Белогорск

Квартира начальника оперативного отдела 12-й дивизии особого назначения полковника Векшина

24 февраля 2004 г., 19:00

– Здравия желаю! – Экий формалист ваш супруг, прямо спасу нет! – Полковник излучал радушие и приветливость. – Проходите, пожалуйста, раздевайтесь! Вас, извиняюсь, как величать?– Люся, – смущенно ответила Марина.– Очень приятно! Петр, а это – Варвара Степановна, хозяйка дома.К нам присоединилась полноватая женщина средних лет. Правильные мягкие черты лица, выразительные глаза выдавали в ней недавнюю красавицу.– Заходите, милая, не стесняйтесь, – обратилась она к Марине, почему-то игнорируя меня.Дом Векшиных встречал гостей, пришедших с морозной завьюженной улицы, уютом и идеальным порядком. Полированная мебель сверкала зеркальным блеском, толстое покрывало на диване будто дышало приятной свежестью. В доме царил дух ясности и простоты, дополненный радушием хозяев.В центре праздничного стола, рядом с совсем незаметным на их фоне графинчиком с наливкой красовались две запотевшие семисотграммовые бутылки «Столичной». Что ж, замысел хозяина, о котором я уже давно догадался, очевиден. Сам же стол ломился от разнообразных блюд и аппетитных домашних разносолов.– Ну что ж, – полковник поднялся, – сегодня мы собрались отметить два важных момента. Выпьем вначале за нашу матушку армию, которой мы посвящаем всю свою жизнь, за ее здравие и процветание.Вслед за хозяином все дружно встали, чтобы чокнуться и опрокинуть по первой.– Хорошо пошла… – Хозяин крякнул от удовольствия.После вполне официального тоста полковник впал в задумчивость, не торопясь начинать застольную беседу. Жена изредка поглядывала в его сторону, но тоже помалкивала: то ли ждала инициативы мужа, то ли в их семье было так принято – не знаю. К тому же меня не покидала мысль о цели моего с Мариной приглашения к полковнику. В общем, оставалось ждать, когда полковник заговорит сам.А он не торопился.После следующего тоста, посвященного герою дня, наша беседа стартовала, но разбег набирала со скрипом. Зато восторги по поводу славного угощения почти не затихали. Под изумительные соления и маринады водка шла легко, и первая бутылка закончилась очень быстро. Почувствовав начинающееся головокружение (маловато сала съел перед выходом из дому – не хватило, чтобы не захмелеть), я встал из-за стола. Извинившись, я отправился в туалет, на ходу приняв несколько таблеток активированного угля, блокирующего проникновение алкоголя в кровь. Через пару часов все пришлось повторить: что ж, мой гостеприимный хозяин, можешь поить меня сколько хочешь. Тебе же хуже.Когда я вернулся к столу, женщины уже покинули гостиную и ушли в другую комнату, где стоял телевизор: сегодня показывали соревнования по фигурному катанию, а этот вид спорта у граждан бывшего СССР до сих пор вызывает симпатию.– Пускай потешатся! – Хозяин дома откупорил вторую бутылку и наполнил стограммовые рюмки. – У них свои разговоры, а у нас с тобой – свои. Правильно говорю?Я согласно кивнул и замялся.– Чего слова глотаешь? Говори!– Да понимаете, хотел сказать «Так точно!», но остановился.– Ну, эта беда – не беда, пообвыкнешься.Полковник опрокидывал рюмку за рюмкой, и, казалось, не пьянел. Я тоже не отставал: уже вторая бутылка подходила к концу… Пока все складывалось неплохо. А что еще я мог сделать? Призвать Векшина в шахматы сыграть? Гусарничаем! В российской транскрипции это означает «Пьем!».– Ты как, Груздев, в порядке?– Абсолютно!– Добавим?– Ясное дело!– Молодец, уважаю! Давай разливай, а я на кухню за пополнением. – Он встал из-за стола, слегка покачнувшись. – Эх, все-таки действует, родная!Как только полковник скрылся за дверью, я положил ему в рюмку крохотную таблетку и разлил все, что оставалось от второй бутылки. Минут через пять-семь разговорится как миленький!Буквально через минуту Векшин вернулся с двумя бутылками в руках.– Ну и как тебе пополнение?