С утра я и мой старинный приятель, известный игрок, певец и фотограф Дима Иванов, отправились креативить. Перед нами стояла задача — снять фото так, чтобы Юлю пригласили на собеседование немедленно. Я подумал о том, что нужно забросить ее данные напрямую Олегу через дядю Жору, но решил не подставлять его, он нам еще пригодится. Судя по тому, что я успел понять про Олега, контакты и привычки у него специфические. Кстати, надо бы сказать Роберту, чтобы подыскивал старому учителю новую работу, в «Ковбой-авто» он вряд ли задержится.

Было ясно, что заходить надо через агентство, — фотографии должны привлекать внимание. Вариант с порнографией мы с Юлей отбросили сразу. Во-первых, агентство наверняка получает множество подобных предложений. Во-вторых, приват, который она станцевала мне, похоже, запомнится ей надолго.

Мы решили придумать что-нибудь интересное. Слава богу, путешествия по Подмосковью давали мне такие возможности.

* * *

Отправились в Новый Иерусалим недалеко от Юлиного дома. Новая Рига. Через полсотни километров на горизонте замаячил золотой купол. Когда-то патриарх Никон, полностью изменивший российскую церковь, а вслед за ней и российскую историю, захотел построить в Подмосковье точную копию Иерусалима. Нашли подходящее место, где были холм и река, и стали воссоздавать храм Гроба Господня. Потом гигантское строение с изразцами Степана Полубесанакрыл куполом сам Бартоломео Растрелли по заказу императрицы Елизаветы.

Война не пощадила Новый Иерусалим — немцы взорвали храм. Его реставрация не дошла и до середины. Вокруг храмового комплекса, кстати, есть один из самых интересных подмосковных музеев. В нем собрали картины, книги и мебель из разоренных подмосковных усадеб. Натан Эйдельманписал там свои первые работы, когда его изгнали из Московского университета после диссидентской истории. Потом, когда наступило безвременье девяностых, научные сотрудники музея выживали как могли. В свое время меня водила по комплексу женщина — ученый секретарь. Она говорила, что получила от митрополита личное проклятие — за то, что попыталась не отдать церкви какие-то особо ценные научные экспонаты. Значительную часть средств для выживания давали ей овощи, посаженные на берегу ручья с прекрасным именем Иосафат.

В корпусе, посвященном краеведению, научные сотрудники открыли кафе с видами на долину реки. Кстати, плюшки там отменные. Другая компания ученых подавала чай в музее деревянного зодчества. Деревянная мельница в музее — достопримечательность Центральной России. За остальными надо ездить в Суздаль, Новгород и Кижи. До этой — час от Москвы на электричке. Правда, мало кто о ней знает. Дальше первого этажа никого стараются не пускать. Но я, благодаря диссертации по истории, сумел найти общий язык со смотрителем и ухитрился получить разрешение на то, чтобы подниматься на второй и третий этажи — по шаткой приставной лестнице. Романтично.

Сегодня мы забрались туда с Димой, Юлей и полным рюкзаком фотоаппаратуры. Обошлось это в смешную сумму, по крайней мере, для топ-менеджера страховой компании. Боюсь, если бы я продолжал оставаться научным сотрудником, эта сумма не показалась бы мне настолько смешной.

На втором этаже мельницы пахло деревом. Реставрация замерла еще в постсоветские времена. Некоторые доски были утрачены и заменены картоном. На нем виднелись надписи тех, кому удалось прорваться наверх. Я нашел свою: «Не было нашего капитана — и ладно. Любящая его команда». Вспомнилась тренировка на вершине новоиерусалимской мельницы без капитана, с которым мы тогда повздорили. С тех пор прошло лет семь. Красноречивое свидетельство темпов реставрации.

— Ну что, будем располагаться? — предложил я.

— Давайте, — поддержал фотограф.

— Саш, отвернись, я переоденусь, — сказала Юля.

Я фыркнул, но отвернулся. Через пять минут можно было поворачиваться. Юля в коротком цветном платье и туфельках, которые совершенно не соответствовали ноябрьской погоде, стояла около вала мельницы.

Фотограф сконцентрировался:

— Снимем девушку на горизонтально проходящем мельничном валу, к которому снаружи крепятся крылья, а вал — из толстого и большого ствола дуба.

— Двусмысленно, — заметил я, — или недвусмысленно. — И увидев, что Юля смутилась, продолжил: — Но абсолютно прилично.

Часа через три стало понятно, что труд фотомодели тяжек. Желание убить фотографа, который пытался достичь совершенства во всем, читалось в каждом Юлином взгляде.

— А я ведь когда-то ругалась, что мама меня в фотомодели не отпустила.

— В фотомодели не отпустила, а в клуб отпустила?

— Про клуб-то она не знала, точнее — думала, что я просто официанткой работаю. А моделью мне строго-настрого запретила — мужики там, фотографы, вечеринки.

Мы с Димой хитро переглянулись.

— Ну что, получается и довольно откровенно, и не пошло. Достаточно фоток? — спросил он.

