Восточные славяне, как и многие другие народы мира, верили, что одни покойники могут быть «правильными» или, как их называли в народе, «чистыми», а другие покойники принадлежат к разряду «неправильных» или «нечистых». К «чистым» покойникам относились те, кто умер естественной смертью, от старости. Они прожили на земле отмеренный им свыше срок жизни и ушли в иной мир на вечное упокоение. «Чистые» покойники, принадлежащие к одному роду, пополняют ряды предков – их еще называли «родителями» или «дедами». Их хоронили по всем правилам ритуала, а потом ежегодно поминали в предназначенные для поминовения дни. Они все время пребывают в загробном мире и только в поминальные дни могут на короткое время возвращаться в дома своих живых родственников.

«Нечистыми» считались покойники, умершие преждевременной или неестественной смертью. Они не прожили до конца предназначенного им срока. Это самоубийцы, а также те, кто скончался от несчастного случая (например, замерз или утонул), умер в молодом возрасте, не вступив в брак и не оставив потомства. «Нечистыми» покойниками в народе считались даже дети, родившиеся мертвыми или умершие некрещеными, а также проклятые своими родителями. К разряду «неправильных» покойников причислялись и люди, которые при жизни знались с нечистой силой, – ведьмы и колдуны.

Люди, умершие «неправильной» или, как говорили в народе, «напрасной» смертью, не уходят в загробный мир, а продолжают существовать как бы на границе мира живых и мира мертвых. Они «доживают» на месте своей гибели отмеренный им срок. «Нечистые» покойники часто показываются людям в своем прежнем облике. По народным верованиям, те, кто утопился или повесился, не идет на «тот» свет, а ходит по земле, потому что Бог не призывает его к Себе до тех пор, пока не наступит назначенный час. Поскольку верили, что такие покойники «ходят» после смерти, их называли «ходячими». Считали, что они недостойны обычного погребения и поминовения и опасны для живых людей. Именно из таких покойников происходят многие мифологические персонажи, приносящие вред людям, – упыри, русалки, кикиморы и многие мелкие демоны.

Самый распространенный вид «нечистых» покойников – самоубийцы. Их души с момента смерти находятся в полном подчинении у нечистой силы. Никакие молитвы живых не могут им помочь, и дьяволы мучают их до Страшного суда. По общему убеждению, самоубийцы «не своим духом» ходят, а с помощью черта, который ими руководит. У восточных славян есть поверье, что за душой самоубийцы черти прилетают в виде бури или вихря. Поэтому, когда бывал сильный ветер или буря, говорили, что где-то недалеко произошло самоубийство. Верили, что самоубийцы находятся «у Сатаны в коленях» или «в когтях», «душу дьяволу отдали»; их называли «детьми дьявола», «чертовой жертвой». Черти возят на самоубийцах воду и вообще используют их в качестве лошадей.

В древности тела «нечистых» покойников часто вообще избегали зарывать в землю. Их относили в овраги, болота, низменные и топкие места, подальше от людских глаз и там оставляли, закидывая листвой, ветками, мхом и тому подобным. «Нечистых» покойников запрещали хоронить в земле, а тем более на кладбище вместе с «чистыми», «правильными» умершими. В противном случае природа ответит людям на такое осквернение засухой, заморозками, бурями, неурожаем, мором и другими страшными стихийными бедствиями.

В Средние века и даже еще в XX веке погребения «нечистых» покойников сохраняли очень древние языческие черты. Крестьяне верили, что «нечистых» умерших нужно погребать в особых местах, отдельно от «родителей». Поэтому часто их хоронили на границах полей и перекрестках дорог, в лесу и в мокрых местах без гроба, повернув лицом в землю и в той одежде, в какой они были в момент смерти. На Русском Севере самоубийц даже не разрешали вносить в деревню, а хоронили под елью или между двумя елями. В других случаях хоронили на кладбище, но гроб зарывали в землю стоймя. В некоторых местностях считали, что самоубийцу надо хоронить там, где он убил себя, иначе он будет семь лет ходить на место своей гибели.

Поминать самоубийц и упоминать их в заупокойной молитве считалось грехом, ведь душа самоубийцы погибла навеки, и такая молитва не только не умилостивит Бога, а, напротив, прогневает Его. Полагали, что самоубийц можно поминать раз в год. Для этого сыпали на перекрестках крупу для птиц или раздавали милостыню нищим поминальной едой: блинами, пирогами, крашеными яйцами. В других случаях родственники давали деньги на литье колокола, чтобы колокол вызвонил несчастному милость у Бога.

