Изабел нашла имя Лоры Джоунз в «Желтых страницах». И выбрала ее потому, что офис находился в трех шагах от дома, а главное, Лора была не психологом, а психиатром, и ее можно было уговорить выписать снотворное, чтобы не видеть кошмаров ночи напролет. Раньше она не слишком верила в психотерапию, поскольку поговорить можно и с друзьями, которые тебя знают и любят. Разве они с Мишель, Линди и Джейн не болтали целыми часами? Но нельзя же постоянно плакаться подругам?
— Пора начинать новую жизнь, — мягко советовали они. Словно она — застрявшая машина, которую нужно только немного подтолкнуть.
Изабел удивилась, когда ей назначили время. Ей понравился голос Лоры по телефону. Как медовые капли. При встрече она понравилась еще больше. Абсолютно белые волосы до подбородка. Свободная бархатная одежда. От нее пахло корицей, и, к удивлению Изабел, Лора обняла ее при встрече.
— Доктор Джоунз, — поздоровалась Изабел.
— Зовите меня Лорой, — сказала та, и подол длинного голубого платья обвил ее щиколотки. Когда она повернулась, Изабел увидела в ее волосах сверкающую заколку-бабочку.
Они сидели в обитых мебельным ситцем креслах. Лора, не перебивая, выслушала рассказ об аварии.
— Неудивительно, что вы выбиты из колеи, — сказала она наконец.
— Я больше не могу сесть за руль. Тяжело даже просто находиться в машине, когда ведет кто-то другой, — пояснила Изабел. Лора кивнула.
— Ну разумеется. Вполне естественно. Я пропишу вам валиум. Принимайте за полчаса до того, как сядете в машину. Это только на время. Пока не придете в норму.
Изабел обхватила себя руками.
— Рано или поздно вам придется сесть в машину. Никто не требует, чтобы вы водили ее сейчас. Начинайте постепенно, крохотными шажками и с чьей-то помощью.
Лора сочувствовала всему, что говорила Изабел. Что она не может есть, снова и снова видит во сне аварию, и каждый раз, когда бросает взгляд на газету, ее начинает тошнить.
— И еще…
Она опустила глаза, прежде чем признаться Лоре, что вечерами крадется к дому Чарли и Сэма. И не в силах взять себя в руки.
Лора спокойно изучала Изабел.
— Шпионите за ними, — констатировала она.
— Просто хочу убедиться, что с ними все в порядке.
— Вы не можете в этом убедиться. Достаточно сознавать, что вы в полном порядке. — Она подняла палец. — У меня есть идея. Напишите им письмо, только не отсылайте. Расскажите, что испытываете при мысли о случившемся в тот день. Изложите свои мысли на бумаге. Не держите это в себе. Потом можете порвать письмо, если хотите. Или сжечь.
— Не знаю, — с сомнением пробормотала Изабел.
— Почему вы не злитесь? Жена того человека вела себя непростительно. Вы были ранены. Хотели уехать отсюда, а теперь не можете.
— Что?
Изабел неловко заерзала.
— Почему вы не рассержены? Не только его жизнь была разрушена. Ваша тоже.
— Женщина погибла. Маленький мальчик остался сиротой. Он тоже мог погибнуть, — пояснила Изабел.
— Но не погиб же. И авария произошла не по вашей вине, — возразила Лора. — Садитесь за письмо.
Прежде чем Изабел успела ответить, Лора встала и одернула юбку. Написала что-то и отдала рецепт Изабел.
— Валиум. Очень мягкое действие.
Изабел надеялась на более сильное средство, но по крайней мере это уже было что-то.
— На следующей неделе, в то же время, — сказала Лора и проводила Изабел до двери. Запах ее духов прихотливыми арабесками вился вокруг них.
Этой ночью, оставшись одна, Изабел вынула бумагу и ручку.
«Мне так жаль…»
Нет. Неудачное начало. «Жаль…» Что им ее жалость?
«Дорогой Чарли…»
Она энергично вычеркнула это и написала:
«Дорогой мистер Нэш.
Я хотела, чтобы вы знали: мне очень жаль, что все так вышло, и я рада, что ваш сын здоров. Если я что-то могу сделать для вас или чем-то помочь, пожалуйста, дайте мне знать».
