Домовой

Жители русских, белорусских и восточноукраинских деревень до сих пор верят в то, что каждый дом и каждая семья имеет домашнего духа — домового — хозяина и покровителя, который обеспечивает нормальную жизнь семьи, здоровье людей и плодовитость животных. Домовой — это умерший предок, глава рода и его хозяин. Хотя само название этого мифологического персонажа распространилось достаточно поздно (по-видимому, не раньше XVII века), образ, связанный с культом предков, начал формироваться еще во времена язычества.

О развитом культе предков у древних славян свидетельствуют древнерусские поучения, порицающие тех, кто молится Роду и Рожаницам. Как предполагают ученые, под этими именами подразумевались души первых предков, основателей рода, ставшие его покровителями, и значит, прямые предшественники домовых. Во всяком случае, Роду и Рожаницам готовили такие же трапезы, как и душам умерших. Из древнерусских текстов мы узнаем, что им приносили хлеб, сыр и мед, делали в их честь возлияния, веря в то, что они охраняют и оберегают своих живых потомков .

Некоторые описания бесов, встречающиеся в древнерусских книгах, сильно напоминают поздние народные поверья о домовых. Так, в «Житии Феодосия Печерского» (XII в.) читаем: «В один из дней из одной деревни пришел монастырский монах к блаженному отцу нашему Феодосию и рассказал, что в хлеву, где скот затворяют, жилище бесов есть. Они многую пакость творят там, не давая скоту есть. Много раз пресвитер молитву творил и водою святой окроплял, но, несмотря на это, остались злые те бесы, творя му́ку и досель скоту» . В другой книге говорится о каком-то «бесе-хороможителе», и ученые предполагают, что так христианский автор назвал домашнего духа, который позже получит в народе имя домового .

Образ домового известен нам по народным сказаниям и быличкам, записанным в XVIII–XX веках. Один из первых собирателей русской мифологии М.Д. Чулков писал: «…Верят, что во всяком доме живет черт под именем домового, он ходит по ночам в образе человека, и когда полюбит которую скотину, то оную всячески откармливает, а буде не полюбит, то скотина совсем похудеет и переведется, что называется не ко двору». Вера в домового до сих пор сильна в народной культуре.

Имя домовой , конечно же, происходит от слова «дом». Однако его называют и по излюбленному им месту в доме: у русских голбешник (голбец — перегородка за печью), запечник , у белорусов подпечник . Именуют его и особо почтительно: у русских хозяин, избенной большак, дедушко-браток, братанушко, доброхотушко, хозяйнушко мохнатый, кормилец ; у белорусов дамавой хазяин, господарь, самый набольшой, дяденька, браток, дед, свойский ; у украинцев хозяин, дiд . Но могут и подчеркнуть его принадлежность к нечистой силе: у русских лихой, другая половина, жировой черт , у белорусов черт дамавы, не свой дух, лиходзей , у украинцев домовий дябел, нечистий .

Поверья о домовом как покровителе дома и скота имеют несколько существенных особенностей. Первая заключается в том, что характерные черты этого образа достаточно сильно отличаются друг от друга на разных территориях. В северорусских сказаниях домовой выступает как настоящий крестьянский «большак» — безраздельный хозяин всей усадьбы, добрый, строгий, но справедливый глава рода, чьи требования обязательны для домочадцев и чей гнев необходимо смягчать подношениями и признанием собственной вины.

По мере продвижения на юго-запад образ домового меняется. В восточных областях Украины домового представляют себе как капризного и опасного для людей соседа, который, хотя и обитает в каждом доме и является одним из умерших родственников, но не столько заботится о хозяйстве, сколько досаждает людям своим неспокойным нравом и привычкой беспричинно мучить скотину .

Вторая особенность в том, что во многих областях вместо одного мифологического образа существуют два: домовой , который опекает только дом, и дворовой (у белорусов — хлевник ), в ведении которого находятся двор и скот. Фактически это — персонажи-двойники, их образы не везде различаются как самостоятельные, и в дальнейшем мы будем рассказывать о едином домашнем духе.

В поздних народных поверьях возник уже целый ряд домашних духов, каждый из которых в одних случаях может отождествляться с домовым, в других — восприниматься как самостоятельный персонаж. Все они «отпочковались» от образа домового, «присвоив» себе одну из его характерных функций или признаков, например: гнетка, гнетко или гнетеница — существо, которое наваливается на спящего человека и душит его; лизун — тот, кто зализывает волосы у детей и шерсть у скотины; пастень , или стень — дух, являющийся в виде привидения или тени на стене; запечник, подпечник, голбешник — дух, живущий за печкой или под нею; подпольник — дух, живущий в подполье. Такая «раздробленность» образа домашнего духа-опекуна характерна, в основном, для северорусских поверий.

Наряду с домовым-мужчиной в народе верят в женские ипостаси этого духа — домовиху, домовилиху, домаху . Иногда их считают женой либо дочерью домового, иногда — самостоятельным духом, мифологической хозяйкой дома .

Наконец, третья особенность образа заключается в том, что в разных областях, наряду с мифологическим существом, роль опекуна дома приписывается каким-либо животным: змее, ласке, жабе, пауку, петуху, которые обретают в народном сознании мифологические черты. При этом в разных местностях такое животное считается то воплощением домового, то самим домовым. Можно предположить, что в этих верованиях отразились языческие представления о воплощении душ предков в некоторых животных, особенно в змею. И, значит, змея — наиболее древний образ домашнего духа-покровителя. О домашних змее и ласке мы поговорим особо.

Двойственное отношение к домовому — как к духу предка и как к представителю нечистой силы — проявляется во всех поверьях о нем и, прежде всего, в рассказах о том, кто он, в сущности, такой.

…

Хозяин или хозяюшка живет в углу, за занавесками, везде. Он все слышит, что мы говорим. Дом охраняет. Домовой из тех, кто жил тут, — это душа чья-то, может, отец, мать или братья. Если не уважить его — он и колотить будет, спать не будешь. Он хозяин надо всем. Ту же скотину — завела теленка, а не спросилась у хозяина — теленок будет такой истрепанный, измученный, как будто катали его. Если переезжают, просят домового с собой пойти. А пойдет или нет — это уже его дело.

Но некоторые былички утверждают, что домовыми становятся «неправильные» покойники, а есть и такие, что называют его умершим членом семьи, который за грехи назначен Богом в услужение живым домочадцам, или же умершим без покаяния мужчиной. И уж совсем редко, и только на Украине домового считают каким-то умершим в давние времена грешником, который был смочен загадочным «домовым напитком». Под влиянием легенд о происхождении нечистой силы нередко считалось, что в домовых, как и водяных, леших, полевых и прочих «хозяев» пространств, превратились падшие ангелы, которых Бог в наказание сбросил с неба на землю. Те из них, кто попал в жилища, стали домовыми. Впрочем, иногда полагали, что домовых сотворил Бог и дал затем каждому дому.

Домового обычно представляли в облике хозяина дома, живого либо умершего, или же последнего умершего члена семьи, или самого старшего человека в семье. На Русском Севере считали, что в доме, где есть мужчины, домовой — тоже мужчина, а если в семье одни женщины, то в доме живет не домовой, а домовиха.

…

Домовой не показывается, а если показывается, то как хозяин или хозяйка. Какая хозяйка, такой и домовой. Домовой и дворовой — одно и то же. На Пасху с домовым христосуюсь. Положу в блюдечко яичко и говорю: «Дворовой батюшка, дворовая матушка со своими малыми детушками, Христос воскресе!»

Облику домового присущи некоторые звериные черты, указывающие на его потустороннюю природу. Его представляли то древним стариком, то черным человеком, то приземистым мужиком с большой седой бородой, лохматым, обросшим желтой, рыжей, черной или белой шерстью, с косматыми ладонями и подошвами, с длинными когтями. Причем лохматость, косматость домового имели большое значение для благополучия хозяйства. Полагали, что у богатых людей домовой покрыт густой шерстью, а у бедных — совсем голый. Одет домовой в старый зипун, или синий кафтан, или белую либо красную рубашку и подпоясан кушаком. Чаще всего считали, что одежда у домового белая, но если он своим появлением предвещает несчастье, то показывается в черном. У домового длинные уши торчком, или, по некоторым поверьям, у него недостает одного уха. В обычное время домовой прячется от людей и показывается только перед каким-либо важным событием.

Как и другие мифологические существа, домовой — оборотень, он может принимать облик любого члена семьи, особенно отсутствующего, любого животного, причем предпочитает являться в виде змеи, ласки, кошки, петуха, большой крысы, на худой конец, зайца, волка, собаки, теленка. При этом верили, что шерсть домового в любом его обличье обязательно того же цвета, что и волосы у хозяина дома.

…

В каждом доме должен быть домовик. Баба соседка рассказывала: «Меня всю ночь давил домовой. Лежу я на спине, подходит ко мне котик. Я говорю: «Котик, котик!» и глажу его. А он говорит: «Я не котик, я домовик!» да как придавит меня!» Ну, эту бабу домовик не задавил.

Домовик может сидеть и на заборе, и на улице, и во дворе. Его настоящего облика никто не видит. Он показывается котом желтым, без единого пятнышка. Есть такой праздник, когда зажженную свечку из церкви домой несут (Страстной четверг). Одна женщина несла до самого дома: говорят, что будет счастливо жить человек, если донесет зажженную свечку от церкви до дома. С этой свечкой можно увидеть домовика. И захотела эта женщина его увидеть. Влезла на чердак и при этой свечке увидела его. Лежал он, как клубочек, говорит, и голову положил на лапы. Как обыкновенный кот, только желтый.

Любимые места домового — красный угол, на печи за трубой, в запечье и подпечье, у порога, на голбце, на чердаке, в углу клети, в подполе. Впрочем, как мифологический хозяин усадьбы он может выбрать любой уголок дома или двора. Его часто видят в хлеву, особенно на его северной стороне, в яслях, конюшне, сенном сарае. Домовой не прочь также жить в бане, а то и в мусорной куче. А в некоторых русских областях верили, что домовой живет в специально подвешенной для него во дворе сосновой или еловой ветке с густой разросшейся хвоей. Такую ветку называли «маткой». Считалось, что у него есть и своя дорожка во дворе, и упаси хозяев Боже туда что-нибудь поставить. Место, облюбованное домовым, ни в коем случае нельзя занимать — если лечь на это место, можно заболеть. Как и прочая нечистая сила, домовой обычно дает о себе знать по ночам. Днем же он сидит на своем любимом месте — на чердаке, за печью или там, где ему больше нравится.

…

Домовик есть в каждом дворе, дома бывает, никуда не ходит. Домовик — это хорошо. Ночью можно услышать, как он ходит: шам-шам… А самого его не увидишь. Он бывает, где хочет: хоть в хате, хоть на дворе. Он показывается как человек. Если полюбит коня, так гриву заплетет красиво, в косу. Это хорошо. А если невзлюбит — то закрутит, как попало, тогда не расплетешь. Мокрый конь — это домовик его гонял по хлеву, если невзлюбил.

Если же домовой вдруг покинет дом, наверняка случится несчастье: семья впадет в бедность, хозяйство разрушится, скот начнет падать или умрет кто-то из членов семьи. Без домового «дом держаться не станет», говорили в народе. Домовой охраняет благополучие в семье, выполняет все хозяйственные работы: вздувает и поддерживает огонь в печи, убирает дом, сушит зерно, ездит за водой, ухаживает за скотом. По ночам он осматривает хозяйство, сторожит дом от воров. Будучи мифологическим главой семьи, он следит за тем, чтобы домочадцы жили мирно, и сурово наказывает зачинщиков ссоры, лжецов, нерях. За домовым признавалось право поучать людей, осуждать или одобрять их поступки, проверять, как сделана работа. Вот что рассказывают в Полесье.

…

Пряла одна баба в пятницу. А в пятницу прясть нельзя! Вот домовик — шапка высокая, как человек — открывает дверь, входит в хату и говорит:

— Сегодня пятница. Что же ты прядешь! Прясть нельзя!

А баба была такая шутница и не пуглива. Она отвечает ему:

— Ах ты, чертов батько! Что ты подглядываешь!

Он только буркнул и пропал. А у бабы прялка упала.

На Русском Севере также известны подобные случаи.

…

Хлев вот был. Одна старуха рассказывала: «Я шла сей год ночью, не вовремя поила скотину. Люди уж спать стали ложиться, а я пойду скотину поить. Раз прихожу, а он на яслях сидит и говорит: «Неужели тебе, Марфа, некогда днем прийти?» Я, говорит, гляжу: как будто мой дедко. Такой лохматый сидит. Я и подумала: «Дедко у меня остался на лежанке лежать. А с чего он сюда пришел?» Двери раскрыла — сидит на яслях. Я после этого больше не ходила ночью скотину поить. Надо вовремя все делать».

Если кто-то из домашних затевал ссору, его урезонивали: «Вот расскажу домовому, он тебе правило даст, как с людьми жить».

Если же домового рассердить, он начинает вести себя подобно кикиморе: прячет вещи, пугает людей, шумит по ночам в подполе или на чердаке, сбрасывает кошку с печи, бьет посуду, швыряет горшки, камни, топчет ночующего на гумне, сбрасывает с человека одеяло, съедает все, что не спрятали на ночь, и творит другие пакости. Домовой может завить человеку колтун, зализать волосы спящему. Подобно кикиморе, домовой или его жена домовиха по ночам прядут пряжу на прялке, если хозяйка оставит ее без благословения, причем не столько прядут, сколько портят пряжу — «слизывает» ее с веретена. Чтобы этого не случилось, необходимо убирать на ночь прялку и попросить домовую хозяйку: «Хозяюшка домовая, не трогай моей прялочки. Пусть она тут лежит».

Домовой — хозяин всего скота и птицы, он распоряжается их здоровьем и плодовитостью. Верили, что если он любит скотину, она становится гладкой, сытой, здоровой, будет приносить много потомства. Он кормит и поит скот, подгребает корм в ясли, чистит скотину, расчесывает гриву лошади, привязывает красные ленточки, заплетает ее в косички, которые ни в коем случае нельзя расплетать, чтобы не навлечь гнев домового. На Русском Севере рассказывают об этом так.

…

У деда вот конь был белый. А домовой, уж коли скотину полюбит, так все ей сделает, а если не полюбит, так изведет. Так вот, конь-то был белый. Бывало, придет дед в конюшню, а у коня сено положено. «Батя, ты клал?» — «Нет, не я.» А в другой раз и коса у коня заплетена. Спрятался дед, смотрит: человек-то будто высокий такой подошел к коню да и сена ему наложил и косу заплел. Вот дед пошел домой и сказал, что домовой сено кладет.

Отношение домового к скоту зависит от того, нравится ли ему масть скотины. Если скотина чахнет, худеет, а утром оказывается мокрой, считается, что она пришлась домовому «не ко двору», «не по масти», «не в руку». Нелюбимую скотину он мучит, гоняет по двору, загоняет под ясли, у лошади в гриве сбивает колтуны, отбирает у нее корм, а в кормушку кладет навоз. Такую скотину спешили продавать, поскольку считалось, что домовой все равно ее изведет. Об этом существует много быличек.

…

У нас четыре коня было. Одного-то невзлюбил домовой, и все. Утром приходят мужики: у всех коней овес насыпан, гривы заплетены (он им косички мелкие-мелкие плетет). А этот вспаренный весь, храпит. Ну, решили мужики подкараулить его. Взяли, подвесили дырявое ведро под овес, а сами за скирдой спрятались. А домовой пришел, стал овес насыпать, а ведро дырявое. Он как кинет его в скирду, в мужиков. Ох, перепугались они и убежали.

Поскольку благополучие скота целиком зависело от отношения к нему домового, перед покупкой новой лошади или коровы старались вызнавать, какую масть тот предпочитает. Для этого в Страстной четверг поднимались на чердак, чтобы подсмотреть, какой масти сам домовой.

…

Домовик лежит, как котик. Перед Пасхою в Страстной четверг нужно прийти в церковь, зажечь свечку, выслушать двенадцать молитв и не тушить, а нести ее зажженной до дома, чтобы не потухла. И с той свечкой, не заходя в хату, лезут на чердак. И он там лежит в уголочке, около печной трубы. В уголке будет котик лежать. В уголке на чердаке его лежак. И в уголке будет лежать котик — серенький или рябенький, рыженький, черненький или беленький, — значит, скотину нужно покупать той же масти. «Ко двору» будет скотина той масти, что и котик. Если хорошо ест скотина и здоровая — значит, она «ко двору», любит ее домовик.

Или же оставались на ночь в хлеву, прикрывшись бороной, и смотрели, какой у домового цвет волос — такой масти и покупали скотину.

…

Один хозяин, чтобы узнать, нравится ли домовому новая лошадь, спрятался на ночь в хлеву за яслями и увидел, как домовой соскочил с сеновала, подошел к лошади и стал плевать ей в морду, а левой лапой у нее корм выгребал. Хозяин испугался, а домовой ворчит про себя, но так, что слышно: «Купил бы кобылу пегонькую, задок беленький!» Послушали его и купили. Опять хозяин спрятался в хлеву и увидел, как домовой в лохматой шапке и желтой свитке подошел к лошади, осмотрел ее и сказал: «Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу». И домовой стал ее гладить, расчесал и заплел гриву и начал ей под самую морду подгребать овес.

Приведя во двор нового коня или корову, их отдавали под покровительство домовому, просили его беречь и холить скотину. Для этого новое животное ставили в хлеву под центральную балку и обращались к домовому со словами: «Хозяюшко-батюшко, пой и корми мою животину» или: «Дедушко-домовеюшко, вот тебе дар Божий, скотинка. Корми сладко, стели местушко гладко, сам не обижай и детям не давай».

…

Купили корову, когда приводят, надо обязательно у домового хозяина-батюшки, у матушки-хозяюшки просить разрешения ввести ее во двор. Вот я корову купила, привела. Когда корова подошла ко двору, я из-под заднего копыта взяла ком земли, бросила через весь двор и слова сказала: «В гостях гостила, домой пришла». Потом подошла к хлеву с северной стороны, начала кланяться на четыре стороны: «Хозяин-батюшко, хозяюшка-матушка, вот вам скотинушка. Мы будем ее рядить да кормить, а ты ее люби и храни». Три раза повторяешь. А если домовой не полюбит, она может заболеть и пропасть.

С просьбой беречь скотину к домовому обязательно обращались весной перед первым выгоном на пастбище и осенью — когда скот загоняли на зиму в хлев.

Кроме покровительства дому и ухода за скотиной, у домового есть и третья важная «обязанность» — он своим поведением или внезапным появлением предвещает будущее, предупреждает об опасности, отводит беду. Перед смертью хозяина дома он появляется в его шапке. Если же дела в семье идут хорошо, домовой пляшет в клети или в сенях, смеется, гладит мохнатой теплой рукой. Предвещая печальные события, особенно смерть кого-нибудь из домочадцев, домовой воет, стучит, хлопает дверями, мяукает, как кошка, оставляет на теле спящего человека синяки, гладит его холодной голой рукой. Жена домового кричит перед несчастьем. Если домовой кричит под окном, храпит по ночам, топчется по дому — к смерти, стучит в окно — к пожару, прыгнет днем с чердака — к беде, начинает усердно ухаживать за скотом — будет падеж. Вот как об этом рассказывают на Русском Севере.

…

Ну а я видела домового, не то что видела… Это было перед смертью тетушки. Тетушка умерла тут, так мне весть подавало. И он даже привалился к боку, хозяин, такой лохматый. Он прямо на кровать пришел ко мне. Я его не видела глазами, а рукой пощупала. Я слышала — шорох был на кровати, а потом он даже вот так за бок захватил меня и за спину ко мне лег. А я одна была в доме-то. А потом я стала молитвы творить, и он исчез. А потом тетушка умерла.

Хозяин домовой в каждом доме есть. Да не в каждом доме он покажется. А бывает, что и покажется — если весть подает. Бывают такие случаи, что весть подает. Вот, например, случится что-нибудь с детьми или внуками, родными — домовой обязательно вечером покажется. В окно поколотится или в двери поколотит. Дает весть, значит, он знает, что должно быть. И во многих домах это бывает. Мой муж умирал от рака. Вот что произошло за несколько часов до его смерти. Я на кровати лежу, а муж встал с дивана и в проем двери смотрит. Спрашивает меня:

— А ты, Клаша, спишь?

— Я спала.

— А ты никого не видела в избе-то? А вот ты, Клашенька, не видела. Пришел мужчина такой, как я, и в том костюме, что и у меня. Только кепку снял и стол обошел. «Ну, — говорит, — рак легких?» Я сказал: «Да». Он кругом стола обошел, на тебя не посмотрел. «Ну, — говорит, — тогда я пошел». И так же рукой машет, как и я (у мужа одна рука была ранена). И потом вышел и дверью хлопнул. Я ждал-ждал — а на улицу никто не вышел.

Муж умер на следующее утро. Это ему хозяин домовой показался.

В быличках часто рассказывается о том, как домовой предотвратил пожар в доме, вовремя разбудив хозяина, или спас теленка, вызвав на двор хозяйку.

…

Это я своими ушами слышала. Построил один наш мужичок зимовье. Скот там пасти. Скотину перегнал. А перед тем попросился у домового: «Хозяин-хозяин, пусти меня к себе и скотинку мою жалуй!» На ночь каши наварил полный горшок, сам не тронул, а на шесток домовому поставил. Загнал во дворы скотину, стал жить, пасти. И как-то раз дождь был. Он промок весь, к вечеру загнал во дворы, пошел, согрелся и уснул. Спит, вдруг кто-то его за плечо встряхнул: «Хозяин, хозяин! А быки-то твои изгородь разбили, ушли вверх по оврагу!» Выбежал: правда, дворы пусты. Он — на коня и вверх по оврагу. Уже в вершине их догнал, заворотил. Потом снова как-то спит, слышит: «Хозяин, у тебя зимовье горит!» Проснулся: вот беда, огнем все занялось! Он говорит: «Дедушка-домовой, помогал бы мне тушить-то». И сразу дело лучше пошло, затушил скоро, ничего как-то не погорело.

У домового узнавали о своей судьбе или судьбе своих близких, вызывая его заговорами.

…

У нас во время войны как-то ходили к домовому спрашивать, как жить дальше. Какая-то старушка пришла, сказала: «Я умею вызывать домового». Так я и сестра ходили да еще одна старушка тоже пришла. Вывернули наизнанку рубахи, вывернули все, пошли в двенадцать часов ночи во двор. А там была старушка, которая вызывала домового. И все пришли в хлев, она круг вокруг всех очертила. Какие-то слова говорила, но я не знаю. И стала она домового спрашивать. Вызвала его… тут этот хлев затрещал, солома зашумела, корова встала. А старушка говорит: «Сперва корову уложи, а потом с нами говори». Он уложил корову, скотина спать легла. Он таким шершавым голосом говорил. Сестра спросила, какую нам корову продавать — старую или молодую. Он сказал: «Старую оставить, молодую продать». Про моего мужа спросила, придет ли с войны. Он сказал: «Придет». А потом начал навозом бросать. Руки у него холодные, так захватил меня за фуфайку, да дернул так меня.

На Русском Севере во время войны у домового узнавали о судьбе мужа, находящегося на фронте. Для этого женщина должна была в полночь пойти в хлев и спросить домового, жив ли ее муж. Об этом до сих сохранилось много быличек.

…

Во дворе хозяин есть. У моей сестры муж во время войны попал в плен. Она пошла у хозяина дворового спрашивать. А было у нее двое ребят маленьких. Она во хлеве его растревожила, а не дождалась. Надо, если растревожила, так спрашивать. У нас в войну ходили люди у него спрашивать. Спросят по-хорошему, так он все расскажет. А она пошла, а сам дворовой во хлеве-то зашевелился, солома-то поднимается. А она бегом из хлева и на печь вскочила. А он все равно пришел. Пришел, да двери размахнул: «Что, — говорит, — потревожить потревожила, а ответа не дождалась? Моли Бога, что ангелы вокруг тебя!» А она между детьми легла на печку. Потом она пришла и крестному рассказывает, а он говорит: «Ты — дура! Только бы сказала: «Батюшко-хозяйнушко, тебя вызываю. Скажи, жив ли у меня муж или нет?» И все он бы сказал. А то убежала!» Хорошо, что ребята рядом лежали, а то бы он ее задушил.

Часто считалось, что перед каким-либо событием в семье домовой давит спящего человека. Если в этот момент его спросить: «К добру или к худу?», он ответит, если к добру, а если к худу — промолчит или пропыхтит «кху-кху». В других местах полагали, что если он давит голой рукой, то это к плохому, а если мохнатой — к хорошему .

…

А домовые раньше часто, говорят, заходили. Сейчас что-то уже не видим. А мне было два раза так. Первый раз я девчонкой была. Я ночью спать легла. Пришло что-то, сначала на ноги мне навалилось, потом на грудь, потом за горло меня взял. Я просыпаюсь — моя-то рука у моего горла. Потом опять сомкнуло глаза мне и потом опять меня крепко душить начало. Я проснулась под утро уже, приезжает рано брат ко мне, говорит: «Аня, едем домой, отец при смерти». Я пришла к родственнице, у которой тогда жила, и говорю:

— Я еду домой, меня что-то ночью душило сильно.

Она говорит:

— А ты что же не спросила — к худу или к добру?

Я говорю:

— Откуда же я знала!

А потом я запомнила. Второй раз домовой весть подавал, когда я была в положении третьим ребенком. И вот снится мне сон: сижу я на кухне, слышу — открывается дверь, идут тяжелые шаги. Идут — и садится он ко мне на колени. А я спихнула его с колен и говорю: «Да ты скажи — к худу или к добру?» Он мне ответил: «К ху-ду!» Расхохотался, навзничь упал и говорит: «К ху-ду!» Я встала утром и рассказываю мужу. А он мне: «У, наговорит он, ты только слушай». И пошли мы к золовке в гости. Вечером легли у свекрови спать, а мужики стали выпивку себе готовить. Они решили погнать самогона ночью. Как-то заткнули неправильно, аппарат взорвался, муж весь обварился. Я месяц ходила к нему в больницу. И вот видишь, как мне сказал домовой — к худу. И это весть такая. Кому скажет — к хорошему, кому — к плохому.

По-разному представляли себе семейную жизнь домового. Одни считали, что он одинок, другие же думали, что у него есть семья, причем ее состав в точности повторяет состав той семьи, где он живет. Если, например, в семье нет детей, то и у домового их нет, а если есть дети, то у домового тоже есть, причем столько же и того же пола. Жизнь семьи домового повторяет жизнь человеческой семьи. Когда в семье человека играют свадьбу, то достаточно встать на лестницу, ведущую в подпол, нагнуться и посмотреть между ног, и увидишь, как домовой тоже играет свадьбу. Сыновья домового, вырастая, поступают на службу в новые дома. Дочь домового — домовинка прядет под полом. А кое-где верили, что домовой может быть близок с женщинами, особенно с молодыми вдовами. Дети, рожденные от домового, умирают прежде, чем их успеют окрестить, и обитают в подполье и за печкой. Домовой, подобно другой нечистой силе, может и похищать детей, особенно проклятых матерью. Поэтому в доме, где есть некрещеный ребенок, нельзя ночью тушить огня, а то домовой украдет дитя.

Жизнь всей семьи зависит от расположения домового. Чтобы не рассердить его, нужно соблюдать особые правила. Он любит мир и лад в семье, поэтому нельзя ругаться, особенно в хлеву и на дворе. Нельзя стоять на мусорной куче, женщине нельзя выходить из дому с распущенными волосами и спать без белья, нельзя ложиться на любимое место домового или класть на него какие-либо вещи, нельзя ночью работать и кормить ребенка, ложиться спать без ужина. Человека, нарушающего правила, домовой может жестоко покарать, например, начнет губить скотину. В северорусской быличке об этом рассказывается так.

…

У меня муж на лошади работал, да у него товарищ на лошади работал. У нас ночевали. Так приходят в хлев — у лошади моего мужа грива в косы заплетена, а его товарищ приходит — у него лошадь под ясли запихана. Ну, они оба вернулись в избу, я их спрашиваю:

— Что вы говорили, когда лошадей поили?

Муж говорит:

— Пей, пей, пить надо, а не хочешь, так ложись с Богом.

Муж вообще не любил ругаться, он к лошади с хорошими словами подходил. А товарищ обругал свою лошадь матом. Так лошадь мужа стоит — грива расчесана, коса заплетена, ленточка красная в гриве. А у того лошадь под ясли запихана, хозяин домовой запихал ее.

Я говорю:

— Ты зачем во дворе матом ругался? Хозяин домовой этого не любит.

Домового старались уважить, каждый день на пороге хлева к нему обращались с приветствием: «Добрый день тебе, домовой хозяин. Охраняй меня от всякого врага, от всякого зла». Вечером, запирая хлев, хозяйка прощалась с домовым: «Гляди, хозяин домовой, охраняй и не допускай никого».

А уж если домовой рассердился, его старались всячески задобрить: краюшку хлеба клали вместе с солью в чистую белую тряпку, выходили во двор, становились на колени и оставляли узелок около ворот со словами: «Хозяин-батюшка честной домовой, хозяюшка домовая, матушка честная, вот я вам хлеб-соль принес!» В других местах угощение домовому кладут с таким приговором: «Милый хозяин и хозяйка, с малыми детушками, с дедушкой и бабушкой, с тетушкой и дядюшкой, примите мой дар во имя Отца и Сына и Святаго духа. Аминь». В Полесье рассерженного домового ублажали так.

…

Домовой очень гневливый. Если домовой разгневается, я беру квашню, в которой тесто месят, заношу в хату, ставлю в красный угол, на квашню кладу краюшку хлеба и говорю: «Домовой хозяин, не гневайся на меня». Если он заберет хлеб, значит, уже пересердился, а если хлеб будет лежать, значит — еще гневается.

Домовому приносили в дар цветные лоскутки, монеты, овечью шерсть, мишуру. Подарки клали в хлеву под ясли, оставляли в сенях или выносили на перекресток.

Угощение домовому оставляли на столбе, на котором держатся ворота. А в определенные дни ему совершали приношения, так называемые относы: под печку и в углы хлева клали хлеб, на печке оставляли крашеные яйца. В некоторых деревнях Русского Севера домовому в подпечек клали верхнюю корочку каши, а по праздникам специально для него варили горшок круто посоленной каши. По большим праздникам домового кормили особенно плотно: на Новый год на чердак относили борщ и кашу, в заговенье перед Великим и Рождественским постами туда же ставили блины, кусок мяса или чашку молока — «заговеться хозяину». В некоторых местностях перед ужином выходили во двор и на коленях приглашали домового на заговины, а после ужина оставляли еду на столе. Так же поступали на Пасху и Рождество. Считалось, что «именины» у домового — в день Ефрема Сирина (10 февраля ст. ст.). В этот день на загнетке печи ему оставляли кашу и просили беречь скот.

Если семья переселялась в другой дом, домового звали с собой. Для этого существовал особый обряд. В старой усадьбе открывали ворота или лаз из подполья, клали перед ним лапоть и начинали кликать домового: «Хозяин домовой, пойдем со мной в новый дом!» Затем вещи переносили в новое жилище, а лапоть всю дорогу от старого дома до нового тащили за веревочку, полагая, что в нем едет домовой. Первый ломоть хлеба, отрезанный за первым обедом в новом доме, закапывали в правом углу под избой и снова призывали домового прийти в новый дом. Или же хозяин брал ковригу испеченного в новой избе хлеба, кланялся на восток и говорил: «Хозяин, пожалуйте ко мне на новоселье!» Ковригу оставляли на припечке. Если она к утру оказывалась надкушенной, значит, домовой пришел. Кое-где считали, что переводить домового лучше всего в день Усекновения главы Иоанна Предтечи (29 августа по ст. ст.), и в этот день хозяин вынимал кол из яслей в старом хлеву и переносил его в новый двор. Новый дом часто не белили целый год или оставляли одно место в углу небеленым — для домового. Если из семьи выделялся взрослый женатый сын и переезжал в новый дом, то семейство домового тоже полагалось «разделить» — сам домовой остается в семье отца, а его дети переезжают с сыном.

Но что делать, если семья переезжает в дом, где до нее уже жили и где вполне мог остаться прежний домовой? На Русском Севере считали, что чужого домового необходимо выпроводить, чтобы он не мешал, а уж потом звать своего. Для этого, приехав в новое жилье, говорили старому домовому: «Ты уж освободи нам дом, помещение. Хозяева твои уехали, и ты с Богом уезжай!» После этого звали своего: «Батюшко-хозяюшко, матушка-хозяюшка, малые детушки! Мы пошли, и вы пойдемте с нами!» Чужой домовой обычно покидал дом в виде какого-либо животного.

…

Есть хозяин домовой. Я верю этому и видела. Вот бывает, что в новый дом переходишь. Мы переходили тоже. С мамой мы жили, и переходили в новый дом, ну не в новый, а купили мы старый дом. Нам переходить надо. И мама ходила туда на три ночи. Хозяина старого из этого дома выгоняла, потом своего переводила. И вот она по три ночи ходила туда в двенадцать часов, а утром пришла, а этот хозяин-то домовой, он всяко может превратиться — и в собаку, и в кошку, и в зверя, он всякий, как и человек может быть, только в той же одежде, что и хозяин (человек) ходил, что раньше в этом доме жил. Мама пошла с лестницы, вниз спустилась, а из кормушки для скота во дворе он как волк показался, как волк серый встал и в подворотню. Значит, он показался, что ушел. Это наяву было.

Без особого приглашения домовой не может покинуть старого дома и мстит новому хозяину, изводя у него скотину, причиняя другие убытки в хозяйстве. Домовой, оставшийся в старом доме, плачет и воет по ночам, а семью, не позвавшую его, в новом доме ждут несчастья, болезни, падеж скота и разрушение хозяйства. В одном из орловских сел рассказывали, что когда в селе сгорело несколько домов, то домовые, оставшись после пожара без крова, так стонали и плакали, что для каждого из них построили временные шалашики, положили возле них по ломтю посоленного хлеба и попросили: «Хозяин-дворовой, иди покель на спокой, не отбивайся от двора своего».

Однако домовые бывают не только полезными. В западных областях России и в Белоруссии считалось, что колдун может наслать на семью чужого, «наброжего» или «лихого» домового, и тот примется приносить хозяйству вред и убытки, мучить и морить скотину. «Свой» начинает тогда защищать хозяйство от «чужого», и домовые отчаянно дерутся по ночам в хлеву. Чтобы выгнать со двора «чужого» домового, 1 ноября по старому стилю хозяин обмакивает помело в деготь, садится на лошадь, которую не любит домовой, и скачет на ней по двору, размахивая этим помелом. Есть и другой способ: вилами со всего маху тычут в нижние бревна хлева. Чтобы помочь «своему» домовому одолеть «чужого», в хлеву оставляют пестик, которым он может вооружиться, а если слышат шум драки, бьют метлой по стене дома и кричат: «Бей наш чужого!» «Чужого» домового изгоняли также особыми заговорами.

Спастись от разгневанного домового, если он примется душить, можно бранью и крестным знамением, а вот молитвы он не боится. Если он мучает скотину, то хребты животных и углы хлева надо обязательно намазать дегтем, а еще помогает, если в хлев ввести медведя или козла, повесить убитую сороку либо зеркало. В качестве оберега от чужого домового в хлеву вешали венки, сплетенные на Троицу. Рассерженного домового можно и припугнуть. Для этого хозяин должен выйти во двор с длинной липовой палкой и как следует помахать ею или же воткнуть над дверью нож. Если же домовой не унимался и продолжал терзать скотину, его стегали плеткой.

…

Бывало как-то у нас, придет дед утром, а конь-то весь в мыле. Раз, два, на третий решил подкараулить. Пошел в конюшню, спрятался с плеткой, вот за полночь вскочил на коня домовой и стал ездить. А дед как выскочит и говорит: «Раз!» — и плеткой его стегает и все приговаривает: «Раз! Раз!» А домовой ему: «Скажи два! Скажи два!» (Когда бьешь нечистую силу, можно говорить только «раз», если сказать «два», к ним возвращается прежняя сила и они могут одолеть человека. — Авт. ) А дед знай только: «Раз! Раз!» Так и отхлестал домового.

 

Домовая змея

Мифы о том, что душа умершего предка может воплотиться в змею, существовали у всех славян . Однако в восточнославянских поверьях эта роль чаще отводилась домовым, и только в западнорусских областях верили, что домашняя змея является душой умершего хозяина дома. Этот мотив проявляется в поверьях о том, что днем домовой выглядит как змея с петушьим гребнем на голове, а ночью — как хозяин дома. Полесская быличка рассказывает, будто после смерти членов семьи на завалинке дома всякий раз появлялась большая змея.

Змею, расположившуюся во дворе или в хлеву, нельзя убивать — иначе умрет хозяин или хозяйка . Обычно домашняя змея толстая и короткая, красного, белого или серого цвета. По другим представлениям, домовой уж — в руку толщиной и куцый, как бы обрубленный, вроде полена, с большой, круглой, похожей на детскую, головой.

Первый русский этнограф М.Д.Чулков писал, что змеи «почитались у некоторых славян домашними богами, им приносили в жертву молоко, сыр, яйца и все то на стол поставлялося. Запрещено было всем делать сим животным вред, и в противном случае жестоко наказывали, а иногда и жизни лишали преступников сего закона».

