Обвиняемый Джугашвили по кличке Сталин.

Встаньте.

Суд идет.

Я не спрашиваю, признаете ли вы себя виновным в убийстве тех, чей список начинается комедиантом Михоэлсом и завершается «и др.».

Я не спрашиваю, признаете ли вы себя виновным в преступлениях против еврейского народа, против русского народа, против татарского народа, против калмыцкого народа, против чеченского народа, против ингушского народа, против балкарского народа.

И др.

Меня не интересует, признаете ли вы себя виновным.

Виновным вас признаю я.

От имени моих дедов и прадедов, кубанских казаков.

От имени моих сыновей, русских.

От имени моего внука, еврея по матери.

От имени всех «и др.».

Вот мой приговор:

Будь ты проклят.

Ныне. И присно. И во веки веков.

Будь проклята твоя партия, из которой ты выполз, как из змеиного кокона.

Будь проклято мое рабство, вскормившее тебя.

Аминь.

Те «и др.», корчившиеся на бетонном полу лефортовских казематов, пока следователь Шишков изучал по первоисточникам Ленина и Сталина для сдачи зачетов, мечтали дожить до суда, чтобы прохрипеть правду о себе: «Невиновны!»

Они и мечтать не могли дожить до сегодняшнего суда.

Они не дожили.

Мы дожили.

Будем это ценить.