Лора обещала, что она почувствует облегчение. Но вместо этого Изабел хотелось кричать. Она смяла бумагу и бросила в мусорную корзинку. Письмо ничего не значит.
Потом приняла валиум, легла и подтянула простыни к подбородку, мечтая вообще ничего не чувствовать.
Она проснулась с тяжелой головой и с тоской подумала, что надо идти на работу. Может, сегодня вообще никто не придет? Или придет, но совсем мало народа?
Она немного пройдется, чтобы освежиться. Вернется домой, примет душ и отправится на работу.
Изабел прошла супермаркет. Потом парк. Становилось холоднее. Поднялся ветер, и она потуже завернулась в куртку. Солнце светило так ярко, что пришлось надеть темные очки. По дороге ей встретилась игровая площадка с проволочной оградой. Стайка шумных ребятишек, охраняемая учителями в зимних пальто, весело смеялась и щебетала о чем-то. Давным-давно, когда ей отчаянно хотелось иметь ребенка, она десятой дорогой обходила парки и детские площадки. Не желала, чтобы ей напоминали о том, чего она не имела. Не желала слушать жалобы матерей на усталость, на нехватку времени. Не хотела изнемогать от зависти.
Она стояла, вцепившись в звенья ограды. В углу играла компания девочек, певших веселую считалку про змею-гремучку, снова и снова повторяя в странном минорном ключе: «Гре-муч-ка, гре-муч-ка…»
Ей казалось, что они поют про нее. Ее называют гремучкой.
Изабел разжала пальцы, отступила от ограды, и в поле ее зрения появился мальчик.
Она сразу узнала его. Узнала гриву шоколадных волос. Понурость плеч.
— Сэм!
Она не сознавала, что произнесла его имя вслух. Где его учитель? Изабел надеялась, что он не один и на площадке у него есть друг.
— Сэм! — позвал кто-то. Мальчик уставился прямо на Изабел, и ее словно молнией прошило. Куртка распахнулась на ветру.
Она опустила голову и помчалась прочь. Сэм. Она видела Сэма.
И Сэм видел ее.
Сэм смотрел ей вслед и задыхался от прилива жара. Воздух словно колол легкие. Он видел вспышку света и слышал звук вроде шороха крыльев. Пришлось сильно ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон.
Он сразу узнал ее. За ее спиной переливалось солнце. Он прищурился, пытаясь лучше ее разглядеть. Сердце куда-то покатилось. Тут ее куртка распахнулась, и он услышал хлопанье огромных тяжелых крыльев, такое громкое, что пришлось зажать уши.
Он ошеломленно огляделся. Учительница на него не смотрела.
Ангел. Тот ангел, которого он видел на месте аварии. И она поможет ему найти маму!
Но ангел неожиданно повернулся и убежал. На ходу она оглянулась, словно призывая его поспешить за ней.
Он тоже оглянулся, проверяя, не следят ли за ним, и ринулся за ангелом. Мимо своего дома, мимо кафе-мороженого «Фро-Зен».
Когда он перебегал улицу, машины, казалось, останавливались, едва нога Сэма ступала на мостовую. Ангел не оборачивался. Свет оставался зеленым. Не только для нее, но и для него. Он потрясенно поднял руку.
Ангел свернул на Брум-стрит и остановился у двери маленького дома, где сдавались квартиры. Она не видела Сэма. Тот был довольно далеко. И тяжело дышал, пытаясь проследить, что она будет делать дальше. Его трясло от волнения. Она жила здесь? Всего в шести кварталах? Неужели у настоящего ангела есть настоящий дом?
Она переступила порог и закрыла дверь.
Он коснулся этой двери, гадая, выйдет ли она снова с посланием от его матери или ему стоит быть терпеливым, как говорилось в книге про ангелов. Все самое хорошее достается тому, кто умеет ждать. Так считала бабушка. Может, она права.
Сэм дал ей еще несколько минут, чтобы знать наверняка, а потом вернулся в школу, но без ангела все было не так. Свет оставался зеленым только на секунду, и пришлось бежать, чтобы его не сбила машина. Откуда-то появилась целая свора злых собак. Они натягивали поводки и лаяли на Сэма.
