У американских индейцев есть такая пословица: «Сегодня – хороший день для смерти, ведь всё, что мне нужно, у меня есть». Она выражает возможности жизни, обретшей целостность и осмысленность. Жизни, из которой не исключается даже смерть. Здесь я говорю о полновесной смерти, сменяющей полновесную жизнь. Это жизнь, удерживаемая и проживаемая в настоящем, управляющая дыханием и ведающая силу мысли, творящей мир, переживая себя в своей полноте и пустоте.

Чем мы осознаннее, тем с меньшим количеством препятствий мы столкнёмся на смертном одре. Когда мы проживаем собственную жизнь, а не только думаем о ней, ничто не остаётся неосуществлённым, и если придётся умереть сегодня, мы будем рады, что наша смерть может обрести такую завершённость. День, когда всё совершается вовремя, а сердце обращено к самому себе – хороший день для смерти.

Однажды открывшись, изначальный лотос, цветущий в нас, по памяти находит путь домой.

Так, я предлагаю учиться умиранию (выбрав идеальный день для смерти) с помощью чрезвычайно интересного, приятного – и порой пугающего – упражнения под названием «Свободный день». Это медитация на целый день, в которой нужно воспринимать мир так, будто вас в нём нет. Она обращена к той точке внутри нас, которая вопрошает: «Может ли меня не быть среди вас?» Некоторые называют эту практику «Смертью на день». Мы гуляем по улицам так, будто нас там нет, будто мы умерли вчера. Мы видим мир так, будто в нём не присутствуем. Мы действуем так, будто уже умерли и это наш последний шанс навестить мир, оставленный позади. Мы оплакиваем самих себя и продолжаем путь.

То, насколько мощно воздействие подобного упражнения, иллюстрирует популярность таких фильмов, как «Эта замечательная жизнь». Нечто существенное выходит на поверхность, когда мы понимаем, что этот день может быть последним днём нашей жизни.

Вчера мы притворялись, что мертвы; точно так же сегодня мы притворяемся, что живы. Мы гуляем по улицам, наполненные присутствием. Мы наблюдаем, с какой благодарностью принимают наше скорое выздоровление. Мы избавляемся от посредника-смерти, не нуждаясь в ней, чтобы снова воплотиться, мы рождаемся прямо теперь, посреди улицы, в гуще жизни, которая становится вдвое полнее с нашим рождением.

Мы вступаем в жизнь настолько полно, что даже наша смерть не испортила бы этот день.