Вместе с флотом. Неизвестные мемуары адмирала

Левченко Гордей Иванович

Часть 3

Кронштадтский морской оборонительный (1942–1944 гг.)

 

 

В марте 1942 года я вступил в командование Ленинградской морской базой, а в июне принял командование Кронштадтским морским оборонительным округом (КМОР).

Кронштадт – одно это слово говорит о многом. Всякий произносивший это слово подразумевает что-то непостижимо мощное, неприступное. А разве это на самом деле не так? Именно так. Вот уже больше двух с четвертью столетий стоит эта твердыня, охраняющая с моря подступы ранее к столице государства Российского – Петербургу, а при советской власти к культурному промышленному и политическому центру страны – Ленинграду. За всю историю своего существования Кронштадт не знает не только поражений, но никто из врагов царской России и Советской власти даже не сделал сколько-нибудь серьезной попытки к овладению этой твердыней на Балтийском театре. Но с моря, ни с суше. Даже в период Великой Отечественной войны фашистское командование осуществляя блокаду Ленинграда, не осмелилось пойти на специальную операцию против Кронштадта, несмотря на то, что нападение на город Ленина с моря замышляли еще с первой мировой войны после революции сперва немецкий Кайзер, в гражданскую войну англичане и финны, а во время Великой Отечественной войны опять немцы. Но все их планы были перечеркнуты советским народом и их Вооруженными Силами. Кронштадт даже пострадал от артиллерийского обстрела и бомбардировок с воздуха значительно меньше, чем Ленинград, не говоря уже о его пригородах. Все производственные предприятия, базовые объекты, обеспечивающие плавающий состав Балтийского флота за весь период войны действовали почти бесперебойно. Силами кронштадтского морского завода и базового АСО поднимались затонувшие корабли, капитально ремонтировались и вводились в состав КБФ. Кронштадт как главная база флота особенно активно с большой отдачей начала свою боевую деятельность.

Все это неоспоримая и общеизвестная истина, но не странно ли, что до сих пор не вышло в свет более или менее заслуживающего внимания исторического очерка о Кронштадте. А сделать это следовало бы. Надо же отдать должное этому гиганту, стоящему на боевом посту морских подступов к Ленинграду. Мы будем надеяться, что военные историки наконец возьмутся за выполнение этой весьма нужной и важной работы.

Есть необходимость изложить боевую деятельность и ту роль, которую выполнял Кронштадт в период Великой Отечественной войны.

Вынесение морской обороны в предвоенные годы на запад до линии островов Мон-Зундского архипелага на южном и полуострове Ханко на северном берегах с глубиной обороны, расположенной на островах Гогланд, Б. Тютерс, Лавенсаари, Сескар как бы снизило значение кронштадтской крепости и Кронштадта, как военно-морской базы. Однако боевая готовность всех ее боевых объектов постоянно поддерживалась на высоком уровне и мало того, оборонные объекты крепости (форты морские и береговые) начали превращаться в узлы сопротивления с круговой обороной. Особенно значительны были работы по созданию обороны островов Лавенсаари, Пенисаари, Сескар и острова Котлин с возведенными системами оборонительных сооружений: ДОТ и ДЗОТ. Каждый из этих островов в отдельности был превращен в неприступный узел сопротивления. На островах Лавенсаари, Пенисаари, Сескар были установлены береговые батареи, ставшие костяком обороны этих объектов и в совокупности составляли морскую артиллерийскую помощь.

Ленинград, Кронштадт. Почти четверть века моей жизни связано с этими городами моей юности.

Свое назначение на Краснознаменный Балтийский флот я воспринял с большим удовлетворением.

Будучи накануне войны в 1937 году сначала начальником штаба, а затем и командующим Краснознаменный Балтийским флотом, я хорошо знал многих командиров соединений кораблей, авиации, начальников береговой обороны артиллерии и начальников тыловых организаций.

С командующим флотом вице-адмиралом Трибуцем Владимиром Филипповичем меня связывала давнишняя дружба. В 1938 году я выдвинул его на должность начальника штаба Краснознаменного Балтийского флота. В начале войны с фашистской Германией были назначены новые члены Военного Совета, дивизионные комиссары Николай Константинович Смирнов, Александр Дмитриевич Вербицкий. Начальник политуправления флота Владимир Алексеевич Лебедев. Все они очень обоснованно изучив работу многих политработников со знанием условий работы; правильно многих из них назначили комиссарами, начальниками политотделов. Многие из них успешно работали почти до конца войны. Со многими мне вместе приходилось работать.

Командующий авиацией флота генерал-майор Михаил Иванович Самохин, знающий свое летное дело, с которым приходилось взаимодействовать в использовании авиации, воспитал много замечательных летчиков героев Советского Союза, как-то: А.М. Шугинин, Е.Н. Преображенский, И.И. Борзов, Раков, Бринько, Мироненко, Антоненко и другие.

Начальник тыла генерал-майор Митрофан Иванович Москаленко, очень знающий свое хозяйство, заботливый, трудолюбивый и отзывчивый на запросы командиров частей. Зная потребности флота, он рационально накапливал запасы и бережно организовал хранение их на многих базах, что очень пригодилось, когда в Ленинграде на некоторое время было затруднено с продуктами, приходилось из запасов флота выдавать некоторое количество продуктов для населения города, которое перевозилось силами кронштадтского района.

Моим начальником штаба был капитан 1 ранга Н.Э. Фельдман, опытный офицер, артиллерист по специальности. Служил на линейных кораблях. Очень хорошо знал морскую службу. Умело организовал штабную службу. В нем сочетались отличные знания специалиста и штабного работника, что необходимо было для организации вопросов взаимодействия частей, входящих в подчинение КМОРа. Штаб представлял дружный рабочий сплоченный коллектив. Все требования, которые ему предъявлялись, разрабатывал качественно и в срок. Анализ событий без преувеличения обрабатывался с выводами и предложениями. Держал под контролем отданные распоряжения.

Ближайшими моими помощниками были: командующий береговой обороной по артиллерии генерал-лейтенант Иннокентий Степанович Мушнов, сухопутной обороной И.Н. Кузьмичев. Большую помощь оказывали партийно-политические организации, которыми руководил генерал-майор Г.Ф. Быстриков.

Штабу принадлежит большая заслуга в разработке тщательной маскировки всех объектов, как базирование подлодок, так и других имеющих жизненно-важное значение для города.

Добрым словом необходимо помянуть тыл КМОРа. Подполковник П.М. Гарцов, капитан 3-го ранга Ноянов. Его работники: офицеры и служащие трудились в очень сложных условиях. Проявляя высокий патриотический долг, они самоотверженно трудились, не считаясь со временем. Посещали мастерские, где готовили боезапас, мины, торпеды для подводных лодок. Готовили средства для конвоев, восстанавливали разрушенные объекты и вели многие другие работы.

Однако, их главной задачей оставалось осуществление воинских перевозок, боеприпасов, горючего, продовольствия. В первую очередь тыл был обязан обеспечить всем необходимым островные военно-морские базы. Личного состава не хватало. На отдельных буксирах плавали подростки 14–15 лет. Эти ребята отлично изучили специальности: рулевых, сигнальщиков, матросов и машинистов.

Какая в это время сложилась обстановка под Ленинградом?

Враг был остановлен, не допущен в Ленинград. В этом немалая заслуга всей частей и соединений Краснознаменного Балтийского флота. Продолжалась блокада города Ленина с суши. Систематически велись ожесточенные обстрелы. На Карельском перешейке 23 армия вела тяжелые бои. На этом направлении эффективную помощь нашим войскам оказывали артиллерийским огнем своих пушек боевые корабли Ленинграда и береговая артиллерия Кронштадта и Осиновца, Ладожской военной флотилии и Ржевского морского полигона. Однако Кронштадт с моря не был блокирован.

Необходимо для продолжения своего рассказа о жизни и работе в Кронштадтском оборонительном районе показать роль коменданта города капитана 1 ранга Федора Михайловича Яковлева. Он заслуживает доброго слова за свою работу. Ф.М. Яковлев потомственный рабочий Кронштадтского морского завода. В февральские дни 1917 года совместно с рабочими завода принимал активное участие в революции. После Великой Октябрьской социалистической революции комиссаром в разных частях, кораблях и соединениях военно-морского флота. В 1942 году был назначен комендантом города Кронштадта. Здесь раскрылись его политические и военные способности, как строевого командира, в работе с людьми. Почти во всех частях гарнизона, с разным контингентом (были девушки матросы и солидные по годам матросы и солдаты). Порядок в городе отвечал всем требованиям гарнизонной службы. Ему мог бы позавидовать каждый начальник части и в настоящее время. Этой работой Ф.М. Яковлев отдавал все свои знания и опыт. Смелый, решительный он любил свое дело и жид только им. Когда он отдыхал, сказать было трудно. При всех событиях в городе, он всегда был там первый. Противник часто обстреливал город, были налеты авиации. Комендант города всегда успевал побывать на месте и принять меры, не дожидаясь приезда старших начальников. В зимнее время часто подвергались обстрелу Ледовая дорога Лисий Нос – Кронштадт – Ораниенбаум. Федор Михайлович обязательно успевал проверить ее состояние, если нужно закрывал или делал объезды. Пропускной режим, гарнизонная караульная служба всегда отвечали требованиям Устава. Когда потребовалось в 1943 году перевезти по Ледовой дороге 2-ю ударную армию Лисий Нос – Ораниенбаум, Яковлев возглавил комендантскую службу движения автоколонн и порядок на ней.

Мне приходилось бывать на флотах во многих военно-морских базах, но таких комендантов встречал очень редко, чтобы так любили, знали свое дело и поддерживали гарнизонный порядок в дни массовых увольнений. Не плохо было бы, чтобы в военно-морских базах был и теперь порядок времени 1942–1944 годов как в Кронштадте. Комендант Ф.М. Яковлев вложил в свою работу все свое партийно-политическое знание, которым руководствовался в работе – отсюда и результаты. Все зависит от руководства военно-морских баз.

Мне вспоминаются времена 1913–1914 года, когда я был в школе юнгов в Кронштадте. Тогда военным губернатором и комендантом был вице-адмирал Вирен, при его командовании такой порядок существовал в городе, но в нем преобладал царский деспотизм.

Когда адмирал Н. Кузнецов был Наркомом, тов. Сталин указывал ему завести в военных базах виреновский порядок. Но для этого нужно снять виреновскую монархическую ржавчину и царский деспотизм самодержавия, заменив его нашим советским укладом жизни, воинским порядком и дисциплиной, уважением и любовью к матросу и солдату. Не забывать и гражданское население базы. До войны этого не успели сделать, а после войны тов. Сталин опять напомнил Н. Кузнецову завести порядок виреновский в военно-морских базах.

На удерживаемом нами Ораниенбаумском плацдарме действовала 42-я стрелковая дивизия, 2 и 3 бригады морской пехоты.

Потеряв в 1941 году военно-морские базы: Либаву, Таллин, Монзундские острова и Ханко, Краснознаменный Балтийский флот был сосредоточен в ограниченном районе в восточной части Финского залива.

В ожесточенных боях 1941 года Краснознаменный Балтийский флот потерял не только военно-морские базы. Около 75 процентов боевого состава авиации, которая начинала войну, было потеряно в сражениях 1941 года.

В трудном августовском прорыве кораблей Балтийского флота из Таллина и других баз в Кронштадт и Ленинград были серьезные и большие потери. Об этом будут писать историки, изучая и анализируя события того времени. Однако личный состав флота в морских бригадах и корабельная артиллерия сделали все, чтобы оказать необходимую помощь Ленинградскому фронту. Враг был остановлен и вынужден зарываться в землю.

Мне как артиллеристу знакомы и понятны события, в которых артиллерия принимает участие. Корабли, стоявшие в Ленинграде, их корабельная артиллерия при защите города выполняла роль резерва командования фронта. Ее включали в действия на самых важных и опасных направлениях. Начальником артиллерии, морской, корабельной и береговой был контр-адмирал И.И. Грен. Он имел свой штаб, где концентрировались все сведения и велся счет всего боезапаса. В этом штабе опытными артиллеристами решались где и сколько какого калибра можно использовать боезапаса. Количество стволов в ведении штаба И.И. Грена было не менее 400 пушек разных калибров от 406 миллиметров морского полигона и 305–100 корабельной и береговой артиллерии. В общей сложности флот израсходовал более 167 тысяч снарядов. Снаряды приходилось расходовать экономно, с учетом блокадного периода.

С продвижением линии фронта до непосредственных подступов к Ленинграду, для Кронштадта стали составлять известную угрозу наземные батареи противника в районе Петергоф-Стрельна Мартышкино, это потребовало установки дополнительных береговых батарей в разных местах окраины непосредственно города с директрисой стрельбы на южное побережье. Из этих батарей были сформированы три артиллерийских дивизиона, которые успешно вели огонь по противнику весь период войны, вплоть до прорыва блокады.

Угроза Кронштадту все больше возрастала в условиях зимнего периода, с наступлением ледостава. Зимой Кронштадт превращался в сухопутную крепость и вынужден был строить наземную оборону по всем правилам сухопутной тактики. Оборона Кронштадта и фортов крепости выносилась на лед, строились ледяные и снежные опорные пункты, возводилась своеобразная система заграждений с использованием морских мин и других боевых средств. Имея сильную огневую мощь оборонительных сооружений, кронштадтские артиллеристы считали наиглавнейшей задачей своевременно обнаружить противника. Они считали, что уничтожить его на льду не составит большого труда. Поэтому разведка и боевое охранение крепостных оборонительных объектов находились всегда на высоком уровне и надежно обеспечивали своевременное обнаружение противника.

Кронштадтские береговые батареи во время Великой Отечественной войны продемонстрировали исключительно высокие боевые качества. Это они обеспечили неприступность к Кронштадтской военно-морской базе и нормальную деятельность всего гарнизона.

Дальность досягаемости береговых батарей для противника стала рубиконом, за пределы которого он не отважился переступить за весь период блокады Ленинграда.

Уже после войны стали известны директивы фашистского командования.

В директиве № 41, которая была подписана в апреле 1942 года было сказано: «Общие первоначальные планы компании на востоке остаются в силе: главная задача состоит в том, чтобы, сохраняя положение на центральном участке, на севере взять Ленинград и установить связь по суше с финнами, а на южном фланге фронта осуществить прорыв на Кавказ…

Окончательное окружение Ленинграда и захват ингерманландии откладывается до тех пор, пока изменение обстановки в районе окружения или высвобождение других достаточных для этого сил не создадут соответствующих возможностей…

Безопасность плавания в Балтийском море должна быть обеспечена путем блокады русских военно-морских сил со внутренней части Финского залива». («Совершенно секретно», М., «Наука», стр. 380–384).

Эту директиву фашистское командование безуспешно пыталось выполнить с весны 1942 года.

Что представляли собой силы противника в восточной части Финского залива?

К весне 1942 года немецкий и финский флоты состояли из 14 эскадренных миноносцев и 10 канонерских лодок, 5 подводных лодок, 18 торпедных катеров, 37 сторожевых катеров противолодочной обороны, 80 тральщиков, преимущественно катерных, 20 десантных барж (БДБ). Много шхерных фарватеров, которые позволяли маскировать свои корабли и укрываться в них при преследовании. Противник располагал в зоне действия против Кронштадта – 50 аэродромами, 340 орудиями разных калибров – до 305 м/м включительно.

К этому времени на островах Руссары, Макиулото, Гогланд, в районе Ино и Нарва действовало 6 береговых шумопеленгаторных установок…

Наибольшую опасность представляли минные заграждения (мины и минные защитники, поставленные в восточной части Финского залива в 1941–1942 гг.).

По данным Разведотдела флота КБФ, противник приступил к созданию в Финском заливе двух мощных минных позиций: на линии остров Найсаар – Поркалла – Удд, и на линии остров Гогланд – Кургалово (подробно об этом будет сказано ниже).

К середине сентября 1942 года немцам удалось поставить свыше 10 тыс. мин из них свыше половины на Гогландскои позиции.

Какими силами располагал Балтийский флот?

На Ленинград базировались линкор «Октябрьская революция», 2 крейсера, 11 эскадренных миноносцев, ледокол «Ермак», тр. «Комсомолей», сторожевые корабли 6. Стоянка больших кораблей в Ленинграде была привлечена для оказания поддержки сухопутным частям фронта. Лучше обеспечивалась их маскировка, периодически можно было менять место стоянки, меньше были уязвимы от авиации противника. Базирование этих кораблей на Кронштадтские гавани, таких возможностей не имели. Гавань Кронштадт все время привлекала противника. Находящиеся в ней большие корабли могли ежедневно подвергаться артиллерийскому обстрелу из Петергофа и налетам вражеской авиации. Сухие доки Кронштадта и те подвергались частым обстрелам.

В Кронштадте стоял линкор «Марат», получивший большие повреждения при налете фашистской авиации. Морской завод и артиллерийские мастерские отремонтировали башни, приборную часть и ввали в строй три башни главного калибра. Они были большой подмогой для стрельбы на дальних дистанциях. Действовало 9 стволов 305 м/м калибра.

Краснознаменный крейсер «Аврора» был хорошо замаскирован и охранялся своей командой, стоял в Ораниенбауме, а пушки сняты и использованы на берегу. Охрана водного района имела 87 тральщиков, 75 морских охотников, торпедные катера и другие малые корабли, базирующиеся на Кронштадт. Часть из них была в Ленинграде.

В период длительной осады Ленинграда, Кронштадт не знал ни одного случая, когда бы наши береговые батареи прекращали огонь в результате воздействия на них артиллерии южного берега противника, всегда получалось, что воздействие артиллерийским огнем кронштадтских батарей приводили к молчанию вражеские батареи фашистов.

В данном случае, конечно, не малую роль играет и искусство наших кронштадтских артиллеристов управлять огнем, вверенных им батарей и совершенство организации артиллерийского огня по важнейшим объектам противника. Системой наблюдения, до мельчайших деталей, изучался район береговой полосы, занятой противником, и каждый заслуживающий внимания объект засекался, определялись его координаты, назначалась для его обстрела одна из береговых батарей, которая готовила исходные данные для открытия огня и находилась в готовности к действию по требованию обстановки. Что касается вражеских батарей, то по ним с каждым днем уточнялись и стоило той или иной батареи фашистов открыть огонь по нашему расположению, как сразу же вражеские позиции подвергались воздействию наших береговых артиллеристов, а батарея врага приводилась к молчанию.

Огневое преимущество кронштадтских береговых батарей над противником дало возможность командованию крепости пересмотреть и упростить организацию и действия прибрежных морских коммуникаций и связи с Ленинградом. В начальный период блокады все виды довольствия крепости и приморской оперативной группы (ПОГ) шли на перевалочную базу Лисий Нос, которая находилась под обстрелом противника и оттуда грузы следовали в Кронштадт и Ораниенбаум.

Мы не знаем ни одного случая, чтобы от огневого воздействия батарей противника пострадали наши буксирные средства или баржи с грузом.

Не могу не привести хотя бы одного случая, когда можно воочию убедиться, что это действительно так. В ночь с 26 на 27 ноября 1942 года из Ленинграда в Кронштадт, прямым путем следовал большой караван груженых барж. Ветер норд-ост. вся восточная часть залива до Невской губы забита льдом и караван за ночь не в состоянии был пробиться к месту назначения и войти в гавань кронштадтской военно-морской базы. Две баржи из него были затерты во льдах и рассвет застал их на траверзе Петергофа, можно сказать, в расположении противника, т. к. фарватер проходит в 4–5 км от береговой черты и находится в зоне действительного огня вражеской артиллерии. Совершенно естественно, что по буксиру: ведущими груженые баржи, незамедлительно был открыт огонь. Противник видимо намеревался отогнать или утопить буксирный пароход и завладеть баржами и имуществом, в них находящимся. Отряд дымзавесчиков по команде закрыл караван судов.

На выручку незамедлительно пришла береговая артиллерия крепости, которыми командовал командир городского района А.В. Будкевич. По батареям противника был открыт разрушительной силы артиллерийский огонь, и они были приведены к молчанию. Таким образом, застрявшие во льдах баржи спокойно были отбуксированы к месту назначения, не получив никаких повреждений. Подобного рода примеров, характеризующих боевую деятельность береговых батарей, можно было наблюдать ежедневно не один раз.

Жизнь в Кронштадте протекала почти без помех, что в свою очередь требовало высокой готовности береговых батарей, которым приходилось до двадцати раз в сутки принимать боевую готовность и выполнять огневые задачи.

В подтверждение действительности огня береговых батарей не могу не привести еще одного события из боевой деятельности Кронштадтской береговой батареи.

Артиллерийский обстрел Кронштадта и объектов, расположенных на о. Котлин можно было ожидать только с южного побережья, так как финское командование не располагало дальнобойной артиллерией, а для их старевших артиллерийских установок остров Котлин был недосягаем. И вдруг, в один из дней, кажется 4/Х.42 г., с финского берега были обстреляны наши объекты.

Положение для нас было необычным. Нужно было проверить, какая артиллерия появилась у финнов? Откуда она появилась? По анализу осколков снарядов и в особенности по донной части снаряда удалось установить, что финны обстреливают нас из наших 180 м/м артиллерийских установок, видимо оставленных нами при отходе из Ханко, а потом перевезенных и установленных на форте Ино. Кронштадтские форты, которыми командовали М.И. Алексеев, А.Ф. Акимов, П.Р. Коковин, П.С. Резников, также не имели у себя на вооружении новейших образцов артиллерии большой мощности и дальности стрельбы, финны хотя и на пределе досягаемости орудий могли безнаказанно вести обстрел объектов на о. Котлин. С таким положением мириться конечно было нельзя. Изучение обстановки и свои возможности были доложены ВС КБФ. Совместным решением командования Ленинградского фронта и КБФ было принято решение перевезти на о. Котлин две железнодорожные артиллерийские установки, с паровозом и всем штатным подвижным составом. Общее руководство возлагалось на командование КМОРа. Операция серьезная и ответственная, а в тех условиях сопряжена с большим риском. Для перевозки всего этого хозяйства были использованы две большие баржи большого тоннажа Северо-западного пароходства, подготовленные для необычного груза, перевозимого Ленинград – Кронштадт. Погрузка паровоза, артиллерийских установок и вагонов была возможна только на верхней палубе, а внутренность этих барж была заполнена грузами для устойчивости. Сделаны дополнительные крепления, поддерживающие палубу. И вот такая-то громада вблизи расположения войск сопровождали ее командиры Г.И. Боргокадзе, Тупиков и Волновский. На пристанях и причалах в Кронштадте производилась разгрузка всего этого громоздкого имущества. Вся операция прошла без каких-либо потерь в людях и техники. По железнодорожным путям о. Котлин начала маневрировать железнодорожная артиллерия большой мощности и дальности.