Наши предки верили, что души «нечистых» покойников бродят по свету, возвращаются к себе домой, являются во сне или наяву родственникам, пугают людей и преследуют их. Но главная опасность заключается в том, что такие покойники пополняют собой ряды нечистой силы. О мифологических персонажах, происхождение которых в восточнославянской мифологии связывается с «нечистыми» покойниками, и пойдет речь в этой главе.

 

1. Упыри

Упырь – один из наиболее страшных персонажей восточнославянской мифологии. Это покойник, который при жизни был колдуном и продал душу нечистой силе. Поэтому после смерти он не знает успокоения и встает по ночам из могилы. Упыри вредят людям и скоту, отнимают у них здоровье и укорачивают жизнь, пьют их кровь, наносят ущерб хозяйству. Упоминания об упырях встречаются в древнерусских рукописях с XIV века. В них сообщается лишь о жертвах («требах»), которые приносили язычники «упырям и берегиням».

У украинцев существовала вера и в живых упырей. Ими становились люди, чья душа на время могла покидать тело и причинять вред другим. Такой упырь прятал свою душу под камень и, пока она там находилась, не мог умереть.

По поверьям, упырь имеет облик умершего человека, одетого в ту одежду, в какой тот был похоронен. Но все же имеются черты, которые отличают упыря от обыкновенного человека. У упыря есть хвост, а по некоторым верованиям, и нарост под коленкой, скрывающий отверстие, через которое вылетает его душа. У упыря красные лицо и глаза. После смерти такой покойник сохраняет на лице румянец. Упырь лежит в могиле лицом вниз или на боку и даже иногда курит трубку. Днем он обитает в могиле. Но по ночам выходит из нее и посещает свой дом, а также дома тех, с кем был связан при жизни. Из могилы упыри могут выходить не только в своем человеческом облике, но и в виде кошки, обыкновенной и даже летучей мыши. На рассвете он каждый раз должен возвращаться в могилу.

Сохранилось много рассказов о кровожадности упыря и опасности его для живых людей. Ночью упыри якобы приходят в дом своих жертв, поедают их и выпивают из сердца кровь. Особенно опасны упыри для младенцев и молодоженов. Вот как рассказывается в быличке о вредоносных делах упыря.

Ехал гончар с горшками и заночевал на поляне. А там был похоронен «нечистый» покойник. В полночь земля расступилась, и из нее показался гроб. Из открывшегося гроба вылез мертвец и направился в сторону ближайшего села. Тогда гончар забрал крышку от гроба, начертил вокруг своей телеги на земле круг (который служит оберегом от нечистой силы), а сам залез на телегу.

Вот прокричали первые петухи. А именно при крике петуха кончается власть нечистой силы. Возвратился мертвец, хотел лечь в гроб, видит – а крышки от гроба нет. Подошел он к кругу, которым обчертился гончар, и говорит: «Дорогой мой человек, отдай крышку!» Отнять крышку он не мог, потому что не смел переступить через начерченный круг. Гончар говорит: «Не отдам, если не скажешь, где ты был ночью и что делал». Тот сначала замялся, а потом говорит: «Я мертвец, а при жизни был колдуном. А был в ближайшем селе, где перед этим играли свадьбу, и погубил молодых. Скорей же давай мне крышку, а то мне пора возвращаться назад».

Гончар не отдал мертвецу крышку, пока не выведал у него, как можно спасти молодых. Для этого нужно отрезать от гроба упыря четыре кусочка обивки, поджечь ее и этим дымом окурить молодых. Тогда гончар отдал упырю крышку, а сам отрезал с четырех углов его гроба по кусочку обивки. Гроб закрылся и опустился в землю, которая опять сошлась, как будто бы ничего и не было.

Гончар рано утром запряг волов и поехал в село. Видит: около одного дома полным-полно народа и все плачут. «Что тут случилось?» – спрашивает гончар. Ему рассказали, что накануне была свадьба, а теперь молодые как уснули, так их не могут разбудить. Гончар рассказал обо всем опечаленным родителям и окурил умерших молодоженов дымом от гроба, после чего они ожили. Узнав об упыре, жители села пошли к его могиле и забили в нее осиновый кол, чтобы он больше никогда не вредил им.

В народе верили, что именно упыри были причиной чумы, холеры и других страшных заболеваний, что они по приказу «старшего» упыря во время эпидемий «подрезают» жизнь людей, что приводит к быстрой кончине человека, ставшего жертвой упыря.