– То что надо. – Я понимающе улыбнулся, глядя на дополнительные полтора литра спиртного.«Давай, друг, давай!» – думал я. Пока все шло по плану. Мы опрокинули еще по одной, и полковника потянуло на откровенность.– Люблю таких ребят, как ты, Груздев! А скажи, только по-честному: как ты умудрился оттуда выйти? Ведь тяжело было? А?– Если честно, товарищ полковник… нелегко.– Давай попроще, мы же не на службе. – Он лукаво подмигнул. – Зови меня просто Петр.Дабы показать свое расположение, полковник придвинулся поближе и теперь сидел меньше чем в полуметре от меня.– Я вот и говорю, Петр Сергеич… Вот спроси меня, как было дело, а я толком и не скажу. Есть цель, и ты ее должен достигнуть! А дальше – ноги в руки и, как волк в зимнем лесу, смотри в оба, все замечай и понимай в соответствии с обстановкой.– Лихо чешешь, лихо… Чувствую по всему, наш ты… Особенно после такого дела… И все же, как ни крути, есть тут что-то непонятное…– Петр Сергеич, еще по одной, и перейдем в ближний бой? – Я налил водки ему и себе. – Знаете ли, имеется у меня вопрос, и очень он меня последние дни занимает, буквально гложет.Я посмотрел полковнику в глаза. Он сделал небольшую паузу, после которой довольно-таки спокойно продолжил разговор:– Давай-ка вначале горло смажь. Потом и вопрос сам собой разрешится. – Очередная рюмка, будто бабочка, вспорхнула и опустилась на место. – Эх, хороша чертовка… наша, русская! – Он подцепил пальцами квашеной капусты. – Так что там тебя занимает?– Понимаете, – я выдержал значительную паузу, – запалы, которые мы с собой, как детей малых, тащили, оказались сырыми.И опять взгляд прямо в глаза.– Не уберегли, значит? – Векшин отреагировал очень быстро и совершенно естественно, но взгляд отвел. – То-то я смотрю, ты комдиву на сей счет ничего не докладывал.– Да нет, обращались с ними бережно, как надо. – Я вздохнул и выпалил: – Мы их получили уже в непригодном виде.– Ты уверен? – Теперь он слегка удивленно смотрел прямо на меня, и фальши в его тоне не чувствовалось.– Сомнений никаких. Отсюда и вопрос: а не по приказу ли начальника оперативного отдела нам выдали негодные запалы?Я говорил, продолжая внимательно глядеть ему в глаза и не давая тем самым никакой возможности уйти от ответа.Полковник попытался нахмуриться, но оказался явно не в состоянии настроиться на серьезный лад – сказывалось действие таблетки. Он откинулся на спинку стула с выражением удовольствия на лице.– Значит, догадался? Ох и хитер же ты, Груздев, ох и хитер!Он секунду помолчал, но остановиться уже не мог.– Ты настоящий герой… И ребята твои тоже… Хочешь знать правду? Истинную цель задания? – Он провел рукой по лицу. – Конечно, хочешь… Так вот, никому не сказал бы, но тебе скажу: вы должны были вывести китайцев на «Крота».– Кому это вдруг понадобилось? – с досадой проговорил я, понимая, что слышу доказательства разгаданной мной интриги.– «Узкоглазые» держат в относительной близости от нашей границы ракеты. Это баллистические ракеты дальнего радиуса действия, способные нести неконвенциальные боеголовки. Ну, если по-нашему – это ядерное оружие стратегического назначения. И это якобы братская страна, которая вместе с нами строила коммунизм! Ракет у них много, даже очень, но большинство почему-то находятся недалеко от наших границ. Хотя не мы, а американцы считают Китай истинной опасностью. И тем не менее оружие направлено в первую очередь против нас, причем на протяжении последних сорока лет. Месторасположение их нам известно, но… Уничтожить ракеты с воздуха довольно сложно, если вообще возможно: у них мощная, глубоко эшелонированная противовоздушная оборона. С появлением новейшего типа оружия, то есть «Крота», возникла отличная возможность получения стратегического преимущества. Ты представляешь, Груздев, во время боевых действий они расчехляют свои дорогостоящие установки, а в это время из-под земли подползает наш гостинец и ка-а-ак долбанет! И нету ракет! Нету! – Полковник засмеялся. – Все