Жан-Поль Марион взял свой любимый кофе в зале ожидания терминала Фолкестоун. Он прошел обратно через охрану, пересек продуваемую всеми ветрами автостоянку и вошел в главное административное здание, расположенное в самом сердце комплекса «Евротоннель». Он поднимался по бетонным ступеням, думая о своем сыне Кристофе, который только начал ходить в школу в Париже. Хотя теперь Жан-Поль жил и работал в Англии, его семья осталась жить во Франции. Это было совсем не далеко, он навещал их очень часто, но все равно на сердце было тяжело. Жан-Поль не знал, подошла ли его семейная жизнь к концу или это был лишь новый ее этап, через который ему и его жене суждено было пройти.

Француз провел своей картой по магнитному замку безопасности и прошел сквозь тяжело вращающуюся стеклянную дверь. Войдя в здание, он увидел Мейси, уборщицу, которую, прибывая на работу, обычно заставал курящей на улице у подъезда.

– Вас звали сверху, мистер Марион, – сказала Мейси. – Что-то случилось. Хоть убейте, не знаю в чем дело.

Жан-Поль посмотрел на свой пейджер. Экран был чистым. То ли выключился, то ли батарея села?

– Merde! – выругался он и побежал к лестнице.

– О, я не сильна во французском, но знаю, что это означает! – прокудахтала Мейси у него за спиной.

Жан-Поль провел магнитной карточкой по замку двери, ведущей в центральную комнату управления движением поездов, расположенную в подвале здания. Он провел слишком быстро, и дверь не открылась.

– Putain de merde! – заорал он и трясущимися руками провел карточкой еще раз, уже медленно. Загорелась зеленая лампочка, и он прошел в двери.

Войдя внутрь, Жан-Поль мгновенно понял, что случилось серьезное происшествие. Джон Флетчер, ночной дежурный оператор, у которого Жан-Поль принимал смену, разговаривал одновременно по двум телефонам и орал на старшего участка линии, сидевшего перед ним. Жан-Поль подбежал к месту контролера и посмотрел на огромную пятнадцатиметровую схему тоннеля, сооруженную на стене. Моментально картина прояснилась. Грузовой поезд FR-9110 стоял в тоннеле возле дренажной системы, с британской стороны, в двадцати двух километрах от терминала Фолкстоун.

В результате диспетчеру приходилось переформировывать составы, сцепляя больше вагонов в один поезд, и задействовать единственный тоннель, что означало падение пропускной способности вполовину. Стояло лето, положение на дорогах уже было тяжелым. Жан-Поль знал, что день окажется трудным, но ему не привыкать. Каждые две минуты через тоннель проходил поезд. Они могли пропускать сколько угодно составов, лишь бы пути были свободными.

– Утечка топлива, – сказал Джон Флетчер. – Сработали все датчики. Нам пришлось остановить тот грузовой – сорок контейнеров и еще ты-сам-знаешь-что.

– Поставка стерлингов? – спросил Жан-Поль. – C'est pas possible!

– Боюсь, что c'est очень даже possible, Жан. Посмотри на мониторы.

Жан-Поль посмотрел туда, где техник, еле сдерживая ярость, работал с консолью компьютера. На экране была грубая компьютерная репликация человеческого лица, которое гримасничало и ежесекундно трансформировалось в другое лицо.

– Что это?

– Спроси что полегче. Кто-то дурачится с камерами наблюдения.

– Как это может быть? – спросил Жан-Поль. – Что, черт возьми, происходит?

– Машины пожарной службы уже выехали, полиция тоже. Очевидно, утечку уже устранили, так что мы скоро тронемся.

– Но это же грузовой состав, – сказал Жан-Поль. – Только контейнеры, никаких машин. Откуда там могла взяться утечка топлива? Там нет топлива!

– Я думал точно так же, – сказал Джон Флетчер.