Даже в XVIII–XIX веках на Украине во время эпидемий люди сжигали на костре тех, кого считали упырями. К примеру, во время эпидемии холеры 1738 года жители одного украинского села обходили крестным ходом вокруг границ своего селения, чтобы таким образом избавиться от болезни. Они встретили на своем пути человека, отыскивавшего пропавшую лошадь. Крестьяне приняли его за упыря, наславшего мор на село. Сначала ни в чем не повинного человека жестоко избили, а потом сожгли на костре. Во время эпидемии холеры 1831 года на Украине людей, заподозренных в принадлежности к упырям, сжигали на костре из терновника; считалось, что только такой костер мог надежно их обезвредить.

Чтобы опасный покойник, которого при его жизни считали колдуном, не вредил людям, использовали специальные магические средства. Наиболее известным у восточных славян средством против хождения упыря было обсыпание могилы диким маком. Мак сеяли во время похорон по дороге от дома до кладбища: верили, что тогда покойник не сможет вернуться, не собрав всех зерен. Но если заподозрили, что упырь ходит по деревне, то его уничтожали, вбивая в тело или в могилу осиновый кол.

 

2. Русалки

Восточные славяне верили, что русалками становятся утонувшие или умершие до брака девушки, а также проклятые и умершие некрещеными дети. Полагали также, что в русалок превращаются люди (в том числе и мужчины), умершие во время недели, которая следует за праздником Троицы. Такая неделя называлась в народе Русальной.

У ученых нет единого мнения о том, что означает слово русалка. Вероятно, это имя связано с наименованием античного праздника роз – rosalia, посвященного душам умерших. Позднее это слово было заимствовано славянами из античной традиции. Но сам образ русалки, безусловно, исконно славянский и сложился в глубокой древности. Слово русалка в некоторых местах вовсе не известно. На Русском Севере русалок называют шутовками (от русского слова шут – «черт»), чертовками, водянихами. На Украине – лоското́вками, лоскоту́хами (от украинского глагола лоскотать – «щекотать») или ма́вками. У белорусов русалок часто называют водяницами, купалками и казытками (поскольку они «казы́чут», то есть щекочут людей).

Согласно поверьям восточных славян, русалки чаще всего – молодые прекрасные девушки в белых одеждах, с длинными распущенными волосами. На голове у них венки, сплетенные из трав и цветов. Волосы у них русые или зеленые, как речная осока. Другие легенды изображали их обычными людьми. У них, как и у людей, есть ноги и нет хвоста. Традиция изображать русалок в виде полуженщины-полурыбы известна только западным славянам. Встречается она и в европейских мифах. Русалку в виде девушки с рыбьим хвостом изобразил известный датский сказочник Ханс Кристиан Андерсен. Такое представление о русалках в Европе сложилось под влиянием сказаний о морских людях, которые происходят от воинов фараона, потонувших в море. Но для восточнославянской традиции оно не характерно.

В народных поверьях подчеркиваются те черты, которые свидетельствуют о принадлежности русалок к покойникам. У них неподвижные или закрытые глаза, холодные руки, бледное лицо, почти прозрачное тело, белые одежды (белый цвет в Древней Руси был цветом траура и свидетельствовал о принадлежности к загробному миру) и распущенные волосы. А с распущенными волосами хоронили незамужних девушек. Распущенные по плечам волосы были настолько важным признаком русалки, что у белорусов женщине или девушке с растрепанными волосами часто говорили: «Что это ты, как русалка, распустила волосы?»

Нередко в народной традиции встречается совсем иной облик русалки – страшной, безобразной, косматой, заросшей шерстью, горбатой, с большим брюхом и острыми когтями. Весь ее вид подчеркивает принадлежность к нечистой силе. Считали, что русалки сидят в жите со ступой и пестом, кнутом, кочергой или вальком, которыми они убивают людей или толкут их в своей железной ступе. Чтобы дети не ходили в поле во время цветения ржи и не топтали посевы, им говорили: «Не ходите в поле, там русалка сидит, истолчет вас в ступе». Наши предки не сомневались, что встреча с русалками всегда опасна для людей. Напав на человека, русалки его щиплют, кусают, душат, щекочут, пока жертва не умрет от смеха.

Общепринято было поверье, что русалки бо́льшую часть года проводят в водоемах – реках, озерах и даже колодцах. Их можно встретить у воды: они сидят на плотах, прибрежных камнях, расчесывая костяным или железным гребнем волосы, моются и умываются, а при приближении человека ныряют в воду. Существовали представления, что русалки часто стирают белье, которое они колотят вальком, как деревенские бабы, и расстилают возле источников холсты и полотна. И еще они любят сидеть на вертящихся колесах водяных мельниц, откуда с криком и шумом ныряют в воду.