Любимые места домашней змеи те же, что у домового: порог, подполье, возле очага или печи, под фундаментом дома. Она обитает также во дворе, в хлеву, поближе к скотине. Обычно домашняя змея невидима, и показывается она только в особенных случаях. Появление домашней змеи — верный знак скорой смерти хозяина дома или того из членов семьи, которому она показалась. Змея предсказывает и другие важные события: если она захохочет — это предвещает добро дому, произнесет «хы-хы-хы» — к несчастью. Если домочадцы видят змею, ползущую со двора, это знак скорой бедности и других несчастий, если же она ползет во двор — это к счастью и богатству.

Домашняя змея, как и домовой, считается опекуном и дома, и семьи, она есть в каждом доме и без нее не может быть благополучия, достатка и счастья. Если змеи в доме нет, значит, что-то неладно.

…

У нас говорят, что есть домовой в каждой хате. Он — это уж, уж в каждой хате есть. Некоторые его видят. Я один раз тоже видела у себя в хате. Он прячется где-то, его редко когда увидишь. У нас говорят: такие домовые, их парочка всегда в доме живет. У нас говорят: если его забьешь в доме, то плохо тебе будет, плохо в доме будет. И уже кто его видит, не бьет никогда. Он сам пойдет и спрячется. А раз мы в соседней деревне собирали ягоды… и зашли в один дом. Так мы приходим с той хозяйкой с ягод — а в доме аж лежат два ужа, уткнувшись в миски. Им хозяйка налила кислого молока в миски, и они пришли есть. Поели и пошли себе.

Благодаря домашней змее хорошо ведется скот. Если ее обнаруживают на спине у коровы или возле ног, то не только не трогают, но и стараются не беспокоить. Часто считали, что у домашних змей есть свои любимые коровы, которых они сосут. Верили, что это к счастью. На украинских Карпатах об этом рассказывают так.

…

Возле коровы есть уж. Он обматывается вокруг ноги у коровы, пососет молоко и пойдет. Если убить ужа, падет и корова. Уж не вредный, а полезный. Та корова дорога, возле которой уж есть — потому что никакая ведьма к ней не подойдет. Если ведьма захочет отобрать у такой коровы молоко, то он не даст.

Когда хозяйке казалось, что одну из коров облюбовала домашняя змея, она переставала ее доить, чтобы змее хватило молока. Такая корова считалась счастливой, ее ни в коем случае не продавали — если ее продать, то за ней следом уйдет и змея, предварительно оглушительно свистнув. Кто услышит этот свист — оглохнет. Если убить змею, то и ее любимая корова обязательно падет. Если же кто-либо по нечаянности все же убьет домашнюю змею, он должен палку, которой ее зашиб, немедленно бросить в воду, иначе вся скотина погибнет. В одном из полесских сел рассказывали, что когда в доме по неведению убили змею, то весь пол оказался залит сметаной, а вскоре после этого один за другим умерли трое членов семьи.

Поверья о домашней змее во многом схожи с поверьями о домовом: например, домашняя змея, как и домовой, может выбрать себе в любимицы какую-то одну корову, которая будет давать больше всех жирного молока.

Змея любит молоко, сосет его у коров и выпивает из горшков.

…

В одном доме жил уж, и он приползал пить молоко из горшков. Однажды в его гнезде нашли яйца. Забрали у него яйца, хотели посмотреть, что он делать будет. А уж подполз к горшкам и напустил в них яду. А хозяйка увидела, что его яйца взяли, и сказала, что нельзя делать плохое ужу. Тогда яйца положили на место. Уж приполз, видит: яйца на месте. Тогда он перевернул все горшки и вылил молоко, чтобы люди им не отравились.

Вера в домовых, добрых, хотя и капризных домашних духов, и банников, злобных хозяев постройки, где нет икон (бани), уходит корнями в глубокую древность

Деревянные фигурки домашних божков были найдены в Новгороде

Банник Рисунок И. Билибина

Леший, «чудо лесное, поймано весною» Лубочная картинка XVIII века

Водяной Лубочная картинка XIX века

При встречах с враждебной человеку нечистой силой — банником, водяным, рассерженным лешим и т. п. помогают обереги

Любит домашняя змея и маленьких детей.

…

Когда-то мне моя мать рассказывала. Раньше старшие садились за стол, а детям стелили на полу. А уж из-под печки вылезал и ел вместе с детьми. Дети его бьют ложками, а он все равно ест. Наелся, обратно повернулся и пошел на свое место.

Домашнюю змею почитают, оберегают и опасаются обидеть ее саму или повредить ее яйца. Как и домовому, змее устраивают ритуальные трапезы — кормят молоком.

 

Ласка

Образ домашней змеи распространен на западе и юго-западе России, а также в западных частях Белоруссии и западном Полесье. На северо-востоке России и в восточном Полесье заместителем домового выступает ласка, которую считают покровительницей дома, семьи и хозяйства . В этих местах ласку называют домовиком, домовым, дедушкой домовым , считают, что она особо оберегает скот и обязательно должна жить в каждом дворе. Если ласка полюбит скотину или, как говорят, скотина будет «в масть» ласке, то хозяйство будет богатеть, коровы будут давать много молока и хороший приплод. Вот как об этом рассказывают в Полесье.

…

Ласочка — это домовик. Какого цвета ласочка на дворе, такую корову держи. Ласочка живет во дворе, рыженькие, рябенькие, всякие бывают. У каждого своя ласочка есть. Если корова во дворе белая, то и ласочка белая.

Ласочка в каждом дворе своя. Ласочка живет для скотины, а не для человека. Бывает, видим — какого цвета ласочка во дворе, такого и корова, бывает рябенькая, рыженькая, светлая. Когда корову доишь — можно ее увидеть. Если ласочка живет в хозяйстве — это очень хорошо, ее нельзя убивать — плохо будет. Это грешно. Можно в хлеву увидеть ласочку. Если невзлюбит лошадь или корову — защекочет. Если любит лошадь — так косы заплетает в гриве. Говорят, домовик заплетает косы коню. Домовик и ласочка — это одинаково. Если не любит скотину — масть не по двору: ласочка если черная — черного коня полюбит, если белая — то белый конь по двору. Хозяин домовика когда видит, он уже знает, какая у него масть по двору ведется — такого и коня покупает. Помню, отец мой говорил матери: «Пойдем, купим коня гнедого, у нас ласочка такая».

В некоторых украинских селах считают, что своя ласка-покровительница есть у каждой коровы. Она гладит полюбившуюся скотину, чистит и чешет ей шерсть, любимой лошади заплетает гриву в косы. Заплетенную лаской гриву нельзя расплетать, чтобы не рассердить ее и не навлечь несчастья на скот.

В хозяйстве, где скот «не в масть», ласка будет мучить животных, гонять их по хлеву, выдирать шерсть, спутывать гриву, кусать и царапать, пока не изведет совсем. В Полесье и на Русском Севере рассказывают, что ласка вскакивает на спину коню или корове, бегает там, щекочет, скачет, а также, как говорят в народе, «ездит» или «катается» по животному. Если утром животное находят в стойле потным и измученным, считают, что его гоняла ласка.

…

Есть такой зверек — ласица. Если она живет в сарае, она по корове бегает, по спине у коровы. Утром корова бывает мокра-мокра. Она корову всю ночь щекочет так, что та вся мокрая.

Ласка — это и есть домовейко. Не ко двору какая скотина… вот у нас не любила белых лошадей и белых коров, так спутает ноги — вся в пене лошадь.

На Русском Севере косы в лошадиной гриве, напротив, считаются проявлением неприязни ласки к этому животному.

…

Ласка, она ведь появится, так ведь не перед хорошим. Я в лесозаготовке была, мы жили у хозяина, так ласка во дворе появилась. К коням пришла. Я на котором коне работала, так она каждую ночь так назаплетает гривы, так намусолит, так эту гриву всю запутает. А косы заплетет, как косички. Она ведь и теленку, и корове спокою не дает. Она шебуршит возле них, иногда вот придешь — корова сырая, как будто под дождем была. Это ласка не дает ей покоя, мучает.

Ласка заплетает гривы лошадям. Если она есть в хлеву, так это хорошо. Если она любит животных, ничего плохого им не делает. Раньше коней держали, так она одной лошади так не любила, и всю гриву заплетет ей в косы и ее гоняет. Лошадь становится потной.

В северорусских деревнях полагают, что ласка мучает и овец, навивая им на ноги солому. Завитую лаской солому нельзя выбрасывать, иначе хозяйство придет в упадок.

…

Пришла я как-то в хлев, а у одной овечки задние ножки свиты, солома навита. Колтуны навивает, когда шерсть большая нарастет у овечки, ласка всю ее завивает, запутывает. Если у коровы молоко убывает, домовейко не любит. Это его по-нынешнему лаской зовут. Иногда бывает, что всех овец совьет одной веревкой. Сено навьет на ножку у овец, у телят, говорят, что дедушко-домовеюшко не полюбил.

И, значит, прежде чем заводить скот, необходимо выяснить, какого цвета ласка, живущая во дворе. Для этого в Страстной четверг шли с зажженной освященной свечой в хлев и смотрели, какой масти там ласка — такую же и заводили скотину.

…

В Чистый четверг в хлев нужно пойти и посмотреть — какой появится зверек ласица. Ласица, или домовик — это одно и то же. И такой масти будет скотина. Нужно увидеть, какой масти ласица — и такую держи скотину. И будет хорошо.

Ласку, как и домашнюю змею, запрещалось убивать, иначе во дворе не будет вестись скотина, а особенно любимая лаской корова сдохнет.

…

Ласка и есть домовой, белый зверек. Если скотина не ко двору, то она плохая будет, ласка так сделает. Дедушко-домовеюшко — ласка и есть. Он бывает и крысой большой и гадом. Говорили, если домового хозяина убьешь, то скота не будет. Домовой живет под полом, из-под пола он выползает.

Украинцы верили, что за убийство ласки могут отомстить ее сородичи — они заберутся в хлев и перекусают всю скотину.

Обитает ласка в хозяйственных постройках, чаще всего в хлеву или в конюшне. Иногда полагали, что она живет под домом или роет себе нору.

Кроме ласки и домашней змеи, в некоторых местах домашним духом и покровителем скота считают домовую лягушку и называют ее домовой хозяйкой. Такую лягушку, как и змею, нельзя ни убивать, ни выгонять из дома, иначе последует смерть кого-нибудь из домочадцев. В некоторых местах Полесья хозяином дома считают паука. Такого паука не трогают и не выбрасывают, веря, что он приносит богатство и благополучие. 

 

В доме и во дворе полновластным хозяином был домовой, остальные же домашние постройки — баня, гумно, рига, овин, мельница — имели собственных духов-покровителей. Поверья о них неодинаково распространены на восточнославянской территории — хорошо развитые в русской и белорусской традициях, они достаточно слабы на востоке Украины, а в западных областях Украины и Белоруссии не известны вовсе.

 

Банник и обдериха

В жизни крестьян баня всегда занимала очень важное место. В ней не только мылись и парились, знахари в ней лечили людей от простуды, вывихов и разных других болезней, там появлялись на свет дети. В натопленной бане пряли зимними вечерами. При всем этом баня, в отличие от дома, осознавалась как «нечистое», не освященное строение — «хоромина погана», «без креста», а значит, идеальное убежище для нечистой силы. Именно в бане совершали разные не одобряемые православием обряды и действия — там гадали, колдовали, играли в карты, вызывали нечистую силу. В бане же в некоторых местностях посвящали в колдуны. Там, говорили в народе, собираются на посиделки проклятые люди и коротают время, плетя лапти.

Хозяином бани одни поверья называют банника (или баенника ), у белорусов — лазника (от белорусского лазня «баня»), другие, в основном, на Русском Севере, — обдериху, банницу, баенную бабушку .

Банника представляли то черным здоровенным мужиком, всегда босым, с железными руками, длинными волосами и огненными глазами, то маленьким старичком с длинной бородой. Живет он в бане за печкой или под полком. Однако некоторые поверья рисуют банника в виде собаки, кошки, белого зайчика и даже конской головы.

Банник — злобный дух, он очень опасен, особенно для тех, кто нарушает правила поведения в бане. Ему ничего не стоит запарить человека до смерти, содрать с живого кожу, задавить его, задушить, затащить под горячую каменку, затолкать в бочку из-под воды, не дать ему выйти из бани. Об этом рассказывают довольно страшные былички.

…

Так вот нам старики говорили: «Ребятишки, если моетесь в бане, один другого не торопите, а то банник задавит». Вот такой случай был. Один мужик мылся, а другой ему говорит:

— Ну чего ты там, скоро или нет? — Раза три спросил.

А потом из бани голос-то:

— Нет, я еще его обдираю только!

Ну он сразу побоялся, а потом открыл дверь-то, а у того мужика, который мылся, одни ноги торчат! Его банник в эту щель протащил. Такая теснота, что голова сплющена. Ну, вытащили его, а ободрать-то его банник не успел.

Было это в одной деревне. Женщина одна пошла в баню. Ну а потом оттуда — раз — и выбегает голая. Выбегает вся в крови. Прибежала домой, отец ей: что, мол, случилось? Она ни слова не может сказать. Пока водой ее отпаивали… отец в баню забежал. Ну, ждут час, два, три — нету. Забегают в баню — там его шкура на каменке натянута, а его самого нету. Это банник! Отец-то с ружьем побежал, раза два успел выстрелить. Ну, а видно, рассердил банника шибко… И шкура, говорят, так натянута на каменке.

Банник пугает моющихся стуком в стенку, хохотом, окликает людей по имени, бросает в них мусор и камни. Он любит подшутить над моющимися женщинами, храпя и воя за каменкой. Если баннику не хочется пускать людей в баню, он может вылить всю воду из бочек.

…

А вот в бане есть уже свой, не домовой, а банник, хозяин бани он, там живет, тоже безобразит, говорят. Вот слыхивала, затопили баню, стали воду носить, сколько ни носят, принесут, нальют — вроде много. Пойдут еще, ан, а воды опять нет, будто выливает кто. И так пять раз носили, пока догадались: банный хозяин, видать, не хотел, чтоб сегодня мылись. В тот день праздник какой-то был, так ведь в праздник мыться нельзя. Ну, что делать, так и ушли, а баню-то зря топили. А вот тоже одна рассказывала. Муж ее мылся в бане, а она следом за ним пришла, разделась, пошла париться. Он-то оделся, ушел, а она выходит, глядь — а одежды ее и нет. Ну, думает: мужик мой, видно, пошутил, сейчас принесет. Ждет, все нет. Входит муж, а она ему: «Ты что, черт старый, глумиться надо мной вздумал! Куда дел одежду мою?» Сходил он домой, принес ей другую одежду. Утром она пошла в баню, а там одежда ее на лавке лежит. Вот как банник шутит над людьми.

Вредить банник обычно начинает в ответ на нарушение человеком запретов. Нельзя, например, топить баню и ходить в нее в праздники, на Святки, ночью, особенно в полночь, потому что в это время там моются черти или сам банник.

…

Ну вот ты в баню пойдешь, а в двенадцать часов ночи ты туда уж не ходи. Вот я помню хорошо, у нас баня была, а соседка говорит: «Я пошла ночью в баню — нужно было развесить пиджаки, знаешь, с озера пришли ребята». Так она как открыла дверь — а там моется на полке. «Я, — говорит, — закрыла, да унеси Господи!» Банник — он как человек.

По этой же причине нельзя ходить в баню «в третий пар» (т. е. в третью смену), мыться без молитвы, а после мытья спать в бане. Нельзя в последний пар ходить в баню одному.

…

А вот с моей подругой дело было. Старики ей говорили, что одной баню замывать нельзя (замывать баню — ходить в последний пар. — Авт. ). А она то ли забыла, то ли посмеялась. Пошла в баню одна мыться последней. Зашла, голову намылила, за водой нагнулась, а под лавкой сидит маленький старичок! Голова большая, борода зеленая! И смотрит на нее. Она кричать — и выскочила. Нашли ее братья на снегу, еле откачали.

И в банях чудилось тоже. Значит, все перемылись. И напоследок пошли вдвоем мать с ребенком. Налила, говорят, воды, начинает мыть. А полок кверху подымается и кто-то и говорит: «Ну, погоди, я тебя сейчас помою…» А баба та собралась, ребенка в пазуху — да нагишом из бани.

Перед тем как зайти в баню, нужно «попроситься» у банника, перед уходом из бани — оставить ему горячей и холодной воды и кусочек мыла, чтобы он тоже мог помыться. Тот, кто моется последним, не должен ничего крестить, а все сосуды с водой нужно оставить нараспашку и сказать: «Мойся, хозяин!» Считалось, что если подойти к бане ночью или после того, как вымоются люди, можно услышать, как там парится банник — слышно хлопанье веника, плеск воды и стук шаек. Чтобы задобрить банника, ему приносили в дар кусок ржаного хлеба, посыпанного солью, или черную курицу. А если строили новую баню, нужно было принести жертву: задушить (а не зарезать) черную курицу и, не ощипывая, закопать под банным порогом. Закопав курицу, пятились от бани задом, отвешивая поклоны баннику. Банник также не любит, когда баню используют для сушки льна и пеньки.

Согласно поверьям, у банника есть шапка-невидимка, и раз в год он кладет ее на каменку сушить. Если тщательно подкараулить, то тогда ее можно стащить. Завладеть шапкой-невидимкой можно и другим способом. На Пасху во время заутрени надо прийти в баню; банник в это время всегда спит. Сдернув с его головы шапку, надо как можно быстрее бежать в церковь. Если успеешь добежать прежде, чем он проснется, значит, шапка-невидимка останется у тебя, если нет — банник догонит и убьет. Смельчак, сумевший украсть у банника эту шапку, становится колдуном.

У банника есть и еще одна волшебная вещь — «беспереводный целковый», неразменный рубль, который всякий раз возвращается к своему хозяину. Чтобы заполучить такой рубль, нужно в полночь бросить внутрь бани спеленутую черную кошку и сказать: «На тебе ребенка, дай мне беспереводный целковый».

На святках девушки ходили к бане гадать о женихах. Делалось это следующим образом: та, что гадала, поднимала юбку и просовывала заднюю часть тела в приоткрытую дверь. Считалось, что банник должен дотронуться до нее своей лапой. Если лапа была голая и когтистая, это означало, что ее жизнь в замужестве будет бедная, а свекровь лютая. Если банник гладил девушку мохнатой лапой, она верила, что брак будет счастливым, а муж богатым.

Не менее враждебен человеку и женский дух бани — банница , или обдериха . Это не жена банника, она сама полновластная хозяйка. Это женщина с широко расставленными глазами, длинными распущенными волосами и большими зубами, но она может также принять вид кошки или обезьяны. Живет обдериха в бане под лавкой или под полком. Само ее имя говорит о том, что она очень опасна для человека: может содрать с него кожу. На Русском Севере об обдерихе рассказывают так:

…

Раньше пугали: обдериха задерет в бане. Под полком живет, по-разному показывается. У нас мама была еще в девках, пошла в баню, а там девка в повязке лежит под передней лавкой. Не ходили в баню за полночь — обдериха задерет. Как-то к нам приехали знакомые и попросились в баню. А времени много — скоро двенадцать. Их предупредили: если кошка замяукает — выходите из бани. Кошка раз мяукнула, два мяукнула. Они третьего раза ждать не стали — выскочили. И роженицу с ребенком в бане не оставляли одних до шести недель после родов, и ребенка не оставляли — обдериха подменит.

У банной хозяйки тоже нужно спрашивать разрешения: «Баенна хозяйка, пусти нас помыться, погреться, пожариться, попариться». Выходя из бани, нужно не забыть поблагодарить ее: «Банная хозяюшка, спасибо за парну байну. Тебе на строенице, нам на здоровьице». Если у банной хозяйки «попроситься», она не сможет причинить вред человеку, даже если он нарушил правила поведения в бане.

…

Мужик сказывал, что пришел он в деревню, а спать негде, никто не пустил. Он пошел в баню, баня-то теплая. А сперва попросился у бани, чтобы пустила ночевать. Ночью слышит: полетели обдерихи на свадьбу и зовут его банную хозяйку:

— Машка-Матрешка, полети с нами!

А она отвечает:

— Не могу, гость у меня.

Те говорят:

— Так задери!

А она:

— Нет, не могу, он у меня попросился!

В старину женщины чаще всего рожали в бане — там было самое теплое и удобное для этой цели место. Банные духи поэтому представляли для рожениц и появившихся на свет младенцев большую опасность. Банник или обдериха могли похитить ребенка и подменить его своим. Роженицу с ребенком в бане без присмотра старались не оставлять.

…

Обдериха-то как кошка в бане появляется. Нельзя по одному в баню ходить. Родит женка, пойдет с ребенком в баню мыться, так кладет камешек и иконку, а то обдериха обменит и унесет, и не найдется ребенок. А вместо ребенка окажется голик (стертый веник). А бывает, что и ребенок окажется, но он не такой, как настоящие, — до пятнадцати лет живет, а потом куда-то девается.

Роженица, оставаясь в бане одна, должна быть очень осторожна, чтобы банная хозяйка ей не навредила.

…

Вот у нас, в нашей деревне, как роженица родит ребеночка, ее в баню отводят. Натопят баню, и роженицу с ребеночком в баню. Там живет неделю, там к ней все ходят, еду носят. А говорят, одной роженице нельзя в бане быть. Вот один раз был случай. Приходит к роженице соседка навестить. А эта, которая пришла, говорит: «Я за водичкой схожу для ребенка». А этой роженице говорит: «А ты ноги крест— накрест положи». Нога на ногу, чтобы крест был. Вот она ушла. Роженица говорит: «Я глаза открываю, стоит женщина передо мной, во лбу один глаз, большущий глаз, и говорит: «Женщина, скинь ногу, скинь ногу!» Это чтобы креста не было. Она бы к ней подошла, может быть, что-нибудь и сделала, а раз крест положен — ей нельзя. «Со мной, — говорит, — сразу худо сделалось. Из памяти меня вышибло». Так потом сразу и пришла эта женщина, которая за водой-то ходила. Тут нечистый дух был. Баенница это, баенница: один глаз во лбу.

Не советовали также ходить в баню с еще не окрещенным ребенком. Если же такая необходимость возникала, женщина должна была попросить разрешения у банного хозяина или хозяйки.

Часто в народе верят, что обдериха появляется после родов из родильной крови и нечистоты. И, стало быть, если в бане никогда не рожали, то в ней нет и обдерихи. Иногда говорят, что в бане столько обдерих, сколько в ней вымыли новорожденных младенцев, иногда — что обдериха появляется в бане только после того, как в ней обмоют сорокового младенца.

В северорусских областях думали, что в бане живет банная бабушка — дряхлая добрая старушка, которая лечит от всех болезней. К ней обращались с заговором, когда новорожденного ребенка первый раз мыли в бане.

 

Овинник, рижник, гуменник

Представления о духах хозяйственных помещений, где обрабатывался и хранился урожай, развиты у восточных славян довольно слабо и известны не везде. Больше других распространены поверья о мифологических покровителях овина — первоначально ямы с настилом, в которой разводили огонь для сушки снопов, а позднее — большого сарая с очагом или печью. В Древней Руси овин был местом поклонения огню, о чем свидетельствуют источники: «молятся огневи под овином…» .

Мифологическим хозяином овина является овинник, подовинник, дедушко овинный , называемый белорусами осетником или осетным (от белорусского осеть — «овин») или же женский дух — овинница, жареница . В русских заговорах упоминаются подовинник-батюшка и подовинница-матушка .

В одних местах считали, что овинник — это огромный черный кот с горящими глазами, и живет он в яме для огня под настилом. В других его представляли очень высоким мужиком с длинными всклоченными волосами цвета пепла и дыма. Увидеть овинника можно на Пасху во время заутрени: он сидит в кострище в углу настила.

Характер овинника в народных поверьях весьма противоречив. Он может, например, выступать рачительным и бережливым хозяином: охраняет овин от всякой нечисти и помогает намолотить побольше зерна. По ночам он переносит снопы на ток, довеивает зерно, стережет солому. Считалось даже, что овинник добрый и милостивый, он способен защитить человека от упырей и чертей, если ему помолиться. Рассказывают, будто однажды овинник до первых петухов дрался со старухой-упырицей, напавшей на парня, и отстоял его. В другой быличке овинник защищает человека от происков банника.

…

А вот один мужик овин сушил. А там рожь или овес, или пшеница, чтобы сохло. Все у него там сушится, уже положил дров. Приходит сосед, кум, приходит с уздой:

— Пошел я, надо лошадь привязать. Потом к тебе зайду.

— Ну, ладно, заходи, — говорит.

А когда сосед ушел, вышел этот овинник, подовинник-то и говорит:

— Это к тебе не кум приходил, а банник из бани. А ты принеси еще кочергу. Чтобы было две кочерги. Да кочерги в печку положи. Две кочерги накали, так одной-то ты его и поджигай этой кочергой, а то нам с тобой его не одолеть, он нас сильней.

Ну, «кум» пришел, набрал пучочек соломы и поджигает. Мужик говорит:

— Да что ты делаешь, ты же солому поджигаешь!

А «кум» еще пучок соломы берет и еще хотел поджечь. Мужик-то выхватил кочергу, она накалилась, красная. Да давай водить ему по рылу и везде. А подовинник его тоже. Банник выскочил и удрал. Подовинник сказал мужику:

— Вот, а если бы я тебя не предупредил? Вот какой кум-то к тебе приходил.

По другим представлениям, овинник труслив и убегает от человека. Однако если рассердится, то может подпалить овин. Особенно он гневается, если топить овин в те дни, когда он — «именинник», а именно: в день Феклы-Заревницы (7 октября ст. ст.), на Воздвиженье (14 сентября ст. ст.) и на Покров (14 октября ст. ст.). В этом случае он даже может убить хозяина, запихав его в печь. Овинник пугает людей страшным хохотом и хлопаньем в ладоши. В овине не принято было оставаться на ночь, но если необходимо было переночевать, у овинника просили разрешения: «Овинный батюшко, побереги, постереги от всякого зла, от всякого супостата раба Божия».

Когда первый раз в сезоне затапливали овин, к овиннику обращались с просьбой охранить его от напастей. Затем перед каждой очередной топкой у него просили позволения. По окончании сушки снопов вставали лицом к овину, снимали шапку, кланялись и говорили: «Спасибо, батюшко овинник, послужил ты нынешней осенью верой и правдой». Чтобы задобрить овинника, ему приносили жертвы: в день св. Козьмы и Дамиана (14 ноября ст. ст.) хозяин приносил в овин пирог и петуха. Петуху отрубал голову и ноги и бросал их на крышу избы, чтобы велись куры, а кровью кропил по всем углам овина. В некоторых местностях в этот день в овин приносили горшок специально сваренной для овинника каши или просто приходили его поздравить. Полагали, что, увидев овинника, нельзя креститься, иначе он сожжет всю усадьбу.

Женский овинный дух жареница также живет в овине у печки. Говорят, будто она излучает свет и огонь — «вся так и горит, и светится». Ее, по поверьям, можно видеть в полдень на огороде или гороховом поле.

О духах других хозяйственных построек имеются еще более скудные и отрывочные сведения. Мифологический покровитель гумна (место около овина, куда с поля свозят снопы) — гуменник или гуменной хозяин , его в некоторых областях не отличают от овинника. Он может строго наказать, если на гумне что-то не так делают, но может и подружиться с хозяином и помогать ему. Однако если хозяин неуважительно относится к гуменнику, тот может поджечь гумно своими злобно пылающими глазами. В дар гуменнику на Покров оставляли на току ведро пива.

Гуменник, как и овинник, может встать на защиту человека, когда ему грозит опасность от более злобных демонов.

…

За мужиком гнался упырь. Мужик успел добежать до гумна и взмолился: «Дядя гуменник, не продай, дядюшка, в бедности, поборись с проклятым еретиком, за эту службу весь я твой душой и телом». Гуменник схватил упыря и, невидимый, стал с ним бороться. Мужик не смел шептать молитвы, чтобы не обезоружить гуменника. С криком петуха упырь исчез, и мужик остался цел.

С гуменником связаны святочные гадания. Под Новый год ходили слушать на гумно: если слышны звуки, как будто гребут зерно, — хорошо будешь жить, если же послышится, что метут метлой по пустому гумну, — жизнь будет бедная.

У риги (помещения, где молотили зерно) также есть хозяин — ригачник, рижник, подрижник или хозяйка — рижная баба, ригачная, Дуня-ригачница . Ригачник — страшный черный косматый мужик с огненными глазами или черный лохматый пес.

…

Я видел рижника. Пошел раз поздно вечером портянки мыть, а он перебегал в гумнах — лохматый пес, черный. Так я портянки бросил и побежал. Он страшный гораздо, в гумнах и жил.

Те, кто молотит по ночам, слышат, как ригачник бегает по току — площадке для молотьбы. Иногда считали, что рижник и рижница — муж и жена, и у них есть дети. О том, как один крестьянин видел рожающую жену рижника, рассказывает быличка.

…

Рижная баба в риге сидит, волосы длинные. Вот сосед пошел однажды, да не вовремя. Там рижница рожать собралась. У ней и муж есть. Сосед рассказывал: «Я закрыл дверь и ухожу. А второй раз прихожу, а рижник говорит: «Ты хорошо сделал, что мою жену не тронул, и я тебе ничего не сделаю плохого».

 

Не только дома и хозяйственные постройки, но и различные природные пространства имеют мифических хозяев. Хозяином леса считался леший , реки или озера — водяной , болота — болотник , поля — полевой . Встречаются и менее важные персонажи, например, покровитель луга — луговик , «хозяйка» куста — кустица , «заведующий» колодцем — колодезный , «хозяин» грибов — подгрибовник или боровик, и прочие. Имена этих духов дошли до нас по свидетельствам XVIII–XX веков, а сами их образы, вероятно, сложились довольно поздно — уже после принятия христианства. Поверья о них распространены в русской и белорусской землях, на востоке Украины их гораздо меньше, а в Карпатах и западноукраинских областях действуют уже совсем другие персонажи.

Языческие представления о том, что каждым земным пространством владеет особый дух, как ни странно, получили подкрепление в христианском учении об ангелах стихий, изложенном, в частности, в «Толкованиях Епифания Кипрского на книгу Бытия»: «… К каждой твари приставлен ангел: ангел облаков и мглы, и у снега и града, и у мороза, ангелы в звуках и громах, ангел зимы и зноя, и осени, и весны, и лета, и всему духу твари его на земле… ангел ветра и ночи, и света, и дня, ко всем тварям ангелы приставлены…» «Толкования Епифания Кипрского» часто включались в различные сборники для народного чтения и таким образом проникали в народную среду, поддерживая бытовавшие там языческие верования о «хозяевах» пространств.

В лешего, водяного, болотника до сих пор верят на Русском Севере. А вот представления о полевом почти полностью утрачены. 

 

Леший

Леший — он может также носить имена лесовик, лешак, лесной дедушка, лесной житель, лесной хозяин, лес праведный — один из наиболее значительных персонажей этого рода . В отличие от дома, который считался «своим», человеческим владением, лес воспринимался как опасное и чуждое человеку пространство, одно из воплощений иного мира и место скопления нечистой силы. В лесу человека подстерегали русалки, туда заговорами ссылали болезни («в темные леса, на высокие горы»), в лес попадали дети, проклятые родителями. В лесу могут обитать и души умерших — в некоторых северорусских быличках ребенок, вернувшийся после блуждания в лесу, рассказывает, что там его водили умершие дедушка и бабушка .

О происхождении лешего не сохранилось таких четких представлений, как о домовом. Однако достаточно часто поверья указывают, что лешими становятся проклятые люди, умершие некрещеными или обмененные нечистой силой дети — другими словами, «заложные» покойники. В одной из русских быличек леший заявляет: «Я такой же человек, как и все люди, на мне только креста нет, я проклят, меня мать прокляла». В некоторых местах леших даже называют так же, как и проклятых, — диконькие мужички, дикари, полуверцы .

Отношение к лешему в народе двойственное. С одной стороны, его причисляют к нечистой силе и даже иногда путают с чертом. С другой, поверья часто противопоставляют его «настоящим» чертям: его цель не загубить человека, а наказать (в том числе и смертью) только тогда, когда человек нарушает правила поведения в лесу. Его шутки неприятны, но, как правило, не смертельны: он сбивает с дороги путников или пугает хохотом и хлопаньем в ладоши, но в то же время помогает набрать грибов, ягод, найти дорогу, если человек его об этом попросит. В Полесье об этом рассказывают так.

…

Пошла по ягоды женщина, и она отошла от корзинки. Вернулась туда — нет корзинки. Ходила, ходила она: «Вот, кажется, вот здесь оставила корзинку». И собака была с ней — и собаки нет, и корзинки нет. А она говорит: «Лесной хозяин, покажи мне, где моя корзинка!» Так она сказала. Туда-сюда крутанулась, смотрит — и корзинка ее стоит, и собака лежит.

Леший, как и другие духи-«хозяева», даже может вступить в драку с чертями, помогая человеку.

Облик лешего обычно указывает на его потустороннюю природу и связь с деревьями. Его нередко представляют обросшим еловой корой.

…

В одной деревне были Святки, а там есть лешева тропа рядом с деревней. Один раз там было гостьбище, все веселятся, пляшут. А в одну избу, там гулянка была, зашел леший. Его и не заметили. Он зашел, голову на воронец положил и хохочет. Сам весь еловый, и руки, и голова. Тут его все заметили. Испугались все, а он пропал.

Часто лешего представляли в виде обыкновенного мужика или старика с белой бородой, одетого в привычную крестьянскую одежду: кафтан, армяк, балахон, лапти, сапоги, колпак, шапку из лоскутьев, а в поздних быличках ему приписывают современную одежду — шляпу, кепку, ботинки. Но какие-нибудь черты или детали и цвета одежды обязательно подчеркивают его потустороннюю природу: у него медный колпак, правая пола кафтана запахнута за левую (не так, как принято у мужчин), левый лапоть надет на правую ногу, а правый на левую, а когда он садится, всегда закидывает левую ногу на правую. В некоторых областях России полагали, что лешего можно узнать по тому, что он никогда не носит пояса — ведь пояс, как и крест, в народной культуре считается признаком крещеного, «нормального» человека. Одежда у лешего бывает только четырех цветов — белого, красного, черного или зеленого. В быличках часто говорится, что у лешего нет бровей и ресниц, а глаза белые или свинцово-синие, выпуклые и никогда не смыкаются, или же правый глаз неподвижен и больше левого. Волосы леший зачесывает налево, на макушке у него красная плешь, на руках и ногах — кривые когти, у него нет правого уха, а сам он не отбрасывает тени. У лешего синяя кровь, и от этого сам он синюшный. Иногда лешего представляли как нагого, косматого, заросшего шерстью человека. Белорусы считали, что леший имеет сплющенное, ребром вперед, длинное лицо, длинную клинообразную бороду, у него один глаз и одна нога, причем пяткой вперед. В руках он обычно держит кнут, батог, дубинку или кошелку. Леший часто показывается людям в виде знакомого или родственника. В некоторых местах Русского Севера полагали, что при встрече с человеком, у которого в семье есть мужчины, леший принимает вид мужчины, а если у человека в семье одни женщины, леший показывается в виде женщины или старушки. Поскольку при встрече с человеком леший часто прикидывается обычным мужиком, то чтобы понять, с кем имеешь дело, нужно посмотреть на него через правое ухо лошади — тогда увидишь его истинный облик.

Характерная черта лешего — его способность изменять свой рост. Он может быть и обычного человеческого роста, но вдруг возьмет да подымется вровень с верхушками самых высоких деревьев или сделается ниже травы. Лешему, как и всем представителям нечистой силы, присуще оборотничество — он может превращаться в любого зверя и любую птицу, которые водятся в его владениях (чаще всего — в зайца, белого волка, медведя, филина), в дерево, куст или гриб, а также прикинуться каким-нибудь домашним животным — петухом, поросенком, собакой.

…

Я пошел утром в лес, да устал и на сопку лег. Лежу я, и словно в сон меня кидает. Вдруг кто-то меня за руку схватил. Я гляжу — а он стоит, шапку с меня снял, а руки у него, как вода студеная, борода — как мох, большущая, белая, а нутро у него так и гудит, словно ветер, а он меня манит. Я крест ему показал и сказал: «Хожу по лесам, по кустам, по мхам, по болотам… куда ни хожу, никогда не блужу … а тебе, лесной хозяин, покорность отдал, от меня, раба, отшатнись, в березу обернись». Два раза сказал, он и пропал, гул пошел по лесу, а вижу — гриб стоит и трепыхается, а он в гриб обернулся. А он и в лист обернется — ему все равно.

Вот пугало у нас раньше на Поклоннице (горе), где пионерский лагерь, там лес раньше был… И в образе солдата встретится, в образе человека, человека с копытами, священника, в образе ребенка может встретиться леший, в любом образе.

Появлению лешего обычно сопутствует вихрь или резкий ветер и шум деревьев. На Русском Севере об этом говорят так.

…

Когда леший из лесу выходит, так у тебя все волосы на голове задрожат. Чем он покажется? Бывает, покажется в красной рубахе — мужчиной, а бывает, покажется вот такой собакой. А бывает так, что не покажется. Ветер хлещет, а где — Бог его знает.

А как ветер, вихорь, так это уж самый леший. Вот здесь позапрошлый год такой был ураган, крыши сняло, а град с маленькое яичко был. А где он шел, этот вихрь-то, да столько лесу навалило. Все сосны вповалочку леший-то выворотил.

Леший обитает во всем лесу, однако больше всего любит коряги, вывернутые с корнем деревья, лесные избушки, глухую чащу.

