Вы прочитали две повести о числах. Вернее, две сказки. А ещё вернее — две «сказки да не сказки». Там числа выступают в человеческом облике. Они запросто дружат с людьми, помогают им и охотно рассказывают о себе. Вот тут-то и выясняется, что у чисел не всё, как у людей. У них свои законы. Хотя законы эти, как и сами числа, всё-таки придумали люди.
Да, число — выдумка. И как всякая выдумка, оно бесплотно. Его не возьмёшь в руки, не потрогаешь пальцем. Но обойтись без него — не обойдёшься. Без чисел ничего не построишь, ничего не спланируешь. Ни одна наука в наши дни не обходится без математики. Математика нужна всем. Но все ли это понимают?
Я, например, довольно долго думала, что мне-то математика ни к чему. Потому что с самого начала решила стать литератором. Мне и в голову не приходило, что между литературой и математикой может быть что-нибудь общее. Но нашёлся-таки человек, который доказал, что я ошибаюсь.
Одарённейший математик, он многие годы читал лекции студентам, делал сложные математические расчёты, писал учебники. Но это ничуть не мешало ему сочинять пьесы, остроумные, иногда едкие сатирические стихи, забавные сценки для клоунов, детские сказки…
До сих пор не пойму, как это он сразу не додумался написать детскую сказку о числах! Но дельные мысли, как известно, приходят потом: первую «сказку да не сказку» о числах — «Три дня в Карликании» — Владимир Лёвшин сочинил на исходе своего шестого десятка. И тогда-то я окончательно убедилась, чем может стать математика для литератора.
С тех пор прошло четверть века. За это время юные читатели успели познакомиться с многими математическими сказками Лёвшина. Но эта была первой. И даже не первой, а нулевой. Потому что именно на её страницах впервые появился Нулик — маленький озорной житель Арабеллы, который надолго стал любимым героем Лёвшина и перекочевал в другие сказки: «Чёрная маска из Аль-Джебры», «Нулик-мореход», «Магистр рассеянных наук»…
Не знаю, как вы, а я тоже очень полюбила Нулика. Наверное, оттого, что и он, вроде меня, не больно силён в математике, вечно чего-то не понимает и задаёт кучу вопросов. Скажу по секрету: многие из этих вопросов принадлежат вовсе не ему, а мне. Это я за спиной у Нулика донимала Владимира Артуровича своими «отчего и почему», когда читала рукопись его очередной сказки. А уж когда мы писали вместе, становилась и того дотошнее.
Вы спросите: зачем писателю-математику соавтор-нематематик? На это я отвечу также вопросом: а зачем ему соавтор-математик? Ведь в своём деле он и без того знаток! Ему и так всё ясно!
Но в том-то и загвоздка, что знатоку трудно иной раз представить себе ход мыслей незнатока. Он не всегда предвидит, что именно может поставить в тупик незнайку. А когда пишешь для детей, предвидеть это необходимо.
Неудивительно, что на этой почве между нами вечно возникали стычки. Одному было всё ясно, другому — не всё. Оба кипятились. А в спорах между тем рождалась истина. И на свои вопросы Нулик получал наконец простые и ясные ответы.
Получать-то получал, да не сразу. Простота непросто даётся. Но не так уж оно плохо, как кажется. Недаром сказано у поэта: «Чем более препятствий на пути, тем ярче радость их преодоленья». И как ни горько мне сознавать, что долгое наше содружество позади, я всё-таки радуюсь, что побывала в Нуликах при таком необыкновенном сказочнике, как Владимир Лёвшин. Радуюсь, что вместе с ним написала «Чёрную маску из Аль-Джебры». Да и другие книги, где Нулик вроде бы не участвует. Но именно «вроде бы»! Потому что на самом деле он и в роли невидимки по-прежнему одолевал своего соавтора вопросами, вызывал его на горячие споры. И надо думать, нулём это всё же не кончилось, если книги, даже так давно написанные, как эта, до сих пор читают дети. Стало быть, они им нужны. А быть нужным — счастье великое!
Москва, 1988 г.