В народных сказаниях повествуется о том, что на Троицкой, или Русальной, неделе русалки выходят из воды на землю – в поля и леса. Особо подчеркивается, что русалки выходят на землю именно в период цветения ржи или конопли. И пока хлеба не процветут, русалки живут на них. Они плетут венки, водят хороводы, качаются на ветвях деревьев. По одним представлениям, русалки просто раскачиваются на гибких ветвях деревьев. По другим – они делают качели и заманивают качаться молодых людей, чтобы погубить их. По древним верованиям, в период цветения растений души умерших приходят на землю. А растения и деревья служат своеобразной «дорогой», связывающей мир мертвых и мир живых. Поэтому русалки и находят себе приют на ветвях деревьев и на цветущих злаках.

По одним поверьям, по окончании Троицкой недели русалки снова уходят в воду, по другим – в могилы, в землю, на «тот» свет. Считали, что в последний день перед уходом русалки собирались на большом дубе, там веселились, пели песни, а затем исчезали.

Крестьяне выпроваживали их в тот день за пределы человеческого мира с помощью специального обряда, который назывался «проводами русалки». Для этого в селе выбирали женщину на роль «русалки» – длинноволосую молодую девушку или старую бабу, которой на спину прикрепляли сделанный из тряпок «горб», но иногда эту роль играл и парень. Все участники обряда, в том числе и сама «русалка», рядились в белые одежды, надевали себе на головы венки. «Русалку» с головы до ног украшали зелеными ветками, травами и цветами, надевали ей большой венок из папоротника, который закрывал ей лицо; иногда девушке, ряженной русалкой, распускали волосы так, чтобы они закрывали ей лицо. Поскольку «русалка» ничего не могла видеть, ее в течение всего обряда водили под руки. Мотив слепоты в славянской мифологии – это признак покойника, существа, принадлежащего к потустороннему миру. Образу ряженой «русалки» старались придать демонические черты: лицо мазали сажей, ее одевали в рваную, безобразную одежду. Ряженую «русалку» водили по селу, после чего ее «изгоняли» за пределы села – этим символически подчеркивали, что с этого дня русалок на земле нет и всюду можно ходить свободно.

В народной традиции существовало множество оберегов от русалок. Считалось, что важно правильно себя вести, чтобы не повредить русалкам, не вызвать их гнева и мщения. На Троицкой неделе запрещалось белить или мазать глиной дом или печь, чтобы не замазать глаза русалкам. Запрещалось стирать, чтобы не забрызгать их грязной водой, а также шить, чтобы не зашить глаза русалкам или не пришить их к одежде. В связи с этими запретами существовали шутливые приговоры: «Не шей, а то зашьешь русалку, будет пищать тебе в доме целый год» или «Не мажь глиной печь, а то русалку замажешь, будет целый год пищать». Чтобы русалки были добры к людям, полагалось класть им жертвы в виде хлеба, соли, блинов, меда, которые оставляли на границах полей, перекрестках дорог, пнях деревьев.

Существовали полезные советы, как уберечься от русалок. Надо иметь при себе что-нибудь острое или колючее, например булавку или иголку, а также для защиты в доме, например, кочергу или горящую головню. Оберегает от русалок и магический круг, обведенный железным предметом, например ножом или серпом. Верили, что для защиты от русалок необходимо в течение Троицкой недели под мышки подвязывать полынь: они боятся этих растений и никогда не приблизятся к тому, от кого исходит полынный запах. Оберегом от них является даже слово «полынь» или приговоры типа: «Хрен да полынь, плюнь да покинь!» Считали, что когда русалка встречает человека, она у него спрашивает: «Полынь или петрушка?» Если человек по незнанию ответит: «Петрушка», русалка скажет: «Ах ты, моя душка!» – и защекочет его насмерть. Если же на вопрос русалки ответить: «Полынь», она скажет: «А ну тебя, сгинь!» – и отстанет. Русалки также «боятся» крапивы и осины.

 

3. Дети некрещеные

К числу «нечистых» покойников восточные славяне относили и детей, умерших некрещеными. Из таких детей происходят разные мифологические существа. Русские и белорусы верили, что из таких детей получаются кикиморы, а по украинским поверьям, мавки – разновидность русалок.

