Утро боя выдалось ясным и солнечным. Правила поединка были согласованы и согласно обычаю подписаны кровью обеих сторон. Назначение Пита Фраера Единоборцем грабители приветствовали, назвав его Бриллиантом и трижды прокричав «Ура».
Большой Багаж глотал сильные антибиотики.
За полчаса до боя няня Пит в атласных трусах пришёл на посадочную площадку «ягуара» и в ожидании, когда его отправят в Зал Встречи, убивал время, боксируя с тенью.
В Зал?
Извините.
Как уже говорилось, согласно Правилам Состязания, боец фирмы, получившей вызов, прибывает в помещение, малину или логово фирмы, пославшей вызов, с завязанными глазами. Противником его становился первый, кого он увидит, когда ему снимут повязку. Впрочем, принято, чтобы противника ему подсовывали заранее. Сделано это для того, чтобы избежать неприятных инцидентов подобных тому, когда Долбила Яго увидел первой Кончиту, болонку Королевы Бандитов, а не настоящего Единоборца — Звезду Смерти Макмертри, и, заразившись мексиканским бешенством, умер в страшных муках. На самом деле, встреча происходит не в зале, а в чём-то вроде камеры, где бойцов с бумажными пакетами на головах запирают, и снимают они пакеты, уже оставшись с глазу на глаз. На «Клептомане» для этой цели выбрали основание третьей дымовой трубы.
— Готов? — спросила Капитан у няни Пита.
— Гофоф, — прошамкал няня Пит с капой во рту.
— Желаю удачи! — крикнул крохотный Шнифер Брякнулл, достававший Питу только до колена.
— Шпашибо, Шнифер, — сказал няня Пит, безукоризненно вежливый, как всегда.
Кран подцепил его за штаны и понес вверх, вверх, сквозь паутину такелажа, а потом вниз, в трубу.
Кран вернулся пустым. Послышался рокот и лязг раздвигаемых ворот. Корабельные часы пробили час. Потом наступила тишина, нарушаемая только тихим топотком Шнифера по палубе, — Шнифер был очень возбуждён и всё время носился взад и вперёд. Потом послышался шум мотора. Белый Фургон (новый и меньшего размера, технически же ещё беспомощнее прежнего) с отвратительным дребезжанием выехал на причал. Перегнувшись через поручень, Маргаритка увидела, как из облака выхлопных газов появилась Гильдия-Строительница. Она постояла секунду, дожидаясь, когда утихнут колыхания её телес. Потом достала из кармана комбинезона добрый шмат сала и несколько раз основательно откусила от него для поддержания сил. Потом махнула крановщику, чтобы тот убрал крюк, и стала подниматься по сходням. Десятью минутами позже она уже стояла на посадочной площадке, пыхтя, колыхаясь и заливая палубу целым озером пота. Рядом с ней в этом озере находились Белый Ван Дал, Митч-Кирпич с традиционным коричневым бумажным пакетом на голове, сотни две строителей и передние и правая задняя лапы Королевского Михаила в старом мешке.
Маргаритка, стоя в сторонке, вдыхала уже знакомый запах горелого ковра, прогорклого жира и старых-престарых окурков. Какое неприличие, в самом деле, возмущенно думала она, что, если их увидит ребёнок…
Она тряхнула головой, чтобы прогнать Нянины Мысли. Рядом с ней тихий голосок произнес:
— Ешли бы меня поштавили, я бы их рашчехвоштил.
Она посмотрела вниз. Там, примерно на уровне её талии, находилась голова Шнифера Брякнулла, и вид у него был до крайности свирепый.
— Не сомневаюсь, — сказала Маргаритка, негодуя на этот сброд, который хочет огорчить бедных, добродушных грабителей, рушит дома, поднимает пыль, устраивает переполох и вообще безобразничает.
Строители поднялись на мостик. В ходе короткой, но трогательной церемонии доски с частями Королевского Михаила были развешаны на стене рубки, так что получился как бы взорвавшийся безголовый медведь.
— Хлам пополам, — произнесла Гильдия-Строительница принятую в таких случаях фразу. — Считаю, вызов правильный.
— Приятно слышать, — ответила Капитан с должной официальностью.
Толстая Гильдия и стройная Капитан вернулись на посадочную площадку.