Считалось, что обычно в каждом лесу живет один леший, но большой лес может быть поделен между несколькими лешими: у каждого собственный участок. Старшего над всеми называли лесничий . Белорусы полагали, что кроме «обычных» леших, существуют еще пущевики — хозяева пущи, огромного девственного леса. Пущевик — косматый, весь заросший мхом, ростом с самое высокое дерево — обитает в самой чащобе и губит людей, которые осмеливаются туда проникнуть. В русских заговорах главу леших называют Мусаил-лес. В некоторых районах Русского Севера верят в лесного царя, который носит имя Честной леса. Ему подчиняются лешие помельче — лесовики, боровики и моховики. Лесовики среди них самые рослые, моховики — самые маленькие.

Поверья часто рассказывают о пристрастии лешего к девушкам и женщинам, которых он похищает из домов или заманивает к себе в лес и берет в жены. Детьми лешего становятся похищенные до крещения младенцы, их часто называют лешевики. По другим поверьям, жены леших — это существа одной с ним природы: лешихи, лесовки или лесовихи . Они похожи на обыкновенных женщин, только ходят с распущенными волосами и вплетают в них зеленые ветки. Лешихами становятся души загубленных лешим девушек, которых прокляли родители. По ночам они качаются на деревьях, а на рассвете уходят под землю.

Леший сторожит лес и безраздельно распоряжается всем, что в нем есть. На Русском Севере об этом рассказывают так.

…

Хозяин грибов, мха есть. Хозяин везде должен быть. Он вроде бы выйдет такой старичок старенький, выйдет из-под корня или с земли, окрикнет мальчишек: «Зачем так делаете неладно!» — если они грибы неправильно собирают. Это лесовой хозяин, он бережет, сторожит лес.

Леший охраняет лесных зверей, он начальник над всеми волками. Часто его называют волчьим пастырем, потому что он пасет волков, словно овец. Он перегоняет с места на место табуны зайцев, волков, белок, а также полевых мышей и крыс. В народе миграцию большого количества этих животных объясняли тем, что леший одного леса проиграл в карты соседнему лешему стадо зайцев или белок и теперь гонит их отдавать долг. Леший часто сидит на дереве или пеньке, плетет лапти, строгает клинки из дерева или занимается другими поделками. Любит он и погреться у костра, разведенного в лесу людьми, но если разозлится, может и затоптать огонь.

…

В лесу есть дед такой и у него баба Марина. Он — хозяин леса, буйный, губы великие, нос большой, сам огромный. Борода по пояс, борода и усы. Люди поехали в лес. Сели у костра. Дед вышел к ним, а люди стали кидать в него головнями. Он губами здоровыми как дунет — головни разлетелись. Одежда у него оборвана, а вечером одежда у него блестит. Баба его — как бабы по-старому одевались: андарак (белорусское название юбки. — Авт. ) красный, фартук, жилетка такая — черные и красные, бывало, шили. Платок носит под бороду. Не трогай их, и они тебя не будут трогать.

Леший опасен для человека и чаще всего вредит ему. Его излюбленное занятие — сбить человека с дороги, завести в чащобу, водить кругами по одному и тому же месту, заставляя блуждать в течение многих часов. Леший морочит пришедшего в лес бесконечным разговором и глумится над ним: прячет шапки и корзины у тех, кто пришел по грибы или ягоды, укладывает их спать на муравейник, заставляет залезть на дуб, заводит в болото, под видом чарки водки подносит еловую шишку, снимает с телеги колеса.

Особенно часто это случается с теми, кто идет в лес, не благословясь, без креста или забудет «попроситься» у лешего. «Просились» следующими словами: «Хозяюшко, помоги мне ягод найти и не заблудиться». Ни в коем случае нельзя ругать человека, особенно ребенка, идущего в лес, словами «Понеси тебя леший», и вообще вспоминать лешего, находясь в лесу, — в этом случае леший получит доступ к ребенку и может завести его в чащу или навсегда оставить у себя. Чтобы этого не случилось, мать должна сама проводить детей, идущих в лес, благословением, положить на пень кусок хлеба, завернутый в тряпочку, и сказать: «Царь лесной, царица лесовица, прими ты наш подарок и низкий поклон и прими ты моих малых ребят и отпусти их домой…» Считалось, что заблудиться в лесу может и тот, кто случайно попадет на «худой след» — любимую тропу или дорогу лешего, которую в народе называли «лешачьим переходом», или «лешевой тропой». Обречен на блуждание в лесу и тот, кому леший пересечет дорогу или кого леший «обведет», то есть отнимет память. Находясь в лесу, надо всегда помнить первое слово, произнесенное при встрече со случайным прохожим. И вот почему: если этим прохожим был леший, он обязательно спросит: «Помнишь ли заднее слово?» И если человек не вспомнит, леший заберет его с собой. Лесное эхо — это голос лешего, поэтому в лесу без особой нужды не стоит кричать и тем более передразнивать эхо, а также откликаться на незнакомый голос — этим можно вызвать лешего. Леший не переносит, когда свистят в лесу, и сурово наказывает свистуна — он может прийти в село вслед за свистящим человеком и выбить у него в хате все стекла.

Для того чтобы сбить человека с дороги, у лешего есть несколько излюбленных приемов. Подойдя к человеку, собирающему грибы или ягоды, он принимает вид знакомого или родственника и, обещая показать самые грибные или ягодные места, заманивает в чащу. Часто он прикидывается ямщиком и предлагает подвезти идущего по лесной дороге, а в результате человек оказывался в чащобе, на краю лесного оврага или в другом непроходимом месте. А то еще леший позовет человека по имени, подражая голосу кого-нибудь из знакомых, и таким образом заманит в глубь леса.

Рассказы о лесном хозяине, сбивающем человека с дороги, встречаются в северорусских житиях святых XV–XVII веков. В житии Евфросина Псковского (XV в.) об этом рассказывается так:

…

Некогда святой Евфросин пошел в уединенную обитель, стоявшую отдельно от монастыря, и повстречал дьявола, принявшего образ знакомого пахаря, который изъявил желание пойти с ним. Дьявол шел быстрой походкой и все время забегал вперед. Всю дорогу он занимал преподобного разговорами, поведал блаженному о недостатках в доме и о напастях, которые он терпел от некоего человека. Святой начал учить его о смирении. Святой увлекся разговором и не заметил, как заблудился. Он не мог узнать место, где находится. Его спутник вызвался проводить его к монастырю, но еще больше сбил с пути. День догорал, наступил вечер. Святой встал на колени и начал читать «Отче наш». Его проводник начал быстро таять и стал невидимым. А преподобный увидел, что он находится в непроходимой чаще на круче горы над пропастью4.

О том, как леший водит людей, повествует множество быличек, причем как старинных, записанных в XIX веке, так и современных.

…

Пошла я утром в лес за грибами, а батька мне кричит: «Ты чего хлеба не берешь в лес?» А я не брала, потому что думаю: домой приду после грибов, я дома пообедаю. Пошла я в лес. Только иду и думаю: словно лес не тот, тропочки нет, все омшара (низменное, покрытое мхом место. — Авт .), а я все иду, и все не по пути. Значит, сама не ведала, куда иду: здесь омшара, там трясина. И поняла я, что леший меня крутит. Измучилась я, и поесть ничего нет. Только я это подумала, вижу — старик. Я испугалась, стала креститься, а он в пень обернулся, такой пень старый… Я опять креститься стала. Слышу — коровы заревели, я в ту сторону из лесу вышла, да лес-то весь невелик, а это леший, он спутал меня да водил по омшаре.

У нас был Яша Штормин. Вот ушел по грибы и потерялся. Вот его искали, искали… на четвертый или пятый день обнаружили, нашли на скале. Сидит наверху. Как он туда?! Ну тот так рассказывал: попал мне дед какой-то, дед, дескать, повел меня. «Пойдем, — говорит, — я вот тебе натаскаю грибов». И вот шел, шел я с ним, с этим дедом. И вот потом, говорит, этого деда не стало. Я, говорит, гляжу — кругом скала. Никак не могу слезть с этой скалы. И вот его на пятые сутки сняли.

А вот бабушка Кошариха у нас все время лечила. И вот я прихожу к ней, когда сын Алексей заболел, вечером. Она говорит:

— Нет, не пойду.

— Да ты что, Александра Андриановна? Да сходим. Вот такое дело.

— Нет уж, я боюсь.

А потом девки ее говорят:

— Да ты что? Это же дядя Федот. Ты что, боишься его?

Она потом и стала рассказывать, дескать, вот какой случай был:

— Приходит Николай Николаевич Прокудин и приглашает: «Пойдем, у меня старуха заболела». Прямо Николай Николаевич. Ну, идем, идем, разговариваем. Я говорю: «Да как долго!» Они там на углу жили. Я и говорю: «Да как долго!» Он говорит: «Ну, постой!» — и никого не стало. А я смотрю — оказалось, в воде стою. — Он ее на Косой брод увел. В воду ее завел до пояса и скрылся. — Вот я давай молитвы читать. Смотрю: звезды, река. Куда идти? Где берег? Так и простояла до рассвета.

Лесной человека по лесу водит. Нас лично водило вот здесь, в поле. Ходили два часа, в болото выходили. Выйдем на тропинку, придем, идем-идем — теряется тропинка. Приходим — то болото, то овраг. Повернешься — в болото придем, постоим, придем, пять раз в одно и то же место возвращались. Так бродили два часа. Когда блудили — одежду надо выворачивать.

Леший людей не ест, только уводить может. Заведет, заблудит, потом отпускает, если вспомнишь Бога. А ты его и не увидишь, а он тебя видит. А у меня свекор, бывало, говорил, что видел лешего — как старик. Ну потом ушел, загоготал и все. Вот пошла ты в лес — благословясь, перекрестясь, вот и иди.

Почему блудят-то? Это леший покажется, вот и ведет. Лешаков не лешакают, их матюкать надо, они матюков боятся. Муж по лесу шел, видит старичка, а он первый раз видит его. Подумал, что из другой деревни. Старичок говорит: «Давай посидим». Выпили они, а ни старика, ни чашки, ни водки нет. А это леший ему представился.

Если человек из-за шуток лешего теряет дорогу в лесу, он как бы попадает в иной мир, и чтобы вернуться домой, он должен снять с себя всю одежду и надеть ее заново наизнанку, рубаху переодеть задом наперед, а нательный крест перевернуть с груди на спину. На ногах меняли обувь — левый сапог надевали на правую ногу, правый на левую, шапку поворачивали задом наперед. И обязательно читали молитву, а лучше всего 90-ый псалом («Живый в помощи…»).

Зато дети, уведенные лешим, обычно не жаловались на плохое отношение, напротив, они рассказывали, что леший, имевший вид седого старичка или какого-нибудь их родственника, был с ними добр: приносил еду, баловал лакомствами, заботливо укрывал от холода. Чтобы возвратить унесенных лешим детей, на перекрестки дорог клали относы, угощение лешему: кусок сала, горшок с кашей, блины. Еду заворачивали в чистую тряпку с красной ниткой, кланялись на четыре стороны, не крестясь, и говорили: «Честной леса, просим тебя, умоляем тебя, нашу хлеб-соль прими, а нашего родного возврати».

Леший, недовольный тем, как ведет себя человек в лесу, может наслать на него болезнь, напугать до полусмерти, заморочить видениями. В этих случаях также нужно принести ему в дар яйцо или другую еду. Если кто подцепил в лесу болезнь, он отправлялся в лес, клал в левую руку яйцо и произносил следующую молитву: «Кто этому лесу житель, кто настоятель, кто содержавец, тот дар возьмите, а меня простите во всех грехах, во всех винах, сделайте здравым и здоровым». Яйцо оставляли на перекрестке. Чтобы леший не пугал человека, нужно было отвесить ему двенадцать поклонов на все четыре стороны, но не креститься и сказать: «Лес честной, царь домовой, хозяин большой, прошу я вас с хлебом с солью, с белой рубашкой, с красной рубашкой, с низким поклоном, простите, благословите».

Чаще всего с лешим приходилось сталкиваться охотникам. Без договора с ним охотник не только не мог рассчитывать на добычу, но и подвергал себя серьезной опасности — в лучшем случае он оставался без добычи, в худшем его ждала смерть. Охотник мог получить от лешего «особую статью», то есть заключить договор на определенных условиях, например, не брать дичи больше, чем разрешено, приходить на охоту в определенные дни или еще что-нибудь в этом роде. В противном случае леший мог исхлестать охотника верхушками деревьев, наслать на него болезнь или даже паралич. Зато охотнику, заключившему договор, леший загоняет в силки дичь и подводит прямо под выстрел множество зверей, причем так, что они не могут сдвинуться с места, и охотник стреляет на выбор. Охотникам и лесникам часто приходилось ночевать в лесных охотничьих избушках, которые также находились под покровительством лесного хозяина. Перед тем, как зайти в такую избушку на ночлег, полагалось попросить у лешего разрешения: «Пусти, хозяин, не век вековать, а одну ночь ночевать». Если этого не сделать, леший всю ночь будет пугать человека звуком шагов, завыванием, хлопаньем в ладоши, пока не выгонит из избушки.

В тех областях, где скотину пасли в лесу, договариваться с лешим приходилось и пастухам. Чтобы сохранить стадо и уберечь его от лесных зверей, пастух должен был вызвать лешего и заключить с ним специальный договор. Для этого пастух шел в полночь в лес и призывал лешего, а тот являлся, сопровождаемый сильной бурей, шумом деревьев и свистом ветра. Считалось, что вызвать лешего можно словами: «Приходи завтра», иногда советовали, сняв шапку, кланяться и просить: «Лесной князь, выйдь сюда, помоги моей беде, сам удружу». Существовал и более сложный ритуал: в ночь накануне Ивана Купалы нужно было пойти в лес, срубить осину так, чтобы она упала вершиной на восточную сторону, и, стоя на пне срубленной осины, посмотреть себе между ног и сказать: «Дядя леший, покажись не серым волком, не черным вороном, не елью жаровою, покажись таким, каков я есть». Иногда пастух, вызывая лешего, предлагал ему красное яйцо: «Иди, покажись, так яйцо дам красное». За сохранение скотины леший старался запросить с пастуха как можно больше — иногда несколько коров со стада, но пастух не соглашался, и обычно леший выторговывал себе одну, но лучшую корову. А опытный пастух мог заставить лешего служить всего за два яйца. Однако договор пастух должен был держать в строжайшей тайне, иначе леший мог расправиться с ним.

По договору леший не только не препятствовал пастуху, но иногда и сам обязывался пасти скотину, так что пастух мог вообще не ходить в лес. За эти услуги пастух также жертвовал корову, но еще принимал обязательства: не есть красных или черных ягод, не собирать грибов, не стричься и не бриться, не здороваться ни с кем за руку, не вступать в супружеские отношения с женой, не играть на гармошке, не перелезать через изгородь или еще что-нибудь подобное. О пастухе, вместо которого стадо пас леший, говорили, что он «пасет лесом». Набор запретов, которые пастух должен был соблюдать, а также заговор на благополучие скотины, который должен был иметь каждый пастух, на Русском Севере называли отпуском , или статьей . Входя в лес, пастух говорил: «Праведный лесной, помоги сохранить мне мое стадо от ветра буйного, от зверя лютого».

…

Раньше у пастухов был отпуск. Чтобы скотина ходила, чтобы ни волк, никто не заходил в стадо. У них какие-то слова были, у пастухов. Они с лешим говорили. Выйдет на дорогу — он с ним и говорил, с лесным.

Иные пастухи пасут лесом. Лесом — так лесной пасет, а они только выгоняют. Раньше у нас в Пронине пастухи все пасли — они не ходили в лес сами, выгонят на улицу, коровы уйдут. А они сядут на забор с той стороны, откуда коровы должны прийти, затрубят в рог, и коровы — как по струнке — идут домой все.

А раньше-то у нас здесь пастух был. У нас здесь гоняли коров. Так он придет, отгонит в лес, а обратно он никогда за коровами не ходил. Он на землю ляжет и кричит: «Коровушки, идите домой!» И коровушки все идут. Он коров только отгонит, он их не пас. А уже вместо него хозяин лесной пас.

За нарушение договора леший сурово карает пастуха: стадо перестает его слушаться, а лесные звери начинают нападать на скотину. А если пастух провинился серьезно, леший мог искалечить его, к примеру, выбить глаз.

…

У нас два пастуха пасли по соглашению с лешим. У них такие отпуска были, что нельзя с женой спать. Они с женами поспали, так их леший выхлестал. А такие отпуска были, что нельзя спать. А к другому пастуху приехал гость, а он пьяный напился, с гармошкой по деревне походил. Наши оба запольских пастуха. Да леший их обоих налупил. Один из них все с нами жил. «Что у тебя, Тимоша, болит?» — «А, не говори, девушка, меня так выхлестал лесной, так не могу. Три года пас, так не прикасался к жене, пас хорошо, а тут выдумал, так он мне и дал». А второму пастуху за гармонь леший дал.

Не нарушишь отпуск, так не задерет зверь скотину в лесу, а нарушишь — так и на скот может напасть, может и тебя леший наказать. Например, я у дяди запомнил. Он пас с моим братом со старшим, так я пришел брата проведать, а они пасли вдвоем. А у дяди-то в рожке отпуск-то, а ведь я не знал, что рожка не надо брать. Стали тут закусывать, а рожок-то тут у сумки лежит, а я схватил, забегал сразу. «Петро, что ж ты сделал». — говорит брат. И вот потом скотинка какая пришла из леса, а какая не пришла.

Впрочем, за такие прегрешения пастух мог вымолить у лешего прощенье, встав в лесу на колени, повинившись и принеся подарок: хлеб, мелкие монеты, стопку водки и оставив их под кустом.

…

У каждого пастуха свой отпуск. Одному бриться нельзя и ягод нельзя есть черных. Красные-то можно есть, а черных не надо. Вот у нас тоже ребята пасли. Сначала пас старик, а он заболел, ребята стали пасти вместо него. Этот старик сказал: «Вы, — говорит, — не ешьте ягод, а то как станете ягоды есть, так, смотрите, худо вам будет». Ну а ребятишки есть захотели, да взяли, поели ягод-то. А на второй день как гонят скот в лес ребята — что сотворилось! Такой шум поднялся, да все деревья клонит до земли, и коров-то всех леший обратно повернул, и всех выгнал оттуда. Ну, ребятишки испугались и убежали. А потом пришел старик и говорит: «Вы зачем телушек-то отпустили?» — «Так и так, Коленька ягод поел». Ну, вот и поел. А потом старик наладил, так они допасли. Наверное, договорился с лесным. Он с лесным пас, с лесным и договорился.

Если же пастух нарушал главное обещание — отдать лешему корову — ему грозила неминуемая смерть. В жертву лешему обычно назначали ту корову, которая в день первого весеннего выпаса первая входила в лес или последняя покидала загон. Такая корова непременно пропадала в течение лета — она или терялась в лесу или ее задирали звери.

…

Ну, с лесным раньше пастухи знались, так говорили, что у тех, кто с лесным знается, лесной выбирает из стада самую лучшую скотину. Ну, он забирает, закрывает ее, она так в лесу и остается, она зайдет в такое место, что ей не выйти. У нас все время пас Игнат. Он пас лесом. И вот знаешь, ведь с лесным надо тоже рассчитываться. А лесной взял и выбрал у него корову-то от сирот. Тут вот рядом соседка была, а у нее двое детишек. А лесной-то взял и эту корову выбрал от сирот, от бедных, а не от богатых. Пригнал пастух коров, а этой нет. Эта женщина пастуха спрашивает: «Где, Игнатий, моя корова? У меня коровы нету». Так он сходил и пригнал. Он пригнал эту корову, которую лесной себе выбрал, не отдал эту корову лесному. А надо было отдать — отдал бы, живой остался. А он не отдал, так его старуха рассказывала: «Двери ночью открыло, среди ночи все стены исхлестало в избе». Леший его захлестал. И он умер. Два дня спал, а на третий умер.

Есть, конечно, в лесу есть хозяин. Вот скот пасут, ведь скот раньше пасли в лесах, в пожнях, ведь далеко ходили, за двенадцать километров гоняли скот. С отпусками, конечно, есть такая книжка у пастухов. Называется — отпуск. Сама видала — у нас дедушка пас коров. А тут у нас один пастух умер. У него был такой отпуск, чтобы через два года на третий нужно отдавать лесному лучшую корову из стада. Такой закон. Ну, он знался с хозяином-то лесным. И вот по соседству-то была у соседки корова лучше всех. И она пошла первая, повела хозяйка лесная корову, а пастух не пустил, не отпустил корову. Пришел домой — и ночью его леший задушил. Давно это было, годов тридцать назад.

У одних пастухов божественный отпуск, у других — лесной. Он пас лесным. Раз пас лесным, значит, надо отдавать одно животное. Вот как это делалось: при первом выгоне скота весной такой загон делают. Пастух кладет жердину, а под нее пояс, свой пояс, веревочку какую-нибудь, которую он потом все лето носить будет. Потом он обходит стадо и заговор читает. Ну а потом, когда обойдет, пускает через пояс коров из загона, чтобы все коровы через пояс переступили. Ну и отмечает какую там корову — третью или девятую. Если девятая, так он ее лето пропасет, а осенью она не придет. Ищут, ищут, а чего искать, он-то знает, что она отдана лесному. Ему тоже нельзя не отдать. Вот тут мужик пас и не отдал. Корова-то прошла девятая, а он ее, корову-ту девятую не отдал, потому что она была соседова, с которым они винишко вместе пили. Он осенью не отдал этой коровы, а бросил наотмашку коровий колокольчик. Так потом он пришел чуть живой — его леший верхушками деревьев отхлестал.

На Русском Севере верили, что, забирая себе обещанную корову, леший особым образом «закрывает» ее, как бы окружает незримой, но прочной оградой, из-за которой сама корова не может выйти и, когда съедает вокруг себя всю траву, умирает от голода. «Закрытая» лешим корова невидима для окружающих, даже если она находится на совершенно открытом месте, вблизи деревни. Леший уводит и «закрывает» не только тех коров, которые ему положены по договору с пастухом, но и тех, которые был обруганы своими хозяйками, сказавшими в недобрый час: «Леший тебя побери!» Чтобы вернуть такую корову, обращались к «знающим» людям — колдунам и колдуньям, умевшим вызывать лешего. Лешего просили: «Батюшко-хозяйнушко лесной, как шутишь, так и открой коровушку». Колдун встречался с лешим и узнавал у него, где искать пропавшую скотину. Об этом существует множество быличек.

…

Леший может показаться любому. Очень может показаться. У нас был старик, он ходил к лешему. Потеряет кто корову, вот он и пойдет, рубаху вывернет наизнанку, ворота откроет, ну и вызывает. Как — не спрашивали. Он говорит: «Вы думаете, легко лешего вызывать?» Говорит — прежде, чем ему выйти из лесу, такой ветер сделается, что тебя с ног сбивает. «А вот я стану спрашивать, а у самого голос дрожит». Бывало, ему скажут, что коровы уже нет живой. Он знает какие-то слова, раз ходит, знается с лешим. Леший, бывало, покажется человеком, бывает, покажется собакой, а говорит по-человечески. То скажет: «Корову ищи завтра в таком-то месте. Корова закрыта. Идите во столько-то часов и корову найдете».

Вот раньше я жила у мамы в деревне. В той деревне был старичок. Вот потеряется корова или лошадь, а не известно, куда она ушла. У нас у самих лошадь была пущена. Ходили, искали — нету. Мама говорит отцу: «Сходи к Степе». А это Степа Ваганихин, старик. Мать пошла. Он говорит: «Давай, Аксинья, я не с ночи, а с утра тебе скажу». Он с лешим знался, с лесным. Говорят, что он в лес ходит и вызывает. Так он ходит, наденет навыворот портки, кальсоны, рубаху, ворот расстегнет, волосы все растреплет. Ну — к лешему идет. Там он, в лесу выходит. Говорит: «Страшно, стоишь вот так, трясешься». Лошадь нашли. Потеряется корова — к нему идут. Ну, он скажет: «Корова ваша закрыта, у пастуха такой отпуск. Была закрыта, но корова живая. Через трое суток только найдете корову, раньше не найдете. В таком-то месте».

Лесной корову закрывает. Вот хозяйка пошла доить, корову назвала худым словом, проклятым, вот корова после этого домой и не пришла. Нельзя худым словом называть. Нашли ее потом, открыл уж лесной — так одна земля вокруг осталась, а травки нисколько. Я сама на этом деле погорела. Мы пасли с отцом. И одна старуха держала корову, выпустила, да корова ходила, корову видели, пригнали коров — этой нету. Мы пошли искать, неделю ходили, искали, а потом отец мне говорит: «Иди вот к той старухе (которая могла вызывать лешего), сходи и в ноги пади». Хозяйка коровы сходила к старухе, она указала. Мы пришли — ходили неделю мимо коровы, а корова в ручье лежит, а кругом все вытоптано. Это, говорят, лесной ее закрыл.

Колдун мог не браться за дело сам, а лишь объяснял хозяину коровы, как узнать у лешего о ее судьбе, и указывал, в каком виде леший покажется человеку (в виде солдата, старушки, родного дяди или еще каком-либо). Для встречи с лешим нужно было пойти, не оглядываясь, на перекресток лесной дороги, оставить там два яйца и спросить первого попавшегося навстречу человека (а это и будет леший), где искать корову. В одной из северорусских быличек рассказывается, как хозяйка пропавшей коровы под руководством колдуньи вызволила ее от лешего.

…

У нас вот в этой деревне жила женщина со свекровью. Так, корова-то ходила во дворе весной, выскочила да побежала. А вслед за ней эта женщина побежала. И не могла догнать и сказала: «Понеси тя леший!» А корова до леса добежала. Скрылась, нигде найти ее не могли. В другой деревне была старушка, она знала, вызывала лесного. И вот она его вызвала, а потом сказала женщине: «Ты пойдешь по дороге, тебе встретятся два солдата. Она, эта нечистая сила, превращается в человека. А ты спроси: «Ребятки, не видели ли коровушки?» А женщина пошла по дороге, доходит до леса-то, тут поднялся такой шум, крик, да так звонко — лес весь говорит. Траву к земле клонит. «У меня, — говорит, — волосы дыбом встали, да я из лесу убежала». Так корову-то и не могла найти. На следующий день ее старуха спрашивает: «Ты что не спросила у ребят?» — «Да постыдилась. А они как прошли мимо меня, так захохотали». А потом эта старушка вызвала лешего в образе брата свекрови: «Подойдет к тебе дядя Тимоша, ты у дяди Тимоши спроси», — сказала старушка. «Иду я, рассказывает женщина, — а из лесу дядя Тимоша с топором. «Дядя Тимофей, не знаешь ли, где корова?» — «Да вот, — говорит, — корова-то за кустом лежит у тебя». Повернулся, и нигде его не стало. Потерялся он на глазах. Это старушка лесного в дядю превратила. Она, когда его вызывает, кем его вызовет, таким человеком он и покажется.

В другой быличке женщина не до конца выполняет советы колдуна, за что ее и наказывает леший.

…

Пастух в деревне был, к нему обращались с делом. Один раз потерялась корова красная. Пришли к пастуху. Он сказал: «Войдете в лес, положите два яйца, леший яйца любит. Положите на перекрестке левой рукой, не глядя, и уходите». Старуха пошла, снесла и на второй день снова пришла и встала, не шевелясь. Лес зашумел, вышел леший — небольшой, в сером кафтане, в шляпе, с батогом. Идет и гонит семь коров, видно, у многих отобрал. А пастух ее предупредил: «Стой, не шевелись и не говори, пока не прогонит, а твою он отхлестнет». А она не вытерпела, подумала, ведь прогонит ее корову, и сказала: «Ой, ты, Красулюшка!» Леший обернулся, хлестнул ее веткой и выбил ей глаз, но корову отдал. Когда она пришла домой, знахарь ей сказал: «Не послушалась меня, так ходи весь век кривая. Мог бы хуже — он мог бы тебя всю переломать!»

Лешие бродят по лесу до первых петухов, а потом весь день спят в лесных избушках. День весеннего Юрия (23 апреля) в западных областях России считался также праздником лешего. В этот день ему приносили жертвы, чтобы он оберегал скотину от волков. Летом лешие справляют свадьбы, во время которых в лесу поднимается страшная буря, выворачивающая с корнем деревья и разбрасывающая валежник. Поэтому запрещалось лежать на лесной дороге, чтобы не задавила свадьба лешего. Считалось, что 4 сентября по старому стилю леший ночью выходит на поля, подходит к гумнам, развязывает и раскидывает снопы, поэтому в эту ночь хозяева сторожили свое гумно от лешего, наряжаясь в вывороченный наизнанку тулуп и очертившись магическим кругом. Лешие, как и змеи, уходят на зиму в иной мир, проваливаясь под землю в день св. Ерофея (17 октября ст. ст.). В этот день они перестают бродить по лесу и напоследок вырывают с корнем деревья, роют землю, загоняют зверей по норам. В этот день старались не заходить в лес — считалось, что рискнувший может потерять разум.

Оберегами от лешего служат соль и огонь; магический круг, очерченный осиновой палкой; нож или кочерга; а также лутошка — липовая, очищенная от коры палка. Считалось, что если при встрече с лешим молитва не помогает, необходимо матерно браниться — это одно из самых сильных средств против любой нечистой силы. Леший боится собак-«двоеглазок» (собак, у которых над глазами светлые пятна), которые якобы обладают способностью видеть любую нечистую силу. Чтобы леший не сбил с дороги, нужно идти по лошадиному следу — вместе с лошадью в хлеву обитает и домовой, которого леший не любит и боится.

 

Водяной

В каждом водоеме — реке, озере, пруду живет свой хозяин, которого обычно называют: водяной, водяник, водяной хозяин, водяной черт, дедушка водяной или же топельник, волосатик. Поверья о водяном широко распространены в богатых водоемами и болотистых Белоруссии и северо-западных районах России, а в засушливых и степных районах Украины почти не известны.

В древнерусских памятниках сведения о водяном, как и о других духах-«хозяевах», весьма скупы: встречаются упоминания о водяных бесах и водяных богах, в которых верят язычники. Откуда взялись поверья о водяных, доподлинно не известно. Однако есть основания считать, что порождены они древними языческими представлениями об утопленниках, которые продолжают доживать в воде свой век. Подобные верования до сих пор встречаются в некоторых местах Полесья . Ну и, конечно, согласно поздней легенде, водяные произошли из тех отпавших от Бога ангелов, которые, будучи низвергнутыми с неба, попали в воду.

Водяной — это старый плешивый дед с длинной седой бородой и большим брюхом, часто нагой, горбатый, облепленный грязью и тиной, или одетый в красную рубаху. Нередко в поверьях облик водяного напоминал облик утопленника — он появлялся как худой посиневший старик, облепленный речными водорослями.

…

Водяной, он всегда в воде, а как же! С бородой, да. Говорят, как человек, только зеленый весь.

У него борода, как трава растет, тина та самая. Вот из этой тины борода-то длинная. Волосы большие, тоже из этой тины. Тело такое переливается, как рыбья чешуя, но это не чешуя. Ноги в воде, он опустил ноги…

Моя бабка по речке ходила. Не ночью, а часов так около одиннадцати. Теленка искала. Ну и ног-то не видно, а руки — как у лягушки — четыре пальца. В воде сидит… А он шевелится все. Она не поняла сначала, а потом отошла от речки-то и потом уж вспомнила, что это водяной, надо убегать, а то он утянет в воду или еще что сделает.

В облике водяного не редкость звериные или рыбьи черты — рыбий или коровий хвост, гусиные лапы с перепонками или коровьи копыта, кожа, как у налима, рог на голове. Голова или шапка у водяного, как и у большинства демонов, вытянутая и остроконечная. Полагали, что водяной может оборачиваться кем и чем угодно — женщиной, ребенком, утопленником, господином с тросточкой; может стать невидимым или обернуться рыбой, зверем, птицей, сомом, щукой, карпом, большой черной рыбой или рыбой с крыльями, уткой, гусем, петухом. Водяной мог явиться и бараном, свиньей, черной собакой, кошкой, коровой.

…

Водяной по-всякому бывает. Высунет голову на сушу и положит. Цветом бывает синий или, как налим, цветной, это летом около Петрова дня, когда жаркие лучи. У него есть два уса только. Он похож на рыбу с хвостом. Снизу у него два крыла.

Водяной живет в омутах, водоворотах, в не замерзающих зимой участках водоемов, на старых пустых водяных мельницах, под мельницами или шлюзами, на дне реки, где у него есть роскошный дворец. Он может показаться ночью на берегу, вблизи глубоких мест, на камнях, мельничных колесах, на мосту. Водяной любит высовываться по пояс из воды, шлепать руками по воде, хлопать в ладоши, хохотать, ржать, как лошадь, кричать выпью, блеять бараном.

Время водяного — полдень, после захода солнца, полночь, а также при луне . Он особенно опасен во время или накануне больших праздников: в ночь на Ивана Купалы, в Троицкую субботу, во время цветения ржи (когда души мертвых находятся на земле), в Ильин день. Поэтому в такие дни, а также перед грозой запрещалось купаться. Но есть в году период — от Крещенья до Пасхи, — когда водяной не может вредить людям. А украинцы рассказывают вот что.

…

Водяной не все время живет в воде, так как его гоняет Бог: до Крещенья водяной сидит в воде, а потом переходит в лозу, отчего зовется «лозовиком», потом он переходит на сушу, в прибрежную траву и только после Спаса снова попадает в воду.

Белорусы верят, что накануне Крещенья водяной приходит к крестьянам и просит у них сани, чтобы вывезти своих детей из воды перед ее освящением. И вот перед Крещеньем сани и телеги переворачивали вверх ногами, чтобы водяной не мог ими воспользоваться. У русских считалось, что зимой водяной спит на дне реки, просыпается 1 апреля голодным и злым и потому ведет себя очень бурно — ломает лед и мучает рыбу.

В белорусских поверьях водяные бывают разные: тот, кто живет в омуте, зовется омутником , кто в водовороте — вирником (от белорусского вир — «водоворот»), кто в стоячей воде — тихоней . А на Русском Севере считают, что над всеми водяными царствует водяной царь — старик с палицей, который может подниматься к небу в черной туче и творить новые реки и озера. Его называют царь Водяник или Водян царь. Иногда поверья приписывают ему жену — царицу Водяницу или царицу морскую. Впрочем, тут ясности нет: в одних местах считают, что водяной холост и вступает в любовную связь с русалками; в других — что у водяного есть семья и дети, а его жена водяниха , или водяница , уродливая женщина с огромной грудью, происходит из утопленниц или проклятых девушек. Дети водяного — водяненки — забавляются тем, что обрывают сети у рыбаков. Считалось, что если поймать водяненка и вытащить на берег, отец даст за него богатый выкуп рыбой. Свадьбами водяных обычно называли весенние разливы рек, половодья и наводнения, во время которых новобрачные перебирались жить в новый водоем. В легенде, записанной в XIX веке на Русском Севере, объясняется, почему небольшой остров на одном из карельских озер назвали «зыбкой водяного».

…

В одном из озер жил водяной. Уж слишком часто топил он людей, и перестали окрестные жители из этого озера воду брать, а стали думать, как бы от этого водяного избавиться. Нашелся один мудрый отшельник, который подал добрый совет: «Надо иконы на берегу поднять, Николе-угоднику помолиться, водосвятный молебен заказать и побрызгать озеро святой водой». Послушались мужички и отслужили молебен всем селом. Поднялся буйный ветер, всколыхнулось озеро, помутилась вода, и все поняли, что водяной собрался уходить. Думал, думал водяной, хлопал руками по голым бедрам — все это слышали — и наконец решил пуститься в соседнюю реку Шокшу. Он плывет, а за ним из озера целый поток устремился и превратился в приток реки Шокши. Плывет себе водяной тихо и молча, и вдруг услыхали все его окрик: «Зыбку забыл, зыбку забыл!» И в самом деле увидели все в углу озера небольшой продолговатый островок. Пробираясь к реке Шокше, водяной схватил этот островок, тащил его за собой пять верст и бросил лишь на середине реки, а сам ринулся дальше и, по рассказам, ушел в Онежское озеро. Тот островок и сейчас не смыт, а приток, проведенный водяным, называют Крестным.

Когда случались наводнения, говорили, что водяной одного озера или реки проиграл в карты рыбу другому водяному и теперь перегоняет ему рыбу. Русские полагали, что водяной враждует с домовым, зато дружит с полевым и лешим. Есть рассказы и о том, как водяные ссорились между собой и даже обращались за помощью к священникам.

…

Приходит водяной к попу и просит одной вещи, а какой — выговорить не может, обещает только шапку золота. Поп догадался, что у него просят, взял крест и отправился к озеру. Пришли на самую середину озера и стали спускаться в водяное царство. Тут водяной указал попу на крест и велел выпустить его из рук. Лишь только тот выпустил, поднялся крик, шум, визг. Загорелось все водяное царство и сгорело дотла. Разбежались все тамошние жители. Водяной велел опять взять крест, дал попу шапку золота и сказал: «Ну, спасибо, поп. Сюда переселился водяной из соседнего озера и совсем выгнал меня из моего жилища. Сжег ты его водяное царство, а я вновь его построю. Если тебе что понадобится — приходи. Я буду твоим вечным слугой».

Водяной злобен и враждебен людям. Из всех духов-«хозяев» он ближе всех стоит к черту, а во многих местах Полесья считают, что черт и водяной — одно и то же. Водяной топит людей, затягивает и заманивает их в воду.

…

Водяной людей топит. Говорят, тут недавно в Каргополе двадцать лет парню было. Выехал он с девочкой на Онегу, на реку покататься в лодке, да задумал из лодки прыгнуть искупаться. Она в лодке осталась, а он прыгнул, даже и руки не показал. Он там, наверно, водяному понравился. Не благословясь и не перекрестясь так бухаются в воду, ни о чем не думают.