Для обеспечения руководства артиллерийским огнем всей операции по переброске в Кронштадт ж.д. артиллерии, управление береговой артиллерии взял на себя И.С. Мушнов. Отлична работал центр наземного наблюдения, расположенный под куполом морского собора. Артиллерийские средства противника находились под неослабным наблюдением, каждая попытка открытия огня по каравану, пристаням и причалам разгрузки немедленно была в готовности подавлялась ураганом ответного огня береговых батарей кронштадтской артиллерии.

Чтобы ослабить силу и мощь кронштадтской береговой артиллерии, противник конечно делал и неоднократные попытки обстрела фортов и батарей, но результат этих обстрелов был незначительный. Береговые батареи показали столь высокую тактическую огневую живучесть, о которой мы ранее и не мечтали. Оказались перекрытыми все наши тактические расчеты по живучести батарей и других объектов, а на самом деле для того, чтобы вывести из строя хотя бы на время какой-либо из элементов батареи, нужно обязательно достигнуть прямого попадания, что маловероятно и обойдется очень дорого. Цель не оправдывает средства. Это положение в такой же мере относится и к обстрелу батарей и объектов противника. В соответствии с этим огневое воздействие по батарее противника может преследовать цель не только их уничтожения или вывода из строя, а главным образом подавление огня и приведение действующих батарей к молчанию. Эти-то задачи нами и выполнялись достаточно успешно.

Немецкое командование делало попытки уничтожения наших батарей, которые действовали с повышенной активностью или хотя бы вывести их из строя. Выпускали по ним огромное количество снарядов, подвергали воздушным бомбардировкам, но не только ни одной батареи, но ни одного оружия за весь период блокады не было уничтожено и даже серьезно повреждено.

Бельмом на глазу у противника было 130 м/м батарея № 143, установленная на Лисьем Носу, хорошо замаскированная во время войны для усиления обороны Кронштадта. Командовал батареей Н.А. Новицкий. Корректировал огонь специально находившийся при батарее аэростат. Поднимался он только на период стрельбы. Основное направление этой батареи и задачи – поражение объектов техники и живой силы противника, расположенного на южном берегу Финского залива в районе Петергофа.

Батарея эта досаждала противнику больше, чем какая-либо другая из батарей кронштадтской БА, дистанция стрельбы небольшая и огонь ее был особенно действенным и она заслужила того, чтобы о ней знала история. Столько, сколько сделала для разгрома и уничтожения противника эта батарея, не сделали ни одна батарея кронштадтской крепости. Она входила в 18 дивизию.

Совершенно естественно, что противник имел зуб на эту батарею. Для ее уничтожения им проводились специальные операции и неоднократно, выпущено по ней более тысячи арт. снарядов, но ни одна из проведенных операций не увенчалась успехом. Батарея № 143 действовала до конца блокады с высокой активностью и действительностью огня.

В системе обороны Кронштадтской крепости, и в особенности как главной базы КБФ, очень большое значение отводилось организации ПВО. Зенитная артиллерия, имея свою законченную организацию, действовала в тесном взаимодействии с береговой артиллерией при появлении морского противника, и в системе наземной обороны, когда нет опасности с воздуха она являлась сильным огневым средством и наоборот, в организацию ПВО включались огневые средства береговой артиллерии всех калибров и действовали с полной активностью. Значительно труднее обстояло дело с решением задачи по боевому использованию истребительной авиации. Не было пригодных для истребительной авиации посадочных площадок. Но, как говорят, из любого положения можно найти выход. Найден он был и кронштадтской системой ПВО: на острове Котлин и на южном берегу в районе селения Борки были два небольших аэродрома, но они требовали проведения больших работ по их расширению. Поскольку никакого другого выхода не было, то и было принято решение срочно дооборудовать оба эти аэродрома до требований истребительной авиации. Работа эта была в кратчайший срок выполнена силами личного состава гарнизона крепости, и, мало того, в том же порядке были заново построены посадочные площадки на островах Сескар и Лавенсаари. Мероприятия по оборудованию аэродромов и посадочных площадок коренным образом изменили всю систему противовоздушной обороны, превратили ее из пассивной в активную. Необходимость проведения мероприятий по усилению противовоздушной обороны не только самого о. Котлин, но и всей восточной части Финского залива диктовалась всем ходом боевых действий. Столкнувшись со стойкостью морской обороны крепости и потеряв надежды на форсирование морской оборонительной позиции и овладения о. Котлин с моря, фашистское командование принимало все меры к тому, чтобы стеснить и даже вовсе лишить каких-либо возможностей выхода кораблей КМОРа и в особенности подводного флота для выполнения активных морских операций. Одним из мероприятий противник предпринял заграждение фарватеров и всей восточной части Финского залива постановкой мин различных образцов. Единственно возможным средством выполнения этой операции была авиация. Все расчеты на проведение операции противником строились с расчетом на слабую противовоздушную оборону Кронштадтской крепости, но эта затея дорого обошлась для немецкой авиации. На аэродромах о. Котлин и Борки к этому времени уже базировалась истребительная авиация, которая в ходе всей операции наносила сильные удары по самолетам противника, производившим минные установки. В одном из таких налетов противника на малых высотах порядка 200–300 метров, он потерял значительное количество самолетов, ибо наша авиация, действуя выше противника, уничтожала вражеские самолеты. Последующие налеты авиации противник проводил на высотах порядка двух с половиной тысяч метров, что затрудняло постановку мин. По всем этим операциям нашей истребительной авиацией и зенитной артиллерией было сбито 34 вражеских самолета. Очистка фарватеров производилась систематически и пользование ими было приостановлено на очень короткое время, и на ход проводимых операций существенного влияния не имело.

Отдельные дивизионы тральщиков, торпедных и сторожевых катеров базировались на Лавенсаари. Они периодически заменялись другими соединениями из Кронштадта.

Командование и штабы соединений, дивизионов были расположены на островах Сескар, Лавенсаари.

На южном берегу Финского залива действовали форты Красная Горка и Серая лошадь. В лесу вблизи находилась хорошо замаскированная наблюдательная вышка, на ней находился оборудованный пост управления огнем батарей, с которой просматривался весь Сескарский плёс, район Биэрка и частично шхерный фарватер и большие пространства сухопутного фронта. Все это давало возможность для использования артиллерийского огня этих батарей. Кроме того, в их задачу входило взаимодействие с сухопутным командованием частей генерала Астанина. В случае необходимости КМОР всегда привлекал артиллерию фортов для поддержания конвоев. Все это было согласовано с генералом Астаниным.

Для ознакомления с работой частей и оказания практической помощи на местах, в моих поездках часто принимали участие офицеры штаба и тыла КМОРа. В поездках иногда принимал участие генерал-лейтенант Иннокентий Степанович Мушнов и комиссар Л. Копнов. Иннокентий Степанович много лет был комендантом крепости Кронштадт, командовал артиллерией района и крепости. Высокообразованный генерал пользовался исключительным вниманием и авторитетом. Его знали и любили все артиллеристы береговой обороны и флота. Несколько лет он руководил артиллерийским управлением военно-морского флота. Он много внес нового в создание артиллерийских систем, как для кораблей флота, так и береговой артиллерии.

Наши поездки в штаб генерал-лейтенанта Астанина в Ижорах, который командовал Ораниенбаумским участком Ленинградского фронта воспринимались с благодарностью, ибо разрешали трудности на месте, а их всегда было не мало и разного характера.

Прежде всего генерал Астанин предъявил нам требования, – когда будет укомплектована морская бригада, но к его удивлению, ему доложили, что из Кронштадта прибыло пополнение в 1000 человек. Это как раз была та часть, которая следовала на комплектование морской бригады. 0 действии моряков на сухопутном фронте отзывы были очень хорошие. Их бесстрашие в бою служило примером для всех бойцов фронта. Генерал Астанин предъявил мне И.С. Мушнову требование передать в его распоряжение Ижорсдий сектор Б.О. Вызвали на совещание коменданта форта Красная Горка полковника Румянцева. Пришлось обстоятельно доказывать и разъяснять генералу Астанину, приводить примеры из истории гражданской войны, где Ижорский район огнем своей артиллерии действовал как по сухопутному противнику, так и по морскому. В данных условиях артиллерия Ижорского сектора включается в обеспечение сухопутных и морских операций по переходу подводных лодок в островной район и перевозок грузов на Лавенсаари. Следовательно, командовать всеми артиллерийскими силами и средствами должен один начальник, который находится в главной базе Кронштадте. В штабе Б.О. отработана вся система использования артогня, как на сухопутном, так и на морском направлениях. Когда мы спросили генерала Астанина, какую претензию он имеет к Ижорскому сектору? Были ли случаи невыполнения его приказаний об открытии артогня по противнику? Он ничего не смог ответить. С нашими доводами командующий ПОГ не согласился и написал жалобу ВС и командованию Ленинградского фронта. Обо всем случившемся мне пришлось подробно доложить письменно ВС КБФ, а последний командующему Ленфронтом. Жалоба генерала Астанина была отклонена. При следующих наших посещениях это вопрос больше не поднимался. В ноябре 1942 года приезжал в Кронштадт бывший командующий Б.О. ЧФ П.А. Моргунов. По нашей просьбе он сделал сообщение об организации обороны Севастополя. В результате этих сообщений и нам пришлось кое-что уточнить в системе обороны Кронштадта и островов Сескар и Лавенсаари.

В первых числах ноября 1942 года из Москвы из управления боевой подготовки под руководством вице-адмирала С.П. Ставицкого прибыла инспекция. Обследовали много частей, батарей, побывали на КП, наблюдали как у нас осуществляется управление артиллерией и непосредственно артогнем батарей. Проверка велась в период выполнения нами огневых задач С.П. Ставицкии сам артиллерист и это дело знает хорошо. Он в 1927 году командовал дивизией линкоров КБФ, а я был старшим артиллеристом на линкоре «Парижская коммуна». Инспекция дала высокую оценку, да иначе и быть не могло. Мы имели перед собой изученного до деталей противника. Нами хорошо было организовано управление огнем.

Весной 1942 года я не мог себе представить, что пройдет менее чем 2 года и Ораниенбаумский плацдарм займет почетное место в истории Великой Отечественной войны и мне придется в период подготовки крупной многофронтовой операции, целью которой были ликвидация блокады Ленинграда, руководить переправой 2-й ударной армии из Ленинграда на Ораниенбаумский плацдарм.

В командование Ленинградским фронтом вступил генерал-лейтенант Л.А. Говоров.

После ознакомления с обстановкой на Ленинградском фронте и мероприятиях, которые планировались выполнять кронштадтским морским оборонительным районом, чтобы не допустить противника к нашим морским рубежам и защиты Ленинграда с моря. В июне 1942 года вновь были подтверждены задачи для КБФ:

– содействовать войскам фронта в наступательных и оборонительных операциях;

– наносить максимальный урон перевозкам противника в Балтике и на заливе;

– надежно оборонять Ленинград и Островной район с моря, вести борьбу за расширение операционной зоны в целях обеспечения развертывания сил фронта для ведения активных боевых действий и операций на море подводными лодками и авиацией;

– надежно защищать свои морские и озерные коммуникации.

Бывая в Смольном вместе с командующим КБФ В.Ф. Трибуцем, Военный Совет фронта, командующий генерал-лейтенант Л.А. Говоров, А.А. Жданов, А.А. Кузнецов, с последними у меня было давнишнее знакомство, меня они хорошо знали. Я был до службы в Москве, членом Ленинградского областного комитета КП. Они интересовались моей новой работой. Рассматривались: морская обстановка от Кронштадта на запад, особенно острова Лавенсаари, Сескар, выход подлодок в море, ремонтные возможности Кронштадта и другие вопросы. Их интересовал доклад очевидца с использованием карты, а не только письменное донесения.

Военный Совет фронта интересовался взаимодействиями с частями генерала Астанина, снабжением их всем необходимым, эвакуацией раненых и рядом других вопросов. Их интересовали связь и перевозка между Лисьим Носом – Кронштадтом – Ораниенбаумом. Для меня трудностей не было, ибо я всегда был в курсе всех событий.

В августе 1942 года по решению ВС Ленфронта Кронштадтский морской оборонительный район сформировал морскую бригаду в составе 6000 человек. В ее составе были хорошо подготовленные специалисты. Большую работу в ее формировании провели политические, работники штаба береговой обороны, которую возглавлял комиссар Б.О. полковник Л. Копнов и комиссар КМОРа Боярченко. Весь состав бригады ушел на защиту Ленинграда. Выделение столь значительного состава бойцов требовало организационных мероприятий. Приходилось сокращать обслуживающий состав артиллерийских расчетов. В условиях контрбатарейной борьбы большой скорострельности не требовалось. Залпы наши были реже, но точнее по врагу. Вот таким путем и изыскивали свои резервы. Ими же заменяли больных и раненых. Дальнейшие боевые действия подтвердили наши мероприятия правильными. Усиленная учеба личного состава в выполнении своих обязанностей орудийных расчетов, не снизили боеспособности. Стрельба по береговым целям противника, скорострельности не требовала, он пока не покидал занятых позиций. В использовании артиллерии Главной базы самое важное организация разведки и наблюдения. Пересмотрели систему наблюдения и корректировки артогня. Штаб береговой артиллерии, его начальник Потемкин, работали повседневно и достигли значительных результатов. Созданная система наблюдения обеспечивала своевременное обнаружение противника и корректировку стрельбы по ней береговых батарей. Центральный пост наблюдения находился под куполом морского собора. Обслуживающий его состав, его подготовленные специалисты в совершенстве владеющие своими знаниями. Их называли «чародеями». Они безошибочно обнаруживали из какой точки противник открыл огонь и определяли из какой батареи БО выгоднее подавить его. Был такой случай. Я созвал совещание в домике, где мне часто приходилось это делать. Противник открыл огонь по казармам 260 бригады морской пехоты. Один снаряд разорвался под окном домика, где происходило совещание. Осколки снаряда разбили окно и ранили несколько человек. Немедленно был открыт огонь наших батарей и противник длительное время этот район казарм не обстреливал. Некоторые батареи по 16–17 раз в сутки принимали готовность № 1, нанося поражение противнику. Особенно активно работали батареи на Лисьем Носу и батареи в районе Летней пристани в Кронштадте. В ноябре 1942 года опять получили приказ выделить 1500 человек для помощи Ленинградскому фронту. Приказ выполнили в срок и сохранили боеспособность частей Б.О. Способствует то положение, что противник, с которым имеем дело, береговая артиллерия, сухопутный фронт, для его поражения на требуется большой скорострельности, можно действовать с достаточной успешностью и в сокращении расчета.

Командование КБФ, его штаб, главное направление их работы – обеспечение перевозок на Ладожском озере, «дороге жизни», которым командовал капитан 1 ранга Виктор Сергеевич Чироков. Через нее проходило питание всем необходимым блокированного Ленинграда. Корабли Ладожской военной флотилии под командованием Чирокова выполняли перевозки и обеспечивали безопасность от помех гитлеровских войск. ВС КБФ иногда приезжал в Кронштадт для встречи личного состава подводников после возвращения их из похода.

1942 и 1943 годы для Кронштадтского морского оборонительного района, включая Ораниенбаум, были очень трудными и напряженными в выполнении задач, поставленных фронтом. Острова Лавенсаари и Сескар требовали повседневной заботы в обеспечении базирующихся на них кораблей. Создание надежной обороны с воздуха. Действие противника с южного берега от Кунды-Нарвы, постоянной маскировкой стоянки на Лавенсаари кораблей, выход и прием подлодок до операции и после ее выполнения, переход конвоев и другие вопросы. В этом треугольнике решались задачи борьбы на морских сообщениях противника и обеспечение безопасности своих морских сообщений. В районе боевых действий были сосредоточены силы для активных морских операций.

На острове Сескар был сооружен аэродром, размещен дивизион артиллерийских установок, батареи ПВО.

На гарнизон острова Сескар были возложена задача обороны подходов к Кронштадту со стороны Лужского направления и обеспечение перехода кораблей из Кронштадта на Лавенсаари.

Передовой базой Краснознаменного Балтийского флота был остров Лавенсаари. Все операции по выводу подводных лодок в западную часть Финского залива и далее в центральную Балтику, проводились нами через Лавенсаари.

Командиром островной базы с первых дней был опытный офицер участник народно-освободительной войны в Испании капитан 1 ранга Солоухин С.Д., а затем герой обороны Севастополя и Одессы контр-адмирал Г.В. Жуков. Весь свой опыт применил в работе на новом месте с большим успехом. Гарнизон острова с похвалой отзывался о своем командире.

Сухопутной обороной командовал генерал-майор Григорьев, знающий свое дело и с любовью выполняющий порученную работу. Остров был усилен 130 м/м пушками, зенитными батареями.

На Лавенсаари базировались: канлодка «Красное знамя», большие морские охотники, торпедные катера, тральщики, катера-дымзавесчики и другие корабли.

Большая помощь по вопросам разведки КМОРу оказывалась начальником разведотдела КБФ Н.С. Фрумкиным. О его работе и следует сказать.

Каждый начальник, которому предстоит выполнять боевую задачу, но по ходу выполнения ее может быть встреча с противником, всегда проявит интерес – какой противник.

Еще в мирное время, когда мне в 1937 году пришлось работать начальником штаба КБФ, а затем и командовать им, свою работу начинал знакомством с работой разведотдела. Начальником разведотдела был капитан 2 ранга А.А. Филипповский. При встрече с ними А.А. Филипповский доложил обстановку и просил меня выслушать его заместителя Наума Соломоновича Фрумкина. Доклад им был сделан вполне содержательно, со знанием своей работы. Работа отдела меня вполне удовлетворила. После этой встречи разведчики всегда обеспечивали штаб необходимыми данными на всех учениях, походах, как Финском заливе, так и выходах в Балтийское море. Потом наши пути разошлись до 1942 года.

В 1942 году мне пришлось командовать в течение двух лет Кронштадтским морским оборонительным районом – ШОР. В штабе было свое разведотделение, которое возглавлял капитан 3 ранга Антонов, а полковник Наум Соломонович Фрумкин руководил разведотделом КБФ. Мне пришлось обратиться к нему, как к старому моему сослуживцу, за помощью и советом.

За все мое пребывание в Кронштадте Наум Соломонович Фрумкин всегда по разведвопросам оказывал большую, неоценимую помощь. Выезжал на места вместе со мной. Перед выходом подлодок на операции он давал много разведданных для командиров подводников и штабу ЖОР.

Работа разведотдела КБФ и всех офицеров, которые в нем работали, заслуживает, чтобы о их делах сказать значительно больше. Материал разведки КБФ широко был использован штабом Ленинградского фронта в своих операциях.

Обеспечение всем необходимым этих частей и соединений проходило в очень сложных условиях, не только погодных. С Нарвско-Кургаловского направления противник вел систематический обстрел. Ставил мины на фарватерах, действуя из шхер. Финские корабли, используя шхерные фарватеры для своих выходов, на пути наших переходов создавали всевозможные помехи. Все это не было случайным. Немецко-фашистское командование, в совокупности с финами, пыталось активизировать свои действия. Вот как были определены задачи немецкого флота: «Путем блокады русских военно-морских сил в восточной части Финского залива добиться безопасности плавания в Балтике и на заливе». 272. (Дашичев В.И. «Банкротство стратегии германского фашизма», М., «Наука», 1973 г., стр.321).

Следует подчеркнуть, что противнику удалось в 1942 году е целью не допустить прорыва наших подводных лодок в Балтийское море, выставить три противолодочных заграждения – два немецких и одно финское.

Между мысом Перккалаа-Удд и островом Норген, было около 1900 мин, а к югу от Гогланда – 8000 мин с 1500 минными защитниками.

По данным нашей разведки противник постоянно держал в Финском заливе пять флотилий тральщиков, одну флотилию кораблей противолодочной обороны и флотилию противодесантных кораблей и др.

Когда мы теперь проходим в Кронштадт из Ленинграда по Морскому каналу, все кажется просто и ясно, но вспомните годы блокады Ленинграда.

Морской канал и корабельный фарватер Ленинград – Кронштадт обслуживал все переходы кораблей разных классов. Была своя маячная система огней на дамбе входного канала. Пользование ею было только в тех случаях, когда совершали переход корабли. Обстрел Морского канала немцы производили, когда заняли Стрельну. В Морском канале иногда стояли боевые корабли, чтобы своим артиллерийским огнем воздействовать по переднему краю обороны фашистов. По нему в 1942 году ночью совершали переходы подлодки из Ленинграда в Кронштадт и миноносцы из Кронштадта в Ленинград. Когда возникла необходимость перевозки на тяжелых баржах железнодорожных артиллерийских установок крупного калибра по корабельному фарватеру, ибо другого пути не было, тоже воспользовались этим фарватером. Об этом будет сказано дальше. В одном из переходов подлодки Ленинград – Кронштадт после выхода ее из Морского канала, на корабельном фарватере в районе Стрельны, она подорвалась на магнитно-акустической мине. Магнитные мины фашисты поставили с гребной шлюпки, которая вместе с миной утонула. По их определению и подсчетам мина близко была поставлена к фарватеру движения кораблей. После подрыва подлодки фарватер был закрыт. Немецкое командование на берегу в этих районах установило сухопутные передвижные артиллерийские установки. После этого противник, владевший северным и южным берегами Финского залива, всегда имел возможность артиллерийского обстрела курса перехода кораблей на участке Ленинград – Лисий Нос – Кронштадт. Он не только вел артиллерийский обстрел наших кораблей, но и наносил удары своей авиацией. Трудно было также вести борьбу с магнитными минами противника. Хочу подчеркнуть, что вся тяжесть в этом легла на базовые быстроходные тральщики (ЕГЩ), но их было недостаточно.