В языческую эпоху умершие дети причислялись к «нечистым» покойникам потому, что они умерли в самом начале своей жизни, не успев прожить предназначенного им срока. Умершие дети пополняли ряды неуспокоенных, а значит, опасных покойников. После принятия христианства важным в поверьях стало другое обстоятельство – все эти дети умерли некрещеными. А значит, их души не смогут попасть в рай. Они не получат христианского спасения, навеки останутся в руках нечистой силы и сами станут демонами. Несмотря на разную логику, и с языческой, и с христианской точек зрения, эти дети одинаково воспринимались как «нечистые» покойники. Они требовали к себе особого отношения и соблюдения мер предосторожности.

Еще в начале XX века считалось грехом хоронить детей, умерших некрещеными, по христианскому обряду на общем кладбище. Поэтому в способах их захоронения сохранялись многие языческие черты. Археологические раскопки свидетельствуют, что древние славяне хоронили умерших членов семьи, особенно детей, под полом дома. Делали это потому, что видели в живых и мертвых членах семьи представителей единого рода. Об обычае хоронить умерших младенцев в доме под порогом, под передним углом или в подполье, недалеко от домашнего очага, свидетельствуют многочисленные этнографические сведения. У славян был широко распространен обычай хоронить таких детей также под деревьями, ведь в деревьях видели не только пристанище душ умерших, но и одно из возможных воплощений души.

Наличники окон русской избы

Восточные славяне верили, что души таких детей летают близ своих могил или просто носятся в воздухе в виде вихря или птиц. Особенно часто их можно слышать перед грозой, бурей, вообще – в непогоду. Они жалобно кричат, требуя окрестить их. Тот, кто услышит крик такой души, должен снять с себя что-нибудь из одежды, в крайнем случае оторвать рукав или кусок подола платья, бросить в то место, где раздается крик, перекрестить его и произнести: «Если ты пан, то будь Иван, а если ты панна, то будь Анна». Часто таким душам давали имена первых людей и нарекали их Адамом или Евой. После этого душа ребенка считалась окрещенной и поднималась на Небо, в то блаженное место, где находятся безгрешные души крещеных детей.

Если же в течение семи лет душу некрещеного младенца никто не окрестит, то она навсегда переходила в собственность дьяволу, поступала в ад и сама превращалась в нечистую силу.

Верили, что спасти душу некрещеного ребенка или, по крайней мере, облегчить его участь можно, если поминать их на Троицкой неделе или в четверг на седьмой неделе после Пасхи. Если поминать в эти дни некрещеных детей и русалок, можно выкрестить их и ввести в Царствие Небесное. Для этого женщина, у которой дети умирали до крещения, должна была купить двенадцать крестиков (по числу апостолов) и раздать их чужим детям, – тогда двенадцать детских душ будет спасено по молитвам апостолов.

 

4. Проклятые и обменённые дети

Если человек совершил серьезное прегрешение против родителей, и прежде всего против матери, – поднял на них руку, оскорбил, солгал, то он мог навлечь на себя родительское проклятие. Восточные славяне верили, что про́клятый человек мог или умереть сразу же после произнесения проклятия, или он продолжал жить, как и обычные люди, а сила проклятия проявлялась уже после его смерти. Проявлялось это в том, что земля не принимала тело проклятого, оно не истлевало. Такой человек был обречен мучиться в могиле, как и любой другой «нечистый» покойник. Снять с него заклятие мог только тот родитель, который его проклял. Тогда проклятый человек освобождался от участи «нечистого» покойника.

Люди, проклятые своими родителями, в реальности не были мертвыми. Но в народной традиции они воспринимались как «нечистые» покойники. Считали, что сразу после проклятия они поступали в распоряжение нечистой силы и становились демоническими существами: лешими, водяными, домовыми, русалками. По поверьям, все демоны – это «бывалошние» (то есть древние) люди, когда-то проклятые своими родителями. Поэтому они вынуждены существовать в облике нечистой силы с тяготеющим над ними проклятием.

Эти люди живут на земле – в озерах, болотах, лесных чащах. Они находятся на границе между миром живых и мертвых. У них есть свои жилища и семьи. Они ведут жизнь, похожую на человеческую, но они не могут вступать в общение с живыми людьми, к которым зачастую относятся очень враждебно. Например, некоторые из проклятых по ночам выезжают на лошадях на дорогу и предлагают прохожим подвезти их. Кто на это согласится, навсегда останется у них. Проклятых людей можно отличить по тому, что их одежда всегда запахнута на левую сторону.