Водяной — так это водяная сила. У нас тут тоже потонул мужик, а жена поехала тело разыскивать. Там, в Данилове живет Ольга Васильевна Якимова, у нее мужик потонул, она и поехала вместе со свекром. Вот та баба, которая умела вызывать лешего, вот она и водяного вызывала. Вызывала водяного, и она этой Ольге Васильевне написала записочку — так и так, чтобы тело найти. Вот они в лодку сели и поехали. Как только выехали, она эти слова, что ей написали, три раза прочитала, и вот щука такая большиханская нырнула под лодку, и надо было им за этой щукой плыть, она бы их привела к утопленнику. Они испугались и вернулись. Да нет, тут уж не щука была. Она вызвала водяного, это водяной щукой показался. Да уж в леща или в налима он не превратится, а щука — рыба хищная. В щуку может превратиться нечистая сила.

Утопленники считались добычей водяного. Верили, будто водяной садится на плечи утопающему в виде гуся, петуха или барана, не дает ему спастись и не подпускает спасателей. Поэтому тонущих иногда боялись спасать, чтобы не рассердить водяного и не погибнуть от его рук самим. Если человеку удавалось выплыть, о нем говорили, что он спасся потому, что «водяного не было дома». Когда человек заходил в воду, он должен был «попроситься» у водяного: «Хозяин, хозяюшка, спасите меня». Чтобы не разгневать водяного, запрещалось набирать воду ночью, если все же это приходилось делать, то обязательно спрашивали разрешения: «Хозяин и хозяюшка, разрешите мне водички взять».

Водяной часто пытается перевернуть, затопить лодку с людьми. Об этом говорится в севернорусском «Житии Иова Ущельского» (середина XVII в.):

…

Ехали через Мезень-реку в лодке … Фока с братьями, Петровы дети, на пашню свою и переправляли лошадь, и выехали до половины реки, и нашел на них дух нечистый, водный и начал лошадь топить. Они же лошадь держали, а нечистый дух въяве ходил волнами, как большая рыба, и нападал на лошадь и за лодку хватал, потопить хотя. Они же веслами его отогнали… [156]

Чтобы заморочить человека и заманить его в реку, водяной хитрит, притворяется взывающим к помощи тонущим или плачущим ребенком. Иногда же он просто шутит, глумится над человеком. Для этого он попадается человеку на глаза в виде утки, гуся, слишком близко держащейся к берегу крупной рыбы, которых, кажется, очень легко поймать. Но всякий раз непонятным образом такой «утке» или «рыбе» удается избежать сетей, и измученный человек начинает понимать, что дело нечисто .

…

Один человек на Благовещенье пошел на озеро. На Благовещенье щука играет, нерестится. Он говорит: «Пойду, поймаю пару рыб и пойду в церковь». И появилась такая щука. И она его водила все время, пока люди из церкви не вышли. И он только ее хочет поймать, а она уходит. И вот она его водила, водила и доводила почти до обедни. Всю обедню проводила. И наконец тогда он плюнул, а она засмеялась в воде.

В другой быличке водяной глумится над человеком, обернувшись уткой.

…

По озеру плавала утка. Один человек проезжал мимо с сетью, увидел: «Дай, — думает, — поймаю эту утку». Забросил сеть. Сетка в воде, чувствует — утка попалась. А вытянет из воды — нет ничего. Посмотрел — а вода вокруг него как ключом кипит. Думает — дело нехорошее, да и выехал с этого места.

Водяной владеет всем, что есть в воде и на воде, он охраняет водоплавающих птиц и рыбу и переманивает ее из других водоемов. Рыба — это его скот, особенно сомы, налимы, угри и раки, которых в некоторых местах так и называют «рыба водяного» и поэтому не употребляют в пищу. А в подводном царстве у него много скота — стада коров и лошадей, которых он лунными ночами выгоняет на прибрежные заливные луга. Коровы водяного всегда черные, без единого белого пятнышка, и очень молочные.

…

Водяной по ночам выгонял своих коров из реки на прибрежный луг. Один человек заметил, что по ночам у реки пасется стадо черных коров, а придет утром — никого нет. Мужик стал наблюдать за этими коровами и, наконец, понял, что это коровы водяного и что тот сам выходит на берег их пасти. Однажды под утро, когда водяной загонял стадо назад в воду, мужик изловчился и отбил одну корову. Эта корова оказалась очень молочной, а в хозяйстве мужика с тех пор никогда не переводился скот.

Плотогоны и рыбаки почитали и боялись водяного: проплывая над местом, где могло быть его жилище, они снимали шапки. Полагали, что почитающих его рыбаков и моряков водяной оберегает: спасает во время бури, помогает при ловле рыбы. Чтобы задобрить водяного, рыбаки приносили ему в жертву первую пойманную рыбу, бросали в воду соль, табак и лапти с портянками и кричали: «На тебе, черт, лапти, загоняй рыбу!» С водяными делились собственной едой и даже чаем, отливали немного в воду. Рыбак мог заключить договор с водяным, и тот обязывался доставлять человеку много рыбы и вообще служить ему. Но условия были жестокими: рыбак должен был бросить в воду нательный крест и отречься от родни. Такой рыбак рано или поздно тонул, а его душа поступала в распоряжение нечистой силы.

Мельники также старались не ссориться с водяным, ведь тот может отомстить: откроет шлюзы, начнет понапрасну вертеть колеса и жернова, а то и вовсе разрушит мельницу, плотину, запруду и не даст построить новые. Мельники приносили ему в жертву дохлых животных, кидали в омут хлеб и лили водку, а осенью опускали под колеса мельницы кусок сала или часть свиных кишок, чтобы водяной не слизывал смазку с мельничных колес. Если водяной доволен приношениями, он помогает: пускает воду на мельничные колеса в засуху и даже чинит мельницу. При сооружении новой мельницы также приносили дар водяному, о чем свидетельствует русская пословица: «С каждой новой мельницы водяной свою подать возьмет».

С водяным старались дружить и пасечники: они считали его покровителем пчел. Согласно легенде, первый рой пчел отроился от лошади, заезженной водяным. Поскольку недовольный водяной мог затопить ульи, которые часто ставили на прибрежных лугах, или же наслать на пчел сырость и этим погубить их, то накануне первого, или медового, Спаса (14 августа ст. ст.), когда начинали вынимать соты с новым медом, пасечники «кормили» водяного медом и дарили воском понемногу от каждого улья. В этот же день первый рой пчел и первые соты топили в ближайшем пруду в дар водяному. Считалось, что если пасечник заключит договор с водяным, тот даст ему кукушку, которую следует посадить в отдельный улей. Пока такая кукушка живет у пасечника, у него пчелы дают много меда, но стоит ее выпустить, как следом за ней улетит весь рой. Однако мед от таких пчел не слишком хорош и вкусен, а отличить его можно по тому, что обычные пчелы строят соты крестиками, а пчелы водяного — кружочками.

Водяной часто бывает причиной несчастий, болезней и стихийных бедствий. Он устраивает водовороты, наводнения, поднимает сильный ветер, затопляет луга и поля, смывая посевы. Он досаждает пьяным, заводя их в грязь, часто губит скотину, особенно лошадей, заманивая их в топкие места, а оседлав коня или корову, загоняет их насмерть. Чтобы умилостивить водяного, на Русском Севере весной, в апреле, когда вода освобождалась от льда, в реку бросали муку и другую еду, а также табак и просили водяного: «Храни, паси нашу семью». В других областях России жертву водяному приносили в день св. Марии Египетской (14 марта ст. ст.), когда водяной пробуждается от зимней спячки. За несколько дней до праздника рыболовы покупали, не торгуясь, самую негодную лошадь и откармливали ее. В день жертвоприношения лошадь намазывали медом, украшали ей гриву красными лентами и топили посредине реки. При этом старший рыболов выливал в реку масло и говорил: «Вот тебе, дедушка, гостинцу на новоселье, люби и жалуй нашу семью». Второй раз жертву водяному приносили осенью — в день св. Никиты (28 сентября ст. ст.) — в реку бросали мертвого гуся в благодарность водяному за то, что все лето он надзирал за гусями.

Чтобы уберечься от водяного, необходимо соблюдать правила поведения на воде: не купаться в неположенное время, заходить в воду с крестом и молитвой, просить у водяного разрешения искупаться и набрать воды. Считалось, что водяной не может утопить человека, съевшего кусок хлеба из муки, смолотой в ночь на Ивана Купалу. Водяной не переносит золы, высыпаемой по утрам в воду, от этого он мечется и разбивается о подводные камни. Водяной, как и леший, не любит свиста и гневается на того, кто свистит. 

 

Болотник

Болото издавна считается местом обитания нечистой силы, о чем свидетельствуют многочисленные пословицы: «Было бы болото, а черти найдутся»; «Сидит, как черт в болоте»; «Бегает, как черт по болоту»; «Не ходи при болоте — черт уши обколотит» и др. Не случайно в заговорах нечистую силу и болезни отсылают «на леса, на болота» или «на мхи, на болота» . О поклонении болотам у восточных славян свидетельствует Новогородская Кормчая XIII в., отмечавшая, что язычники «приносят жертвы бесам и болотам, и колодезям» .

И во многих местах верили, что у болот есть особый хозяин — болотный, болотник или болотяник, болотный дедко, шут болотный . Впрочем, иногда его считали разновидностью водяного или даже лешего. Болотника представляли угрюмым, неподвижным существом, сидящим на дне болота, безглазым толстяком, покрытым слоем грязи, с налипшими водорослями, улитками, рыбьей чешуей; или же человеком, поросшим серой шерстью, с длинными руками и закрученным хвостом. В отличие от других представителей нечистой силы, болотник не умеет менять свой облик.

Болотник заманивает человека или животное в трясину и губит его. Особенно легкой добычей становится человек, который по ночам играет на сопелке (пастушеской дудочке). Приманивает болотник свою жертву, крякая по-утиному, ревя по-коровьи, дико стонет или хохочет. Когда человек застревает в трясине, болотник хватает его за ноги и затягивает вглубь. Болотник не имеет ни жены, ни детей. В отличие от других демонов, он не боится громовых стрел, так как они теряют силу, соприкасаясь с поверхностью болота. Болотники гибнут при осушении болот и зимой, когда болото вымерзает.

Белорусы различали разных болотников. Самым старшим считался оржавиник — он покрыт грязно-рыжей шерстью, с толстым животом и тонкими ногами. Помладше считался багник — хозяин багна , угрюмое, неподвижное, грязное существо, одиноко живущее на дне багна и хватающее за ноги случайных путников. Заметить багника можно по пузырькам, поднимающимся на поверхность, и по мелким бледным огонькам, которые иногда появляются на болоте. Самым младшим из болотных бесов считался просто болотник. А на Русском Севере часто наделяют болота не хозяином, а хозяйкой — болотницей . 

 

Полевой

О мифологическом хозяине поля сохранилось меньше народных поверий. В полевого, в основном, верят там, где большие пространства занимают поля, то есть в западных областях России . Полевой, полевик, полевой черт, или, как его еще называли, дедушко-полевушко , или дедко полевой — не только хозяин поля, он дает плодородность земле, следит за цветением и урожайностью хлебов. Он враждебен человеку и появляется в сопровождении сильного порывистого ветра, вихря, который в летние дни часто гуляет по полям. Иногда говорили, что полевой свистит и дует и оттого возникает ветер. Видеть полевого или слышать его свист — к несчастью.

Полевого представляли молодым мужиком с очень длинными ногами, поросшим шерстью огненного цвета, с глазами навыкате, рожками и длинным хвостом, на конце которого кисточка, которой он поднимает пыль, если не хочет, чтобы его видели. Он очень быстро бегает и потому человеку нередко кажется промелькнувшей в поле искрой. Полевых можно видеть не все время, а только в полдень или в особенно жаркие летние дни, а украинцы считали, что полевого можно увидеть, только когда он спит — тогда он выглядит как человек, заросший шерстью, с маленькими рожками и ушами, как у теленка. По другим представлениям, полевой днем имеет вид маленького человечка, а ночью — мелькающего огонька. Считали также, что полевой может оборачиваться и молодым человеком, и старым, и кем-либо из знакомых. Обычно полагали, что полевой одет в белое, а на Украине его представляли в виде белого, как снег, человека или старика с белой бородой. Борода у полевого из колосьев.

Живет полевой в поле на пригорках, в овражках, у камней, валяющихся по краям поля, у межевых столбов и ям, на границах полей. В некоторых областях России его звали межевиком или межником . Полевой то и дело проносится по полевой меже на сером коне или тройке и может раздавить того, кто попадается ему на пути. Спать на меже запрещалось, чтобы полевой или его дети межевички не задушили человека.

…

В поле нельзя спать ночью и ложиться на меже. Потому что ночью ездит межник. Когда-то наша баба Дуня в поле копала с отцом и матерью картошку. Отец с матерью погрузили мешки и поехали отвозить. Мать сказала Дуне: «Сиди, жди, мы скоро приедем». Они уехали и забыли приехать назад. Она осталась, заночевала и легла на межу в двенадцать часов ночи. И вот засияло перед ней сияние, она приподнялась и видит: стоит конь и дядька на коне. Сидит, блестит, как человек на коне, и ее как ударит плетью — и нет ничего. Он ее плеткой огрел. И наша Дуня так перепугалась, что ее знахарки отшептывали. Нельзя спать на меже, потому что межник ездит в двенадцать часов. Проверщик такой, проверяет межи, поля.

Полевой не только заботится о траве и хлебе, он сторожит зарытые в поле клады, а еще бережет скотину. Поэтому, выгоняя корову на пастбище, к нему обращались с поклоном: «Полевой батюшко, полевая матушка с малыми детушками, примите мою скотинушку, напойте, накормите». За сохранность скота полевого благодарили: «Полевой батюшко, полевая матушка с своими малыми детушками, спасибо, что сохранили мою корову!» К нему шли за помощью, когда скотина пропадала: брали хлеб и три копейки денег, вставали на дороге и говорили: «Хозяин полевой, я тебя хлебцем и золотой казной, а ты пригони мне борова домой». Хлеб и деньги следовало кинуть через правое плечо.

Полевой капризен, его легко разгневать, и тогда он мучает пасущийся в поле скот, насылая на него мух и слепней, приваливает к земле хлеб; скручивает растения; напускает на них вредных насекомых; отводит от полей дождь; приманивает на них скотину; разрушает изгороди на полях; пугает и сбивает с дороги людей; заводит их в болото или в реку, особенно потешаясь над пьяными пахарями. Детей он заманивает полевыми цветами, сбивает их с дороги, «водит» по полям, заставляя блуждать. Непрошеных посетителей полевой пугает диким эхом или свистом, или же принимает вид чудовищной тени и гонится за человеком. Полевой может поразить человека солнечным ударом, а если человек укладывается спать в поле на солнцепеке, особенно в полдень, насылает на него лихорадку. В то же время полевой может предупредить работающего в поле человека об опасности, например, перед приближающейся грозой.

…

Я был небольшой. Клевер скошен был. Мать говорит: «Сходи, сгреби». Я пошел сгребать. Вдруг посинело, гром загремел. Полевой хозяин вышел изо ржи и говорит: «Уходи домой». А я думаю, нет, я сгребу, немного осталось. А он опять: «Тебе сказано, уходи домой». Я бросил грабли и побежал. А был он как мужчина, только седой.

Под Духов день на Троицу полевому приносили в дар пару яиц и старого петуха, причем украденного у соседей. Дар относили глухой ночью в поле подальше от деревни и проезжей дороги. Считали, что, не получив жертвы, полевой рассердится и истребит в поле весь хлеб. По окончании жатвы в поле оставляли несколько несжатых колосьев — полевому хозяину.

По легендам, полевой изобрел пиво и вино. 

 

Полудница

Восточнославянские поверья рассказывают еще об одном духе, связанном с полем, — полуднице. Это один из самых древних образов в славянской мифологии. Он сложился, вероятно, еще в праславянскую эпоху, поскольку известен не только восточным, но и западным славянам . О «бесе полуденном» говорится в Молении Даниила Заточника, о нем же упоминает и Кирилл Туровский» . Полудница соединяет в себе черты солнечного божества, появляющегося в поле в час, когда солнце в зените, и черты божества плодородия, следящего за вызреванием хлебов. Полудница чаще живет именно в ржаном поле, и ее называют еще ржицей или ржаницей . «Полудница во ржи, покажи рубежи, куда хочешь побежи», — говорит присказка.

По одним поверьям, полудница — это красивая молодая женщина очень высокого роста, одетая в белую сверкающую одежду, иногда с огромной сковородой в руках. Часто в облике полудницы проступают черты русалки. По другим — это страшная взлохмаченная старуха.

…

Полудница — она в огороде сидит. Сначала маленькая, черная, как кошка. А потом растет, растет — и до самого неба. А волосы-то длинные, белые. Если пойдешь в огород, она тебя схватит. Это мама моя сказывала.

Полудница — хранительница поля. Она появляется на межах во время цветения ржи и созревания хлебов и охраняет посевы от палящих лучей полуденного солнца. Иногда полагали, что есть добрая и злая полудницы. Добрая в полдень своей огромной сковородой прикрывает хлеб и травы от жаркого солнца, злая, наоборот, раскаленной добела сковородой прижигает верхушки колосьев и цветы.

Полудница опасна для людей, особенно для детей, она следит за тем, чтобы они не ходили в поле и не мяли хлебов. Детей она заманивает в гущу хлебов и заставляет долго блуждать. В деревнях малышей пугали: «Не ходи в рожь, полудница тебя обожжет» или: «Полудница тебя съест». Часто полагали, что полудница обитает не только в ржаном поле, но и в гороховом, а также на огороде и охраняет свои владения от набегов детей.

Особенно сурово поступает полудница со жнецами, если они, пренебрегая запретом, работают в полдень: она насылает на них солнечный удар или хватает их за голову и начинает вертеть, пока не натрет шею до жгучей боли, а то и вовсе оторвет голову или защекочет до смерти . На Русском Севере сохранились предания о полуднице.

…

Прежде-то ходили полудницы, щекоткой защекочут до самой смерти, отец все рассказывал. До полудня они ничего не сделают, а с полдня с пожни нужно уходить домой. Как жнут рожь, так полудницы-то сидят, скрючатся все, руки, ноги вот так сложат. Теперь полудницы стали куда-то деваться. Отец в глаза не видывал их, а старухи-то жнут, так видывали.

Жали. Было это со старухой. Время-то склоняется вот этак уж, с поля уходи — полудницы придут. Полудницы так угонят, защекочут, порешат человека. И вот говорили, одна женщина жала. Жала да поглядела — никого нету: «Дай еще сноп принесу». Немного сноп недонесла — прилетела полудница, ее и схватила щекотать. Щекочет она насмерть. А вниз повались — отступится.

Полудница людей косой косила. Хитрая женщина. Полудница лежит до двенадцати часов, потом идет косить. В двенадцать часов все убегают домой. Она была женщина с длинными волосами, в годы пращура жила. Окошки-то в те времена были маленькими, со ставнями. В полночь у кого не были закрыты ставни, полудница разбивала стекла, а если кого встречала на улице, косила его. Зимой ее нету, а летом в кустах лежит. У них и одежда прежняя, домотканая.

 

Люди-полудемоны

У славян образы полулюдей-полудемонов возникли очень рано — еще в праславянскую эпоху, о чем свидетельствуют родственные персонажи в разных славянских мифологиях позднего периода. Существует немало поверий о людях, которые, получив вольно или невольно магические знания, вступают в контакт с демонами и с их помощью влияют на природу, стихии, атмосферные явления, урожай, здоровье и плодовитость людей и животных. Это ведьмы, колдуны, знахари, оборотни, бесноватые, порченые. Все они обладают даром провидения и оборотничества. Свои способности они могут использовать как во благо, так и во вред окружающим. Однако за эти сверхъестественные свойства они часто платят собственной душой и после смерти не имеют успокоения на «том» свете. 

 

Ведьма

Ведьма — один из главных персонажей низшей мифологии восточных славян. В этом образе отразились и древние языческие мотивы, и книжные, христианские воззрения. Само слово ведьма означает «та, что обладает ведовством, знанием» и происходит от славянского глагола ведать «знать». Ведовством на Руси называли любое тайное магическое знание, независимо от того, использовалось ли оно для излечения болезней или для наведения порчи. В 1598 году, присягая Борису Годунову, его подданные, в частности, клялись «ни в платье, ни в ином чем лиха никакого не учиняти и не испортити, ни зелья лихого, ни коренья не давати… да и людей своих с ведовством не посылати и ведунов не добывати на государское лихо … и кто такое ведовское дело похочет мыслити или делати … того поймати». В разных местностях ведьму называли вештицей, волшебницей, колдуньей, чаровницей, босоркой и иными именами .

В народе верили, что ведьмы бывают «рожденные», то есть такие, кому ведовство досталось по наследству, и «ученые», по собственной воле заключившие договор со злым духом. При этом «рожденная» ведьма знает больше и может творить и плохое и хорошее, а «ученая» делает только зло и не может исправить вред, причиненный ею же самой. Ведьмой от рождения становилась дочь ведьмы или девочка, рожденная вне брака во втором или третьем поколении (т. е. та, чьи мать и бабка тоже были внебрачными дочерьми), или седьмая либо пятая дочь в семье, где подряд рождались одни девочки. Считалось также, что если беременная женщина в Сочельник случайно проглотит кусочек угля, рожденная ею дочь станет ведьмой, а сын — колдуном.

«Учеными» ведьмами становятся женщины, добровольно поступившие в обучение к ведьме и отрекшиеся от Христа. Такая женщина должна совершить кощунство и поругание креста, хлеба или иконы: снять с себя крест и положить его в башмак под пятку; или взять икону, которой ее благословили родители при выходе замуж, и растоптать ее; или проткнуть хлеб ножом. Все это нужно совершить на берегу реки, возле водяной мельницы либо на перекрестке дорог, затем три раза прочитать «Отче наш» наоборот, то есть от конца к началу. Известны и другие ритуалы, например, на гумне перекинуться три раза через нож, поставленный острием вверх, и сказать при этом некие тайные слова. Или еще полагали, что старая ведьма обмывает свою ученицу каким-то отваром, после чего та вылетает в трубу и возвращается уже ведьмой. Но окончательно женщина станет ведьмой, когда познакомится с чертом. Черт или вселяется в нее, или поступает к ней в услужение, или сожительствует с нею, но обязательно заключает с ней договор, по которому душа ведьмы после ее смерти достается черту. Ведьмой может стать и обычная женщина, если умирающая ведьма передала ей свое ведовство через какой-либо предмет (например, веник или клубок), на который были нашептаны знания.

Перед тем как принять новую ученицу, старая ведьма устраивала ей испытание: женщины брали по куску хлеба (или творога) и шли в уединенное место, где каждая клала свой кусок на белую тряпку. Через некоторое время к хлебу, положенному ведьмой, сползались змеи, жабы, ящерицы, мыши и другая нечисть и раздирали его на куски. Хлеб обычной женщины оставался нетронутым. Старая ведьма говорила: «Как терзают мой хлеб, так будут терзать мою душу после смерти. А твой хлеб пока цел, как и твоя душа». Женщина, убоявшаяся страшной посмертной участи, могла отказаться от обучения, но если ее это не пугало, старшая ведьма приступала к занятиям.

В народе верили, что ведьму можно отличить по определенным признакам, самым ярким из которых считался хвост — голый у молодой, обросший волосами у опытной ведьмы.

…

Ведьмы родимые есть, а есть и такие, что учили их. Они от матери перенимают все. У моего брата жена была, она оборачивалась кем хочешь. Он умер, а она снова замуж вышла. У нее был хвост — она родимая ведьма. Ее второй муж говорит: «Что это у тебя хвост?» А она отвечает: «Я — родимая». Про родимую так и говорят: «Ведьма с хвостом». Она оборачивалась чем хочешь — колесом и собакой, выбегала котом. Если человек увидит ее около коровы, так может убить.

На Украине полагали, что хвост можно увидеть только у спящей ведьмы, потому что при пробуждении она его прячет.

Думали также, что волосы на теле ведьмы растут не так, как у обычных людей: у нее обросшие ноги, на верхней губе усы, брови сросшиеся, а по всему хребту от затылка до пояса пролегает тонкая полоска волос, но при этом нет волос на лобке и под мышками. Признаками ведьмы считались и различные уродства: два ряда зубов, горб, сутулость, хромота, крючковатый нос, костлявые руки. На Русском Севере верили, что наиболее сильные, «заядлые» ведьмы обрастают мхом. Ведьма выдает себя необычным взглядом — она не может смотреть человеку прямо в глаза, поэтому глаза у нее бегают, а в зрачках изображение человека перевернуто.

Ведьма может превращаться в любое существо и в любой предмет, но охотнее всего оборачивается кошкой, собакой, свиньей, зайцем, большой жабой, из птиц — вороной, совой или сорокой. Согласно русской легенде, когда при Иване Грозном сжигали женщин, заподозренных в колдовстве, две из них вылетели в трубу сороками, и их пытался заклясть сам царь. По свидетельству историка Татищева, в 1714 году одну женщину приговорили к смерти за колдовство и за то, что она оборачивалась сорокой. Считалось, что ведьма любит оборачиваться колесом, клубком ниток, стогом сена, палкой, корзинкой. Она может и стать невидимой.

Ведьмы сильнее всего в полнолуние, грозовые ночи, а также накануне больших праздников, особенно Ивана Купалы, которого даже звали иногда Иван Ведьмарский, или Ведьмин Иван. Опасны ведьмы также на Юрьев день, Пасху, Троицу, Рождество. А в течение суток их время — конечно же, ночь и особенно полночь, реже — полдень и час перед восходом солнца.

Самый сильный вред ведьма наносит тем, что портит скот и отнимает молоко у чужих коров. Делает она это разными способами, но чаще всего так: в купальскую ночь ведьма выходит на чужое поле, снимает с себя платок, фартук или сорочку и волочит их по росе, приговаривая: «Беру пожиток, но не весь». Пропитанный росой платок ведьма отжимает в ведро и дает выпить своей корове или обливает ее этой росой.

…

Бывает, что на Юрьев день ведьмы собирают росу, пока солнце еще не взошло. Как собирает росу ведьма, она эту росу на свою корову льет. Бывает, что корова ведьмы выйдет утром, а роса так и лежит на ней.

После этого корова ведьмы начинает давать очень много жирного молока, зато соседские коровы теряют молоко или же оно становится жидким, без сливок.

…

Пастух пас коней, а его кума пришла в поле и тянет за собой тряпку по траве. А пастух это видит и думает: «Для чего же ты тряпку-то тянешь? Я завтра тоже так попробую». Взял он тряпку, поволок ее по траве и говорит: «Что куме, то и мне, что куме, то и мне». Трижды сказал, потянул тряпку по траве и пошел домой. Приходит домой, видит — а из потолка молоко льется, кругом уже натекло. Он не знает, что делать. Побежал к куме: «Иди же сделай что-нибудь, ты знаешь!» — «А что такое?» — «А что ты делала, то и я делал — тряпку тянул, теперь из потолка молоко льется». Она побежала, за эту тряпку подержала, и молоко перестало литься. Она ему говорит: «Смотри, никому не говори».

Пасли три человека на Купалу коней, и тут смотрят — бежит свинья. Один встал и побежал за ней. А свинья превратилась в женщину — она бегала собирать росу. Тогда этот человек узнал в ней свою куму и говорит: «Что куме, то и мне». И на человека полилось молоко. Это ведьма была, она крала молоко.

Отбирать молоко у чужих коров ведьмы могут и по-другому: перекатываться по росе на Ивана Купалу до восхода солнца, бить розгами по траве, перекидывать вожжи или свой пояс, предварительно смоченный росой с чужих полей, через потолочную балку хлева и «доить» их, дергая за концы, а в подставленное ведро польется молоко.

…

Ведьма утянула у нас молоко. У нас было двенадцать коров, а у нее молоко рекою текло. Мы призвали знахаря из соседнего села, а он говорит: «Тянет у вас молоко ваша соседка». — «А как?» А он показал: у нас по потолку через всю хату жерди были проложены. Вот он перекинул полотенце через одну жердь и поставил ведро. И стал тянуть за концы полотенца, а молоко в ведро течет. Ей-богу, правда!

А еще ведьма может красть молоко, отбирая «след» коровы, т. е. вырезая землю с отпечатком копыта животного или подложив под чужую корову какую-либо вещь.

…

Наша корова шла на пастбище, а там за ней старая баба шла и взяла три следа от нашей коровы. Отец видел — он шел поодаль. Видел, как она брала следочки — и сразу нет молока. А мой отец был охотник, у него было ружье. Он пошел к этой бабе и сказал: «Если завтра не будет молока, то застрелю». А она говорит: «А, Игнат, чего ты так сердишься? Завтра будет молоко». Действительно, наутро молоко появилось.

Ведьминское знание мать передает дочери. Ведьма нам кинула в хлев щетку под корову. Этой щеткой она, видно, погреб белила, вот эта щетка разорванная лежала под коровой. Никого у нас в хлеву не было, а щетка — под коровой. Я и говорю: «Чтобы ему руки покорчило, чтобы ему ноги позагибало, тому, кто это сделал». А одна женщина к нам пришла и сказала: «Это ведьма вам сделала, чтобы себе корову выдаивать». И что было: пойду я доить корову, а ведьма себе молоко вытягивает, а у нас нет молока.

Ведьма может и просто подоить чужую корову на Юрьев день, Пасху или другой большой праздник и с этого дня все молоко от этой коровы будет течь из отверстия в бревне дома или хлева ведьмы. Обычно это отверстие заткнуто колышком, который ведьма вынимает, когда ей нужно молоко. Считалось также, что ведьма может отбирать у коров молоко не только в определенные календарные даты, но и в любую ночь, пробравшись в чужой хлев в виде кошки, собаки, свиньи, а чаще всего большой жабы. Убьешь такую кошку или жабу, говорили в народе, из нее хлынет молоко.

…

Было у нас пять коров, а молока не было. Ночью скот начинал реветь. Свекровь сказала: «Нужно взять лампу и пойти в хлев посмотреть». Пойдем, побудем в хлеву, коровы успокоятся, мы идем в хату. Тогда коровы снова начинают реветь, и так целую ночь, а утром стоят, как мертвые, а молока нету. Свекровь мне говорит: «Иди, хозяйка, в хлев, посмотри, чтобы ничего не случилось». Я иду в хлев, а из хлева — как будто свинья или кобылица здоровая. А я говорю: «Ах ты, такая-сякая, ты раньше меня встала». Да взяла кочергу. А она как отскочит: через тын да в огород. Ведьма — она и собакой может перекинуться, и свиньей.

Иногда полагали, что ведьма не сама выдаивает молоко у коров, а у нее для этого есть помощники — ужи, жабы или мелкие демоны коловерши , похожие на грязных зайцев или кошек с большим зобом. Эти помощники забираются в чужие погреба и хлева и там выпивают сметану, съедают творог, высасывают молоко, а вернувшись к хозяйке, срыгивают набранную пищу в приготовленную ведьмой посуду.

Ведьма ворует не только молоко, но и урожай с чужих полей. Для этого она вытягивает из колоса «спор», «спорину» — жизненную силу, заключенную в хлебе . В ночь на Ивана Купалу она идет на чужое поле, выстригает узкую полоску колосьев — пережин , и забирает их себе. Из-за этого ведьму в некоторых областях России называли пережинщицей . Три колоса, сжатые на чужом поле, ведьма вешала у себя в амбаре, чтобы зерно от соседей перетекало к ней, и у них урожай становился совсем маленьким, а хлеб пустым и несытным. Кое-где считалось, что ведьма, совершая пережин, ходит по полю на руках, а перед выходом из дома переворачивает вверх ногами все иконы. Вот как душа умершей ведьмы кается в своих грехах:

От коровушек молочко отдаивала,

Промеж межи полоску прожиновала,

От хлебушка спорынью отымывала.

Ведьма могла отнимать чужой урожай по-другому — с помощью залома, или закрутки, завитки, сделанных на соседском поле. Залом и закрутка — это пучок колосьев, надломленных на корню, закрученных в узел и прижатых колосьями к земле или просто спутанных между собой. Такой залом не просто уменьшает урожай хлеба, он грозит хозяевам поля тяжелой болезнью и даже смертью. Если во время жатвы жнец, не заметив залома, случайно заденет спутанные колосья, то с ним непременно случится несчастье: отнимется рука, его разобьет паралич или же он умрет на месте. В Полесье об этом рассказывают так.

…

Залом, завитка — кто-то зло сделал, чтобы ты умер или еще что было. Если не знаешь, как обезвредить, так не дотрагивайся, а то руки скрутит, ногами ходить не будешь. Тот, кто заламывает, приговаривает: «Как будешь жать, то будешь больной лежать, как будешь молотить, то будет в голове колотить, как будешь молоть, то будет в груди колоть, а как будешь печь, то будет кровь течь».

Раньше были такие люди, что если она зло на тебя держит, то она делает такую завитку, заломку. И если ты ее выжнешь, то у тебя будут болеть руки. А как не выжнешь, то потом находят человека, знахаря, который умеет порчу снимать, и он ее вырывает и сжигает на огне из осиновых веток, и тогда эта завитка уже не повредит ни хозяину, ни полю.

Заломить колосья можно во вред любому, кто коснется залома, а можно и на определенного человека, чаще всего на хозяина поля. Залом считался величайшим несчастьем. Чтобы не пострадать самим и уменьшить вред для урожая, хозяева предпочитали не трогать залом, они приглашали знахаря или колдуна, и те особым способом обезвреживали его.

Ведьма вредит самыми разнообразными способами: наводит порчу на людей и скот, насылает болезни, пугает и душит людей, расстраивает свадьбы, вносит раздоры в семью. У русских переселенцев в Сибири ведьме, называемой там вещицей , приписывалась способность вынимать плод у беременных женщин, а вместо него помещать в живот старый веник .

…

Это мне моя свекровь рассказывала. Один женился, а его мать невестку не полюбила. Невестка в положении ходила. Пришло время рожать, прилетают сороки — вещицы, которые в сорок превращаются, и залетают в печную трубу. Ну вот они прилетели, усыпили невестку и вытащили ребеночка. Утром невестка просыпается — тяжело ей что-то очень, а живота нету. А старухи, которых она спрашивала, сказали, что она трубу не закрыла к ночи, сороки прилетели и унесли. Первого ребенка так, и со вторым такая же история. Это все свекровь подстраивала, она невестку сильно не любила. Третья беременность была. Она плачет и просит мужа не уходить, боится. Он говорит: «Ложись и спи. Не бойся, я приду, чтоб меня никто не видел, я спрячусь». Пришел, спрятался под койкой, зарядил ружье и лег там. Подошло время, двенадцать часов ночи. Прилетают эти сороки. Первая подходит свекровка и начинает… и огонек уже на шестке развела. Сын, как только вытащила она ребенка (он еще живой был), подстрелил ее. Те сороки-вещицы-то вылетели, а ее он убил. Так и сохранили третьего ребеночка, самого последнего.

Проявления насланной ведьмой порчи бывают разные. Порченый ребенок страдает бессонницей и «криксами» — беспрерывно и взахлеб плачет, особенно по ночам, порченая женщина становится бесплодной, страдает истерическими припадками; мужчина лишается половой силы; скот перестает давать молоко, заболевает и умирает.

Ведьма стремится и просто вредить всем людям без разбора — она посылает порчу «на ветер»: пускает по ветру клочки шерсти, стружки, щепки, обрывки ниток, пыль, нашептывая при этом вредоносные заговоры. И тот, на кого попадет такой порыв ветра, тяжело заболеет. А на определенного человека порчу наводят так: ведьма ждет, когда человек ступит на такое место, где его след четко отпечатается на земле, затем незаметно вынимает кусок почвы с отпечатком следа и совершает с ним разные вредоносные действия, например, подкладывает его в чей-нибудь гроб или в печь, чтобы он там высох. Считалось, что человек, которому этот след принадлежал, скоро умрет или будет долго сохнуть, как сохнет в печи отпечаток его ступни.

…

Были такие ведьмы, что след брали. Вынимая след, они говорили: «Беру след на семь лет, чтобы от ветра шатался, солнца боялся». Возьмет тряпку, нож и берет след три раза, три следа берет. И тогда этот след кладет в печной вьюшке — он там сохнет, и человек сохнет.

Порчу на семью можно навести, если подбросить людям в дом или в хлев (чаще всего под столб, на котором держатся ворота, под порог, под печь) какие-нибудь предметы, нашептав на них вредоносный заговор. Это могут быть разбитые тухлые яйца, пустая скорлупа, змеиная кожа, дохлые животные, кости, запутанные нитки, сломанные иглы, т. е. все то, что символизирует пустоту, смерть и несчастье. После этого в доме болеют и умирают люди, начинаются раздоры и неурядицы. В хлеву, где была положена порча, хворает и дохнет скот. О наведении порчи подобным образом говорится в судебном деле 1635 году — «Челобитной … о неправедных делах вдовы Марьи» — содержится донос на некую Марью, которая обвинялась в колдовстве: «И в те поры та Марья, придя, подложила под подвальное бревно кудес (т. е. колдовские предметы) и землю загребла. А он, тот Дмитрий Таин, сказал мне посмотреть, что в завалину к вам Марья положила. И я посмотрел в завалине — а там объявился в завалине кудес всякий». Ведьма может и сглазить, т. е. посмотреть на кого-либо с недобрыми мыслями, а также вылить человеку под ноги наговоренную воду.