бы хорошо, если бы к ним не просочилась информация о нашем новом оснащении. Где-то была утечка. ФСБ искала, мы искали. Но источник не нашли, а раз не нашли – значит, он надежно спрятан. Скорее всего, они знали о поставке «Кротов» в дивизию и отследили места их испытаний. Все может быть. Наверняка это из-за того, что в приграничных с Китаем районах масса незаконных иммигрантов. Мы считаем, что среди них много агентов, которые сообщают на родину обо всем, что видят здесь. А ведь они интересуются абсолютно всем и хотят знать обо всем все что только можно. Даже не понимая или не зная, о чем идет речь, все равно гребут всю информацию без разбора, хоть закрытую, хоть открытую… Вот так, наверно, и определили, что к нам пришло новое оружие.Полковник умолк, взглянул на меня, но поскольку я внешне не демонстрировал никаких эмоций, продолжил:– Скажи мне, что бы ты сделал, узнав, что твой потенциальный противник догадался о существовании принципиально нового вида оружия?– Есть несколько возможностей… – Я ответил как можно короче, чтобы вызвать Векшина на более пространный разговор.– Дай пример! – Полковник с нескрываемым удовольствием говорил о служебных делах.– Ну, скажем, так: если точно знать, что противнику известен факт существования какого-то нового вооружения, то самое эффективное – подсунуть ему образец, отстающий от последних разработок по крайней мере на несколько лет. – Это было первое, что пришло мне в голову.– Мне тебя надо бы, Груздев, похвалить за догадливость, а вот не хочется! – Несколько секунд прошли в тишине. – Ты ж всю обедню портишь: никакой, понимаешь, неожиданности.Он похрустел огурцом и продолжил:– У нас восемь «Кротов», которые послушны, как влюбленная девица: куда скажешь, туда и придут. Это такая махина пять на шесть метров, сделанная из какой-то особой стали… Нам про нее ничего не объяснили – да и не надо. Она даже через каменную породу идет как сквозь кашу. Скорость передвижения до шестнадцати километров в час. И это на глубине в десять метров! Под землей! Представляешь, что это? Это же настоящее стратегическое оружие. Если бы сам не видел, как это работает, не поверил бы, никак не поверил бы! И нет ни у кого чего-либо подобного. А тот, который ты видел, – из первых, самых простых. Их испытания мы провели два года назад. Тогда же отправили в институт наши пожелания по улучшению качеств и продвижению. До линии расположения ракет этот «экземпляр» добраться не способен. Таким образом, вся акция, где главным было действие твоего отряда, преследовала две цели: продемонстрировать, что мы действительно работаем в этом направлении, но… – он поднял указательный палец, – пока наша технология не настолько совершенна, чтобы заставить их думать о передислокации ракет.Удивительные происходят вещи: с какой обворожительной легкостью «Наполеоны» посылают на смерть людей ради сохранения стратегического преимущества на несколько ближайших лет! Впрочем, мысль не нова, к тому же несвоевременна. Проблема в другом. Порция откровенности, выданная мне полковником, обязана обернуться для меня смертным приговором: человек, обладающий подобной информацией, не может остаться живым. Единственно возможный выход из положения – крайняя мера… Но крайняя мера – это крайняя мера. Моя религия запрещает убивать, вернее, разрешает в конкретных случаях за определенные грехи, и делается это ритуально. Сам же ритуал называется Пульса де Нура. Проводят его десять человек, каждый из которых считает причину для такого наказания убедительной.