Нью-Йорк, 1958 год

Нельзя сказать, как ты отреагируешь на внезапно свалившуюся на тебя славу, пока это с тобой не случится. Гарри де Лейер прибыл в Мэдисон-сквер-гарден в 1958 году как никому неизвестный аутсайдер – имя его лошади, известное лишь нескольким серьезным людям в этом бизнесе, мелькало на страницах газет, но было одним из тех имен, которые забываешь, едва перевернув страницу. Однако за одну стремительную неделю в Гардене все изменилось.

В конце выставки после призового класса, после того, как семья вышла под свет прожекторов, после того, как были розданы награды, сделаны и отправлены фотографии, начались настоящие дела.

Обычно после победы в конюшне проходу не бывает от доброжелателей и репортеров, новых фанатов и старых соперников, которые приходят выказать уважение. Но имелась и другая традиция, столь же старая, как и сама выставка. Вокруг арены в боксах, куря сигары, сидели самые влиятельные люди в Америке. Люди, чьи имена были известны каждому американцу, написанные на этикетках продуктов или появляющиеся на страницах светской хроники от Нью-Йорка до Палм-Бич. Люди, которые получали то, что хотели, и не терпели отказа.

Снежок. Чудо-лошадь за восемьдесят долларов, лошадь-Золушка, как звала ее пресса, была новой сенсацией в мире спорта. Снежок выступал от фермы «Голландия», семейного предприятия Гарри и Йоханны. Но теперь он стал всеобщим любимцем.

Всего несколько часов спустя после своего большого триумфа, когда Гарри был одет в свою рабочую одежду и с вилами в руках, его подозвал Берт Файрстоун. Файрстоун, сколотивший состояние на торговле недвижимостью в Нью-Йорке, был наездником, участвовавшим в соревнованиях хантеров.

Он сделал Гарри предложение: он хотел купить Снежка, и Гарри мог сам назвать цену. До сегодняшнего дня Гарри не приходилось иметь дело с торговлей дорогими лошадьми, такими как Диамант, с ценой, которую произносили шепотом. В последний раз он продал Снежка за сто шестьдесят долларов. Теперь же призовые деньги, которые заработала лошадь, во много раз перекрывали эту сумму.

Берт Файрстоун был крупным широкоплечим мужчиной с круглым лицом. Он посмотрел в глаза Гарри – и увидел, что тот колеблется.

«Тридцать пять тысяч долларов, – сказал он. – Плачу прямо сейчас – и забираю его домой».

Тридцать пять тысяч долларов! Этого хватит на новую ферму. Это было в десять раз больше, чем годовой заработок Гарри. Лошадь получала в лучшем случае несколько сотен долларов на выставке, а из этого нужно было вычесть издержки на ее содержание. Даже лучшая конкурная лошадь едва отбивала затраты на нее.

Но для многих владельцев лошадей-чемпионов тридцать пять тысяч долларов были не такой значительной суммой – они с легкостью расставались с деньгами, покупая яхты и «роллс-ройсы».

Берт Файрстоун был славным парнем – он не пытался давить своим авторитетом.

Он ждал, улыбаясь, пока Гарри раздумывал. Гарри все еще помнил, как в прошлом году возвращался из Гардена в пустом грузовике. Он помнил, как уводили Синьона в темную конюшню в подвале.

Гарри покачал головой. Нет, ни за какие деньги в мире. Даже если эта сумма может изменить всю его жизнь, как та, о которой говорил Файрстоун. Ведь Снежок был членом семьи. Гарри обещал никогда не расставаться с ним. Однажды он его уже продал. Но лошади это не понравилось, и она вернулась. Гарри не собирался совершать эту ошибку еще раз. Берт держал в руке чек. Он протянул его Гарри.

«Чек подписан. Можете внести сумму»

Берт ожидал рукопожатия. Он думал, что Гарри набивает цену, но это было очень далеко от истины. Гарри медленно покачал головой. Хотя сумма была астрономической, он знал, что ему не надо даже советоваться с Йоханной. Есть в мире вещи, которые не продаются ни за какие деньги.

«Он не продается, – сказал Гарри. – Мои дети его любят».