В некоторых областях России о наведении порчи говорят: «хомут надеть». Вот как об этом рассказывается в быличках.

…

А тут хомуты надевают, слова по ветру пускают. Вот и в войну было. Плохо жили, не было ничего, а у меня корова была, картошка была. Женщина жила на той улице, вот она по ветру и пустила, и до меня пришло. Она думала: «Пойду, на нее пошлю, все равно меня подарит». Я знала, что она ворожка. Я с работы иду, а у меня лицо зудеть стало, загорелось, как около костра стоишь. Пришла домой. Легла на полу, сил нет. Уж ночь, она приходит, открывает дверь. Она говорит: «Постой, я тебя сейчас натру». Ей сметаны принесли, молока. Она на меня дунула. Ветер дует, а мне легче делается. Ну, посидела, посидела, опять давай ладить. Три раза поладила, я утром встала, нет ничего. Она сама по ветру пустила и сама же пришла ладить.

У нас одна была — портила. Хомуты надевала. Вот она даже по ветру пускает. Ветер дунет внезапно, и ты попадешь под него, только бы на твое имя она вздумала наслать. Значит, все! По ветру порчу пустит, ты идешь, на тебя нанесло — все! Было у меня, на отца надевала хомут Феня Полищукова, была старуха, портила. Ну, например, надела хомут на живот, так посинеет все и рубец, и потом — смертельно, если не хватишься, то все. Одни надевают, а другие снимают эти хомуты. Тоже шепчут, на масло ладят. Отца глянули: «Ага, хомут!» — Бегут к знахарю ладить. Он изладил, пошептал на масло — легче стало.

Ведьм обвиняли в том, что они насылают на поля грызунов и вредных насекомых, отбирают яйценоскость у кур, воруют пряжу у прях и даже звезды с неба; вызывают град, наводнения, пожары, ливни, моровые поветрия. Древнерусские документы свидетельствуют, что причину эпидемий и стихийных бедствий видели почти всегда в деятельности ведьм и сжигали женщин, заподозренных в ведовстве, на кострах. В Уставе князя Владимира о церковных судах была отдельная статья, по которой судили за «ведьмовство и зелейничество» (т. е. приготовление волшебных напитков из трав). В первой половине XV века во время моровой язвы во Пскове сожгли живыми двенадцать женщин, обвиненных в чародействе, а во времена царя Алексея Михайловича некую старицу Олену сожгли в срубе вместе с обнаруженными у нее чародейскими бумагами и кореньями за то, что она портила людей и некоторых учила ведовству .

Любимое развлечение ведьм — полеты на шабаш. Согласно поверьям, шабаши бывают накануне больших церковных праздников, обычно перед Пасхой и Воздвиженьем. Длятся они с наступления темноты до первых петухов. На Украине верят, что ведьмы, черти и прочая нечистая сила слетается в эти ночи в Киев, на Лысую гору. В других местах — что шабаши происходят на перекрестках, полевых межах, на старых деревьях (особенно на дубах, березах и грушах). В Полесье рассказывают так:

…

А где моя соседка жила на хуторе, посреди поля груша большая была, старая, дичок. И к этой груше, знаете, ведьмы из России прилетали. Они до нее долетали то ли чертями, то ли такими птичками и танцевали на ней.

Для того чтобы добраться на шабаш, ведьмы натирают себя специальной мазью из разных колдовских трав, состав которой известен только им. Впрочем, говорят, будто эта мазь варится из крови младенцев, собачьих костей и кошачьего мозга. Намазав себя под мышками мазью, ведьма садится на помело, кочергу, хлебную лопату или березовую палку и вылетает через трубу. Чтобы в полете не наткнуться на дерево, гору или другое препятствие, ведьма должна сказать: «Выезжаю, выезжаю, ни за что не задеваю». Об этом до сих пор известно много быличек.

…

Ехал один гончар и на ночь попросился переночевать в один дом. Его положили на лавку. Хозяйка думала, что он спит, а он смотрит: пришло много бабок, засветили светильник, а он глаза прикрыл и смотрит. Двери не открываются, а их все меньше и меньше. Когда ни одной не стало, он заглянул в печку, и его затянуло в трубу, и оказался он около дегтярни (где раньше деготь изготавливали) на вербе, куда ведьмы слетались, они на березовых палках прилетели, и он так.

Собрались в хату ведьмы и черт с ними, а хозяйкин сын был в это время дома. Ведьмы вместе приготовили горшок с зельем, каждая понюхала и пошла через трубу. Черт сидит, всех ожидает. А этот парень понюхал, схватил ступу и через трубу в воздух унесся.

На шабаш ведьма может отправиться верхом на каком-нибудь животном или подвернувшемся под руку человеке, как описано в повести Н.В. Гоголя «Вий». На шабаше нечистая сила предается бурному веселью, кощунственно оскверняя при этом христианские святыни. Ведьмы танцуют с чертями, пируют, дерутся, отчитываются перед Сатаной и получают от него наставления. По некоторым поверьям, на шабаше ведьмы вступают в браки с чертями и с самим Сатаной. В украинских и белорусских судебных документах XVII–XVIII веков сохранилось немало обвинений женщин в полетах на шабаш и общении там с нечистой силой.

…

Подсудимая говорила, что когда ее соседка, сварив какую-то кашу, давала ей поесть, то она вместе с другими, обратившись в сороку, полетела в соседнюю деревню и здесь в пруду купались. Здесь было еще около тридцати незнакомых женщин, у них был свой начальник — «немец кудлатый». Потом все ведьмы отправились в чулан одного дома, принадлежавшего ведьме, и имели совет между собой. Когда запел петух, они снова очутились в своей деревне.

Некто Марианна Костюкова показала, что полетела вместе с женщинами, среди которых была одна главная, которая помазала их под мышками какой-то мазью. Все они полетели на гору Шатрию перед днем Ивана Купалы. Там они увидели много народу. Видели на Шатрии черта в виде пана в немецкой одежде, в шляпе и с тросточкой. На скрипке играл рогатый черт, сам «пан» и его дети тоже рогаты. «Пан» танцевал с ними по очереди. Веселились до первых петухов, а потом полетели назад. Летели высоко — выше лесов [171] .

Очень часто на Украине рассказывают о солдате (или случайном прохожем), остановившемся на ночлег в доме, хозяйка которого оказалась ведьмой.

…

Один солдат стоял на квартире у вдовы, которая была ведьмой. Раз ночью, когда он лежал в постели, притворившись спящим, в хату к его хозяйке стали сходиться бабы. Это были ученые ведьмы, а хозяйка его была ведьмой рожденной. Они приготовили какую-то мазь и поставили на припечке. Одна за другой подходили женщины, мазали себя под мышками и сразу же вылетали в трубу. После того как все бабы улетели, солдат не долго думая намазался мазью и почувствовал, как его вынесло в трубу и понесло по воздуху. Но поскольку он не совсем правильно произнес заклинание, то во время полета натыкался то на сухое дерево, то на колючий куст, то на скалу и прилетел на Лысую гору весь избитый. Хозяйка оглянулась, увидела его среди чертей и колдунов и закричала: «Чего ты сюда забрался? Кто тебя просил?» Потом подвела ему лошадь и велела возвращаться обратно, но предупредила, что этой лошади нельзя говорить ни «тпру» ни «но». Солдат немедленно сел на коня и поворотил домой, но, пролетая над лесом, подумал: «Что я за дурак такой буду, если не скажу коню ни «тпру» ни «но», да и крикнул на коня: «но!» В ту же минуту полетел он вниз, в чащу леса, а конь тут же превратился в березовую палку. Только на четвертый день добрел солдат на свою квартиру [172] .

Редко, но все же думали, что ведьма может приносить пользу окружающим. К ней обращались за советом, когда нужно было выбрать подходящий день для начала пахоты или сева, за помощью в случае стихийных бедствий или болезней.

Чтобы уберечься от ведьмы, следует ее распознать. Считалось, что ведьму можно узнать, посмотрев на нее сквозь решето, хомут, осиновую борону, сделанную за один день или найденную на чужом поле, а также сквозь дырку, которая образовалась от выпавшего сучка в доске из гроба.

Удобнее всего это делать на Пасху и в ночь накануне Ивана Купалы. Если в селе находилась такая женщина, которая приходила к купальскому костру просить огня, ее принимали за ведьму. Считалось, что купальский костер доставляет ведьме невыносимые страдания, притягивает ее и она приходит к нему, чтобы облегчить свои муки.

В купальскую ночь ведьмы, как правило, оборачиваются жабами и другими животными, чтобы доить чужих коров, поэтому, обнаружив в эту ночь в хлеву кошку, жабу или лягушку, старались вилами пробить им лапу или выколоть глаз. Если на следующий день оказывалось, что одна из женщин в селе захромала или окривела, это означало, что она и есть ведьма. Вот как об этом говорится в быличках.

…

Рассказывали люди: соседи были такие. Одна-то купается в молоке, а у другой ничего нету. Ну, что делать, говорят муж и сын: «Будем ходить в хлев ночевать». Вот они пошли в хлев, чтобы ведьму поймать. Закрылись изнутри. Ну вот она приходит, та ведьма, и давай открывать дверь. А они взяли с собой топор. И как она стала дверь открывать, то уже не рука у нее, а лапа такая, как у собаки. Так вот они по этой лапе топором трах, да и отрубили. А по утрам та соседка к ним всегда приходила, а тут — что такое? — нет ее. Пришли к соседям, спрашивают, а им говорят: «Она больна лежит». Они посмотрели на нее, а у нее рука отрублена. Оказывается, это она ночью в собаку превратилась.

Однажды на Ивана Купалу хозяин в сарае караулил ведьму. Вдруг видит — скачет большая жаба. Он ее схватил да отсек ей лапу на колоде. Наутро приходит к соседям, спрашивает, все ли дома. «Одна из невесток, — отвечают, — занемогла, на печи лежит». Он говорит ей: «Слезай». Она слезла, глядь — а у нее рука завязана. Гулял парень с девушкой вечером. Видит — около хлева жаба сидит. Он взял нож, отрубил лапу той жабе. Возвращается он домой — сидит его бабка. Парень говорит: «Что вы сидите?» А она его ругать: «Ты же мне руку этой ночью отрубил!»

Широко распространен рассказ о парне, который, возвращаясь поздней купальской ночью с гулянки, обнаружил, что за ним катится колесо (по другим вариантам — копна, клубок ниток) или бежит кошка (собака, свинья), которая не дает ему идти, сбивает с ног или пытается прыгнуть ему на плечи. Парню удается надеть колесо или клубок на частокол, или же — отсечь ножом навязчивой кошке или собаке ухо либо лапу, или избить их палкой. Наутро парень находит свою бабку (мать или крестную) со следами побоев на теле, с окровавленной рукой, перевязанным ухом и понимает, что именно она и есть ведьма. Вот полесские былички на эту тему.

…

Один парень ходил к девушке. Матери его она не нравилась. Мать ему говорила: «Не ходи!» А он: «Буду!» Идет он раз вечером к своей девушке, глядь — а корова впереди него встала и не пускает. А он из плетня кол вытащил да между рогов корове и врезал. Пришел домой, а мать дома лежит, голова замотана. То его мать была ведьмой.

Поссорился парень с девушкой. Она ему и сказала: «Ну, такой-сякой, будешь ты меня помнить!» А у нее мать была ведьмой. Вот идет раз парубок с гулянья поздно вечером, вдруг что-то сзади его по ногам как ударит. Он упал. Поднялся, видит — никого, только клубок катится по дороге. Он за ним, а клубок прочь катится. Только он собрался идти, а клубок ему как даст по ногам. Парень побежал скорей домой, а клубок сзади его по ногам, по ногам, так избил бедного парня, что он едва живой добрался до хаты. Стал парень рассказывать о том, что с ним случилось, и кто-то ему сказал: «Это на тебя какая-то ведьма злобу имеет. Тебе нужно было схватить этот клубок левой рукой и не голой, а через левую полу». Вот на следующий раз опять идет парень с гулянки, а ему собака бросается под ноги. Он не долго думая взял левую полу да и схватил эту собаку через полу: «А, попалась, голубушка, ну, постой, больше не будешь людей пугать!» И отрубил ей передние лапы. А на следующее утро все узнали, что у матери этой девушки пальцы на руках отрублены. Так она больше и на люди не показывалась.

Подобные сюжеты известны и на Русском Севере.

…

В одной деревне одна бабка жила, она такая старая. Дом у нее стоял далеко от других, ниже от деревни. Говорили люди, что ведьма. Ну вот, раз с танцев шел парень с девушкой, ночь уже, за полночь. Вдруг бежит на них большая свинья, такая здоровая. Девчонка-то испугалась, а парень и ударь ее пряжкой от ремня прямо в лоб. Ну, испугалась свинья, захрюкала и убежала. На другой день парень-то в магазине это и рассказал. Вдруг входит туда эта ведьма-то, а у нее на лбу сияет отпечаток от пряжки.

В Полесье в купальскую ночь протягивали через дорогу, по которой гоняют скот, нитку или посыпали ее семенами конопли, маком или муравьями, либо боронили дорогу и наутро, когда стадо гнали на пастбище, следили — чья корова не сможет перейти через эту черту, та и есть корова ведьмы.

Чтобы узнать ведьму на Пасху, нужно перед началом Великого поста оставить за щекой кусочек творога и спать, не вынимая творога изо рта. Наутро надо зашить этот творог в пояс и в течение поста побывать с этим поясом в церкви двенадцать раз. Если прийти с таким поясом в церковь на Пасхальную заутреню, то можно увидеть всех местных ведьм — они будут стоять спинами к алтарю с дойницами на головах. Вместо творога можно держать во рту узелок с маком, а после окончания службы рассыпать мак вокруг себя, а самому со всех ног бежать домой. Если этого не сделать, то ведьмы набросятся на такого человека и растерзают его. Рекомендовалось также во время всего Великого поста каждое воскресенье бросать за печную трубу по одной палочке, а на Пасху, придя из церкви, зажечь на припечке костер из семи палочек — если какая женщина в этот момент придет просить огня, она и есть ведьма .

В народе верили, что во время пасхальной службы ведьмы последними входят в церковь и стремятся поцеловать церковный замок, притронуться к ручке церковной двери или к ризе священника, чтобы восстановить свою колдовскую силу.

…

На Пасху, перед тем как батюшка скажет: «Христос воскресе!», в двенадцать часов ведьмы гуляют. Идет священник, его охраняют мужчины, а те ведьмы за мужчинами бегут, хотят схватить батюшку за ризу. Если схватит, недоглядят мужчины, то батюшка заболеет, а ведьма что хочет, то и может делать целый год. Это точно. Если не успеет — значит, пропала, ничего не сделает: молоко сможет ходить доить, но уже не обернется ни собакой, ни чем. Если на праздник за попом женщины бегут, это точно ведьмы. На Пасху ведьмы бегают.

На Пасху, на всеночную батюшка вокруг церкви со свечками ходит, хоругви выносят. Так эти женщины, ведьмарки, они бегают за батюшкой и хватаются за его ризы. Присмотришься — так их много, кто хочет схватить его за ризы. Когда батюшка становится на порог церкви, они хватаются. Для того, чтобы эта ведьма здорова была.

На Пасху в церкви читают Евангелие, как Христа распинали, потом берут иконы и кругом ходят. Тогда замыкают двери церкви. А ведьмы в это время целуют замок, чтобы молоко у кого взять. А вы целуйте замок хоть двадцать раз — ничего у вас не получится.

Считалось также, что ведьма не способна вынести тот момент пасхальной службы, когда священник произносит: «Христос воскресе!», и на это время удаляется из церкви, не может она и участвовать в крестном ходе. А если, проходя мимо группы женщин на Пасху, сложить два кукиша и спрятать правую руку с кукишем под левой мышкой, а левую под правой мышкой, то ведьма, если она там есть, скажет: «Ты что мне дули показываешь, отнеси их своему отцу!»

Ведьму, которая испортила корову или отняла у нее молоко, можно распознать так: хозяйка коровы должна надоить немного молока в горшок, положить туда девять новых иголок и цедилку, подкову, найденную в хлеву, лягушку или первую пойманную рыбу и кипятить молоко на медленном огне. Иногда надоенное молоко предписывалось лить на серп или другой острый предмет. Считалось, что это доставляет ведьме такие мучения, что она обязательно придет в этот дом и попросит снять с огня молоко, обещая больше не портить коров. При этом нужно внимательно следить, чтобы ведьма не забрала из дома или со двора какой-нибудь предмет, пусть даже соломинку или камушек — тогда все окажется бесполезным.

…

Ведьма все время делала зло одной женщине, чтобы у нее ничего не было в хозяйстве. А этой женщине один дед и подсказал: «Ты поймай жабку маленькую, да заверни эту жабку в марлю и грей ее над плитой. А та ведьма, которая убытки делает, будет приходить к тебе и спрашивать: «Ну, что ты делаешь?» Только не кидай жабку в огонь, иначе умрет ведьма». И вот эта женщина так и поступила, а к ней приходит та ведьма и спрашивает, что она делает. А женщина отвечает: «О, так, что-нибудь». А ведьма снова приходит, ведь ее печет, гадюку, ведьму эту. И она замучила эту женщину своими вопросами: «Что ты делаешь? Что ты делаешь?» Женщина кинула эту жабку в огонь да и говорит: «Господи, прости меня, что я жабку спалю». А через пять недель эта ведьма сгорела.

Правда, в некоторых местах считали, что от ритуального кипячения молока будет страдать не сама ведьма, а ее корова, она будет реветь от боли, пухнуть и даже может лопнуть. Такое обезвреживание ведьмы греховно, поскольку наносит вред не ей самой, а невинному животному.

Иногда для распознания ведьмы применяли и другие способы.

…

Если ты хочешь узнать, кто у твоей коровы молоко отбирает, нужно убить ужа, положить ему в рот одну или две горошины, а этого ужа закопать в землю. Когда этот горох прорастет и даст плоды, нужно взять одну горошину от этого гороха, положить на плечо в день Ивана Купалы, и тогда ты увидишь ведьму, которая к тебе ходит.

У русских ведьму-пережинщинцу узнавали по тому, что в Ильин день (2 августа ст. ст.) она купалась между заутреней и обедней, смывая свои грехи. Верили также, что зерно в ее амбаре не лежит, а стоит торчком. Узнать, кто в селе пережинщица, можно, если найти в поле так называемый пережинный колос, т. е. колос из срезанной ведьмой полосы и случайно ею оброненный. Его следовало воткнуть в доме под матицу, и тогда ведьму приведет в дом неведомая сила.

Широко был распространен обычай во время засухи загонять или бросать в воду женщин, подозреваемых в ведовстве: считалось, что ведьма не может утонуть и даже со связанными руками и ногами держится у поверхности воды.

Украинцы и белорусы в ночь на Ивана Купалу совершали символическое уничтожение или изгнание ведьмы. Специально изготовленное чучело ведьмы выносили из села, бросали в воду или в канаву, или же били, разрывали на части и сжигали на костре. Символами ведьмы могли также служить пуки соломы, укрепленные на шесте, череп коня, сжигаемые на костре жабы или другие животные. Главное действие праздника Купалы — возжигание костра — также осмыслялось как способ изгнания ведьмы. Крестьяне так и говорили: костер зажигали, чтобы «ведьму сжечь», «ведьму прогоняют кострами», «каждый год ведьму жгут на костре» . На Купалу пели такую песню:

Кто не выйдет Купайло глядеть?

Старая ведьма сама не вышла,

И дочки не пустила,

На дуб лезла,

Кору грызла,

С дуба упала, зелье копала.

Чтоб на ведьму лихорадка напала,

Чтоб трясло ее во вторник,

Не доила б коров сорок,

Чтоб трясло ее в пятницу,

Не отбирала бы маслице.

Для защиты от ведьмы употребляли обычные обереги. Чтобы не дать ей проникнуть в хлев или в дом, на воротах и крыше хлева укрепляли свечу, освященную на Сретенье; косу; зубья бороны; нож; втыкали колючие и жгучие растения, особенно крапиву; у дверей ставили перевернутые вверх ногами метлу, вилы, ухват. Под порог хлева также клали острые и колючие предметы: топор, нож либо косу. Все это делалось в надежде на то, что ведьма, пытаясь проникнуть в хлев, порежется об эти предметы или обожжется крапивой. Вокруг хлева и дома накануне больших праздников косой обводили круг, за который, как полагали, ведьма не сможет проникнуть; а также обсыпали освященным маком или просом, полагая, что ведьма только тогда сможет пробраться внутрь помещения, когда соберет или пересчитает по одному все зерна.

…

Когда первый раз весной выгоняют корову на пастбище, берут в сумочку целую буханку хлеба, не надрезанную, берут сырое яйцо, вербу освященную. Все это, как корову проводят, назад домой несут, чтобы весь год эта корова была цела. Выгоняют корову освященной вербой и носят эту вербу в руках весь день, приносят домой и затыкают в воротах, тогда уже никакая ведьма не будет подходить.

Одна баба старая выгоняет корову, и деркач — старый веник — у нее в руках. Я ее спрашиваю: «Зачем деркач?» Она отвечает: «Как с веника отлетели все листья и он превратился в деркач, так чтобы все ведьмы отмелись от моей коровы». И тогда уже ведьма не сможет подступиться к корове.

Вот когда ты в квашне тесто приготовила для выпечки хлеба. Вот как в квашне взошло тесто, нужно взять маленький комочек теста — початок — и испечь его. И его в первую очередь из печи вынимают и отдают корове, чтобы корову не испортила никакая ведьма.

При выходе из дома, чтобы избежать порчи, втыкали в одежду иголку или клали в карманы полынь. Выгоняя корову на пастбище, окуривали ее травами, собранными в ночь на Ивана Купалу, на хвост привязывали красную нитку, а в одном из рогов просверливали отверстие и закладывали туда кусочек ладана либо ртути. Чтобы отогнать от себя ведьму, нужно бить не по ней самой, а по ее тени, потому что считается, что ведьма может «отводить глаза» и на самом деле она там, где ее тень, а не там, где кажется. Бить ее, как и любую нечистую силу, нужно только один раз и наотмашь, потому что от второго удара любая нечисть приобретает еще большую силу. По другим представлениям, нечистой силе можно наносить много ударов, но при каждом следует говорить: «Раз!» Ведьма будет просить: «Скажи «два»!» Но этого делать не следует, так как она приобретет прежнюю силу и погубит человека.

Повсеместно считалось, что ведьма за свои грехи и связь с нечистой силой наказывается тяжелой смертью. Полагали, что она не может умереть, пока не передаст кому-нибудь свои знания или пока не разберут в доме потолок или не выломают одну доску из крыши. После смерти тело ведьмы распухает так, что не вмещается в гроб, а изо рта или из одежды у нее течет молоко. Хоронить ведьму необходимо вниз лицом. Гроб с ее телом нельзя нести по дороге, а следует двигаться к кладбищу в обход — задворками и огородами. В гробу у ведьмы нередко оказывается жаба или мышь, которых не удается оттуда выгнать, потому что в них воплощается злой дух, пришедший за душой ведьмы. За ее гробом во время похоронной процессии бегут собаки, которые затем стремятся раскопать могилу. Ведьмы не знают покоя на том свете и выходят из могил вредить людям, превращаясь в «заложных» покойников.

…

Дед мне рассказывал. Была тут одна женщина. Тяжело умирала. Похоронили ее, а потом стали слышать на ее могиле какой-то стук. Пошли к священнику, чтобы он разрешил раскопать могилу. Тот разрешил. Откопали, открыли гроб, а два ужа сосут ее за груди и стучат хвостами о стенки гроба. А священник сказал: «Это была великая грешница. Закройте ее так, как есть». Она чужих коров доила, она ведьма была.

 

Колдун

Колдун — мужской аналог ведьмы . Своими демоническими свойствами он обладает от рождения или получает, заключая договор с нечистой силой. Его колдовство может быть как вредоносным, так и полезным и влияет на все стороны человеческой жизни (прежде всего на здоровье и плодородие людей и скотины, удачный брак), а также на явления природы (урожай, погоду, вредных насекомых и пр.). Слово колдун , по мнению исследователей, родственно существительному колтун , которое обозначает не только «спутанные волосы», но и «спутанные с целью порчи колосья в поле». Получается, что колдун — это тот, кто наводит порчу, делая колтуны, то есть заламывая колосья на чужом поле. В народной культуре для колдуна и ведьмы часто существуют парные названия, например: у русских: ведьма — ведьмак, труболётка — труболёт ; у белорусов: ведьма — ведьмар ; у украинцев: вiдьма — вiдьмак или ворожбит — ворожка, босорканя — босоркун . В разных областях колдуна называли также волховник, еретик, опасный, порченик, чаровник, чародейник, чернокнижник.

Представления о колдунах пришли из глубокой языческой древности, где существовала вера во всемогущество волхвов. В Древней Руси волхвами называли жрецов, совершавших языческие культы и обряды. Слово волхв происходит от праславянского глагола со значением «говорить сбивчиво, неясно», из чего можно заключить, что первоначально волхвов считали прорицателями, чьи туманные и неясные предсказания требовали истолкования. После принятия христианства деятельность волхвов рассматривалась исключительно как связь с бесами. Однако, несмотря на разъяснения церкви, волхование оставалось частью народной культуры, а сами волхвы, носители тайного знания, еще долго пользовались почетом не только в простом народе, но и среди знати. Повесть Временных лет сообщает, что князя Всеслава Полоцкого мать родила от волхования, и волхвы навязали ему на голову науз (волшебный узел), наделив его способностями к оборотничеству. Сюжет своего знаменитого стихотворения о вещем Олеге Пушкин взял из летописи, где говорится, что великий князь Олег спрашивал волхвов, от чего он умрет. Один волхв отвечал ему: «Князь, ты умрешь от любимого коня». Рассказав о том, как сбылось это предсказание, летописец добавляет: «Это же дивно, как от волхования сбывается чародейство».

Привычку народа обращаться к колдунам и чародеям по любому поводу, особенно в случае болезни, так и не сумели искоренить никакие протесты церкви, и христианские богословы досадовали, что «если кто заболеет, его к волхвам несут, а не к попам на молитву», и требовали: «не волхвуй, не чародействуй», и разъясняли, что «каждый, кто верит волхвам, бесам угождает», и советовали родителям: «Поучайте же детей своих удаляться от чародейства и волхования».

Как и ведьм, колдунов сжигали на кострах. В архивах Земского суда за 1615 г. было найдено дело о колдовстве, в котором говорилось, что в деревне Мигуны Браславского уезда сожгли живьем за чародейство трех человек. Судя по документам XVII–XVIII веков, обвинения в колдовстве вовсе не были редкостью. Например, полоцкий мещанин Василий Брикун по суду был обвинен в том, что «давал чары в пиве и водке». Он в полдень угостил пивом некоего Петра Демидовича, а вечером того едва не разорвало, и «должны были люди Брикуну кланяться, чтобы отчаровал». Согласно другому судебному делу, истец обвинял некоего чародея Кузьму в том, что тот подал жене жалобщика кусок мяса, от чего она иссохла и умерла. В третьем случае некто Юрко дал некоему Тошке водки «с приправою чародейскою», но тот «по предостережению Божьему ее вылил, ибо про Юрка ходили слухи, что он чарами своими вредит» .

Вера в колдунов и чародеев, которые могут творить зло, но могут и помочь человеку, не только дошла до нашего времени, но даже приобрела в последние годы новых поклонников, в чем можно убедиться, полистав отдел объявлений в любой газете.

Представления о колдунах в разных восточнославянских областях неодинаковы, и зависит это от того, кого — мужчин или женщин — в данной местности считали более способным к чародейству. Больше всего поверий о колдунах в западных частях Русского Севера, где меньше верят в ведьм. В этих местах колдунов считали всемогущими, способными влиять на все сферы жизни, нарушать и восстанавливать их, творить добро и зло. На юге России, в Белоруссии и особенно на Украине верят и в колдунов, и в ведьм, наделяя их одинаковой силой, прежде всего вредоносной.

Внешне колдуны отличаются от обычных людей различными уродствами: они горбатые, кривые, слепые, хромые, имеют одну левую руку. У них черные либо красные глаза. На Русском Севере полагали, что колдун рождается в «сорочке» или с двумя рядами зубов. При этом верили, что колдун обладает своей силой только до тех пор, пока у него целы все зубы. Поскольку по славянским верованиям жизненная сила таится не только в зубах, но и в ногтях, колдун никогда не стрижет ногти. У колдунов зрачки не отражают собеседника или отражение перевернуто вверх ногами. Колдуны часто рыжие, длинноволосые и бородатые, имеют хвост с четырьмя волосками на конце и нарост под коленом, через который ночью выходит их душа. Колдуна можно узнать по тому, что он разговаривает сам с собой и никогда не смотрит в глаза собеседнику. По некоторым представлениям, у колдуна две тени и две души — одна обычная, человеческая, а другая демоническая. Когда одна душа умирает, вторая остается в теле, поэтому колдун не успокаивается после смерти и обычно становится упырем. Колдуны способны превращаться в различных животных, чаще всего в коня, волка или мотылька.

Как и ведьмы, колдуны бывают «урожденными» (в русской традиции урожденного колдуна называют рожак ) и «учеными». Урожденным колдуном становится мальчик, рожденный вне брака в третьем (или в четвертом) поколении. По другим поверьям, если в семье подряд родится семь мальчиков, то седьмой будет колдуном. Верят также, что если ребенок родится с зубами, а родители в течение 7 лет будут это скрывать от окружающих, то он станет колдуном. Довольно часто бытовало мнение, что стать колдуном человеку предопределено судьбой или влиянием определенной планеты.

Обученные колдуны получают свою силу от других колдунов или от черта, заключив в ним договор и отрекшись от Бога. Договор обычно заключается ночью на перекрестке или в бане и пишется кровью на коже висельника. Грамотный человек подписывает его своей кровью, а безграмотный должен перекувырнуться через несколько ножей, воткнутых остриями вверх. Часто для скрепления договора требуется выполнить какое-либо кощунственное действие: отречься от родителей; снять с шеи крест и спрятать его под правую пятку; встать на икону, положенную на перекрестке вниз ликом; залезть ночью на придорожный крест и сесть на него задом; прийти в полночь на перекресток и выстрелить в луну . По другим поверьям, человек, решивший стать колдуном, должен продать черту своего ребенка.

Колдовскому знанию также можно научиться у опытного колдуна. Белорусы об этом рассказывают так.

…

Жили два соседа. Один был колдуном и жил богато, другой — бедный, никакого колдовства не знал. Вот пришел бедный к богатому соседу и говорит: «Научи меня колдовству». «Хорошо. Но сначала пойдем на перекресток». Пришли они на перекресток, где пустая корчма, колдун и говорит: «Соколики, соколики, вы тут?» Вошли в корчму, а черти, которых колдун назвал «соколиками», говорят: «Мы тут». Колдун говорит: «Надо этого человека колдовству научить». А черти отвечают: «Пусть он сначала образок с груди снимет». Понял бедняк, что нечистым путем добыл колдун свое богатство, и убежал.

В другой быличке опытный колдун предлагает ученику прийти ночью на перекресток, сесть на перевернутую икону и ждать, когда явится черт. При виде собаки с разинутой пастью, в которую обернулся черт, новичок помянул имя Божие, и нечистая сила сразу исчезла, но колдун не стал учить такого человека.

Колдовское мастерство можно и получить по наследству от умирающего колдуна, который перед смертью обязан передать свое знание и власть над находящейся у него в подчинении нечистой силой с какой-либо вещью. Таким образом чародейское умение может невольно получить ничего не подозревающий человек, к которому переходят и все черти, находившиеся в услужении у прежнего колдуна.

…

Дед мой шел наниматься в работники, попросился ночевать у старика. А тот его накормил и говорит: «Ты молодой, возьми от меня колдовство, будешь барином жить». Дед говорит: «Я боюсь». Но потом старик рассказал, как всех портить, чтобы все тебя боялись, все слова ему сказал. «Теперь, — говорит, — иди на гумно, влезай в дверь, и будет все хорошо. А не сделаешь, ты меня погубишь». Дед пошел, открыл ворота, а там свинья страшная, пламень изо рта. Страшно ему стало, и не стал он входить, пошел оттуда. Пришел, а колдун-то стонет, криком кричит, ругается. Дед мой так и ушел.

Если человек получил колдовское знание помимо своего желания, его можно избавить от этой доли — отмолить в монастырях. Для добровольных колдунов путей к отступлению не существует, и даже если они раскаются, все равно всю жизнь бесы будут их мучить, требуя работы.

…

По улице старообрядческой северной деревни шел пьяный мужчина. Он горько плакал и бил себя кулаком в грудь. Попадавшиеся ему навстречу люди громко ругались матом, а потом ласково, с сочувствием говорили: «Бедный Венедиктушка!» Этнографу разъяснили: Венедикт — бывший ветеринар, ныне колдун. Обучался в бане по черным книгам. Но не прошел последнего испытания — войти в пасть беса, явившегося в виде огненной собаки, — и стал колдуном самого низшего разряда: умеет только скот портить. Со временем он одумался и раскаялся в содеянном. Но злая сила не оставляет его, поэтому в отчаянии он часто напивается. Люди сочувствуют ему, но вынуждены оберегаться от окружающих его бесов. Ругательства, которыми его встречают, адресованы не ему как личности, а независимой от его воли злой силе [178] .

Часто способность к колдовству приписывали людям других национальностей: белорусы считали колдунами литовцев, русские — угро-финнов, украинцы — белорусов, русских, крымских татар, цыган. Считалось, что чаще всего колдунами бывают люди определенного рода занятий: пастухи, кузнецы, мельники, пасечники, охотники, музыканты, — то есть те, кому для работы требовались специальные знания, не доступные обычному человеку. А такие знания чаще всего получали при общении с нечистой силой.

Находящиеся в услужении у колдуна бесы имеют вид маленьких человечков в синих или красных рубашках и шапках. Их называют: шутики, кузутики, работники, сотрудники, красные шапочки, шишки . По условиям договора колдун должен все время занимать их работой, желательно вредной для людей. Если же такой работы нет, колдуну надо отправить своих помощников совершать бессмысленную, но трудоемкую работу, лишь бы хоть чем-то занять их. По его приказанию черти вьют из песка веревки, пересчитывают хвою в еловом лесу, собирают рассыпанный мак, носят воду решетом, взвешивают дым, ломают деревья. Если колдун не будет загружать работой своих помощников, они начнут мучить его и даже могут довести до смерти. Поэтому часто считается, что колдун не волен в своих действиях и вынужден вредить людям даже помимо своего желания.

Желая сделать так, чтобы у соседей не держался скот, колдун проникает к ним в хлев и трется голым задом об углы, чтобы хлев стал «голым» (т. е. пустым), как голый зад. Навести порчу на человека он может, глядя в глаза или дунув человеку в рот, а также бросая по ветру песок, щетину или шерсть, которые, попав на человека, вызывают болезнь и смерть. А то еще пойдет в поле и начнет заламывать стебли, приговаривая: «Всякая болезнь приступи до врага моего и до детей и до дому, беда случись». В быличках об этом говорится так.

…

Раньше были такие, что пускали на ветер. Колдун на ветер пускает порчу. Если человек заболевает, говорят, что ветер поганый обошел. У нас был такой дядька, он на ветер порчу пускал. Один знакомый у него гостил, они с ним поспорили, так колдун ему сделал. И как он ему навел порчу, тот стал умирать и сказал своей жене: «Пойди к колдуну». Она пришла и просила помочь ему. Колдун отговорил его, жабу из него вырвал. Такая порча была, что жабу вырвал. Он отговорил и сказал: «Пусть меня не трогает». Были такие колдуны.

Есть такие люди, порчу напускают. Человек, на которого напущена порча, может умереть. А если с протягом дают, то год или два поживет, а потом умирает. Они по-разному дают — и в воде, и в траве, и в водке, и на ветер. Мне одна женщина рассказывала: у них в селе был дед, который умел порчу наводить. Она дочку замуж отдавала, так этот дед что-то намешал в водке, в рюмке и говорит дочери этой женщины: «Пей!» А она видела, как он в рюмку насыпал чего-то, и говорит: «Не буду пить, не буду эту рюмку брать!» А старшая сестра говорит: «Она все выдумывает». И выпила водку, да и умерла тут же. Так мне эта женщина рассказала, что у нее старшая дочка умерла.

Колдун губит посевы, забирает урожай с чужих полей и вредит их хозяевам, как и ведьма, с помощью заломов и пережинов.

…

Колдуны и скотину травят, и людей. Колдуны были, выходили на поле, где яровые, ржаное поле, делали заломы. На каждой полосе ржи один колос заламывали. Кто увидит его — залом — так борону на него кидали и огнем зажигали. Так вот, кто сделал, прибежит туда. Заломы лучше не трогать. Если ты не заметишь, сожнешь, то тебя заломит, руки, ноги перекорежит.

Без колдуна у русских не обходилась ни одна свадьба. Его приглашали, во-первых, из-за боязни, как бы он не навредил молодым, а во-вторых, в надежде, что он защитит свадьбу от других колдунов. Колдун часто исполнял почетную роль старшего дружки и в некоторых областях России назывался бережным — то есть охранял молодых от порчи, отгонял и обезвреживал других колдунов и ведьм.

Колдун, обиженный за то, что его не позвали дружкой, мог испортить свадьбу: остановить свадебный поезд, наслать на молодую кликушество, лишить молодого мужской силы или обернуть свадьбу волками; мог «подшутить»: поссорить жениха и невесту, разогнать гостей, выпрячь коней из свадебного поезда и разогнать их в разные стороны. Тогда следует просить у него прощения.

