Под крылом Корчака
Что такое психалгия
Насильственное бессмертие
Почему детские депрессии – невидимки?
На приеме у себя: депрессия номер икс
Детсад или депсад?
Детские депрессии и оценочная зависимость
Ласкотерапия при детской (и не только) депрессии
Не так-то просто попасть из Внутриморья во Внешнеморье. Не только в том трудность, что во Внутренних морях много водоворотов и засасывающих воронок – во Внешнеморье их тоже хватает; а в том еще, что из Внешнеморья во Внутриморье постоянно идут могучие течения; идут и по глубине, от воронок, наркотической и любовной особенно, от огромной Гряды Потерь, и ближе к поверхности – от Впадины Истощения, от Рифов Неприятностей, от завихрений Заботной Зыби, от скал Стрессовой Кручи, где шастают ненасытные кашалотищи Фрустраки и Деприваки, а ежели попытаешься выскочить на простор Всеприятия, того и гляди, сплющат тебя меж собой Кривда и Хамилла, как Сцилла и Харибда, вот-вот…
Обратные течения тоже есть: Ленивое Море, например, нет-нет да и всколыхнется донным землетрясением, рождающим волны цунамической силы, катятся они прямиком в Моря Тревог и Сует. А из Моря Скуки в Море Зависимостей непрестанно тащит, влечет, волочит вся и всех могучая Поисковая Тяга с развилками, одна из которых получила наименование Времяубийственной Колеи, она-то и втягивает в зависимости наизлейшие…
Смотрим на карту. Вот – между Внешнеморьем и Внутриморьем – Травматический Водораздел, а в нем Острова Боли – о, сколько их, маленьких и больших, гористых и плоских, лесистых, пустынных, болотистых, вулканических…
Ядро этой островной группы – малый архипелаг Молодняк, а внутри него еще ядрышко: уйма мелких островков, населенных маленькими беззащитными существами. Это Острова Детской Боли, всем скопом названные – Детоболие, сюда и плывем.
Плыть придется сегодня вдвоем нам с ДС, в старой коллежской каюк-компании. Оля взяла перерыв: занимается тем же на практике – метод собственной шкуры в действии, потом сверимся…
Чистопрудную холостяцкую квартирку ДС я уже описывал в «Искусстве быть Другим». Почти ничего не изменилось: те же циновки, та же зеленая лампа и круглый столик, больше мебели никакой; тот же, в сущности, кот, только масти другой, Цинциннат Четвертый. Новые жильцы – ноутбук и велосипед. Детских картинок и фотографий прибавилось…
Чаевничаем, как обычно. Письма я прихватил с собой, но немного, у ДС этого добра тоже хватает.
Перед тем, как включить диктофон, ДС предложил: «Может, перейдем в текстах на «ты», как давно в жизни?… А то как-то уже неестественно… А?»
Я согласился.
«Джентльмены». Нарисовано мною в возрасте четырех лет. Возможно, провидчески: теперь я узнаю в одном из джентльменов себя, а в другом – ДС.
Под крылом Корчака
ДС – Жаль, что в «Нестандартном ребенке» ты слабовато развил тему детских депрессий. ВЛ – Все-таки затронул. Не везде употреблял термин «депрессия», чтобы не пугать…
ДС – Пророчат, что ко второму десятилетию нашего тысячелетия депрессия во всем мире станет вторым по распространенности заболеванием. У детей, по-моему, она уже стала первым, только никто этого не замечает. А дети не сознают…
ВЛ – Субъективное впечатление, не готов согласиться. Дети в основном народ жизнерадостный, повальных депрессий не видно.
ДС – Да в том и дело, что детские депрессии не заметны, пока не достигают психиатрического масштаба, когда уже, кроме депрессии, много всякого. Детское настроение обманчиво поверхностной переменчивостью. Родители и учителя озабочены только поведенческим соответствием. Мартышечья непоседливость, озорство, лень, упрямство, вранье, воровство – все это снаружи. А болящую душу в упор не видят. Практически никому до настоящего настроения ребенка, до его глубины дела нет. Одинок ребенок…
ВЛ – Об этом у Корчака много и горько… Кроме него, пожалуй, не назову истинного исследователя детских настроений во всем их объеме.
ДС – Да, этот океан он избороздил вдоль и поперек, погружался в него так глубоко, как никто, ни до, ни после… Детский Христос, вот он кто.
ВЛ – Ничтожно мало его издают и читают в сравнении с тем, как надо бы. «Как любить ребенка» Евангелием должна быть в каждом доме, где дети…
Вот типажный портрет ребенка, склонного к пред-депрессиям – психалгиям. Корчак пишет его с натуры, сидя поздним вечером в своем Интернате.
(…) Вот спят дети…
Такие спокойные и тихие…
Куда мне вести вас? К великим идеям, высоким подвигам? Или привить лишь необходимые навыки, без которых изгоняют из общества? Но научив сохранять свое достоинство?… Может быть, для каждого из вас свой путь, пусть на вид самый плохой, будет единственно верным? Тишину сонных дыханий и моих тревожных мыслей нарушает рыдание.
Я знаю этот плач, это он плачет.
Сколько детей, столько видов плача: от тихого и сосредоточенного, капризного и неискреннего до крикливого и бесстыдно обнаженного.
Неприятно, когда дети плачут, но только его рыдание – сдавленное, безнадежное, зловещее – пугает…
Сказать «нервный ребенок» – этого мало… Бывают дети, которые старше своих (…) лет.
Эти дети несут напластования многих поколений, в их мозговых извилинах скопилась кровавая мука многих страдальческих столетий.
При малейшем раздражении имеющиеся в потенции боль, скорбь, гнев, бунт прорываются наружу, оставляя впечатление несоответствия бурной реакции незначительному раздражению… Любой пустяк может вывести из равновесия…
С трудом вызовешь улыбку, ясный взгляд и никогда – громкое проявление детской радости.
Если ребенок плачет, то плачут столетия; причитают горе да печаль не потому, что он постоял в углу, а потому, что их угнетали, гнали, притесняли (…)
Я поэтизирую?
Нет, просто спрашиваю, не найдя ответа…
Я подошел к нему и произнес решительным, но ласковым шепотом:
– Не плачь, ребят перебудишь.
Он притих. Я вернулся к себе. Он не заснул.
Это одинокое рыдание, подавляемое по приказу, было слишком мучительно и сиротливо.