После войны стало известно по немецким документам, что враг стремился к решительным действиям с 1942 года, закрыть выход из Кронштадта и Ленинграда советским боевым кораблям. Принять все меры воздействия армейской полевой артиллерии, частными налетами авиации, действия из шхерных районов Финляндии мелкими отрядами кораблей как финнов, так и немцев. Овладев островными базами Сескар и Лавенсаари, противник стремился закрыть выход подлодок в Балтийское море. Фашисты полагали что это позволит им выдвинуть вперед и морские границы, располагать районом Биорке – мыс Кургалово.

Трудностями в навигационный период 1942 года перевозки из Ленинграда в Кронштадт осуществлялись северным фарватером Ленинград – Лахта – Лисий Нос.

При этом на командира Ленинградской военно-морской базы была возложена ответственность за перевозки по маршруту Ленинград – Лахта – Лисий Нос, а за перевозками по маршруту Лисий Нос – Кронштадт отвечал командующий Кронштадтским морским оборонительным районом.

Все грузы для Кронштадта направлялись к ленинградской пристани в северной части города. В этом направлении конвои меньше подвергались обстрелам.

Грузы для Ораниенбаума перевозились на судах, проходивших вне Кронштадта, обходя крепость с востока. Большую роль в обеспечении перевозок играли отряды катеров – дымзавесчиков, они создавали условия скрытого перехода судов. Как правило, перевозки грузов проводились в темное время суток.

Какими силами решались задачи, поставленные перед Главной базой КБФ, Кронштадтским морским оборонительным районом – корабли ОВР (охрана водного района) ими командовал капитан 1 ранга Ю.В.Ладинский, военком бригадный комиссар Р.В. Радун, начальник штаба Н.И. Мещерский.

– Истребительный отряд, состоявший из 4-х дивизионов морских охотников (катеров МО) командир отряда М.В. Капралов, военком С.С. Жмакович.

– Бригада траления – командир А.Н. Панфилов.

Чтобы ясно представить себе масштабы деятельности этих замечательных «тружеников моря», следует сказать, что они сделали.

В течение 1942 года из Кронштадта на Лавенсаари и в обратном направлении было 50 переходов конвоев, в которых участвовали более 250 кораблей и судов. Для обеспечения их проводки было совершено 78 выходов катеров «МО» и 197 – катеров-тральщиков и дымзавесчиков. В общей сложности потоки грузов Ленинград – Кронштадт – Ораниенбаум – острова в приблизительном подсчете составляли 112.142 тонны различных грузов и 94.920 человек раненых, больных и эвакуированное население.

Выполняя решение боевых задач и заботясь о досуге личного состава гарнизона, политические работники генерал-майор Быстриков, полковник М. Родионов, И. Зубенко, Копнов и другие внесли предложение организовать клуб отдыха. Командование КМОРа согласилось с этим предложением. Подобрали специальные помещения в северо-западной части города, произвели необходимую перестройку помещения, произвели ремонт и ряд других мероприятий. Желания были небольшие. Создать минимальные условия отдыха всем тем, кто ежедневно в напряженной обстановке проводят свою работу, а когда имелось свободное время – негде было его провести. Семьи почти всех офицеров были в эвакуации. Создание клуба отдыха было поддержано во всех соединениях, было доложено об этом в Политическое управление флота. Его начальник генерал-майор В.А. Лебедев, ознакомившись с программой работы, одобрил. Военный Совет тоже согласился. В программу работы клуба отдыха входило выступление самодеятельных кружков, разных аттракционов, вплоть до цирковых. Таких артистов, музыкантов – добровольцев в воинских частях было много. Нужно их было только организовать, и т. д. В дополнение было предложено организовать буфет без крепких напитков, заменив их чаем. По предложению с мест, высказывали делать отчисления ежемесячно один день всех продуктов месячного пайка по добровольному желанию офицеров. С этим согласились все офицеры базы. Управление тыла, возглавляемое подполковником П.М. Гарцевым, и комиссар М. Родионов очень хорошо организовали работу буфета и чайной. Ежедневно посетителей было до 200 человек, были вхожи старшины и матросы. Впоследствии такое мероприятие было организовано и в Ленинградской военно-морской базе. Клуб отдыха работал до прорыва блокады Ленинграда. В свое время о нем много было сказано добрых слов, теми кто в нем находил отдых. К сожалению, не сохранился план работы клуба отдыха.

Считаю нужным и необходимым назвать некоторых партийно-политических работников и таких было очень много во всех соединениях и частях, которые не считались ни с какими трудностями, всегда умело, доходчиво проводили работу в массах солдат и матросов. Среди них генерал-майор Г.Ф. Быстриков, полковники П.В. Боярченко, М.С. Родионов, капитан 2 ранга И.Т.Зубенко, С.С. Жамкочьян и многие другие. Выше всякой похвалы работали партийные и комсомольские организации, работали вдумчиво, целеустремленно и с полезной отдачей. В этой войне, конечно, не приходилось давать команды «Коммунисты, вперед!», так как партийные и комсомольские организации сумели держать высокий уровень патриотизма и чувство долга перед Родиной в среде бойцов и командиров. Конкретные примеры боевой деятельности были использованы в полной мере. На хороших примерах воспитывался личный состав. Недостойные примеры получали резкое осуждение.

Нам неоднократно приходилось наблюдать и даже поражаться выдержкой рядовых бойцов-артиллеристов, примеров храбрости и отваги можно было видеть часто. К примеру – во второй артиллерийской дуэли на одной из береговых батарей, осколком разорвавшегося снаряда телефонисту батареи Тимофею Воробьеву перебило руку, о чем стало известно только после окончания стрельбы. Телефонист этот, превозмогая боль, продолжал передачу команд с командного пункта на орудия и обеспечил выполнение задачи, поставленной батарее.

Незабываемый пример выдержки дает такой эпизод: мне лично пришлось быть свидетелем. На глиссере при запуске мотора, моторист Иван Семенович, от неосторожности обращения с пропеллером, ему отрубило пальцы правой руки, и он, не издал ни единого звука, сам достал бинт и начал делать перевязку. И мы только тогда заметили, что с ним произошло. Оказать этому матросу помощь и заменить его другим, не было возможности, и он некоторое время с разбитой рукой оставался на глиссере, выполняя свои обязанности.

Прежде чем рассказать о подлинном героизме личного состава кораблей и частей Кронштадтского морского оборонительного района в 1942 и 1943 годах, мне представляется важным вернуться к периоду накануне Великой Отечественной войны. Это поможет разобраться более обстоятельно в событиях военного времени.

Еще в 1938 году, когда мне довелось в роли Командующего Краснознаменным Балтийским флотом заниматься вопросами укрепления оборонных мероприятий Кронштадтской крепости. Совершенствовались работы модернизации, особенно на северные форты.

К началу Великой Отечественной войны работы были закончены. Однако самым сильным компонентом во всей сумме оборонных мероприятий был, есть и будет человек и в особенности советский человек. Кронштадту, как морской крепости, присущи морские традиции. Не зависимо от того, носит ли боец флотскую тельняшку или красноармейскую гимнастерку, находясь в Кронштадте, он приобщается ко всеми морскому, ему не чужды лихость и отвага моряка.

Рост флота выдвигал новые требования – создание новых баз, оснащенных необходимой техникой командных пунктов и ряд других неотложных мероприятий. Для этого была создана комиссия, в которую вошли представители штаба флота Белоусова инженерного отдела Квочкина и представителя центрального аппарата из Москвы и других офицеров. Они обследовали ряд мест как в Кронштадте, так и на южном берегу залива. В Лужской губе началось строительство военно-морской базы и ремонтных мастерских.

Для подлодок их базирования в Кронштадте в Купеческой гавани была оборудована зарядовая станция, береговые казармы для личного состава. На Ораниенбаум базировались подлодки типа «М».

Тогда изучался вопрос о строительстве защищенного командного пункта штаба флота.

В Больших Ижорах было найдено такое место: оно вполне удовлетворяло выдвинутым тактико-техническим требованиям.

Предполагалось разработать необходимую документацию с тем, чтобы уже в 1940 году приступить к строительству.

Почему было выбрано место для командного пункта штаба флота в Больших Ижорах? Строилась Лужская военно-морская база и предполагалась хорошая связь с Кронштадтом.

Дело в том, что существовал перспективный план строительства дамбы, которая соединила бы Кронштадт с южным берегом в Ораниенбаумско-Ижорском районе. Возведение дамбы Кронштадт – южный берег Финского залива позволил бы решать ряд задач:

– защита Ленинграда от наводнения;

– облегчение транспортной связи;

– снабжение пресной водой Кронштадта, на которой базировались бы боевые корабли, а их потребность в пресной воде была огромной, и ряд других, не менее важных проблем, стоявших перед промышленными предприятиями города, ибо частые западные ветры нагоняли морскую соленую воду, которую для технических надобностей котельного хозяйства использовать нельзя. Котлы требовали пресную воду.

Однако в сентябре 1939 года началась вторая мировая война. Это создало новую ситуацию.

Вскоре изменилась обстановка и на Балтийском море. Балтийский флот перенес свое базирование на Запад.

Главной базой стал Таллин. Модернизировались и строились военно-морские базы: Либава, Виндава, строились артиллерийские позиции и укрепления на Моонзундских островах и на Ханко.

Строительство в Кронштадте и в Ижорах было приостановлено.

Вероломное нападение фашистской Германии на СССР, изменившаяся обстановка на Балтийском море, вступление в войну с Финляндией – все это вынудило наше командование принять решение о возвращении нашего флота в Главную морскую базу в Кронштадт. Вновь встал вопрос о строительстве хорошо защищенного КП флота. Готового проекта его строительства не было. Наспех, необдуманно провели случайное мероприятие. Штаб флота не мог предложить правильного решения проблемы – установка зарытой в землю большой металлической цистерны. Следовало обеспечить необходимую изоляцию от грунтовых вод. Верхнюю часть цистерны должны были прикрывать цементные плиты. Однако вместо убежища и КП получился «музыкальный инструмент», хорошо воспринимавший все взрывы бомб со значительным усилением звуков. От этого все обитатели, так называемого убежища, были вынуждены немедленно выходить на поверхность.

К тому же грунтовые воды требовали создания системы водоотливных средств.

Эти и другие недостатки привели к тому, что построенное сооружение стало памятником его создателям. Использовать этот КП было нельзя на всем протяжении войны. Пришлось вновь оборудовать КП, который предполагался для ПВО, а в данных условиях его пришлось перестраивать в ходе войны.

После возвращения флота из Таллина командный пункт штаба флота был специально построен в Ленинграде. Для него были использованы броневые плиты с морского полигона.

Однако строительство береговых командных пунктов не удовлетворяло возросшим требованиям. Сложная обстановка 1942 года требовала четкости управления действиями подводных лодок при выводе их на позиции в Балтийское море.

Данные о действиях береговой артиллерии, кораблей ОВРа, авиации – все документы обрабатывались и хранились в разных местах. Все это осложняло обстановку, обобщение материалов и своевременное принятие по ним необходимых мероприятий.

Я привел это пример, чтобы подчеркнуть острую необходимость заблаговременно, в мирное время тщательно изучать требования к сооружениям данного типа, которые должны использоваться во время войны.

С переходом Краснознаменного Балтийского флота на новые военно-морские базы на западе, я в этот период работал заместителем Народного комиссара Военно-морского флота. На меня была возложена задача по руководству всеми строительными работами, производимыми на флотах, как созданными управлениями в центрах, так и на местах.

Теперь, когда я вспоминаю события предвоенных лет и перечитываю документы, относящиеся к огромной по масштабам работе наших строителей, я думаю о том, как далеко вперед видела наша страна, выделяя людей и средства на подготовку обороны нашей страны. Ведь строительство наших новых военно-морских баз и сооружение мощных береговых артиллерийских укреплений, существующих баз на всех наших морях и реках, интенсивно развернулось после образования Наркомата Военно-морского флота. А его деятельность приняла широкие размеры после решения ХVIII съезда КПСС, на котором стоял вопрос об укреплении обороноспособности СССР, о создании советского океанского флота.

Народный комиссар Военно-морского флота Н.Г. Кузнецов возложил на меня контроль и руководство по выполнению запланированных инженерно-строительных работ с выездом на места – для ускорения решения всех вопросов, и чтобы освободить командующих фронтами от непосильных мероприятий. Мне, как заместителю Народного комиссара, пришлось курировать вопросы, связанные с объектами оборонительного значения (гавани, мастерские, пути железнодорожной артиллерии и др.).

Вполне понятно, что все это требовало тесной связи с многочисленными организациями и рядом крупных наркоматов страны, которые по договорам брали на себя производство работ.

На отдельных строительных объектах руководили опытные инженеры, в числе их были на Балтике Иван Васильевич Колезин, впоследствии строил Куйбышевскую ГЭС, Александр Николаевич Комаровский, в последние годы занимал должность заместителя министра обороны по строительству и расквартированию войск. Сафрозян – руководитель главвоенстроя МО выполнял работы по Северному флоту и ряд других высококвалифицированных специалистов.

На военно-морских базах всех наших флотов шла напряженная строительная работа, естественно, что на Балтийском море размах работ был наибольшим.

Краснознаменный Балтийский флот, его военно-морские базы были в непосредственной близости к базам фашистской Германии на Балтийском море. Все оборонное строительство велось комплексно.

В комплекс входили:

– выбор артиллерийских позиций, складских помещений, дорог с устройством жилых городков для личного состава;

– выбор и строительство новых гаваней, причалов, аэродромов и дорог;

– строительство защищенных командных пунктов.

Для этой цели были созданы мощные строительные организации в Таллине, Виндаве, Либаве, на островах Эзель, Даго, Осмуссар, на полуострове Ханко.

Комплектование и организация строительных батальонов выполнялись за счет призыва разных специалистов на военную службу. Все, кто участвовал в строительстве оборонных объектов, хорошо помнят какие огромные усилия были вложены в выполнение установленных планов. Мне доставляет большое удовлетворение назвать имена тех, на чьи плечи выпал большой труд в тот период: И.Д. Суровов, Дремов, Рябцев, Мохов, Гречаный, Борисов. Они возглавляли работы по проектированию оборонных объектов для всех флотов с учетом местных условий и назначения.

В предвоенный период большое значение имели работы по установке крупных башенных и железнодорожных артиллерийских систем и других объектов, которые по своим качествам и новизне отличались от укреплений первой мировой войны.

Необходимо было обеспечить высокую живучесть и автономность этих установок в условиях полного окружения противником.

В короткие сроки под руководством военных инженеров-строителей: Паромонова, Болукова, Коновалова, Бондаренко, Ускова и Бурковского создавалась организация для производства работ.

Для точной привязки артиллерийских батарей и всей системы управления работали специальные комиссии, которые возглавляли опытные артиллеристы контр-адмирал И.И. Грен, генерал-майор А.П. Елисеев, генерал-майор С.И. Кабанов. Назначенные комиссии провели очень большую работу. В своей работе они использовали материалы войны империалистической. Хорошо использовалась маскировка местности. Углы обстрела директрисы батарей отвечали направлениям, как морского противника, так и действиям с сухопутного направления. Расположение батарейных городков и подходы к ним соответствовали условиям военного и мирного времени. Были построены отвечающие тем временам развития техники, новые оборонительные объекты на побережье Балтийского, Черного, Баранцева морей и на Дальневосточном театре. Не забыт был и Кронштадт.

Объекты, построенные нашими строителями, полностью выполнили свои задачи. Достаточно вспомнить длительную оборону Одессы, Севастополя, Моонзундских островов, полуострова Ханко.

Замечательные коллективы военно-морских строителей, которыми руководили А.И. Кузьмин, В.И. Лобайдин, П.И. Хохлов, А.И. Евстигнеев, Б.Л. Лившиц, П.И. Судьбин, Г.П. Комаров. Я.С. Кронрод, Б.Н. Великович. Не считаясь с трудностями, они работали над созданием мощных оборонительных укреплений военно-морского флота.

Боевые действия всех наших флотов подтвердили, что вновь построенные и обновленные объекты наших военно-морских баз, сыграли большую роль в ходе Великой Отечественной войны. Добрым словом должны быть помянуты многочисленные строительные батальоны, которые добросовестно выполняли все работы с высоким качеством, отличались не только в период предвоенный. После вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз, весь личный состав строительных батальонов являлся резервом для комплектования сухопутных частей и вместе с боевыми частями гарнизонов военно-морских баз активно участвовал в отражении вражеского нападения.

Необходимо отметить, что все работы по оборудованию артиллерийских позиций жилых городков, особенно на КБФ были закончены к середине 1941 года и сыграли свою роль в обороне острова Моондундского архипелага, значительно задержали продвижение противника в Финский залив.

Даже в условиях, когда не хватало войск для обороны военно-морских баз с суши, как это было в Таллине и на островах, в морские гарнизоны включали строительные батальоны, которые стойко удерживали свои позиции до последней возможности.

Специального рассмотрения заслуживает строительство артиллерийских позиций на полуострове Ханко.

Большую помощь строительным батальонам оказывал личный состав береговых батарей. Одновременно с монтажом техники они в процессе работы осваивали боевое использование, что сокращало сроки ввода ее в боевое действие. Многие артиллерийские начальники И. Кустов, Г. Потемкин, С. Кабанов и другие, которых я хорошо знал по службе на Балтийском флоте до войны, как опытных и знающих свое дело, вдохновляли личный состав батарей, Генерал И.С. Кабанов был назначен командиром военно-морской базы Ханко. Его ближайшими помощниками были И.Н. Дмитриев и Н.П. Симоняк. Генерал Симоняк командовал бригадой. В состав его частей входило 25 тысяч солдат и офицеров. В результате крупных усилий в начале войны на Ханко была создана прочная оборона, которая совершенствовалась в ходе войны. Все это позволило героическим защитникам военно-морской базы Ханко задержать противника и финскую армию на Выборгском направлении, выстоять до конца ноября 1941 года, а также вести активные наступательные действия. По решению Ставки Верховного Главнокомандования гарнизон военно-морской базы Ханко был эвакуирован. Эту очень сложную в зимних условиях, минной опасности, трудную операцию осуществили корабли эскадры КБФ.

Руководство эвакуацией было возложено на опытного адмирала, активного участника войны в Испании, бывшего командующего Северным флотом В.П. Дрозда.

В 1942–1943 годах группа военных инженеров, в которую входили: Д.И. Суровов, В. Гордиенко, Д. Гусман, П. Давыдкин, П. Андреев, А. Сергеев, И. Козырев и другие, осуществляли строительство ряда объектов Кронштадтского морского оборонительного района.

Командованием КМОР были поставлены перед строителями задачи:

– прокладка второго фарватера Кронштадт – Шепелевский маяк;

– строительство дерево-ледовых огневых точек на ледяном покрове залива в направлениях Петергоф-Кронштадт-Ораниенбаум;

– строительство ледовых дорог для транспортных связей Лисий Нос-Кронштадт-Ораниенбаум;

– ремонт инженерных сооружений после обстрела Кронштадтского морского завода и других сооружений города;

– строительство радиоцентра, аэродрома «Бычье поле», Борки;

– строительство оборонных объектов и артиллерийский позиций на островах Лавенсаари и Сескар.

В период обороны Ленинграда на острове Лавенсаари была создана военно-морская база, которая явилась передовой базой флота. Выходы и возвращение подводных лодок, направляемых в Центральную Балтику из Ленинграда и Кронштадта, проходили через Лавенсаари. На Лавенсаари периодически базировались также надводные корабли разных классов. Они обеспечивали район плавания наших кораблей от Гогланда на восток, ведя систематическую борьбу с противником, действующим из шхер и ликвидацию минной опасности в этом районе плавания.

В 1942 году подводные лодки из Ленинграда в Кронштадт переходили по Морскому каналу, однако обстановка изменилась после того, как на магнитной мине подорвалась подводная лодка Щ-323. Во время взрыва погиб командир корабля Ф. Иванцов и комиссар Круглов.

В связи с этим фарватер Морского канала был закрыт. Базирование подводных лодок из Ленинграда было перенесено в Кронштадт. Все работы по их подготовке, ремонту, проверке и снабжению проверенными торпедами, зарядке аккумуляторных батарей, размагничиванию и другие мероприятия выполнялись Кронштадтскими предприятиями.

Авиация, частично базирующаяся на островах Лавенсаари – Сескар, в Кронштадте – Бычье поле и Борки, вела интенсивную разведку, особенно в интересах перехода подводных лодок. Командиры кораблей перед уходом из Лавенсаари получали необходимую информацию об обстановке на море. На Лавенсаари были построены мастерские для производства ремонтных работ надводных кораблей и подводных лодок.

Береговая и противовоздушная оборона острова надежно прикрывала базирование кораблей. С острова велась контрбатарейная борьба с противником, который имел свои огневые позиции в районе Кунда-Нарва.

Все это в большей мере было создано трудом инженеров-строителей, которые находились в постоянной готовности оказать помощь соединениям и частям Кронштадтского морского оборонительного района. Строительные части занимались и лесозаготовками, когда в этом была необходимость.