Считали, что к проклятым относились и те дети, которых мать по неосторожности, в минуту раздражения, выбранила, например, сказала: «Понеси тебя леший!», «Леший бы тебя взял!» или «Иди ты к черту!». В народе верили, что в сутках бывает такая минута или такой час, когда подобная брань исполняется. Тогда такой ребенок действительно оказывается собственностью лешего или черта. Поскольку неизвестно, какой час хороший, какой плохой, нужно быть очень осторожным в своих выражениях и сопровождать свою речь словами: «В добрый час молвить (или сделать)». По этой причине детей запрещалось «лешакать», то есть бранить подобными выражениями с упоминанием нечистой силы, чтобы они не поступили в разряд проклятых. Вот как об этом рассказывается в быличке.

Нельзя детей ругать. Настоящая мать так не скажет, а если скажет, так потом сама намучается. Скажет: «Понеси тебя леший!» – леший и понесет. Ребенок должен домой прийти, а его не видать. Потом пойдут искать людей, которые знаются с лесным, чтобы отыскать ребенка. Были такие случаи. Девушка в лес ушла по ягоды с подругами, подруги-то пришли, а девушка осталась в лесу ягоды собирать. А мать-то в это время и заругалась, чтобы ее леший унес. Ну вот ее леший и унес. Сама потом девушка рассказывала, что со старушкой шла (а это леший старушкой обернулся). «Что, – спрашивает старушка, – устала? Так не садись, пойдем». Потом что-то затрещало, ветер повеял, в лесу ужасная темень, ничего не видно. Старушка эта потерялась, девушка не знает, куда идти. Стала глядеть – на тропинку ее вывела старушка. Тропинка довела ее до реки, перешла она мост и вышла к деревне. Так эта старушка – лесной был. Он всякий вид может принимать. Может и мужчиной быть, и женщиной. А у других, я слыхала, дедушка вел.

Верили, что ребенок, обруганный своей матерью в злую минуту, тотчас подхватывается нечистой силой и уносится в пределы потустороннего мира. Если ребенка увел леший, то он оказывается в лесу, где-нибудь на высоком дереве. Если это был черт, то искать его нужно где-нибудь в канаве, яме или на перекрестке. Такой ребенок уже не может сам вернуться домой. Даже если он находится близко от своего дома, то все равно не может к нему приблизиться. Он может видеть живых людей и слышать их голоса, но не способен окликнуть их и попросить о помощи. Он сам находится за чертой, отделяющей мир живых от мира мертвых. В некоторых преданиях подчеркивается, что унесенный ребенок попадает в такое место, где он встречается с умершими родственниками, чаще всего с дедом и бабкой, то есть в загробный мир.

Полагали, что проклятые дети питаются тем, что им приносят их похитители. Они могут брать в любом доме хлеб, еду и вещи, если те положены без крестного знамения. Впрочем, ребенок, попавший в иной мир, не должен есть ничего, ни одной ягоды, иначе он уже никогда не вернется домой – так считали в некоторых местностях.

Ребенок, унесенный нечистой силой, не знает покоя. Он носится в вихре, черти его переносят с елки на елку, его гоняют нечистые, леший водит за руку с места на место или носит на плечах. Поэтому проклятые дети всегда измученные, исхудалые, оборванные.

Наши предки верили, что проклятый ребенок может навсегда остаться во власти нечистой силы, если родители тотчас же не предпримут специальных мер для его возвращения. А сделать это очень трудно. Нечистая сила не отпускает его назад. А главное, такой ребенок становится невидимым для своих родителей. Увидеть его могут только чужие. Чтобы не дать нечистой силе унести ребенка из человеческого мира, необходимо деревню обойти три раза с иконой. Демоны делают все, чтобы помешать этому. Поднимется сильный встречный ветер или вихрь, в лицо идущему с иконой будут хлестать ветви деревьев. Возвращаясь домой, он не должен оборачиваться, иначе ему не удастся вызволить ребенка. После того как ребенок станет видимым для людей, необходимо как можно быстрее надеть на него крест и обвязать его поясом. Это не позволит нечистой силе к нему подступиться.