Я встал на колени у его кровати и, не обращаясь ни к какому учебнику за словами и интонациями, заговорил монотонно, вполголоса.
– Ты знаешь, я тебя люблю. Но я не могу тебе все позволить. Это ты разбил окно, а не ветер. Ребятам мешал играть. Не съел ужина. Хотел драться в спальне. Я не сержусь. Ты уже исправился: ты шел сам, не вырывался. Ты уже стал послушнее.
Он опять громко плачет. Успокаивание вызывает иногда прямо противоположное действие… Но взрыв, выигрывая в силе, теряет в продолжительности. Мальчик заплакал в голос, чтобы через минуту затихнуть.
– Может, ты голодный? Дать тебе булку?
Последние спазмы в горле. Он уже только всхлипывает, тихо сетуя исстрадавшейся, обиженной, наболевшей душой.
– Поцеловать тебя на сон грядущий? Отрицательное движение головы.
– Ну спи, спи, сынок.
Я легонько дотронулся до его головы.
– Спи.
Он уснул.
Боже, как уберечь эту впечатлительную душу, чтобы ее не затопила грязь жизни?
ВЛ – Что скажешь?
ДС – Узнал.
ВЛ – Кого?…
ДС – Мальчишку того узнал. Это я.
ВЛ – Непослушный озорник, несший в себе бездну боли? Плакавший по ночам от одиночества, от тоски, от неутоленных обид… Ты… таким был?
ДС – Только ко мне никто по ночам так исцелительно ни разу не подходил. Спали, не слышали. Сиротой не был, с родителями жил, но…
ВЛ – Развелись…
ДС – Полуразвелись, полусошлись, потом развелись совсем, потом отчим… И в этом причины были, и не только… Пожалуй, стоит сейчас, чуть отойдя от детской темы, объяснить,
Что такое психалгия
ВЛ – Буквально: душевная боль, боль души, душеболие. Аналогия: невралгия, боль нерва… ДС – Ну да, если может стать источником дикой боли какой-нибудь межреберный, лицевой или зубной нерв, почему не может душа?
ВЛ – Слово «психалгия» я ввел в обиход как научный термин, когда занимался исследованием самоубийств. Увидел, что не депрессия, со всем набором ее составляющих, а лишь одна из составляющих – это вот душеболие, психалгия – чаще всего толкает человека к уходу из жизни… Мучение, терзание, страдание души в чистом виде.
ДС – Житейскому слову тоска соответствует, совпадает по значению?
ВЛ – Не строго, но практически да. Старое кручина соответствует тоже. Печаль – тоже, но с убыванием, со смягчением. Грусть – еще мягче… ДС – А горе – не психалгия ли?
ВЛ – Горе емче. Горе психалгию в себя включает: душевная боль при нем испытывается всегда. И депрессия может при горе грянуть, и очень часто, но, важно заметить, не обязательно.
ДС – Когда говорим «горе», подразумеваем, что для этого состояния есть убедительная причина…
ВЛ – А вот психалгия такую причину может иметь, а может, как и депрессия, не иметь. Просто мучается, просто болит душа – потому, что она есть.
ДС – Или что-то душит ее, да?…
Связь и разницу между депрессией и психалгией почетче растолковать можешь?
ВЛ – Связь в том, что душевная боль может входить в состав депрессии, как, прости за идиотское сравнение, мясо в состав котлеты.
ДС – Котлеты бывают и не из мяса.
ВЛ – Вот именно. А депрессии бывают и без душевной боли.
ДС – Бывают, да: апатические, астенические, ипохондрические… Телесно замаскированные, когда душевную боль подменяют боли физические…
ВЛ – А психалгии бывают и без депрессии. Душа может болеть безумно, невыносимо, но никакой подавленности, никакого спада или пришибленности: человек собран, работоспособен, активен, уверен в себе и своей ценности, ясно или даже чересчур ясно мыслит…
ДС – Знаем по себе…
ВЛ – Вот и разница: психалгия терзает, а депрессия подавляет. Или – и терзает, и подавляет… Психалгические состояния могут переходить в депрессии, а могут и нет – это очень важно. Экспериментальные модели давно изучены.
Соска в мозгу
Джон Лилли, знаменитый исследователь дельфинов и путешественник в самого себя, сажает обезьяну в кресло-станок, по сути электрический стул.
На голове обезьяны что-то вроде короны, из нее торчат выводы электродов, вживленных в глубокие части мозга. Включается ток. Обезьяна ликует и наслаждается. Обезьяна переживает лучшие минуты своей жизни…
Лилли назвал райские области мозга – центры наслаждения – «старт-зонами». Обезьяна становится активной частью системы с положительной обратной связью. Руками, ногами, хвостом, языком – все равно чем нажать райский рычаг, лишь бы получить Это!
Двадцать часов подряд с небольшими перерывами для торопливой еды или даже одновременно с едой, двадцать часов подряд посылать себе в мозг электрический ток, потом изнеможение, сон прямо в станке и снова самораздражение – это серьезно…
Пугливые, угрюмые, сердитые макаки и гамадрилы становятся послушными, милыми, ласковыми, гладят руку экспериментатора, вместо того чтобы царапаться и кусаться, смотрят в глаза ясным взглядом…
А как легко теперь их обучать!.. Лилли казалось: еще немного, и подопытных можно будет научить говорить…
Если обезьяна чем-то испугана или недовольна, она стремится как можно сильнее нажимать на райский рычаг, даже если ток отключен!.. Электрический транквилизатор – средство самоуспокоения, как для детей соска или собственный палец!..
Стремление к Раю исходит из Ада?… Ну разумеется. И любовь, и голод, и что-то еще имеют свой Ад и Рай…
Электрод продвинут чуточку дальше… Замыкается ток… Обезьяна внешне спокойна, но почему-то протягивает лапу к рычагу и останавливает раздражение.
Еще импульс, сила тока побольше… Обезьяна выглядит испуганной, настороженной… Разомкнуть ток, скорее!..
Еще удар, сила тока еще больше… Зрачки расширены, глаза вытаращены, шерсть встает дыбом, обезьяна тяжело дышит, раздувая ноздри, хватается за что попадя, мечется в станке, неистово пытается вырваться…
Все, хватит! – электрод в «стоп-зоне», в Аду!..