Гарри видел, что Файрстоун начал понимать. Бизнесмен был не только наездником, он неплохо разбирался в лошадях, что позже доказал, купив на аукционе жеребенка по имени Подлинный Риск, будущего победителя Кентуккского дерби. Гарри знал, что если бы он собирался продать лошадь, продал бы ее кому-нибудь вроде Берта. Файрстоун повторил свое предложение: «Я хочу, чтобы вы поняли. Вот пустой чек на ваше имя. Напишите сумму, я выплачу ее». Гарри улыбнулся: «Я не хочу продавать ее, но если я надумаю, то дам вам знать первому».

Двое мужчин пожали друг другу руки, и, когда магнат ушел прочь, Гарри повернулся и посмотрел на свою рабочую лошадь без малейшего сожаления.

На следующее утро после победы газеты вновь и вновь рассказывали о восхождении Снежка к своему триумфу. «Чикаго трибьюн» поведала историю «лошади с грустными глазами» в статье «Обреченная лошадь прыгает из живодерни к славе». «Скенектади ньюс» писала, что лошадь была «спасена от казни». Репортеры, фотографы и телевизионщики – все хотели поговорить с Гарри. Они ходили за ним по конюшне, пока он работал, в надежде занять немного его времени. Но лошади, казалось, нравилось позировать перед камерами. Один репортер замечал, что «Снежок бьет по земле копытом и выгибает шею, чтобы получиться как можно фотогеничнее». Гарри и Снежок воплощали в себе саму американскую мечту, которой сейчас угрожала «холодная война». «Трибьюн» даже поместила фотографию Снежка рядом с русской скаковой лошадью, которая должна была в ближайшем времени участвовать в гонке в Америке, с заголовком «Смогут ли русские перевернуть с ног на голову отражающую суть капитализма поговорку “Из грязи в князи”». Может, русские и выигрывали космическую гонку, но Снежок летал без крыльев.

Глядя на де Лейеров, можно было и не заподозрить, что в их конюшне живет самая любимая лошадь Америки. Их жизнь не изменилась. Как обычно, семья все делала вместе: от работы в конюшне и по дому до трапезы и катания. И Снежок, вернувшись в школу Нокс, снова стал тренировочной лошадью.

После Гардена сезон прервался на зимние месяцы, но Гарри был занят со своими ученицами как никогда. Он учил их ездить зимой, укутанных в шерстяные куртки, толстые шарфы и варежки. И когда они забирались на серого, Гарри выставлял планки немного выше, чем они привыкли, подбадривая и напоминая, что нужно хвататься за гриву Снежка для равновесия.

В марте он посадил на Снежка свою ученицу Бонни Корнелиус, заставив ее проехать трассу во дворе конюшни. Возможно, помня о своем прошлогоднем позоре, в этот раз Бонни прыгала через препятствия без труда. В конце урока Гарри выставил планку на высоту в пять футов шесть дюймов – высоту барьера в конкуре. Снежок и Бонни с легкостью перепрыгнули через нее. Это мгновение она помнит до сих пор: толчок, миг, когда они висят в воздухе, и долгая дистанция до приземления. Четвероногий и двуногий учителя работали вместе, упорные и вдохновляющие, способные заставить кого угодно трудиться изо всех сил.

Старшие дети ходили в школу, сезон охоты на лис окончился, и жизнь вернулась к привычному ритму. Вскоре семья переехала со своей фермы в чуть более просторную на угол Эджвуд-авеню, тихой улицы чуть ближе к центру Сент-Джеймса. Дом был меньше, но конюшня – побольше. Йоханна занималась тем, чтобы сделать дом пригодным для жилья. С приближением весны Гарри думал снова поучаствовать в турнире – возможно, они смогут повторить результат предыдущего года.

Но, хотя жизнь вернулась в привычную колею, можно было наблюдать признаки того, что все уже не так, как раньше.

В конюшню наведывались репортеры, желающие увидеть чудо-лошадь. Компания, производящая витамины для лошадей, предложила Гарри бесплатный запас своей продукции за то, что использует фотографию Снежка, прыгающего через барьер, в качестве рекламы.

Директриса школы Нокс, которая вначале не выказывала интереса к успехам учителя верховой езды на ниве конного спорта, заговорила по-другому. Оказалось, каждый хотел, чтобы его дочь учил человек, выигравший национальный чемпионат. Телефон школьной администрации звонил беспрерывно, а школа заработала репутацию отличного учебного заведения для девочек, заинтересованных в верховой езде. Гарри нравилась его работа, а он нравился своим боссам.