В восточнославянской мифологии также широко известны представления о детях, обмененных нечистой силой. Их называли обменами, обменышами, обминниками. По поверьям, все они происходят из некрещеных младенцев. Пока новорожденный ребенок не окрещен, его нельзя оставлять одного в доме, поскольку его легко могут подменить демоны. Они уносят его с собой, а на его место кладут своего обменыша – обжорливого, глупого, грязного и уродливого. Чаще всего обменом детей занимается черт, банник, леший или русалка. Такой обменыш не растет, не умеет ходить, а все время сидит в люльке и просит есть. Чтобы вернуть ребенка, родители должны вынести обменыша во двор и бить его колючими ветками, невзирая на его крики. Тогда явится его мифологический родитель и скажет: «Я с твоим ребенком хорошо обращаюсь, а ты моего бьешь. На́ тебе твоего ребенка и отдай мне моего». После этого демон швырнет матери ее настоящего ребенка, а своего заберет.

По некоторым преданиям, демон, забрав человеческое дитя, вместо него мог подложить в колыбель не своего ребенка, а просто березовое полено или старый веник, который родителям будет казаться их ребенком. Только посторонний человек может различить обман и ударить по венику или полену топором. После этого чары рассыплются и родители поймут, что нянчили полено, но спасти ребенка в подобных случаях не всегда удается.

 

5. Кикиморы

Восточные славяне верили, что в жилище человека живет кикимора и приносит вред, ущерб и мелкие неприятности хозяйству и людям. Обычно она обитает в жилом доме, в местах, связанных с культом умерших, – за печкой, на печи, на чердаке, в подполье. Реже – во дворе, в бане, хлеву, на гумне, в курятнике, в пустых домах. Она появляется преимущественно по ночам и только на Святки или в ночь перед Рождеством.

В одних местностях кикимору представляли в виде маленькой, безобразной, скрюченной старушки в рваной одежде и лохмотьях. Она смешна, уродлива, неряшлива. И так мала и суха, что не выходит на улицу, боясь быть унесенной ветром. В других областях считали, что кикимора имеет облик девушки с длинной косой, одетой в белую, черную или красную рубаху. По иным представлениям, кикимора выглядела как взрослая женщина в крестьянской одежде. У белорусов кикимора была в виде маленькой девочки, которая досаждает живущим в доме писком, визгом и шумом.

На Русском Севере старухи на Святки рядились «кикиморами»: одевались в рваную одежду, садились на полати, свесив ноги с бруса, и в такой позе пряли. Прялку они ставили между ног. Девушки смеялись над ряжеными, хватали их за ноги, а те били девушек палкой, изображавшей прялку.

Вероятно, образ кикиморы сложился в языческой древности и уже в христианскую эпоху воспринял некоторые черты Мокоши. Прежде всего – ее связь с прядением и ткачеством.

Что же означает слово кикимора? Ученые полагают, что оно состоит из двух частей. Первая часть слова – кик – возводится к древнему балтославянскому корню кик-/кык-/кук-, который имеет значение горбатости, скрюченности. Слова с этим корнем обозначают и других славянских демонов, например, в некоторых местностях России кука – это леший, живущий в бане, а у белорусов – мифологический персонаж, живущий в темноте, которым пугают детей. Вторая часть слова – мора – восходит к общеславянскому корню морь – «смерть». Другое название этого персонажа – шишимора – возводят к русским диалектным глаголам шишить, шишать – «копошиться, шевелиться, делать украдкой», что прямо определяет характер этого существа.

Восточные славяне связывали образ кикиморы с «нечистой», неправильной смертью. Кикиморой становится ребенок, проклятый родителями или похищенный или обмененный нечистой силой, дочь, загубленная своей матерью или умершая до крещения.

Кикимора появляется в домах, построенных на «плохом» месте, – там, где был зарыт удавленник или неотпетый покойник. Иногда появление кикиморы в доме связывали с порчей, злым умыслом колдунов. Ее «напускают» печники или плотники при постройке дома, желая отомстить хозяевам. Они закладывают сделанную из щепок и тряпочек куколку – фигурку кикиморы под матицу или между бревнами в переднем углу. Кикимора, насланная в дом колдуном или «насаженная» в виде куколки строителями, может погубить человека, свести его со света. Из-за «насаженной» кикиморы в доме чудятся то поросенок, то заяц, мерещатся свист, плач, песни и танцы.

Наши предки верили: если в доме завелась кикимора, значит, в нем стало неблагополучно, «нечисто», и рассказывали о ее мелких пакостях и ущербе хозяйству. Кикимора бросала и била горшки, мешала спать, стучала вьюшкой, кидалась из подполья луковицами, с печи – шубами и подушками; выдергивала волосы у хозяина, перья – у кур, стригла шерсть у овец и делала из этой шерсти постели для скота. Досаждала людям воем, писком, шумом. Иногда верили, что кикимора по ночам пересчитывает скотину, но считать умеет только до трех. Считалось, что если кикимора завелась в доме, то в нем не жить: обязательно выживет хозяев.