Маргаритка понимала, что должна сосредоточиться на церемонии. Но в эту секунду в толпе мелькнуло лицо её брата. Дух Няни снова проснулся в Маргаритке. До чего же грязная физиономия — она выглядывала из-за полосатой фуфайки толстого грабителя. Весь в масле, чумазый как строитель! Она уже открыла было рот, чтобы отчитать его, но Кассиан исчез.
— Я бы ш этим Митчем ражобралшя, — сказал откуда-то снизу Шнифер.
Маргаритку разбирала досада на неопрятного брата.
— Сколько можно? — рявкнула она — Ты мелкий. И глупый. Найди себе кого-нибудь под стать. Хоть мышь какую-нибудь…
Шнифер разинул беззубый рот. Он словно лишился дара речи. А потом с невероятным презрением воскликнул:
— Ха!
Маргаритка никогда не видела, чтобы в таком маленьком существе помещалось столько обиды. Она поняла, что в помрачении рассудка, опять сделавшись няней, сказала нечто чудовищное. И начала извиняться, извиняться и извиняться.
Поздно!
То небольшое пространство, которое занимал Шнифер, было уже свободно, и Маргаритка извинялась перед пустым местом. Сверху донесся тихий голосок;
— Мелкий? Мелкий? МЕЛКИЙ? — и тоненький, но жуткий смех.
* * *
— Вы разбомбили наш фургон, — сказала Гильдия-Строительница за чаем на открытом воздухе, как было принято перед Состязанием.
— Увы, — вежливо ответила Капитан, подливая ей в чашку. — Молока?
— Пять кусков сахара, — сказала Гильдия.
— Э, — сказал Белый Ван Дал. — Драться-то будете? — В его вызывающем тоне слышалось что-то нервное.
— Наш Единоборец ждёт в камере, благослови его Бог, — ответила Капитан.
С неба стремительно опустился крюк. Он зацепил Митча за штаны.
— Ой, — сказал Митч-Кирпич.
— Боится высоты? — спросила Капитан.
— Обожает, — сказал Ван Дал.
Митч-Кирпич кивнул. Он был в два метра ростом и в метр шириной. В карманах его необъятного комбинезона лежали десятка два кирпичей, и он даже не замечал их веса. Он имел привычку, проголодавшись, грызть кирпич. Вот и сейчас на передник его комбинезона сыпалась струйка рыжей пыли.
— Вира, — сказала Капитан.
И Митч-Кирпич вознесся в разлинованную тросами пустоту.
Точнее, не совсем пустоту. Пустота — пустая. А пространство не пустое, если в нём что-нибудь есть. Даже что-то очень крохотное. Даже такое крохотное, как Шнифер Брякнулл.
Над головой Митча послышался скользящий звук, как будто что-то лёгкое съезжало по толстому тросу. Что-то маленькое, но удивительно грозное опустилось на плечо великана. Тоненький голосок прошипел ему в ухо: «Злодей!» Чьи-то ручонки схватились за края бумажного мешка и с треском разорвали его надвое. Перед глазами Митча предстала маленькая татуированная физиономия Шнифера, искаженная злобной усмешкой.
— Выжываю тебя! — крикнул Шнифер Брякнулл. — Ты умрешь пожорной шмертью!
— Не такой пожорной, как ты, — сказал Митч.
Потом в его микроскопическом мозгу что-то заворочалось:
— Эй! — крикнул он, направив голос в промежуток между болтающихся ног к крохотной отсюда палубе. — Я тут одного увидел!
— Противник! — крикнул Белый Ван Дал в соответствии с древним ритуалом.
Капитан посмотрела наверх и обречённо покачала головой. От ритуала нельзя отступить. Жребий, как говорится, брошен…
— Его увидели первым из наших, и поэтому пусть он будет нашим бойцом, — сказала она. И Маргаритка, стоявшая рядом, увидела, как длинные красные ногти Капитана впились в изящные белые ладони.
Всё пошло косяк-наперекосяк.
* * *
Кассиан между тем действовал с полной уверенностью. Он всегда так действовал, если дело касалось механики. Он сбежал по трапу в машинное отделение и сказал:
— Доложите о ходе работ.
— Ребята на воротах говорят, всё тип-топ, шеф, — сказал один из кочегаров. — Говорят, в любую минуту. Прилив продержится ещё час.