Лилли подвергал пыткам электроада четырех несчастных животных. После пары часов подобной «награды» обезьяна делается больной на несколько суток, дичает, отказывается от еды, угрюмо и апатично сидит в своей клетке – картина глубокой депрессии. Депрессия – самовоспроизведение ада. Дальше эти опыты Лилли не продолжил – было и так понятно, что произойдет то же самое, что и при любых длительных запредельных пытках: глубокий ступор, затем быстрое разрушение организма и смерть.
Найден был единственный способ быстро выводить подопытных страдальцев из адской депресии – включать Рай через другой электрод.
Несколько «старт-минут» – и перед вами снова оживленное, дружелюбное создание с прежним аппетитом и блеском глаз…
из моей книги «Куда жить»
Господи, пошли мне, пожалуйста, терпения. И сделай это прямо сейчас!Молитва неизвестного
Если нет выхода, будь хотя бы храбрым.Еврейское изречение
Насильственное бессмертие
ДС – Итак, раздражение мозгового Ада в опытах Лилли – модель психалгии с последующей депрессией? – Только в жизни адская стимуляция – не электроток, а потери, лишения, оскорбления, унижения, разочарования, скука, лажа…
ВЛ – Именно так. Изучали и другие модели. У самцов павианов, сидевших в клетках, отнимали их самок и отдавали самцам в клетках напротив. Етядя на то, что вслед за этим происходило, бедняги впадали в дикое неистовство, потом в депресняк и быстро умирали от инфарктов.
ДС – Гуманные экспериментами…
ВЛ – Еще понятней из них, что по главному признаку – адской душевной боли – психалгия с депрессией совпадает и может в нее переходить.
А вот грань: психалгия проходит, когда устраняется ее повод – например, человек убеждается, что известие об измене любимого существа оказалось ложным, и успокаивается, даже ликует. Депрессия же отрывается от своих поводов, теряет с ними соразмерность и связь – отделяется, как орбитальная станция от ракеты-носителя, и продолжает жить по своим законам, стремится навязать их всей жизни…
ДС – Депрессия психалгию вызывать может?…
ВЛ – Когда не мучение подавляет, а подавленность мучает?… Сколько угодно.
ДС – А как понять душевную боль от ее отсутствия?… Ведь случаются и депрессии, переживаемые именно как невозможность ощущать душевную боль, неспособность страдать, испытывать вообще какие-либо чувства – болезненное душевное бесчувствие, anaesthesia psychica dolorosa.
ВЛ – У меня было около трех десятков таких пациентов, и все они жестоко страдали. Некоторые стремились к самоубийству. Состояние свое описывали словами: «фантом», «робот», «кусок льда», «мертвец», «живой труп»…
ДС – Ты кого-нибудь спрашивал: «Что же вас мучает, если вы не способны мучаться?»
ВЛ – Обычный ответ: «Это и мучает.» Один человек сказал: «Вы когда-нибудь просыпались с онемевшей рукой? – рука ничего не чувствует, шевелиться не может, приходится ее растрясывать другою рукой… Вот и душа у меня такая: онемелая, парализованная, а чем растрясти, не знаю…»
Страдание при психалгиях и депрессиях с сильной тоскливостью бывает близко к телесному, когда боль душевная ощущается где-то в груди или в животе, в спине, в затылке, в плечах, в глазах…
А при «болезненном бесчувствии» страдание переживается не как ощущение, а как нестерпимая мысль… Как невыносимое знание или…
ДС – …как насильственное бессмертие, спасение от которого только… Я сам так переживал это бесчувствие в одном из своих путешествий в ад…
ВЛ – Я назвал это спириталгией: болью не душевной, а наддушевной – духовной. Занимаясь самоубийцами, убедился, что переход психалгии в депрессию есть способ непроизвольной защиты от сверхсильных душевных мук. Бесчувствие – крайний случай такой защиты…
ДС – Вернемся к детям?
Нe смерть есть страдание, но жизнь, лишенная страдания, есть смерть.Лев Шестов
Почему детские депрессии – невидимки?
ВЛ – Что ж, пробуй теперь защитить свое утверждение, что у детей полным-полно депрессий-невидимок. А я буду доказывать, что это в основном более или менее преходящие психалгии.
ДС – Назови хоть горшком, только в дурку не суй… Вот свежее письмецо.
ДС, я мама трехлетней девочки Сони. У нас трудности в общении с ровесниками. Мы пытались ходить в детский сад, но возникали истерики, рвота и пр. Играть на детской площадке, посещать развивающие центры тоже не можем, т. к. когда Соня видит детей, они ее буквально парализуют, и она прекращает играть, берет меня крепко за руку и не отпускает, либо стоит смотрит, либо просит уйти.
Этот страх проявляется не только в общении с детьми. Находясь на улице, она практически никогда не отпускает руки взрослого, а если у нее забрать руку, начинается плач. Она постоянно всего боится и переживает, почти всегда грустная. Практически не играет одна, 10 мин. максимум.
Помогите, пожалуйста, нам, мне очень хочется помочь Соне преодолеть трудности, чтобы она была счастлива и меньше боялась и переживала.
Галина
ВЛ – Диагноза не проси, информации не хватает.
ДС – Ладно, а предварительное ощущение? Как видятся из письма девочка и ее мама?…
ВЛ – Легионы таких. Омежка-трусишка и…
ДС – Хорошо, беспомощную маму не определяем, и так ясно… Есть ли у девочки депрессия?
ВЛ – Депрессивный фон настроения – да, явственно обозначился: «постоянно переживает… почти всегда грустная…» Случай, когда ты, к сожалению, прав. И это трехлетний ребенок – по природной идее сама жизнерадостность!..
ДС – Насчет природы – вопрос больной. Идея природы в отношении процентов двадцати из детишек, если не больше, по всей видимости, такова, что они не очень-то жизнерадостны.
ВЛ – Пошевели семейство и ближайшую предысторию – найдешь либо болезнь матери во время беременности, либо осложненные роды, либо нежеланность ребенка, либо безобразия со стороны папаши, либо тяжелый характер бабушки, дедушки или мамы, либо все вперемешку… Что тут, не знаем.
ДС – Возможно, Сонечка относится к числу врожденно боязливых детей-омег. А быть может, боязнь чужих пространств и детобоязнь возникли у нее после слишком раннего и резкого скидыванья в детский сад: пережила острую боль брошенности, боль одиночества… Все последующие попытки мамы пристроить ее в детские компании или просто вывести на улицу воспринимались уже как угрозы того же бросания. Потерялось доверие миру, доверие маме – отсюда и у депрессии ноги растут…
ВЛ – Что-нибудь советовать будешь?