Во время обряда, совершаемого дважды, ночью и днем, раввин, ведущий церемонию и одетый в белое, при помощи особых заклинаний просит Всевышнего покарать виновного. У каббалистов, знающих, как управляется мир, Пульса де Пура считается корректирующей мерой, влияющей на верхние этажи человеческой души. В переводе с древнего языка само слово означает «духовный огненный кнут, на который нанизаны огненные кольца». Если раввин прав, то ангел смерти нисходит на Землю и поражает врага. Если неправ, то ангел поразит самого просящего и всех участников проведения обряда. Они все умрут. Вот почему обряд применяется только в исключительных случаях, а использование его – единственный возможный вариант. Например, Саддам Хусейн в 1991 году в ответ на американское вторжение в Ирак обстреливал Израиль ракетами дальнего радиуса действия – так он решил отреагировать на действия американцев. Вся страна сидела больше месяца в бомбоубежищах, но приговорить Саддама к смерти не удалось: не нашлось десяти человек, готовых провести ритуал, – ведь за несколько лет до этого он восстановил могилы иудейских святых, захороненных в Ираке, заработав себе тем самым «зачетные очки».Хотя в целях самозащиты убивать можно. Иногда это и есть тот самый единственный выход, и его использование – единственный шанс остаться в живых. Я глубоко вздохнул. Решение пришло само собой. Вопрос ясен: он или я? Какие тут могут быть сомнения?Слушая полковника, я не показывал своего удивления.– Петр Сергеич, да ну их всех к черту – и «узкоглазых», и всех остальных… Я же вышел, несмотря ни на что, и сейчас это главное. У меня есть просьба, но…– Чего замолчал? Промычал «а», не тяни и с «б».– Не сочтите за нахальство или карьеризм, но мне грех не открыться в такую минуту.Я пошел ва-банк.– Не тяни быка за хвост, ты же солдат!– Вы не могли бы позвонить сейчас комдиву и рекомендовать меня на должность комбата? Уж очень я хочу эту должность! Всегда хотел, а теперь особенно.– Вот тебе раз!.. Он же тебе и так обещал, при мне дело было! Зачем лишний раз комдива напрягать?Я продолжал давить:– Обещать-то обещал, но я пупом чувствую, что с вашей подачи это будет и быстрее, и надежнее.– А почему сейчас, что за спешка?Полковник явно не понимал моих намерений.– Да потому, что завтра и обратиться к вам с таким делом не посмею, а сегодня мы как бы братаемся, вот и использую ситуацию.– А сегодня, значит, ничего? Ну ты боец как есть боец! Ладно, хрен с тобой: герою можно немного и потрафить. Так и быть, позвоню.«Побудь кандидатом, побудь, – подумал полковник. – Хоть умрешь с хорошей мыслью!» – Пошатываясь, он поднялся со стула и пошел к телефону.Вообще-то он ничего не имел против майора Груздева. Но тот вопреки всему вышел живым из ситуации, откуда вернуться по всем параметрам невозможно. В спецслужбах знают, что один раз выйти из безвыходной истории можно – это вопрос везения. Но агент, который выходит из безвыходной ситуации дважды, попадает под серьезное подозрение. Если же трижды, то он предупрежден об опасности, то есть предатель. Груздев почти пять дней пробыл в безвыходном положении. Не было никакой объективной причины, чтобы он остался в живых. Ведь все остальные, как и предполагалось, погибли! А то, что он привел за собой сержанта, доказывало, что он знал ситуацию и действовал достаточно расчетливо и грамотно. Значит, его предупредили… И сделать это могла только вторая сторона.– Виктор Егорыч, это Векшин. Тут такое дело…Полковник говорил вполголоса, чтобы я его не слышал.Воспользовавшись моментом, я подошел к столу и бросил в рюмку полковника еще одну таблетку, но уже другого действия. Она мгновенно растворилась в водке.– Выставил ты меня перед комдивом, ей-богу, выставил… – Вернувшись в гостиную, полковник уселся за стол.– А что такое?– Да удивился, понимаешь… И так, говорит, вопрос решенный, чего вдруг? Хочешь – верь, хочешь – нет, ни для кого другого не стал бы я из дома трезвонить. Да и для тебя, черта… Сам не знаю, почему это я…На дне последней бутылки еще оставалась водка, когда полковник прямо за столом начал клевать носом. Словно почуяв неладное (или знакомое), из соседней комнаты вышла жена, привычным жестом обхватила полусонного мужа за плечи и предложила ему отправиться на боковую.Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы с Мариной отправились к себе.