…

Дело было в Шеметово. Был там Евлентий Матвеев… Все про него говорили: очень плохой старик, и хомуты всем надевал, свадьбы портил. Помню, здоровый такой старик, лысый. И вот мне мать рассказывала. В Шеметово один женился. А венчаться ездили в другое село. Все собрали, коней запрягли, гостей назвали — все по-хорошему. Собрались, а Матвеева на пригласили. И пожалуйста. Обвенчались, все по согласию. Вернулись, за столы садятся, а невеста сдурела — он чего-то наделал, дед. Невеста кричит: «Не хочу! Не пойду!» Что делать? Все поняли — это Евлентий. К нему поехали. — «А вот вы меня не пригласили». Его позвали, он поладил, свадьбу отыграли. И стали жить. А был и дружка у молодых, но ничего не мог сделать, Евлентий, видно, сильнее был.

У нас одна свадьба была — пять человек померло, пять человек! Жених, невеста, две подруги невесты и невестин брат. Решили свадьбу играть, а колдуна-то не пригласили. Кирик Захарыч его все называли. Ну вот, его не пригласили. Потом свадьба отошла, а на третий день делали вечерку у жениха. И я там был. Я домой прихожу, только уснул, мама приходит, меня спрашивает: «Ты, Коля, у Архипа-то был на вечерке?» — «Был». — «Что там случилось?» — «Ничего не случилось». — «Как? Там ведь все померли: Варвара померла, невеста, Архип помер, Маруся с Наташей померли, и Варварин брат помер». Наутро запрягают пару лошадей и к Кирику: «Вот, Кирик Захарыч, такое дело…» — «Ну, подождут, не торопись, да у меня и ехать не на чем». — «А я привез санки». Ну, сел, приехал. А они все мертвы лежат. «Ну, Кирик Захарыч, будь добрый!» — «Э, подождут, теперь я приехал. Не помрут». Закусил, выпил. Потом говорит: «Дайте стакан кипяченой воды». Он стакан взял, берет ножницы. Подходит к жениху: «Он первый умер?» — «Он». Прыснул водой на него. Жених встал, как ни в чем не бывало. Подошел к невесте — прыснул, невеста пошла. Подошел к остальным — все встали здоровеньки. Вот что было.

Желая испортить свадьбу, колдун бросает под ноги лошадям, которые везут невесту, стручок с девятью зернами и тихо говорит: «Девять зерен, десятая невеста, кони — ни с места». Внезапная остановка лошадей, когда свадебный поезд едет к венчанию, расценивалась как дурной знак, предвещающий неудачную семейную жизнь.

…

Вот, говорят, к венцу приезжают молодые, один колдун походит, говорит: «Три-девять пудов горох». Надо, чтобы в стручке гороха девять горошин было. И вот этот стручок наговорят: «Три-девять пудов горох, три-девять пудов жених, три-девять пудов невеста, не взять коням с места». Положат этот стручок в повозку или в сани, где молодые сидят, а кони не могут тронуться. Кони рвутся, пока им, колдунам, все не покорятся, все кони на месте стоят.

Часто полагали, что колдуны по силе неодинаковы. Сильным, или, как их еще называли, крепким колдунам подвластно все, они могут и делать зло, и исправлять содеянное. Слабым колдунам доступны лишь отдельные виды колдовства (например, могут приворожить парня к девушке или наслать порчу на скотину), исправить причиненное зло они не в силах. Считалось, что если на свадьбе роль дружки исполняет хороший, сильный колдун, муж с женой будут жить счастливо и в согласии, в противном случае брак окажется неудачным. Многие былички рассказывают о соперничестве двух колдунов (или ведьмы и колдуна) на свадьбе. С целью испортить свадьбу в дом является пришлый, чужой колдун (или ведьма) и совершает зловредные действия (например, подкладывает молодым под ноги мусор, останавливает коней). Пришлый колдун куражится, считая, что никто не сможет ему перечить. И тут колдун, охраняющий молодых, на деле показывает, что он сильнее пришлого, и заставляет того признать свое поражение. Например, сильный колдун может продержать своего соперника неподвижным в течение всего свадебного обеда, заставить стоять на коленях, на одной ноге, без конца подметать пол, при всех снять штаны.

…

Вот, говорят, двух колдунов на свадьбу пригласили, а они между собой поссорились. Один знает много, другой говорит: «Я больше». Один другому говорит: «Я сейчас устрою над тобой. Ну-ка рюмочку выпей». — «Давай». Тот не трус, не боится. Выпил — все зубы до единого выпали. Он их положил на стол. «Ну, — говорит, — теперь ты от меня выпей.» Тот рюмку только выпил, как раз его к окну и к потолку ногами подвесило. Подвесило к потолку ногами, вот он лягается и кричит: «Мне тяжело, сними меня, я не могу больше». А тот говорит: «Наперво зубы вставь, а потом сниму я тебя». Тот, подвешенный к потолку, говорит: «Наливайте рюмку». Рюмку ему наверх подали, наговорил он какие-то слова и говорит: «На, пей. Положи туда зубы и пей». Зубы встали на место. Другой говорит: «Сейчас я тебя сниму». Тоже рюмку подали, и он очутился за столом.

Колдун ворожит, гадает, предсказывает будущее, с помощью находящихся в его услужении чертей может указать человеку на вора, укравшего ту или иную вещь. Но бывает, чтобы погубить человеческую душу, черти советуют колдуну возвести напраслину на неповинного человека, обвинив его в воровстве.

…

В Андронове-то колдовали. Это рассказывал дедушка. Вот его отец взял какую-то вещь из дому и продал, пропил. А у них была невестка, так он все свалил на невестку, мол, это все она. А мать и поехала к колдуну разгадывать и взяла с собой маленького мальчика. Ну, приехали к колдуну. А мальчик незаметно на печку влез, может, Бог того хотел. Ну, колдун-то выгнал всех на улицу, а мальчик-то и остался на печке. Открыл колдун подвал и кричит: «Ты и ты, поди сюда! Ну, что мне сказать, кто это сделал?» А из подвала отвечают, что, мол, все продано и пропито хозяином, а ты скажи на невестку, она повесится, нам свадьба будет. А мальчик лежит и все слушает. Закрыл он подвал, позвал мать, она ему денег дала и спрашивает, на кого, мол, думаете. Он говорит: невестка украла. Мальчик слез с печки и пошел. Мать домой приехала, отцу не сказала, а сказала своему сыну, на жену которого думали: так, мол, и так, она украла. А мальчик-то говорит: «Нет, дядя Вася, бабушка врет». Тут он и рассказал все. Невестка-то сказала, что если бы не оправдали, она бы повесилась, а чертям только того и надо. Вот на что черту это нужно, ему душа нужна.

Колдун может приворожить или отворожить влюбленных или мужа с женой. Он обладает способностью «морочить» людей, показываясь им одновременно в двух разных местах, а также помимо их воли заставляет совершать различные действия, например, часами ходить по кругу или сидеть у плетня. Колдун может «отводить глаза», то есть заставляет увидеть то, чего нет в действительности (например, поверить, что он пролезает внутри бревна или внутри стены, что горит воз с сеном).

Часто считали, что колдун повелевает всеми живыми существами и особенно змеями, с которыми может делать все, что захочет — брать их голыми руками, накручивать на колышек и так далее. Он может наказать змею за то, что она укусила человека или скотину, заставить ее сторожить дом. Он может за нанесенную обиду напустить змей на луг или поле обидчика или наводнить ими всю деревню, но после того как у него попросят прощения, заставляет змей покинуть это место. За обиду он может напустить на дом обидчика тараканов, клопов и других вредных насекомых и увести их, когда его об этом попросят. Колдун может напустить на дом кикимору, подложив туда какую-нибудь вещь (например, клок волос), после чего в доме становится неспокойно.

Распознать колдуна можно теми же способами, что и ведьму: если во время службы под порогом церкви закопать кости ягненка (колдуны, находящиеся внутри, не смогут выйти наружу); если прийти на пасхальную службу в новой одежде и новой обуви (колдуны покажутся черными); если во время пасхальной заутрени держать в руках рябиновую палочку или первое яйцо, снесенное курицей (станет видно, как колдуны стоят задом к иконостасу); если в Страстной четверг истопить печь осиновыми дровами (колдун придет просить золы); если в первый день Страстной седмицы сжечь одно полено, во второй день два и так до Пасхи, когда нужно сжечь семь поленьев (колдун явится просить какую-либо вещь). Колдун также придет, если бросить в кипящую воду подкову и камень. Если на сельском сходе три раза про себя прочитать «Да воскреснет Бог», колдуны уйдут со схода. В Пасхальную заутреню свечи у колдунов плохо горят и все время падают. Дым из трубы в доме колдуна вьется кругами, потому что он заставляет чертей вить из дыма веревки. В южнорусских областях верят, что на Петров день пастух может собрать всех колдунов на перекрестке, положив особым образом свой кнут и прочитав заговор.

Смерть колдуна тяжела и мучительна. Чтобы облегчить его страдания, в потолке или крыше выламывали доску — тогда его душа быстрее и легче покинет тело. Полагали также, что он не может умереть, не передав своего знания и подвластной ему нечистой силы другому человеку. Если не находится добровольца, готового принять у умирающего его магическую силу, колдун в состоянии агонии пребывает очень долго — иногда до трех лет. Часто он хитростью пытается передать свое знание ничего не подозревающему человеку, даже ребенку. Он протягивает ему какой-либо предмет и говорит: «Возьми». Если человек примет у колдуна эту вещь или скажет: «Давай», к нему переходит все магическое знание, а колдун получает возможность спокойно умереть. В тело умершего колдуна залезают черти. И это можно увидеть, если смотреть через дырку в доске от выпавшего сучка, через хомут или через дырку, проделанную в новом горшке.

…

Мне дед рассказывал. Умирал один старик, который умел колдовать, так говорит сыну: «Когда ты меня похоронишь, ночуй на кладбище. Возьмешь скатерть, которую освящали на Пасху, свечку, которую освящают на Сретенье, зажжешь эту свечку и будешь читать Псалтырь. Что бы ни случилось, ни во что не вмешивайся, только читай Псалтырь». Сын так и сделал. Сидит он ночью около могилы, вдруг пришли черти и стали раскапывать могилу колдуна. Раскопали, залезли в могилу, вытряхнули из кожи кости, а кожу выбросили наверх. А сын сидит, читает Псалтырь. Черти вылезли из могилы, закопали ее, стали искать кожу колдуна — а найти не могут, не видят ее. Они же залезают в кожу колдунов, ходят по ночам и вредят людям. Тут запели петухи, и чертей не стало. Сын взял кожу отца и пошел домой. Снится ему отец и говорит: «Похоронишь мою кожу второй раз. Тогда я уже не буду ходить и вредить людям». Сын так и сделал, и колдун никогда не выходил из могилы.

Смерть и похороны колдуна сопровождаются бурей, вихрем, непогодой — это нечистая сила прилетает за грешной душой.

…

Вот был один волшебник. Он сам перед смертью сказал: «Вы мне гроб обейте железными обручами». Когда его стали нести на кладбище, поднялась сильная буря, туча откуда-то взялась, и обручи распались. Но та буря не смогла ухватить колдуна, потому что там батюшка был. Второй раз гроб крепкими обручами обили и закопали.

Умершего колдуна хоронят, соблюдая меры предосторожности, чтобы после смерти он не вредил людям. Для этого тело выносят из дома головой вперед, переворачивают в гробу и подрезают пятки и подколенные жилы. В могилу забивают осиновый кол, ее, а также вокруг дома посыпают освященным маком.

…

Освященный мак сыпали. Как умрет человек, колдун великий, этим освященным маком обсыпают могилу, чтобы не вылезал. Если в семью приходит умерший человек, то обсыпают маком вокруг хаты. Пока нечистый весь мак посчитает, уже будет день.

Если этого не сделать, колдуны будут вставать из могил в полдень или в полночь, принимая разные образы, и вредить людям. Вот как об этом говорится в полесских быличках.

…

Сидят люди на улице, а умершие колдуны клубками катятся. Как настанет полдень, один другого окликает по имени: «Марко, Петро, иди сюда!» Они катаются, как клубки с пряжей, катится и катится по всему селу такой клубок. Черт его катит, черт в нем сидит. Умершие колдуны в село клубками возвращались. Это те, кто никому не хотел передать помощников своих чертовских, колдовских. Вот черти и тягали их уже мертвых.

Моя мама рассказывала, что раньше были такие люди, которые знали колдовство. И когда умирали они, то оборачивались чем-нибудь и так ходили. Вот дед такой помер и ходил, обернувшись конем. Пришел к сараю и чешется об угол. А баба посмотрела в окно и говорит: «Конь наш вылез из хлева». Эта баба вышла за тем конем, в одной сорочке так и бежала за конем, а конь ее вел. А потом дошел до перекрестка, ветер зашумел. И не стало его.

При встрече с колдуном нельзя смотреть ему в глаза, а нужно сложить кукиш. Охраняют от колдуна и специальные заговоры, а также трава одолень (под которой часто понимают валериану). Лишить колдуна магической силы можно, если бить его до крови или сбрить ему бороду, или выбить зубы. По другим поверьям, колдуна можно обезвредить, если ударить наотмашь левой рукой. Считалось, что колдуна можно убить медной пуговицей или если бить осиновым поленом его тень.

Вредоносный демон, что изображен на таком амулете, носил название «истера» и олицетворял женские недуги. От того же корня происходят слова «истерия», «истерика», то есть одержимость бесом. Такими в народе считались кликуши

Древнерусские амулеты-змеевики

В древнерусских текстах можно найти доказательства того, что берегини — это вовсе не охраняющие духи, а наоборот, сестры-лихорадки, духи болезней. Зовут же их так, чтобы ненароком не обидеть

Фрагменты украшений избы. Поволжье. XIX век

Смерть — тоже персонаж народной мифологии

Прение Живота со Смертию. Миниатюра XVII века

Черт, держащий душу человека. Рисунок из рукописи XVI века

Искушение старца бесом Миниатюра XVIII века 

 

Знахарь

Знахарь — это человек, обладающий магическим знанием и использующий его для лечения людей и скота, охраны от колдовства, отвращения градовых туч, прорицания судьбы и в других важных для человека случаях .

В отличие от колдунов и ведьм, знахари не прибегают к помощи нечистой силы, а используют силу заговоров, растений, воды и других предметов, обладающих, по народным поверьям, сверхъестественной силой. Отношение к знахарству двойственное: одни считают, что знахарь действует от имени Бога, другие — что знахарю, как и колдуну, помогает нечистая сила, но знахарь не отрекается от Бога. Знахарское знание, как и знание колдуна, греховно, оно не дает знахарю умереть, поэтому это знание необходимо перед смертью передать другому. В народе знахарство, как и колдовство, часто приписывается тем, кто владеет ремеслом: повитухе, кузнецу, пастуху, пасечнику, музыканту, мельнику.

Различные местные названия подчеркивают необычные способности таких людей. Знахарь — это тот, кто обладает магическим знанием (русское знахарь , украинское знахiр , белорусское знахар ), тот, кто умеет ворожить (русское ворожейка , украинское ворожильник, ворожiлля ), тот, кто просто лечит (русское ладильщица, лекарка, лечейка ), а также тот, кто лечит с помощью чтения заговоров: русское и белорусское шептун, шептуха , украинское примiвник (от примiвка «заговор»). О знахаре часто говорят, что он знает, бабит, ладит, шепчет . А иногда их называют просто: бабка, дед . На Русском Севере о таких людях говорят, что они «со знатьем», что они «знают».

В течение многих веков знахарь заменял крестьянам врача, а знахарка-повитуха — акушерку. В средневековой Руси проповедники — без особого, впрочем, успеха — пытались отучить своих прихожан пользоваться услугами знахарей. В слове Св. Кирилла «О злых духах» читаем: «А мы ныне, когда хоть немного заболеем, или жена, или дети, то, оставив Бога, ищем проклятых баб чародейниц, наузов и слов прелестных слушаем». Св. Кирилл осуждает и приемы лечения знахарей: баба «начнет на детей наузы (узлы, завязанные с приговором) класть, измерять ребенка, плюя на землю, беса проклинать, врачуя детей». Кстати, кое-где и до сих пор ничего не изменилось. Из записок земских врачей XIX века нам известно настороженное, а часто враждебное отношение крестьян к дипломированным врачам. Народ предпочитал обращаться к знахарям, полагая, что врачи умеют лечить только «господские» болезни, а в болезнях простых людей ничего не смыслят. Известны случаи, когда во время эпидемий крестьяне убивали врачей, обвиняя их в распространении заразы, но полностью доверяли советам знахарей.

Знахарь лечит заговором, основанным на обращении к Богу, святым и добрым силам природы. Заговор он произносит непосредственно над больным или наговаривает на различные продукты: воду, водку, соль, хлеб, чеснок, которые затем дает съесть или выпить больному, или предметы, которыми обтирает или обмывает больное место. Знахарь применяет и лекарственные травы, отвары и настои из них; а также предметы, которым приписывается магическая сила: землю, «громовую стрелу» — кремень продолговатой формы, щепку от дерева, разбитого громом, нож и другие острые орудия; освященные предметы, святую воду, пасхальную скатерть и многое другое. Знахарские приемы — отдельный огромный пласт традиционной культуры, называемый народной медициной.

Знахарь знает, какое время суток подходит для лечения той или иной болезни: ночью лечили ревматическую болезнь «утин», до восхода солнца — «ночницы», змеиный укус — в тот же день, когда человек был укушен, до захода солнца. Место лечения также зависит от характера заболевания: болезни, случившиеся от испуга, — около текущей воды, например, у реки; на перекрестке; возле деревьев, не дающих плодов, — вербы, липы, тополя и пр.; детские болезни — на пороге дома, в бане, на меже или в курятнике. Места для лечения выбирают по принципу подобия — больного «летучим огнем» (струпьями на лице) знахарь выводит на улицу и дожидается первого зажженного в деревне огня. Белорусы лечат трясцу (лихорадку) возле осины, так как она вечно трясется.

Знахарь лечит и людей, и скот, но главное в его практике — это болезни, полученные в результате колдовства: порчи, сглаза, оговора, испуга, соприкосновения с потусторонним миром или вселения в человека нечистой силы:

…

Дочке было четыре года, ее соседка сглазила. Только она на улицу вышла, как заревела нечеловеческим голосом, вся похудела, извивается. Знахарка пришла, водичкой умыла лицо, руки и говорит: «Раба Божия (знахарка называет свое имя) мою-смываю нехорошие слова с рабы Божьей Анны». Потом в воду соли бросила, дверные ручки этой водой вымыла до самой входной двери, воду с порога выплеснула и сказала: «Откуда все пришло, туда пусть и уйдет».

Падучую болезнь у нас называли припадошной. Детей-то лечили тоже бабки. Вот один случай я знаю такой. Один ребенок упал на пол, и его вот как трясет. Бабка пришла, рубашку разорвала с него, в подпол сходила, деревянным клином забила в землю. Надо забивать в такое место, чтобы больше не шевелить. И все. Больше ни разу не было. Вот уже сейчас за семьдесят ему, а больше ни разу не было.

Часто знахарь специализируется на лечении какой-либо одной болезни: зубной боли, детской бессонницы, змеиного укуса. Вот как рассказывают о знахарях в Полесье и на Русском Севере.

…

Дети маленькие, так не перестанут спать — ревут и ревут, плохо спят. Надо идти старушку искать. Старушка придет, что-то пошепчет на растительное масло. У печки стоит, что-то шепчет и сплевывает, а потом этим маслом мазали ребенка. Или на свеклу шепчут, на свекольный сок. А если слова не подойдут, так ребенок еще больше ревет. Тут скорее вымыть его надо, и пойдут другую старушку искать. А слова могут не подойти. Кровь не такая. Если к светлому ребенку — нужно чтобы шептала светлая женщина, а если темный ребенок, то темноволосая женщина.

Я была небольшая, во второй класс, наверное, ходила. У меня так заболел зуб, я залезла на печку. И вот пришел один старичок, попросился ночевать. Родители говорят: «Ночуй, мало места что ли». Он остался, а они говорят: «Давай, садись с нами ужинать». Посадили его ужинать, а я всхлипываю на печке. А он говорит: «Где-то у вас кто-то плачет». — «Да у дочки, — говорят, — зубы болят, лежит на печке, ужинать не идет». Ну, он вышел из-за стола, говорит: «Слезай давай с печки». Я слезла, пошли мы с ним в сени. «Вставай, — говорит, — ногой на порог». Я встала. Он тихо говорил, я не слышала. Потом сказал: «Плюй на порог». Я раза три плюнула — все, мой зуб перестал. Я потом несколько лет и не чувствовала ничего. Сейчас нету таких знахарей, зуб не заговорить никому.

Знахарь умеет находить пропавшие или украденные вещи, заблудившийся и уворованный скот, а также указывать на вора; охранять скот от порчи на весь пастбищный сезон, останавливать падеж скота.

…

Есть такие старухи, что ладят. А как они ладят, кто их знает, слова они не скажут. Вот у нас две коровы пропало, овцы гибли, коровы — кто-то портил. А потом мы разговорились с племянницей, она говорит: «Есть старушка, она хорошо ладит». Ну, мы с ней пошли к этой старушке. Она мне и говорит: «Знаешь, Яковлевна, я тебе ничего не скажу, ты только хозяйке скажи, пусть она положит по двадцать копеек в хлеву в каждый угол. А слов я тебе не скажу. Я спущу их по ветру, и слова эти придут к вам». Я пришла и сказала дочери, она так и сделала. Коровы перестали гибнуть.

У отца корова заболела да овца околела. Так каждый год и умирали. Отец и пошел к старичку, который много знал. «Копай, — говорит, — в хлеву, как войдешь, так в правом углу от руки, копай до земли и найдешь. Весь навоз вынеси и сожги». И нашли бутылку запечатану с водой, в кульке собачьи, человечьи и овечьи испражнения и птичьи перья заложены. Старичок приказал сжечь и сказать: «Откуда пришло, туда и ступай». И все нормально стало на дворе. Раз порча была сделана, так и помирали. Были злые люди.

Теперь-то вывелись, а раньше-то были знахари, по-худому знали и по-хорошему. По-худому — если человеку надо вред сделать, чтобы скотина не велась, тоже сделают что-нибудь. Тут старик мне рассказывал один: то кони у нас велись, играли, а тут не успеем лошадь завести, немного пройдет времени — конь падает. А там, на побережье Архангельской области были особые знахари. Тот знахарь пришел, поглядел, говорит — у вас тут что-то неладно. Пришли — а там, во дворе кость была закопана. Ну вот, кость выкопали со словами, наверное, и стали вестись кони.

Вот тут у нас жила старушка, она знала… Вот бывает, что корова не ходит на пастбище, так эта старушка ладила. Я к ней сама ходила. Телушка у меня не ходила на пастбище. Так я три утрени ходила к старушке. Она выходила на быстрину, где самое быстрое течение реки, на середину почти. Она выйдет, на быстрину встанет, чтобы течение было ей навстречу. Так встанет на коленки и сама говорит, говорит. И долго она стоит, а я на берегу стою. На третий день я пришла, она говорит: «Пойдешь домой, дойдешь до первого кустика, выломай ветку и вставь в тот же кустик. Но не оборачивайся обратно, беги домой и не оборачивайся». Я так сделала, и стала ходить телушка на пастбище.

Знахари обезвреживают заломы, сделанные колдунами в поле, на что есть особые приемы.

…

Дед Шваркун был. Он такой дед, что его вся деревня знает. Ему Паша, жена кузнеца, холстину дала да водку ставила, чтобы он ей залом заговорил. А то Васиха, вдова солдатская, Паше залом заломила.

Заломила, а сама померла. А все Шваркун, ей-Богу! Пашина кума за грибами ходила. Поутру идет она по меже около Пашиной десятины, а рожь сама ходуном ходит. Она подошла, глянула — а Васиха там сидит и волосы распустила, в одной рубахе, она залом так и ломит и смотрит быстрым глазом. А девушка как побежит к Паше: «Кумонька моя родная, не ходи жать, тебе Васиха залом заломила». Так Паша аж взвыла, ведь жать время. А Шваркун заговорил рожь, да и ничего. А Васиха недельку пожила, померла да и все тут. А он не дурным делом, а все святым словом заговаривает. Со слов Шваркуна залом нужно заговаривать так. Возьми образ Николы Чудотворца, ступай в рожь, рано, до солнца, а как солнце взойдет, ты к закату встань, да на образ гляди и заговор говори: «Николай Чудотворец и Святой Божий! И помилуй нас от худого, от лихого, от злого. Николай святой по межам ходит да рожь растит по теплым ночам, по утренним зорям, а лихой человек по межам ходил да залом ломил по теплым ночам, по холодным росам. А пошли ему, Боже, на смерть, на болезнь, на куту лежать, ему хлеба не есть, воды не пить, а в могиле быть. А рабе Прасковье здоровой быть, Николаю святому молебен служить».

Знахари, как и колдуны, предсказывают будущее, гадая на картах, на бобах, воде. Могли показать на воде, кто сглазил человека.

…

Мама рассказывала быль. Раньше овсяная была мука. В воду наболтают, получалась такая болтушка. Вот одна сделала такую болтушку на воде, которой обмывали покойника, и напоила женщину после родов, и та заболела. Говорит: я лежала, ничего не понимала. Муж повез ее к знатку, к знахарю. Он-то и говорит: «Истопи баню». В первый день он намыл с приговорами. Говорит ей: «Ложись на печку». А мужу: «Не будите. Сколько может, столько пусть и спит». И три раза он мыл в бане. Знахарь сказал: «Если не будете мстить, я вам покажу, кто сделал такое». Наливает воду в блюдце большое. Они наклонились над блюдцем, он их накрыл, свечку поставил сбоку. И в этой воде они увидели эту тетку, как она воду, которой покойника мыли, льет в бутылки и кладет муку в чашку. Они приехали домой. А женщина, которая роженицу испортила, каждый день к их дому приходила, у дома падет и катается, и плачет, и ревет, и просит прощенья. Пока роженица ей не сказала: «Бог простит», не могла уйти.

Знахари, наравне с колдунами, привораживают девушкам женихов, охраняют молодых на свадьбе от порчи. Вот рассказ белорусской знахарки, записанный в XIX веке.

…

На свадьбу лиходеи всегда зарятся, и они всякую свадьбу разведут. Ну, меня и просят: «Поди, бабонька, на помогу!» А чем помочь, у меня всегда есть. Когда гроза бывает и в дерево бьет, то в том дереве стрелка бывает от грозы, и через три года эта стрелка выходит. Она такая маленькая, а надо примечать — какое дерево небесной грозой побито, около того дерева через три года стрелка упадет. Одна у меня есть. Вот если какую свадьбу закрепить надо, я пойду в ту избу, а стрелку за пазухой держу. Как жених с невестой отвернутся, я в руке стрелку держу да их и обведу, они и не чуют, а теперь их и не разведешь. Да потом воду нашепчу, стрелку в нее положу, она полежит, я ее выну, они воду выпьют, а я заговор скажу, и крепко будет. А заговор такой: «Иван великий воин! Не боишься ты ни лиходея, ни супостата, помоги рабу Василию и рабе Матрене, чтобы они повенчались не на муку, не на горе, не в лихой час, а в добрый час, на радость, на веселье, и чтобы не боялись они ни колдунов, ни колдуниц, ни еретиков, ни еретиц, сожги колдунов, сожги колдуниц каменной стрелой, огнем небесным, чтобы они не бросались, не кидались, на свадебку не зарились».

Знахарь умеет уничтожать вредных насекомых и мышей в доме, защищать посевы от вредителей, обеспечивать удачу рыбакам и охотникам. Вот, например, как выводили клопов.

…

Были старушки, клопов выводили, у кого клопы были. Вот мы в одной деревне жили, у нас клопы были. К нам пришла знахарка, так она велела найти кол, обломанный кол из загородки и чеку от телеги. Так надо эту чеку не вынуть из колеса, а найти на дороге. И кол. Так старуха велела. Она приходила и делала. А что она говорила, я не знаю. Она на этот кол и чеку наговаривала. Потом их клали в подпечье, под печку клали.

В отличие от ведьм и колдунов, чье знание может быть как врожденным, так и приобретенным, знахарское мастерство всегда приобретается. Обычно опытный знахарь обучает начинающего, и в этом знахарство близко к ремеслу . Знахарству может обучиться любой, но чаще оно передается «по крови» — от матери к дочери, внучке, правнучке, а если у женщины нет дочерей, — то к снохе. Знахарь передает знание перед смертью или когда решит перестать лечить, потому что с передачей знания другому лицу сам знахарь теряет его. Знание передается от старшего к младшему, иначе оно потеряет силу, при передаче старая знахарка пристально смотрит молодой в глаза .

Знахарство считается женским занятием, но знахарем может быть и мужчина, преимущественно холостой. Лучшими знахарками считаются «чистые» женщины — одинокие, либо вдовы. По северорусским представлениям, знахарскую мощь имеет тот, у кого целы все зубы. Иногда знахарство приписывается людям другой национальности, так украинцы считают знахарями русских, а русские — угро-финнов.

Впрочем, кое-где считают, что знахарями становятся люди, соприкоснувшиеся с потусторонним миром: украденные лешим, перезимовавшие под землей со змеями, получившие знание от странников, нищих, юродивых, съевшие мясо змеи. Внешне знахари ничем не отличаются от обычных людей. 

 

Волколак

Волколак (волкодлак, вовкулак ) — это человек-оборотень, с помощью колдовства превращающийся сам или превращенный другими на определенный срок в волка, но сохраняющий разум. Любое оборотничество — это не что иное как перемещение из человеческого мира в иной, нечеловеческий. Представления об оборотнях очень древние. В «Слове о полку Игореве» упоминается князь-оборотень Всеслав, который по ночам оборачивался волком и успевал в таком виде достичь Тьмутаракани, «великому Хорсу волком путь перебегая». В древнерусском памятнике за 1282 г. говорится о волкодлаке, который гонит облака и изъедает луну . Славянское слово волко(д)лак не имеет однозначного толкования. По наиболее распространенной версии, оно является сложением двух слов: волк и сербского длака «шерсть, шкура».

Волколак чаще всего выглядит как обычный волк, и только некоторые особенности выдают в нем оборотня. По русским поверьям, у волколака суставы на задних ногах повернуты вперед, как у человека, а не назад, как у волка. Белорусы считают, что у оборотня — человеческая тень. В момент превращения руки волколака обрастают шерстью и становятся звериными лапами, он встает на четвереньки, а вместо человеческого голоса издает волчий вой.

В волколаков оборачиваются ведьмы и колдуны, чтобы причинять зло людям. Это можно сделать несколькими способами. Один из них — перекувырнуться через несколько (чаще всего два, три или девять) ножей, воткнутых в землю острием вверх. Чтобы снова принять человеческий облик, колдун должен перекувырнуться через эти же ножи, но в обратном порядке. Если же за время его отсутствия кто-нибудь заберет ножи, то колдун так и останется в волчьей шкуре.

…

Возвращались два брата с поля домой. «А что, Грицко, очень ли ты боишься волков?» — спрашивает старший брат младшего. «Не знаю, я их сроду не видел», — отвечает брат. «А вот сейчас увидишь». Зашел он за могилу, находившуюся около дороги, вынул из кармана два ножа, воткнул их в землю и перекувырнулся между ними через голову. Не успел Грицко и рта раскрыть, как из-за могилы показался большущий волк. Испугался Грицко, бросился за могилу, где скрылся его брат, но вместо брата нашел только два ножа, воткнутые в землю. Выдернул он ножи и бегом пустился домой, потому что за ним бежал волк, жалобно воя. Люди часто стали встречать около села странного волка — тощего, со слезящимися глазами. Раз ночью страшный лай собак разбудил Грицка. Вышел он из хаты, видит — сидит в углу хлева волк, а на него собаки бросаются. Вслед за сыном вышел и отец, который быстро сообразил, что это за волк. Подошел к нему, схватил за шиворот и сильно встряхнул. Шкура на волке треснула, и из нее вылез его старший сын. Когда уже все сидели за столом, мать спросила его: «Сыночек, что же ты ел, когда волкулаком был?» — «Облизывал на деревьях те места, за которые люди брались руками, только этим и жил».

Превратиться в волка колдун мог и другими способами: кувырканием через плетень или перекресток, через осиновый пень, пролезанием через хомут или перешагиванием через положенный под порогом пояс ведьмы. Или так: человек должен раздеться донага или заменить свою одежду ветхой, рваной в знак приобщения к иному миру.

Колдун, превратившись в волка, может нападать даже на своих близких. На Украине часто рассказывают былички о муже-волколаке, который в урочный час превращается в волка и нападает на свою жену.

…

Жили муж и жена. Хорошо жили, только муж временами исчезал, ничего не говоря своей жене. Поехали они однажды сгребать сено. Вот работали, работали. Наступил полдень. Муж и говорит жене: «Я должен отлучиться ненадолго. А ты залезай на копну и возьми в руки кнут. Если на тебя вдруг нападет волк, бей его этим кнутом». Сказал муж и ушел в ближайшую рощу, а жена залезла на копну, взяла в руки кнут и стала ждать мужа. Прошло несколько минут, вдруг из рощи, где только что скрылся ее муж, выбежал волк и набросился на женщину. Она его бьет кнутом, а он схватил ее за платье зубами и тянет с копны. Еле-еле она отбилась. Убежал волк назад в рощу. Посмотрела женщина — а у нее кусок подола вырван. Через какое-то время возвратился ее муж. Она ему стала рассказывать, как на нее волк нападал, как она от него кнутом отбивалась и как он вырвал и нее кусок платья. Муж ничего не сказал, догребли они сено, погрузили на телегу и поехали домой. А вечером, за ужином, муж начал ей что-то смешное рассказывать и рассмеялся, она посмотрела — а у него между зубов застрял кусочек от ее платья. Тогда она и поняла, кто был этим волком.

Человек может стать волколаком и не по своей воле, а по злому умыслу колдуна, который насылает ворожбу по ветру или выливает под ноги человеку отвар из липового лыка, или наводит порчу другим способом. Представления о том, чем занимаются и как ведут себя волколаки, двойственны. По одним поверьям, человек, насильно обращенный в волколака, испытывает страх и отчаянье, он не нападает ни на людей, ни на скот и опасен только для того, кто обратил его в волколака. По другим представлениям, волколаки поступают в услужение к волкам и обязаны по их приказанию нападать на скот, а добычу приносить своим хозяевам. Волколак не может есть сырое мясо, он пытается его жарить на углях, оставшихся от пастушьих костров. Он вынужден питаться кореньями, лесными ягодами, красть хлеб у пастухов и жнецов.

Часто верят, что колдун способен со зла превратить в волков целую свадьбу с женихом, невестой и гостями. Для этого он берет столько ремней, сколько в свадьбе участвует человек, нашептывает на них заговор и опоясывает ремнями участников свадьбы или же кладет наговоренный пояс под порог, через который переступают молодые и их родственники. Переступившие через такой пояс, тотчас превращаются в волков и остаются в волчьем обличье до тех пор, пока этот пояс не истлеет. Свадьба, обращенная волками, так и бегает по полям и лесам, пока не найдется знахарь, который поймет, что это оборотни, и с помощью заговоров спасет их. Узнать свадьбу, обращенную в волков, можно по тому, что у сватов поверх шкуры остаются повязанные белые и красные рушники, у невесты — ленты, а у жениха — букетик цветов. Вот как об этом говорит донское предание.

…

В одной из донских станиц проживал богатый казак, и была у него красавица дочь Маша. Влюбился в Машу безобразный сын ведьмы и стал свататься за нее. Старый казак выгнал ведьму, пришедшую сватать своего сына. «Постой же, старый хрыч, не видать тебе твоей Машки замужем!» — напоследок сказала ведьма. Через несколько недель Маша была просватана за сына сотника. Все шло благополучно. Но когда молодые стояли под венцом, кто-то заметил старую ведьму, она копошилась на перекрестке. По окончании венчания сказали об этом дружке, но он не обратил внимания. Как только свадебный поезд въехал на перекресток, молодые внезапно превратились в волков и убежали в лес, а на перекрестке оказался нож, воткнутый в землю острием вверх. Затужил старый казак и послал за сыном. Приехал молодой казак, узнал, что случилось, засел ночью около изгороди, подкараулил ведьму и схватил ее за волосы. «Дай слово, что не убьешь меня, если я скажу тебе способ превратить их снова в людей». Молодой казак обещал. Тогда ведьма подала ему клок своих волос и сказала: «Заряди ружье этими волосами, найди свою сестру и зятя и выстрели в них. Как грохнет выстрел, они снова станут людьми». Молодой казак все так и сделал, и молодые снова превратились в людей. А станичники сожгли ведьму в ее собственном доме.

В волколака колдун может превратить собственного сына.

…

Вот раньше такие колдуны были, например, на сына своего рассердится и сделает его волколаком. И будет этот сын, как собака. Сделал один колдун своего сына волколаком на шесть лет. А бывает, что на три или на год. И ходил он по свету. У него на шее была красная лента, поэтому и не трогал его никто. А когда вышли эти года, он снова стал человеком.

Иногда считается, что способность к оборотничеству предопределена судьбой. На Украине, например, верили, что волколаками становятся люди, зачатые под Пасху или рожденные женщиной от связи с волком; на Русском Севере — те, кого прокляли родители, а белорусы полагали, что в волколаков превращаются преступники. Волколаком может обернуться тот, кто родился в «злую» минуту, а также дети родителей, нарушивших ритуальные запреты: работавших в праздник или зачавших ребенка в день, когда супружеские отношения запрещены. Такой человек помимо своей воли в определенные моменты (чаще всего по ночам) превращается в волка и нападает на людей. В Полесье об этом рассказывают так.