Обеспечение всем необходимым отдаленных районов проводилось в очень сложных условиях, и не только погодных. Противник вел систематический артиллерийский обстрел наших баз Сескар и Лавенсаари и коммуникаций, перехода кораблей с Нарвско-Кундовского направления. Продолжались систематическая воздушная разведка и налеты авиации по островным базам.

Против наших кораблей действовали финские торпедные катера, используя шхерные фарватеры. Тральщики противника неоднократно пытались поставить минные заграждения на путях движения наших кораблей, а также выхода наших подводных лодок в Балтийское море.

В основном перевозки производились в темное время суток.

В отдельных случаях грузы из Кронштадта и Ораниенбаума перевозились и в дневное время, в ненастную погоду при плохой видимости. Охраной водного района руководил капитан 1-го ранга Ладинский. Ему подчинялись все небольшие катера и бригада тралищиков. Бригадой больших охотников командовал капитан 2-го ранга М.И. Капралов (база Кронштадт), а бригадой торпедных катеров – капитан 1-го ранга Греков, которые базировались на Литке в Кронштадте. Командиром бригады подводных лодок был контр-адмирал Стеценко, начальник штаба Курников (базирование Купеческая гавань). Начальник тыла П.М. Гарцев, комиссар М. Родионов. Капитан 3-го ранга Ноянов руководил вспомогательным флотом (ОВСГ). Полковник Румянцев командовал фортом Красная Горка. Генерал-майор Кузьмичев возглавлял сухопутную оборону Кронштадтского морского оборонительного района.

Были произведены контрольные взрывы больших глубинных бомб на фарватере открытой части Морского канала, чтобы вызвать взрыв магнитных мин.

В составе вспомогательного флота КМОРа числилось 100–120 плавединиц, среди них 70 барж и 2 ледокола. Кроме того, к плавучим средствам частично были прикомандированы суда из северо-западного речного пароходства.

В отличие от перевозок Лисий Нос – Ораниенбаум, морские перевозки Кронштадт – Лавенсаари были сопряжены с большими трудностями. Каждая перевозка планировалась и проводилась как самостоятельная операция. В караван судов, морских барж и буксиров включались для охранения морские охотники и торпедные катера. На период перевозки грузов на острова береговая артиллерия южного берега приводилась в боевую готовность. Авиация флота на это время вела разведку трассы и в отдельных случаях прикрывала переход отрядов кораблей и судов, если приходилось это производить в дневное время.

У нас очень мало рассказано о маячной службе КМОРа, а труженики маяков активно обеспечивали переход конвоев на острова. Маяки действовали только в зоне перехода конвоев. Командир конвоя доносил в штаб КМОРа, когда включать систему.

В районе маяка о-ва Соммера бывали случаи, когда противник предпринимал попытки атаковать конвои. Но эти атаки успешно отражались. Береговая артиллерия открывала огонь по противнику.

На подходах к островному району конвой встречали корабли дозора. Эти операции осуществлялись в течение темного времени суток.

Разгрузочные работы проводились в зависимости от обстановки.

Возвращение конвоя в Кронштадт проводилось в таком же порядке.

Особое место в организации переходов боевых кораблей из Кронштадт в островной район занимали подводные лодки. Их переход в Лавенсаари сопровождался кораблями охраны водного района. В ходе этих операций сложилась стройная система.

Предварительно проводилось контрольное траление. В действие вступали все силы разведки. Переход обеспечивался наиболее тщательно всеми силами КМОРа.

Мне вспоминается такой случай. В Кронштадт ко мне приехал командующий авиацией генерал М.И. Самохин. Необходимо было согласовать действия авиации по обеспечению перехода подлодок на Лавенсаари и выходов в море. Решили осмотреть район с высоты Морского собора. В верхней части находились посты наблюдения и командные пункты управления артиллерийским огнем крепости. Едва мы поднялись на верхушку собора, как противник открыл огонь по территории гавани. Подлодки готовились к выходу. М.И. Самохин вызвал эскадрилью самолетов «Петляковых» и направил на артиллерийскую батарею, расположенную в стрельнинских лощинах. А я дал команду на батарею открыть огонь по противнику в районе Петергофа. В результате батареи противника на длительный срок прекратили обстрел Кронштадтской гавани. Мы с М.И. Самохиным прибыли в бригаду подлодок в Купеческую гавань, провели беседу с командирами подлодок, объяснили им минную опасность и что сделано кораблями базы для их успешного перехода. М.И. Самохин рассказал, что будет делать авиация. Командиры подлодок на месте убедились, как авиация будет с ними взаимодействовать на переходах и в море. От подводников выступил командир Осипов. В своем выступлении он выразил благодарность за помощь в подготовке к походу подлодок предприятиям и мастерским, которые качественно выполнили все работы в срок, а командование КМОРа заверил, что поставленные задачи будут выполнены. С наступлением темного времени операция проводки подлодок начала свое движение. Выходом из гавани руководил начальник штаба бригады подлодок капитан 1-го ранга Курников и начальник штаба КМОРа капитан 1-го ранга Н. Фельдман.

Прибыв на Лавенсаари подводные лодки дозаправлялись. В штабе военно-морской базы командиры кораблей уточняли обстановку на переходах морем.

При подготовке подводных лодок к выходу в море приводилась в действие вся система охраны водного района на Голландском плесе и на его южных подходах. При выходе подводных лодок с Лавенсаарского рейда, они погружались под воду и следовали рекомендованными курсами, которые заблаговременно проверялись тральщиками. Установленная система действовала и при возвращении подводных лодок на базу.

Сама встреча носила торжественный характер и стала традицией. Когда подложки-победительницы, они всегда были ими, возвращались в Кронштадтскую гавань на пирсе появлялись приветственные кумачовые плакаты, оркестр музыкантов и для первого обеда на берегу, в дар экипажу, прямо на лодку вносили живого визжащего поросенка. Невзирая на погоду, в проливной предрассветный дождь мы все встречавшие радовались боевому успеху подводников, их возвращению на базу. Порою просто не верилось, что происходит это в 5–6 милях от противника. До прихода подлодок принимались все меры обеспечения, дежурило звено самолетов, в готовности была артиллерийская батарея. Если противник открывал огонь по гавани – система приводилась в действие. Катера – дымзавесчики находились на своих позициях. Случай помехи возвращению подлодок в. Кронштадт не помню, а при выходе были.

Весь экипаж подлодки с командирами получали пригласительные билеты и были дорогими гостями базового клуба отдыха.

Островной район часто подвергался налетам вражеской авиации, особенно остров Лавенсаари.

В этой связи мне хочется рассказать об одном важном эпизоде, имевшем место в августе 1942 года.

Начальник отделения Разведотдела КБФ капитан 3-го ранга Д.У. Шашенков в результате анализа обстановки в районе острова Лавенсаари – усиление полетов над островом вражеской авиации, частые радиопереговоры противника, необычное количество числа торпедных катеров противника в шхерах (данные воздушной разведки) доложил начальнику Разведотдела. В результате анализа полученной информации и длительного путешествия по инстанциям, очень нужные сведения пришли с опозданием. Командование военно-морской базы Лавенсаари не сумело своевременно принять необходимые дополнительные меры.

В результате ночной атаки торпедных катеров противника, один катер прошел боковое заграждение, которое не успели закрыть после выхода своих катеров, была повреждена канлодка «Красное Знамя». Срочно ночью принятыми мерами ее отвели в хорошо замаскированное место в глубине гавани. Ночью финские торпедные катера вторично пытались атаковать корабли, стоявшие на Лавенсаарском рейде. Произошел бой кораблей охранения с кораблями противника. Атака врага была отбита. На следующий день все финские газеты подробно расписали как была потоплена канлодка «Красное Знамя». Но каково было удивление финской разведки, когда через некоторое время они обнаружили канлодку «Красное Знамя» на ходу…

После обследования поврежденной канлодки и принятых мер поддержания ее на плаву, было решено в притопленном положении на буксире с конвоем направить ее на ремонт в Кронштадт. Мое решение военный совет флота утвердил.

В очередном конвое канлодка «Красное Знамя» была переведена в Кронштадтский док.

Ремонтные работы корабля, у которого был поврежден паровой котел, сменили его без вскрытия верхней палубы. Вырезав часть борта, выгрузив поврежденный котел, а на его место поставили новый. Впоследствии канлодка прибыла на Лавенсаари.

Район о Толбухина маяка до южного Гогланда находился под контролем боевых кораблей КМОРа, однако финские торпедные катера неоднократно совершали ночные рейды, в то же время их тральщики пытались ставить мины, особенно в южном прохода Гогланда. Противник пытался затруднить переход наших подводных лодок в Балтийское море.

В этой обстановке трудно доставалось нашим тральщикам. Но они успешно справлялись с работами по очистке фарватеров от мин и обеспечивали действия наших подводных лодок.

Отдельно мне представляется необходимым рассказать о Соммерской операции. Она была задумана штабом флота КБФ и мне было поручено возглавить ее проведение.

Ее осуществление не сулило успеха. Об этом я доложил Военному Совету флота. Однако с моим мнением не согласились.

Штаб флота, исходя из стремления «показать» активность наступательных действий, не учел, что средства и сил для таких действий летом 1942 года по существу было недостаточно. Кроме того, на подготовку этой операции отводилось мало времени. Авиация, выделенная для прикрытия десанта могла произвести только один вылет и ее действия были плохо спланированы.

В то время остров Соммера не представлял собой большого оперативного интереса. На нем были установлены наблюдательные пункты и при занятии его, нахождение наших постов потребовало бы создания целого гарнизона. Он мог быть использован только для контроля выхода финских тральщиков и катеров из шхерного района. Кроме того, питание этого острова в случае успешного исхода операции было бы очень сложным и трудным для наших кораблей. Финские шхеры имели много других выходов, которые противник использовал для действий на Сескарском и Гогландском плесах свободно.

 

Героический прорыв подводных лодок в Центральную Балтику

Боевые действия подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота на морских сообщениях фашистской Германии представляют исключительный интерес В самом деле Верховное командование фашистской Германии было убеждено, что Балтийский флот полностью заблокирован. Оба берега Финского залива находились в руках противника. На заливе было установлено плотное заграждение из мин и минных защитников. Могли ли осмелиться русские форсировать все установленные преграды и выйти в Центральную Балтику?

Как будто не было такого вопроса. Германские суда, освещенные всеми огнями, спокойно совершали рейсы из шведских в германские порты, не подозревая, что еще ранней весной в марте 1942 года Военный Совет КБФ с разрешения Ставки Верховного Главнокомандования принял решение об организации и осуществлении крупной операции по прорыву подводных лодок в Балтийское море.

С этой целью было запланировано сформировать три эшелона подводных лодок. Операция прорыва подводных лодок должна была осуществляться с июня по октябрь 1942 года.

Планировался переход подводных лодок тремя этапами:

– под прикрытием дымовых завесчиков и береговой артиллерии подводные лодки совершают переход из Ленинграда в Кронштадт;

– под прикрытием сил и средств Кронштадтского морского оборонительного района переход из Кронштадта до острова Лавенсаари и выход в точку погружения;

– на третьем этапе: подводные лодки прорываются через минные и противолодочные позиции в Финском заливе.

Однако переход из Кронштадта к Лавенсаари также был трудным и требовал больших усилий для обеспечения действий подводных лодок.

Первые выходы подводных лодок начались когда я вступил в командование районом Кронштадта. Готовилась разработка плана и организация взаимодействующих соединений и обеспечением операций перехода подводных лодок. Первый эшелон (11 подводных лодок) тремя группами должен был совершить переход к Лавесаари.

В состав первого эшелона вошли 11 подводных лодок: «Щ-304», «Щ-317», «М-95», «Щ-405», «Щ-320», «Щ-406», «С-4», «С-7» и «Щ-303».

Во втором эшелоне действовали подводные лодки: «Л-3», «М-96», «Щ-407», Лембит «Щ-309», «Щ-323», «С-13», «М-102».

И наконец, 15 подводных лодок составили третий эшелон: «Щ-307», «С-9», «Щ-308», «С-12», «Д-2», «Щ-320», «Щ-304», «М-96» и другие.

Операция по прорыву подводных лодок, начавшаяся в июне, завершилась в начале ноября 1942 года. О результатах боевой деятельности балтийских подводников хорошо известно. Они потопили 56 вражеских судов и кораблей.

Если учесть, что этот значительный урон, нанесенный противнику, парализовал их коммуникацию на важнейшем направлении – перевозки руды из Швеции в германские порты, вряд ли можно переоценить значение балтийского подвига.

С 9 по 13 июня 1942 года КМОР обеспечил переход к Лавенсаари подводных лодок «Щ-304», «Щ-17» и «Щ-320».

Через 3 дня 16 июня из Кронштадта на Лавенсаари вышла подводная лодка «Щ-406».

Еще через две недели, 2 июля из Кронштадта вышла подводная лодка «С-7».

Выход подводных лодок первого эшелона завершился 4 июля переходом из Кронштадта на Лавенсаари подводной лодкой «Щ-303».

Итак, в течение одного месяца 11 подводных лодок совершили переход в очень сложных условиях из Кронштадта в Лавенсаари. Сложность этой операции состояла в том, что опыта не было ни у командиров подводных лодок, ни у командиров кораблей охраны водного района.

Этот опыт накапливался в результате напряженной боевой деятельности большого числа офицеров и матросов, обеспечивавших переход подводных лодок в Лавенсаари, откуда начинался боевой путь этих бесстрашных балтийцев, чьи имена и подвиги всегда будут в памяти всех наших народов.

Вот что рассказал о переходе подводной лодки «Щ-303» ее командир, Герой Советского Союза капитан 1-го ранга И.В. Травкин. Он пишет в книге «В водах седой Балтики»: «Мы покинули Неву в поздний час, но стоял июнь и ночи были белые, прозрачные. Надо сказать, что в это время даже переход из Ленинграда в Кронштадт представлял для кораблей непростую задачу. Едва лодка вышла из огражденной части Ленинградского Морского канала, как вражеские батареи, расположенные в районе Петергофа, открывали по ним ураганный огонь. Снаряды рвались довольно близко.

…На боевых постах стоял готовый бороться за живучесть корабля весь личный состав во главе с инженер-механиком Ильиным. Я радовался за экипаж. Во время яростного обстрела лодки все люди, все подводники держались спокойно, вели себя мужественно. Это было наше боевое крещение.

Впрочем все обошлось хорошо.

Сопровождавшие нас катера поставили дымзавесу, а береговые и корабельные батареи принудили вражеские оружия замолчать…»

4 июля 1942 года в 22 часа «Щ-303» покинула Кронштадт.

Прибыв на рейд острова Лавенсаари (мощный) подводная лодка завершила подготовку к выходу в море. Как рассказывает И.В. Травкин – «Отсюда уходили тогда наши подводные лодки к вражеским берегам. Здесь на Лавенсаари мы получили дополнительные инструкции и сведения об обстановке в заливе.

Моряки гарнизона последними пожелали нам счастливого плавания». (И.В. Травкин «В водах седой Балтики». Воениздат. М., 1959, стр. 11–13).

Экипажи подводных лодок и их командиры и политработники показали образцы мужества.

Упомяну лишь некоторых из них: С.П.Лисин, А.М.Матиясевич, П.П.Маланченко, И.С.Кабо, Н.О. Молюта и другие командиры подводных лодок, которые участвовали в прорыве 1942 года, были удостоены высоких наград.

Мне хочется подчеркнуть сложную обстановку Финского залива в навигационный период 1942 года, особенно в начальный период.

С мая до середины июня на Кронштадт было произведено 12 групповых ночных атак авиации противника для постановки донных мин. Главной целью противник избрал Кронштадтский рейд и восточную часть Финского залива. Нашим зенитчикам удалось сбить более 400 самолетов противника.

Хорошо развитая наблюдательная служба, селекторная связь с постами давала возможность немедленно фиксировать на картах падение мин. Пеленги получались с разных мест, пусть даже с незначительной ошибкой, но место падения штаб знал. После обработки всех данных в штабе КМОРа, они рассылались в штабы ОВРа, ВТК и Кронштадт, где базировались М.О. На уничтожение мин выходили дивизионы тральщиков. Потерь в корабельном составе на соединениях не было, ибо с минной опасности все штабы сразу оповещались, а, следовательно, и командиры кораблей. В паровой работе кораблям нужно было сделать несколько десятков галсов над местом обозначенной мины, чтобы вызвать ее взрыв. Система таких мин была многократной, для вызова ее взрыва. На фарватерах наши тральщики обезвредили до 400 мин. Еще в 1942 году противник выставил главное минное заграждение на рубеже Гогланд-Нарвский залив. На отдельных участках плотность минных заграждений достигала 170 мин на одну милю (только в 1941 году противник выставил 21.000 мин), тогда же на островах и побережье были установлены противником артиллерийские батареи и технические средства наблюдения. В прилегающих районах южного и северного берегов, особенно шхерный район, было развернуто свыше 100 разных классов кораблей. Прикрываемые авиацией эти силы и средства образовали две противолодочные позиции, составившие единый рубеж глубиною свыше 150 миль. Все это представляло серьезную трудность для действия на переходах наших боевых кораблей, особенно подводных лодок.

Прежде чем изложить как обеспечивался переход подводных лодок подчеркну, что для обеспечения переходов 41 экспорта подводных лодок в 1942 году было совершено 137 выходов БТЩ и 101 выход морских охотников истребительного отряда. Авиация противника произвела 36 ударов на корабли, из них 22 налета на бухту Лавенсаари.

В декабре 1942 года штабом КМ0Р было получено сообщение разведки КБФ, что в районе Кургалово-Кунда происходит интенсивный радиообмен. Противник что-то готовит. Были оповещены командиры баз Лавенсаари и Сескор зимней дорогой по льду. В состав группы вошли: генерал-лейтенант И.С. Мушнов, генералы Г. Григорьев, И. Кузьмичев, Шамроков, Горцев и еще несколько человек. Оборудовали грузовые машины, выделили лыжный отряд, взвод охраны и аэросани. Зимняя дорога была уже проложена, толщина льда допускала движение по ней. Обычно в направлении островов делали несколько дорог, чтобы противник не мог определить, по которой происходит движение. Дороги проходили вблизи острова Сескор, находясь под контролем своего гарнизона, впереди шли лыжники, за ними аэросанный отряд, а вслед наши машины. Переход занял около 2 часов. Встречал нас командир базы Д.С. Солоухин. Прибывшие со мной офицеры тщательно обследовали все участки обороны для зимних условий. Много было произведено дополнительных мероприятий. С рассветом разведывательная авиация противника произвела несколько облетов острова. К вечеру с южного берега был произведен довольно продолжительный обстрел Лавенсаари. Были некоторые разрушения и повреждения в оборонных объектах. С нашей стороны последовал не менее интенсивный ответ контрбатарейной стрельбы. После всех исправлений, нанесенных стрельбой противника, были изменены некоторые расположения артбатарей, установлены дополнительные проволочные заграждения. Произвели корректировки обороны зимнего плана. Передний край обороны и всю систему заграждений вынести на лед. Дополнительно поставили несколько мощных батарей. Зенитные батареи включили, как дополнительные огневые точки переднего края обороны острова. Составили новые боевые расписания работы у орудий с сокращенными расчетами. Из освободившегося состава организовали дополнительные резервные роты, в сухопутную зимнюю оборону. Стационарным артиллерийским установкам скорострельность не нужна была по береговым объектам противника. Зенитные расчеты оставили в полном составе, чтобы сохранить их скорострельность по самолетам противника. Зенитная артиллерия в необходимых случаях привлекалась и к борьбе с наземным противником. В совершенстве владея оружием и боевой техникой, мало чем отличающейся от корабельной, береговые артиллеристы всегда использовали ее с полной отдачей и часто при сокращенных расчетах. Только высокая выучка личного состава позволила выделить часть личного состава на усиление зимней обороны. С командным составом штабов, управлений провели несколько занятий, с выходом по всей линии обороны. Все выявленные недостатки на месте были исправлены и откорректирован план обороны. В дальнейшем такие занятия проводил командир военно-морской базы.

Отправили раненых и больных в Кронштадт. На десятые сутки всей группой переехали на остров Сескор. Остров Сескор меньше подвергался обстрелу. Его значение по сравнению с Лавенсаари было меньшим.

Надежность обороны Лавенсаари в зимних условиях от противника с южного и северного направлений обязывала гарнизоны островов всегда быть в боеготовности. На любые провокации, в каком бы виде они не предпринимались, наши военно-морские базы Лавенсаари и Сескор отвечали решительными действиями.

На Сескоре наша комиссия пробыла одни сутки, проверили оборону и заменили часть гарнизона. Поездка на остров была необходимой и полезной. Меры по зимней обороне были дополнены на месте. Совместно с командованием базы определены мероприятия для подготовки условий прихода подлодок и выхода их в море с начала кампании 1943 года, используя опыт 1942 года.

После нашего возвращения в Кронштадт через несколько дней прибыла комиссия из Москвы, руководимая вице-адмиралом С.П. Ставицким. Ему подробно было доложено состояние обороны на островах и принятых мерах на зимний период обороны. Сергей Петрович выслушал нас и все же решил выехать на место и убедиться лично, несмотря на поездку по льду. Экспедицию обеспечили соответствующей охраной. В ее состав вошел начальник штаба Н. Фельдман и офицер штаба Бондарчук. Прибыли на островах они несколько дней, проверили все, а когда возвратились в Кронштадт, сообщили, что все, что было нами сделано, с их стороны замечаний нет. Наши мероприятия были подтверждены комиссией С.П. Ставицкого. Трудно себе представить, что еще вообще можно было сделать. В течение зимнего периода по ледяной дороге было несколько поездок на острова офицеров штаба КМОР, тыловых и других служб. Из всех поездок только один раз была встреча с финской лыжной разведкой по льду. Перестрелка с обеих сторон была без потерь в личном составе. Даже не были задействованы береговые батареи Сескора. Зимняя дорога давала возможность в необходимых случаях перевезти грузы на остров, забрать больных, произвести смену отдельных подразделений.