— Хорошо, — сказал Кассиан. Он придирчиво осмотрел шеренги механизмов. Топки горели. Предохранительные клапаны шипели. В котлах номер один, два и три давление было рабочее. Теперь оставалось включить Главный Рубильник, приводивший в действие сервомоторы впускных клапанов номер один, два и три…
Но это — до глупости сложные материи, оставим их Кассиану. Суть же в том, что «Клептоман» был готов выйти в море.
Оставалось только убедить Старшого, чтобы он включил Рубильник.
Кассиан в последний раз подрегулировал нагнетательный клапан и дал отеческий совет кочегару, чья работа пока что была ещё далека от совершенства. Затем, вынув из кармана палочку, он нажал кнопку звонка на кабине управления. Дверь приоткрылась на сантиметр. Сегодня на ней было пять цепочек.
— Чего? — сказал Старшой.
Кассиан отметил, что глаза у него вращаются, а тон, несомненно, враждебный, — не говоря уже о цепочках. Но, как механик, Кассиан глубоко уважал логику. И решение принял, исходя из того, что Старшой в глубине души уважает её так же. Машина действует строго логически. А логика есть логика, и в ней нет места всяким телячьим нежностям.
Это показывает, как хорошо Кассиан разбирался в людях.
— Начальник, — сказал он, — дело такое. Наверху идёт Состязание за вашего Медведя…
— Мой Михаэль! — вскричал Старшой, и глаза его завращались, как лопасти ветряной мельницы.
— …но в вашей власти предотвратить кровопролитие и получить вашего Михаэля назад.
Брови на лунообразном лбу Старшого поползли вверх.
— Ах, да? — сказал он.
— Очень просто, — сказал Кассиан. — Если вы посмотрите на свои приборы, то увидите, что мы подняли пар и полностью готовы к выходу в море.
— Да? — сказал Старший.
— Да. Кроме того, я распорядился, и ворота дока готовы открыться в любую минуту, а прилив — самое подходящее время для безопасного и даже величественного отплытия. Подытоживаю: ваш Медведь здесь, судно готово, ворота открыты, прилив благоприятствует. Так что я прошу вас включить Рубильник, чтобы мы могли смело отправиться туда…
— СТОП! — крикнул Старшой. Его глаза перестали вращаться. Неприятно дрожа, они остановились на Кассиане. — Не могу. Я лицо королевской крови. Состязание есть Состязание. Честь трепует, чтопы я не фключал Рупильник, пока не получу моефо медфедя честными и спрафедлифыми средстфами от попедителя.
— Значит, предпочитаете жить в грязи и чинить паршивые дизели для Белого Ван Дала и Фирмы?
Старшой выпятил длинный подбородок. Вялая белая рука смахнула слезу с щетинистой щеки.
— Молчи, искуситель! — крикнул он. Дверь захлопнулась.
Ну вот, похоже, и всё, — подумал расстроенный Кассиан.
Но это было ещё далеко не всё.
* * *
Ринг устроили между двумя передними трубами четырехтрубного «Клептомана». Он представлял собою брезентовый квадрат, окруженный канатом в бархатном чулке. Канат был натянут в метре над палубой. Митч-Кирпич легко перешагнул его. Шнифер Брякнулл прошёл под ним, даже не нагнувшись. Толпа взревела.
Над рингом прикрепили большие часы, обе стрелки которых стояли на двенадцати. В противоположных углах ринга поставили по деревянному стулу. Митч сел на свой. Секунданты Шнифера — Большой Багаж и няня Пит, только что вытащенный из трубы и до сих пор подслеповато моргавший, — помогли ему вскарабкаться на свой. На ринге появился рефери — Суперинтендант Портового отделения полиции Стулле Ларсен.
— Доброе утро, леди и джентльмены! — закричал он. — И утро действительно доброе, ясное!
— Короче, легавый! — закричала толпа.
(А это была весьма большая толпа. Она окружала ринг, чем дальше от него, тем выше — как кратер вулкана, составленный из людей. Тут были грабители в масках, грабители, одетые нянями, грабители в красно-белых полосатых фуфайках и, конечно же, грабители, одетые строителями, или строители, одетые грабителями, — разницу трудно было заметить, если она вообще была.)