…

Вот если жена переспит с мужем в ночь перед великим праздником, то дитя волколаком рождается. Такие волки уже в лесу не живут, они путаются по селу. Но если кто назовет такого волка по имени, то он снова превращается в человека.

В праздник Зачатья св. Анны (22 декабря ст. ст.) работать нельзя. Вот в одной семье работали в этот праздник. У них сын родился. А сын превратился в волка. Днем он — как человек, все делает, работает, а ночью никто не знает, где он. Отец решил проследить, пошел за ним следом, а он пришел на поле, свистнул, и волки собрались. И он пошел с волками. Утром домой приходит. Отец ему говорит: «Что же ты такое делаешь, ведь мать плачет!» А он потому такой, что мать работала в праздник св. Анны.

Мне бабушка рассказывала. У одного деда был сын. Он женился. Вот его жена стала замечать, что он ночью выходит из хаты и пропадает до самого утра, а с утра до вечера может ничего не есть. Она рассказала своему отцу. А он, когда стемнело, начал следить за ним. Вот он пошел в огород, и ее отец пошел за ним. Три раза перекувырнулся в двенадцать часов и стал волколаком, здоровым, как теленок. Потом стал звать других волков и пошел с ними. И ее отец за ними. Пришли к лесу. А в это время там ехало три подводы. Две они пропустили, а людей на третьей подводе разорвали, коней и людей съели. И тогда он снова пошел домой. Три раза перекувырнулся и снова стал человеком. Утром ее отец стал расспрашивать его. Он объяснил, что превращается в волка, потому что он родился в такой день, когда родившийся ребенок становится волколаком. Отец спросил, почему они две подводы пропустили, а на третью напали. Волколак ответил, что люди на первых двух подводах перекрестились, а волколаки креста боятся. А на третьей человек ехал, мешки с пшеницей вез на мельницу молоть. Дома он пьяный был, а жена ему и сказала: «Чтоб ты поехал, и чтобы черти тебя смололи, чтобы я тебя больше не видела и не слышала». На нем креста не было, вот мы его и разорвали. Рассказал он все и пошел из дому. Где он делся, никто не знает.

Расколдовать волколака — значит разорвать символические путы, удерживающие его в зверином состоянии. Для этого нужно, например, сорвать с его шеи цветную ленту. Или же поступить так, как советует украинское поверье.

…

Как увидишь стаю волков с белыми рушниками через плечо, бери икону, восковую свечку, хлеб и иди навстречу, а подойдя поближе, постели рушник, поставь икону, засвети свечку и положи хлеб, а перед рушником воткни нож и скажи: «Просим вас до хлеба-соли и до святой иконы. Отверни тебя Господи и очисти тебе тело святыми молитвами». Тогда дружка подойдет к ножу, перекувырнется через него, а за ним и все остальные. И они снова станут людьми.

Надежных оберегов от превращения в волколака очень мало. Поскольку такая опасность особенно часто угрожает молодым на свадьбе, то защита от нее возлагается на старшего дружку, который должен знать специальные приговоры. Если ведьма, желая превратить участников свадьбы в волков, скажет: «Сватки, сватки, чтоб вы позадирали хвостки!», дружка должен немедленно ответить: «А ты, баба, молчи, иди лучше пятками печь толки!» 

 

Кликуши

С самых древних времен люди верили, что в человека может вселиться бес. Такой несчастный как бы раздваивается: говорит то от себя, то от имени живущего в нем беса, или же с ним случаются припадки, во время которых он кричит по-звериному, бранится, богохульствует. На Руси и в восточной Белоруссии таких бесноватых называли кликушами, и чаще всего это были женщины, причем считалось, что кликуши не выносят христианских символов, не могут подойти к причастию .

Сведения о кликушах встречаются в древнерусских памятниках с XI в. В «Сказании о Петре и Февронии Муромских» рассказывается, как бес вселился в молодую жену князя. В житии протопопа Аввакума есть описание кликуши: она, когда «нападал на нее бес, начинала собакой лаять и козою блекотать и кукушкой куковать». Кликуш преследовали светские и духовные власти, однако еще в 1820 г. в деревне Сибирцевой Каинского округа производилось следствие о том, что крестьянская жена Дарья Горчакова и солдатка Афимья Бесстрашникова испортили 13 женщин и девушек, которые то и дело приходили в беснование, икали, кричали по-птичьи, лаяли по-собачьи, ругали всякого, кто им встречался, ломали и кусали себе руки, щипали тело. На следствии некоторые показали, что их испортила Горчакова, Бесстрашникова же разносила порчу, причем называли обеих женщин «матерями». А Уложение о наказаниях 1845 года называло кликушество обманом, за который положено наказание: «…так называемые кликуши, которые делают на кого-либо изветы, утверждая, что он причинил им зло будто бы посредством чародейства, подвергаются за сей злостный обман заключению в смирительном доме на время от 6 месяцев до 1 года». Но и это не дало результата. В 1887 году в Торжке крестьяне Архипов и Дорофеев обвинялись в насылании порчи на молодых женщин, отчего в деревне Новинки стало много кликуш. В жалобе говорилось, будто один из этих крестьян обращает в кликуш посредством своего волшебного дыхания, но и лечит кликушество, употребляя для этого заговоры и хлеб с ладаном. В одной из вологодских челобитных читаем: «Мельник, имея за собой колдовство, портит людей, садит икоты под названием кликуш». Он якобы испортил собственного племянника, который на людях кидался на своего дядюшку и утверждал, что тот впустил ему в утробу воробья с золотыми крылышками. Крестьяне подали жалобу на мельника с просьбой отправить его в Сибирь «за зловредные действия и порчею людей напусканием кликуши или икоты, от которой порчи люди страждут».

Названия болезни кликушество, кликота, кликуша, кликотная болезнь пошли от того, что больной во время припадка «кличет» разными голосами, «выкликает» имя испортившего его человека. Если это женщина — то она кликуша, кликотница, икотница ; если мужчина — то миряк . Есть русская пословица: «Просватать миряка за кликушу» — то есть свести вместе людей, которые никуда не годятся. Кликуш называют еще игрецами , в них играет бес, а на Русском Севере болезнь может называться икота, икотка, поскольку припадок часто начинается сильной икотой.

В отличие от ведьм, колдунов, волколаков, которые в народном сознании близки к нечистой силе, кликуша — живой человек, принадлежащий к христианскому миру, но ощущающий себя вместилищем злого духа. Кликуша никому не причиняет зла, она — жертва сидящего в ней беса, он мучит ее, и она старается от него избавиться. Поэтому к кликушам обычно относились участливо и снисходительно, жалели их и старались помочь чем могли.

Злой дух, его называют икывка, соловейко, икота, обычно проникает в человека через рот. После изгнания из человека или после его смерти злой дух может до сорока дней жить вне человеческого тела, сидя на коле или на заборе и присматривая себе новую жертву. Часто он показывается в виде мелкого животного или насекомого: крысы, мыши, воробья, лягушки, мухи.

Колдун, умеющий насылать кликушество, называется икотник, о нем говорят, что он может «напустить», «наслать» кликушество, «насадить икоту», причем как на какой-то срок, так и на всю жизнь. Считается, что оно бывает двух видов: первое вызывает немоту и скорую мучительную смерть, второе может длиться долго и время от времени вызывать у человека припадки.

Кликушество насылается разными способами: колдун пускает злого духа по ветру, заговаривая его на имя, — тогда дух поселяется в первом встречном человеке, носящем такое имя. Или же колдун насылает кликушество на определенного человека, но болезнь может «попасть» и на другого с таким же именем. Вот как об этом рассказывает сама кликуша.

…

Есть колдуны, со зла сделают. Бывает, что не мне лажено, а мне попало. Кричала я, что невинно страдаю, что лажено не мне, а брату и невестке. Бес во мне выкрикнул: «Я в петле сидел! В это время девушка несла пиво, я в ноги ей и вскочил!» Я все выкрикивала. Бывало, что во мне три беса сидели. Кто знает, до каких пор он меня мучить будет. Раньше могла предсказывать. За несколько домов знала, что какая баба делает. Кричала я в последнее время на невестку, что от нее дано. Чародеи эти, если им время на свадьбе придет, не могут, чтобы кого-нибудь не испортить.

Колдун может передать порчу через какой-либо мелкий предмет или насекомое (муху, жука) — человек, случайно проглотивший насекомое с питьем или едой, становится кликушей. На Русском Севере рассказывали, будто колдунья набросала мышей в прорубь, откуда все село брало воду, чтобы заразить людей кликушеством.

…

В Пинеге много народу дурачится, людей портит. Мужик на мужика рассердится, да на жену икоту напускает, по ветру напускают и всяко, наговорит на что-нибудь и плюнет. И положит на дорогу. Ты пойдешь, спотыкнешься и скажешь: «Ну, те, леший с тобой». Этого слова икота не любит, ну и скачет тогда в тебя. Она, говорят, перед смертью выскочит в другого человека или на кол сядет до времени и нападет на женщину с тем же именем. Про нашего свата Максима говорят, что Максим — икотник. Я с тех пор болею, как он дал мне стакан вина на свадьбе. Максим не может утерпеть, чтобы не напустить. Кто учится этому делу, должен отца-мать проклясть и крест под пятой держать.

Мне колдун Морозенко дал выпить рюмку вина. Я выпил и поперхнулся, точно мне в глотке гвоздь поперек встал. Страшно как-то мне стало, жар со мной такой сделался. Лег я и заснул. И вижу — стоит передо мной белый кот и мяучет и зеленые глаза на меня уставил. Проснулся в испуге — нет кота. Засну — опять белый кот да кинется на меня, да вцепится в горло зубами. Утром встал — тоска такая, туда, сюда брожу, места не найду, и все бес меня к реке гнал, заставлял смерти искать. Но только вспомнишь, где я, перекрестишься, — и легче станет. Бить меня начало, бес во мне кричать начал.

Некоторые поверья говорят о том, что злой дух не может войти в человека, если тот не согрешит, но как только человек выругается или осудит кого-либо, болезнь сразу же вселяется в него. Если спросить у икоты, сидящей в человеке: «Икота, икота, как ты к ней попала?», то икота ответит: «Я на колышке сидела, а она шла за травой, разорвала сарафан за сучок и сказала: «Черт с тобой!» — на эти слова я и попала».

Кликуша, как правило, ведет себя необычно: она говорит от двоих — от себя и от беса. Речь от беса произносится измененным более высоким голосом. Испорченная девочка сама рассказывает о своей болезни как бы от лица сидящего в ней беса.

…

Она была в доме одна. У окна сидела. В это время мимо ее окна проезжала свадьба. Жених показался ей некрасивым, и она в душе осудила его, назвала длинноногим. Во время свадьбы я сел на ноги новобрачного, потому что он вышел из церкви без молитвы, когда же эта девочка осудила молодого, то я перешел к ней и буду сидеть в ней тридцать лет. До этого я сидел восемнадцать лет в крестьянке и оставил ее месяц назад по случаю ее смерти.

Поведение кликуши — это борьба человеческого и бесовского начал. Вот почему она против своей воли совершает поступки и произносит слова, которые сама же порицает, но вынуждена это делать от имени беса. Кликуша в беспамятстве бьется о землю, хохочет, кричит на разные голоса, подражая крикам животных: лает, кудахчет, ржет, мяукает, выкрикивает имя того, кто ее испортил, называя его «отцом», «батюшкой», или «матушкой», если испортила женщина. Злой дух, сидящий в кликуше, говорит о себе в мужском роде, даже если кликуша — женщина, иногда — в третьем лице («икоточка отвечает» вместо «я отвечаю»), сообщает свое имя и происхождение: «Я — Сазон-утопленник, я хочу погулять в тебе», а также имя того, кто его наслал и на какое время. Обычно бес проявляет себя во время чтения Евангелия, молитв, причастия. В это время он начинает кричать: «Пора мне выйти из нее, долго ли здесь мне сидеть», «Уйду, выйду, выйду! Ты меня задушила, просфорами задавила, ладаном, старуха, заморила!» Вот как описывается поведение кликуши в следственном деле 1729 года о порче недалеко от Архангельска.

…

В Юромской волости явилось многое число женского полу людей в икоте, в том числе на Олисаве Григорьевой дочери, а Василия Кукина жене. И оная Олисава говорит икотою и называет отцом и батюшкой этой же волости Никифора Кирилова сына Салмина. Он напустил икоту и на других женщин, которых оная Олисава называет сестрицами своими, что де у нас у всех один батюшка Никифор Кирилов Салмин. Да оная же Олисава говорила икотою: «Батюшко мой Никифор Кирилов ходит к кривому дереву и велит матушку мою заморить, чтобы икота не говорила, а икота говорит: меня не заморишь, разве только матушку мою заморишь».

А вот современная запись разговора этнографа с женщиной, в которой «сидит икота». В разговоре участвует этнограф, хозяйка-икотница и ее икота.

…

В субботу в баню сходила, тут и началось! Как умираю. Из бани пришла — ничего не пила, не ела. Мне рот разжимали, лили в рот с иконы воду. После этого я заухала. Заухала икота, ухала целый год. Год не работала, была, как уголь, черная. Врачи не стали признавать эту мою болезнь. К старухам возили — куда попало. Воду дадут — пила, а что шептали, я не знаю. Как заухаешь — на все село. Тогда не говорила — только ухала. Говорить стала лет восемь — что хочет, то и скажет. К лекарю ездила, его не угостила, вот и сделал это. Он приехал, наговорил. И сейчас икота ухает, матерится, что попало говорит. Когда езжу — в стороне сижу, неудобно перед народом. Этнограф : Сколько вам лет? — Икота : Ей? Шестьдесят один — икоточка отвечает. Ей поставьте на вид, чтобы она всю жизнь на дороге была. Этнограф : Кто? — Икота : Да Анна Ивановна. Этнограф : Ну, мы икоту выпустим на дорогу лучше или вот туда — в магнитофон загоним. Икота : Ну, икоточка, вот тебя и окастрировали. Ой, икоточку уберут. Этнограф : Да, и хорошо будет. Икота : Она мешать не будет, мешаться. Хозяйка : Я живу — все равно что мучаюсь… [184]

Во время припадков кликуша обнаруживает такую силу, что несколько мужчин не в состоянии ее удержать. Она ощущает непонятную боль во всем теле, слабость, тошноту, отвращение к еде или, наоборот, болезненное пристрастие к определенным видам пищи, которое необходимо удовлетворить, чтобы «задобрить» беса. Считают, что если беременная женщина, больная кликушеством, не будет есть то, что нравится сидящему в ней злому духу, он может «съесть» ребенка в животе у женщины.

Припадки особенно часты у кликуш на Рождество и Пасху, а также в церкви, особенно во время пения молитвы «Иже херувимы…», во время причастия, при попытках священника отчитать кликушу молитвами. Кликуши не выносят креста, икон, святой воды, запаха ладана, во время церковной службы бранятся и богохульствуют. Часто они не терпят запаха табака.

Кликуша обладает ясновидением, способностью предсказывать будущее. Чтобы узнать у нее что-либо, нужно назвать имя того беса, который в ней сидит, после чего кликуша начинает биться, кричать, а потом падает замертво. Считается, что в это время бес рыскает по свету, ища требуемые сведения, после чего возвращается в тело кликуши и начинает рассказывать.

Вылечить кликушу — значит изгнать из нее нечистый дух, что посильно лишь немногим знахарям и священникам. Важно узнать имя колдуна, испортившего кликушу. Если она сама не «выкликает» его имя, об этом ее спрашивают через раскрытую дверь посторонние женщины, надев на кликушу хомут и подведя к порогу, окутав ее колокольным канатом, повесив ей на грудь замок с ключом. Во время припадка накрывают больную пасхальной скатертью, поят водой, освященной на Богоявление или квасом, приготовленным за один день, берут кликушу за мизинец левой руки и читают воскресную и богородичную молитвы, курят ладаном с трех сторон, оставляя свободным проход к дверям, чтобы вытравить наружу находящегося в больной беса, надевают на нее хомут с потной лошади, бьют по нему кнутом и говорят: «Хлещу, хлещу — беса выхлещу».

Церковь видела в кликушестве род беснования, поэтому существуют молитвы, которыми отчитывают больных, и другие способы изгнания беса. Больные совершали паломничества по монастырям, к чудотворным иконам, к старцам и пустынникам. Целительницей от кликушества считалась св. Параскева Пятница. Наиболее известными местами паломничества кликуш были московские храмы: часовня Иверской Божией Матери, Симонов монастырь, часовня св. Пантелеймона. Кликуш поили святой водой, мазали лампадным маслом, елеем. Считалось, что не все священники способны отчитывать кликуш и бесноватых, а только праведные. Верили, что во время лечения бес выходит из кликуши в виде мелкой твари: лягушки, крысы, мухи и т. п. и из той части тела, через которую он зашел в человека.

 

Доля

Славяне верили, что каждый человек при рождении наделяется долей — определенным количеством блага, которое включает в себя срок жизни, здоровье, а также те события, которые должны с человеком произойти. Сами слова, обозначающие судьбу, — доля, у-часть, у-дел (от глагола делить ) — показывают, что она представлялась нашим предкам некой частью общего блага, которая выделялась человеку свыше. Вполне уместно сравнить долю с куском, который каждый получает от общего пирога, — одному достается ломоть из серединки, другому бочок с обгорелой корочкой. Но какая бы доля ни досталась человеку — хорошая или плохая, он должен ее всю избыть, не пытаясь уклониться. Подобное понимание судьбы, сравнимое с образом хлеба, разделенного на части, характерно для всей восточнославянской культуры, но лишь в украинской и, очень слабо, — в белорусской традициях оно воплотилось в конкретном мифологическом образе Доли .

Доля — олицетворение судьбы. Она появляется у каждого человека при рождении и сопровождает его в течение всей жизни, определяя его счастье, благосостояние, а также характер занятий, приносящих человеку богатство Долей у украинцев также нередко называют душу умершего предка, который, посещая дом, приносит добро или зло своим живым родственникам. Часто Долей именуют только счастливую судьбу, а несчастливую — Недолей, Бедой, Злыдней лихой, Злыднями и тому подобными именами.

По одним верованиям, Доля рождается вместе с человеком, по другим, Долю человеку нарекает мать при рождении или дает Бог.

Как только рождается человек на свет, то сразу же к Богу приходят ангелы и спрашивают его, какую Долю давать новорожденному. Бог тогда и приказывает им давать Долю или Недолю. Каждому человеку дается по одной Доле. Доля или Недоля похожи на тех людей, которым они даны. Доля отличается от Недоли тем, что наряжена в красивое платье, а Недоля носит старое и порванное платье и подпоясывается обрывком веревки.

Недолю можно накликать, если проклясть ребенка в недобрый час или причитать о том, что у него будет несчастливая судьба. Доля может оставить человека, если он грешит. Доля умирает вместе со своим хозяином, и многие верят, что она сидит на его могиле или навещает дома его родственников.

Доля — это что-то вроде двойника того человека, чью судьбу она олицетворяет, ее вид зависит от того, кому она принадлежит. Это может быть здоровая старуха в белой добротной одежде, с костылем в руке; или женщина с распущенными волосами; Доля счастливого человека ходит в красивой одежде, Доля купца имеет облик красивой девушки, крестьянина — здорового черного мужика, работника — облик кобылы. Доля может представляться медведем, волом и другими животными. Вид Доли меняется, если человека ждут важные перемены, к примеру, Доля одной крестьянки имела облик женщины, но перед смертью ее отца показалась медведем. Доля умершего родственника является живым в облике покойного. Белорусы верят, что Доля — это красивая нагая девушка, всюду сопровождающая человека. Западные белорусы представляют ее (там Доля называется Счастьем) в виде маленького человека, который носит с собой в сумке разные милости.

Бедность и богатство человека зависят от трудолюбия его Доли, ведь она помогает в выполнении хозяйственных работ. Трудолюбивая Доля крестьянина работает вместе с ним, вяжет в поле снопы и даже ворует для него зерно с соседних полей. Плохая Доля только отдыхает и гуляет. Бедность человека объясняют ленью его Доли — она-де лежит под грушей, пьянствует в кабаке и так далее. Если у человека ленивая Доля, он должен разыскать ее и побить — тогда она начнет работать и помогать своему хозяину. Вот как об этом говорится в предании:

…

Жили два брата: богатый и бедный. Богатый пьет да гуляет, а добра у него не убывает. Бедный же с утра до ночи за работой убивается и едва на кусок хлеба зарабатывает. Скосил бедный свою ниву — поставил всего три копны пшеницы, посмотрел на участок богатого брата — а там копны в ряд стоят. Остался бедный брат около своих трех копен ночевать, чтобы и те кто-нибудь ночью не украл. Проснулся в полночь и видит — какая-то женщина собирает на его десятине упавшие колосья и относит к копнам его брата. Подкрался бедняк и схватил ее: «Кто ты такая? Что ты тут делаешь?» — «Я — Доля твоего брата. Я ему служу». — «Эге, — говорит бедный брат, — чего же ему не пить, если его Доля по ночам за него работает. А я работаю, работаю, а ничего не имею». — «А ты разве не знаешь, что делать? — говорит Доля брата. — Ты сходи в трактир, там будут музыканты играть, там твоя Доля гуляет. Так возьми хорошую палку и бей ее, пока не поклянется, что не будет больше бездельничать. Тогда только ее отпусти». Бедный отпустил Долю богатого брата, а сам пошел в указанный трактир и там увидел свою Долю: музыканты играют, а она отплясывает. Не долго думая, схватил он ее и ударил нагайкой. Бьет и приговаривает: «Не расточай моего хозяйства, а собирай, не гуляй, а работай». Тут Доля взмолилась: «Не буду гулять, все буду делать для прибыли хозяйства». С тех пор стал бедняк богатеть, потому что теперь его Доля неустанно на него работала.

Считается также, что человек беден, потому что занимается не своим делом, не знает, где его Доля. Чтобы жить счастливо и быть богатым, человек должен найти свою Долю и спросить у нее, каково его призвание, в каком деле он получит удачу. Поступив так, как советует ему Доля, человек обретет свое счастье.

…

Жил один человек богатый, а его с сосед был бедным. Оба они занимались хлебопашеством. Богатый косил в поле хлеб. Вот скосил он несколько десятин, а поскольку дело было под воскресенье, то оставил он снопы в поле, а сам поехал домой. А бедный сосед остался ночевать на своей десятине. Ночью он проснулся и видит, как по ниве богатого ходит женщина, собирает колосья и вставляет их в снопы. Подошел он к ней поближе, схватил ее спрашивает: «Ты кто такая?» — «Я Доля твоего соседа». — «А раз ты Доля, ты должна знать, где моя Доля». — «А твоя Доля сидит в лесу под дубом. Ты пойди, пробери ее как следует. Почему она тебе не помогает?» Человек взял батог, пошел в лес, нашел свою Долю сидящей под дубом. Ударил он ее батогом. Она его спрашивает: «За что ты меня бьешь?» — «Да как тебя не бить, раз ты тут сидишь и мне не помогаешь». — «Если хочешь, чтобы я тебе помогала, то иди к своему соседу, займи у него денег, хоть рублей десять, и займись торговлей. Тогда только я к тебе приду и буду тебе помогать. А если не послушаешь меня, то я буду тут лежать и не уйду из этого леса, пока ты не умрешь». Послушал бедняк свою Долю, пошел, занял денег, накупил разного товара и занялся торговлей. Доля стала ему помогать, и так ему повезло в торговле, что через несколько лет он стал богаче своего соседа.

Доля может предсказывать человеку перемены в его судьбе, показываясь перед каким-либо событием. Доля спившегося человека, собирающегося повеситься, поет грустные песни; Доля умершего предка показывается родственникам на его могиле перед несчастьем в семье. У Доли можно узнать, кто из семьи в текущем году умрет. Для этого после ужина в канун Крещения домочадцы оставляют свои ложки в миске от кутьи, а сверху кладут хлеб. Ночью Доля перевернет ложку того, кто должен в этом году умереть. Пришедшую в дом Долю умершего родственника можно спросить о будущем: «На добро или на худо?» Если она скажет «Ху!», значит случится несчастье. Долю умершего предка можно вызвать из могилы, перепрыгнув через нее крест-накрест, но вместо Доли может появиться и Недоля, приносящая несчастья. На Украине, в Белоруссии и в южнорусских областях на Святки девушки «кликали Долю»: выйдя поздно вечером к реке или на открытое место, громко кричали: «Доля, гу-у-у!», после чего прислушивались. Считалось, что в той стороне, откуда донесется собачий лай, живет суженый.

По одним поверьям, увидеть свою Долю можно только два раза в жизни — сразу после рождения и за несколько минут перед смертью. По другим, это можно сделать по своему желанию, к тому же разными способами. Чтобы увидеть Долю, нужно в ночь на Пасху пойти в поле и, услышав звон колоколов к заутрене, спросить: «Где моя Доля?» Услышав ответ, нужно идти туда, куда сказано, и у встретившейся в этом месте Доли спросить, в чем заключается твое счастье. Вещь, которую Доля даст человеку (например, кусок холста или войлока), нужно беречь, т. к. именно она — источник счастья в доме. Или еще способ: на Пасху после обеда выйти на улицу — первый, кто встретится человеку, будет его Долей. Если он в нарядной богатой одежде — это счастливая Доля, если в лохмотьях — несчастливая. Долю можно пригласить ужинать, сварив борщ и кашу, поставив еду на перекрестке около придорожного креста и трижды крикнув: «Доля, Доля, иди ко мне ужинать!» Если Доля не притронется к еде, значит, она сыта и счастлива, а если все съест, значит, голодна и несчастна.

…

Если твоя Доля тебе не помогает, то тут — хоть наизнанку вывернись, а будешь бедовать. Жила себе барыня, а у нее была служанка. Служанка была красивая, а барыня — некрасивая и рябая. Раз служанка посмотрелась в зеркало и сказала: «Я красивее вас, а вам служу». Барыня ей отвечает: «А это потому, что моя Доля хорошая, а твоя плохая. Если хочешь увидеть мою Долю, свари каши, напеки пирогов и отнеси на перекресток — увидишь». Служанка так и сделала. Вот идет Доля барыни — хорошо убранная, подтянутая. Села, немного поела, а вся еда осталась цела. Потом встала, поблагодарила и ушла. Барыня на следующий день говорит служанке: «Теперь иди позови свою Долю. Увидишь ее — попроси у нее что-нибудь для себя». Снова наварила служанка каши, отнесла на перекресток. Идет ее Доля — заспанная, неубранная, обтрепанная, неряшливая. Села и все сразу съела. Служанка говорит: «Доля моя, Доля, дай мне, что сама хочешь». Доля и дала ей сверток из толстого сукна. Принесла служанка его домой, размотала, а в том сукне — драгоценные камни. Так служанка нашла свою Долю.

Если у человека несчастливая Доля, то есть Недоля, ему ни в чем нет удачи, он не вылезает из нищеты, хотя и много работает. У него болеют дети, не плодится и дохнет скот, на его поле всегда плохой урожай. Украинцы представляют себе Недолю в виде нагого человека; дряхлого старика; девушки с лицом старухи и непричесанными волосами; старой черной горбатой женщины в рваном платье; калеки; дохлой собаки; голой кошки; зайца; совы; мыши; птицы с большими крыльями; яйца и так далее. Недоля входит в дом, не спросясь хозяина, садится на печь, грызет сухие корочки и кутается в тряпье, потому что ей всегда холодно. Похожи на Недолю и мелкие демоны — Злыдни, которые невидимо обитают в доме человека или сидят на его плечах; это худые зверьки с облезшей шерстью, и живут они за печью. Белорусская Злыдня представляется невидимой женщиной без языка, глаз и ушей, которая прежде была змеей. По поверьям, от Недоли или Злыдней избавиться очень трудно, но возможно. Для этого нужно хитростью заставить их залезть в мешок и бросить его в болото. Злыдней можно связать и оставить на дороге, и тогда они перейдут к тому, кто их освободит.

…

Жили-были два брата. Старший богатый, а младший бедный. И сколько младший ни работал, сколько ни старался выбиться из нужды, ничего у него не получалось. Посеет пшеницу — засуха погубит посевы, задумает разводить птицу — коршун перетаскает цыплят, купит корову — та заболеет и погибнет. Возвращался бедный брат с женой из гостей домой. Идут они и поют. Вдруг слышит — им третий голос подпевает. Он и говорит жене: «Что это такое? Нас двое, а третий голос слышно». Он спрашивает: «Кто это?» И голос отвечает: «Мы — твои Злыдни, оттого ты такой и бедный». Он тотчас их увидел и давай бить. Побил, отволок в трясину, утопил и сверху колом заткнул. И с той поры дела у бедного брата пошли на поправку, а через некоторое время он так разбогател, что стал ему богатый брат завидовать. «Отчего это младший брат так разбогател? Видно, нашел большой клад, — думал старший. — Как бы мне узнать, где он его прячет?» Шел как-то старший брат мимо дома младшего, а там недалеко была трясина, в которой младший утопил своих Злыдней. Видит старший брат, что из трясины кол торчит, и думает: «Видно, брат в болоте свое богатство прячет, а для приметы кол в этом месте воткнул». Вытащил старший брат кол, Злыдни выскочили из трясины и запищали: «Спасибо, добрый человек, что ты помог нам отсюда выбраться. Теперь мы тебя не оставим». Прицепились Злыдни к старшему брату, и вскоре он стал еще беднее, чем был младший.

 

Болезни

В народе обычно не верят, что человек может заболеть просто так, и обычно считают, что болезни насылают особые демоны болезней или другая нечистая сила — бесы, колдуны, люди с дурным глазом . Демонов болезней представляют себе по-разному: в облике женщины в белом, красном или черном одеянии; красивой девушки с длинными волосами; уродливой бабы с костлявыми длинными руками, оскаленными зубами и огненными глазами. Иногда они могут иметь вид животных: собаки, кошки, ночной птицы, мухи или бабочки. Например, оспа — это безобразная женщины с пузырями вместо глаз. На языке у нее яд: как только оближет кого-нибудь языком, так этот человек тотчас заболевает. Холера также показывается отвратительной женщиной, она летает по воздуху и рассыпает в колодцы, реки и источники какие-то ядовитые семена, отчего люди заражаются. Часто та или иная болезнь представляется в виде не одного, а множества демонов (двенадцати, сорока или девяноста девяти), они ходят по двое, по трое или всемером.

По одним верованиям, болезни живут между небом и землей в железном доме с медными дверями и наложенными на них Богом двенадцатью замками и двенадцатью печатями. Ключи от этих замков хранятся у дьявола. Когда Господь прогневается на человека, он посылает ангела выпустить одну из болезней. Ангел прилетает к дому, снимает печати, а дьявол отпирает замки и выпускает болезнь. По указанию ангела она летит туда, куда нужно, и поражает человека, а затем ангел снова запирает ее в железном доме. По другим представлениям, демоны болезней шатаются по белому свету и нападают на людей. Они поселяются в человеке, мучая и ослабляя его. Измучив людей в одном селе, они переходят в другое. При этом полагают, что болезнь сама не может войти в село, поэтому она часто поджидает какого-нибудь прохожего или крестьянина, возвращающегося из города к себе домой, и на его плечах въезжают в село, после чего там начинается эпидемия. Впрочем, если человек догадается и совершит нужные действия, он может уничтожить демона болезни и спасти односельчан. Об этом рассказывает быличка, записанная в XIX веке во время одной из эпидемий холеры.

…

Ехал вечером мужик к себе в село. Вдруг его кто-то окликает: «Стой, мужичок, подвези меня!» Оглянулся мужик, видит — гонится за ним старуха, худая, слабая, зипунишко на ней изорванный, из-под платка волосы растрепались. Жалко стало мужику старуху, остановил он лошадь, посадил ее к себе в телегу. «Ну, спасибо тебе, — говорит старуха, — услужил ты мне, услужу и я тебе». — «Чем же ты мне услужишь, бабушка?» — «Да ведь я — холера. Приду в деревню, пущу яд во все колодцы, кто из них напьется — захворает. А ты бери на свою семью воду из реки — я туда не буду яд пускать». Посмотрел мужик на старуху, а она черная, страшная, глаза, как уголья, горят. Ну, думает, хорошо, что сказала, угощу я тебя, старую ведьму. Привез ее к себе, водочки ей поднес, угостил. Улеглась она на печку и захрапела. Мужик взял топор, подкрался и отсек ей голову. Смотрит, а она вся начинена пузырьками с ядом. На другой день он отвез ее в волость. Осмотрели там старуху и дали мужику сто рублей награды.

Больше всего сказаний посвящено лихорадкам, которых представляют в виде тридцати трех, сорока или семидесяти семи сестер. В виде молодых и обольстительных женщин или, наоборот, злых, худых и безобразных старух они ходят по ночам, стучат в окна клюкой — кто отзовется на их стук, к тому они пристают. Каждая из сестер имеет свое имя по воздействию, которое она оказывает на человека: Ломиха, Огниха, Трясуха, Желтуха, Бледнуха, Гнетуха и т. д. Во главе всех лихорадок стоит старшая сестра. Живут лихорадки в реках и болотах, часто они летают по воздуху и накидываются на тех, кто им попадется под руку. Иногда они кличут людей по имени — кто отзовется, тот заболеет, а иногда оборачиваются мухой или соринкой и попадают в пищу. Кто эту соринку проглотит, заболеет лихорадкой.

Лихорадок считают дочерями царя Ирода, проклятыми Богом за смерть Иоанна Крестителя и заживо провалившимися под землю. С тех пор они и служат дьяволу, который посылает их на землю мучить людей. Эта легенда, больше известная как сказание о двенадцати трясавицах, проникла в народную культуру из книжной апокрифической традиции, куда она в свою очередь попала из восточных сказаний. В древнерусских текстах наряду с другими персонажами упоминаются берегини, семь или трижды семь сестер: «… веруют упырям и … берегиням, их же нарицают семеро сестрениц…» В другом древнерусском памятнике XIV века — «Слове Григория Богослова» говорится, что раньше язычники «клали требы (жертвы) упырям и берегиням». Принято считать, что под берегинями в этих текстах разумеются сестры-лихорадки, зовут их так, чтобы задобрить (от глагола беречь , т. е. берегини — это те, кто бережет). Такие ласковые названия не редкость в восточнославянской традиции: лихорадку иногда называют дорогушей или кумой , полагая, что она посовестится мучить своего «родственника». Апокрифическое византийское сказание о девах-трясавицах прижилось в восточнославянской культуре, и на его основе стали возникать самостоятельные предания о происхождении лихорадок. Вот одно из них.

…

Однажды Иоанн Креститель шел по дороге и повстречался с 77 девицами. Все они были одеты в дорогие платья, а Иоанн Креститель был одет только в верблюжью шкуру. Увидели это 77 девиц и принялись насмехаться над Иоанном Крестителем. Тогда остановился Иоанн Креститель и спросил их: «Что вы за девы и куда идете?» На это девицы отвечали, что они — дочери царя Ирода и идут купаться. Иоанн Креститель сказал: «За то, что вы надо мной насмехались, будьте вы трижды прокляты! И пусть в вас вселится болезнь, которая будет вас трясти, ломать, знобить, сушить. И где только вы ни появитесь, от вас все люди будут болеть и проклинать вас. Не умрете вы до скончания века и будете невидимо ходить между людьми и мучить их; люди же вечно будут вас клясть». Вот с тех пор и шатаются по свету 77 дочерей царя Ирода и разносят между людей болезнь.

Чтобы предохранить себя от болезни, демонов старались обмануть. Во время какой-нибудь эпидемии, например, холеры, на дверях домов, куда еще не проникла болезнь, часто писали углем: «Такого-то нет дома», полагая, что холера, прочитав эту надпись, поверит и обойдет дом стороной. От эпидемии спасало и опахивание селения. Для этого ночью на окраине села собирались вдовы и совсем молодые девушки, впрягались в соху и пропахивали на себе борозду вокруг всего села. Участницы обряда били в печные заслонки и ведра и вообще старались произвести как можно больше шума, чтобы испугать болезнь и заставить ее покинуть село. После проведения борозды все расходились по домам, веря, что через эту черту никакая болезнь не переступит.

Если же болезнь все-таки проникала в дом, ее старались задобрить, чтобы она не слишком сильно мучила больного. Если кто-то заболевал оспой, пекли лепешки из ржаного теста, прикладывали их к больным местам и просили Оспицу-матушку помиловать человека. Если же болезнь не покидала человека добром, ее пытались изгнать с помощью заговоров и различных магических действий. Знахарь читал над больным заговор, в котором болезнь изгонялась последовательно из головы, из глаз, из бровей, из рук, ног, суставов и кровеносных жил и отсылалась на темные леса, на мхи, на болота, туда, где собаки не лают, петухи не кричат, колокола не звонят. Применяли и особые средства, которые якобы не нравятся демону той или иной болезни. Например, считается, что лихорадка не любит, если змею, убитую до Юрьева дня, зашить в голенище сапога и положить под постель больного. Именно так одного больного лечил колдун. Тогда лихорадка, приняв вид женщины в белом, явилась этому человеку и пригрозила его убить, если лечение не прекратят. Он рассказал об этом колдуну, и тот объяснил, что лихорадка пугает его, рассчитывая в нем остаться.

Болезни, изгнанные из одного человека, переходят на другого. Чтобы после смерти чахоточного его болезнь не перешла на других людей, в доме плотно закрывали все окна и двери, а на грудь умершему клали кошку, чтобы чахотка перешла в нее. Потом кошку относили в лес и привязывали к дереву, думая, что болезнь перейдет на лес. 