ДС – Расспросить надо еще о многом. Скорее всего, предложу для начала постараться завести приятельницу с ребенком такого же возраста или чуть постарше и подружиться домами – в гости ходить друг к дружке, играть вместе, гулять… Потом постепенно компашку расширить.
ВЛ – О детском саде забыть – или?…
ДС – Годам к четырем или пяти, может быть, перерастет, посмелеет – попробовать снова.
ВЛ – Хорошо бы еще походить в маленькую специальную детско-родительскую группу с ролевыми играми и кукловой психодрамой. Психологи в таких группах должны быть нежными, зоркими, артистичными и веселыми фантазерами…
ДС – Поищи таких!.. По моим сведениям, каждые три психолога из пяти сами страдают депрессиями.
ВЛ – Ну и что? Вот и хорошо, сытый-то ведь голодного не разумеет…
ДС – О детских депрессиях скажу еще вот что: незаметны они потому, что не снабжены средствами словесного выражения, только лишь бессловесными. А у взрослых на все случаи заготовлены штампы оценочного псевдопонимания: плачет ребенок – ну плачет и плачет, все дети плачут, а мой еще и назло плачет, чтобы внимание привлечь, чтобы разжалобить, своего добиться… Ничего делать не хочет, не ест, отказывается ото всего, в себе замыкается – капризы, упрямство, злостная лень…
ВЛ – Мало что успеваем заметить еще и потому, что у детских настроений масштаб временной другой: что для взрослого минута – для трехлетнего месяц; что для взрослого месяц – для ребенка иной раз целый десяток лет, если не целая жизнь…
ДС – А еще дети – великие мастера скрывать свою душевную боль не только от взрослых, но и от себя самих: «переживают» открыто, как Сонечка, немногие, большинство тут же начинает как-нибудь развлекаться, загонять боль подальше…
ВЛ – Хулиганить, как ты, клей нюхать, как мальчик, мой пациент, рисовать картинки, как я…
ДС – Расскажи подробней.
На приеме у себя: депрессия № Икс
О своей первой и главной депрессии я не помню: запредельцы-отключники наглухо (на всю жизнь?) заблокировали доступ к этим переживаниям.
Могу только догадываться, что где-то в подсознании опыт этот живет и воспроизводится при каждом удобном случае уже не как то, а как что-то другое, третье, четвертое… Что во всем, что бы ни происходило со мною в дальнейшей жизни, есть след Того – и не просто след, а, как музыканты говорят, мотивное зерно или ядрышко…
Память выдает на-гора лишь момент провала.
Вот он: меня бросают в Чужое и покидают.
Мне неполных три года. Идет война, я это знаю, но что такое война, пока что не понимаю.
В детский сад-интернат маме пришлось отдать меня в эвакуации, в Самарканде. Ничего не запомнилось из предшествовавшего, никакой подготовки – лишь мертвенно-застылый миг расставания: вижу уходящую спину мамы, вполоборота исчезающее лицо… Удаляющиеся серые тени Саши и Тани, любимых моих двоюродных брата и сестры, их кинули в тот же садик отдельно, в старшую группу…
Плакал ли, кричал ли, сопротивлялся – или от ужаса застыл, онемел – не помню, осталась только эта картинка, безо всякого сопутствия чувств, словно в ледяной рамке: бросают.
Через некоторое время маме меня вернули в состоянии, которое она вкратце описала в тогдашнем своем дневнике: сидит скрюченный, с застывшим лицом, почти не двигается, ничего не говорит, хотя хорошо говорил уже в полтора года, не ест, на горшок не просится, на происходящее не реагирует, исхудавший, бледный…
Депрессивный ступор, классическая картина. Резкая остановка развития, как обычно и бывает у депрессивных детей, – развитие даже вспять, в обратную сторону, возрастная регрессия…
Чтобы выходить меня, маме пришлось ненадолго бросить работу. Оклемался, здоровье наладилось, и телесное, и душевное… Да видать, не совсем.
Следующие депрессивные заходы могу вспомнить – но не переживательно, не чувством, а лишь как знак, отметину: было… В пять лет: накаты тоски, удушающей тоски, – горе, рождающееся откуда-то из груди, из горла, из живота, из заглазья, выворачивающееся наружу сухими судорожными рыданиями… Нелюбимость и одиночество как открытие жуткой истины, жестокое откровение:
никтоменянелюбитниктоменянелюбит
Неправда это была, злая неправда: на самом-то деле любили: и мама, и папа, и дедушка, и другие родные, и соседи по коммуналке – я был солнечным мальчиком, веселым и ласковым, слегка озорным… Не баловали особо, времена были тяжкие, страшные, – но любили, уж это точно.
Только как было об этом узнать, как догадаться, что вводит тебя в обман солнечное затмение? – когда душа, корчась от боли, кричит…
Наваливался этот никтоменянелюбит всего беспощадней в постели – вместо спокойного легкого засыпания вечерами, вместо обычного, радостно-бодрого просыпания по утрам… Я так любил всегда засыпать и так любил просыпаться! – а тут это чудовище, зверь, терзающий ледяными когтями…
Самовылечился рисованием, но зверь затаился.
Являлся и в семь лет, и дальше, уже и без поводов, и с новыми поводами, когда реальными и весомыми, когда пустяковыми или мнимыми…
Теперь, зная, как это бывает у миллионов и миллионов других, я почти уверен: во мне заработало то, что я именую эхо– или клише-механизмом. Всякое переживание, однажды испытанное (NB! – как и всякое событие в мире/), стремится себя так или иначе воспроизвести. Боль и тоска (как и радость, и удовольствие!..) из причинно-следственной связи норовят выпрыгнуть в иную реальность: в возвратные временные круги…
Так клишируются и состояния страха, превращаясь в фобии и панические атаки; так закрепляет себя и гневливость, и много разных навязчивостей, и упорный неадекватный смех; по этому же механизму воспроизводятся и психоаллергические реакции, и всевозможные влечения, и любови, и так называемые фантомные боли, когда болит то, чего уже нет…
Вспомнить нельзя, но легко представить: лежит на жесткой интернатской кроватке маленький мальчик, влюбленный в свою нежную, прекрасную, чудесную маму. Но мамы нет рядом, мама его оставила здесь, в Чужом, никого нет тут своих, любящих и любимых, совсем никого, и ни малейших признаков, что вернутся. Мальчику больно, страшно и больно, отчаянно больно… Вернулись любящие и любимые, хоть и не навсегда… Но возвращаться стала и та пережитая боль, словно бы упреждая грядущие…
Каков смысл? – горевать было, казалось, уже не о чем – каков смысл беспредметной душевной боли?