Даже буржуазные историки вынуждены были признать: «В стратегическом отношении Германия уже в 1942 году в морской войне была вынуждена перейти к обороне». И действительно, Ставка Германского командования была вынуждена признать на совещании 22 декабря 1942 года, что «если даже Ленинград будет полностью уничтожен огнем артиллерии, то все еще будет существовать подводная опасность, поскольку Кронштадт остается базой. Каждая подводная лодка, прорвавшаяся через блокаду, является угрозой судоходству на всем Балтийском море и подвергает опасности немецкий транспортный флот, которого и так едва хватает».

В феврале 1957 года во французском журнале «Ля ревью маритим» была опубликована статья «Операция советского подводного флота на Балтийском море в 1942 году».

Общее направление этой статьи представляет интерес, так как сделана попытка со стороны рассказать о подвиге советских подводников.

Вот как рассказано в этой статье о немецких приготовлениях к весне 1942 года. «5 января 1942 года советские войска вновь овладели Гогландом и, укрепившись на нем, усилили свои позиции на островах Сейскари, Пеяисари и Лавенсаари, которыми они овладели ранее».

Немецкий адмирал Редер намеревался захватить эти острова так же, как район Ораниенбаума с тем, чтобы облегчить возможность выполнения задач своим эскортам.

И с точки зрения экономии средств и сил сужения кольца окружения это имело бы большое значение.

Все советские подводные лодки, которым удавалось прорваться через линию обороны, превратились в угрозу для всей Балтики. Северная группа армий из-за недостатка живой силы приостановила 10 января активные действия, а затем по приказанию Гитлера возобновила их с целью захвата острова. После осложнения положения к югу от озера Ильмен 18 армия была вынуждена не участвовать в этой операции. Но состояние льда не позволило провести успешную атаку.

7 марта в наступательной операции принимали участие только финские части…

Весной 1942 года немцы не ожидали каких-либо действий со стороны советского флота, но опасались встреч с советскими лодками в Балтийском море…

Все предусмотренные планом противолодочные мероприятия были практически завершены к 25 мая.

Как же французский журнал характеризовал приготовления советской стороны?

«К концу 1941 года положение советского подводного флота было трагическим. Будучи полностью запертым в Ленинграде, он подвергался систематическим бомбардировкам немецкой авиации.

Уже после захвата немцами прибалтийских стран советский флот потерял 55 кораблей. Весной 1942 года адмирал Левченко имел в своем распоряжении всего 50 подводных лодок, из которых только 32 были боеспособны. В первый период все его внимание было сосредоточено на изыскании возможностей успешного прохода через минные заграждения. Все подводные лодки были подвергнуты размагничиванию. На корпусах лодок устраивались защитные приспособления от прямого воздействия взрыва антенных мин. Кроме того, все выступающие части также были защищены. Для повышения радиуса действия подводных лодок по два отделения были перемещены в наружные отсеки…

Преодолеть минные заграждения можно было двумя путями: либо проходить их по самому дну, либо путем проделывания проходов в наиболее глубоких местах. В обоих случаях проходить минные заграждения было необходимо на скорости не превышающей 1–2 узла. Когда минреп касался борта лодки, то немедленно включался электрический мотор, расположенный на этом берегу.

Маневром второго мотора и руля лодка уходила от минрепа. После преодоления минного заграждения командирам подводных лодок предоставлялась полная свобода действий в пределах соответствующих инструкций.

Большинство действующих подводных лодок было типа «Щ» (водоизмещение 600 тонн), несколько лодок типа «С» (850 тонн) и «М» (250 тонн). Все эти лодки относятся к классу лодок среднего водоизмещения…»

Мне представляется необходимым привести общую оценку действий советских подводников, которая дана во французском журнале.

«Советские моряки подводники показали образцы храбрости. Форсирование минных заграждений в погруженном состоянии было делом большого риска. Но их материальная часть была устаревшей. Для выпуска торпед подводная лодка должна была всплывать. Боевая выучка была не очень высокой и большое количество снарядов и торпед было выпущено мимо цели. Старшее командование подводным флотом не представляло ясной своей цели. Отсутствовало взаимодействие советских подводных лодок с союзниками.

Не будучи готовыми к эффективной подводной войне, советские подводные лодки вступили в войну с устаревшей материальной частью, с недостаточно подготовленным личным составом. Стремительный рост военно-морского флота перед началом войны послужил причиной дефицита в подготовленных кадрах.

Еще до начала немецкого наступления в 1941 году серьезные ошибки, допущенные в расстановке сил, привели к тяжелым потерям со стороны советского флота.

В ходе операций 1942 года лишь упорство и храбрость экипажей дали возможность преодолеть большое количество трудностей».

Мы не случайно привели общую оценку действий советских подводных лодок в 1942 году. Эта оценка, невзирая на признание высокого мужества экипажей подводных лодок, страдает серьезными недостатками, особенно в связи с тем, что авторы не учитывают особенностей театра военных действий, проходят мимо того, что молодые командиры подводных лодок в сравнительно короткое время осваивали сложное искусство управления подводными лодками. Не пытались уяснить систему подготовки подводных кадров, а она занимала большую заботу, внимание руководства флотом и штабов еще до войны. Старшее поколение подводников работало преподавателями в академиях, училищах и на специальных курсах, где готовились кадры специалистов для подводных лодок. Во время войны на всех флотах командиры подлодок и личный состав их, показал хорошую выучку, героизм, мужество в борьбе на коммуникациях финского немецкого торгового флота.

Поверхностная оценка замысла и действий старшего командования подводных лодок основана на непонимании того, какой фактический эффект был достигнут в результате операций по прорыву подводных лодок, в результате которого была парализована важнейшая коммуникация, использованная немцами для перевозки руды из Швеции.

Однако наиболее трудная обстановка для наших подводников сложилась летом 1943 года.

 

Трудный 1943-й

Что представляли собой силы противника весной 1943 года? В Финском заливе были сосредочены: 118 немецких боевых кораблей (в их составе были канонерские лодки, сторожевые корабли и катера), 124 финских боевых кораблей (броненосец береговой обороны, 5 подводных лодок и большое число разных классов кораблей, способных к выполнению действий в Финском заливе).

Вражеская авиация насчитывала 680 самолетов, из них 400 немецких, входящих в 1-й немецкий воздушный флот.

Германский флот в Балтийском море состоял из 1 линкора, 5 крейсеров, 4 эскадренных миноносцев и свыше 170 кораблей других классов, большое число подводных лодок. Для охраны рейдов и побережья в военно-морских базах Пиллау, Киль и другие было сосредоточено свыше 700 катеров.

Об общем числе мин и минных защитников шла речь выше.

Что же представляли собой минные заграждения противника?

В связи с тем, что существуют разные точки зрения по вопросу о характере минных заграждений противника, выставленных им в 1943 году, мне представляется необходимым привести последние данные, опубликованные в 1-м томе «Истории второй мировой войны».

В апреле – мае 1943 года между островами Нарген (Найсар) и полуостровом Поркалла-Удд вражеские корабли поставили противолодочные сети. Проход между островами Нарген и Аэгна также был загражден сетями. Сети длиной более 30 миль устанавливались в два ряда на расстоянии 150–200 метров друг от друга.

В тех местах, где рельеф дна позволял подводным лодкам пройти под сетью, применялись тонные магнитные мины.

Восточнее сетевого заграждения располагались линии мин в несколько рядов каждая. Мины ставились на различной глубине с целью перекрыть толщу воды от поверхности залива до дна. Всего было использовано 9.834 мины и 11.244 минных защитника.

Противолодочные заграждения прикрывались береговыми батареями, установленными на островах Макулуота, Нарген и Аэгна. На островах и побережье были расположены зенитные батареи, радиолокационные и шумопеленгаторные станции, мощные прожекторы.

Таким образом в районе Нарген, Поркалла-Удд противник создал мощную противолодочную позицию, чтобы полностью преградить советским кораблям выход в открытое море. Кроме того он усилил противолодочную позицию протяженностью около 50 миль в районе острова Гогланд. Здесь в 1943 году было поставлено в несколько ярусов 2.274 мины и 1.465 минных защитников.

По обе стороны минных и сетевых защитников постоянно находились корабельные дозоры, а самолеты производили систематическое патрулирование.

В 1943 году противник значительно усилил артиллерию под Ленинградом. Прибыли пушки для обстрела Ленинграда и Кронштадта (210 и 420 м/м калибра).

Напряженные и ожесточенные бои шли в восточной части Финского залива. Наши действия с подлодками привели к резкому сокращению движения на участке Нарва-Гогланд-Котка, а переходы в светлое время суток сократились.

Таким образом общая картина была такой:

– несколько линий галъваноударных, антенных и донных мин перекрывающий Финский залив с юга на север.

К востоку от них располагались минные защитники.

Антенные и донные контактные мины были поставлены против подводных лодок следующих в подводном положении. В результате установки шумопеленгаторных станций на меридиане остров Гогланд – остров Найсаар, постов наблюдений и артиллерийских батарей на островах и побережье противник создал сплошной противолодочный рубеж от Невской губы до устья Финского залива.

Наиболее трудный район перехода подводных лодок в 1942 году был западнее Гогланда.

Тогда еще флот не располагал достаточным количеством истребительной авиации, а те самолеты, которые могли быть использованы, обладали малым радиусом действия.

Даже в кампании 1943 года, когда Балтийский флот в целом и Кронштадтский оборонительный район был значительно пополнен боевыми кораблями, противник тоже ввел в восточную часть Финского залива новые боевые катера: быстроходные, вооруженные автоматическими пушками и крупнокалиберными пулеметами.

Из немецких документов и в результате деятельности нашей разведки следовало, что перед флотом противника ставились две задачи:

– установить плотную блокаду флота в восточной части Финского залива;

– защита своих коммуникаций в центральной части Балтийского моря и в прибрежной части Финского залива.

В состав КБФ входили: 1 линейный корабль, 2 крейсера, 2 лидера, 11 эскадренных миноносцев, 29 подводных лодок, 24 торпедных катера и 375 малых кораблей и других катеров.

Авиация КБФ насчитывала 232 боевых самолета.

В течение года в составе КБФ вступило 3 новые подводные лодки, 39 торпедных катеров и 53 малых корабля и катера.

Мы должны были противопоставить вражеским планам и намерениям по осуществлению их, свои наиболее энергичные меры, сопоставив все возможности для обеспечения прорыва, материальной готовности подводных лодок, выхода в Балтийское море. Наши подводники эту задачу выполняли с достоинством и волей к победе.

7 мая 1943 года «Щ-303» вновь вышла из Кронштадта, ее сопровождали 5 тральщиков, восемь катеров МО истребительного отряда.

Не успел этот эскорт выйти за кронштадтские боны, как корабли были обстреляны артиллерий противника из района Петергоф. Но дымзавеса быстро поставленная катерами скрыла подводную лодку от врага. В это время орудие линкора «Петропавловск» открыло огонь по вражеской артиллерии. Из Лавенсаари подводная лодка «Щ-303» вышла на запад 11 мая 1943 года.

Спустя месяц подводная лодка возвратилась на Лавенсаари. Вот как описал И.В.Травкин встречу подводной лодки «Щ-303»:

«8 июня, во второй половине дня, мы пришли в назначенный район залива: где нас должны были встретить советские корабли. Это было недалеко от острова Лавенсаари. Я дал радиограмму в штаб.

Через несколько часов акустик доложил, что по пеленгу 100° слышит шум винтов большого количества кораблей. Мы поняли, что это идут наши.

Подводная лодка всплыла на поверхность. Я вышел на мостик. Полной грудью вздохнул свежий воздух…

Корабли окружили со всех сторон лодку. Моряки радостно кричали «ура!» в честь нашего возвращения. Оказывается нас считали погибшими. Это и не удивительно…»

Капитан 1-го ранга И.В. Травкин описал свои чувства и переживания.

Что же чувствовали и переживали те командиры катеров, которые их встречали. Мне об этом рассказывали капитаны 1-го ранга Гуськов и Капралов. Вышли они в район встречи Гогландский плес подлодкой. Подверглись бомбежке авиации противника – открыли огонь. Трое суток ходили переменными курсами, иногда ложились в дрейф, прослушивали все шумы. Напряжение личного состава не измеришь приборами – их нет. Свои предположения были неиссякаемые, а ночью и финские катера появлялись из шхер. Как бы не пропустить своих героев. Хорошо еще, что штаб военной базы Лавенсаари периодически давал некоторые данные о движении подлодки. Каждая встреча всегда была для личного состава большим напряжением, как подводников, так и катерников. Это была боевая работа отрядов встреч. Они находились на переднем крае боевых действий.

В восемь часов вечера «Щ-303» ошвартовалась у пирса острова Лавенсаари.

Есть необходимость рассказать о некоторых событиях и тех трудностях, которые имели место с переходами наших конвоев на острова.

Начальник штаба ОВРа капитан 1-го ранга Н.И.Мещерский, мой старый соплаватель в 1922 году на бригаде эскадренных миноносцев КБФ, докладывал мне как руководитель перехода конвоев на острова.

Сентябрь месяц, наступают сумерки. Конвой выходил на Сескорский плес. Справа из шхерного района показались силуэты кораблей. В этом районе наших кораблей не было. Следует сказать, что при выходе наших кораблей из гавани, сразу устанавливается боевая готовность. Пулеметы, орудия готовы открыть огонь, аварийные партии на местах. Финские катера тремя группами пытались атаковать наши корабли. Не выжидая их приближения, наши корабли открыли по ним огонь. Противник повернул обратно, изменил направление атаки и еще сделал попытку атаки. Конвой по сигналу ракеты сделал поворот влево от противника. Наши катера охраны правого борта вышли навстречу противнику, а на их место вышли концевые катера и заняли место вышедших. Начался настоящий бой. Противник не выдержал столь смелый, решительный манев, начал поворот обратно в шхеры. Наши корабли преследовали их, продолжая огонь. Только огонь береговых батарей противника преградил преследование их. Таких случаев было несколько в течение месяца, а при проводке подлодок «Щ-309», «М-98» финские катера и тральщики вновь пытались сорвать движение наших конвоев с эскортом, но с таким же успехом были отбиты и загнаны в шхеры. Обычно по возвращении с моря подводные лодки долго не задерживались в Лавенсаари.

В сопровождении тральщиков, катеров и морских охотников, под прикрытием истребительной авиации подводные лодки совершали переход в Кронштадт.

Главная тяжесть и забота боевых действий по обеспечению переходов разных классов подводных лодок возлагалась на корабли ОВРа. В его соединении было больше всего кораблей.

Из Лавенсаари корабли и катера выходили, чтобы встретить возвращавшиеся из боевых походов подводные лодки на Голландский плес. Как уже было выше сказано, эти корабли обеспечивали безопасность перехода подводных лодок из Кронштадта на Лавенсаари.

Многочисленные боевые столкновения дозорных катеров ОВРа КМЮРа с кораблями противника в кампании 1943 года создавали исключительно трудную обстановку на театре.

В книге немецкого адмирала Ф.Рунге «Война на море: 1939–1945» находим такое признание: «Малая война в Финском заливе вызвала длительное напряжение сил». (Ф. Рунге «Война на море: 1939–1945», Воениздат, стр. 288).

Нужно отдать должное штабам КМОРа, ОВРа. Они в совместной разработке составляли планирование этих переходов из Кронштадта в Лавенсаари. Это требовало больших усилий.

Что касается операции по организации встречи подводных лодок, возвращавшихся из Лавенсаари, то эти задачи и решал штаб Островной военно-морской базы.

Неоднократно натраверзе Биорских шхер появлялись торпедные катера противника. Часто над эскортом появлялись вражеские самолеты. Противник каждый раз пытался оказать противодействие нашим конвоям.

Происходил воздушный поединок между нашими истребителями и немецкими «юнкерсами».

Начальник Политуправления Балтийского флота генерал-майор В.А. Лебедев прислал нам в Кронштадт бригаду артистов Ленинградского Кировского театра. Руководил ими Народный артист Советского Союза Б.М. Фредков. Бригада по жанру исполнения была очень разнообразна. Она выступала в гарнизонном офицерском клубе, воинских частях и морском заводе. Все выступления принимались с большим восторгом и любовью, ибо кроме своей организованной самодеятельности в базе не было других артистов. Приехав к нам в Кронштадт, все артисты в дороге основательно перемерзли. Учитывая, что им придется еще выступать в воинских частях и поездки в части, а своя одежда артистов была не по сезону, пришлось их одеть по зимнему.

Было решено выдать им в пользование валеные сапоги и полушубки. Они не считались со своим здоровьем, честно и с любовью пытались своими выступлениями внести радость, веселье в жизнь бойцов. Такое посещение артистами Кронштадтской базы было единственным за всю войну. Приятно вспомнить, что несмотря на обстрел города, а артисты наблюдали это еще с Лисьего Носа, все же решили ехать в Кронштадт. Встречал их на Лисьем Носу вездесущий, неутомимый комендант города Ф.М. Яковлев. На ледовой дороге были воронки от снарядов противника, Ф.М. доставил артистов в Кронштадт благополучно, на грузовой оборудованной машине. После всех заключительных концертов для артистов сделали прощальный обед в их честь. В обратный путь по той же обстрелянной дороге провожал их заботливый комендант города Яковлев.

Ехали они радостно, весело, им было тепло. Тепло было не только от сказанных в их адрес добрых пожеланий и других приятных встреч с бойцами, но и от того, что согревала их теплая одежда. Они могли в ней путешествовать, посещать части других гарнизонов.

Переходы из Кронштадта на Лавенсаари подлодок и возвращение из Лавенсаари в Кронштадт было сопряжено с преодолением серьезных трудностей. Нужны были продуманные взаимодействия штабов, подчиненных КМОРу. Все это требовало тщательно согласованного плана операции по борьбе с минной опасностью, с авиацией противника и его частыми противодействиями надводных кораблей.

И все это происходило в очень сложных условиях. Сосредоточив в 1943 году крупные силы, противник приступил к оборудованию Напсаар-Порккалауддского противолодочного рубежа.

В течение более 4 месяцев, начиная с марта 1943 года, этот рубеж перекрыл Финский залив на всю его глубину. Два полотнища стальных сетей, около 8000 контактных и неконтактных мин создали трудно преодолеваемые для подводных лодок преграды. Противник усилил также Гогландскую позицию, пытаясь создать минный забор своими минами, которые было около 4000 мин и минных защитников. Наши тральные средства этот забор разрушили.

Между этими двумя противолодочными преградами, постоянно дополнялись дежурства дозорных кораблей.

Выше мы привели рассказ Героя Советского Союза капитана 1 ранга И.В. Травкина о том, как трудно сложилось плавание и особенно возвращение подводной лодки «Щ-303» в начале июня 1943 года. Действительно для встречи подводной лодки была проведена крупная операция, в ней участвовало значительное количество кораблей.

На выполнение операция назначались командиры соединений или же их начальники штабов. В таких операциях принимал участие представитель штаба КМ0Р. Перед выходом на картах проигрывался один или несколько вариантов, возможных действий противника. В этом принимали участие командиры отрядов. Определялись взаимодействия отрядов.

Для прикрытия боевых действий тральщиков и катеров было выделено семь торпедных катеров, ими возглавлял командир бригады торпедных катеров капитан 2 ранга Е.В. Гуськов. Была сформирована группа поддержки в составе сторожевого корабля «Гангутец» и канлодки «Кама», на борту которой находился командир отряда шхерных кораблей контр-адмирал Д.Д. Вдовиченко. Так тщательно была организована встреча подводной лодки «Щ-303», возвращавшейся из боевого похода.

Непрерывный поиск производила вражеская авиация. И это понятно. Понеся большие потери на морских сообщениях Балтийского моря в 1942 году противник принял решительные меры для борьбы с нашими подводными лодками, которые готовились к прорыву в 1943 году.

В своих воспоминаниях о медико-санитарной службе пишут мало. Работу ее считают как само собой разумеющуюся. О работе медико-санитарной службы в Кронштадтском морском оборонительном районе, хотя коротко, но следует сказать.

Работа медицинской службы происходила в разнообразных условиях. Все случаи с разными ранениями, болезнями производились в госпитале на территории КМОра. Морской госпиталь, построенный еще в петровские времена, в начале 1941 года был значительно разрушен. Общими усилиями строителей, с помощью воинских частей его значительная часть была восстановлена. Медицинскую службу военно-морской базы Кронштадта возглавлял полковник П.Е.Калинкин. Очень энергичный, знающий и любящий свою специальность, хороший организатор и администратор.

Всегда заботился, чтобы лечение больных до полного их выздоровления заканчивалось в КМОРа. Для тех больных, которым после лечения нужен был еще дополнительный отдых, в районе Малых Ижор был организован санаторий, через который прошли сотни больных. Все это способствовало скорейшему возвращению их в свои части. Больные в морской госпиталь поступали со всех мест, включая и островной сектор Лавенсаари, Сескор, Красная Горка и другие. Госпитальное лечение обеспечивалось высококвалифицированными специалистами, которые делали все. Следует сказать о некоторых из них. Профессор Михаил Семенович Лисицын – начальник кафедры военно-морской академии, хирург. Он спас своей работой не одну жизнь. Особо трудно было тогда, когда происходили налеты авиации. Всегда были раненые разных категорий. О нем и его работе было много хороших отзывов самих больных. Профессор Григорий Андреевич Смогин – терапевт. Его помощь – совет и консультации – все воспринимали с большой благодарностью. Для получений необходимой медицинской практики и помощи госпиталю в обслуживании раненых и больных, привлекались врачи из отдельных соединений кораблей, которые базировались на Кронштадт. Много было и других высококвалифицированных специалистов-медиков в самом госпитале. Таких как профессор В.К. Лубо, Б.В. Пунин – они старые кронштадтцы. На весь фронт славились своими знаниями в вопросах медицины и по оказанию помощи. Все они очень внимательно и чутко относились к больным, добрым словом, сказанным во время, ободряли больного. Начальником морского госпиталя был М.Н. Ермаков – хороший организатор. Весь медицинский состав, как врачи, так и средний персонал, медицинские сестры, принимали все меры для скорейшего выздоровления больных. Все они были с большим практическим опытом. Работники госпиталя заслуживают доброго слова, но к сожалению, фамилии многих я забыл.