— Ладно! — гаркнул Суперинтендант Стулле. — В красном углу ринга Митч-Кирпич. В другом красном углу ринга… Эй, есть тут у кого-нибудь лупа, ха-ха-ха! Ой! — Суперинтендант вскрикнул и запрыгал по рингу — это Шнифер Брякнулл выскочил из своего угла и больно укусил его за ногу.
По толпе прокатился одобрительный ропот — буйство на подобного рода Состязаниях всегда приветствовалось. Митч-Кирпич сцепил свои пальцы-колбаски и хрустнул суставами так громко, что чайки с тревожными криками вспорхнули со своих гнёзд на разных выступах и оконечностях судна.
Глядя на них сверху через иллюминатор, Маргаритка повернулась к Примуле, которая только что возвратилась с кухни. Она сказала:
— Дело плохо.
Примула же только улыбнулась широкой спокойной улыбкой и покрепче прижала к груди жестянку из-под печенья «Сейфы разных стран мира».
— Посмотри, какой он большой!
— Подожди, когда выпьет водички…
Маргаритка искоса взглянула на сестру.
— Не простой водички? — спросила она.
Примула с невинным видом подняла брови.
— Как говорят няни, — ответила она, — чего ты не знаешь, за то не отвечаешь, дорогая моя сестрица.
Маргаритка недовольно заворчала.
— Держи себя в руках, — сказала Примула.
— А теперь, — рявкнул Суперинтендант Стулле, — по традиции секунданты обменяются бутылками с водой, чтобы не было никакого подвоха.
— О боже, — сказала Примула. — Об этом я не подумала.
— Проблема? — спросила Маргаритка.
— Катастрофа, — сказала Примула. И объяснила.
— Я найду Кассиана, — сказала Маргаритка.
Обменялись бутылками.
— Секундантам покинуть ринг! — крикнул Суперинтендант Стулле Ларсен. — Не кусаться, не плеваться, никаких тактических ракет и прочих метательных орудий. В противном случае — бой без правил! Первый раунд!
«Бом» — ударил гонг. Высоко над головами Единоборцев затикали большие часы «Клептомана». Примула протиснулась сквозь толпу к красному канату ринга. Её схватил за локоть деревенский вор.
— Туда нельзя, хозяйка, — сказал он.
— Но сейчас случится нечто ужасное!
— Будем надеяться, — с радостной улыбкой на деревенском, в шрамах, лице сказал деревенский вор.
— Мне надо на ринг.
— Слушай сюда, — сказал деревенский вор, угонщик тракторов по прежней специальности. — Я знаю, вы, няньки, — народ крутой и жестокий. А мы — воры, и у нас есть мораль. Мы нарушаем закон, чтобы прокормиться, а до того, как нарушишь закон, надо знать, какой он из себя — всё равно, государственный это закон или, как у вас, нянек, закон джунглей. Фишку рубишь?
Вокруг закивали и одобрительно заворчали.
— Давай смотреть вместе, — сказала Капитан, появившаяся рядом.
Митч-Кирпич неуклюже кружил по рингу, пытаясь схватить Шнифера, а тот слабо, но, похоже, довольно чувствительно пинал его в лодыжки. Схватка развивалась несколько лучше, чем ожидала Примула. Пока Шнифер не выпил воды…
Примула трудилась над этой водой усердно и долго. Она гордилась своим продуктом. Тут была белена для болезни, почки летучей мыши для сонности, тухлые яйца для бурчания, а для неуклюжести — кек. Кек этот был сделан по собственному рецепту Примулы, на основе речной пены и рыбьих пузырей, так что на вкус был совершенно как вода, только чуть гуще. И содержал тайный ингредиент для замедленного действия — из височных долей мозга улитки, поэтому действовать начинал только через минуту. Часы между тем оттикали три минуты.
«Бом», — ударил гонг. Бойцы вернулись в свои углы.
— Ну и как тебе бой? — поинтересовалась Капитан у Маргаритки, которая куда-то отлучалась по делу и только сейчас вернулась.
— Отлично, — сказала Маргаритка. У неё было такое чувство, будто одеревенело всё лицо. — Нельзя ли опрокинуть бутылку с водой?
— Против правил.
— К чёрту правила!