 

Смерть

Славяне полагали, что душа расстается с телом, когда к человеку приходит Смерть. В преданиях она описывается чаще всего как старая женщина с большими зубами, костлявыми руками и ногами, в белом саване, с заступом, граблями, пилой и косой за плечами. Пилой она отпиливает умирающему человеку руки и ноги, а косой отсекает ему голову. По другим представлениям, с кончика ее косы капает яд. Когда одна из ядовитых капель попадает на человека, он умирает. Часто Смерть изображали в виде человеческого скелета с провалившимся носом, одетого в белое покрывало, с косой в руках. Смерть живет в подземном мире, в собственном большом доме, где горит несметное количество свечей, каждая из которых — чья-то жизнь. У тех, чья жизнь только началась, свечи едва обгорели, у тех, кто находится в середине жизненного пути, свечи сгорели наполовину, у тех, кто должен скоро умереть, остались одни еле теплящиеся огарки. Как только свеча гаснет, человек умирает. Смерть убирает догоревшую свечу, а на ее место ставит новую — для только что рожденного человека.

…

Один бедный человек, у которого родился ребенок, никак не мог найти для него крестного — никто не хотел идти в кумовья к бедняку. Тогда он пошел по дороге, надеясь пригласить на крестины первого встречного, и встретил Смерть. Он попросил ее стать крестной его сына, и Смерть согласилась. Она не только стала крестной, но и показала бедняку лечебные травы, благодаря чему он стал известным лекарем, и дела его поправились. Он прославился тем, что всегда мог безошибочно предсказать, умрет больной или выздоровеет. Получалось это у него потому, что он мог видеть свою куму Смерть у постели больного. Если она появлялась в ногах больного, значит, того ждало выздоровление, если же она стояла у него в головах, значит, он должен был умереть. Однажды этот человек пришел в гости к своей куме в ее дом, где горели свечи всех живущих на земле людей. «А где же моя свечка?» — спросил он. Смерть показала ему на догорающий огарок. Человек стал просить Смерть, чтобы она удлинила его свечу, но она строго заметила: «Когда ты звал меня в крестные, ты сказал, что я одинаково справедлива ко всем — и к богачам, и к беднякам. А теперь, когда ты стал богатым, тебе уже не мила справедливость?» — и потушила его свечку.

В дом, где лежит тяжело больной или умирающий человек, Смерть является в самых различных обликах, а чаще всего в виде человека в белом. Вот как об этом рассказывает северорусская быличка.

…

Тут у нас старушка была, Марья Якунина, она умерла несколько лет назад. Незадолго до ее смерти я пошла в магазин, а она вышла из дома и говорит: «Тебе никто навстречу не попадался?» Я говорю: «Нет, никто не попал». Она говорит: «Да что ты, я в избе была, шла женщина белая, женщина в белом платье и ко мне во двор, а в избу не заходит. Я ждала-ждала. Пойду, посмотрю, кто это». Я говорю: «Мне никто не попадал». А она: «Ой, так это Смерть за мной пришла». Так через день она и умерла. Она болела перед этим. А говорят, тому, кто болеет, Смерть перед кончиной показывается. В доме, где живешь, — в коридоре или во дворе. Ну вот, Марья видела и мне рассказывала.

Смерть может показаться женщиной в белом, с косой на плечах. Один человек идет и слышит, что позади него снег скрипит. Он оглянулся и видит: идет женщина в белом. Головой покрутила и пошла. А он вскоре умер. Еще перед смертью птица ударяется в окно, большая, как кукушка, серенькая. У меня вот было как-то. Сижу в хате, слышу: зовет кто-то на дворе, женщина на дворе зовет по имени под окном. Я вышла — нет никого. А через месяц муж умер.

Смерть может показываться в виде животного или птицы.

…

Смерть и собакой, и коровой, и женщиной покажется, чем хочешь. Рядом с нами женщина жила. И к ней коровой смерть пришла. Сами видели. По дороге человек ехал. А Смерть встала посреди дороги как корова. И он не мог проехать. Идет корова перед машиной. И как только корова дошла до дома той женщины, так она сразу умерла.

В виде птицы изображается Смерть в русских загадках:

Сидит птичка

На поличке.

Она хвалится,

Выхваляется,

Что никто от нее не отвиляется —

Ни царь, ни царица,

Ни красная девица.

Посещение Смерти не всегда означает кончину человека — если Смерть, придя к больному, стоит у него в ногах, он выздоровеет, если в головах — умрет. В народе известны легенды о людях, которым удавалось прогнать явившуюся к ним Смерть и прожить после ее посещения еще длительное время.

…

У одного человека Смерть была кумой. Как-то в разговоре она ему сказала, что, приходя за душой человека, она всегда становится у больного в головах. Зная это, человек сделал себе вертящуюся кровать. Поэтому, когда Смерть явилась к нему, она никак не могла встать в головах, потому что он тут же переворачивал свою кровать, и она оказывалась в ногах. Смерти пришлось удалиться, и этого человека она забрала позже.

Очень часто думают, что Смерть, пришедшую за человеком, может видеть только сам умирающий, другие люди ничего не замечают. 

 

Черт

Черт — самый загадочный среди всех мифологических персонажей . Необходимо заметить, что черт в народных поверьях — это самостоятельный персонаж, не имеющий ничего общего с дьяволом или Сатаной — образами, пришедшими в славянскую культуру из библейских текстов вместе с христианством. Дьявол или ыа участвуют в немногочисленных апокрифических легендах о сотворении мира и природы. В других поверьях и быличках они не встречаются. Зато черт — персонаж собственно славянский и, как полагают исследователи, возникший еще до принятия христианства, но потом изменившийся под влиянием христианских представлений о бесе.

Бесами в древнерусской литературе (повестях, житиях святых) назывались злые духи, демоны и прежде всего — языческие боги, идолы. Обычно с ним связаны сюжеты об искушении святых и пустынников, всегда оканчивавшемся победой святого, поруганием и изгнанием беса. В древнерусских повестях бесы также вызывают болезни и подбивают людей на грехи и пороки. Все эти функции сближают беса древнерусских книг с народным образом черта.

Черта в народной культуре представляют по-разному. Чаще всего это человек с хвостом и конскими копытами или куриными лапами, которые он старательно прячет. Иногда этот образ дополняется железными зубами или огнем, полыхающим изо рта. На голове у него всегда красуется шляпа, чтобы скрыть от посторонних глаз рожки. Одет он в черный кафтан с блестящими пуговицами или в солдатский мундир. Черт может превратиться в любого человека, животное либо предмет. Он может принять вид знакомого или родственника, любит оборачиваться кошкой или собакой, свиньей, бараном, вороном или филином, причем чаще всего — черным. Но не всегда его образ имеет конкретную форму: одно из наиболее любимых воплощений черта — вихрь. В виде вихрей черти летают, танцуют, женятся. Чтобы увидеть в мчащемся вихре черта, нужно, нагнувшись, посмотреть на него между ног, через рукав рубашки или плюнуть три раза и сказать: «Черт, черт, покажи хвост!» Тогда в вихре можно различить чертей с куриными лапами вместо ног. Считалось также, что если бросить в вихрь освященный нож, то он, окровавленный, упадет на землю, ранив черта. Человек, попавший в вихрь, может тяжело заболеть и умереть, поэтому при встрече с вихрем ему показывали кукиш, читали молитвы и произносили отгонные присловья типа: «А чур тебя!»

Чем же отличается черт от других восточнославянских мифологических персонажей? Во-первых, он всегда делает только зло, он принципиально не способен помочь человеку. Например, леший может завести человека в чащу, но он же и поможет набрать ягод, найти дорогу домой. Водяной, несмотря на все его коварство, может нагнать рыбы в сети рыбаков или помочь мельнику следить за мельницей. Даже злобный банник, если вежливо его попросить, разрешит человеку переночевать в бане и защитит от других банников. У черта же одна задача — как можно быстрее погубить человека, довести его до смерти и завладеть его душой. Чтобы достичь этой главной цели, он способен на любую хитрость, на любой обман и притворство. Черт — олицетворение абсолютного зла.

Черта нужно опасаться всегда и везде. Он то сбивает человека с дороги, как леший, то обменивает детей, как банник, то топит людей в реке, как водяной. Про то, каким образом он это делает, рассказывают многочисленные былички.

C чертями чаще других общаются ведьмы и колдуны, к которым нечистая сила по договору поступает в услужение. Он может жить у них постоянно под видом работника или прилетает в облике огненного змея и приносит в дом зерно, молоко, сметану, масло и деньги, которые ворует в чужих домах, там, где добро хранят без молитвы. Ночью змей влетает к колдуну через печную трубу, рассыпается огненными искрами, складывает принесенное богатство в приготовленную посуду. Нечистый, приносящий своему хозяину богатство, называется: большачонок, змей-носак, змея-деньгоносица .

…

Мама говорила, что гостила у подружки. Прихожу, говорит, спать в клетушку. В клетушке много горшков наставлено больших, глиняных и в каждый горшочек влито по две ложки молока и не прикрыто. А мама говорит, что на ночь нельзя открытую еду оставлять — черти едят, домовые обедают. После них нельзя есть — заболеешь. Ну вот, а мать подружки была колдунья. Мама моя этого не знала. Ну она удивилась, взяла соломки с крыши натаскала и покрыла все горшочки, сказала: «Господи, благослови» и легла спать. Часов в двенадцать как зашумело под окном, затемнело, опять просвистело, как змея, которая молоко у чужих коров доит и колдунам приносит. Она у них на службе. После этого мама встала, а пол весь молоком залит. Змея молоко им принесла, а горшки-то закрыты, вот она и пролила все. Мама моя как испугалась, схватила всю одежду и убежала за пять километров ночью.

Тот, кто промышляет колдовством, может сам вывести себе такого черта, который в виде змея будет приносить ему богатство. Выводят змея из особого яйца, его должен снести петух, когда достигнет семи лет . Найдя такое яйцо, человек должен спрятать его под левую мышку и носить семь, девять или сорок дней, после чего из яйца вылупится маленький чертик или змееныш, который и станет служить человеку. Задумавший вывести себе черта-слугу должен отречься от Бога, не ходить в церковь, ему нельзя молиться, креститься, мыться, стричься, обстригать ногти и расчесываться. Пока он носит яйцо под мышкой, надо сохранять молчание. Высиживают черта-слугу в каком-либо месте, символизирующем потустороннее пространство — в пустом доме, за печью, иногда там, где не слышно звона колоколов.

Выведенный черт живет в доме на положении слуги, но слушается только одного из членов семьи. Хозяин черта не знает покоя — черт все время требует работы, а после смерти завладевает душой хозяина.

…

На другой улице жили Демины. У них был старик. И вот он ляжет на печку и кричит кому-то: «Ну, ребята, давайте, влезайте на полати». А невестке: «Авдотья, принеси соломы побольше». Эта Авдотья рассказывала. Вот он лежит, а я, говорит, слышу, как они просят работы. А он ревет: «Ну, какую вам, ребята, работу дать? Молотите солому-то!» И вот они начнут! Мужик спит, а у меня, говорит, с ребятишками волосы дыбом. А они и начинают молотить! И он в потемках к ним сядет и разговаривает. А потом спрашивает: «Ну, что, ребята, наработались? Бегите на покой и мне покою дайте». Утром встану — мякина одна. «Дедушка, ты что сегодня дурел-то?» — «Девка, ведь не дают покоя, работы просят».

Черт, не занятый работой, может убить своего хозяина или кого-либо из домашних.

…

Раз одна баба вывела себе черта-слугу, а работы ему не дала. Нечем ему было заняться. В это время ее муж молотил зерно. Черт говорит бабе: «Давай работу!» А она ему: «У меня нечего делать, ступай к мужу». Пришел и повесил деда в сарае тот черт. Баба пришла, смотрит — а это ее муж повешенный висит. Увидев, что черт убил ее мужа, женщина испугалась и пошла к священнику. Тот сказал: «Приведи его к реке, дай решето и прикажи, чтобы он наметал копну из воды этим решетом». Черт начал — вода вытекает и вытекает. Такую работу дала, что не мог ее выполнить и убежал.

Избавиться от черта-слуги очень трудно, ведь он всеми силами стремится довести до смерти своего хозяина и заполучить его душу. Поэтому черта-слугу заставляли делать невыполнимую работу, например, считать песок или иголки на ели, собирать рассыпанную крупу и пр.

Если ведьмы и колдуны специально обзаводятся помощниками-чертями, то обычные люди могут, сами того не подозревая, оказаться в лапах у черта из-за неправильного поведения. Больше других такая опасность подстерегает женщин, которые после смерти мужа или во время его долгой отлучки сильно тоскуют. К таким женщинам начинает прилетать змей и является им по ночам в виде умершего или отсутствующего мужа. Этих демонов называют летунами, налетами, летучими, налетниками, литавцами, огненными змеями, огнянными, змеями-любаками, маньяками (от манить, заманивать), прелестниками (тот, кто прельщает). Змей появляется из облаков и, рассыпавшись искрами над крышей, проникает в дом через печную трубу. Связь с таким демоном приводит женщину к смерти. А все потому, что она нарушила запрет плакать, голосить по умершему, тосковать по отлучившемуся мужу. Змей получает доступ и к девушке, если та потеряла невинность до брака. А на востоке Украины верят, что змей станет домогаться той, кто без благословения подняла на дороге вещь: бусы, платок, перстень, — их специально разбрасывает змей, чтобы заманить жертву.

Летящий змей похож на светящийся клубок синего цвета, огненное коромысло или огненный веник. На земле он принимает облик мужа или возлюбленного женщины. Змея можно распознать по недостатку, характерному для всех демонов: у него нет спинного хребта. По некоторым поверьям, у него человеческое тело, но несколько голов. Как и все демоны, он не способен правильно произносить священные христианские имена: вместо «Богородица» он произносит «Чудородица», вместо «Иисус Христос» — «Сус Христос». Гостинцы, которые он приносит женщине, утром превращаются в лошадиный навоз. Черт, летающий в виде змея, мучит свою жертву, сосет у нее из грудей молоко или кровь, а под конец убивает. Если от такой связи рождаются дети, они уродливы и вскоре умирают. Ребенок, рожденный от змея, черный, на ногах у него копыта, а глаза не имеют век, тело его студенистое и холодное. Рассказов о том, как нечистый дух в виде огненного змея летает к женщинам, немало в древнерусской литературе. В повести о Петре и Февронии, написанной в середине XVI века рассказывается, как Петр, вооружившись освященным в алтаре мечом, побеждает змея и спасает жену своего брата от домогательств нечистого. Об этом рассказывают полесские былички.

…

Злой дух летает над трубой как большая птица. Одна женщина у нас тут жила недалеко. Она очень парня любила. А тот хлопец ушел в армию. И черт к ней приходил, приносил конфеты, пряники, а оказалось, что это — конский навоз. И вот она заболела. Батюшка дал ей ладан, и она его носила. Черт к ней уже не ходил, а летал возле хаты и страшно ревел. Отец ей говорит: «Это ветер». А то злой дух прилетел к ней. А в хате читали Псалтырь, так он не может проникнуть в хату. Покрутился, как огонь над трубой, и все. А она умерла. Задушил ее тот злой дух.

Люди видели, как летал змей в трубу. Недалеко от речки есть хата. Умер муж, а к жене черт летал. Видели: стрелой огненной, веревкой огненной влетал в трубу и через нее попадал в хату. Он мучил ту женщину. Если бы она призналась, люди бы сразу подсказали, что делать, чтобы он не приходил. Он как человек — приходит и уходит, он в трубу вылетает. Надо маком обсыпать хату и травой безвершником умываться. А если женщина ничего не говорит людям, она высыхает да и умирает.

Рассказывали, что были нечистые. Сосед пошел в армию, а жена ждала его и сильно плакала. Так нечистый дух приходил к ней как ее муж, змей этот. Он до того замучил ее, что эта женщина чуть не умирает. А он ходит и говорит: «Душечка моя!» А люди ей подсказали: «Садись на пороге и расчесывай волосы. И ешь конопляное семя». Его ешь, а оно трещит. А нечистый приходит в первом часу ночи и спрашивает ее: «Что ты делаешь?» — «Косу чешу». — «А что ешь?» — «Вшей». Так он развернулся к трубе, обернулся змеем и вылетел. Это нечистый был.

Чтобы изгнать змея, надо изловчиться и накинуть ему на шею крест либо недоуздок. А над жертвой читают молитвы от блудного беса по требнику Петра Могилы. Женщина, к которой летал змей, должна спать вместе с ребенком или с кем-нибудь из родственниц. Оберегами от змея служат трава одолень (валериана), отвар репейника или его стебли, воткнутые в стены. В доме, куда летает змей, нужно читать Псалтырь, а окна, двери, печную трубу закрещивать. Власть змея над его жертвой длится до тех пор, пока женщина не расскажет об этом постороннему человеку.

По многим поверьям, змей приносит богатство женщине, к которой летает. Подобный случай в середине XVIII века стал даже предметом разбирательства Священного Синода: некто Федор Щедров «говорил слова, якобы живет змей и летает к жене белгородского президента Осипа Селиванова сына Морозова, и носит к ней тот змей, летаючи, немалое богатство: деньги, злато и серебро и жемчуг, отчего оный Морозов обогател, и оборачивается оная нечистая сила человеком оной жене, а как прилетает, то оного Морозова обмертвит, а при том свидетели были…» А вот как об этом рассказывают современные полесские былички.

…

Мужа у той ведьмы не было. Говорили, что она с чертом живет, с нечистой силой, как с мужем. И сын этот от него был. Говорили, к этим ведьмам летал змей. И он, змей этот, им все богатство носил. Гуляют девки, парни и видят: змей летит. Огонь с хвостом. Шумит, летит. Это я лично видела.

Раз хлопцы шли с гулянки около полночи и видели, что у одной женщины в хате из трубы валило пламя, как бы пожар. А это нечистый летал к ней и жил с нею и теперь летел из трубы огненным змеем. Как они летают к ведьме, то ничего — живут себе, и она здорова и ничего ей не делается. А если станет к простой женщине летать, то она станет желтой и умрет.

Обычных людей черти чаще всего подкарауливают на дорогах и перекрестках, где под видом случайных прохожих, путников или солдат, идущих на побывку домой, пристают к человеку, уговаривают его выпить, а потом заводят в непроходимую чащу, на обрыв или в болото. Если человек вовремя перекрестится или вспомнит о Боге, черт оставит его в покое, в противном случае несчастного ждет смерть. Очень любит черт проделывать такие шутки с музыкантами, когда они возвращаются с деревенской свадьбы. Их он заводит в лес и заставляет играть на поляне для ведьм и чертей.

…

Там был дедка Проня, скрипач. А раньше, знаешь, где свадьба, там музыкант — первая фигура. Так вот в Глинкине свадьба была, его увезли на эту свадьбу. Ну вот, он там свадьбу отыграл, а утром хватились: дедки Прони нету. Что такое? Куда делся старик? Где-нибудь бы не замерз. Пошли. А пороша пала утром, и на след напали: ага, пошел старик. И вот семнадцать километров прошел, и там его нашли в лесу. Сидит на пне и наяривает, на скрипке играет. «Дедка Проня, что ты тут?» — «Не мешайте, видите, ребята только растанцевались!» Это черти, наверно. «Крестись. Что ты тут? Что с тобой?» — «Они меня за руки держат!» Ну, насилу его уговорили. Все же взяли этого деда Проню. Он после-то рассказывал: «Незнакомые какие-то ребята нарядные: «Пойдем, нам поиграй». Вот я только пришел, только устроился, они танцуют, я играю».

Черт глумится над человеком, являясь ему на дороге в виде какого-либо животного, чаще всего ягненка или барана. При попытках его поймать и взвалить на телегу мнимый ягненок разражается хохотом и исчезает.

…

Дед Иван ставил сети рыбачить. Ехал домой вечером. А за ним ягненок увязался. Бежит и бежит. «Наверное, отстал», — подумал дед. Положил на телегу, пологом прикрыл. Смотрит: а лошадь-то вся в пене! «Что ж это такое? Неужели ты так тяжело везешь пустую телегу? Бог с тобой!» А ягненок как соскочит да захохочет! И побежал вперед, в речку упал. А деду речку переезжать надо. Пока ехал, все молитвы вспомнил. Сильно испугался.

Былички рассказывают, как черти под видом парней приходят к девушкам на гулянки или являются к ним во время святочных гаданий.

…

В бане собрались ворожить девки с парнями. А к одной, Нюрке, привязался братишка, Андрюшка: «Я пойду с тобой тоже ворожить». Она никак не могла отвязаться и тоже повела его. Они в предбаннике ворожили, и этот парнишка-то, Андрюшка, за ними подглядывал, как они ворожить будут. Сели на стулья, закрылись тряпками. Колечко золотое в стакан положили и смотрят. А потом что-то вдруг зашумело. И они все бросили, не стали ворожить, засмеялись: ну, дескать, нам уже чудится. Вдруг заходят в дверь три парня. Такие красивые парни! Сели на порог двое, а один на прилавок. Сидят, разговаривают. Те думают: «Сроду у нас таких парней не было. Откуда эти взялись?» Андрюшка заметил у них что-то и говорит: «Нянька, пойдем домой!» Она: «Ты что?» А парни: «Ну, никуда вы не пойдете, мы вас не отпустим». А ребенок: «Я на улицу хочу, я на улицу хочу!» — «Ну, иди». — «Я один боюсь, пойдем с тобой». — «Ну ладно, пойдем». И вот они вышли. Парнишка знал, что надо сказать «Господи, благослови», чтобы они не выскочили, не догнали. «Нянька, бежим. У парней-то сзади хвосты, а на ногах копыта!» Они бежать, давай Бог ноги, и успели добежать до дому. Дверь захлопнули. Всю ночь не спали. Рассказали дедушке и бабушке. Ну а старуха сразу сказала: «Это нечистая сила пришла! Что теперь будет с теми?» Там еще осталось пятеро: три парня и две девки. Наутро собрался народ, и все пошли к бане. И оказалось, что там лишь шкуры ободранные висят.

Чтобы заполучить себе человеческую душу, черти подбивают людей на самоубийство. Девушек-самоубийц черти берут себе в жены.

…

Ехали два мужика по лесу и немного заплутали. Попадает им знакомый мужик из другого села и приглашает в свое село на свадьбу. Сказал, что невеста из их села. Вот приехали, привязали коней. Зашли в дом. Гости сидят, невесту ждут. Мужики-то торопятся домой, а им говорят: «Подождите, сейчас невесту уже привезут». Вот привезли, заводят в хату, а эти двое ее узнали — из их села, Гашка. Узнали и думают: «Чего же это у нее голова так криво?» Началась свадьба. Один из мужиков взял баян и стал играть. Умаялся и вытерся занавеской и… все исчезло. Столы — не столы, а пни, а вся еда — конский навоз. Это их черти возили. Сели они на коней и до дому быстрей. Приезжают, а им говорят: «Гашка на току повесилась». Это ее черти запихали. Чертям душу отдала. Таких раньше на кладбище не хоронили. Тот срок, что им дожить осталось, они на чертей батрачили.

По одним поверьям, черти одиноки, они шатаются по свету и вступают в связь с земными женщинами, доводя их до гибели. По другим поверьям, у черта есть жена — чертовка , и она рожает ему детей — чертенят . Поэтому черт вынужден бывает приглашать обычную бабу-повитуху, чтобы она помогла его жене во время родов.

…

Мне тетка рассказывала моя. Она была бабка-повитуха. Она и говорит: «Я только что у черта детей принимала». Вот приезжает к ней ночью мужчина на коне. Привозит в дом, а там женщина рожает. Приняла бабка мальчика. Муж и говорит: «Ну, давай отплачу, ты хорошо детей принимаешь». И насыпал ей в фартук золота. На коня ее посадил и через речку перевез. И только он через речку перевез, на нее такой сон напал. А конь у него такой красивый, под седлом. Она легла на берегу и заснула. Утром идет женщина по воду и говорит: «Ты что, Семеновна, здесь лежишь?» — «Да вот, — говорит, — я у кого-то ночью роды принимала, так он мне золота дал». Развернула фартук — а там угли.

Черт не выносит креста, молитвы, святой воды и упоминания имени Божьего. Он не останется в доме, где все окна и двери закрещены, а стены окроплены святой водой — черта жжет, и он стремится убежать из такого помещения.

…

Тетя Шура с одной женщиной пошли по полю и услышали колокольчик и конский топот. И вот все ближе и ближе! А никого не видно. Они испугались и побежали домой. Прибежали домой и бабушке сказали, что за ними кто-то скачет и не видно никого. Бабушка взяла, пошептала, святой воды в углы и на дверь налила. А когда на дверь-то полила, выскочил черт с конскими копытами и сказал: «Хитра, бабушка!» Повернулся, сделал дыру в полу и в нее ускакал.

Черти забирают то, что отдано им неосторожным словом, вот почему нельзя, ругаясь, поминать черта — он услышит и придет потребовать «свою» вещь. В одной из быличек черт приходит к старику за лаптем, который тот под горячую руку ему пообещал.

…

Мама рассказывала. Раньше в лаптях-то ходили, бедно народ жил. Ну и старик сидит, заплетает лапоть. И пришел сосед-старик: «Ты кому это такой большой лапоть заплетаешь?» — «Черту», — говорит. Ну и засиделся до двенадцати. Двенадцать часов уже подходит. Подъезжает на сивой лошади человек. Высокий, прямо под окно и говорит: «Ну-ка, дедушка, ты мне пообещал лапти сплести. Так давай!» А он уже у последнего лаптя концы обрезает. «Сейчас, — говорит, — готов будет второй лапоть». Закончил, обрезал концы, связал парой и в окошко подал. Тот забрал и поехал. Слышно было, как конь топает ногами. Это, говорят, сущая правда. Черт! Он его помянул, тот и приехал.

 

Нечистая сила и клады

С кладом — спрятанным до поры богатством — связано множество поверьев. Бывают «чистые», то есть не заклятые клады, их может забрать любой человек без вреда для себя. Но большинство кладов «нечистые», заклятые и находятся под охраной нечистой силы. О них говорят, что они положены «со словом», «со свинцом», «с зароком». Иногда считается, что любой клад сначала бывает «чистым», но если владелец не заберет его после установленного срока, то клад переходит черту и становится «нечистым» .

Заклятый клад зарывают в землю голыми руками во время молодого месяца, его окропляют святой водой или кладут в него восковой крестик. Пряча богатство, владелец «кладет зарок», то есть произносит заклинание, где называет условия, при которых можно овладеть кладом: например, выдержать семидневный пост или принести жертву. Клад можно положить «на чью-либо голову» (например, на гусиную, собачью, бычью), это значит, что забрать богатство сможет только тот, кто убьет соответствующее животное на том месте, где лежит клад. Сокровище можно заклясть на голову отца или матери того, кто попытается взять клад; на сорок человеческих голов — тогда сорок человек, попытавшихся овладеть кладом, умрут, и только сорок первый сможет его забрать. Украинцы считают, что владелец клада должен окроплять его святой водой пять раз в год — на Рождество, Новый год, Крещение, Пасху и Троицу, иначе он перейдет к черту. Зарывая клад, произносят: «Пока меня здесь не будет, пусть он черту останется».

Согласно поверьям, клад охраняют особые демоны. У русских это кладенец, кладовик, лаюн, щекотун, копша, кладовые бесы — их в ночь на Ивана Купалу выбирают бесы из своей среды. У белорусов это кладник — демон, одетый в сапоги с золотыми подковами, золотой пояс и шапку, он питается только хлебом, подобранным на улице, а также дзедка , имеющий вид нищего с красной бородой и красными глазами. У украинцев дух, оберегающий клады, называется скарбником (от украинского скарб «клад»). Часто клады стерегут черти, проклятые люди, «заложные» покойники. Согласно легендам и преданиям, хранителями кладов часто становятся знаменитые в прошлом разбойники, атаманы и короли: у русских — Степан Разин, Емельян Пугачев, Кудеяр, у украинцев — Олекса Довбуш, Мазепа, запорожцы. В русских и белорусских преданиях, сохраняющих память о польско-литовском нашествии, владельцы клада обычно иноземцы — паны, литовцы, шведы. Вот как об этом говорят былички.

…

В старину здесь по деревням ходили паны. Они грабили у народа имущество, у кого что взять могли, упрямых мучили, жгли их дома, убивали. Деньги паны прятали в землю в намерении на обратном пути взять их с собой. На Сонде-острове, говорят, спрятана ими в землю бочка с деньгами, которая и теперь показывается ночью в виде пылающего огонька. Говорят, кто мог бы перекинуть топор с берега до острова (около шестидесяти сажен), тому бы и клад достался.

Говорят, в старину жили у нас какие-то паны и наезжали грабежом на наши деревни. Наедут они в деревню все больше по праздникам, когда люди разойдутся к церкви или на базар, очистят все, что получше, да и деревню зажгут. Невмоготу стало православным терпеть это лихо от разбойников, принялись ловить их три волости. Окружили их в притоне на Марьине, некуда им стало деваться. Видят они: дело худо. Вот и стали они награбленное добро в землю зарывать в большой кадке и зарывать не спроста, а с приговором, чтобы не досталось никому. Атаман их ударился о землю, обернулся вороном и улетел, а разбойников всех тут схватили и казнили. С тех пор лежит в Марьине клад. Много народу пытались его добыть, да нет — не дается: наговор такой! Есть еще у нас клад — на пустоши, тоже паны зарыли. Лежит он под треугольной плитой. Годов пятнадцать назад собрались человек до пятидесяти этот клад добывать… да, видно, тоже был положен с приговором, а отговора никто не знает. Копали, копали … запустят щуп — слышно, как бы в дерево ударяется и близко, покопают еще — все столь же глубоко, потому что клад в землю уходит. Помучились, да так и отступились.

Клады в поверьях обычно лежат в таинственных местах — в лесу, в поле, в пещере, горах, подземельях старых замков. Клады часто зарывали под камнем, корнями дерева. Клад может быть сокрыт во дворе и даже в пределах дома, например, в стене, в погребе, под печкой.

…

Раз тоже клад положили. Сделали маленький ящичек и где-то под матицу в доме затолкнули. Вот эта старуха умерла, сын вырос, женился. И как уедет сын, молодуха останется, спит спокойно, вдруг орет кто-то: «Отойди — упаду! Отойди — упаду!» Она спичкой чиркнула, подошла — свешивается гробик. Когда муж приехал, она рассказала: «Так и так, третью уж ночь гроб выпадает». Страшно им стало, перекочевали в другую избу. Тут соседи собрались, с ружьями покараулили, но ничего не вышло. Как-то осенью зашел к ним мужчина: «Пустите ночевать, весь перемок». Они и говорят: «Вон, иди, у нас изба соседняя, там ложись на печку, а у нас тут ребятишек полно». Он на печку лег. Вот подошла полночь. Кто-то и заревел: «Отойди — упаду!» А он не сробел и говорит: «Падай!» Ну, упал этот гробик, он посмотрел: ага, самородки золота. Он сказал хозяину: «Вот какое чудо-то было. Это был клад положен на вас, а вы боялись».

Согласно верованиям, клады, закопанные в земле, время от времени поднимаются на поверхность, открываются или светятся из-под земли — тогда их можно увидеть и забрать. Такое случается раз в десять или пятнадцать лет или раз в году, обычно в ночь накануне Ивана Купалы, в Вербное воскресенье или в полночь перед большими праздниками: перед Рождеством, Новым годом, Благовещеньем, Юрьевым днем, Пасхой. Клады ищут в день апостола Симона Зилота (23 мая ст. ст.), имя которого ассоциируется с золотом. Иногда клад заклинается на какой-то определенный срок (например, на 500 лет), а потом любой может его забрать. По истечении срока «чистые» клады постепенно поднимаются на поверхность, а «нечистые» уходят в глубь земли.

Где находится клад, можно определить по некоторым признакам: когда сокровища поднимаются на поверхность земли, на этом месте появляется огонь, виднеются отблески света или бледные огоньки, по ночам горит свечка. Клад может показаться в виде старика, часто сопливого, красивой девушки, а также любого животного — медведя, лошади, барана, собаки, волка, козленка, котенка, петуха, голубя, а также предмета, например, клубка. Вот несколько быличек на эту тему.

…

Пугало меня около часу дня. Сначала показалось как белая собачка под кустом, потом она обернулась белой птичкой… Ночью мне приснилась моя умершая бабка, которая сказала, что это золото сушилось. Нужно было его чем-нибудь ударить и сказать: «Что ни есть — мое», и тогда в руки брать. Раньше заклятье делали и закапывали золото. Так через десять или пятнадцать лет оно сушится, пересушивается, горит красным огнем и пугает. Нужно было сказать: «Что ни есть — мое», тогда оно бы на месте осталось.

В Глухове около реки закопаны деньги, но никто их не может найти, потому что их черт стережет и прячет в землю, и только издевается над людьми. Ночью часто блестит огонь и перемещается по полю, а баран бегает и блеет. Баран-то — это черт. Кто пойдет искать деньги, то баран и огонь исчезают. Говорят, что если бы найти то место, где баран прячется, и кинуть на землю шапку, кушак или сапог, то деньги можно бы найти. Если шапку кинуть, то нужно копать в рост человека, если кушак — то по пояс, а если сапог — то по колена.

Седьмого июля, на Ивана, клады ищут. Пошли как-то клад искать на Денежную горку. Говорили, что на этой горке клады стали находить. Так и прозвали — Денежная горка. А одна женщина не пошла, говорит: «Бог даст, так и в окошко подаст». Те, кто пошел искать клад, идут по дороге, видят — лежит собака мертвая. Говорят: «Давай пошутим», — ну и кинули той женщине в окошко. А собака и рассыпалась деньгами.

Раньше все клали клады. На ребятишек клали деньги. Одна бабушка и положила деньги на внучку: вот вырастет внучка, пусть ее будут деньги. И никто не знал. Старуха умерла. Внучка выросла до трех лет. Мать вернется с поля, а она ей: «Мама, ты мне оставила молочко, а у меня его кошечка пестренькая вылакала!» А мать закрывала ее в доме, а кошечек никаких не было. Женщина начала бояться, спрашивала старух: де, у меня девочка обижается, что кошечка какая-то ходит и ест ее молочко. А я с подворья окошки замкнула, не должна бы кошка быть. А одна старуха знахаркой была, она и говорит: «Ты купи ленточку метра три. И накажи дочке: как прибежит кошка да станет молоко лакать, пусть она ей покрепче завяжет ленточку на шею». Вот она так и сделала и наказала: «Если будет кошечка молочко лакать, ты ей ленточку на шею завяжи». Закрыла дверь и на работу ушла. Приходит вечером: «Ну что, дочка, завязала?» — «Завязала». Женщина снова пошла к старухе: «Что ж теперь делать-то? Завязала дочка, а кошки нету». — «А пойдем посмотрим». Пришли, залезли в подполье и посветили. А эта ленточка свисает из-под балки. Потянули — а там деньги.

Чтобы завладеть кладом, необходимо знать условия, на которых он зарыт. Для этого нужно подслушать заклятие, произносимое при сокрытии клада. В этот момент можно даже изменить условие заговора, самому произнеся другое, более легкое, так как действует только последнее заклятие. К примеру, бродяга, подслушав владельца, заклинавшего клад «на три головы молодецкие», изменил заклинание, сказав «на три кола осиновых» и, когда владелец ушел, срубил три осиновых кола и забрал сокровище. Клад можно забрать, если владелец его не заклял, а только перекрестил.

Тот, кто пытается забрать клад, не зная магических приемов, подвергает себя и своих близких опасности тяжело заболеть и даже умереть. Демоны, стерегущие богатства, пугают, отгоняют и убивают неосведомленного человека. Клад «не дается» ему, а лишь глубже уходит в землю или превращается в черепки. Если сокровище показывается в виде животного, птицы или предмета, нужно ударить по нему наотмашь и сказать: «Аминь, аминь, рассыпься!» или бросить на него что-либо из одежды — сапог, пояс или шапку. Если бросить шапку, нужно копать в человеческий рост, пока не доберешься до клада, если пояс — в половину человеческого роста, а если сапог — по колена; иногда, наоборот, нужно бросить шапку или часть своих волос — тогда клад окажется у поверхности земли. Если клад выходит на поверхность в виде пламени, нужно трижды его перекрестить и сказать: «Во имя Отца и Сына, мои гроши, твоя судина (сундук)».

Прежде чем раскапывать клад, место нужно зааминить, обвести зажженной лучиной или восковой свечой, и все время, пока копаешь, нужно сохранять молчание, что бы ни грезилось.

Для поиска зарытых сокровищ и овладения ими незаменимы цветок папоротника и плакун-трава. Папоротник показывает то место, где зарыт клад, а плакун-трава прогоняет стерегущую его нечистую силу.

И все же, какие меры ни принимай, человек, нашедший клад, часто бывает несчастлив, тяжело болеет и преждевременно умирает, потому что эти деньги нечистые и закляты чертом. Часто проклятие падает на семью кладоискателя и его потомков. Чтобы обретенное богатство пошло впрок, нужно часть денег отдать в церковь или разделить с бедняком, иначе клад убежит.

…

Дедушке сон приснился, как кто-то говорит ему: «Будешь ехать, найдешь клад на Денежной горке. Тогда позови бедную вдову и вместе с ней выроете сундучок с деньгами». Поехал он на Денежную горку и нашел клад, да только вдову жалко звать, позвал сына, чтобы все деньги им достались. Пришли — а там одна ямочка пустая.