявший рядом, казался полусонным. Гарри сидел на нем верхом, ослабив поводья.
В первом раунде и Анданте, и Снежок прошли чисто, не получив штрафных очков. Настало время дополнительного раунда. Рабочие быстро подняли планки на шесть-восемь дюймов и раздвинули опоры, чтобы сделать препятствия более широкими. Судья стоял в центре арены, наблюдая за изменениями. Через несколько минут арена была готова: невзирая на усталость лошадей после трехдневных соревнований, трассу сделали самой сложной.
Идя первой, Анданте как всегда, замешкалась в воротах – Келли хлестнул ее хлыстом по крупу и пришпорил. Лошадь выскочила на арену, галопом понесшись к первому препятствию. Келли сдерживал энергию лошади, держа поводья натянутыми и сжимая ногами ее бока. Сначала казалось, что они непобедимы, но когда они прыгнули через тройную жердь – огромное высотно-широтное препятствие, – то не смогли преодолеть верхнюю планку: та зашаталась и упала.
Четыре штрафных очка.
Когда на арену выехал Гарри, едва притрагиваясь к поводьям, контраст между двумя лошадьми было невозможно не заметить. Завороженная бесстрастным видом серого, толпа радостно аплодировала. Гарри увидел Йоханну, сидящую вместе с Марти на задних рядах. Шеф и Гэрриет, предпочитая быть поближе, вскарабкались на забор возле ворот. Гарри чувствовал, будто все представители клана де Лейеров сейчас скачут вместе с ним. Выиграв, Снежок станет чемпионом, и призовые деньги покроют расходы Гарри на выставку. Гарри же станет чемпионом конкура на выставке высшей лиги, а для первого выступления в сезоне это невероятное достижение, и Йоханна будет знать, что время и деньги, которые семья потратила на эту выставку, окупятся. Дети могут увидеть, что лучшая лошадь в их конюшне – та, которую они считали своей.
Но это была сложная трасса. Препятствия были выше пяти футов и довольно широкие, а лошади устали. Даже Анданте, ветеран, не смогла проехать без ошибок. А больная нога Снежка вполне могла подвести его во втором раунде. Довольно сложно было пройти трассу без штрафных очков. Если Снежок собьет планку, снова будет ничья, а значит, предстоит еще один дополнительный раунд и планки поднимут еще выше – возрастет риск ошибки и падения.
Гарри направил лошадь галопом к первому препятствию. Снежок приближался, вытянув голову, выставив вперед уши, с тем же видом, что был у него, когда он просто бегал по загону. Было понятно, что и лошадь, и всадник приятно проводят время. Толпа затихала всякий раз, когда лошадь взмывала в воздух, и выдыхала с облегчением, когда ее копыта касались земли. Стиль Гарри был необычным, но плавным. Его каблуки взмывали в воздух, но он удерживал равновесие на лошади. При прыжке через каждый барьер он ослаблял поводья, чтобы лошадь могла свободно двигаться. Они с легкостью преодолели тройную жердь.
И вот Гарри мчался к последнему барьеру галопом, все еще ослабив поводья, не пытаясь сдерживать лошадь, как делали другие наездники. На Снежке не было жесткого трензеля или сложной упряжи. Его шея была вытянута, уши направлены вперед. Приблизившись к последнему препятствию, серый оттолкнулся от земли и… перепрыгнул через него, не задев планку.
Неуклюжая рабочая лошадь и ее молодой симпатичный наездник только что выиграли чемпионский титул. Они победили Анданте, действующего чемпиона! Между этим всадником и его лошадью существовала особая связь – и публика это чувствовала. Лошадь хотела радовать человека, а человек хотел, чтобы она могла это делать. Это было больше, чем мастерство – это было удовольствие.
Судьи принялись отмечать что-то карандашами в своих планшетах. Через несколько мгновений в громкоговорителе зазвучал голос комментатора: Снежок стал чемпионом конкура и победителем выставки, великая Анданте заняла второе место. Анданте не повезет трофей домой. Теперь на кубке появятся другие имена: Гарри де Лейер и Снежок.
Тем вечером Гарри приколол трехцветную ленту рядом со стойлом Снежка. Гэрриет, Марти и Шеф собрались вокруг серого, а лошадь опустила голову, наслаждаясь их лаской и поздравлениями.
Мари Лафренц уже отстучала на клавишах своей пишущей машинки «Смит-Корона» очерк и отослала его в редакцию. На следующее утро статья Мари вышла в «Геральд трибьюн» под заголовком «Лошадь-Золушка». «Сан» называла Снежка «беглецом с консервной фабрики». Историю триумфа рабочей лошадки повторяли снова и снова. Перед тем как покинуть выставку, Дейв Келли подошел поздравить друга, и, как всегда, его поздравления были искренними. Он радовался хорошим соревнованиям и никогда не завидовал чужим победам.
«Тебе следует приехать в Фейрфилд, – сказал он, широко улыбаясь. – Думаю, ты со своей лошадью можешь выиграть».
Гарри улыбнулся в ответ, чувствуя воодушевление. Фейрфилд, штат Коннектикут, был еще одной остановкой на Прибрежном Заезде.
Следовало обговорить это с Йоханной. Одно дело – ездить на местные выставки – недалеко от дома проводилось несколько достойных, – но чтобы участвовать в Прибрежном Заезде, нужно было вложиться больше.
Пятидесятые годы были не тем временем, когда люди безрассудно бросались в погоню за мечтой. Это было время конформизма, время, когда, как писал Билл Скотт, люди считали, что все, что они могли, это «кое-как продолжать жить, как это было в войну, преследуя незначительные, обычно личные цели». Широкие, дорогие, причудливые устремления были прерогативой богатых – людей, которые имели время, деньги и куда меньше обязанностей.
Но некоторые люди не могли лишить себя удовольствия заглянуть за горизонт. Таким человеком был и Гарри. И то же самое он чувствовал в своей лошади: убежденность, что ты можешь добиться того, чего хочешь, если хочешь достаточно сильно.
К тому времени, как Гарри вырулил на дорогу к своей маленькой ферме с громким названием «Голландия», к тому времени, как он отвел Снежка обратно в его стойло в бывшем курятнике и устроил на ночь, Гарри знал, что должен поехать в Фейрфилд.
Чего он не знал – это того, как соскучилась по настоящей мечте вся остальная страна: люди, застрявшие в своей рутинной жизни с девяти до пяти, едущие в офис в машинах или пригородных поездах, а затем возвращающиеся обратно в свои одинаковые дома, чтобы косить газоны. Общество было подавлено ужасами напряженности ядерной эры и более знакомыми угрозами экономического спада. Гарри и предположить не мог, что он и его рабочая лошадь займут особое место в мыслях потерявших надежду людей.
