Поиски начались. Феи направились к Пиратской Бухте.

— Может, бывает что-то вроде поискового… — начала было Прилла.

— …таланта? — Рени стало жалко Приллу. — Да нет, талант — это немножко другое, — заметила она.

— Совсем другое! — разгорячилась Видия. — Например, если у тебя есть талант, дорогое дитя, то ты всегда с любовью и заботой относишься к тем, у кого такой же талант.

— Видия! — оборвала её Рени. — Мы все думаем и заботимся друг о друге. И относимся друг к другу с любовью.

— Я отношусь с любовью к Рени, — с нажимом сказала Прилла. Рени растрогалась, пустила слезу и достала из кармана носовой листочек.

— Дорогое дитя, мне всё равно, даже если ты меня ненавидишь. Но давай-ка узнаем, как к тебе отношусь я. Поглядим, не в быстром ли полёте кроется твой талант.

И Видия полетела, кинув через плечо:

— Догоняй!

Прилла изо всех сил махала крылышками. Она помогала себе и руками, и ногами. Ей не нравилась Видия, ей не так уж хотелось иметь с ней дело. Но зато ей очень хотелось её превзойти. И, конечно же, обрести талант.

Она надеялась, что ветер налетит и понесёт её. Только её одну.

Но никакого ветра не было. И как Прилла ни старалась, она могла лететь разве что чуточку быстрее, чем Рени. У неё не было ни малейшего шанса обогнать Видию. Та уже превратилась в едва заметную точку в отдалении.

Видия ждала их на берегу. Когда они поравнялись с ней, она заявила:

— Милое дитя, твой талант в том, чтобы не иметь таланта.

— Не слушай её, Прилла, — сказала Рени. — Видия, у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на оскорбления.

— Драгоценная моя, у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на копуш, — оборвала её Видия и полетела над морем.

Они пролетели три четверти мили и наконец достигли пиратского корабля. Ночь была такой тихой, что, казалось, можно было услышать, о чём думает остров. На «Весёлом Роджере» рулевой, сидевший у штурвала, клевал носом. Феи перелетали от иллюминатора к иллюминатору, стараясь понять, где находится Крюк. Они по ошибке влетели в каюту, где спала команда, но их прямо-таки отбросил назад могучий храп.

Три следующих иллюминатора вели как раз в каюту Крюка. Крюк тоже храпел, но его храп был каким-то аристократическим, утончённым. Он храпел как бы пятистопным ямбом, иногда сбиваясь на спондей. Прилла зависла над его письменным столом, на котором стояла ваза. В соответствии со странным вкусом Крюка из воды вздымались лишь обезглавленные стебли, а сами головки цветов были разложены вокруг вазы на столе.

Рени подлетела к постели. Там спал капитан Крюк, зажав в зубах мундштук, из которого торчали две незажжённые сигары. Крюк лежал на спине. Он сбросил с себя одеяло. Его огромная голова покоилась на смятой подушке, а рука сжимала шпагу, свисавшую с надетого поверх ночной рубашки пояса. Пока Рени на него смотрела, он слегка заворочался и почесал крюком своё брюхо.

И вдруг он перестал храпеть и заговорил. Прилла замерла от страха и чуть было не рухнула на пол.

— Капитан Джошуа Абрю, — бормотал Крюк. — Шестого марта двадцать второго года: прогулялся по доске. Утонул.

Глаза его оставались закрытыми, и феи догадались, что это он разговаривает во сне. Мундштук шевелился, но не выпадал у него изо рта.

— Капитан Джон Амбердинг, седьмого июля двадцать четвёртого года: отравлен. Капитал Харви Ардилл, восемнадцатого октября двадцатого года: доска, утонул. Капитан Вильям Балт, пятого января восемнадцатого года: доска, утонул.

Крюк перечислял убитых им капитанов по алфавиту!

«Как ужасно!» — подумала Рени. Вся оцепенев от страха, она всё-таки подлетела к Крюку и потянула мундштук. Тот не поддавался.

— Капитан Алистер Бедстед, — продолжал своё сонное бормотание Крюк. — Двадцать седьмого февраля двадцать первого года: проткнут крюком и повешен.

Рени подумала: «Когда он покончит с капитанами, наверное, начнёт перебирать их первых помощников!»

— Что же нам дальше делать, доро…

— …гуша? — Рени вдруг захотелось, чтобы Ри назначила главной в поисках кого-то другого, а не её. — Ну, э-э-э… Ну вот как бы… — Она не знала что сказать.

— Капитан Саймон Бонтар, август…

— Может быть, если мы чуть-чуть обождём, — сказала Прилла, — что-нибудь произойдёт?

Других идей не было, так что феи уселись в кругу розовых цветков на письменном столе. Прилла была горда тем, что её предложение приняли. Рени пыталась придумать способ, как добыть мундштук, но в голову ей ничего не приходило.

Ну а если даже они его добудут, Рени вовсе не была уверена, что им хватит сил донести такую тяжёлую вещь. Мундштук был длиной в пять с половиной дюймов, да ещё инкрустирован изумрудами. Даже и без обеих здоровенных сигар, он всё равно представлял собой непомерный груз. Можно, конечно, использовать немного пыльцы, чтобы сделать мундштук полегче, и всё же доставить его на берег — целое дело.

Ровно час прошёл, а Крюк всё перечислял имена убитых капитанов.

Рени попыталась заглушить его бормотание, насвистывая русалочьи песенки. Она страшно тревожилась. Если они потратят на Крюка целых три дня, то не успеют спасти Мать-Голубку. Видия сжала кулаки, хрустнув суставами пальцев. Прилла оказалась в спальне мальчика-неуклюжика. Он с жутко перепуганным видом сидел на кроватке.

— Что случилось? — спросила фея.

— Там кто-то дышит под кроватью, — прошептал он. Прилла слетела на пол, посмотрела. Ничего там не было, кроме нескольких катышков пыли. Никаких чудовищ.

— Всё в порядке, — сказала она.

Она поднялась в воздух и очутилась на подушке у девочки, которая читала книжку под одеялом при свете фонарика. Прилла запрыгнула ей в ухо, но девочка ничего не заметила.

— У тебя в ухе фея, — сказала Прилла. Девочка подскочила и…

Прилла снова была на корабле. Крюк всё ещё сжимал мундштук зубами.

— А вы не любите дурачиться с детишками-неуклюжиками? — спросила Прилла у Рени и Видии.

— Дорогое дитя, с какой это радости? — фыркнула Видия.

— Я никогда не пробовала, — отозвалась Рени. — Мы не бываем на Большой земле.

Прилла подумала, может, это нехорошо, что она переносится на Большую землю?

Она никогда не проделывала этого сознательно, но огорчилась бы, если бы это вдруг прекратилось.

Ещё один час миновал. Прилла снова побывала на Большой земле — в зоопарке и на катке. Но ничего не сказала об этом феям. Крюк добрался до буквы Н.

— Рени, дорогая, если ты не перестанешь свистеть, — предупредила Видия, — получишь…

— …по губам! Хорошо, больше не буду.

А Прилле нравилось, как Рени свистит. И она подумала, что, раз Рени главная, она должна была бы постоять за себя.

И третий час прошёл. Скоро начнёт светать, и Крюк проснётся. А уж если он проснётся, то мундштука им не видать.