Весной 1943 года противник проявлял исключительную боевую активность. 21 и 22 апреля в районе Кронштадта им были поставлены мины с самолетов. Одновременно авиация противника нанесла удар по зенитной артиллерии крепости.

Из 112 сброшенных мин 81 взорвалась при падении. Комбинированные, магнитно-акустические мины были сброшены в разных местах акватории фарватеров, рейдов и гаваней. Трудности борьбы с ними были немалые. Мною было приказано закрыть для плавания все фарватеры в районе Кронштадта. Операция по тралению производилась очень тщательно в течение 10–12 дней. Места падения мин долго еще были под контролем.

Трудно согласиться с авторами книги «Краснознаменный Балтийский флот в героической обороне Ленинграда» И.А. Козловым и В.С. Шломиным. Нужно полагать, что авторы провели недостаточный анализ и исследования всех событий, которые имели место, а они пишут: «Готовясь к кампании, штаб флота весной 1943 года разработал план выхода подводных лодок из Кронштадта и мероприятия по их обеспечению. Однако это план не учитывал наличия противолодочных сетей, установленных противником на Найсаар-Порккалауддской позиции. Между тем воздушная разведка КБФ своевременно донесла о постановке фашистами сетей, но из-за неправильной оценки данных разведки, не были организованы противодействия сетевыми заградителями противника». (И.А. Козлов, В.С. Шломин «Краснознаменный Балтийский флот в героической обороне Ленинграда». Лениздат. 1976, стр.239).

318. Краснознаменный Балтийский флот и Кронштадтский морской оборонительный район как его составная часть тщательно готовились к боевым действиям летне-осенней кампании 1943 года. Военный Совет Ленинградского фронта поставил Балтийскому флоту на 1943 год следующие основные задачи:

– содействовать войскам фронта в наступательных и оборонительных операциях;

– продолжать нарушение морских коммуникаций противника на Балтийском море и на Финском заливе;

– продолжать выполнение оперативных и народно-хозяйственных перевозок на Ладожском озере, защищая свои коммуникации на Финском заливе;

– совместно с наземной артиллерией вести контрбатарейную оборону.

Для выполнении задачи по обеспечению наших коммуникаций и действия на вражеских морских сообщениях перед Кронштадтским морским оборонительным районом задачи были сложные. Занимая центральное положение на морских коммуникациях, требовалось взаимодействие всех средств, включая и авиацию. В этом районе была сосредоточена треть всех сил и средств Балтийского флота.

Специально сформированное соединение кораблей охраны водного района КМОР, где были разные классы кораблей, включало 250 вымпелов.

В состав ОВРа КМОР входили 44 тральщика, 96 катеров – тральщиков и 70 морских охотников. Чтобы правильно оценить боевые действия кораблей ОВРа КМОР, ими в течение лета 1943 года было проведено свыше тридцати боев. Они происходили в разных местах водного района, начиная от маяка Толбухина вплоть за южный Гогланд. Островная военно-морская база Лавенсаари КМОР возглавлялась контр-адмиралом Г.В. Жуковым. В его зоне больше всего происходило боевых действий. На наших морских сообщениях противник вел тщательно наблюдение. Нам приходилось менять фарватеры, делать такой конвой, чтобы обманными действиями его состава вызвать противника на себя, вступить в бой, разгромить его, а затем проводить настоящий конвой, были случаи удачные и неудачные – как на войне.

В 1943 году база Лавенсаари прочно удерживала в средней части Финского залива благоприятный режим, невзирая на систематические обстрелы ее от Кургальского полуострова, занятого немцами, где был мощный артиллерийский район. Островная база прочно обороняла подступы к Ленинграду с моря и надежно закрывала пути немецкому флоту, представляя угрозу противнику восточнее Гогланда.

Прежде, чем изложить как выполнялись задачи Кронштадтским оборонительным районом, хочу остановиться на действиях противника.

Мне, как командующему КМОРом, были известны данные, переданные из Москвы Главным штабом ВМС, что разведка располагает некоторыми сведениями о намерениях немцев в Финском заливе.

По данным Разведупра, на совещании, которое состоялось еще в феврале 1942 года с участием Редера и Деница, обсуждался вопрос о том, чтобы закрыть Финский залив сетью. Но для этого по немецким расчетам нужно было израсходовать около полутора тысяч километров стального троса. И тогда в 1942 году идея перекрыть Финский залив противолодочной сетью не получила разрешения. Кстати, о том, что сетевые заграждения небольшого масштаба противник ставит, было известно по данным воздушной разведки флота в том же 1942 году.

Главной причиной невозможности обеспечить выход наших подводных лодок в Балтийское море заключалась не в том, что была допущена недооценка наших данных воздушной разведки.

Дало в том, что несмотря на максимальное использование нашей авиации для борьбы с противолодочными силами противника и установленных сетевых и минных заграждений, их уничтожение было не только очень трудным, но и система обороны была сильна. Нужны были мощные систематические налеты авиации, а таковыми средствами флот не располагал. В 1943 году с целью обеспечить выходы наших подводных лодок авиация КБФ совершила 2500 боевых вылетов на противолодочные позиции противника. По количеству вылетов цифры солидные. В этих полетах количество самолетов было незначительное. Шуму много, а результаты не столь большие. Полеты были не как система, а периодические, за несколько дней до выхода наших подлодок. Противник изучал действия нашей авиации и каждый раз после налетов усиливал поврежденные места заграждений. Это свидетельствовало о возможных местах прохождения наших подлодок. Бомбежки нужно было производить большим соединением, проводить их по всей линии юг – север, вдоль заграждения. Тогда возможно было бы и ожидать результатов.

Но не только авиация была привлечена для борьбы с противолодочной обороной противника в районах южного Гогланда. В ней принимали участие и надводные корабли.

В апреле 1943 года соединение тральщиков под командованием капитана 1 ранга Ф.И. Юрковского вело интенсивный поиск и уничтожение мин, выставленных противником в южном Гогланде.

На командование соединением подводных лодок (капитаны 1-го ранга С.Б. Верховский, Л.А. Курников) была возложена задача – подготовить личный состав и материальную часть подводных лодок для выхода на вражеские коммуникации в Балтийское море.

Командиры подлодок после своего возвращения из походов в Балтийское море, докладывали, что перед ними стояли непосильные преграды. Чтобы преодолеть их требовалось специальное техническое оборудования на подлодках. В то время такими средствами флот не располагал. Желание, воля, настойчивость и мужество всего экипажа подлодок не всегда приводило к желаемым результатам.

Подводники действовали исключительно самоотверженно, но форсировать противолодочные позиции врага ни одной лодки не удалось.

Главный морской штаб не считался с нашим мнением, требовал выполнения поставленных задач. Выход подлодок на запад в Балтийское море сопровождался необъяснимыми, ненужными потерями. После нашего доклада командованию КБФ и встречи с Военным Советом фронта, на которой присутствовали Л.А. Говоров, А.А. Жданов, А.А. Кузнецов, которым было доложено о потерях подлодок, о непреодолимых препятствиях и невозможности в создавшейся обстановке форсировать препятствия с выходом в море. Выслушав наши мнения и предложения, походы подлодок были отменены. Впоследствии Главный штаб согласился с решением Военного совета фронта.

В 1943 году на морских сообщениях активно действовала минно-торпедная авиация КБФ, но это требует специального рассмотрения.

 

На тайных фарватерах Балтики

Некоторые вопросы деятельности разведки на морском направлении.

Мною уже упоминались роль и значение разведывательной деятельности в операциях, проводившихся в 1942–1943 годах силами и средствами Кронштадтского морского оборонительного района.

Должен подчеркнуть, что наряду с разведывательным отделением КМОРа, которое возглавлял капитан 3 ранга Антонов, большую помощь штабу и мне оказывал Разведывательный отдел штаба флота.

КМОР был самым крупным соединением Краснознаменного Балтийского флота и по силам, и по масштабам боевой деятельности. Вполне естественно, что силы и средства Кронштадтского морского оборонительного района действия на главном морском направлении систематически обеспечивались информацией о действиях и намерениях как морского командования фашистской Германии, так и Финляндии.

Таким образом разнородная деятельность разведотдела КБФ, направленная на сбор информации о противнике, я имею ввиду прежде всего – морском – поступала в штаб КМОРа.

Кроме того, разведотдел флота наиболее напряженно действовал, используя возможности Кронштадтского морского оборонительного района. Вот почему мне представляется закономерным осветить основные направления разведывательной деятельности против морского противника в целом. Я опускаю вопросы, которые касаются деятельности Разведотдела на других направлениях (Ладожское озеро, сухопутные направления и др.). Повторяю, меня как командующего Кронштадтским морским оборонительным районом интересовало все, что относилось к действиям морского противника.

Именно поэтому, я позволю себе на основании уже опубликованных в печати материалов и своих собственных наблюдений, очень обзорно рассказать о разведывательной деятельности на морском театре в целом.

Мне кажется, что это представляет известный интерес.

И еще одно обстоятельство, которое в этой связи я хотел подчеркнуть – мой личный боевой опыт и многочисленные исторические факты – полностью подтверждают золотое правило войны, сражения и боя – без разведки нельзя сделать ни шагу, если ты хочешь нанести врагу серьезный урон и правильно решить поставленную задачу.

Разведывательный отряд КБФ и разведывательные органы соединения флота после передислокации в Кронштадт и Ленинград были развернуты для систематической деятельности по сбору и обобщению информации о противнике.

Использование сил и средств разведывательных органов флота развивалось по следующим основным направлениям:

А. Войсковая (морская) разведка.

Б. Радиоразведка.

В. Специальная разведка.

Г. Информационная служба.

Как же складывалось и развивалось каждое из перечисленных направлений деятельности.

А. Войсковая (морская) разведка

Очень важно подчеркнуть, что в ходе оборонительных операций под Ленинградом и в наступательных операциях большую роль играли все средства войсковой (морской) разведки:

– воздушная разведка,

– корабельная разведка (как подводными лодками, так и надводными кораблями),

– артиллерийская (контрбатарейная) разведка,

– береговая разведка (в составе бригад морской пехоты).

Б. Исключительно велико было значение для сбора информации всех средств радиоразведки, которая отлично была организована на Балтийском море.

В. Специальная разведка сыграла свою положительную роль в системе разведывательного обеспечения сил флота в ходе войны. В процессе выполнения поставленных командованием задач формы и методы подготовки разведчиков этой службы изменились как по целям, так и по средствам ведения разведки в тылу противника, по мере накопления опыта, результаты работы наших разведчиков становились все ощутимее.

Г. Интенсивно развивалась информационная служба, которая к началу наступательных действий достигла достаточно высокого уровня. Штаб флота и командование обеспечивались информацией оперативно и систематически. Данные о противнике своевременно получали соединения и части флота.

Переходим к более детальному рассмотрению деятельности каждой из указанных служб.

Такое обобщение деятельности разведки на Балтийском театре в период Великой Отечественной войны далеко не полностью охватывает огромную и сложную работу, которую проводили на протяжении около четырех лет большие коллективы как разведчиков Штаба флота, так и разведчиков соединений, частей, кораблей и авиации Краснознаменного Балтийского флота.

Особую инициативу и настойчивость проявил полковник Н.С. Фрумкин.

А. Войсковая (морская) разведка. 1. Воздушная разведка

На протяжении всей войны воздушная разведка на Балтийском театре имела первостепенное значение для обеспечения всех видов боевой деятельности сил флота.

Состав разведывательной авиации КБФ к началу войны и ее дислокация были следующими:

Лиепая – 43 эскадрилья МБР-2,

Рига на оз. Киш – 53 эскадрилья МБР-2,

Кихелькона – эскадрилья МБР-2,

Ораниенбаум – 15 разведывательный полк,

Горавалдац – разведывательная эскадрилья ПЕ-2,

15 разведывательный полк Як-7, Як-3, Тандерболт,

Ханко – разведку вела эскадрилья истребителей И-153, И-16.

Все военно-морские базы противника были хорошо защищены поэтому нами использовались истребители, которые вели разведку методом фотографирования.

Не менее важной задачей в это время являлась разведка основных сухопутных коммуникаций, идущих на Ленинград, и эту задачу наша авиация выполняла с успехом.

К весне 1942 года авиация КБФ состояла из: полка бомбардировщиков «ДБЗ», полка штурмовиков «Ил-2», полка пикировщиков «ПЕ-2», истребительного полка Як-1 и Як-7.

Четырех истребительных полков: «И-15-бис», «И-16» и «Харрикейн».

Отдельной разведывательной эскадрильи.

К концу 1942 года авиация КБФ насчитывала 258 самолетов.

В этот период еще большее значение приобрела воздушная разведка, которая являлась единственным средством сбора сведений о тылах и оборонительных сооружениях противника на морском театре. Для того, чтобы повысить результативность разведки морские летчики обучались скоростному шифрованию и дешифрованию, фотографированию, свободной ориентировке по морским картам и калькам, распознаванию силуэтов своих и вражеских кораблей.

Морские разведчики, одновременно использовались для усиления воздушной разведки Ленинградского фронта.

Условия ведения разведки на море сложились неблагоприятно.

Противник, владея обоими берегами Финского залива, использовал аэродромы для создания сильного противодействия нашей авиации.

В тактике разведывательных полетов были свои особенности, Противник организовал специальные заслоны против наших разведчиков. Истребители противника поднимались навстречу нашим разведчикам почти на рубеже острова Котлин. Учитывая это, самолеты-разведчики сопровождались нашими истребителями, которые отвлекали противника и «проталкивали» наших разведчиков. Для «проталкивания» одного разведчика командование посылало иногда от 10 до 15 истребителей.

В мае 1942 года была сформирована специальная группа воздушных разведчиков (новые скоростные самолеты). Возглавлял эту группу М.И. Горбач (погиб в 1943 году).

Данные воздушных разведчиков позволили наполнить разведывательные карты сведениями о повседневной дислокации противолодочных, дозорных и поисковых сил противника, об его минных заградителях и тральных соединениях. Это приводило иногда к косвенным, но всегда важным выводам об обстановке на фарватерах.

Командование Кронштадтского оборонительного района, имея разведданные, обстоятельно знакомило командиров подводных лодок перед выходом в море. Получали информацию о более безопасных фарватерах и районах для зарядки аккумуляторов и вентиляции лодок. Много полезных сведения добыли воздушные разведчики Грачев, Сергеев, Савченко, Курзенков.

Летом 1942 года обстановка на Финском заливе была очень сложной, но экипажи самолетов-разведчиков обеспечили командование флотом КМОРа сведениями, необходимыми для организации прорыва наших лодок в Балтику и их возвращения в базу.

Авиация флота оперативно подчинялась командованию фронта и использовалась по его планам на решающих направлениях.

На морских направлениях использовался только 51 % боевых самолетовылетов. Это осложняло разведывательную деятельность авиации КБФ в интересах обеспечения развертывания и боевых действий сил фронта.

Исключительный интерес представляют данные воздушной разведки КБФ, поступившие в штабы в 1943 году.

В Таллине было обнаружено сосредоточение 14 СКР, 50 ТЩ, 18 КТЩ, 11 минных и сетевых заградителей, 26 десантных барж (они же сетевые и минные заградители), 14 сторожевых катеров, 2 минных транспорта и 6 плавучих артиллерийских батарей. Эти данные были вначале оценены как показатель подготовки сил противника к высадке десантов на острова Лавенсаари-Сескор. В действительности противник с 24 марта приступил к оборудованию Нарген-Поркалла-2дского противолодочного рубежа. К концу апреля противник завершил постановку двух сплошных рядов сетей (длиной 26,3 мили каждый), полностью преградивших Финский залив от о. Нарген до маяка Поркалла-Калдоба. К 10 июня была завершена противником постановка в этом районе 8.364 контактных и неконтактных мин, в том числе и антенных. Противником были усилены также минные заграждения Гогландского рубежа.

6 июня 1943 года аэрофотосъемкой в Финском заливе были обнаружены два ряда сплошных сетей, охранявшиеся надводными кораблями и авиацией, а также корабли противолодочного дозора, предназначенные не допустить всплытия советских лодок для зарядки аккумуляторов.

Вышедшие в Центральную Балтику в мае 3 подводные лодки, а затем еще 2 лодки «С-9» и «С-12» для разведки Нарген-Поркал-ла-Удских рубежей понесли серьезные потери. Командование флотом приняло решение отказаться от дальнейшего вывода боевых кораблей в Балтийском море.

К началу 1944 года ВВС флота были реформированы в три авиадивизии: 8 минно-торпедную, 9 штурмовую и 1 гвардейскую истребительную; в состав авиации флота входило также несколько отдельных авиаполков, в том числе полк разведывательной авиации.

Корабли ОВРа

Вся тяжесть повседневной боевой деятельности по обеспечению благоприятного режима и безопасности морских сообщений, особенно после установления противником блокады, легла на экипажи тральщиков и катеров-охотников.

ОВР КМОРа КБФ наряду с дозорной службой выполнял функции разведывательного обеспечения перевозок между Ленинградом и Ораниенбаумом, Кронштадтом и Лавенсаарской военно-морской базой.

Для этой цели были сформированы: истребительный отряд капитана 1 ранга Перфилова.

В истребительный отряд входило 60 катеров МОУ (5 дивизионов). Быстроходные и другие катера соединения капитана 1 ранга Капралова выполняли следующее: – несли дозорную службу и вели разведку; – осуществляли охрану коммуникаций; – обеспечивали переходы подводных лодок; – производили высадку разведывательных групп. Разведывательные данные этих кораблей имели большое значение для обобщения сведений о действиях противника.

Разведывательная деятельность подводных лодок

Для того, чтобы правильно оценить значение обеспечения уходящих в море подводных лодок разведывательными данными, предоставим слово командирам подводных лодок.

«На меридиане Берлина» – так называл капитан 1 ранга Гриценко свою статью, опубликованную в журнале «Москва» № 2 за 1975 год. В ней написано: «Прежде, чем принять решение на переход Финским заливом, я много работал над документами вернувшихся с моря подводных лодок, советовался с их командирами, изучал разведсводки штаба подводных лодок и штаба флота».

В этой статье сказано: «Перед тем как начать форсирование Финского залива мы еще на пути к нему получили сообщение от командования. Нас предупреждали о новых антенных и донных минах, выставленных противником на меридиане Хельсинки-Поркалла-Уд, на Гогландском рубеже и в Нарвском заливе. Нам рекомендовали маршрут севернее Гогланда: мы должны были попасть ненадежно работающим гирокомпасом в узкий проход не более мили».

О полученных данных разведки об усилении блокады восточной части Финского залива весной 1943 года пишет в своей книге «В водах седой Балтики» Герой Советского Союза капитан 1 ранга И.В. Травкин, командир «Щ-303».

Командир дивизиона подводных лодок Полещук В.А. в статье «Боевые действия подводных лодок КБФ в период обороны Ленинграда», опубликованной в книге «Краснознаменный Балтийский флот в битве за Ленинград» пишет: «14 марта 1942 года Военный Совет флота поставил перед подводниками ряд боевых задач, средик оторых главными были: уничтожение транспортов и кораблей в Балтийском море, затруднение судоходства постановками мин, разведка системы фарватеров и противолодочной обороны в Финском заливе.

В 1942 году командование флотом, о чем было рассказано выше, планировало выход в Балтийское море трех эшелонов подводных лодок в каждом.

В связи с данными командира «Щ-307», которая была атакована финской подводной лодкой «Ику-Турсу» в ночное время, все наши лодки, находившиеся были об этом предупреждены. Но это предупреждение запоздало: 21 октября «С-7» при следовании в Ботнический залив была потоплена финской подводной лодкой «Висихиси».

Весной 1943 года после очищения Финского залива от льда противник, как об этом было изложено выше, помимо ранее установленных минных заграждений в средней части Финского залива на всем его протяжении по меридиану полуостров Поркалла-Уд – остров Найсаари, создал сплошной противолодочный рубеж, основу которого составляли два ряда стационарных противолодочных сетей.

Это мощное противолодочное препятствие было установлено на всю глубину и ширину залива. Для большей надежности сетевая преграда и все места возможного прорыва наших подводных лодок, были усилены дополнительными минными полями и банками, корабельными и авиационными дозорами.

Оценка сложной обстановки в районе Нарген-Поркалла-Удского рубежа привела командование КМОРа при поддержке ВС КБФ к отказу от использования подводных лодок летом 1943 года. Вся тяжесть разведывательной деятельности легла на воздушную и радиоразведку».

Артиллерийская разведка

В битве за Ленинград большое место занимала контрбатарейная борьба.

Противник сосредоточил для нанесения артиллерийских ударов по Ленинграду мощные артиллерийские группы в районах: Беззаботинская (170 м/м, 210 м/м), южнее Пушкино – Павловска – артиллерия калибра 150 м/м, 170 м/м, 210 м/м, 240 м/м и др.

Ежедневные обстрелы Ленинграда (до 300–500 снарядов) требовали мощного ответного огня.

Наряду с артиллерией фронта для ведения контрбатарейной борьбы с противником использовалась артиллерия флота и 348 стволов зенитной артиллерии КБФ.

Для обеспечения контрбатарейной борьбы были сформированы разведывательные отряды:

Ижорский сектор – на Капорском направлении отряд ст. лейтенанта Филиппченко;

на Урицком направлении – отряд ст. лейтенанта Яковлева;

Невское направление – отряд капитана Потехина;

Кронштадтский сектор – отряд капитана-лейтенанта Пламадяло;

Ленинградская военно-морская база – отряд капитан-лейтенанта Прохватилова;

Лавенсаарская военно-морская база – рода легководолазов капитан-лейтенанта Амельченко.