Однажды у ворот школы остановился «кадиллак» 1958 года, из него вышли трое мужчин в дорогих костюмах и черных очках. Одним из них был актер по имени Эдмон Райан, звезда популярной бродвейской комедии, с ним приехали его агент Роберт Ланц и бродвейский продюсер Том Орхард. Им было неуютно на конюшне. Они не привыкли к лошадям, но привыкли к числам, большим шестизначным числам. Они прибыли с предложением: эта лошадь, говорили они, должна играть в кино.

Гарри был вежлив, но не особо вникал в разговор. Он не очень понимал, как следует относиться к этим людям. Гарри сказал, что обсудит этот вопрос с женой.

Гарри и Йоханна обговорили предложение. Они оба видели, как дети ходят смотреть на лошадь, как ее история вдохновляет людей и дает им надежду. Но Гарри не покидало ощущение, что что-то здесь нечисто, он лишь не мог понять, что именно. Он был прямым человеком и предпочитал таких же прямых людей. С болтунами из Голливуда никогда нельзя знать, что у них на уме.

Гарри потянул время, но в итоге согласился: киношники сказали ему, что Снежок будет прославлять спорт. Но они собирались снимать фильм в Лос-Анджелесе. Гарри не мог отпустить Снежка в Калифорнию – он был занят с ученицами и готовился к осеннему сезону.

Киношники предложили взять другую лошадь, но Гарри отказался и сказал, что хочет видеть лошадей, которые будут играть Снежка жеребенком или рабочей лошадью, чтобы удостовериться, что все показано правильно. Нет ничего хуже, чем фильм о лошадях, по которому видно, что люди, которые его сделали, ничего о них не знают.

Но киношники, казалось, не понимали его требований и их важности. Они настаивали, что подойдет любая лошадь, и угрожающе говорили, что ему лучше согласиться. Наверное, они не привыкли к тому, что с ними не соглашаются. Большинство людей робели, имея дело с Голливудом.

Но это голливудское трио столкнулось со знаменитым упрямством Гарри де Лейера. Ни одна лошадь не будет играть Снежка в фильме без его одобрения.

Наконец они достигли соглашения. Гарри отвезет Снежка в Балтимор, чтобы снять сцены прыжков, и если Снежка будет играть другая лошадь, то он получит возможность одобрить ее.

Настал март, и снова начался сезон – и на этот раз сразу было ясно, что Снежок непобедим. Близилась Национальная выставка, и вскоре Гарри и Снежок вновь лидировали в гонке за награду «Лошадь года». Снова зрители выстраивались в очереди, чтобы посмотреть на это волнующее представление. Все хотели видеть эту лошадь.

Снежок привлек к конкуру зрительский интерес, и цены на других скаковых лошадей поползли вверх. Снежок не продавался, но другая восходящая звезда конкура, его главный соперник на прошлогодней Вашингтонской выставке, Виндзор Кастл после победы в Девоне был продан паре инвесторов из Чикаго, Си Джейн и Говарду Марзано, за двадцать пять тысяч долларов. В июне, когда Гарри и Снежок вернулись в Фейрфилд, «Хартфорт курант» вышла с кричащим заголовком «Чудо-лошадь за 80 долларов стоит 25000 долларов». Внезапно цены на конкурных лошадей начали достигать сумм, за которые раньше покупали скаковых. В те выходные Снежок выиграл чемпионский титул, побив Виндзора Кастла в борьбе за первое место.

Плохие новости пришли тем летом из Голландии. Мать Гарри умирала от рака. Нужно было навестить ее – и, будто знак свыше, в это время Снежка пригласили поучаствовать в выставках за океаном. Спустя девять лет после прибытия в Соединенные Штаты Гарри и Йоханна вместе со всей семьей – четвероногой и двуногой – возвращались домой.

Снежок летел за границу в специально оборудованном турбовинтовом самолете, таком же, как и те, которые возили через океан олимпийских лошадей. Их отбытие снимала группа операторов «Метро Голдвин Майер», запечатлевших момент, как Снежок поднимается по трапу самолета. Гарри летел со Снежком и взял с собой на борт пятилетнего Марти. Перелет занял восемнадцать часов с посадкой для дозаправки. Многие лошади боятся летать, и им дают транквилизаторы, но Снежок перенес путешествие спокойно. Йоханна с остальными детьми добирались в относительном комфорте пассажирского самолета.