— Няни так не выражаются, — заметила Капитан.
— Плевать.
— Правила есть правила, — сказала Капитан. — Они приняты для того, чтобы избежать всеобщей драки.
— Тогда, — сказала Маргаритка, — нам придётся сделать так, чтобы части Медведя исчезли.
— По правилам…
— С глаз долой, из сердца вон, — сказала Маргаритка.
— Кроме того, части надежно охраняются.
— Мы уже подумали об этом, — сказала Примула, прижимая к груди жестянку с пирожными.
— Так что будь послушной и надейся. Нам ничего другого не остается, дорогая Примула… Примула?!
— Она ушла, — сказала Маргаритка.
Действительно, Примулы и след простыл.
* * *
Рулевую рубку охраняли два няни-грабителя и два строителя. Они сидели с противоположных сторон штурманского стола и свирепо сверлили друг друга огненными взорами. Позади них на стене висели шесть досок с частями Королевского Михаила. Когда открылась дверь, они обернулись. В дверях стояла маленькая девочка. Она была в розовом платьице, белых носочках и красивеньких лакированных туфельках. Её золотистые волосы, аккуратно зачёсанные назад, удерживала широкая розовая лента; голубые глаза часто-часто мигали. В руке у девочки была жестянка от печенья «Сейфы разных стран мира».
— Здравствуйте, важные люди, — сказала Примула и пронзительно хихикнула. — Я принесла вам пирожные.
— О-о, — сказали строители. — Приятно. Куда это вы, корабельные грабители?
— Мы под стол, — сказали грабители. Они-то знали, как опасна эта девочка.
Девочка сняла крышку.
— А ваши друзья разве не хотят попробовать? — спросила она.
— Нет, — сказали из-под стола.
— Нам больше достанется, — сказал строитель, заглядывая в жестянку. Там лежали четыре аппетитных пирожных, розовых, с настоящим кремом, фруктовым сиропом и шоколадной глазурью. Он подобрал слюнки.
— Ага, — сказал строитель и схватил пирожное немытыми руками. — Твое здоровье, малышка. Ам.
Пирожные вмиг исчезли.
— Ну, всё, — сказали строители. — Мотай отсюда, девочка.
Но девочка не смоталась. Она стояла, мигая и улыбаясь вялой улыбкой. Она ещё ни разу не видела, чтобы кто-то съел двойную порцию её Сонных Пирожных Ускоренного Действия, и ей было интересно посмотреть, что будет.
Раздался такой звук, как будто откуда-то сверху сбросили два мешка картошки.
— Извините, — сказала Примула, перешагнув через два тела. — Я это заберу. — Она стала снимать со стены доски с частями Медведя.
— Эй, — нервно сказали няни-грабители.
— Тихо, вы, — сказала Примула. — Там идёт очень интересный бой. Пошли бы, посмотрели.
Няни кинулись к окнам рубки.
— Ну вот, — сказала Примула, собрав части Михаила. — Пока!
И выскользнула за дверь.
Теперь срочно шить.
* * *
— Секунданты, покинуть ринг! — крикнул Суперинтендант Стулле Ларсен. — Второй раунд!
Шнифер Брякнулл сорвался со своего стула.
Он кружил вокруг Митча, как голодный комар. Митч-Кирпич попытался хлопнуть его ладонями по ушам, но Шнифер был слишком юрким. Огромные ладони с кирпичным грохотом схлопнулись позади него. А Шнифер, проскочив вперед, больно укусил Митча за ногу.
Бой продолжался.
Всю вторую часть раунда Шнифер утирал рот и кружил по рингу, а Митч упорно гонялся за ним. Потом Шнифер придумал нырять под канат, видимо, надеясь, что Митч погонится за ним и споткнется. Теперь зашикали строители. Укусы Шнифера сказывались: Митч потерял скорость, но не совсем. Вжжик — пролетел его могучий кулак Он пролетел так близко от лица Шнифера, что ветер исказил его черты, и Шнифер споткнулся. Снова в него полетел кулак…
«БОМ» — ударил гонг.
Шнифер припал к брезенту, и кулак пролетел мимо.
— Хе-хе, — сказали две сотни грабителей.
Шнифер отполз в свой угол.
Взял бутылку с водой.
Маргаритка застыла в ужасе.