В 101 ж/д бригаде – капитан Орловский.

Общую координацию действий отрядов в артиллерийской разведке осуществлял при штабе контр-адмирала Грена (начальник артиллерии КБФ) майор Пожарский.

Разведчики всех отрядов забрасывались в тыл врага с целью установления (уточнения) мест батарей и ведения корректировки огня.

Результаты артиллерийской разведки были значительными. В 1942 году огонь артиллерии противника подавлялся через 15 мин после его открытия, а в 1943 году противник открывал огонь только в условиях полной видимости.

Хорошо поставленная артиллерийская разведка позволила совершенствовать методы контрбатарейной борьбы.

Радиоразведка

Одним из основных видов разведки на КБФ была радиоразведка.

В середине июля одна радиопеленгаторная группа была направлена в Таллин, где дислоцировалась до 28 августа. В августе радиоразведывательная группа была развернута на о. Эзеле.

С начала блокады Ленинграда радиоразведка КБФ систематически обеспечивала разведданными ШТАБ КБФ КМОР (о составе, местоположении и деятельности немецкого и финского флотов) и своевременно оповещала о подготовке налетов вражеской авиации.

Особенно интенсивно радиоразведка действовала в 1943–1944 годах.

По данным радиоразведки свыше 400 набеговых операций противника на наши морские сообщения нам удалось сорвать.

Сосредоточенный удар авиации КБФ, нанесенный по вражескому аэродрому в Котке, был подготовлен по данным нашей радиоразведке.

Анализируя и обобщая данные воздушной разведки с материалами, добытыми радиоразведкой, удалось вскрыть подготовку противником захвата о. Гогланд.

Данные радиоразведки дали нам возможность обеспечить ведение активных действий наших сил в средней и южной частях Балтийского моря.

Балтийские радиоразведчики за весь период войны представили Штабу флота и штабу КМОРа около 50.000 донесений о местонахождении и деятельности кораблей и самолетов противника. По данным радиоразведки КБФ нашими силами было потоплено и повреждено свыше 230 транспортов и боевых кораблей противника.

Почти весь период войны 1 БР0 командовал А.И. Ермолаев (в начале 1942 года Б.А. Чаадаев).

28 сентября 1943 года начальник штаба КБФ говорил: «Нам очень часто приходится ждать только ваши донесения о местонахождении врага в море и в воздухе, потому, что они достоверны и своевременны. Благодарю вас, товарищи за службу».

Специальная разведка

К началу войны Разведотдел Штаба КБФ располагал опытными кадрами для организации разведки: капитан 3 ранга Иванов С.Е., капитан-лейтенанты Добрускин Х.Е., Подошкин Л.И., Штанько И.Д., Сычев и другие.

В первые месяцы после начала войны из Москвы прибыли на КБФ опытные офицеры: Куценко М.В., Евтушенко, Максин, Чаадаев, Москальков и другие.

В работе по засылке разведчиков действовало два отделения:

– против баз и портов, захваченных немцами;

– против финского флота.

К середине августа 1941 года была создана стройная система ведения специальной разведки по этим направлениям. Эта система включала:

– группу подготовки разведчиков (инструкторы, в том числе радисты) руководитель Подошкин Л.И.;

– группу изготовления документов для разведчиков, Руководитель Батраков;

– группу парашютной подготовки. Руководители Харахов В.И. и Гальченко Г.Д.;

– Руон – радиоузел особого назначения, обеспечивающий радиосвязь с разведчиками, заброшенными в тыл врага.

Все эти группы получили полное развитие в первой половине 1942 года.

Разведотделом была поставлена задача – обеспечить информацией штаб флота, КМОРа и штабы соединений о действиях противника на приморских направлениях Ленинграда.

С этой целью были сформированы оперативные группы:

– Петергофская в составе офицеров – Евтушенко, Красного, Эрштерма, Грищинского, Харахонова, Регинского, Батракова, Куценко, Нестерова.

В начале (до оставления Петергофа) эта группа забрасывала разведчиков в районы Кингисеппа, Ропши и Красного Села.

– Лебяжье, группа в составе Агафонова, Саунина, Калерина, Гаврилова, Партоша, Пупкова.

К сожалению, имена многих и многих самоотверженных и замечательных героев «невидимого фронта», которые забрасывались в тыл врага на самолетах и подводных лодках через линию фронта и на надувных шлюпках, на буерах и других средствах переброски, до сих пор не названы.

Надо отметить, что в открытой литературе о разведчиках Краснознаменного Балтийского флота периодически появляются отдельные публикации, но пока рассказано о них мало, хотя подготовка и переброска в тыл врага наших людей велась интенсивно с первых дней Великой Отечественной войны и они внесли достойный вклад в общее дело нашей победы.

В настоящем кратком обзоре мы назовем лишь небольшое число разведчиков Балтики, о которых рассказано в нашей печати.

Э. Аболиньш

В 1969 году в Риге в издательстве «Лиесма» вышла в свет небольшая книжка Курпенеке и Н. Шестакова «Шифровка от 147-20» (документальная повесть). Это документальная повесть посвящена балтийскому разведчику Эрнсту Аболиню (или Аболиныиу), его активной деятельности в Курляндии. Даже короткий рассказ о работе разведывательной группы «Центр», которую возглавлял Эрнст, вызывает большой интерес. По существу, прибыв в Латвию, Эрнс (его псевдоним «Гриша») начал свою работу, не имея ни одного помощника, и в сравнительно короткое время создал резидентуру, состоявшую из группы центра, партизанского штаба и двух отрядов. Очень сильной частью группы центра были специальные информаторы и связники.

В брошюре А.К. Рашкевиц «Народные мстители Латвии» (Воениздат, М., 1973) на стр.149 написано: «В Курземе действовали несколько разведывательных групп фронтов Красной Армии и Краснознаменного Балтийского флота. Во многих случаях они являлись связующим звеном между партизанскими формированиями и советским тылом ЦК КП(б) Латвии и СНК ЛССР».

Более подробно о действиях балтийских разведчиков в Латвии рассказано в газете «Правда» 15 и 16 ноября 1966 года в статье К. Распевина ««Стрела» выходит в эфир» (новые документы о подвиге советского разведчика). Статья начинается выдержкой из архивных документов Штаба дважды Краснознаменного Балтийского флота: «Общая численность партизанских отрядов и групп, на которые опирался в своей разведывательной работе Эрнст Аболиньш, составляла более 170 человек. Его ценные, оперативно сообщаемые командованию сведения, позволяли Штабу флота постоянно быть в курсе деятельности и намерений гитлеровцев в районах центральной части Балтийского моря… Они освещали истинное состояние фашистской обороны побережья, обстановку в портах и базах и широко использовались при проведении боевых действий флота…»

За два года до опубликования двух статей К. Распевина – 20 июля 1965 года в газете «Труд» о подвиге балтийского разведчика Эрнста было рассказано И. Астраханским и Ю. Дмитриевым в статье «В Курляндском котле». Эта статья заканчивается так:

«Вчера мы встречались с адмиралом В.Ф. Трибуцем, всю войну командованием Краснознаменным Балтийским флотом. Взволнованный, он сказал: «Трудно переоценить значение разведывательных сведений, переданных товарищем Аболиньшем и его боевыми друзьями из группы «Центр». В них содержалась очень важная и крайне необходимая для советского командования информация о дислокации, передвижения войск и кораблей и оборонных объектах фашистских войск на Курляндском полуострове, в особенности информация о транспортных судах и боевых кораблях в портах Либава и Виндава. Наряду с другими разведывательными данными, сведения группы «Центр» способствовали правильной оценке и принятию решений по уничтожению курляндской группировки врага – последнего фашистского логова на нашей земле».

Х.А. Кульман

8 мая 1965 г. был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза Х.А. Кульман. Вот текст этого указа:

«За особые заслуги, мужество и героизм, проявленные в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. присвоить звание Героя Советского Союза разведчице Краснознаменного Балтийского флота Кульман Хелене Андреевне посмертно. Председатель Президиума Верховного Совета СССР – А. Микоян. Секретарь Президиума Верховного Совета СССР – М. Георгадзе». Подробно подвиг Кульман освещен в книге «Дочь Республики» (Изд. «Ээсти Раамат», Таллин, 1975).

Приведем небольшую выдержку из этой книги:

«Леэн Кульман была самой молодой в прекрасной плеяде советских разведчиков из легенды.

Ее разведывательная деятельность была не очень продолжительной, но проявленные ею стойкость, мужество, настойчивость и целеустремленность в изучении врага вызывают восхищение.

В какой обстановке работала в тылу врага бесстрашная разведчица КБФ, единственная морская разведчица, удостоенная высокого звания Героя Советского Союза, летом и оченью 1942 года?

После захвата главной базы Черноморского флота Севастополя враг рвался к Сталинграду и на Кавказ. Одновременно, по настоянию Гитлера, с целью захвата Ленинграда, немецко-фашистские войска группы армии «Север» усиливаются 11 армией Манштейна, которая перебрасывается под Ленинград из Севастополя… В летней кампании 1942 года подводники Балтики, прорывались через минные поля противника, успешно топили немецкие суда с рудой в центральной части Балтийского моря. В связи с этой обстановкой перед нашими вооруженными силами были поставлены новые и ответственные задачи, выполнение которых потребовало ускорить подготовку и переброску разведчиков на Запад. В числе других на территорию Эстонии, захваченной немецко-фашистскими войсками, была направлена и Леэн Кульман. Информация, поступавшая от Кульман в штаб флота, сыграла большую роль в правильной оценке обстановки и своевременном принятии решений командования». («Дочь Республики», стр.274–275).

В.Д. Федоров

О нем, вернее, об одном эпизоде разведывательной деятельности В.Д. Федорова, рассказал в газете «Вечерний Ленинград» 7 июня 1971 года капитан 1 ранга Д. Войналович.

Но и сам В. Федоров описал деятельность в разведке в ряде своих книг. В 1961 году Воениздат опубликовал книгу В. Федорова «Суровые тропы» (записки разведчика).

Позднее Федоровым было написано еще несколько книг о разведывательной деятельности.

Приведем лишь один эпизод, описанный в книге «Суровые тропы» на стр. 106: «Мы вышли на север, к Нарвскому заливу, чтобы выявить береговую оборону.

В течение еще шести суток по два – три раза в день стучал ключ нашей рации. На карте по кружочку, по треугольничку прибавлялись условные обозначения. И вот приказ: «Выходите». Направляемся на юго-восток, в обход города, к порожистому месту реки, где намеревались перейти линию фронта. Но планам нашим не суждено было сбыться…»

Под псевдонимом «Эмден»

29 мая 1975 года в газете «Красная звезда» была помещена статья ««Слава героев бессмертна». Запомним: мичман Квятковский». В ней, опираясь на архивные документы, приводится доклад балтийского разведчика «Эмдена».

Автор статьи капитан 1 ранга М. Кореневский пишет: «Как по вашему, что это за текст? Фрагмент рассказа или воспоминания для печати? Нет, так писал отчеты разведчик «Эмден» – Виктор Станиславовоч Квятковский. Процитированный документ подшит в его личном деле, на нем – соответствующий гриф, служебные пометки и резолюция начальника Разведотдела штаба КБФ «Размножить в … экземплярах, использовать как учебное пособие для подготовки разведчиков». Этот отчет «Эмдему» предложили написать после выполнения первого задания в глубоком тылу противника».

Автор статьи рассказывает о собраниях «Эмденом» сведениях в июле – августе 1942 года во время перехода вдоль восточного берега реки Луги к Финскому заливу. В его задании было сказано: «Оприходовать все плавсредства – от рыбацких плоскодонок на реке до военных кораблей в Лужской губе. Определить курсы выходов кораблей, курсы возвращения…» За выполнение первого задания Виктор Квятковский был награжден Орденом Красного Знамени.

А.М. Козлов

«Дорога в бессмертие», так называл свой рассказ о действиях разведывательного отряда КБФ капитана 3 ранга Козлова Александра Макаровича, подполковник Н. Шестаков, опубликованный в газете «Советская Эстония» в апреле 1970 г.

Об этом же написано в газете «Водный транспорт» 9 мая 1968 года в статье «Балтиец Исмаил Дадашев». В ней рассказано, что в октябре 1941 года отряд балтийских разведчиков под командованием А. Козлова и комиссара В. Шибанова в составе 120 матросов был высажен на побережье Эстонии для разведывательно-диверсионных действий. После успешных действий в тылу врага, отряд возвращался в Ленинград. На границе Эстонии и Ленинградской области разведотряд, при нападении на большой склад боеприпасов противника вынужден был вступить в бой с врагом.

Из 120 разведчиков только 26 вернулись на Большую землю.

«Морская разведка» – так назвал свою статью, опубликованную в газете «Московская правда» 17 апреля 1975 г. И. Чапаев. Приводим краткую выдержку из этой статьи. Выражение «ждать у моря погоды» в его буквальном смысле можно с полным основанием отнести к Балтийскому морю.

Морские разведчики выбирали для своих дерзких вылазок штормовую погоду, туман и дожди. На утлых суденышках или в надувных лодках они смело отправлялись в рискованное плавание к вражеским берегам. Об одной такой операции наш рассказ.

1 августа 1943 года в форт («Серая лошадь») прибыл известный на флоте разведчик капитан Юрий Потехин. Он отобрал шесть человек для высадки на полуостров Кургалово с целью выявить расположение артиллерийских батарей, укреплений береговой обороны, мест стоянки вражеских кораблей.

Мне приходилось проводить инструктаж разведки – «Метод разведки – наблюдение… Желательно без стрельбы, нам нужны сведения об укреплениях на берегу. Это очень важно». Результаты этой операции: «установлены дислокация дальнебойной артиллерийской батареи, прожекторных установок, линии связи, склады и наблюдательная вышка».

И.В. Прахватилов

В книге Ивана Удалова «Повесть о балтийских разведчиках» (М., «Советкая Россия», 1969 г.) рассказано о разведчиках роты легководолазов капитан-лейтенанта И.В.Прохватилова. Рассказано образно. «Где-то в середине октября с южного берега залива из района Петергофа возвратились двое разведчиков… Они просидели в ледяной воде, начавшей уже густеть перед заморозками… Им удалось заметить, что гитлеровцы спешно ремонтировали Петергофскую пристань… Приказ вице-адмирала Трибуна о немедленном уничтожении пристани был передан «Бате» (Прохватилов) через начальника Разведотдела…»

Далее автор рассказывает: «В районе Лужской губы неожиданно появилась тяжелая немецкая батарея… Решили послать в этот район опытного разведчика, чтобы он обнаружил батарею и по рации вызвал бы в соответствующий квадрат бомбардировщиков. Выбор пал на Кабанова. Алексея высадили на вражеский берег ночью со шлюпки… Через несколько дней Кабанов передал координаты батареи. Туда вылетела эскадрилья бомбардировщиков. Аэрофотосъемка зафиксировала несколько крупных взрывов… Батарея умолка…»

Информационная служба

В системе разведывательной деятельности большое значение имела постановка накопления, анализа, обобщения и обработки разнообразных данных и сведений, поступавших по различным разведывательным каналам, а также оперативная подготовка необходимой информации о динамике обстановки на театре для командования флотом, командиров соединений, кораблей и т. д.

Все виды работ в этой области осуществлялись информационной службой РО КБФ.

В течение всей войны большое внимание уделялось совершенствованию и развитию организации и методов информационной работы Разведотдела. Были достигнуты определенные положительные результаты, способствовавшие повышению эффективности нашей разведывательной деятельности на морском театре в целом.

Сопоставление результатов деятельности РО КБФ, отраженных в информационных документах, с оперативными документами штабов немецких и финских ВМС, проведенное после окончания второй мировой войны, свидетельствует о высокой эффективности нашей разведки на театре.

Наиболее важными результатами деятельности РО КБФ и особенно ее информационного органа явились:

– выявление по отдельным разрозненным разведывательным данным системы противолодочной обороны противника на всю глубину Финского залива в составе двух минно-сетевых рубежей, промежуточных минных заграждений, линий корабельных, воздушных и авиационных дозоров;

– вскрытие системы противодесантной обороны на фланге фронта в Нарвском заливе перед началом проведения десантной операции;

– достаточно точное знание количественного и качественного состава флота противника и его дислокации;

– успешное выполнение срочного задания командования флотом по установлению действующего фарватера противника в целях обеспечения переброски торпедных катеров из Кронштадта в Таллин и район Балтики.

Эффективность работы информационного подразделения КБФ была достигнута в результате осуществления ряда организационных, методических и других мероприятий.

Прежде всего надо указать, что была разработана и внедрена классификация объектов разведки и система информационных документов, обеспечивающих систематизацию разведывательных данных и непрерывное их накопление по отдельным объектам и разделам классификации. Такая система обеспечивала значительное повышение уровня изучения противника, она помогала установить степень изученности данных объектов разведки и конкретизировать задачи на доразведку, она способствовала наиболее оперативному и высококачественному выполнению срочных заданий Командования флота. Непрерывное изучение разведывательных данных и поэтапное их обобщение позволяло глубже познавать противника и предвидеть некоторую перспективу вероятных направлений его деятельности в связи с наступательными действиями наших частей и кораблей и, в первую очередь, подводных лодок.

Наряду с систематической информацией командования флота были подготовлены и изданы «Справочник по минному оружию противника» и крупномасштабные карты Финского залива с системой обороны противника.

Была создана наиболее целесообразная организационная структура информационного подразделения РО КБФ с учетом наилучшего использования разработанной системы информации. Помимо группы офицеров-информаторов, укомплектованных специалистами по изучению важнейших объектов противника, в составе информационного подразделения имелось несколько групп, обеспечивавших работу офицеров-информаторов: фотолаборатория, типография и машинное бюро.

Важно также отметить, что было организовано активное участие информационного поздравления в самостоятельном получении важных сведений о противнике путем:

– работы с пленными,

– изучения прессы, радиоперехвата и различных документов, захваченных у противника.

Вся эта деятельность разведывательного отдела флота и соединений флота содействовала успешному выполнению задач, поставленных перед КМОРом.

 

2-я ударная на Ораниенбаумском плацдарме

В первых числах сентября позвонил в Кронштадт командующий КБФ В.Ф. Трибуц и сказал, что мне необходимо будет встретиться с генералом И.И. Федюнинским на Лисьем Носу. Взять с собой инженера-строителя и нем менее двух катеров МО. Цель встречи выяснится на месте. На двух катерах МО прибыли к 19 часам. К этому времени подъехал и генерал И.И. Федюнинский с группой своих офицеров. После обычных приветствий, он ознакомил меня с причиной своей миссии. На месте ознакомились с районом Лисьего Носа и на катерах вышли в Ораниенбаум. Там таким же порядком осмотрели район – Ораниенбаум – Малая Ижора. Договорились по всем вопросам, включая и встречу штабных офицеров для разработки совместного плана переправы войск. К утру на катерах перешли на Лисий Нос, еще раз осмотрели район. На этом наша встреча и закончилась.

Перевозка 2 ударной армии генерала И.И. Федюнинского из Ленинграда в Ораниенбаумский плацдарм началась с октября 1943 года и продолжалась в основном всеми силами и средствами, включая и боевые корабли.

Обеспечение посадки личного состава и погрузки оружия и боевой техники в Ленинграде и организация переходов кораблей до Лисьего Носа – было возложено на командира Ленинградской военно-морской базы контр-адмирала Кулишева и его штаб.

Организация и обеспечение перехода кораблей от Лисьего Носа до места высадки личного состава и выгрузки оружия и боевой техники возлагалась на Кронштадтский морской оборонительный район.

Хорошо организованное взаимодействие всех соединений и штаба Кронштадтского морского оборонительного района (КМОР) с командованием и штабом 2-й ударной армии и ее соединениями и частями в огромной степени обеспечило успех операции. Действовал продуманный план совместных действий, отлично работали офицеры связи.

Обеспечение морских перевозок и другие задачи, решались хорошо продуманной массово-партийно-политической работой.

Личный состав КМОРа с большим уважением относился к опытным политработникам КМОРа генерал-майору Еыстрикову, капитану 1 ранга Зубенко, полковникам Боярченко, Родионову, Радуну и многим другим товарищам, которые работали в частях и соединениях.

Партийные организации крепости проводили исключительно большую работу по обеспечению всех операций. Они всегда во – время, активно и инициативно помогали командованию исполнять поставленные задачи.

Во всех планах и мероприятиях командования партийно-политическое обеспечение являлось одним из главных факторов общих планов боевой деятельности КМОРа, соединений и частей.

С особой силой роль партийно-политической работы проявилась в организации и проведении одной из значительных операций Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота в ликвидации блокады Ленинграда.

Обстановка была сложной. Наступающие морозы и появление ледяного покрова затруднили движения кораблей. Толщина льда быстро нарастала. Это обстоятельство, а также малые глубины на фарватерах, вынудили командование прекратить перевозки личного состава и боевой техники ударной армии на боевых кораблях флота, пришлось искать другие пути.

Необходимо учесть, что Ленинград был связан с Лисьим Носом железной дорогой и шоссейной дорогой.

Порядок воинских перевозок планировался так, чтобы личный состав 2-й ударной армии совершал посадку на суда в Лисьем Носу, а боевая техника из Ленинграда.

Какие силы были привлечены для этой очень сложной операции?

Сначала перевозки осуществлялись сетевыми заградителями «Онега» и «Вятка», шестью тихоходными тральщиками, двумя самоходными десантными баржами, восемнадцатью буксирами с несамоходными баржами.

При планировании этой операции командование Кронштадтского оборонительного района заблаговременно приступило к сооружению дополнительных причалов и дорог, как на Лисьем Носу, так и в районе от Ораниенбаума до Малой Ижоры.

Эти работы были возложены на инженерную службу КМОРа подполковников Д.Суровова и Болукова.

Непосредственное участие в работах принимали морская бригада комбрига Ксенза. Активно использовались плавсредства КМОРа.