Основным признаком кикиморы в народной мифологии является ее связь с прядением, шитьем. По ночам она играет с прялкой, веретеном и пряжей, может допрясть за хозяйку. Но чаще она только рвет, мусолит и путает шерсть, жжет кудель, оставленную на ночь без благословения. При этом скручивает нить не слева направо, а наоборот. Прядет кикимора на голбце – это часть русской печи со ступеньками для залезания на лежанку. Она не может сидеть спокойно на одном месте и постоянно подпрыгивает. Кикимора также пытается шить, но швы, сделанные ею, неровные, а работу она не может довести до конца. По русской пословице, «от кикиморы рубахи не дождешься».

Считали, что если кикимора появляется на печке или пороге дома, то это к смерти кого-либо из членов семьи или перед переменами в доме. Если кикимора прядет на лавке, стоящей в переднем углу, это также к смерти кого-либо из домочадцев. Полагали также, что если поймать кикимору и выстричь крестообразно у нее на темени волосы, она станет человеком. Но превращенная в человека кикимора всю жизнь сохранит какие-нибудь недостатки: кривизну, заикание, слабый ум.

Восточные славяне защищались от кикиморы молитвой и Божьим именем. Оберегом от нее служил «куриный бог» – камень с естественной дыркой, старый лапоть или горлышко от разбитого кувшина, которые вешали над насестом, чтобы кикимора не мучила кур. Считали, что кикимора боится можжевельника, поэтому пояском из него опоясывали солонки, чтобы она не могла запустить туда свою мохнатую лапку. Если она начинала греметь посудой и бить горшки, их перемывали водой, настоянной на папоротнике. Избавлялись от нее и специальным заговором: «Ах ты, гой еси, кикимора домовая, выходи из горюнина дома скорее». Думали также, что кикимору, насланную колдунами, можно уничтожить, лишь найдя в доме куклу или другой предмет, с помощью которого навлекли на дом порчу. Этот предмет следовало с предосторожностями выбросить за пределы усадьбы или сжечь.

 

6. Шуликуны

Шулику́нами, шилику́нами, шилиха́нами, реже – кулеша́ми и кулеша́тами на Русском Севере называли маленьких человечков, якобы стайками появлявшихся в период Святок во время зимнего солнцеворота. Они вредят людям и исчезают с окончанием этого периода. В восточнославянской мифологии это время считается «нечистым» и опасным для человека. Святки – граница между старым и новым календарным циклом. Старый период уже кончился, а новый еще не начался. Поэтому такие временные «стыки» являются открытой границей между тем и этим миром. Общеславянская традиция связывает с этим временем период разгула нечистой силы. По поверьям, шуликуны происходят из некрещеных и погубленных матерями детей.

Слово шуликун одни исследователи связывают с тюркским словом шулю́к – «пиявка»; другие полагают, что оно происходит от татарского шульга́н – «злой дух; подводный царь, имеющий под водой бесчисленные стада скота». Некоторые ученые считают это слово славянским и выводят его из древнерусского прилагательного шуй – «левый», поскольку в славянской мифологии мир нечистой силы связан с левой стороной.

Наши предки верили, что шуликуны вылезают на землю из воды – из речной проруби или болота. Все они маленького роста, размером с кулачок. У них заостренная, конусообразная голова или острые железные шапочки, которыми они долбят во льду проруби, когда выбираются из водоема на землю. У шуликунов нет пяток, а изо рта пышет огонь. Одеты они в пестрые, разноцветные одежды. На земле они толкутся на перекрестках, подстерегая людей, а также ездят по деревням. По одним представлениям, у шуликунов есть сани, железные повозки и кони, по другим – они ездят на шкурах животных, рогожах, на печи, в железных ступах, а в руках у них железные крюки, чтобы ловить людей. Схватив человека, шуликуны затягивают его в прорубь. Они делают людям разные мелкие пакости: заманивают пьяных в сугробы, ходят ночью по деревне, заглядывая в окна и пугая детей. Появление большого количества шуликунов считается плохим предзнаменованием: год будет несчастливым.

Крестьяне верили, что крест является спасением от шуликунов, как и вообще от нечистой силы. Существовали у них и другие способы борьбы с этими демонами. В Крещенский сочельник, во время водосвятия, устраивали езду на тройках по льду реки и вокруг деревни, чтобы «давить шуликунов».