Смысл, думаю теперь – в освоении.
Детсад или депсад?
из книги «Новый нестандартный ребенок»
ВЛ, нашей Машеньке 6 лет. В этом году она впервые пошла в детский сад (до сих пор росла с бабушками). Девочка была коммуникабельная, но сад абсолютно не восприняла, и через два месяца мы заметили, что она сильно нервничает и, что нас особенно беспокоит, стала систематически вырывать волосы на голове. Нам пришлось остричь ее наголо. Просим совета…
Вера,Андрей
Жаль, Вера и Андрей, что вы заметили нелады с таким запозданием, два месяца девочка жестоко страдала – одиноко, без поддержки – и впала в депрессию.
Вырывание волос на голове – один из признаков загнанной вглубь тоски. Симптом этот появляется у детей, в отношении к которым со стороны старших преобладает отчужденная ответственность и контроль, а живое тепло, игра, ласка – недодаются…
Похоже, вы занятые люди: сперва кинули ребенка на бабушек, а потом, опять же с изрядным запозданием, в сад. Бабушки баловали, а в садике, наоборот, – получилась пересадка из рая в ад, в депрессад…
Девочку сейчас нужно забрать, во всяком случае, из этого сада, где явно не задалось, и постараться уяснить почему. Что там за обстановка, каковы воспитатели, персонал, какие дети в группе, как относились к Маше, как она реагировала на то и на се, что чувствовала, какие трудности испытывала? (Часто такие вроде бы простые дела, как пописать-покакать, в саду с непривычки превращаются в тяжкую проблему…)
После восстановительного отдыха можно начать водить Машеньку в какие-нибудь группы предшкольной подготовки. Может быть, и в другой сад, где атмосфера благоприятнее – в этом надлежит убедиться заранее, подготовить почву; сходить туда вместе, познакомиться с воспитателями, поиграть с детьми…
Об одной из причин депрессии можно догадываться: девочка сразу попала в окружение детсадовцев старшей группы, вероятно, уже хорошо знакомых между собой. Даже общительному и уверенному в себе новичку такое внезапное погружение может обернуться боком.
Если не можете вернуть девочку на месяц-другой к жизни домашней – старайтесь чаще устраивать ей выходные, пораньше забирать домой, побольше общаться, играть, бывать в разных других местах.
В садике как можно плотнее общайтесь с воспитателями и персоналом, с детьми и их родителями.
Всячески обозначайте для девочки ваше любящее присутствие и в отсутствии, вы меня понимаете?…
Мы пойдем по делам ненадолго… Мы все время с тобой, мы о тебе думаем, мы тебя любим… Это нам, взрослым, кажется, что походить в садик годика три, ну год – не долго и не страшно: все обеспечено, контроль полный… Вранье это, самообман наш, которым прикрываем свою вину перед ребенком.
Детсадовская пора жизни ребенка по истинной, внутренней продолжительности – не меньше, чем школьная, и гораздо значимее, чем время пребывания в армии или в институте. В первые годы жизни каждый кусочек времени вмещает в себя столько переживаний, столько развития и препятствий ему, столько душевных ран, столько беззащитности, столько жестокой тупости взрослых!..
«Пристань к себе…»
детские депрессии и оценочная зависимость
ВЛ, года три назад я вам писала, думала тогда: разводиться или нет.» Изложила нашу жизнь и описала характер моего бывшего мужа. Ответ ваш был прост: бегите! Я вам очень благодарна, сейчас я счастлива и любима, но проблемы моего сына, которому 7 с половиной лет, не оставляют меня в покое.
Я постоянно думаю об этом и не могу, просто не могу отпустить ситуацию!! Проблема и во мне.» Я типер-мама, и как мой ребенок еще не возненавидел меня, не знаю…
У него синдром рассеянности, такой диагноз поставил невропатолог. Все забывает. Забывает учиться, доделывать контрольную, заправить постель, взять портфель… Уроки делает иногда дольше семи вечера. А я становлюсь мамой-наседкой! Такой противной, что сама себя за это не люблю. Хочу быть ему другом – а только контролирую и контролирую. Меня мама так же: до сих пор контроль полный, тотальный, хотя мне 31 год. Я всю жизнь себе клялась, что я такой никогда не буду. И вот, приходится!!! Если не контролировать – отпустить – он покатится!..
Я переживаю за школу… Он во втором классе, пошел с шести, я дура, зря отдала его! Ео он тянул и еще как! Был отличником.
Перешел в другую школу, нас взяли туда с условием: потянет – останется, нет – до свиданья.
Я переживаю, что он белая ворона, что он один ничего не успевает, весь класс задерживает, переодевается по 30 минут. Отдала на спорт, а он ленится, надоело. Настолько его в угол загнала, что иногда он просит веревку удушиться!… Перевожу на смех, а саму трясет. Он объясняет, что сам страдает от того, что он тугодум, ленив, тормозит, медлительный и все забывает. Плачет, говорит: помоги мне вылечиться от этого!
Родился Алешка с задержкой дыхания, давали кислород. Все говорят, что из-за этого он такой… Я в это отказываюсь верить! Все дело в моем отношении к нему, к его успехам! В его рассеянности! Я не знаю, как дальше будет, но у меня тупик! Пожалуйста, примите нас, или напишите врачебное письмо, прикажите: отстань от сына, пусть идет как идет!
Марина
Марина, вы просите от меня приказа «отстань от ребенка», просите почти как гипноза; и я практически выполняю эту просьбу, только приказ – или внушение, если уж на то пошло, – переформулирую. Не негативно «отстань…», а вот так: Пристань.
Да – Пристань К Себе! Объясняю.
Чтобы изменить положение, нужно понять его. Вы согласны, не сомневаюсь.
Что и кого нужно понять в вашем нынешнем критическом положении?
По меньшей мере, двоих: себя и ребенка.
С кого начать? Логично с того, кто причинно раньше: с себя. «Пристань к себе» = пойми себя. Пойми объективно, пойми так, чтобы получить возможность осознанно себя изменить.