Шнифер прополоскал рот и выплюнул.
Маргаритка перевела дух.
Шнифер снова отпил.
— Ох, — сказала Маргаритка.
Шнифер проглотил.
Рот у Маргаритки открылся, и она забыла дышать.
* * *
— Кость ноги пришита к кости попки, — напевала Примула. Игла её мелькала, как пропеллер. — Другая пришита к… кхе-кхе.
Даже у такою благородного медведя, как Королевский Михаил, не было настоящих костей, так что песня получалась довольно глупая, а Примула глупостей не терпела, даже в песнях.
Прикусив нижнюю губу, она пришила вторую ногу. Пришила Королевский Зад к пузу. Пришила передние лапы к торсу. Ремонт был проделан с фантастической точностью и неимоверной быстротой, которую Примула выработала, пришивая за спиной у нянь их юбки к занавескам в детской. Через две с половиной минуты Королевский Михаил был собран полностью, за исключением головы: коренастый бурый медведь, траченный молью и кисло пованивающий старыми королевскими слюнками.
Примула побежала к железным трапам, спускавшимся в масляное нутро судна.
— Кассиан! — крикнула она. — КАССИАН!
Но Кассиан был в другом месте и занимался другим делом.
* * *
Сперва Особая Вода Примулы как будто взбодрила Шнифера. Он пару раз отжался от пола и поплясал на канате. Но Маргаритка знала: рано или поздно белена, тухлые яйца, рыбьи пузыри, речная пена и мозги улитки произведут своё кошмарное действие. Ровно через шестьдесят секунд бой примет нехороший оборот.
И ничего нельзя было с этим поделать.
— Третий раунд! — крикнул Суперинтендант Стулле.
«БОМ» — ударил гонг.
Единоборцы вскочили со стульев и устремились навстречу друг другу.
* * *
Маргаритка видела, что смесь явно действует на Шнифера, но, кажется, не совсем так, как задумала Примула. Шнифер уверенно скакал по рингу. И уже не скалил зубы. Взгляд его был прикован к квадратному щетинистому подбородку Митча. И глаза горели жутковатым пламенем.
Толпа почувствовала: запахло чем-то новеньким, — и ей это понравилось. «Врежь ему!» — неслось со всех сторон.
На мгновение Шнифер застыл. Потом подпрыгнул и вскочил на красный бархатный канат. Канат натянулся под тяжестью его ботинок, как тетива катапульты. И выбросил Шнифера Брякнулла в воздух, кулаками вперед, прямо на Митча. Маргаритка мельком увидела маленькое личико Шнифера: глаза его были закрыты, на губах застыла блаженная улыбка. Летя к противнику, чтобы послать его в нокаут, Шнифер крепко спал.
Спал он или нет, всё произошло чрезвычайно быстро.
Митч-Кирпич стоял с разинутым ртом. Когда перчатки Шнифера врезались в его подбородок, зубы с лязгом сомкнулись. Митч упал навзничь, едва успев понаблюдать за разноцветными искрами, вылетевшими из его глаз. Шнифер приземлился рядом, повернулся на бок и мирно захрапел.
Тут внимание Маргаритки привлекло какое-то движение наверху, возле корабельных часов. Она задрала голову и увидела фигурку, похоже, с канистрой бензина в руках: некто низенький, с чёрной шевелюрой и в замасленном комбинезоне. Кассиан!
Публика бесновалась. Суперинтендант Стулле скреб подбородок. Взаимный нокаут был против правил, а Стулле никогда не нарушал правила — если, конечно, ему за это не заплатили.
Веки у Митча затрепетали. Со стоном он поднялся на одно колено. На лбу у Суперинтенданта Стулле выступил пот облегчения. Митч-Кирпич встал и прислонился к канату.
— РАЗ! — выкрикнул Суперинтендант Стулле.
* * *
В вышине, примостившись среди часовых шестерёнок, Кассиан выливал остатки чёрной липкой жидкости на гигантскую спираль и балансир часов. Там, где жидкость касалась металлических поверхностей, она растягивалась липкими жгутами, совсем как жвачка или тянучка (и то и другое входило в её состав). Смесь растекалась по механизму, и он отвечал на это жутким противным скрежетом. Если бы вы присмотрелись внимательнее, вам бы показалось, что шестерни начали вращаться медленнее.
