Поголубели небеса, День начинается сначала. Твоя непышная коса Блестит, как свежая мочала. Ты полусонна и смешна, Твой голос липнет, словно в тесте. Я рад, что ты моя жена, Что мы живем с тобою вместе. Мы обещались слез не лить, Зря не расстраиваться глупо И жизнь безбурную делить, Как за обедом чашку супа. И вот, горя глухим огнем, Я счастлив в царстве Гименея… Но жизнь короче день за днем, А нос становится длиннее. И ты, мой друг, моя краса, Я не хочу тебя порочить… Твоя непышная коса Все непышнее и короче. А там, годочек за годком, — Что наша жизнь! Мираж, игрушка! Я буду старым стариком, А ты престаренькой старушкой. А тут весна… Кричат грачи… Я от весны всегда балдею… Но ты меня не щекочи, — Я от щекотки похудею… Я мну подушку невзначай, Потом встаю, чуть-чуть скучая. Я буду пить китайский чай, Я не желаю жить без чая!

Луна устарела, и звезды не в моде. Любовь — предрассудок, а счастье — мещанство. Поют трубадуры в пылу гонорарном Стихи о подошвах и ценах на клюкву. В приемных редакций проворные парни Строчат неустанно в зеленых блокнотах Поэмы о боксе, сонеты о ваксе, Баллады о ситце и мощной капусте. Восторженно льются морковные оды, Слипаются книги от свекольных гимнов. Прославлены гвозди, асбест и мочала, Воспеты клистиры, набрюшник и кепи. Асфальт и железо, булыжник и галька В плену у оравы лихих стихотворцев, Несметные орды на кислом Парнасе. Кропают уныло-бетонные ямбы. Почтенная муза в кургузом капоте Торгует со скидкой бракованной рифмой, Лоскутьями ритма, обрывками строчек, Водой оптимизма и косноязычьем. Текут, расплываясь, ручьями чернила, Скрипят, словно зубы у грешников, перья, Стучат ремингтоны, гремят ундервуды, Чтоб мир удивить разудалой похлебкой. Чтоб этой стряпнею, бесцветной и пресной, Подправленной в меру румяной подливкой, Забить доотказа, как брюхо обжоры, Портфели издательств и книжные полки. Любезный читатель! Мудрец бескорыстный! Скажи свое слово судьи-гражданина О грецких орехах, о вкусе селедок, Завернутых ловко в стихи о подтяжках.