На бегу Сэм дышал через нос, чтобы не вызвать приступа. Голова от возбуждения по-прежнему шла кругом. Он сунул руку в карман, чтобы в любую минуту выхватить ингалятор, но, к его удивлению, легкие оставались чистыми. Ангел нашел его, и это что-то значило. Главное — все хорошенько обдумать, и тогда он поймет, что делать дальше.
Он успел на площадку как раз к тому моменту, когда остальные дети медленно тянулись к зданию. Торжествующий Сэм присоединился к ним.
В ту ночь Сэм лежал в постели с книгой об ангелах.
«Ангелы посылаются, чтобы утешать и защищать нас, чтобы дать нам надежду и позволить заглянуть в тот мир, куда нам предстоит уйти, — читал он. — Они пребывают среди нас. И мы иногда даже не знаем, что один из них нас коснулся».
Мир, куда нам предстоит уйти. Там, где сейчас его мать. Похоже это на рай, всегда казавшийся Сэму довольно скучным? Ничего не делать, только сидеть на облаке и играть на арфе? Тоска!
Может, он похож на землю, но без войн и всякого зла? Счастлива ли его мать? Скучает ли по нему, как скучает он?
Нужно придумать, как снова увидеть ангела, и не показать, что он чего-то просит. Можно побродить вокруг дома. Последить за ней и увидеть, куда она ходит.
Сэм закрыл глаза. Мама обычно появлялась в тот момент, когда он менее всего этого ожидал. Однажды она постучала в стеклянное окошечко на двери классной комнаты. Его учительница, мисс Хортон, вышла и поговорила с ней. Сэм видел, как мать наклонила голову, словно прислушиваясь к словам мисс Хортон. Он видел также, как хмурится мисс Хортон. Мать покачала головой. Нет.
Потом мисс Хортон повернулась. Губы были плотно сжаты. Она открыла дверь, и мать вошла. Каблуки постукивали по полу.
— Сэм… — позвала она и поманила его. — Он придет завтра, — сказала она, и в ее голосе было столько печали, что Сэм заволновался.
— Все в порядке? — спросил он.
Мать многозначительно взглянула на учительницу.
— Поговорим, когда будем в машине.
Тревожный ком в животе рос с каждой секундой.
Он пошел забрать книги, и другие дети захихикали. Кто-то ткнул его пальцем в бок, и Сэм съежился. Как только они вышли во двор, Сэм дернул мать за рукав.
— Что стряслось? — пробормотал он.
Мать широко улыбнулась.
— А кто хочет прокатиться?
— Что случилось? — не унимался Сэм.
— Ничего. Неужели мать не может провести немного времени с сыном? Немедленно сделай счастливое лицо. Начинается приключение.
Приключение!
Сэм мгновенно встрепенулся.
Мать вынула из бардачка карту:
— Ткни пальцем в любое место. И мы туда отправимся.
Она вытащила очки.
Сэм, колеблясь, поднял палец в воздух.
— Давай же! Закрой глаза и ткни пальцем в карту. Туда мы и поедем, — серьезно сказала она.
Он так и сделал.
— Бостон! — воскликнула мать.
В людной закусочной около Бостона она повернулась к нему и громко произнесла:
— Не расстраивайся, что не получил той роли в кино. Брюс Уиллис просто безумец, если не выбрал тебя.
Мужчина, сидевший рядом с матерью, с интересом уставился на Сэма. Мать осторожно подвинулась к сыну.
— Лучше попробуешься на фильм с де Ниро. Сегодня же поговорим с твоим агентом.
— Я хочу роль Властелина колец, — ухмыльнулся Сэм, и на этот раз какая-то женщина оглядела его и хихикнула.
— Простите, — сказала она, — я вас знаю?
— А следовало бы, — заявила мать Сэма и заплатила по счету. — Нам нужно идти.
По пути к выходу Сэм чувствовал, как ее взгляд сверлит спину.
О, как здорово стать кем-то еще! Его мать была полна сюрпризов.
Они провели день в бостонском музее и вернулись домой за полчаса до приезда отца. Увидев в окно его машину, мать скользнула пальцем по губам, словно застегивая молнию.