Был создан коридор, хорошо замаскированный от наблюдения противника. Северные форты Кронштадта организовали маскировку со стороны Финского берега (район Териок). Были приняты меры для маскировки восточной части Кронштадта и дороги со стороны Мартышкино-Петергоф. Чтобы представить себе все сложности обстановки того времени, вспомним как развивались события до начала перевозки 2-й ударной армии.

В районе Петергофа противник располагал значительными огневыми средствами. Они использовались противником для систематического обстрела всего Кронштадтского района. Противник использовал колокольню местной церкви как наблюдательный пункт. Это давало ему возможность вести наблюдение за всей водной акваторией на запад в сторону Кронштадта и Лисьего Носа. Расстояние между Кронштадтом и Петергофом не превышало 7-10 километров. В зоне обстрела противника были корабельные фарватеры в летнее время и дороги в зимнее время.

В районе доков стоянка кораблей не разрешалась, он часто подвергался обстрелу противника. Зенитные и береговые артиллерийские батареи часто меняли свои места. Особенно после стрельбы противника, а на их местах устанавливали артиллерийские макеты.

На морзаводе сконструировали специальный ледовый трал. Это позволило произвести в феврале-марте 1943 года подводное траление донных (неконтактных) мин на выходных с большого рейда фарватерах. Производились контрольные взрывы и больших глубинных бомб на фарватерах после налета самолетов.

После возвращения из дальних походов подводных лодок, они проходили ремонт на морском судоремонтном заводе, иногда становились в сухие доки.

Работами завода руководил опытный судостроитель капитан 1 ранга Б.М. Волосатов. Дружный заводской инженерно-технический состав, а среди них много было и гражданских инженеров, с достоинством и знанием своего ремесла всегда обеспечивали выполнение работ. Иногда и пренебрегали опасностями обстрела противником.

С большим напряжением работали доки и мастерские.

Кронштадт располагал всем необходимым для автономного ведения всех важнейших боевых операций. Все службы работали с полной отдачей своих знаний и труда.

О работе советской власти в Кронштадте.

Кронштадт до войны был закрытым городом. Районный партийный комитет и советские органы работали с полной нагрузкой. Во время войны им в Кронштадте тоже была работа.

Секретарем партийного комитета был Босулаев, председателем Горсовета – Паромнов. На морском заводе и разных мастерских (их так называли), но это были большие предприятия, которые выполняли заказы флота. Некоторые из них находились в ведении управления тыла. Почти все рабочие остались на своих предприятиях, как было и до войны. Семьи некоторых из них, дети, часть пожилых людей были эвакуированы в глубь страны. Молодежь была призвана на военную службу в армию и частично на флот. В общей сложности высококвалифицированные рабочие, инженерно-технический состав остались на заводе и в мастерских. Директор завода Б.М. Волосатев (всей неутомимой энергией, настойчивостью и организаторскими способностями, всегда обеспечивал необходимый ремонт, требующийся кораблям для выполнения боевых задач. Заводские цеха, доки работали с полной нагрузкой. Несмотря на частые обстрелы немцами зданий цехов, налетов авиации, работы прекращались только на этот период, а когда все утихало работы продолжались. После обстрела и налетов часто приходилось ремонтировать и исправлять нанесенные противником повреждения. Портовая электростанция снабжала всех потребителей промышленных предприятий и нужды города электроэнергией. Принимались меры, чтобы не создавать пиковых положений. Потребности учитывались и умело распределялись кому, когда давать ее. Станция не могла всех потребителей удовлетворить одновременно. Запросы подводников в зарядке аккумуляторных батарей всегда были на первом плане. Для них электроэнергия не отказывалась, также заводу и докам. Руководство райкома и председатель Горсовета очень дружно работали с командованием КМОРа и партийными организациями воинских частей. Мы всегда находили общее приемлемое решение по возникавшим трудностям и вопросам, а возникали они часто. Вопросы решались в какой бы области они не были – гражданские или военного значения.

Благодаря организаторской деятельности начальника связи КБФ полковника М.А. Зернова была создана надежная селекторная связь со всеми наблюдательными и командными пунктами.

К перевозке личного состава 2-й ударной армии фронта и боевой техники мы приступили сразу, как только толщина ледяного покрова позволила использовать автотранспорт. Стояла задача – перевезти на Ораниенбаумский плацдарм все боевые части 2й ударной армии, все ее службы, тылы и боевую технику.

Дорога проходила через Кронштадт. Она имела несколько въездов и выездов в разных местах с северной стороны. Для автотранспорта и гужевых перевозок использовались разные дороги, что исключало скопление грузовых потоков и возвращение порожняка.

С восточной стороны Кронштадта на протяжении нескольких километров были установлены морские донные мины, преграждавшие подступы к городу с Петергофского направления.

Были организованы ночные подвижные посты, которые в любой момент по сигналу могли поставить дымовые завесы с учетом направления ветра. Такие же отряды для постановки дымовых завес действовали на катерах в летнее время и на санях в зимнее время.

На дорогах от Лисьего Носа и на Ораниенбаумско-Ижорском плацдарме также действовали подвижные химические подразделения.

Под руководством коменданта города капитана 1 ранга Ф. Яковлева была организована специальная комендантская регулировочная служба на дороге. На дороге действовали санитарные посты, которыми руководил полковник П. Калинкин.

Постоянное наблюдение за состоянием льда осуществлялось гидрографами.

Артиллерийскими средствами Кронштадтского района северного и южного берегов руководил опытный артиллерист генерал-лейтенант береговой службы И.С. Мушнов.

Когда противник начинал обстрел Кронштадтского района мы немедленно открывали контрбатарейный огонь. К этой стрельбе подключались и батареи Лисьего Носа. В период артиллерийской дуэли перевозки немедленно прекращались, включалась селекторная связь, все посты докладывали результаты своих наблюдений.

По окончании артиллерийской стрельбы проводилось тщательное обследование дороги. При обнаружении мест падения снарядов в районе трассы, в этих местах устанавливались объезды, а сами места падения снарядов, обозначали специальными указателями. На отдельных участках дороги включалась дымомаскировка. Все это позволяло скрытно проводить все перевозки.

Характерно, что ночные перевозки были более интенсивными, чем дневные. Освещение дорожной трассы было устроено таким образом, чтобы машины меньше пользовались светом своих затемненных фар.

Таким образом задача перевозки 2-й ударной армии скрытно от противника была подготовлена огромным количеством специальных мероприятий.

Штаб 2-й ударной армии, которой командовал генерал И.И. Федюнинский, размещался в Большой Ижоре на территории хорошо скрытых и замаскированных складов. Эти склады принадлежали военно-морскому флоту. Они были построены еще до Великой Отечественной войны. В этих складах хранились минно-торпедный и артиллерийский запасы флота. На этой территории были размещены специальные мастерские. У подножья скалы для размещения отделов 2-й ударной армии были построены специальные деревянные домики.

Переправа 2-й ударной армии на Ораниенбаумский плацдарм – одна из крупных операций, проведенная Краснознаменным Балтийским флотом. Вся тяжесть этой операции перевозок возлагалась на Кронштадтский морской оборонительный район.

Она являлась одной из составных частей первой крупнейшей операции советских вооруженных сил 1944 года.

Замысел ее состоял в том, что войска Ленинградского и Волховского фронтов должны были нанести удары по фланговым группировкам 18-й немецкой армии с целью ликвидации блокады Ленинграда и освобождения Новгорода. В последующем, наступательные действия советских войск должны были завершиться разгромом главных сил противника и выходом на рубеж реки Луга.

При этом я хотел бы обратить внимание на оригинальность замысла.

В истории войск и военного искусства можно очень редко встретить такое решение. Освобождение осажденного, блокированного города должно было быть осуществление нанесением ударов изнутри осажденного города.

Для этого две крупных группировки войск Ленинградского фронта должны были действовать из района Пулковских высот и из района Таменгонт-Годилицы (южнее Ораниенбаума).

В результате успешного развития наступательных действий и выхода наших войск в район Ропша, противник, его Стрельнинско-Петергофская группировка, был бы окружен и уничтожен.

Командующий Ленинградским фронтом генерал-полковник Л.А. Говоров поставил перед Краснознаменным Балтийским флотом две главные задачи:

– переправить 2-ю ударную армию на Ораниенбаумский плацдарм, откуда будет нанесен один из главных ударов;

– содействовать наступающим войскам огнем морской и береговой артиллерии и действиями авиации флота.

Мне представляется важным осветить события, связанные с выполнением задачи по переправе 2-й ударной армии.

Даже сегодня, спустя 34 года, оглядываясь на то, что совершили наши люди под Ленинградом, трудно представить себе какие трудности предстояло преодолеть.

– отсутствие специальных транспортных средств;

– как я уже упоминал выше, близость противника;

– необходимость соблюдения максимальной скрытности всей операции, что требовало тщательных мер маскировки.

Вот что писал о разгрузочных работах сержант Смелин (это письмо хранится в фондах Центрального Военно-морского музея): «Работать приходилось ночью в абсолютной темноте, зачастую на ощупь. Тяжелые снаряды (вес каждого более 100 кг) никто не хотел таскать вдвоем. Каждый из нас взваливал себе на плечи по одному снаряду. Был случай, когда поскользнувшись, краснофлотец Тихомиров вместе со снарядом упал в трюм, на дне которого находилась нефть. Но снаряд не получил толчка, так как падая, Тихомиров ухитрился удержать его на спине.

Вначале на первом этапе на мне, как командующем КМОРом, лежала задача по планированию и организации перевозок конвойной службы от Лисьего Носа до пункта выгрузки в Ораниенбаум, а из Ленинграда до Лисьего Носа отвечал командир Ленинградской военно-морской базы контр-адмирал И.Д. Кулешов.

На первом этапе с 5 и по 20 ноября 1943 года нам удалось перевезти:

– 30.000 солдат и офицеров, 47 танков, около 1.400 машин различного назначения, 400 орудий и минометов, 3.000 лошадей и почти 10.000 тонн боезапаса.

Затем наступила почти месячная пауза.

В результате новых указаний Ставки Верховного Главнокомандования, которые получил командующий Ленинградским фронтом, где требовалось значительное усиление 2-й ударной армии для нанесения сильного удара по противнику, флот получил задачу в течение 15 суток перевезти значительно больше грузов,

Вдумайтесь. Это задание мы получили 23 декабря. В устье Невы вдоль северного берега Невской губы образовался блинчатый лед. Небольшие льдины смерзлись, образуя довольно большие поля. Все это затруднило перевозки.

Я позволю себе привести мой разговор с адмиралом Трибуцем, который он привел в своей книге: «День между тем был выигран и вскоре все наши тральщики, буксиры и баржи без потерь пришли в Ораниенбаум. Но обстановка продолжала оставаться напряженной. Едва окончилась эпопея с восемнадцатью судами, как возникла новая угроза: начались колебания уровня воды в Невской губе. А это означало, что каждый час конвои могут оказаться на мели.

В этой обстановке я позвонил командующему КБФ адмиралу Трибуну:

– Тебе докладывал Кулешов?

– О чем?

– Да о том, что выполнение директив по морским перевозкам снова срывается.

– А я бы не стал слушать!

– А меня выслушаешь?

Трибуц попытался уйти от прямого ответа дипломатическим замечанием, что серьезные вопросы по телефоны не решают. Но я довольно резко заметил, что прибуду к нему для личного доклада.

…Действительно, пришла беда. На трассе Ленинград – Ораниенбаум толщина льда сильно возросла. Лед стал толще и у причалов. Это само по себе задерживало движение судов. И вдобавок начались значительные колебания уровня воды от – 60 до + 60 см.

В этих условиях на переход конвоя в одну сторону требовалось в лучшем случае 12–14 часов, а бывало, что пробивались и больше.

В.Ф. Трибуц предложил мне все перевозки взять под свой контроль (Лисий Нос – Ораниенбаум), и добавил, что командование Ленинградским фронтом не пойдет на прекращение перевозок. После ознакомления с возникшими затруднениями и зная возможности своего района, а других путей перевозки войск и техники не было, мной было предложено: все грузы направлять по ледовой дороге Лисий Нос, Кронштадт – Ораниенбаумский плацдарм. Штабом КМОРа предварительные расчеты были сделаны. Предложенный мной план перевозок был одобрен ВС КБФ.

Он ожидал от меня, что я буду искать причины отказа, но этого не последовало. Готовность КМОРа к перевозкам ВС КБФ сразу доложил командованию фронтом.

В связи с тем, что условия погоды, морозы, большие заторы льда для перехода кораблей с грузами в Ленинград для перевозки была прекращена, все грузы, предназначенные для Ораниенбаума, с городских причалов были переброшены на Лисий Нос.

Отказ от перевозок по Неве и переход на перевозки по маршруту Лисий Нос – Ораниенбаум не означал значительного облегчения.

Для обеспечения перехода судов, посадки войск и погрузки оружия и боевой техники действовали ледокольные буксиры. Они взламывали лед у пирсов. Сетевые заграждения и баржи шли на буксире тральщиков. Ледоколы проводили эти караваны.

Даже сегодня, спустя 35 лет, трудно представить себе всю сложность обстановки, которая сложилась в этом треугольнике: Лисий Нос – Кронштадт – Ораниенбаум.

Торосистый лед затруднял работу водного транспорта, а в отдельных местах фарватера невозможно было его пробить буксирами для дальнейшего передвижения. Сложившаяся обстановка требовала новых решений. Предвидя все это, штабом КМОРа был составлен новый план, пересмотрены резервные зимние дороги, определены места выхода автотранспорта со льда на материк в самом Кронштадте, и на южном берегу. Определены запасные пути в случае обстрела, то же самое было сделано и по южному берегу. Учтены все средства маскировки, особенно на южном берегу при выходе автотранспорта со льда на берег.

И невзирая на исключительно трудные условия, личный состав всех кораблей и судов проявлял образцы мужества, стойкости, выдержки. Это был подлинный героизм матросов и офицеров. Мне хочется также сказать добрые слова в адрес наших дымозавесчиков. Судите сами, 923 дымовых завесы было поставлено в период второго этапа перевозок соединений 2-й ударной армии.

В этих сложных условиях с 23 декабря по 21 января на Ораниенбаумский плацдарм было перевезено 22.000 солдат и офицеров, 800 автомобилей и спецмашин, 140 танков, 380 орудий и минометов, а также других грузов общим весом до 20.000 тонн.

Перевозки 2-й ударной армии на Ораниенбаумский плацдарм обеспечили нанесение мощного удара с Ораниенбаумского плацдарма.

Соотношение сил к началу наступательной операции было таким: по пехоте и артиллерии превосходство наших сил тройное, по танкам – шестикратное.

И следует признать закономерным ту высокую оценку, которую дал Краснознаменному Балтийскому флоту Военный Совет Ленинградского фронта за хорошую организацию переправы 2-й ударной армии на Ораниенбаумский плацдарм. 349 матросов, старшин, офицеров были награждены правительственными наградами.

При этом необходимо подчеркнуть, что важнейшей чертой этой крупной операции была скрытность. Разнообразные формы и методы маскировки позволили осуществить перевозки очень искусно. Мне представляется, что планирование и организация этой операции требуют специального рассмотрения. Действительно, в сложных ледовых условиях, вблизи расположения крупных сил противника, который вел систематический артиллерийский обстрел трассы и причалов, авиационные налеты – все это должно быть обстоятельно изучено и обобщено. Эта одна из очень интересных страниц истории Великой Отечественной войны.

После всех перевозок 2-й ударной армии на Ораниенбаумский плацдарм, много было всевозможных суждений. Высказывались пожелания и предложения об увековечении памяти об этих событиях. Может быть наши потомки, глядя на обелиск, представили бы себе, какие события здесь происходили. Если будет обелиск – на нем будут указаны и те имена, в память заслуг которых он воздвигнут. Важно одно, что весь многочисленный коллектив Кронштадтского морского оборонительного района от матроса до командования районом, где бы они не находились в то время – на льду переднего края обороны, в шалашах – всегда были в готовности встретить врага с Петергофского направления или на зимней ледовой дороге. Каждый выполнял свои определенные обязанности. Орудийный расчет, готовый отразить врага, который мог помещать общей работе – перевозке войск и груза. Всеми владело одно чувство и забота – выполнить в срок, невзирая ни на какие сложности, свою задачу. Задачу, которую выполнял личный состав КМОРа расценивает по-разному. Легче чем в бою или в сражении – здесь нет убитых иди раненых. Здесь была проявлена человеческая воля, настойчивость. Напряжение всей воли, мышления человека – возможно назвать подвигом. Так поступали и те бойцы в выполнении своего задания – их называли героями, они совершали подвиг. Все это было на поле боя. В обстановке перевозки войск боя не было, сражения не происходило, но здесь был бой, сражение. Сражение с природными трудностями погоды в ледовых условиях. Противник производил обстрел дорог, по которым двигался автотранспорт и люди. Противник мог продолжать обстрел, сорвать переправу войск, вскрыть замысел и сорвать намеченную операцию. Люди, бойцы, руководство преодолело эти помехи. Своей верой в необходимость начатого дела, маскировкой и организованностью, отработанным взаимодействием участвующих в нем соединений и частей. Всех тех товарищей, которые принимали активное участие в переправе 2-й ударной армии много, слава им в их благородной работе и труде. Ряд фамилий все же хочу назвать – пусть о них помнят славные сыны нашей Родины и их потомки.

Кого следовало выделить из общего состава участников: генерал-лейтенант Мушнов И.С., генерал-майор Быстриков, контр-адмирал Кулешов И.Д., капитаны 1 ранга Фельдман Э.Н., Олейник Г.Г., Шамроков А.А., Гусков, полковник Гарцев П.М., полковники Родионов М.С., Яковлев Ф.М., капитаны 2-го ранга Капралов, Шовцов П.В., Тыршклевич Ф.Ф., Крон Н.А., капитаны 3 ранга Безукладников А.П., Опорин М.А., Ноянов Ф.В., капитан-лейтенант Рутковский Ф.Д., старшие лейтенанты Визиров Н.П., Бесчастнов К.В.

Близился конец 1943 года. Завершалась подготовка к ликвидации блокады Ленинграда – стратегическая наступательная операция, в которой участвовало 3 фронта совместно с Краснознаменным Балтийским флотом. Эта операция положила начало крупным стратегическим операциям Советских Вооруженных Сил в 1944 году, которые развернулись и проводились на всем Советско-германском фронте от Мурманска до Белграда.

И вспоминая важнейшие события 1942 и 1943 годов, в которых мне довелось участвовать, находясь в Кронштадте, в главной базе Краснознаменного Балтийского флота, в центре боевых действий флота, ни на один час не прекращавшихся в восточной части Финского залива, опираясь на передовую Островную военно-морскую базу Лавенсаари, я не могу не выразить восхищения героизмом личного состава кораблей, береговых батарей, соединений и частей, всех служб Кронштадтского морского оборонительного района.

Война в восточной части Финского залива в эти годы недостаточно освещена в нашей военно-исторической литературе. Отдельные авторы освещают лишь частные вопросы.

Однако, обо всем, что происходило в восточной части Финского залива написано неполно, не раскрыты боевые действия всех соединений КМОРа. А в КМОР входила большая часть флота. Очень мало рассказано также о деятельности тыла, всех служб района.

И поэтому у читателей, интересующихся подробностями сложной и трудной борьбы с сильным противником, особенно в период двух навигационных кампаний 1942 и 1943 годов, не создается полной картины и это вызывает сожаление. Люди и события этого периода заслуживают того, чтобы о них было рассказано более обстоятельно.

 

Шел год 1944-й…

Кронштадтскому морскому оборонительному району в 1944 году была поставлена задача – принять участие в высадке морского десанта на побережье Нарвского залива.

Для этой цели была выделена группа бронированных «малых охотников» ОВРа Островной военно-морской базы. Эту группу возглавлял капитан 2 ранга Г.М. Горбачев.

В этой операции, приняла участие группа артиллерийской поддержки. Кораблями ОВРа была успешно высажена часть 260-й отдельной бригады морской пехоты.

Командиры катеров ОВРа как всегда действовали отважно. Приближалась весна. До устья реки Нарвы было освобождено южное побережье Финског залива. Обстановка в восточной части Финского залива изменилась. Режим обороны стал более устойчивым. Корабли Краснознаменного Балтийского флота приступили к освоению освобожденных районов Лужской и Копорской губ.

По представлению командования Кронштадтского морского оборонительного района, поддержанному Военным Советом КБФ Указом Президиума Верховного Совета СССР 22 марта 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования были награждены Орденом Красного Знамени:

1-й дивизион базовых тральщиков (командир капитан 3 ранга М.А. Опарин, заместитель командира по политчасти капитан-лейтенант А.И. Коршунов).

1-й дивизион катеров-тральщиков (командир – капитан 3 ранга В.К. Кимаев, заместитель командира по политчасти капитан-лейтенант Л.А. Костарев).

4-й дивизион тихоходных тральщиков (командир – капитан 3-го ранга Н.П. Визиров, заместитель командира по политчасти капитан 3-го ранга В.А. Астахов).

Дивизион сетевых заградителей (командир – капитан 3-го ранга А.П. Безукладников, заместитель командира по политчасти капитан 3-го ранга В.А. Фокин).

22 апреля 1944 года произошло еще одно радостное событие на кораблях ОВРа.

Орденом Красного Знамени был награжден 5-й дивизион катеров «малых охотников» (командир капитан 3-го ранга Н.Г. Моргауцкий, заместитель командира по политической части М.С. Перлов).

Так Родина отметила самоотверженный ратный труд победителей в «малой войне» на Финском заливе.

В дальнейших событиях я не принимал участия.

В марте месяце меня вызвали в Москву. Я был назначен заместителем Главнокомандующего военно-морского флота, а в апреле вступил в командование особым отрядом по приемке и переводу английских кораблей в советские порты.

Гордей Иванович Левченко.