На всю жизнь Гарри запомнил тот момент, когда он шел вместе с Марти и Снежком по бетонной площадке перед ангаром в Амстердаме. Прошло меньше десяти лет с тех пор, как он с Йоханной уплыл из дома на «Волендаме», оставив свою любимую кобылу Петру, увозя с собой свои надежды, седло, ботинки для верховой езды и единственный сундук с пожитками. И сегодня, ведя за собой Снежка, идя рядом с сыном, он возвращался чемпионом.

В Синт-Оденроде ферма де Лейеров ничуть не изменилась – все те же красные остроконечные крыши, все те же куры, клюющие зерно во дворе курятника, пивоварня и поля вокруг. Сейчас ферма, казалось, процветала, а пивоварня снова варила любимое местными пиво. Ян, брат Гарри, который уже полностью выздоровел, все еще ездил верхом и был рад увидеть брата. Город был обклеен плакатами, призывающими посмотреть на американского чемпиона. Гарри и Снежок произвели фурор, блестяще выступив на нескольких выставках. Теперь у Снежка имелись фанаты по обе стороны Атлантического океана.

Но поездка была омрачена печалью. Дети проводили время со своей бабушкой зная, что их первый визит станет, скорее всего, последним.

Когда Гарри вернулся домой, ему позвонил Филипп Кунхардт, представившийся спортивным редактором журнала «Лайф». В те дни, когда телевидение еще не полностью укрепилось в качестве главного средства массовой информации, глянцевые страницы журнала «Лайф», чья аудитория составляла на тот момент восемь с половиной миллионов человек, могли сделать знаменитостью кого угодно. Рано или поздно на этих страницах появлялись все люди, представлявшие какой-либо интерес, и черно-белые фотографии на них прочно ассоциировались со знаменитостями. Даже сейчас, когда мы вспоминаем лица 1950-х и начала 1960-х – Джеймса Дина, Мэрилин Монро, братьев Кеннеди, – первыми на ум приходят классические черно-белые снимки из журнала «Лайф». Гарри согласился на интервью и фотосьемку, если это не повредит его работе.

Когда фотограф Джордж Силк со своим аппаратом прибыл в школу Нокс, Гарри спросил его, хочет ли он посмотреть, как Снежок прыгает через изгородь самостоятельно, без седока. Силк согласился, что это было бы необычно, и Гарри вывел лошадь из стойла на арену, которая пустовала, если не считать нескольких препятствий.

Гарри снял с лошади уздечку. Снежок, любящий внимание, проскакал по периметру арены и помчался к одной из изгородей. Фотограф запечатлел великолепный кадр в наивысшей точке прыжка: серая лошадь, прыгающая без уздечки, без седла, без наездника – сама по себе в центре арены. Это был тот самый прыгун, который перемахивал заборы, спеша домой к хозяину.

Журнал появился в продаже по всей стране в дни Национальной выставки лошадей 1959 года. На обложке была фотография соблазнительной Мэрилин Монро, смотрящей через плечо. Внутри содержалась большая статья о «загадочном искусстве» абстракциониста Джейсона Поллока. Другая статья рассказывала о режиме тренировок русских космонавтов. Там были объявления, рекламирующие новые автомобили «Дженерал моторз». И несколько страниц под заголовком «Долгий прыжок плуговой лошади: старый фермерский конь обретает неожиданную славу» были посвящены Снежку. Под фотографией, изображавшей Гарри де Лейера, чешущего лошадь по холке, чтобы та рассмеялась своим знаменитым смехом, была подпись: «Де Лейер выступает на своей лошади во всех соревнованиях, но позволяет ей решать по-своему».

Светловолосые дети де Лейеров, их улыбающийся отец, старая рабочая лошадь – среди непонятного абстракционистского искусства, кинозвезд, новых технологий и тревожных политических сводок это были знакомые всем и успокаивающие кадры.

В День голосования 1959 года клан де Лейеров снова вернулся в Гарден, но на этот раз их встречали как знаменитостей. Снежок был готов защитить свой титул. И сейчас миллионы знали о его скромной жизни рабочей лошади и о семье, заботившейся о нем.