— Наша тайна, — прошептала она.
— Хорошо провели день? — спросил отец, входя в дом, и Сэм ущипнул себя, чтобы не рассмеяться.
Мать стала чаще появляться в школе, и Сэм не знал, когда это произойдет.
— Уверена, что ты правильно поступаешь? — спросил Сэм, и мать усмехнулась.
— Что может мне сделать школа? Я твоя мать.
Она водила его по модным ресторанам и музеям, а однажды повезла в Нью-Гемпшир, чтобы взглянуть на горы. И каждый раз называла разными именами: Фрэнк или Джейми, а однажды — Рокко, и себя тоже именовала по-другому.
— Мы можем быть тем, кем хотим, — твердила она.
Как-то она пришла, когда класс Сэма должен был обсуждать Войну за независимость. Сэм любил историю и разволновался, увидев картинки с изображением английских солдат в ярких мундирах.
— Мне не очень хочется уходить, — сказал он матери. — Нам покажут кино про Войну за независимость.
— О, Война за независимость… понятно. Садись в машину.
Она повезла его в Лексингтон.
— Лексингтон и Конкорд. Часть истории. И ты увидишь все собственными глазами, не то что в дурацкой школе.
Мать ковыляла по вымощенному булыжниками тротуару.
— Если бы я знала, надела бы туфли без каблуков, — пожаловалась она. Они шли дальше, и она рассказывала ему о происходивших здесь сражениях. Они стояли перед памятником Миньютмену, и мать пояснила, что ополченцы должны были собраться за минуту, по самому срочному приказу.
— Совсем как мы, — заметил Сэм, а мать рассмеялась и взъерошила ему волосы.
— Да, — согласилась она. — Как мы.
Она огляделась.
— Ну что, на сегодня достаточно знаний?
Когда он кивнул, она повела его к машине.
— Мне тоже.
На следующий день Сэму не терпелось прийти домой, чтобы рассказать маме, как он, единственный в классе, знал, откуда ополченцы получили свое прозвище.
— Ну, что я тебе говорила? — торжествующе воскликнула мать.
Через две недели она снова пришла в школу, но на этот раз Сэм, выйдя в коридор, сказал, что хочет остаться.
— У нас естественные науки! — запротестовал он. — Я очень люблю этот урок!
У нее сделалось странное лицо.
Сегодня небо было грязно-серым, как застиранное белье. У Сэма урчало в желудке, и ему не хотелось заходить в закусочную и называться Ником, или Томасом, или Бобом, кем угодно, только не тем, кем он был на самом деле. Просто Сэмом. Ему хотелось остаться в классе, а потом вернуться домой и пообедать макаронами с соевым сыром.
— Ма, — повторил он, дернув ее за блузку. — Урок начинается.
— Дэвид, — невпопад ответила она. — Или сегодня ты мог быть Тимоти.
— Сэм. Я теперь Сэм, — поправил он.
— Да, — прошептала она. — Полагаю, так и есть.
И, войдя в класс, сказала учительнице, что перепутала дату визита к зубному врачу и вместо следующей недели пришла на этой.
Вернувшись домой, Сэм первым делом помчался к матери, рассказать об экспериментах с электричеством, о том, как много он сегодня узнал. Но мать почему-то раскраснелась, а глаза блестели, как новенькие пенни.
— Видела бы ты! — вскричал Сэм.
— Видел бы ты, что я видела, — парировала мать.
Что-то холодное поползло по позвоночнику Сэма.
— Ты ездила без меня?
В животе росла пустота, которую он не умел заполнить.
— В следующий раз, — ответила она, — поедем вместе. А теперь расскажи, как прошел твой урок.
После того случая мать ни разу не забирала его с уроков, хотя он постоянно смотрел на дверь класса, ожидая ее появления. Больше они не отправлялись на поиски приключений, до того дня, когда он спрятался в ее машине.
Теперь он думал, что мама уплывает от него вместе с пылинками, пляшущими в солнечном луче. Думал об ангеле. О двери классной комнаты, длинном пустом коридоре. Может, завтра вместо матери к нему придет ангел.