— Пожалуй, да. Но хорошо бы еще в какой-нибудь другой обстановке, — предложила Юля.

— И где будем сниматься? — поинтересовался я.

— Помнишь, в «Распутье» кабинет при турецкой бане?

— О да!

Неизвестно зачем, но при самой серьезной сауне клуба «Распутье» был создан совершенно идеальный рабочий кабинет со стеллажами книг в правильных кожаных переплетах, с моделью средневекового глобуса, компьютером, факсом, принтером и сканером. Очевидно, на случай, если кто-то из клиентов-олигархов захочет не только зависнуть в сауне на несколько дней, но и поработать. Помнится, как-то на пьянке со знакомыми я сидел там и читал невесть как там оказавшееся собрание сочинений Варлама Шаламова, почему-то в переплете, достойном библиотеки замка какого-нибудь британского лорда, причем родословной, берущей начало до Карла Второго. Игра в карты у коногона Наумова выглядела инфернальным отражением оргии за стеной.

— Куда-нибудь типа этого можно было бы поехать, — предложил я.

— Нет, спасибо, я туда сейчас точно не хочу, — поморщилась Юля.

— А поехали ко мне домой. Будет примерно то же самое, — сказал я и подумал: «Только лучше».

— Ты не слишком разбежался — приглашать меня в гости? — ответила Юля.

— Так я не один, с Димой. Он фотограф, при нем можно.

— Да? — удивился Дима. — Ну поехали. Только потом домой отвезите.

— Отвезем, — сказали мы хором.

По-моему, Димка тоже не остался равнодушным к Юлиным чарам. По крайней мере я видел, как он сунул ей свою визитку. Впрочем, если его об этом спросить, то он скажет, что заинтересовался ею исключительно как моделью, в целях искусства.

Через полтора часа мы переступили порог моей квартиры.

— Неплохая библиотека, — вежливо заметила Юля, когда зашла в коридор. В ее голосе явно сквозило разочарование.

— Ну да. В коридоре ничего библиотека, полок десять, не больше. В основном физика и математика.

— Ты уверен, что это соответствует кабинету? — поинтересовалась она.

— Это не соответствует, — сказал я и распахнул дверь в гостиную. Конечно, там был традиционный для постсоветского общества большой телевизор, правда, не у стены, а у окна — стены мне нужны для книг. Среди книжных полок был электрический камин, очень похожий на настоящий, бар, стойки под пластинки и диски и огромная деревянная модель парусника, в которую я влюбился в Испании за красный цвет корпуса, напоминающий об «Арабелле» капитана Блада.

— Да, удивил ты, — сказала Юля, — не ожидала.

— От кого, от меня?

— От посетителя «Распутья». Ты что, их еще и читаешь?

— Действительно, своей стеной я горжусь. Вот тебе фон, а вот тебе полезная вещь.

Я показал ей специальную библиотечную стремянку-трансформер. Нашел ее в мебельном магазине, в единственном экземпляре. Это барный стул. Если бы я случайно не заинтересовался инструкцией, он стоял бы в магазине вечно.

— Фотографируемся? — спросил я. — Если согнуть ногу в колене, то платье подтянется.

— Знаешь что, Александр, накажу-ка я тебя за пошлые мысли. Иди в другие комнаты или на кухню — да, действительно, на кухню, сделай нам чаю, а мы с Димой тут развлечемся.

— Благодарю вас, мои дорогие.

* * *

В пятнадцатый раз поставил чайник.

Юля выглядела усталой.

— И как вы тут развлекались?

— Сейчас покажем.

Снимков было много. Смотрелись они целомудренно, несмотря на их заметную откровенность и неодетость Юли, но и возбуждающе. Да, Димка-то растет, просто мастером стал, и приставать к Юле у него времени не было. А он красавец, певец, моложе меня лет на десять, всегда ему завидовал. Девушки на нем так и висли. Но в данном случае сотрудничество было исключительно творческим. Юля была довольна.

— Ну что, я буду считать, что в той конторе сидят абсолютные непрофессионалы своего дела, если с такими фотографиями они мне не ответят в течение суток.

— В течение суток? — задумался я.

— Спорим? — ответила Юля.

— А на что?

— Я вот одну книжечку очень хочу. — Юля показала мне собрание средневековых французских поэтов с подстрочными русскими переводами и копиями миниатюр четырнадцатого века.

— Договорились. Хорошая книжечка.

«За нее в советское время, — подумал я, — и убить можно было».

Я, конечно, проиграть буду не рад, но этих книжечек у меня в коллекции две. Ухаживал за одной девушкой много лет тому назад, на исходе советской власти еще, и путем сложных махинаций, тогда казавшихся бизнесом, достал вторую, хотел подарить ей на день рождения. Так получилось, что меня не пригласили. С тех пор лежит в сейфе.

Мы послали фотографии в агентство и сели пить чай.

Ответ «Будем рады видеть вас на собеседовании» пришел уже через тридцать шесть минут.