Внизу, в углу подвала, принадлежащем ферме «Голландия», изменилось немногое – Гарри все еще натягивал комбинезон и работал вместе с Джимом и Джо. Йоханна и дети надевали деревянные башмаки и помогали. А Снежок, как всегда, невозмутимо взирал на семьдесят шестую ежегодную Национальную выставку лошадей. Но Снежок был не единственной лошадью, чье имя появлялось в заголовках. В них мелькало и имя Виндзора Кастла после недавней победы в Гаррисберге.

Хотя цена скаковых лошадей и их призовые деньги взлетали до небес, конкурные лошади, выигрывавшие куда меньшие суммы, стоили не так дорого. Все это изменилось 6 ноября 1959 года, когда Виндзор Кастл победил Снежка, выиграв первый класс соревнований на Национальной выставке. Тем вечером Боб Баллард из канадской олимпийской команды купил Виндзора Кастла за астрономическую сумму в пятьдесят тысяч долларов. Менее чем за полгода это был второй раз, когда лошадь сменила владельца. На следующее утро в «Нью-Йорк таймс» опубликовали подробности сделки: для конкурной лошади это была беспрецедентная сумма.

Его текущие владельцы, пара коннозаводчиков из Чикаго, не испытывали никаких сожалений по поводу продажи лошади в середине выставки. «У нас нет сентиментальных чувств к животным, – сказал один из них. – Это просто бизнес».

Виндзор Кастл представлял собой лошадь, с которой следовало считаться. Он стал лучшим на выставке в Гаррисберге, и хотя Снежок был зрительским фаворитом, большинство наездников думали, что в этом году у него не много шансов победить более молодую лошадь. Люди уже говорили, что Виндзор Кастл – самая талантливая лошадь сезона.

Выставка, как и всегда, включала в себя различные классы соревнований на протяжении восьми дней, но внимание публики к этому виду спорта привело к росту призовых фондов. В этом году в чемпионате был спонсорский класс, кубок «Чемикал Корн Бэнк», и спонсор предлагал награду в пять тысяч долларов – неслыханные деньги, которые не только покроют расходы на участие, но и принесут победителю неплохой доход.

На протяжении восьми дней Снежок и Виндзор Кастл менялись местами, находясь очень близко друг к другу по очкам. Приз, за который сражался Гарри, был самым большим из всех, за которые ему когда-либо приходилось состязаться, – в 1959 году пять тысяч долларов составляли среднегодовую зарплату американца. Гарри выбросил из головы мысль о чеке с деньгами: пока они со Снежком ждали своей очереди, он сосредоточился лишь на трассе и том, что нужно сделать.

Выход на арену любимого чемпиона был встречен ревом легионов фанатов. Гарри помахал толпе, широко улыбаясь, и помчался к первому барьеру. Будто молния, Снежок пронесся по арене, пройдя раунд чисто без заметных усилий. И он снова выиграл призовые деньги и трехцветную ленту! Это упрочило славу Снежка: серая лошадь стала первой в истории, которой удалось выиграть награду Ассоциации профессиональных наездников и награду «Лошадь года» два раза подряд. Ни одна другая лошадь – ни Диамант, ни Первый Шанс, ни даже Виндзор Кастл, лошадь за пятьдесят тысяч долларов, не смогли набрать столько очков, сколько в 1959 году набрал Снежок.

А семья де Лейеров дала понять одно: пусть их лошадь и побеждает на престижных выставках с высокими призовыми фондами – но это не бизнес. В последний вечер выставки Гарри снова вывел Снежка на большую арену, и снова Йоханна, одетая в вечернее платье, и дети вышли, чтобы разделить его славу. Мальчики были в синих курточках, а Гэрриет очаровательно выглядела в платье. Щелкали фотоаппараты, сверкали вспышки, а публика – особенно люди, сидящие на дешевых сиденьях, – безумствовала. Второй год подряд выставка принадлежала Снежку.

Его пригласили участвовать в новом игровом шоу «Говоря правду». В этом шоу ведущий задавал гостю вопросы, а участники должны были отгадать, о ком идет речь. В 1959 году после завершения Национальной выставки один участник вспомнил статью в журнале «Лайф», другой читал статью в газете, а третий видел трансляцию выставки по телевизору. Все трое угадали Гарри де Лейера.

Спустя всего девять лет после высадки Гарри в Хобокене лишь с одним сундуком пожитков и юной невестой имя голландского иммигранта было у всех на слуху.