У вас попытка самопонимания, как искорка во тьме, проскользнула, когда вы упомянули, что всю жизнь и поныне находитесь под полным, тотальным контролем своей мамы.
Под оценочным контролем – добавлю я очень важное для понимания слово. Мама не держит вас за колючей проволокой, не распоряжается вашим временем, деньгами, жилплощадью, нет, – она вас контролирует лишь своими оценками вашей жизни и вас самих – и возможен контроль потому лишь, что вы находитесь в эмоциональной зависимости от этих оценок – в оценочной зависимости, говоря короче.
С этим вы тоже, полагаю, согласны.
Попробуйте теперь ответить себе на вопрос: «Почему, понимая, что веду себя с ребенком неправильно, разрушительно, губительно для него, я продолжаю себя так вести?…»
Если ответ будет как в вашем письме: «Приходится!!! Потому что приходится», – спросите себя, а почему же приходится?
Ответ из вашего письма: «Если не контролировать – отпустить – он покатится!.. Я переживаю за школу…» Да куда ж он покатится, семилетний мальчик, домашний птенчик?… И что вы за школу переживаете, а не за ребенка своего? Школа как-нибудь проживет… Тут и семилетнему ясно: боится мама не контролировать потому, что сама живет под контролем. Забрался этот контроль к ней в душу.
Не вы, Марина, «переживаете за школу», а ваша оценочная зависимость.
Не вы думаете, что, «если не контролировать, он покатится», а ваша сидящая в подсознании оценочная зависимость думает так и подставляется вместо вас в ваше сознание. Не вы, а оценочная зависимость предписывает ребенку стереотипный сценарий обязательной школьной и последующей «успеваемости», от которой якобы зависит куда-надо-поспеваемость, жизненный успех то бишь, а от успеха – счастье…
Да чушь это. Не зависит успех от успеваемости. А счастье не зависит от успеха.
Нет этой зависимости в жизни – она только в вашем сознании, в вашей зависимости.
Вас контролирует ваша оценочная зависимость, не желающая считаться с очевидной действительностью. У вас типичный, общий для миллионов и миллионов невроз оценочной зависимости, неврОЗ. НеврОЗ этот и производит характерное расщепление сознания, когда страдает уже и логика поведения, и логика мысли: «Все дело в моем отношении к нему, к его успехам! В его рассеянности!»
Два утверждения, противоречащих друг другу: либо «все дело» в вашем отношении, либо в его рассеянности. Вы уже поняли, надеюсь, какое верно.
С ребенком же происходит вот что: задерганность крайней степени, все тот же неврОЗ с падением самооценки ниже нуля. И – внимание! – уже депрессия с суицидальными тенденциями…
Трудно судить, насколько значимы были для нынешнего состояния мальчика родовые осложнения; но, похоже, его мозг и в самом деле нуждается в повышенном притоке кислорода и свежих ионов, а попросту говоря, в свежем воздухе и разнообразных движениях. Давление школьных нагрузок, террор оценок, многочасовое сидение за уроками в духоте, да еще в таком отчаянном настроении, а человеку всего семь, и никто его не понимает, не слышит, в упор не видит…
«Синдром рассеянности» – пустые слова. Мальчик, возможно, относится к типу интровертивных детей – медлительных и задумчивых, глубоко сосредоточенных на своем внутреннем мире, а не на внешнем с его суетными требованиями… Таким был маленький Пушкин, таким был Дарвин, таким был Эйнштейн.
«Отпустить» вам следует прежде всего себя. Уверяю вас, никуда не покатитесь, а если и покатитесь, то прикатитесь к себе-настоящей – уверенной и спокойной, веселой и понимающей…
Отпустите себя, перестаньте беспокоиться о школьной успеваемости ребенка. «Не тянет» эту школу – и фиг с ней. Есть много других, есть, хоть не много их, и хорошие.
Играйте с ребенком, смейтесь и развлекайтесь, живите с ним, а не контролируйте – контроль в нужной дозе будет происходить сам, незаметно.
Дайте ребенку долгий, глубокий душевный отдых от удушающего давления оценочной зависимости.
Долгий – насколько? – спросите.
Ответ: на всю жизнь.
Как г-жа Инь с г-ном Янем поспорили
Два предыдущих письма с ответами (одно книжное, другое электронно-рассылочное) я показал ДС в надежде ввести оба в общее русло беседы.
ДС – Сказал «а» – говори «б».
ВЛ – ?…
ДС – Объясняй, что значит освоение боли. Хотя бы в твоем личном случае.
ВЛ – Освоение?… Ну, принятие… Как неотъемлемой составляющей жизни… Выход из тупичка своей яйности, своей жалкой субъективности – на простор объективного понимания. Осмысление: ответ на вопрос «зачем».
ДС – Тебе это ясно, допустим, а для меня – лишь словеса, и зачем душа болит, как и живот или зуб, вовсе не важно, а важно от боли избавиться поскорее и побесплатнее. Не освоить ее, а наоборот: отчуждить, убрать, уничтожить, забыть – вот и все.
ВЛ – Да, но настоящее избавление от душевной боли возможно только на основе понимания…
ДС – Это ты так считаешь, а мы с соседом считаем, что только на основе поллитровки. И ты не станешь рассуждать, зачем боль, когда увидишь, что страдает ребенок, особенно твой ребенок…
ВЛ – Вот мне и важно узнать и понять, почему боль, отчего ребенок страдает…
ДС – Ага – уже «отчего и почему»…
ВЛ – Все «почему» и «отчего», как реки в океан, впадают в «зачем».
ДС – Пускай так, а я тысячу раз повторяю за Достоевским: все наши размышлизмы не стоят и слезинки ребенка. Не вижу я, хоть убей, смысла в напрасных страданиях детей.
ВЛ – В страданиях, которых могло бы не быть, будь природа посовершеннее, взрослые поумней, подушевней, жизнь поразумней, получше?…
ДС – Даже и в тех страданиях, которых не может не быть ни при каких условиях, не нахожу смысла. Смысл вижу только в их устранении, в искоренении причин. Не надо детям врожденных уродств и болезней, не надо опасных тяжелых травм. Не надо родительского отчуждения и тупой жестокости, алкоголизма и разваленных семей. Не надо школьного оценочного террора. Не надо звериных законов подростковых стай. Не надо безлюбовности и безумной лажи рыночной взрослой жизни. Дети не заслуживают ада, дети рая заслуживают. Вся детская боль, все страданья детей напрасны.