И вы не ошиблись бы.
Кассиан бросил опустевшую канистру в механизм и съехал по оттяжке дымовой трубы к люку, в глубине которого таинственно чернело нутро судна.
Дел было много, а времени в обрез.
* * *
Примула шагала по машинному отделению, крепко прижимая Королевского Михаила к своему розовому платьицу. Сегодня в машинном было жарче обычного, больше пара, громче перестук механизмов, раскатистей металлический лязг. Примула прижала к себе Михаила ещё крепче — даже без головы это был ласковый мишка.
На кухне она чувствовала себя как дома. В машинном отделении немного робела.
Но сейчас было не до страхов.
Она остановилась перед дверью кабины управления и передней правой лапой Королевского Михаила нажала кнопку. Изнутри раздался крик:
— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! — И в расчищенных кружочках на стекле появились два вращающихся карих глаза. Примула показала Медведя.
Секундное затишье — если можно говорить о затишье в машинном отделении — потом истошный вопль изнутри:
— ДА-А-А-А-А! — Затем звяканье пяти снимаемых цепочек и скрежет десятка отпираемых замков. В дверях стоял Старшой, мотая подбородком, готовясь произнести какую-то неслыханную глупость.
Примула его опередила.
— Слушайте, принц, — сказала она. — Эго ваш Медведь, но даже вам должно быть понятно, что у него непорядок с головой. Не стану врать, мы украли части, которых у нас не было. Но это, конечно, ваш Медведь, и всегда был вашим, так что, на мой взгляд, вся эта петрушка с Состязанием — чушь собачачья. Если хотите быть глупым, корчить из себя благородного и короля, я отнесу его назад. А могу сшить его моей проворной иглой, и он будет как новенький. И забудем всю эту дребедень с Состязанием, и вы сможете сделать то, чего хочет Кассиан. Идёт?
Старшой шевелил пальцами, разрываясь между любовью и долгом.
— Так хорошо пахнет, — бормотал он. — Прафила есть прафила, но украден он у меня рефолюционерами, педняга, пез голофы. ПРИ АФАРИИ РАЗПИТЬ СТЕКЛО! — Он схватил молоток и с размаху разбил стеклянный ящик, где помещалась голова Королевского Михаила в позолоченной железной короне.
Осколки разлетелись по всей кабине. Голова выкатилась. Примула подхватила её.
— Один момент, — сказала она и, прищурив глаз, держа иголку против лампы, вдела в неё нитку.
Всё было сделано в два счёта.
— Получайте, — сказала Примула и бросила Старшому его Медведя.
— Не просать педнягу! — рявкнул Старшой.
И его захлестнула волна чувств.
Читатель, это было страшное зрелище. Огромный мужчина в синем с золотом мундире целовал своего мишку. Он обнимал его. Он нюхал его, капал на него слюнями и опять обнимал. Примула была вынуждена отвернуться.
И увидела Кассиана — одна бровь у него всползла чуть ли не до середины замасленного лба, на лице застыли ожидание и радостная надежда…
— НЕ-Е-Е-ЕТ! — взревел Старшой. — НИЧЕФО НЕ ПРОИСХОДИТ!
— Прошу проще…
— Я нажимаю жифотик, — заныл Старшой и нажал. — МОЙ АЛЖЕРНОН ДОЛЖЕН ГОФОРИТЬ: «ДОПРЫЙ ФЕЧЕР, ФАШЕ КОРОЛЕФСКОЕ ФЫСОЧЕСТФО. Я ЖЕЛАЮ ФАМ МНОГО ТРЕСКИ И СОФЕРШЕННО НИКАКИХ ФУЛКАНОВ». Но я ЖМУ и я ЖМУ и НИЧЕФО! Ни КИЛЬКИ, ни ГЕЙЗЕРА…
— Ох, — сказала Примула. — Неправильный Медведь. — И не успел принц Беовульф опомниться, как она выхватила из его рук заплесневелого мишку и бросилась к угольной куче.
— Что случилось? — спросил Кассиан. — У нас мало времени.
— Спокойствие, только спокойствие, — сказала Примула. — Мне надо поговорить с Маргариткой. Оставайся у вентилятора.
— Но…
Но Примулы уже и след простыл.