ВЛ – Напрасны?… А обучение, а развитие? Что, без трудностей обойдемся, без напряжения, безо всякого принуждения, на одних завлекалочках да игрушечках? А физическая, психологическая и социальная тренировка, а подготовка к взрослой жестокой жизни, к борьбе? – На одних шоколадках, что ли, на «молодец-умничка-лапочка»?..
ДС – Так, так, дальше: «кого любит Бог, того и наказывает», «если любишь сына своего, не жалей розги»… Проходили уже мы это и проходить продолжаем; исторический результат налицо: вся мировая жестокость, вся подлость, вся наркота происходят от дедушки Кнута и бабушки Плетки.
ВЛ – А дядюшка Пряник и тетушка Конфетка совсем чистенькие, совсем ни при чем?…
ДС – Еще как при чем. Стоп пока?… Предлагаю ничью. Роль госпожи Инь исполнял Дима Кстонов.
ВЛ – Роль господина Янь – Володя Леви.
ДС – Покажи что-нибудь из скрытых депрессий…
Как вылечить Снежную Королеву?
ласкотерапия при детской (и не только) депрессии
Эта история еще далеко не закончена. В письмах, цитируемых здесь, изменены имена.
ВЛ, я работаю психологом в городе Н-ске, уже писала вам… Появился вопрос. Мальчик Кирилл, 7 лет, живет с мамой и бабушкой. Недавно возникли странности; зарисовывает на картинках глаза людей. Сам всех рисует только без глаз.
Бабушке говорит: «сВе смотри на меня». Никому не разрешает смотреть на себя, кроме мамы. К сожалению, это пока вся информация, какой я владею. Что это может быть?
Елена
Елена, большинство людей чувствует беспокойство или раздражение, когда на них кто-либо в упор, неотрывно пялится… Согласимся, это и вправду не очень приятно. А некоторые, и особенно дети, подростки и возбудимые юноши (девушки тоже) просто не выносят, когда на них смотрят глаза в глаза. Мне, как врачу, жаловался не один человек, что чужой взгляд доставляет невыносимые муки, что приходится опускать глаза, краснеть и т. д.
Каждый ребенок проходит в своем развитии стадию адаптации к открытости чужим взглядам. Вы, наверное, замечали, как маленькие дети прячут глаза, если на них смотрят чужие люди…
А у многих детей при прямом взгляде в глаза возникает нечто вроде транса, тут уже один шаг до глубокого гипнотического состояния.
Взгляд взрослого для ребенка – очень сильный, очень напрягающий сигнал.
Возможно, мальчик, о котором вы пишете, наделен повышенной чувствительностью и обделен нежностью; не исключено, что кто-то его своим взглядом испугал, вряд ли это был взгляд дружелюбный…
Чтобы изменить человека, нужно начинать с его Бабушки.Виктор Гюго
Трудно сказать, как события пойдут дальше, знак ли это начинающейся патологии или просто такая полоса… Наблюдать – вот пока весь совет.
ВЛ, спасибо за ответ насчет взглядобоязни. Мальчик Кирилл, который боится чужих взглядов! рисует замечательные пейзажи и в свои семь лет проявляет чудеса самостоятельности. Скоро я начну с ним работать.
Елена
ВЛ, психолог Елена писала вам про моего сына, который зарисовывает глаза и боится взглядов. Сейчас у нас все стало совсем плохо. Мы (точнее, я) дотянули ситуацию до того, что мой мальчик почти перестал разговаривать (это произошло перед зимними каникулами), постоянно рисует гробы, появилась какая-то ненормальная суетливая бестолковая активность. Психолог не сказала мне ничего плохого или хорошего, начала заниматься с Кириллом. Сразу предложила заниматься и мне с ними вместе – они рисуют, какую-то гимнастику делают, что-то мычат-поют-рычат. Я не смогла себя заставить. Тогда она предложила мне присутствовать на занятиях, ставит мне фильмы про животных, где самки ухаживают за детенышами…
Дает читать статьи про детей, написанные психологами, педагогами. Смотрю, читаю. Многое непонятно, она предлагает обсуждать. Я не понимаю, почему – со мной?
С сыном она не ведет никаких разговоров вообще, даже не спрашивает его ни о чем, что связано с нашей ситуацией.
Это правильно? Так и должно быть?
Кирилл в последнее время стал ночью разговаривать. Днем отмалчивается по-прежнему, а по ночам говорит быстро-быстро и непонятно. Психолог сказала, что все нормально, что это даже хороший знак. Сижу вот, смотрю на него – психолог его дышать учит (этому тоже надо учиться?). Что-то я упустила. Заметила – не обнимаю его совсем. Как-то в голову не приходило…
Лидия
Лидия, я пожелал бы вам полностью довериться психологу Елене, которая занимается сейчас с мальчиком. И более того: постараться преодолеть внутренний барьер и принять самое активное участие в их занятиях. Припомните свое детство…
Вам ведь тоже хотелось, чтобы родители с вами играли, чтобы обнимали, ласкали, дурачились… Если вы были этим в детстве обделены, что вероятно, то не удивительно, что и ребенку вы этого не додаете, и странности его вполне объяснимы недодачей материнской душевной теплоты. Разумеется, это не вина ваша, а беда – понятная и поправимая…
Елена, наверное, старалась вам объяснить, что душевное исцеление ребенка – дело многостороннее, целостное, и всегда должно вовлекать и маму, это естественно. Не нужно себя «заставлять», просто доверьтесь. Вы многого еще не изведали в мире детско-родительской любви, и сейчас перед вами открывается возможность обогатить душу и помочь своему ребенку. Путь это не короткий, возможны на нем и спотыкания всякие, и откаты вспять, но это путь верный, единственный, дающий надежду…
ВЛ, Лидия (мама Кирилла) рассказала мне, что написала вам. Это очень меня порадовало: значит, думает, переживает, пытается осмыслить ситуацию и найти выход.
Состояние Кирилла поначалу не внушало особого оптимизма, и я была склонна направить его на консультацию к психиатру. Поведение поначалу навело на мысль об аутизме: на первых наших встречах молчал, взгляд остановившийся, безжизненный; на внешние стимулы не реагировал.
Во вот что удивительно: аутистические дети обычно с самого начала резко отличаются от других, закрыты и недоступны. А Кирилл до 4 лет развивался вполне нормально, был активным, в меру озорным и веселым ребенком. Лишь с 4-летнего возраста стал замыкаться в себе. Ее принимал предложения взрослых поиграть, но с другими детьми общался и продолжает общаться с удовольствием. Приступы возбуждения и агрессии возникали только в связи с переутомлением, болезнью или сменой режима дня…
С 5 лет стал задавать вопросы о смерти, появились рисунки на эту тему. Стал отказываться от общения со взрослыми, но с детьми общается с удовольствием и по сей день.
Лишь недавно к этому добавилась взглядо-боязнь и зарисовывание глаз на картинках.
Не проявляется ли так депрессия?…
Лидия родила Кирилла вне брака, отец с ребенком не общается. До недавнего времени жили с ее матерью. Бабушка была настроена категорически против беременности дочери, на этой почве часто возникали конфликты. Можете представить себе эмоциональный фон, окружавший малыша еще до того, как он увидел этот свет! Соответственно, беременность протекала сложно – токсикоз, гипоксия, маловодие…
Сейчас они переехали от бабушки в другой город, Кирилл пошел в новую школу. Я разговаривала с его учительницей, она отзывается о нем, как об активном, способном человечке. Быстро вписался в класс, хорошо общается. Испытывает трудности с вниманием, но старается. Когда задумается, может зарисовать все глаза на иллюстрациях в учебнике… Когда на этого малыша смотришь, становится сразу видна самая «болящая» его проблема – необласканность. Какими тоскливыми ранеными глазами он смотрит на свою маму! Лидия хорошо о нем заботится, но отстраненно, держит сына на расстоянии. Не сознательно, конечно. Сама явно не получила свою долю любви и ласки, не научилась любить. На мое предложение вместе работать ответила недоумением: раз проблемы у сына, с ним и надо работать!..
С Кириллом контакт мы нашли довольно быстро. Рисует он замечательно. Помог мне сделать для работы поздравительный новогодний плакат: сначала молча осмотрел мои художества, потом взял фломастер – пара штрихов, и Дед Мороз заулыбался, а Снегурка приобрела более чем праздничный вид…
Когда я сказала, что мама тоже устает на работе и надо бы и ей помочь расслабиться, то это именно он, Кирилл, попросил включать для мамы видеоролики о животных – кассеты эти он увидел в моем кабинете. Мысль оказалась просто гениальной! – Что-то в Лидии шевельнулось – стала чаще на сына смотреть, взгляд изменился…
С мамой мальчик по-прежнему без особой необходимости не общается; правда, стал проявлять заботу – то подаст шубу, то поддержит в транспорте. Смотреть на себя взрослым пока не дает: чуть задержишь взгляд – и все, замкнулся, ушел в себя, больше в этот день ничего не сделаешь. Вчера порадовал меня: в самом конце занятия тихонечко попросил: «Вы меня обнимите, пожалуйста, как Андрюшу (мой сын)». Обняла. Лидия нас в коридоре ждала. Кирилл вышел и обнял ее. Все-таки дети намного мудрее взрослых…
Чуть не забыла важное. Есть у меня предположение, откуда у Кирилла вопросы о смерти и почему люди его без глаз. Любимая фраза бабушки, которая долго его воспитывала: «Посмотрю я, ЧТО из тебя вырастет».
В школе стали изучать одушевленные и неодушевленные предметы. Вопрос «что» – про неодушевленные предметы. А бабушка всегда про него, Кирилла, именно так и говорила, как про неодушевленного – неживого, мертвого… Вот и не дает он теперь на себя смотреть, потому что не хочет быть «ЧТО».
Я могу ошибаться, но мне кажется, что ноги нашей проблемы растут оттуда – из «невинной» фразы «любящей бабушки».
Елена, вы отлично работаете с Кириллом. И с мамой лед тронулся, причем именно через работу с ребенком. И до бабушкиного корешка добрались… Настоящая семейная психотерапия.
Да, ясно: у мальчика исподволь развилась глубокая депрессия на почве недодачи родительского тепла, душевного голода, угрожавшего уже дистрофией, распадом личности…
Портрет мамы мальчика, который вырисовался из ее письма ко мне, совпал с тем, что описываете вы: эмоционально замороженная, недоверчивая… Но все-таки не безнадежная, слава Богу! Из ее письма видно, что она рада бы вам довериться, но боится всего, что выводит ее за рамки привычных стереотипов и ролевых схем. И впрямь гениально придумал сын показать маме, как звери ухаживают за детенышами!..
ВЛ, знаете, что интересно? В тех видеороликах на самом деле совсем не много сцен ухаживания за детенышами: за сорок минут – всего два эпизода. Но Кирилл как-то догадался… И Лидия выделила, сама этого не сознавая, именно те, где показана природная роль матери! Даже руки у меня от счастливого нетерпения трясутся – лед действительно тронулся!… Пусть внешне это еще не проявилось – уверена, результат будет!
Эмоциональная замороженность – самое верное определение для состояния Лидии. И что характерно: непрочувствованные и неотреагированные, эмоции эти моментально находят слабые точки в ее теле – уже остеохондроз, проблемы с давлением и т. д. Эмоции-то есть, и очень живые, но при полном нежелании и неумении их адекватно выразить… Я поэтому и остерегаюсь чрезмерно настаивать на активном включении Лидии в работу – берегу ее психосоматику от резких прорывов…
Пусть уж потихоньку оттаивает наша Снежная Королева. Поддержкой Кирилла я заручилась, значит, справимся.
Сегодня Лидия и Кирилл составили компанию нам с сыном в поездке в развлекательный детский центр – мягкий городок, картинг, игровые автоматы. Я увидела, как Кирилл общается в группе. Он повел моего двухлетнего Андрюшку туда, где резвятся малыши, мигом собрал их всех вокруг себя, организовал веселую возню. Ни один малышок у него не упал, не заревел, никто не подрался. И я вдруг поняла: гиперактивность стала спасательным крутом для этого ребенка – не дала ему окончательно скатиться в депрессию…
Вспомнилось: студенткой я работала в Центре дополнительного образования с группой подростков 13–14 лет. Один из ребят сказал: «Взрослые сначала старательно не пускают детей в свой мир, отгораживаются, отталкивают, а потом возмущаются, что дети не пускают их в свой». Верно замечено, правда?…
Елена
